Текст книги "Грибная красавица (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Раздалось шуршание бумаг за столом. Властный и надменный голос второго я не узнала.
– Я подпишу разрешение на открытие концессии по продаже эликсира, но…
Шаги раздались совсем близко, говорящий подошел к окну, я слышала его ровное дыхание. Двести восемьдесят восемь, двести восемьдесят девять…
– Вы пожалуете церковным властям земли при академии рядом с каналом. Помчица Малко настаивала на этом пункте.
Я насторожилась.
– Но милейший! – в голосе бургомистра было возмущение. – Земля там застроена сплошь и рядом, кусочка свободного нет. Помилуйте боже, на что она вам сдалась?
– Лачуги бедняков и их лавки можно легко снести. Или их может уничтожить непредвиденный пожар. Да мало ли что может произойти… – я отчетливо слышала, как говорящий довольно усмехается. Триста пятьдесят три, триста пятьдесят четыре.
Второй наконец отошел от окна.
– Я надеюсь, мы поняли друг друга? – его тон был ледяным и не терпящим возражений.
Бургомистр заблеял что-то невразумительное, потом очевидно покорно кивнул и протянул бумаги собеседнику.
– Тогда пойдемте, не следует надолго оставлять гостей, они заскучают. – В голосе второго звучала откровенная насмешка над хозяином приема.
Когда они удалились, я выскользнула из-за портьеры, открыла вновь тайник, протянула фитиль от окна до сейфа и задумалась. Пятьсот два, пятьсот три… Он догорит позднее, чем планировала, из-за непредвиденной задержки. Придется рискнуть, я отрезала кусок фитиля и подожгла оставшийся. Прикрепила записку на дверце сейфа, выскользнула из кабинета и заторопилась вниз. Инквизитор, должно быть, рвет и мечет из-за моего отсутствия.
На втором этаже я услышала шум. Красавчик допытывался у слуг, куда делась его спутница. Я вцепилась в перила. Десять минут миновало, отчет начинался заново, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…
Я быстро вытащила шпильку из волос и засунула ее острием глубоко в нос, чувствуя как пошла кровь. Запрокинув голову, я изобразила глубоко несчастный и больной вид и прислонилась к стене.
– Где вы были? – голос красавчика звенел от злости. Он подошел ближе и схватил меня за руку, намереваясь потащить за собой.
– Немедленно спускайтесь к гостям! Как только прием закончится, я видеть вас больше не желаю. Вы меня подло обманули, погубили мою репутацию! Никакого сотрудничества, наш договор расторгнут. Мерзкая дрянь!
Я сползла по стенке и уселась на пол. Из носа сбегала теплая струйка крови. Двести двадцать три…
– Что еще за фокусы? Вы опять притворяетесь?
Я запрокинула голову и пробормотала с несчастным и обиженным видом:
– Я вас не обманывала. Или мне надо было остаться и дожидаться приступа при всех? Тогда я бы точно вас опозорила…
Инквизитор заметил кровь на моем лице.
– Где ваш платок?
– Дома… забыла…
Красавчик выругался под нос, достал свой платок и довольно бесцеремонно стер кровь с моего лица. Потом бесцеремонно наклонил мою голову подбородком к груди и держал так с минуту. Триста сорок два…
– Вставайте, надо вернуться к гостям.
Он чуть ли не за шкирку поставил меня на ноги, но я зашаталась и вцепилась в него.
– Мне дурно… Кровь все еще не останавливается…
– Возьмете платок и будете вытирать. И не запрокидывайте голову! Пойдемте… – он насильно сунул мне в руку платок и потащил дальше.
– Какой вы жестокий…
Он резко остановился и обернулся ко мне. Триста девяносто…
– Ах, это я жестокий! – красавчик схватил меня за ухо и словно нашкодившую собачонку потащил за собой.
– Ай-ай-ай, больно же! Пустите! – я хныкала и упиралась.
– Я, значит, жестокий. Вы заявились в неприличном, постыдном виде на прием, опозорили меня перед всем городом!..
– Неправда! – ухо жгло от боли, я почти сбилась с ритма. Четыреста двадцать девять… – Мое платье закрыто с головы до пят, как и было договорено!
– Что?!? – он остановился и воззрился на меня с возмущением, его бархатно-чайные глаза потемнели. – Закрыто?
– Да! – я наконец-то вырвалась и теперь с не меньшим возмущением уставилась на него. – Закрыто, ни единого голого участка нет! Смотрите сами! – я топнула ногой и скинула накидку с плеч, потом покрутилась перед ним. Он онемел от негодования. – А то, какой именно тканью должно быть все закрыто, вы не уточняли! Так что сами виноваты!
Он медленно подобрал с пола накидку, вид у него был страшный. Я невольно отступила к стене.
– И не надо так расстраиваться! Ничего с вашей репутацией не станется. Вам наоборот завидуют все мужчины на приеме. И вообще, скоро вы мне спасибо скажете! Что вы собирае…
Руки красавчика сомкнулись на моей шее, дыхание перехватило. Даже через ткань высокого воротника я чувствовала, какие у него горячие руки.
– Замолчите! – он слегка ослабил хватку, но говорить я не могла, лишь хрипела. – Еще одно слово, и я вас удушу, боже Единый мне судья…
Я вцепилась ему в руку, но вырваться не смогла. Красавчик вдруг ослабил схватку, перехватил меня за плечо, накинул накидку и потащил вниз. Пятьсот восемь…
Мы спустились к гостям как раз вовремя. Бургомистр пригласил гостей в залу, где уже ждали музыканты. Инквизитор крепко держал меня за руку, и вырваться было ни какой возможности. Проклятье! Отсчет пошел на последние десять минут…
Воздух наполнила божественная мелодия свирели, нежная, томящая душу. Юный бард, неправдоподобно красивый, черноволосый и голубоглазый, поклонился гостям и вступил с песней. Его голос был поначалу нежен и пронзителен, словно девичий, но с каждым куплетом словно набирал силу и мужал. Он пел балладу о несчастной любви благородной девицы и ее верного воина, о постигшем их несчастье, проклятье Мертвых земель, которое погубило несчастную девушку, лишив ее рассудка. Баллада поначалу казалась незнакомой, но неожиданно всплыла в памяти. Голос барда проникал в самую душу, вызывая грусть и томление в сердце. И зрение начало размываться, в памяти вдруг возникли давно изгнанные образы: теплый весенний вечер, закатное солнце освещает его лицо, наши губы соприкасаются в первом трепетном поцелуе, сладкий вкус майской вишни… Я встряхнула головой, отгоняя наваждение. Эти воспоминания были давно и надежно заперты, слишком болезненны и печальны они были… Я с удивлением обнаружила, что хватка инквизитора ослабла, его глаза были затуманены и грустны, да что там. Все в зале были словно околдованы. Я с ужасом поняла, что, во-первых, сбилась со счета, а во-вторых, что мальчишка-бард на грани. Он уже почти перешагнул черту безумия, за которой его ждет всепоглощающая тьма разрушения. Он вытягивал из окружающих их мечты и печали и питался ими, словно черпая в них силу своего таланта. Даже помчица Малко попала под его очарование.
Проклятье, я сбилась со счета! Теперь я не знала, когда именно воровской порошок взорвется и выбьет окно в кабинете, привлекая всеобщее внимание. Надеюсь, Антон готов. Надо сорвать с гостей это мрачное оцепенение.
У меня был неплохой голос. Как сказал когда-то Шушье, атаман Безумных Бардов, певчей легендой мне, конечно, не стать, но безумным бардом стать обязана… Я улыбнулась и настроилась. Эта баллада на самом деле исполнялась в два голоса. Импровизация – наше все! Я дождалась окончания куплета…
– Есть тоска, и есть забвенье,
есть боль и горечь от потерь,
и одиночество, как зверь,
надежды гонит воплощенье…
И лишь туманы голубые
мне шепнут, что ты ушла… *
* Забери свою свободу – группа Арктида
И опередила барда, вступив вместо него.
– И вьюгу ты полюбишь
И меня покинешь отныне,
Ты не вспомнишь, ты забудешь
Эти волосы льняные…
И лишь туманы голубые
тебе шепнут, что я ушла…
Мой голос разрушил мрачное очарование мелодии барда. Я пела, а на устах блуждала улыбка, и это отражалось на мелодии. Она перестала быть печальной, и гости словно очнулись от глубокого сна. Они недоуменно переглядывались между собой.
– Простите, – я оборвала песню и застенчиво поклонилась присутствующим. – Просто песня была такой грустной, что я не выдержала. – Я повернулась к юноше-барду и кивнула ему. – Ведь есть же другой вариант этой баллады, правда?
Бард смотрел на меня пустым взглядом, но согласно кивнул. Пелена безумия в его глазах понемногу рассеивалась. Он поклонился окружающим и уже собрался что-то сказать, как послышался оглушающий звон разбитого стекла и тут же громкий лай собак. Я довольно выдохнула. Слава Единому, успела.
Инквизитор очнулся и перехватил мою руку в запястье. Его глаза подозрительно блестели. Интересно, что увиделось ему под колдовским очарованием баллады, какую боль он переживает до сих пор?
В залу быстрым шагом вошли несколько человек, очевидно, охранники бургомистра. Высокий, с военной выправкой мужчина, возможно, капитан охраны, шепнул что-то бургомистру, и тот сразу встревожено вскинулся.
– Немедля спустить собак!
Я повернулась к инквизитору.
– Как думаете, что случилось?
– Не знаю, – сквозь зубы процедил красавчик.
Бургомистр обратился к своему спутнику, худому высокому, в более чем скромном сером облачении, мужчине, который держался властно и надменно. Тот недовольно нахмурился, потом кивнул в нашу сторону.
Лицо инквизитора тут же приняло постное выражение, он направился в сторону мужчины, не выпуская моей руки.
– Инквизитор Тиффано, случилась неприятность. – Я тут же узнала голос, это он был в кабинете с бургомистром. – Я думаю, что участие церковного сыска в вашем лице будет как раз кстати.
– Что именно случилось? – красавчик был почтителен, словно перед ним был церковник более высокого ранга. Хотя, если судить по забранным в куцый хвост волосам, так оно и было.
– Какой-то воришка посмел проникнуть в хозяйские покои… Я думаю, что ваша спутница… – холодный взгляд в мою сторону. – Может остаться здесь…
– Но я могу помочь! – я несмело и робко кивнула бургомистру, рассчитывая на свое обаяние, но тот был слишком встревожен, чтобы поддаться. Он заторопился вверх по лестнице, в свой кабинет.
– Вы останетесь здесь, любезная госпожа, – это было сказано, как плевок в мою сторону.
– Простите, ваша святость, – красавчик нарочито покорно склонил голову. – Но разве делами воришек не должен заниматься громадский сыск?
– Господин Тиффано, вы не расслышали мое указание?
– Будет сделано, ваша святость, – красавчик медленно кивнул. Он в нерешительности оглянулся на меня. Ему совсем не хотелось выпускать меня из виду, но приказ от старшего по сану церковника нельзя было не выполнить. Интересно, кто же это?
Впрочем, я решила эту сложность за него. Я искрой метнулась вслед за бургомистром, уцепившись за его рукав.
– Господин бургомистр, умоляю, не оставляйте меня одну, мне страшно! А вдруг грабители еще в доме? Пожалуйста…
Бургомистр растерянно взглянул на меня, не заметив, как я сунула ему за пазуху его пропавшие ключи, потом кивнул.
– Ладно, идемте.
Я благодарно улыбнулась ему, кинув победный взгляд на церковников. Лицо старшего не выражало абсолютно ничего, а вот на лице инквизитора была целая гамма различных эмоций.
В кабинете уже толпился народ: капитан охраны, несколько стражников, жена бургомистра, причитающая и заламывающая в отчаянии руки.
– Дорогой, нас ограбили!
Бургомистра отстранил супругу и нетвердой походкой подошел к сейфу, который зиял устрашающей пустотой. Лишь одинокая записка лежала внутри. Инквизитор со своим спутником как раз подоспели к сцене. Бургомистр схватился за голову и стал голосить, дергая себя за волосы.
– Все похищено! Все! Золото, драгоценности! Мерзкие воры! Кто посмел?!? Кто?
Он кинулся к начальнику охраны, схватил его за воротник и стал трясти.
– Как он проник? Я вам плачу за что? Как вы могли его упустить?
Капитан опустил голову, не смея поднять глаз. Очевидно, у бургомистра был крутой нрав и тяжелая рука. Вперед выступил господин Ветре.
– Надеюсь, вы не хранили секретные бумаги в сейфе? – его спокойствие дало едва заметную трещинку, он был встревожен.
– Нет, что вы, не беспокойтесь… – бургомистр отпустил капитана охраны и медленно осел на пол. – Я разорен…
– Ну полноте вам, – к серому вернулось спокойствие. – Господин инквизитор возьмет на себя расследование. Конечно, вместе с громадским сыском. Уверяю, вор будет найден и наказан.
Красавчик выступил вперед, слегка поклонился.
– Позволите?
Он подошел к сейфу и аккуратно вытащил записку, словно опасаясь, что она ядовита.
– Это ваше?
– Нет. Что там? – бургомистр заглянул ему через плечо и прочитал вслух. – "Неправедно нажитое отобрано серым ангелом". Каким еще ангелом?
Я подскочила к ним и тоже с любопытством взглянула на записку, ругаясь про себя на этого болвана. Даже прочитать правильно не может! Сирый ангел! Сирый и убогий! Придурок!
– А это что за символ? – я намеренно ткнула пальцем в стилизованное изображение крыла. – Это его подпись? Подпись Серого Ангела?
Инквизитор отстранил меня, и как раз в комнате появился капитан громадского сыска. Капитан Лунтико был довольно неприятным, продажным типом, хотя и отличался врожденной хитростью и изворотливостью. Может быть опасен, если недооценить.
– Капитан Лунтико, ваша милость, господин бургомистр. – Он подобострастно кивнул бургомистру и лишь потом обратил внимание на присутствие в комнате посторонних лиц. – Попрошу очистить помещение, здесь будет проводиться дознание.
Серый недобро прищурился. Следом начались препирательства и выяснения, у кого больше полномочий, и кто должен заниматься дознанием. Я попыталась выскользнуть из комнаты, но инквизитор благополучно перехватил меня за руку и сурово покачал головой.
– Господин бургомистр, – звонко обратилась я к несчастному, обращая на себя внимание всех присутствующих. – Вы были так добры ко мне, могу ли я также предложить вам свою помощь? В этом дознании?
– Что здесь делает эта девица? – капитан Лутнико взвился, словно укушенный. Он уже имел дело со мной, и я успела задеть его самолюбие, справившись с нехитрыми делами вместо его хваленого громадского сыска. – Немедленно покиньте помещение!
Инквизитор еще крепче перехватил мою руку в запястье, словно боясь, что я растворюсь как туман по утру.
– Господин Ветре, – красавчик был сама почтительность. – Можем ли мы покинуть дознание? Если будет необходимость, – еще один смиренный поклон в сторону капитана, – Святая Инквизиция окажет любую посильную помощь.
Лицо серого церковника скривилось, словно он раскусил лимон, но он все же согласно махнул рукой, отпуская инквизитора.
В коридоре я вырвалась и без сил опустилась на диванчик. То самое чувство, когда все опасности и тревоги позади, опустошает до дна. Красавчик в нетерпении потребовал:
– Вставайте немедленно! Я лично усажу вас в экипаж и отправлю домой.
– Мне нехорошо, слабость. Принесите мне воды, пожалуйста. – Я, предупреждая его возражения, добавила. – Иначе я с места не сдвинусь!
Инквизитор нашел выход из положения. Он поймал пробегающего мимо в суете слугу и приказал тому принести выпить госпоже. От меня он так и не рискнул отойти.
– Кто этот господин Ветре? Он выше вас по сану? Почему имеет право вам приказывать?
– Вас это не касается.
– Ну как знаете. Кстати… Если вдруг что, смело валите все на меня, – улыбнулась я.
– О чем вы толкуете? – инквизитор недоуменно взглянул на меня.
– Ну что возьмешь с полоумной девицы, верно? Если ваш начальник будет слишком вам вычитывать, смело сваливайте все на меня…
– Пейте уже и поехали, – инквизитор сунул мне бокал, я без раздумий сделала глоток. Горло обожгло крепким вином, я закашлялась.
– Что вы наделали? Мне нельзя пить, у меня непереносимость…
– Не выдумывайте! – красавчик склонился надо мной, его сердитое, но все равно прекрасное лицо было последним воспоминанием. Дальше все поглотил хмельной туман…
ГЛАВА 9. Инквизитор Тиффано
Демон дернул меня поддаться ее капризу и дать ей этот злосчастный бокал. Девицу мгновенно развезло. Сначала я думал, что она прикидывается, но нет. Я приподнял веко и взглянул: зрачки были расширены и плохо реагировали на свет. Я стал ее трясти, силясь привести в чувство, даже в отчаянии дал пару пощечин. Что мне делать с ее бесчувственным телом? Тот самый слуга, который принес бокал, возник рядом и, глумливо усмехаясь, спросил:
– Госпоже нехорошо?
– Да, переволновалась. – Я немного помедлил и спросил, – вы не поможете отвести ее в место потише? Подальше от ненужных взглядов.
– Понимаю, – ухмылка пронырливого слуги стала еще гадостней. – Бургомистр оставил пару комнат на втором этаже для гостей, гм… которые хотят уединиться. – Он понимающе мне подмигнул. – Мигом все устроим.
Меня передернуло от его тона и от того, что он себе подумал.
– Вы не видите? Она слишком много выпила, мне надо привести ее в чувство. – Мои оправдания звучали жалко.
Я подхватил девицу с одной стороны, а слуга с другой, и мы дотащили ее безжизненное тело до одной из гостевых комнат на втором этаже. Кто бы мог подумать, что эта тощая девица может быть такой тяжелой?
Свалив ее на кровать, я с ужасом обнаружил, что меховая накидка, прикрывающая срамоту девицы, куда-то запропастилась. Должно быть, потеряли по дороге. Слуга услужливо вызвался найти и вернуть. Девица в пьяном полусне перевернулась на бок, что-то пробормотала неразборчиво и захрапела. Демон! Я схватился за голову, что же мне с ней теперь делать? Оставить здесь? Невозможно! Она ведь рано или поздно придет в себя, начнет шататься по дому, натворит дел, а поскольку на прием ее привел я, то и отвечать за нее тоже мне придется. Как же быть?
Я схватил графин с водой, набрал в рот воды, развернул девицу и прыснул ей в лицо. Девица опять что-то пробормотала, попробовала отмахнуться от меня, потом свернулась клубком и захрапела дальше. Моему взору представился предательский вырез ее платья во всей красе. Вот дрянь! Я попытался повернуть ее, но ткань ее платья была настолько тонкой, а крой обтягивающим, словно вторая кожа, что подчеркивали ее упругую девичью грудь. Поэтому я просто натянул на нее покрывало с головой, чтобы не видеть. Но перед глазами все равно стоял откровенный вырез, демонстрирующий сквозь тонкую ткань кружева изящную спину и ямочку над… Демон! Я вцепился себе в волосы, отвернулся от девицы и сел на пол, прислонясь к спинке кровати. Спокойно! Я прикрыл глаза, успокаивая дыхание, погружаясь в спасительную пустоту медитации и молитвы. Мне просто надо дождаться, когда закончится прием. А судя по происшедшему, он закончится раньше положенного. А когда все гости разъедутся, я просто погружу ее в экипаж и доставлю домой. Пусть у ее братца болит голова за свою непутевую сестру. В дверь постучали, это вернулся слуга, который нашел накидку. Он казался несколько разочарованным, что не застал пикантной сцены соблазнения добродетельной девы.
Я горько усмехнулся. Можно только представить, что завтра мне выскажет его святейшество, кардинал Ветре. И хотя формально Святая Инквизиция была автономной структурой, тем не менее, высокий церковный сановник имел право отдавать приказы инквизитору вроде меня. По слухам, кардинал Ветре был очень суров и праведен, имел большое влияние, а еще он не выносил женщин на дух. Мое назначение в этот город вообще могло бы не состояться, а произошло только потому, что на это место прочили инквизитора-женщину. Но кардинал Ветре был категорически против. После выходки этой мерзавки на приеме и ее открытого неуважения к его сану он, должно быть, уже жалеет, что согласился на мою кандидатуру.
Мне на плечо с кровати свесилась рука девицы. Вот же гадость! Я брезгливо убрал ее руку обратно под одеяло.
Дотащить девицу до экипажа оказалось чрезвычайно сложной задачей. Слуги не могли мне помочь, капитан Лунтико проводил дознание и опросы среди челяди, так что мне пришлось тащить девицу самому. Я перекинул ее руки себе через плечо и взвалил девицу на спину, словно куль с мукой. Хотя весила она все же значительно больше. Медленно покачиваясь под тяжестью ее тела, я шагал по двору к экипажу, проклиная все на свете. Ее голова покачивалась в такт моим шагам, и моя щека горела от прикосновения к ее щеке. Сквозь ткань моей мантии и ее платья, я отчетливо слышал мерное биение ее сердца. Извозчик услужливо помог мне открыть дверцу, и я запихнул девицу в экипаж. Я опрометчиво решил, что самое неприятное уже позади, но когда девица завалилась на меня на очередной выбоине на дороге, не сдержался. Просто отпихнул ее от себя, и она сползла на пол экипажа. Несколько минут я со злорадством наблюдал, как она ударяется головой на каждом повороте или кочке, но потом мне стало совестно. Я поднял ее, усадил обратно, стряхнул пыль и грязь с платья. Она опять завалилась мне на плечо. Я подумал немного и уложил ее голову себе на колени, придерживая на ухабах. Смотря на ее безмятежное лицо, я гадал, что же именно творится в ее безумной голове? Неужели она действительно видела мертвую девочку? Если да, то каково это жить с такими видениями? Повинуясь мимолетному желанию, я провел пальцем по ее полным чувственным губам. Как же ловко она меня провела! Ведь специально накрасилась самым ярким и вульгарным цветом, чтобы я обратил на это внимание и не удосужился повнимательней осмотреть ее наряд! Хитрая лиса! Лиса! Меня прошиб холодный пот, где ее клятая накидка? К счастью, накидка обнаружилась на полу. Я поднял ее и набросил девице на лицо – чай, не задохнется, а мне спокойней.
По приезду мне опять пришлось взваливать девицу на спину и тащить к дверям. На пороге меня встретил Антон, который возмущенно уставился на меня.
– Что вы сделали с моей сестрой? Что с ней?
– Ничего, она просто пьяна, – прокряхтел я со злостью.
– Как вы могли ее напоить? Ей же нельзя!
Мое терпение лопнуло. Я отпустил девицу, и она рухнула прямо на мостовую перед крыльцом собственного дома.
– Я ее напоил?!? Довольно с меня этой ненормальной! Вы знали, что она учудила на приеме? Как вы, ее брат, могли позволить ей пойти в таком виде на прием? Она же опозорила себя и меня заодно!
Антон бросился к сестре, попытался ее поднять, а я со злобным удовлетворением наблюдал за его потугами.
– Что, тяжело? – я в притворной заботе склонился к нему. – А каково было мне тащить вашу сестричку с приема, а? Пфф… И передайте ей, когда очнется, что я более не желаю ее видеть, никогда. Наш договор расторгнут.
Я выпрямился, развернулся и уселся в экипаж, приказав трогать и не обращая внимания на его возмущенные вопли.
На следующее утро меня почтил визитом сам кардинал Ветре. Он был холоден и предельно вежлив в своих высказываниях по поводу морального облика инквизитора. Мне оставалось только стоять с поникшей головой и виноватым видом. Попытки оправдаться были тщетны, поэтому я даже не пытался. Заниматься поиском наглого вора, посмевшего ограбить поместье бургомистра, все также поручалось мне. Безусловно, совместно с громадским сыском во главе с капитаном Лунтико. В душе и разуме царил полный беспорядок, поэтому после выволочки я отправился к отцу Георгу. Мне были необходимы его поддержка и утешение. В самые сложные минуты моей жизни он был рядом, давая силу жить дальше, искать и находить веру.
В церкви отца Георга не было, поэтому я решил его подождать и опустился на скамью помолиться.
– Мальчик мой, Кысей! – я очнулся от невеселых размышлений и встал поприветствовать отца Георга.
– Как хорошо, что ты зашел! У нас такое случилось, я собирался за тобой послать! – отец Георг был крайне встревожен.
– Что произошло? – я почувствовал, как желудок сворачивается в тугой жгут.
– Пропала одна из наших воспитанниц, девочка-сирота. Вернее…
– Как пропала? Когда это произошло? – в горле мгновенно пересохло, голос стал хриплым и чужим.
– Она не совсем пропала. Ее увела женщина.
– Помчица Малко?
– Да нет же, – отец Георг недоуменно покачал головой. – В том-то и дело, что не она. Ее узнала лекарка, это была невольница госпожи Хризштайн!
– Как?.. – я не мог оправиться от удивления. – Она что-нибудь сказала или объяснила?
– Мне сказали послушники, что она приходила днем ранее. Искала девочку, похожую на ту, что была изображена на рисунке. Увидела Веру, так зовут нашу воспитанницу, обрадовалась, рассказывают, что она даже нарисовала ее портрет. А сегодня утром вот вернулась, поговорила с девочкой и увела ее.
– Но как вы могли ее отпустить? Зная о происходящем! Зачем? – я ничего не понимал. Зачем Лидии нужна эта девочка? Что она задумала? Ловить помчицу Малко на живую приманку? Или же…
– Я ничего об этом не знал, это случилось в мое отсутствие, – отец Георг виновато покачал головой и вздохнул. – Кысей, скажи мне, ты же не думаешь, что госпожа Хризштайн может быть заодно с колдуньей? Ведь девочке ничего не грозит, верно?
– Я не знаю, отец Георг, – я медленно покачал головой. – Но я все узнаю, уверяю вас. Я немедленно отправлюсь в дом госпожи Хризштайн и верну девочку, не беспокойтесь.
Я практически бегом выскочил из церкви и помчался к дому Лидии. Мысли смешались в голове.
Возле крыльца ее дома царила сумятица, натягивали вывеску, но не ту, что я видел ранее, а другую, мастерски сделанную, на который была изображена аппетитная выпечка и каллиграфическая надпись "Пекарня дедушки Иволги". Я оттолкнул с дороги прыщавого юношу, но дорогу мне преградил Антон.
– С чем пожаловали, господин инквизитор? – у него даже интонация была такая же язвительная, как у сестры.
– Прочь с дороги! – я смел его с дороги.
– Вчера вы заявили, что не желаете видеть мою сестру! Так она тоже не желает вас видеть! – крикнул мне вслед Антон.
Я взлетел по лестнице на второй этаж. Помня расположение комнат, я рывком распахивал одну дверь за другой, особенно не церемонясь. Наконец за очередной дверью моему взгляду представилась идиллическая картина. Лидия расчесывала и заплетала волосы темноволосой девочке лет двенадцати, сидя перед зеркалом и мило с ней воркуя. Я ворвался в комнату, девочка испуганно ойкнула и уронила ленточку для волос. Лидия холодно взглянула на меня:
– Что вам нужно, господин инквизитор? Воспитанные люди обычно просят о себе доложить, а не врываются без стука…
Я не удостоил ее ответом, подошел к девочке и спросил:
– Тебя ведь зовут Вера? Отец Георг очень волнуется из-за твоего отсутствия. Пошли со мной, я отведу тебя обратно…
Я попытался взять девчонку за руку, но та отскочила от меня, словно ужаленная, спряталась за спину Лидии и выкрикнула уже оттуда:
– Я не вернусь в приют!
– Но послушай…
Лидия встала, и я только сейчас заметил, что одета она в тонкое домашнее платье, через которое отчетливо просвечивает все, что обычно скрыто от посторонних взоров. Наверное, раньше я бы смутился, но события предыдущих дней и особенно прошлого вечера сделали меня устойчивей.
– Покиньте мой дом, господин инквизитор! Вы пугаете ребенка…
– Немедленно отпустите девочку, – процедил я сквозь зубы и двинулся к ребенку.
Лидия расхохоталась:
– А я никого здесь не держу, милостивый господин. Я представляю, как вы потащите упирающуюся и визжащую девчонку через весь город, на глазах изумленных горожан. Хотя впрочем вашей репутации это уже вряд ли может существенно навредить…
Она откровенно издевалась надо мной, и это стало последней каплей моего терпения. Я спокойно сказал девочке, чтобы оставалась здесь, потом схватил Лидию за ее льняную гриву и вытащил в коридор, прежде чем она успела моргнуть.
В коридоре я прижал ее к стенке и, глядя прямо в глаза, пригрозил:
– Даже не хочу знать, что за мерзость вы задумали устроить девочке, но не позволю этому свершиться. И прекратите паясничать! Вы отпустите девочку со мной.
– И не подумаю. Девчонка останется здесь… – Лидия скривилась, потому что копна ее роскошных светлых волос была все еще зажата в моей руке, и я с силой отвел ее голову назад.
– В таком случае я обвиню вас в препятствии дознанию и отправлю в застенки.
Она каким-то невообразимым образом извернулась, точно кошка, поднырнув мне под руку, я получил очень болезненный тычок под ребра, дыхание перехватило, запястье ожгло страшной болью, и я разжал руку. Задыхаясь и тщетно хватая ртом воздух, я отступил к стене.
– Господин инквизитор, вам нехорошо? – притворно-участливо спросила Лидия, из комнаты выглянула девочка, с интересом смотря на происходящее.
Я наконец смог сделать вдох. На запястье красовался длинный кровоточащий порез. Я недоуменно поднял руку, не понимая, откуда кровь, ведь не было у нее ни кинжала, ни ножа. Ее откровенный наряд просто не скрыл бы подобную деталь. Но зато на ее рукаве предательски алели несколько пятнышек. Перстень! На перстне также была заметна кровь. Дрянь!
– Госпожа Хризштайн, вы арестованы за нападение на сановника Святой Инквизиции. – Я угрожающе положил руку на эфес клинка. – Вы пойдете сами или мне придется применить силу?
Она все также насмешливо смотрела на меня. Ни капли раскаяния в ее взгляде. Довольно! Я и так был слишком милосерден и долго терпел ее выходки. Я подошел, взял ее за локоть, нисколько не церемонясь, и потащил вниз. Впрочем, она особенно и не сопротивлялась.
Мне наперерез кинулся испуганный Антон.
– Хриз, что случилось?
Я продемонстрировал свое кровоточащее запястье и объявил:
– Ваша сестра арестована за нападение на инквизитора. Это серьезное преступление, и наказание за него соответствующее.
На верхней ступеньке лестницы сидела и ревела девочка, размазывая слезы по всему лицу. У меня на секунду дрогнуло сердце, когда ребенок плачет так горько, это не может не тронуть даже самого бессердечного человека.
Лидия успокаивающе взглянула на Антона, они обменялись взглядами, и как мне показалось, она ему что-то беззвучно шепнула. Я крепче сжал ее за плечо, остановился возле двери и громко объявил:
– Впрочем, я готов отказаться от обвинений. Если мне принесут извинения, а девочка вернется в приют целой и невредимой.
Лидия надменно вскинула голову и заявила:
– Ребенок останется здесь. И не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.
Я покачал головой – ее упрямство просто поражало.
Я не стал тащить ее через весь город, поэтому остановил экипаж. Она презрительно молчала всю дорогу, что меня более чем устраивало.
Городская тюрьма располагалась в здании муниципалитета, рядом с отделением громадского сыска. Я сделал заявление дежурному про нападение, и упрямицу тут же заключили под стражу. Клетки для заключенных находились в сыром подвале, в котором даже в летнее время было промозгло и холодно. Когда Лидию посадили в одну из таких клеток, немногочисленные арестанты, дожидающиеся решения громадского судьи, громко заулюлюкали и засвистели при ее появлении. Ее внешний вид был более чем откровенным, но она даже не подумала покраснеть или смутиться, прошествовав в клетку с гордо поднятой головой. Я подошел к прутьям клетки и в последний раз дал ей возможность избежать позора:
– Вы знаете, какое наказание грозит за нападение на представителя Святой Инквизиции?
