Текст книги "Курляндский гандикап"

Автор книги: Маргарита Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Маргарита Полякова
Курляндский гандикап

Глава 1

Изба была крепкой, большой и очень хорошо протопленной. Обстановка, на первый взгляд довольно немудреная, выдавала присутствие основательного хозяина. Тяжелый, длинный стол, широкие лавки, отскобленный от копоти потолок, большая печь и домотканые дорожки. Ну а после того, как в избе обосновались высокие гости, она и вовсе преобразилась. Дорогие восковые свечи, изысканная посуда и самые разные кушанья.

Повод был, да. Я решил собрать всех своих братьев для одного довольно важного дела. Фердинанд, воспользовавшись привилегированным положением царского родственника, получил у Софьи разрешение осмотреть замок в Мариенбурге, дабы решить, стоит ли его приобретать. Дескать, наследие предков и удачное место для расширения производства. Разумеется, тут же набежали ближние бояре, которые возжелали получить земли в дар, за верную службу, и Софья не захотела ни с кем ссориться.

Боярам было обещано подумать, а Фердинанд поехал осмотреться. Полагаю, Софья надеялась взять свое позже, если он примет решение замок выкупить. Дележ земель в теперь уже Русской Лифляндии позволял сначала Федору Алексеевичу, а затем и Софье управлять боярами, стравливая их друг с другом. Пока те мерялись гонором и длиной родословных, можно было принимать решения и блюсти свои интересы. Вот и замок в Мариенбурге стал всего лишь поводом. И несмотря на то, что родня на Софью давила, полагаю, она предпочтет получить деньги, которых так не хватает в казне.

Вот только ни выкупать земли, ни организовывать производство Фердинанд вовсе не собирался. Планы были совершенно другие. Я помнил рассказы отца о сокровищах тамплиеров, и решил распотрошить кубышку, пока до нее еще кто-нибудь не добрался. Благо, теперь мы могли спокойно вывезти сокровища. Пока город был под шведами, нам такое счастье не светило. Да и сейчас желательно было подойти к процессу с большой осторожностью. Никто кроме нас четверых не должен был знать, что именно мы ищем в замке.

Есть версия, что в реальной истории эти сокровища нашел Отто Герман Фитингоф. И он знал, что и где искать, поскольку его предок был первым комтуром и хранителем сокровищ тамплиеров. Эта легенда очень похожа на правду. Особенно если вспомнить, как взлетела карьера захудалого лифляндского барона. Да и траты его потомков впечатляют. Каждое поколение строило по дворцу! Так что я надеялся серьезно поправить свои дела. В Курляндии тоже сохранялась часть сокровищ, но это был неприкосновенный запас. На всякий непредвиденный случай.

Информацию о том, где и что запрятали тамплиеры, из всех сыновей Якоба получил только я, как наследник. Понятно, что у меня была возможность ни с кем не делиться сокровищами. Но семья – это не то, на чем стоит экономить. К тому же, у меня на братьев были очень большие планы. И для того, чтобы эти планы претворить в жизнь, требовались немалые деньги. Плюс, к процессу извлечения и упаковки клада в невзрачные сундуки все равно пришлось бы привлекать людей. Один я с этим не справился бы. Так пусть это будут родные люди, тоже кровно заинтересованные в сохранении тайны.

Не уверен, что мы и вчетвером справимся. Но, по крайней мере, нужно попробовать. Верные люди оцепили дороги, чтобы никто не мог приблизиться к месту нашей встречи, но даже они были уверены, что дело в секретных переговорах и в испытании не менее секретного оружия. У меня было подозрение, что стену замка придется-таки взрывать. И мне не нужно, чтобы это вызвало лишние вопросы.

Встреча с братьями оказалась бурной и очень сердечной. Мы действительно друг по другу соскучились. Карл Якоб, загоревший и обветренный, прибыл из Виндавы. Пропахший порохом от постоянных учебных стрельб возмужавший Александр – из Риги. А раздобревший, раздавшийся в плечах и обзаведшийся небольшой аккуратной бородкой Фердинанд – из Твери, где сейчас строился завод с прицелом на производство различных станков. Мы обнялись, и для начала отдали должное великолепному ужину, организованному Отто. Кроме него, нам больше никто не прислуживал.

– Извини, брат, но твой рассказ о сокровищах тамплиеров звучит, как книжная придумка, – озвучил общие сомнения Фердинанд. – Времени много прошло.

– Отец мог ошибаться, – поддержал Александр.

– А если и было что, так давно вывезено, поди, – присоединился к сомневающимся Карл Якоб.

– Почему бы не проверить? – пожал я плечами. – Фердинанду нужно завод в Твери строить, людей обучать, да и за боярами присматривать. Это больших денег требует. Карл Якоб на строительство флота тоже немало запрашивает. А уж Александру, чтобы обустроить новозавоеванные земли, придется сильно постараться даже с усиленным финансированием.

– Да кто спорит, деньги нужны. Хотя если сокровищ столько, сколько ты говоришь, их на многое хватит, – вздохнул Фердинанд.

– Если не учитывать еще одной крупной траты, – вздохнул я. – Вы же знаете, как работает курляндская разведка. Так что есть у меня достоверные сведения о том, что будет твориться в мире в ближайшее время.

Про возможные успехи турецкого оружия братья слушали нахмурившись. А Фердинанд так и вовсе скривился. Ну и мои предположения о том, что турки подойдут к Вене, особых возражений не вызвали. А вот идея купить свободу Курляндии, освободив ее от польского вассалитета, была встречена гробовым молчанием. Похоже, что такая мысль никому из моих братьев просто не приходила в голову. А вот я думал об этом уже долго. И планировал заранее. Для этого и сейм польский прикармливал, и с королем теплые отношения поддерживал (благо, родственные связи помогали).

– Карл может нам уступить, – согласился Фердинанд. – Ему его Лотарингия ближе. Не его предки брали клятву верности с Готхарда Кетлера. Но во что это встанет…

– Да сколько б ни было! – разгорячился Александр. – Брат отдал под мою руку все земли, которые мы отняли у шведов в последней войне, Карл Якоб станет главным над колониями, и никто не будет диктовать Курляндии, что делать. Никто не будет с нас требовать деньги и войско. Никто не втянет нас в ненужную войну, тем более на невыгодных условиях.

– Остается только надеяться, что в замке действительно остались сокровища тамплиеров, – вздохнул Карл Якоб.

– Вот завтра и проверим, – подвел я итог. – Пороху я прихватил изрядно.

К поискам сокровищ мы приступили с самого утра. Если бы отец не дал в свое время точных указаний, то искали бы мы долго. И, скорее всего, безрезультатно. Но я знал, где нужно взрывать. А открывшийся проем действительно привел нас в надежное подземелье, уставленное огромными сундуками. Работы предстояло много. Сокровища следовало перебрать, рассортировать и упаковать в менее габаритную тару. Небольшие сундуки были привезены заранее и дожидались своего часа. Так же заранее были заключены договоренности с обозами, которые должны были вывезти товар.

Сундуки, в которые мы планировали переложить сокровища, весьма походили на оружейные: в таких мы обычно перевозили винтовки. И, несмотря на то, что к операции были привлечены только самые надежные люди, об истинной ценности планируемого груза не знал никто, кроме нас четверых. Работа нам предстояла адская, но посторонних в такие дела лучше не вмешивать. Или их потом убирать придется. В умение молчать под пытками я не верю.

К сожалению, часть тамплиеровского клада оказалась абсолютно бесполезной. Записи, которые представляют ценность разве что для историков будущего, сгнивший мех, заплесневевшие ткани и проржавевшее оружие. Учитывая, сколько времени все это хранилось – ничего удивительного. Хорошо, что сами сундуки и бочки от времени не развалились. Тем более, что железные полосы, которыми они были обшиты, тоже начали ржаветь.

Впрочем, и те сокровища, которые хорошо сохранились, далеко не все нас порадовали. В нескольких сундуках лежали венецианские зеркала и стеклянная посуда, аккуратно обернутые слоями ткани. Учитывая то, какую продукцию производит Курляндия, найденное казалось насмешкой судьбы. И по качеству, и по дизайну эти вещи уступали тем образцам, которые мы продавали даже на внутреннем рынке, не говоря уж об экспорте.

Недрогнувшей рукой мы свалили эти вещи в груду прочего хлама. Даже я не вспомнил про музей – не та была ситуация. Нам бы вывезти более ценные вещи. Их, к счастью, тоже оказалось предостаточно. Монеты, кубки, блюда, церковная утварь, слитки, украшения и драгоценные камни. Чего здесь только не было! Оружие, даже ржавое, тоже не все отправилось в хлам – некоторые образцы были так изукрашены драгоценными камнями, что, скорее всего, изначально представляли собой парадные экземпляры, непригодные для сражений. Ну а от тех образцов, что сумели достойно пережить время, тем более отказываться не следовало.

На то, чтобы разобрать, поделить и упаковать сокровища, у нас ушло трое суток. С охраной связывался Отто, так что обозники подошли вовремя и по очереди. Вход в хранилище мы завалили, имитировав обвал старой кладки, а для отвода глаз устроили испытания оружия, которое я привез. Надо сказать, что братья увлеклись настолько, что превратили показуху в настоящие стрельбы. Ну и к лучшему. Ни у кого никаких лишних подозрений не возникнет.

Новые ружья и пушки показали себя прекрасно. Я привез их специально для Фердинанда – на случай обороны Твери от всяческих стрелецких бунтов. Ну и если он в очередной раз против какой-нибудь Турции отправится воевать. Остальные братья, разумеется, тоже захотели себе подобные подарки, и я их тут же успокоил обещанием, что новое вооружение мимо них не пройдет. Просто тащить в Мариенбург его не было никакой необходимости. Пушки и ружья сразу отправились в Виндаву и Ригу.

Словом, расставались мы довольные друг другом. Теперь необходимо было довезти ценный груз до места назначения. Нервотрепка, надо сказать, получилась знатная. Требовалось проследить, чтобы ни один из ящиков даже случайно не был вскрыт, и чтобы как можно лучше запутать любопытствующих, буде таковые появятся. Я планировал, что большая часть клада осядет в Митаве, в банковских подвалах и уже прикидывал, какие проекты нужно будет профинансировать в первую очередь.

В общем, возни получилось много. И я еле успел к началу самых важных событий.

Битва под Веной – это одно из тех событий, о которых знают даже далекие от истории люди. Так что я планировал свои действия заранее. И внимательно следил за тем, что происходит в Турции. Османская империя давно облизывалась на Вену, и уже пыталась ее захватить, так что повторная попытка не стала чем-то неожиданным. Турки готовились к войне основательно – чинили дороги и мосты, ведущие к Австрии и к базам снабжения своих войск, на которые они свозили со всей страны оружие, воинское снаряжение и артиллерию. И не забывали в Венгрии воду мутить, оказывая тамошним горячим головам военную поддержку.

Впрочем, такие тщательные и долгие действия оказали туркам и дурную услугу – дали австрийцам время подготовиться к нападению и заключить союзы с другими европейскими государствами. В том числе с Польшей. Так что мне оставалось только дождаться, когда огромная турецкая армия великого визиря Кара-Мустафы разобьет австрийцев в Венгрии и вторгнется в Австрию. А потом сделать Карлу Лотарингскому наглое, но очень выгодное предложение.

Карл Лотарингский

Турки всегда были сильны. И в том, что они начали давить австрийцев, не было ничего удивительного. Так мог ли Карл отказаться от предложения, которое сделал Фридрих Кетлер? Еще будучи наследником, тот показал себя достойным сыном своего отца. Прагматичный, меркантильный и удивительно расчетливый, он умел извлекать выгоду буквально из всего. Даже наука, на которую в других странах деньги уходили, словно в бездонную пропасть, приносила Фридриху прибыль. И это не говоря о том, сколько Кетлер получал от торговли! И выкрутился-то как хитро – поскольку маленькой стране сложно было конкурировать с более крупными и сильными государствами, Курляндия нашла свою нишу. И производила исключительно редкий и дорогой товар.

Курляндии повезло, что Фридрих не был похож на тех молодых балбесов, которые бездумно транжирили наследие своих предков. Напротив. Он преумножал богатства, доставшиеся ему от отца. Для Фридриха не было неважных или недостойных его внимания направлений. Он ревностно следил за тем, что происходит в его стране – и за производством, и за торговлей, и за появившейся биржей в Риге. Кто-то сказал бы, что такие качества совершенно не сочетаются с дворянским достоинством. Что только чинуши и торговцы должны выгадывать и думать о деньгах. Но Карл Лотарингский с этим не согласился бы. Маленькая Курляндия, благодаря рачительному подходу своих правителей, превратилась в значимого игрока на мировой арене. И Карл ни разу не пожалел, что женился на сестре Фридриха Кетлера. Набожная Шарлотта Мария знала свое место, никогда не перечила, смягчала его порывы и не требовала больших трат.

Хотя чего требовать, если брат предоставлял ей все самое необходимое по первой просьбе? А иногда и задолго до просьбы. Продвигая курляндскую продукцию, Фридрих делал весьма дорогие подарки. У Карла Лотарингского благодаря этому был и хрусталь, и фарфор, и янтарь, а наряды Шарлотты поражали своей роскошью. Такие траты рачительного Фридриха на свою сестру были удивительны. Поначалу. А потом Карл понял, что хитрый Кетлер просто привлекает новых покупателей. И они всегда находились. Даже среди нищей шляхты. С крестьян кроме трех шкур снимали четвертую, лишь бы заполучить статусную вещь. Хотя, конечно, наибольшим спросом пользовалось оружие.

Курляндские винтовки, безусловно, были превосходны, но стоили дорого. На вкус Карла – чрезмерно. Он сам смог позволить себе вооружить только три десятка самых верных людей. Однако многие шляхтичи предпочитали остаться и вовсе без штанов, но со скорострельным оружием. А ведь продавала Курляндия далеко не самые успешные образцы. Лучшее оставалось в стране, и секреты изготовления тщательно охранялись. Выкрасть несколько экземпляров новейших винтовок оказалось сложно, но возможно. Вот только толку от этого не было. Повторить такое оружие Польша не могла. Не было в стране ни станков, ни мастеров. А два-три экземпляра погоды не сделают. Да и бессмысленно это было – слишком высока стоимость.

Выкрасть последние образцы пушек, к сожалению, было нереально. Если только на поле боя взять, но курляндцы такой возможности не предоставляли. Казалось, что Фридрих специально дразнил конкурентов, демонстрируя им лучшие образцы оружия. И только теперь Карл понял, зачем это делалось. Не только для успешной торговли (хотя пушки и винтовки приносили Фридриху ничуть не меньше денег, чем зеркала, хрусталь и фарфор). Курляндское оружие сыскало себе немалую славу, и отказаться от него было просто немыслимо.

Карл, во всяком случае, не смог. Война продолжалась по самому неблагоприятному сценарию: турки рвались к Вене, и союзное австро-польско-венецианское войско нуждалось в помощи. Любой. И Фридрих Кетлер, разумеется, это понимал. Вряд ли можно было дождаться более благоприятного момента, чтобы начать выворачивать руки Речи Посполитой. Герцог Кетлер поставил единственно, но очень жесткое условие – он поможет и деньгами, и оружием, но Курляндия получит независимость. Полную.

Никогда Карл так не радовался наличию сейма! Принять такое решение в одиночку было не просто сложно – опасно. Все-таки, Польша не была его родной страной. А как отнесутся шляхтичи к потере власти (пусть и номинальной) над довольно большой территорией – бог весть. Особенно смущала Рига. Она только-только была оторвана от шведов, и польская торговля весьма оживилась. С одной стороны, город был взят курляндцами. А с другой… отказаться от таких прибылей?

К счастью, Фридрих оказался вполне разумным человеком. И насчет Риги пошел навстречу. Особые привилегии в городе, как и прежде, остались за курляндцами, русскими и поляками. А вопрос свободы для герцогства оказался не таким болезненным, как представлялось Карлу. Шляхтичи и сами не стремились кому-либо подчиняться. Так что порыв Фридриха был им понятен и близок. Да и что там было помощи от той Курляндии? Триста всадников и сто рейтар? А во время войны из каждых ста дворов дополнительно 12 легких всадников? Даже не смешно.

Нормальной армии у Курляндии не было никогда. Даже для того, чтобы взять Ригу, Фридриху пришлось нанимать солдат по всей Европе. На сейме не раз и не два звучали высказывания, что рано или поздно, Курляндия вернется под польскую руку. Дескать, маленькой стране всегда нужна будет защита. Однако Карл в этом серьезно сомневался. В колониях Курляндия справлялась без Польши, предпочитая поддерживать хорошие отношения с Англией и Голландией. Флот у маленькой страны тоже рос не по дням, а по часам. Причем овеянный славой, участвовавший в победных сражениях со шведами. Так что и с армией они вопрос решат. Наверняка.

Фридрих Кетлер

Год 1684 начался с того, что я все-таки женил своих братьев. Что Карл Якоб, что Александр долго увиливали от такого счастья, отговариваясь тем, что слишком молоды и вообще не наследники, а если что – у Фердинанда дети есть, но я настоял. Род Кетлеров должен продолжаться. Я заранее подумал, как распределить между ними обязанности, чтобы власть глаза не застила. Но к счастью, мои братья оказались в принципе не слишком амбициозными. И были только рады, что кто-то взял на себя ответственность[1]1
  В реальной истории Карл Якоб и Александр слишком рано умерли. А Фердинанд, оказавшись к 1711-му году последним живым мужчиной из династии Кетлеров, вообще отказался возвращаться в Курляндию. Да и в качестве регента никак себя не проявил.


[Закрыть].

Александр, посидев в Риге и столкнувшись с тамошними порядками, быстро взвыл и удрал в армию. Проводить маневры и тестировать оружие ему было гораздо проще, чем разбирать дрязги торговцев и претензии дворян. И на кого упало это счастье? Понятно, что на меня. Я, конечно, время от времени гонял братца в хвост и гриву, и тот даже проникался, но длилось это недолго. Видимо, есть люди, которые в принципе не способны управлять городом, не говоря уж о стране. Армией – пожалуйста, а штатскими – сами возитесь.

Попытка свалить на Карла Якоба Виндаву тоже закончилась ничем. Озеро Зебрус, где мы испытывали новые модели кораблей, верфи, обучение пацанов и юношей в недавно открытой школе дела морского – это он охотно контролировал. Искал специалистов, нанимал людей, обрастал связями и периодически выходил в море. Даже Гамбию однажды посетил. А вот обычные школы вместе с нерадивыми чиновниками опять повисли на мне. Впору радоваться, что хоть Фердинанд занимался своим делом ответственно!

В общем, надеялся я, что хотя бы семейная жизнь заставит моих братьев быть не такими раздолбаями. Невест я им нашел неплохих. Как и планировалось, 26-летнему Александру досталась дочь Густава Адольфа, герцога Мекленбургского, Елизавета. Миловидная 16-летняя блондинка с неожиданно темными глазами и умопомрачительно тонкой талией. А вот с поиском невесты для Карла Якоба пришлось повозиться.

Изначально я планировал породниться с Августом Саксен-Вайсенфельсским, однако тот скончался еще в 1680, а все его дочери уже были пристроены замуж. Пришлось обратиться к вдове Иоганна VI Ангальт-Цербстского, и сватать их младшую дочь Софию Августу. Удачно, кстати. Невесту удалось увести прямо из-под носа у Иоганна Эрнста III, герцога Саксен-Веймарского – полного алконавта, между прочим. Он и мою племянницу, как это было в реальной истории, вторым браком не получит, вот еще!

Однако собрал я братьев в Митаве не только для того, чтобы их женить. Выкупленная у Польши независимость требовала фактического утверждения. Да, большинство земель принадлежало уже мне, а не дворянам. Да, во главе городов стояли верные люди. Но я даже не надеялся, что обретение независимости обойдется без выкидонов местной шляхты. Ну и Пилтенское епископство, как всегда, много о себе мнило. Договор о подчинении, подписанный в 1661, меня больше не устраивал, и этот вопрос нужно было урегулировать.

Никакой ландтаг не будет решать мою судьбу и судьбу моих потомков. Совсем упразднять я его не буду – с ним проще будет управлять городами и получать своевременные сигналы о происходящем в стране, но полномочия урежу. Ну а поскольку готовился я к такому финту заранее (и верных людей на нужные посты рассаживал), то недовольных горожан быстро вычислим и нейтрализуем. Пусть сельское хозяйство в колониях поднимают! Ну, а как бороться с недовольными дворянами, мне на практике показал мой дядюшка курфюрст Бранденбургский.

Кстати, как потом показало время, банковская кредитная удавка оказалась куда более эффективным средством сдерживания шляхетского гонора, чем оружие. Серьезный конфликт вышел только с Пилтенским епископством, но и тот не дошел до вооруженного столкновения. Мои самые ярые оппоненты неожиданно скончались при самых странных обстоятельствах. И, что самое занятное, я остался вне подозрений, поскольку врагов у епископства было предостаточно. А у меня было время, чтобы перевести стрелки в другую сторону. Выбора особого не было – либо я, либо они. Так что особых душевных терзаний по поводу их смерти я не испытывал.

Словом, к концу 1684-го года ситуацию удалось относительно стабилизировать, и можно было возвращаться к более важным делам. На мировой арене происходили интересные подвижки.

Год 1685-й начался с довольно предсказуемого события – умер Карл II Стюарт, успев за несколько дней до смерти принять католицизм. Я даже мог предположить причину, по которой его величество прожил всего лишь 54 года. Карл сам по себе был увлечен алхимией – во дворце Уайтхолл была оборудована алхимическая лаборатория. А после того, как по Европе (с моей легкой руки) снова расползлась мода на поиск философского камня, король и вовсе двинулся на этой почве. Карл проводил в лаборатории многие часы, и лично участвовал в многочисленных экспериментах по превращению ртути в золото.

Как вы понимаете, постоянно контактировать с ртутью – это не слишком полезно для организма. И итог был немного предсказуем. Карл умер. «Весёлый король», имея большое число любовниц и внебрачных детей, от законного брака потомства не оставил. Так что к власти пришел его младший брат. А мы с Анной были приглашены на его коронацию.

Отношения с Яковом II Стюартом у нас сложились… сложились, в общем. Он не проявлял к собственной дочери никакого интереса, и задавал вопросы о ее здоровье исключительно потому, что так полагалось по правилам дипломатического этикета. Но зато к различным аспектам курляндского производства он проявлял просто неприличное внимание. В смысле, все время пытался присосаться к доходам, не желая ничего вкладывать.

У меня такой подход понимания не находил, так что к английской оппозиции я испытывал определенное расположение. Впрочем, политика выше личных симпатий. Так что я старался поддерживать хорошие отношения со всеми. После того, как Англия получила от Курляндии прялку, ткацкий станок и секрет красителей (всего четыре цвета, но зная основу, остальные несложно будет доработать), ткани сильно упали в цене, и мы заимели конкурентов. Однако к такому повороту событий Курляндия была готова давно, так что упор мы сделали на интересные новинки.

Роберт Гук, интересовавшийся буквально всем подряд, экспериментировал и с тканями. Мы осваивали способы тиснения и печати, новые способы окраски и изменение структуры. А доходы добрали, выпуская различные калейдоскопы. Детская игрушка неожиданно произвела в Европе фурор. Я, честно говоря, даже не ожидал такого ажиотажа, когда делал подарок своей тогда еще невесте. Разумеется, нашлись желающие игрушку повторить, но это было не так просто. Высочайшее качество зеркал и стекла, насыщенные цвета, сложный расчет смены картинок… Курляндские образцы на голову превосходили своих подражателей. Ну и брэнд кое-чего стоил.

Ну а потом, когда конкуренты выдадут более удачные образцы и калейдоскоп перестанет быть только нашим эксклюзивом, мы запустим патефоны с пластинами из шеллака. Ньютон уже бьет копытом, предчувствуя небывалые прибыли. Даже его фонограф принес немалые деньги и стал любимым развлечением во многих богатых домах. Ну и я сам никогда не упускал момента, чтобы продемонстрировать миру ту или иную диковинку. И к тому моменту, когда Карл II умер, а Яков Стюарт вступил на престол, у меня был готов фантастический подарок.

Еще в своей прошлой жизни я читал о том, как Николай I преподнес Фетх-Али-шаху, владыке Персии, настоящее чудо – хрустальное ложе. Это был настоящий вызов для наших мастеров! И создавать данный шедевр начали заранее. Ведь его предстояло перевезти по частям, и собрать уже на месте. Причем процесс перевозки хрусталя – это, как сами понимаете, то еще удовольствие.

Разумеется, мы с Анной решили принять приглашение, поздравить Якова с коронацией и лично вручить эффектный подарок. У меня было достаточно надежных людей, которым можно было доверить присмотреть за ребенком, так что я особо не волновался. А вот Анна нервничала. С одной стороны ей, как и любой женщине, хотелось блистать перед представителями практически всех европейских стран, которые непременно прибудут на коронацию, и утереть нос тем, кто ей когда-то пренебрегал. А с другой – Анна не хотела оставлять Курляндию, где она вполне прижилась.

Милая девочка, постоянно остававшаяся в тени, стала первой дамой страны. Она устраивала балы, дарила своей милостью придворных, занималась благотворительностью и вообще вела очень активный образ жизни. Я давно заметил, что Анне нравятся внешние проявления ее герцогского титула. И поощрял большинство ее начинаний. И разумеется, самые яркие новинки появлялись сначала у нее, заставляя окружающих зеленеть от зависти. Вот и в этот раз для визита в Англию было пошито несколько совершенно фантастических платьев.

Основой стали идеи, позаимствованные мной с картин 19-го века. А куда деваться, если дизайнером я никогда не был и в создании одежды не силен? Однако у меня было достаточно знаний и воображения, чтобы повторить те наряды, которые я видел. Мои эксперименты начались еще с создания новой формы для курляндской армии, а вот теперь продолжились повседневной одеждой. Зная, куда движет моду Людовик, и не желая присоединяться к этому пышному кружевному безобразию, я пытался придумать нечто такое, что не будет выглядеть совсем уж чуждо, и в то же время начнет меня устраивать.

С женской модой в этом плане оказалось проще. Мужчины все-таки более консервативны. Спустя множество испорченных рисунков и образцов, удалось повторить нечто очень близкое к наряду Елизаветы Баварской (императрицы Австрии) со знаменитой картины Винтерхальтера. На Анне смотрелось просто волшебно. Прическу, кстати, я тоже оттуда позаимствовал. Вопреки Франции. Тамошняя мода, повально охватившая всю Европу, мне совершенно не нравилась. Женщины носили прически а-ля Фонтанж – нечто сложное, высокое, поддерживаемое проволокой и украшенное ниспадающими богатыми кружевами.

Я не хотел, чтобы моя жена подражала очередной любовнице Людовика, а потому расстарался на славу, рисуя различные варианты. Самая шикарная ткань, самые изысканные драгоценности… я даже не сомневался, что Анна станет явлением, на которое будут равняться. Достало уже, что все смотрят в рот Парижу! Мое нежелание носить парик воспринималось практически как подрыв устоев. А я намеревался бросить еще один камень в это болото.

Правда, придумать приемлемый наряд для себя самого оказалось намного сложнее. В идеале, я бы предпочел классический костюм своего времени, но такого извращения здесь не поймут. А явиться в военном мундире… даже не смешно. Я ни в одном серьезном сражении в жизни не участвовал. Усложняло задачу то, что мне нужно было не просто одеться, но и продемонстрировать свой статус и богатство. В 17 веке это было чем-то само собой разумеющимся. Больше всего меня бесили чулки, но они останутся в тренде еще, как минимум, лет сто. Впрочем… если уж шокировать общественность, то по полной!

Раз моя дама будет одета в стиле века 19-го, то я и для себя подберу наряд соответствующего времени. И начхать на всех местных модников! Образцом для меня стал серый костюм Гэри Олдмена из старого фильма про Дракулу. Классические брюки со стрелкой, (утюг на углях – великое изобретение!), рубашка, жилет, шейный платок и зауженный в талии сюртук до колена. Добавим на последний искусную тонкую вышивку (серым по серому), отдавая хоть какую-то дань местной моде, и обязательную трость. Да, все-таки стиль 19 века нравится мне больше всего.

Словом, к коронации мы подготовились заранее. И как только было объявлено, что Карл II скончался, в Англию, вместе с соболезнованиями, отправились специалисты по установке хрустального ложа. В Уайтхолле потребовалось объединить две комнаты на первом этаже и провести отопление по типу римских бань. Проведенные под полом трубы поддерживали в помещении комфортную температуру, благо пол все равно пришлось разбирать – организовывать фонтаны. Ну и с освещением пришлось повозиться, не без этого. В эпоху свечей это было не так уж просто. Однако эффект от подарка оказался потрясающим.

Впрочем, потрясения собравшихся начались еще тогда, когда они узрели наш внешний вид. Местные модники шокировано пялились на мой костюм, а все женщины завистливо разглядывали Анну. Мы поздравили Якова, произнесли положенные фразы и, для начала, преподнесли несколько менее габаритных даров. Особое внимание окружающих вызвал огромный фарфоровый сервиз с гербами и геральдикой Стюартов. Тонко прописанные миниатюры изображали самые славные страницы истории Англии, находившейся под властью этой семьи.

Демонстрация хрустального ложа происходила на следующий день, который, к счастью, выдался солнечным. Это настолько редко бывает в Лондоне, что я понял, что высшие силы все-таки мне благоволят. Помещение окурили благовониями, подступы к ложу осыпали лепестками роз, в кадках красовались экзотические растения, радующие зеленью, и когда с журчанием забили фонтаны, раздался дружный восхищенный вздох. Ну да, картинка получилась впечатляющей. Мы постарались.

Однако меня интересовала даже не реакция Якова, который предсказуемо впал в экстаз от такого подарка. И даже не кислое лицо его супруги Марии Моденской (которая наверняка представляла, какая очередь любовниц выстроится, чтобы опробовать это новое развлечение). Меня интересовала физиономия французского посланника. И да! Я получил искреннее удовольствие от выражения его лица. Бедолага во всех подробностях представлял, что ему скажет Людовик XIV, когда узнает, что у какого-то Якова есть такая шикарная вещь.

Ну а если учесть, что необычном подарке пойдут слухи? Каждый из присутствующих постарается, чтобы придать себе значимости. И не удивлюсь, если в легендах хрустальное ложе превратиться во дворец. Так что любитель роскоши Луи искусает себе не только локти, но и другие места. Перед бедолагой стоит сложный выбор – либо продолжать политику протекционизма, провозглашая, что все самое лучшее производится во Франции, либо подать дурной пример и сделать заказ на предмет роскоши в другой стране. Он, конечно, попробует напрячь собственных мастеров, но… посмотрим, что из этого выйдет.