Текст книги "Грибная красавица (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Вы не находите, что мои занятия гораздо более полезны, чем ваши бестолковые академические изыскания, господин инквизитор? И не мешайте мне более, пожалуйста.
Я послушно замолчал, спорить было бесполезно. Похоже, она действительно не понимает, каким уникальным даром ее наградил Единый.
ГЛАВА 6. Инквизитор Тиффано
Мы покинули архив, когда солнце уже склонилось к горизонту. На город наползали длинные тени от шпилей церквей, и только островерхая башня естественных наук Академии была залита солнечным светом, поскольку вздымалась над городом намного выше всех существующих церквей. Формально это было нарушением священного предписания не строить здания выше, чем церкви. Но поскольку Академия принадлежала Церкви, на этот вопиющий факт смотрели сквозь пальцы. В воздухе заметно посвежело.
– Надеюсь, теперь вы отдадите мне куклу? Мне еще надо будет завести ее в Академию, – я поежился, от перепада температур было непривычно холодно.
В экипаже девица пристально уставилась на меня. Она опять не удостоила меня ответом. Ее поведение странным образом изменилось еще в архиве, от истеричности и капризности не осталось и следа, она выглядела задумчивой и рассеянной, а поэтому казалась обманчиво спокойной.
– Господин инквизитор, вы всерьез полагаете, что справитесь с этим делом самостоятельно?
– Только не устраивайте опять истерику, – я чувствовал, что безмерно устал от ее фокусов. – Чего вы добиваетесь? Что еще я должен сделать, чтобы вы отдали улику?
– Я отдам вам куклу, не переживайте. Но признайтесь, вы ведь не заметили существенную странность в этом деле? И наверняка не подумали о возможных осложнениях в дознании?
Девица с сомнением покачала головой, взирая на меня, как на безнадежно больного. Пожалуй, не стоило с ней спорить.
– Нет, не подумал. Но думаю, что вы просветите меня?..
– Возможно. При одном условии. Я и дальше участвую в дознании.
– Исключено, – я решил, что хватит ей потакать. Лучше сразу все прояснить. – Процедура дознания вас касаться не должна. Если хотите помочь, можете изложить свои соображения, но ставить условия не стоит.
– Как хотите, – девица подозрительно легко со мной согласилась и поскучнела. – Мне вообще-то все равно, с вами или без вас расправиться с колдуньей. По крайней мере, под ногами путаться не будете.
Я задохнулся от возмущения.
– Даже не смейте! Слышите, не смейте приближаться к подозреваемой!
Девица нагло мне ухмыльнулась.
– А вы можете запретить мне делать мою работу? Если вы забыли, меня наняли найти Катрин. И хотя я уверена, что девочка мертва, мне необходимы доказательства. И будьте уверены, я их найду намного раньше вас.
– Теперь дознание по делу исчезновения Катрин ведет Инквизиция. И вам запрещено вмешиваться, я вас официально предупреждаю.
– Вы же прекрасно понимаете, что мне плевать на ваши запреты? – девица удивленно приподняла бровь, словно недоумевая тому факту, что я до сих пор это не понял. – А еще я, в отличие от вас, не связана многочисленными процедурами и церковными разрешениями. И завтра же отправлюсь ее навестить!
– Послушайте, она может быть опасной. Если подозрения обоснованы, то вам грозит смертельная опасность. – Я пытался воззвать к голосу разума, но понимал, что тщетно. Эта малохольная ведь действительно попрется к колдунье! – Ладно, я разрешу вам участвовать в дознании, но на моих условиях…
Девица согласно кивнула, не дослушав меня.
– Вы знаете, что послезавтра будет большой великосветский прием у бургомистра? Наверняка помчица Малко будет там. Она ведь местная законодательница мод и не сможет пропустить столь знаменательное событие. Необходимо туда попасть любой ценой. Там можно будет без лишних подозрений поставить ей неудобные вопросы, а после…
– Я приглашен на прием… – я прикусил язык, сообразив, что ляпнул лишнее, но было поздно. Глаза у девицы загорелись огнем настоль алчным, что я вздрогнул. Она сползла на пол, плюхнулась на колени и вцепилась в меня. Больно вцепилась.
– И вы молчали? Вам же нужна спутница на прием? Вы обязательно должны взять меня туда, – ее голос был хриплым от волнения. Я не понимал, что за блажь каждый раз приходила в ее воспаленный разум? Зачем ей нужен этот прием?
– И не подумаю. С ума сошли? – сообразив, насколько нелепо звучит мой вопрос, я запнулся, но продолжил. – Это абсолютно невозможно для инквизитора появиться в высшем обществе с такой, как вы! Вы только взгляните на себя, да вы же ведете себя хуже… портовой девки! Даже не надейтесь…
Девица умоляюще сложила ладони и уткнулась лицом мне в колени в молитвенной позе:
– Я буду себя примерно вести, не беспокойтесь, честно! Мне очень надо туда попасть. И вы не пожалеете, уверяю вас. Сделаю все, что скажете…
Я приставил указательный палец к ее лбу, отодвигая ее от себя до тех пор, пока она послушно не села на место, и вгляделся в ее темно-серые глаза:
– Зачем вы так стремитесь туда? И не лгите, что только ради помчицы Малко.
Девица недовольно поджала губы, сделала попытку ухватить меня за руку, но я проворно отдернул ее.
– Не скрою, у меня есть и другие цели. Там будет весь высший цвет общества, а значит, я смогу вывести свое дело на принципиально новый уровень, понимаете? Завести полезные знакомства, заполучить новых клиентов… Да вы хоть знаете, сколько заплатит какой-нибудь помчик за сведения о неверности своей жены?.. – она похоже аж захлебнулась слюнками от жадности.
– Довольно! Вы помнится совсем недавно хвастались связями, а теперь…
Девица опять меня перебила:
– Среди моих клиентов купцы да ремесленники, рабочий люд. Но у меня уже есть своя сеть осведомителей, правда из низов, мелкая рыбешка. Вот вы наверняка еще не обзавелись собственными фамилиарами? Я могу…
– Святой Престол урезал расходы на фамилиаров… – я опять ляпнул лишнее. Все никак не мог привыкнуть к ее манере поведения! Инквизиторов боятся, глаз не поднимают в разговоре, поэтому мне было непривычно осторожничать, что следует говорить, а что нет.
– Ну так тем более, вы всегда можете обратиться ко мне! Ну пожалуйста…
Экипаж остановился напротив старой церкви. Я вышел, а девица тащилась за мной, цепляясь за рукав, и продолжала уговаривать. Она святого может довести до греха! Я резко остановился, освободил руку, схватил ее за плечо и начал говорить:
– Хорошо, но вы прекращаете ко мне цепляться, слышите! Это первое условие. Никогда, ни при каких условиях, слышите! – я угрожающе потряс пальцем перед ее лицом. – Не прикасаетесь ко мне!
– Даже если вы будете тонуть, я должна буду стоять на берегу и смотреть на вас, не смея подать вам руки? – девица изобразила на лице вселенскую грусть.
– Второе условие! Никогда, ни при каких условиях, вы не прерываете меня. Иначе я тут же разорву наше соглашение!
Девица молча кивнула, изображая теперь вселенскую покорность. Она даже потупила голову.
– Третье. – Я обошел ее вокруг, оглядывая с ног до головы. – Даже не вздумайте придти на прием в подобном виде! – Девица возмущенно вскинула голову, явно собираясь возразить, но я опередил. – Никаких декольте! – я кивнул на ее платье. – Немедленно застегнитесь на все пуговицы! – Она стиснула зубы, пробормотав что-то явно нелицеприятное в мой адрес, но стала застегиваться. – На приеме у вас будет самое скромное и закрытое платье, еще раз, никаких декольте, никакого эпатажа, яркого макияжа, немыслимых шляпок и прочего неприличия!
Девица вопросительно вскинула руку, подражая школяру на лекции. Я прикрыл глаза для успокоения, мысленно обратился к заступнику Тимофею, потом кивнул ей. – Говорите.
– Я никак не могу быть в скромном платье, понимаете! Я должна выглядеть богато и роскошно, ну поймите же, чтобы привлечь новых клиентов, но я обещаю, честно и торжественно, что платье будет самым закрытым! От шеи до пят все будет закрыто тканью!
Почему у меня подспудно возникло ощущение, что меня нагло обманывают?
– Учтите, если вы меня обманете, я без колебаний отправлю вас восвояси! И четвертое. И не надо так кривиться. Вы будете вести себя тише воды, ниже травы, никаких выходок, капризов и истерик. Я также надеюсь, что вы вспомните хорошие манеры и не опозорите меня за столом. И никакого общения с помчицей Малко. Я сам буду с ней разговаривать.
Теперь она вопросительно подняла палец.
– Ну что еще?
– Мне жизненно важно пообщаться с обвиняемой, но я обещаю сделать это в вашем присутствии…
– Нет, – я был категоричен. Девица надулась.
– Тогда я буду вам на ушко шептать вопросы, которые ей следует задать… Только боюсь, это будет выглядеть несколько странно и даже неприлично…
– Категорически нет. Если хотите, можете заранее сообщить мне вопросы, и я, возможно, сочту возможным их задать…
Девица недовольно надулась и буркнула, что согласна. Мы подошли к церкви, и я наконец задал вопрос, давно мучивший меня:
– Кстати, почему вы так уверены, что девочка мертва? Откуда такое знание?
Девица надулась еще больше и проворчала сварливо:
– Вам правду или соврать поприличней?
Я уже почти привык к ее отвратительным манерам, поэтому спокойно ответил:
– Правду, пожалуйста. Святой Инквизиции не рекомендуется лгать. Почему вы думаете, что Катрин мертва?
– Потому что она стоит у вас за спиной.
Я резко развернулся – сзади была полупустая узкая улочка, по которой спешили с вечерней службы редкие припозднившиеся горожане.
– Что за дурные шутки?
– Она ходит за вами, как приклеенная. Уже начала разлагаться и вонять. А еще она воет, на низкой ноте, словно скребет железом по стеклу.
Девица огорченно потупилась, потом продолжила.
– Да, ее никто не видит, кроме меня, но это не значит, что это выдумка моего разума. Все мои виденья оказываются правдой, к сожалению. Я предпочла бы многое из этого не знать и тем более не видеть. Но если вы мне не верите, то просто подумайте логически: куда делась Катрин? Перелезла самостоятельно через высокую ограду и сбежала к колдунье? Вы сами в это верите? Какой остается вывод? Колдунья провела ритуал прямо на месте, в саду, а вот что случилось с телом девочки, не знаю. Закопать помчица сама вряд ли бы смогла, спрятать тоже, я обыскала весь сад. В доме я не смотрела, но при такой-то жаре и скорости разложения мертвого тела ее бы уже точно нашли. Скорей всего, колдунья растворяет тела, под куклой в саду был участок мокрой земли…
Меня опять замутило.
– Довольно! Колдунья могла отвести глаза прислуге и просто вывести девочку к экипажу, – я хватался за эту спасительную мысль, поэтому перебил девицу, пытавшуюся мне что-то возразить. – Давайте уже зайдем в церковь.
Как всегда бывает в святых местах, на меня снизошло умиротворение и спокойствие. На встречу нам вышел отец Георг. Заглянув в его светлые и добрые глаза, я вдруг почувствовал, как все неприятности и тревоги этого безумного дня отступают прочь.
– Мальчик мой, – отец Георг нисколько не изменился, он поспешил навстречу, освятил меня священным знаком и заключил в объятия. – Ты так возмужал! Рад тебя видеть в добром здравии…
Отец Георг был моим наставником в Академии. Его отеческая забота, мудрость и, самое главное, непоколебимая вера в Единого и людей стали моей опорой на пути сомнения и принятия веры.
– Отец Георг, я тоже очень рад вас видеть. Жаль, что приходится встречаться при таких обстоятельствах…
Девица лишь невежливо кивнула отцу Георгу, поспешив к ждущей на скамье паре – белобрысому растерянному юнцу и измученной худой женщине лет сорока.
Отец Георг проводил девицу настороженным и неодобрительным взглядом, потом повернулся ко мне:
– Скажи мне, неужели ее подозрения подтвердились? Возможно, это всего лишь досадное недоразумение, она может преувеличивать…
Я отрицательно покачал головой.
– Увы, дело серьезное и требует безотлагательного вмешательства Святой Инквизиции. В опасности жизнь ребенка. А с кем разговаривает, – я замялся, мне почему-то не хотелось называть девицу по имени. – С кем разговаривает госпожа Хризштайн?
– Это ее брат, Антон, воспитанный и почтительный молодой человек. А вот рядом с ним, – теперь уже замялся отец Георг. – Бедная несчастная женщина, рабыня госпожи Хризштайн.
Я был неприятно поражен. Хотя чего я, в сущности, ожидал?
– В ужасном состоянии, больная, заморенная голодом и…
Девица о чем-то ожесточенно спорила с братом, ее поведение опять неуловимо изменилось. На лице появилась неприятная решимость и жестокость.
– Неужели она так плохо с ней обращалась? Мне все же сложно в это поверить.
– Похоже, что нет. Женщина сказала лекарке, что госпожа купила ее только вчера. Милосердие Единого, да пребудет с несчастной…
Похоже, девица поставила жирную точку в споре с братом, резко развернулась и направилась к выходу, безжалостно таща за собой хромающую невольницу. Брат плелся за ней с несчастным и обреченным видом. Я двинулся к ним навстречу, но девица меня проигнорировала, быстро следуя к выходу, пришлось притормозить ее за рукав. Она вскинула на меня взгляд, словно видя впервые, потом освободила руку и очень резко сказала:
– Антон, вместе с Тенью немедленно иди домой. Господин Тиффано, наш договор расторгнут. Отправляйтесь восвояси, делом госпожи Малко вам придется заниматься самостоятельно.
Я оторопел. Что еще за фокусы?
– Что значит расторгнут?.. Мне нужна кукла, слышите, – я успел перехватить ее за локоть уже на пороге церкви. Она вдруг резко извернулась и заломила мне руку за спину быстрым неуловимым движением.
– Вам придется искать другие улики, господин инквизитор. Забудьте про куклу. Я вам солгала, у меня ее нет. Желаю удачи.
Она отпустила меня, оттолкнув от себя, и скрылась в темноте улицы. Отец Георг поспешил на помощь, обеспокоенно всматриваясь в мое лицо.
– Мальчик мой, Кысей, что случилось?
– Хотел бы я знать, – я растирал покрасневшее запястье, какая же невероятная сила для такой худой девушки. – Ничего не понимаю, почему она вдруг так переменилась? Вы знаете, о чем она могла спорить с братом?
Отец Георг помрачнел.
– Не знаю, возможно, они решали, что делать с умирающей. Я хотел предложить госпоже Хризштайн оставить невольницу в нашем приюте, пусть остаток дней проведет в мире, здесь смогут о ней позаботиться, но не успел…
– Почему умирающей? Она так плоха?
– Наша лекарка дает ей от силы месяц, это при должном уходе. Запущенная чахотка, легкие почти полностью изъедены хворью. Надеюсь, госпожа не заставит несчастную работать…
Я перестал слышать отца Георга, озаренный внезапной догадкой. Словно кусочки цветной витражной мозаики, передо мной сложилась страшная картина. Девица собирается сама воспользоваться веществом на кукле, чтобы… Чтобы вылечить рабыню? Но почему? Отказаться от возможности попасть на прием, которой она так отчаянно добивалась? Поставить себя под угрозу, ведь не может же не понимать, что я так просто ее выходку не оставлю? Я не понимал причин, но допустить этого никак не мог. Я прервал отца Георга:
– Отец, она собирается сотворить ужасную вещь. Ее необходимо остановить. Умоляю вас, скажите, что знаете, где она живет?..
– Знаю, конечно. Дом помчика Галицкого… Ах да, ты ж недавно в городе, не знаешь. Здесь недалеко совсем, с улицы свернешь на площадь Кьянти, по левой стороне, трехэтажный старый дом, каменная кладка, окрашен в светлый оттенок. А что случилось?
– Она сама собирается совершить колдовство. Я должен ее остановить.
Глаза отца Георга потемнели.
– Я волнуюсь за тебя, Кысей, будь осторожен. На сердце неспокойно… Да хранит тебя Единый.
Я благодарно кивнул ему за заботу и поторопился по указанному адресу.
Нужный дом я нашел сразу. Это было единственное трехэтажное здание на улице. Парадная дверь была закрыта, но окна на первом и втором этажах светились. Я уже собрался стучать, как рядом возник долговязый прыщавый юноша, который открыл дверь и пропустил меня внутрь.
– В-в-вы к г-г-госпоже Хризштайн?
Я молча кивнул, гадая, кто он такой. Жилец, прислуга или родственник девицы? Впрочем, неважно.
– П-п-проходите, п-п-правда, не знаю, дома ли она. С-с-сейчас узнаю…
– Не надо, я сам поднимусь, ее кабинет же на втором этаже? – я сообразил, что парень принял меня за клиента.
Молодой человек кивнул и занялся уборкой. Первый этаж был переделан под просторную залу, в которой громоздились столы, стулья, прилавок, в углу были свалены баночки, кастрюли, противни и прочая кухонная утварь. Я лишь мельком задержал взгляд на грубо сделанной вывеске, где неумелой рукой было коряво выведено: "Пекарня дедушки Иволги".
На втором этаже я замедлил шаг, пытаясь определить, где может быть эта безумная девица. Из комнаты в конце коридора доносилась неразборчивая речь, я поспешил туда, стараясь ступать неслышно. Заглянув в приоткрытую дверь, я застал всю компанию. Усталая невольница полусидела-полулежала на кровати, рядом с ней стояла моя малохольная девица. В руках у нее была плошка, рядом валялась, очевидно, та самая кукла. Антон спорил с сестрой.
– Хриз, может не стоит этого делать? Лекарка сказала, что ее дни сочтены… Подумай.
Девица проигнорировала брата, села рядом с невольницей на кровать и приказала той задрать подол юбки. На левой ноге у рабыни обнаружилась жуткого вида язва, по всей видимости, являющаяся причиной хромоты.
– Я, пожалуй, сначала проверю действие на ноге…
Мешкать более было нельзя.
– Остановитесь немедленно! – сказал я и зашел в комнату. – Вы собираетесь сознательно применить колдовство! Это преступление против веры.
В глазах невольницы отразился животный ужас, она немедленно села на кровати и поджала ноги, обхватив их руками. Девица обернулась ко мне, на ее лице было раздражение и недовольство:
– Господин инквизитор, вас сюда никто не приглашал. Убирайтесь вон из моего дома.
– Не могу. Отдайте мне куклу и то, что держите в руках. И я забуду про вашу попытку совершить колдовство.
Девица скомандовала брату:
– Антон, проводи господина к выходу.
Она повернулась обратно к невольнице.
– С ногой потом разберемся. Пей. – И протянула ей плошку. Женщина в ужасе замотала головой.
Антон нерешительно двинулся ко мне. Он был высокий и худой, как сестра, и я не сомневался, что справлюсь с ним. Моя рука угрожающе легла на эфес клинка.
– Остановитесь, иначе я буду вынужден применить силу. – Парень замер и вопросительно взглянул на сестру.
Девица раздраженно поставила плошку на прикроватный столик и махнула Антону:
– Заставь эту дуру выпить, а я сама им займусь.
Я думал, что готов к схватке, но даже не успел заметить тот миг, когда девица пересекла полкомнаты и возникла рядом со мной. Я оказался прижат к стенке, кожу на горле неприятно холодила сталь кинжала, а глаза девицы оказались вровень с моими.
– Вы немедленно уберетесь отсюда, господин инквизитор. Иначе… – я с ужасом почувствовал, как горячая струйка крови сбегает мне за шиворот, – я могу вас покалечить, – закончила девица с кривой ухмылкой.
– Боюсь, вам придется меня убить, – прохрипел я, глядя в ее безумные глаза. Теперь острый локоть девицы упирался мне в горло, а кинжал был приставлен к сердцу. Девица прижалась ко мне еще плотнее, я чувствовал жар ее тела. Она вдруг прислонилась щекой к моей щеке и шумно втянула воздух:
– Да нет, как же я могу убить такого красавчика… – ее губы были очень близко, я чувствовал горячее дыхание у себя на щеке. – Я вас просто…
Дверь комнаты с шумом распахнулась. На пороге стоял отец Георг и несколько вооруженных послушников.
– Что здесь происходит? Господин инквизитор, вам нужна помощь?
Девица немного отстранилась от меня, в ее глазах возникло легкое беспокойство. Она не была испугана или растеряна. Она была похожа на человека, который запланировал встречу, но выйдя из дому, обнаружил, что на улице идет дождь, а зонтик дома. И теперь этот человек беспокоился и решал, стоит ли вернуться за зонтиком и опоздать на встречу, или все же стоит рискнуть и придти на встречу промокшим… Именно так она и выглядела, решая, стоит ли меня отпустить или все же?.. Абсолютное хладнокровие. Я воспользовался ее секундным раздумьем и отвел кинжал. Она вскинула руку, но я был готов, сжимая ее руку в запястье до тех пор, пока она не выпустила кинжал, который с оглушающим звоном упал на пол. Увидев оружие, послушники встревожено вскинули посохи и приготовились обороняться.
– Все нормально, – успокоил я их, не выпуская руки девицы. Ногой откинул кинжал к двери и скомандовал:
– Антон, подайте мне куклу и плошку с жидкостью.
Парень обреченно вздохнул, поднял сиротливо лежащую куклу и опасливо протянул мне ее вместе с плошкой. Когда улики наконец были у меня, я отпустил девицу. Она недовольно поджала губы, глядя на меня исподлобья сверкающими глазами, в которых слишком явно была написана решимость добиться своего любой ценой. Атмосфера в комнате была накалена до предела. К сожалению, я прекрасно понимал ситуацию и трезво оценивал свои силы, и расклад мне не нравился. Мне пришлось принимать тяжелое решение. Но, как говорил в Академии мой наставник по военному делу, если не можешь остановить бунт, то возглавь его.
– Отец Георг, возьмите куклу. Вы все, – кивнул я послушникам и старику, – будете свидетелями. В рамках дознания по заявлению о колдовстве и пропажи дочери помчика Картуа эта кукла является важной уликой. Имеются обоснованные подозрения, что вещество на ней обладает колдовскими свойствами, а именно сильным регенерирующим эффектом.
Лицо Антона помрачнело, он выглядел безмерно уставшим. Девица же, наоборот, вызывающе вскинула голову, презрительно скривившись. Я сделал паузу и продолжил.
– Поскольку в опасности может быть жизнь ребенка, необходимо как можно скорее подтвердить подозрения относительно вещества. При обычных обстоятельствах я бы отправил куклу и эту емкость с веществом в Академию на исследование, но я принял решение провести соответствующее испытание прямо здесь.
Отец Георг негромко охнул. Я подошел к кровати, поклонился и обратился к невольнице.
– Достопочтимая госпожа, я прошу вас принести себя в добровольную жертву, приняв это вещество. Вы поможете Святой Инквизиции доказать колдовскую природу вещества. Если вы выздоровеете вопреки прогнозам лекаря, это будет неоспоримым доказательством. А я смогу выдвинуть обвинения и спасти ребенка. Прошу вас.
Краем глаза я искренне наслаждался изумлением в глазах девицы, которая отступила к окну, прижав руки к груди. Невольница смотрела на меня с испугом и недоверием.
– Я бы все-таки проверила сначала действие на язве, – голос девицы был хриплым.
– Разумно, – кивнул я и обратился к невольнице. – Позволите?..
Невольница замялась, потом неуверенно кивнула, приподнимая подол юбки на больной ноге. Я слегка прикрыл глаза, стараясь не думать, какой ценой было получено это проклятое зелье, зачерпнул немного из плошки и решительным жестом нанес вещество на больное место. Язва мгновенно исчезла, старые рубцы пропали, кожа стала нежной и шелковой, словно у младенца. Окружающие охнули, а мне стало совсем худо. Я до последнего надеялся, что может быть это все какое-то чудовищное недоразумение. Но необходимо было довести дело до конца.
– Выпейте остальное, прошу вас, – я протянул женщине плошку. Та колебалась.
– Да пей же уже, дура, – не выдержала девица.
Невольница взяла плошку, зажмурила глаза и залпом проглотила жидкость. Она тут же зашлась в диком приступе кашля, колотя себя по груди и царапая кожу. Женщина хватала воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба, мне пришлось ее придержать, чтобы она себя не покалечила. Но спустя несколько минут все прошло. На ее сером лице появился робкий румянец, дыхание стало ровным и чистым, морщины на лице разгладились, она казалась помолодевший лет на десять. Она вопросительно смотрела на меня глазами, цвет которых теперь был насыщенно-синим, а не блекло-серым, как раньше.
– Как вы себя чувствуете? – впрочем, ответ был и так ясен.
Невольница неуверенно села на кровати, свесив ноги на пол.
– Словно заново родилась…
Я вздохнул и поднялся.
– Ну что ж, в присутствии свидетелей была подтверждена колдовская природа зелья. Отец Георг, вы сможете завтра попросить лекарку засвидетельствовать излечение больной?
– Да, конечно, сын мой. Но как?.. Это действительно колдовство? Возможно ли, что это божья милость, явившая нам сие чудо?
Я понимал бедного священника как никто, всегда тяжело видеть богопротивное колдовство и признавать факт его существования.
– К сожалению, отец Георг, это колдовство. Пойдемте, мне еще нужно будет отправить письмо епископу.
– Постойте, господин инквизитор!
