Текст книги "Грибная красавица (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 7. Хризокола
Сказать, что я была удивлена поведением красавчика, было бы слишком большим преуменьшением. Я была поражена. Он пошел на откровенный конфликт с церковными порядками, разрешив использовать грибное зелье на моей рабыне. Впрочем, это к лучшему.
– Постойте, господин инквизитор! – я старалась говорить со всей любезностью, на какую была способна в своем состоянии. Проклятая мара Катрин сидела в углу и продолжала выть. Этот низкий царапающий разум звук уже привел к тому, что затылок ломил пульсирующей болью. Красавчик медленно развернулся ко мне и вопросительно поднял бровь.
– Я прошу прощение за свое поведение, была не в себе. Но вы ведь меня прощаете, великодушие Церкви не знает границ…
– Оставьте ваши лживые извинения при себе, – его тон был резок и холоден.
– Ну подождите же! Наш договор ведь все еще в силе? И кстати, вы еще сегодня…
Красавчик задохнулся от возмущения, поэтому не сразу смог ответить.
– Вы сами расторгли договор. Поэтому не попадайтесь мне больше на глаза!
– Но я же была не в себе! Господин инквизитор, позвольте угостить вас чаем и скромным ужином? Вы ведь сегодня ничего не ели? Я, помнится, оторвала вас от трапезы. Не отказывайте мне, пожалуйста.
Я вцепилась в его рукав, болтая без умолку и не давая ему вставить ни слова. Отец Георг смотрел на происходящее с недоумением.
– Кысей, она ведь угрожала тебе кинжалом! Разве ты не должен?.. И у тебя порез на шее!..
Красавчик отмахнулся от меня и отца Георга, потом растеряно провел рукой по шее.
– Я обработаю рану! – тут же влезла я и кивнула Антону. – Принеси необходимое и скажи Мартену, чтоб заварил нам чай и подал со своими изумительными булочками. Господин инквизитор, вы не пробовали сдобные булочки с изюмом? Очень рекомендую, просто потрясающее лакомство! О, я слышу, как у вас бурчит в животе…
Красавчик покраснел и, угрожающе мотая пальцем у меня перед лицом, словно провинившейся школярке, выдал со злостью:
– С меня довольно ваших выходок! Я не собираюсь им больше потакать, вы и так зашли слишком далеко. Я могу упечь вас за решетку, вас и вашего брата. За колдовство. Так что скажите спасибо, что оставляю на свободе. И еще, если вы подойдете хоть на полшага к обвиняемой или еще как-то влезете в это дело, я…
– Я безмерно благодарна вам за снисхождение и милосердие, но все-таки…
– Прощайте, – красавчик развернулся и направился к двери. Что ж, придется донимать его завтра, раз такой упертый. Но уже в дверном проеме он вдруг остановился и повернулся ко мне. В его вопросительном взгляде читалось сомнение.
– Я только одного не пойму – зачем? Зачем вы пошли на такой риск? Использовать колдовство, чтобы вылечить рабыню? Она вам так дорога?
Я задумчиво оглядела его.
– Вам правду или красивую ложь о человеколюбии? А если я отвечу, вы останетесь на чай, ну пожалуйста?
– Ответьте правдиво, сделайте одолжение.
Я медленно подошла к нему, взяла под руку, не обращая внимания на его попытку вырваться, и вкрадчиво начала рассказывать.
– Понимаете, правда слишком странная, и чтобы ее объяснить, мне потребуется время… И если вы действительно хотите ее услышать, не лучше ли сделать это в комфорте, за чашечкой чая с булочкой? Вы же проголодались, не отрицайте…
Я спустилась с ним под руку на первый этаж, почти насильно усадила за стол, который Мартен уже успел накрыть. Аромат выпечки заставил меня вспомнить, что я сама тоже с утра ничего не ела.
– Я жду ответа, – красавчик почти не притронулся к еде.
– Понимаете, – промычала я с набитым ртом. – У Тени, так я назвала свою невольницу, редкий дар. Она потрясающая художница.
– И вы только поэтому так рисковали? Чтобы разбогатеть на ее таланте?
– Уфф, – я отхлебнула душистого чая и с шумом поставила чашку на блюдце. – Вы не поняли, да? Она не просто талантливая художница, которая может рисовать и зарабатывать на этом. У нее Дар. Она может рисовать чужие фантазии, словно видит их собственными глазами.
– Не понимаю, – инквизитор недоуменно покачал головой. – Как это возможно? И что в этом такого ценного?
– Ну вот например вчера она нарисовала мои видения, нарисовала человека, которого, я уверена, она никогда в жизни не видела, но которого знала я. Она безумна, понимаете? Совсем чуточку, но этого хватает, чтобы… быть мне полезной. Особенно в моем деле. Так что мне без нее никуда.
– Я не могу вам поверить. Впрочем, неважно, – инквизитор встал, намереваясь уйти, но я удержала его за рукав.
– Да постойте же. Что вы дуетесь на меня, как маленький? Вам все равно нужна моя помощь в дознании. Помните, я говорила о странности в этом деле? Вы так и не поняли, что это?
Красавчик явно колебался, но все-таки сел обратно.
– Выкладывайте. И не ставьте мне условий.
– Хорошо, – я послушно кивнула. – Странность заключается в выборе жертвы. Колдунья, которая успешно действовала на протяжении тридцати лет, вдруг выбирает себе ребенка не просто из зажиточной, а из влиятельной, богатой и знатной семьи. Она забирала детей на протяжении двадцати с лишним лет, и не могла не понимать, что пропажа Катрин так просто не обойдется. Девочку будут искать. Подключат все связи, назначат награду. И, кроме того, какой риск! Колдунья совершает ритуал прямо в саду. А если бы их кто-то увидел? Тут определенно что-то не так.
Инквизитор выглядел озадаченным и, немного поколебавшись, сел обратно на стул.
– Возможно, она стала слишком самоуверенной? И, наконец, допустила ошибку… – он досадливо провел рукой по шее, порез продолжал кровоточить и донимать его.
– Давайте обработаю рану, – я пресекла его попытки отказаться, промокнула чистую тряпицу в спиртовой настойке подорожника и стала стирать кровь. – Да не крутитесь! Я думаю, что Катрин была чем-то особенным для колдуньи…
– В смысле? – инквизитор отобрал у меня тряпицу и теперь пытался оттереть уже запекшуюся кровь на воротнике.
– Ну как бы вам пояснить. Колдунья ведь наверняка до этого выбирала себе жертв из бродяжек, сирот или детей бедняков. Худые, замызганные, вшивые, несчастные, в конце концов. Колдунья забирала их жизненную силу, но много ли они могли ей дать? Я думаю, что Катрин была для нее своего рода соблазнительным и изысканным лакомством после городских отбросов, которыми та была вынуждена питаться. Чистенькая, хорошенькая, умненькая, балованная девочка…
– Как вы можете так цинично об этом рассуждать? – инквизитор выглядел бледнее обычного. Неужели он такой неженка?
– Я стараюсь рассуждать так, как если бы сама была на месте колдуньи. Это бывает полезно, если хотите понять действия преступника и предугадать его следующий шаг. Попробуйте как-нибудь. – В последней фразе был сарказм, но красавчик его явно не уловил.
– Увольте, даже не хочу думать, что творится в голове безумной колдуньи. Прощайте.
Он решительно встал и двинулся к выходу. Я спокойно бросила ему в спину:
– Завтра приходите к десяти. Вместе отправимся опрашивать родителей предположительных жертв колдуньи.
Красавчик сердито развернулся ко мне:
– Я повторяю еще раз, в последний раз – я не собираюсь вести дознание вместе с вами. Это не обсуждается…
– Правда что ли? То есть завтра вы пойдете опрашивать свидетелей сами, да? Ах, демон, как я могла забыть, вы же не знаете, куда идти и кого опрашивать… Да-да, думаю, вы отправитесь в архив… Ах, нет, сначала вам надо будет попасть к бургомистру или управителю, получить разрешение на доступ архив, и только потом… Думаю, к концу дня вы все-таки доберетесь в архив. Сколько времени у вас займет просмотреть все записи о пропажах детей? Часа три-четыре? Да, думаю так, – красавчик пытался что-то возразить, но я его проигнорировала. – Возможно, уже послезавтра вы наконец-то сможете их опросить… А вдруг за это время колдунья решит, что можно опять пренебречь своей пресной диетой и поживиться сладенькой девочкой из богатой семьи?
Я хищно впилась в последнюю булочку. Инквизитор молчал, но его желваки красноречиво свидетельствовали о том, что он думает обо мне и колдунье.
– Завтра в десять, господин инквизитор. Список свидетелей будет у меня. И не опаздывайте. Мне еще платье надо будет заказать у портного. Самое закрытое на всем приеме, как вы и пожелали.
– Платье должно быть черным и длинным, хотя нет, будет слишком мрачно. – Я задумчиво склонила голову, не обращая внимания на насупившуюся Тень. – Да, думаю, пусть будет темно-синим, как ночное море. Скромным, но элегантным, с претензией. Пусть плотно облегает фигуру, длинный рукав, расклешенный от локтя, никакого декольте, господин инквизитор очень настаивал на этом.
Тут я коварно усмехнулась и продолжила.
– Воротник высокий, стойкой. Нарисуй силуэт и покажи мне, – я прикрыла глаза и представила платье до мельчайших деталей, прекрасно зная, что Тень сможет увидеть и воплотить на листе мои фантазии.
У невольницы рисунок занял минут пять от силы. Пара заключительных штрихов карандашом, и она протянула мне рисунок. У меня перехватило дыхание – все-таки у нее потрясающий талант. Казалось, платье сейчас оживет, и его можно будет подобрать и одеть. Художница даже ухитрилась передать текстуру и цвет, используя всего лишь один графитовый карандаш.
– Отлично, – похвалила я Тень. – А теперь это же платье со спины. На спине… – тут я помедлила, смакуя предвкушение от фурора, которое платье произведет на приеме у бургомистра. – На спине должна быть вставка из кружева, тончайшего белого кружева. Думаю, подойдут мирстеновские кружева. Вставка глубокая, открывающая спину вплоть до самой пикантной точки…
– Но, госпожа, – Тень потрясенно вскинула голову. – Это ведь неприлично!
– Помолчи. Вставка должна быть в форме… – я опять задумалась, на лопатках у меня были уродливые шрамы, но если пустить вставку от плеча, резко сужая ее до линии позвоночника, то они будут прикрыты. – В форме треугольника, сужающегося к низу. – Я очертила в воздухе примерную форму. – И да, я передумала, ткань платья должны быть не синяя, а темно-серая. Под цвет глаз, а еще отлично подойдет под серьги и кольцо с черными алмазами.
Я опять прикрыла глаза и представила во всех деталях платье и пикантный вырез, прикрытый кружевом для соблюдения формальностей – ибо обещала красавчику, что платье будет закрытым с головы до ног. Но я ведь не уточняла, чем именно будет закрыто.
– Я вас не понимаю, госпожа, – Тень протянула мне готовый рисунок. – Господин инквизитор ни за что не пойдет с вами в таком виде на прием.
– А он не увидит вырез. Я прикрою плечи меховой накидкой, из серебристой лисы. Ты молодец, хорошо поработала. Иди спать, завтра рано вставать. С утра навестим отца Георга, и если мои предположения верны, то возможно тебе придется рисовать портрет колдуньи с его слов. – Я улыбнулась ей и отправилась в кабинет.
Завтра у меня действительно будет много дел. Впрочем, у меня и сейчас еще полно дел, очевидно, что спать не придется. Я села за стол, положила перед собой бумагу, прикрыла глаза и стала мысленно пролистывать запомненные страницы из архива, выбирая подходящие случаи пропажи девочек. Найденные записи выписывала на бумагу, отмечая адрес родителей, их имена и краткие подробности дела. На это у меня ушло порядка двух с половиной часов. По окончанию в моем печальном списке оказалось семнадцать адресов. Мало, но я не выписывала заведомо тупиковые дела, где заявителями были бедные крестьяне, или заездные актеры, или подобные ненадежные или трудно находимые люди. Незачем тратить впустую время на их розыски.
Я отложила список и придвинула к себе новый лист бумаги. Опять прикрыла глаза, восстанавливая в памяти поместье бургомистра, и принялась чертить его план. Еще сразу по приезду в город, я обошла его окрестности, отмечая все богатые цели. Поместье бургомистра было одной из таких целей, но я и помыслить тогда не могла, что так скоро мне представится возможность его ограбить. Огромное трехэтажное здание в П-образной форме, обнесенное высокой оградой, с бдительными стражниками на воротах и со сворой гарлегских сторожевых, свободно разгуливающих по территории. На время приема их скорей всего посадят на цепь, но в случае тревоги немедленно спустят. К сожалению, я не знала расположения комнат внутри здания, придется импровизировать. Опасность привычно будоражила кровь.
Еще одним вопросом, требующим срочного решения уже завтра, был поиск портного, который не просто сможет пошить мне платье по рисунку Тени, но и сделать это за один день. Это будет весьма непростой задачей. Я опять задумалась. Создать мару портного? Но мара Катрин все еще была со мной, а поддерживать более одной мары могло быть очень опасно. Разум становился неустойчивым и грозился обратить меня в новый приступ. Хотя в списке как раз был адрес портного, у которого три года назад пропала дочь. Пожалуй, надо будет направить инквизитора по этому адресу в первую очередь. Даже если сам он уже не шьет на заказ, наверняка может подсказать, к кому можно обратиться с подобным необычным заказом.
С утра я отправила Тень к отцу Георгу, дав четкие указания выяснить, не крутилась ли возле сиротского приюта при церкви некая помчица Малко. Шанс был невелик, но чутье просто вопило, что эта дамочка не могла бы пройти мимо такого великолепного источника детей, исчезновение которых вряд ли кого-то обеспокоит. Если повезет, Тень сможет нарисовать портрет колдуньи по описанию отца Георга или тех, кто помогает в приюте. А тогда мне не придется тащить ее с собой и господином инквизитором.
– Антон, для тебя у меня тоже есть задание, – мы наконец остались одни, Тень ушла, а Мартен с отцом занимались обустройством печи в подвале. – Ты отправишься к поместью бургомистра, оно в центральном районе. Поболтайся рядом, разведай обстановку. Заведи знакомство с прислугой, только осторожно. А после зайди на рынок, торговец Астер, жулик и скупщик, купи у него необходимое, вот список. Прочитай, запомни, бумагу уничтожь. И не покупай все ингредиенты у одного торговца, ты же знаешь.
Антон прочитал листок и удивленно вскинул на меня глаза.
– Зачем? Ты же не собралась?..
– Именно, – я кивнула. – Уже завтра я буду на приеме у бургомистра. Под ручку с господином инквизитором. На виду у всех. И на виду у всех мы вынесем оттуда все ценное.
– Но, Хриз, это же большой риск! Зачем вообще затевать это ограбление? Мы неплохо справляемся, пекарня скоро начнет приносить доход, в конце концов, можно сдать комнаты на третьем этаже, они все равно пустуют…
– Ты прекрасно знаешь. Нам нужны большие средства, а не жалкие гроши.
Антон горько скривился и опустил голову:
– Иногда я думаю, что тебе просто нравится рисковать. Бездумно рисковать.
– Возможно. – Я задумчиво нарисовала ложкой на оставшейся в тарелке сметане знак вопроса, а рядом священный символ. – Возможно, пьянящее ощущение риска – единственное, что заставляет меня чувствовать себя живой. Прости.
Я накрыла его ладонь своей и сжала ее.
– Я знаю, что рядом со мной опасно. Так что если ты хочешь, я могу дать тебе оставшиеся драгоценности, ты можешь продать их, уплыть подальше отсюда, обосноваться в каком-нибудь тихом городке…
Антон возмущенно вскинул голову.
– Нет, Хриз! Ты единственный близкий мне человек, я не могу тебя бросить… Просто прошу тебя, хотя бы постарайся, не рискуй понапрасну, ладно? И не приставай к инквизитору, не наживай лишних неприятностей…
– Постараюсь не рисковать, ммм, слишком часто. А вот за инквизитора обещать не буду, он слишком красив, чтобы оставаться девственником…
Ничего не подозревающий инквизитор изволил пожаловать ровно к десяти. Я была уже во всеоружии, выбрав светло-голубое платье, подчеркивающее синий отлив моих глаз, еще и специально подведенных для этой цели. Волосы были тщательно уложены, носик и круги под глазами припудрены, губки накрашены. Декольте на платье я прикрыла почти прозрачной шелковой шалью. Инквизитор придирчиво оглядел меня с ног до головы, сощурив глаза. Выражение его красивой физиономии было кислее некуда.
– Где список?
– И вам доброе утро, господин Тиффано, – я приветливо улыбнулась и постучала себя по лбу. – Все тут, мне не нужна презренная бумага. У нас сегодня по списку семнадцать имен. Начнем с некоего Артема Изхази, портного, живущего на улице Колченогов.
– Сообщите мне остальные адреса и займитесь своими делами.
– А я своим делом как раз и занимаюсь. Позволю себе напомнить, что дело об исчезновении Катрин – это мое дело. Довольно уже, смиритесь, наконец. И нам надо будет по дороге зайти в церковь.
– Что опять? Вы купили себе еще одну рабыню?
Красавчик недовольно поплелся за мной. В церкви мы как раз застали отца Георга, сидящего на скамье рядом с Тенью. У меня дрогнуло сердце. Она рисовала! Неужели у нас будет портрет колдуньи? Отец Георг встал, радостно поприветствовал инквизитора и сухо кивнул мне.
– Мальчик мой, я поверить не могу, что помчица Малко может оказаться колдуньей! Она столько помогала сиротскому приюту, и не только деньгами откупалась, как некоторые, – недовольный взгляд в мою сторону, – но и находила провести время с сиротами, поиграть…
Инквизитор казался шокированным.
– Вы ее знаете?
– Увы, – отец Георг выглядел опечаленным и разочарованным. – А ваша подопечная действительно потрясающая художница. Никогда не думал, что по одному словесному описанию можно нарисовать такой детальный портрет…
Я довольно усмехнулась наивности священника.
– Вы же не думаете, что это просто так? Просто Тень немного безу…
Красавчик больно сжал мою руку выше локтя, заставив замолчать.
– Позвольте взглянуть на портрет, если вы закончили.
На нас смотрело лицо красивой темноволосой женщины лет тридцати. Черные, слегка раскосые глаза, маленький аккуратный носик, полные чувственные губы, хищный подбородок. Она была очень привлекательной. Даже сквозь рисунок чувствовалось мощное обаяние женщины и ее несомненная властность. Инквизитор нахмурился.
– Отец Георг, вы уверены в достоверности портрета? Это помчица Малко?
– Конечно. Рисунок словно живой, я никогда раньше…
– Нам пора, – влезла я, невежливо прерывая священника. – Пойдемте, господин инквизитор, нам еще придется обойти много семей…
– Подождите, – инквизитор отмахнулся от меня. – Отец Георг, вы упомянули, что помчица Малко помогала приюту. Скажите, были ли в нем случаи исчезновения девочек лет семи– десяти?
– Может и старше, лет до 12, – вставила я. В ответе я не сомневалась.
Отец Георг задумался.
– Дети часто убегают из приюта. Это обычное дело, здесь никто их силой держать не может. Я не могу припомнить конкретных случаев… Хотя… Два года назад была девочка, Валери, ее мать умерла еще при родах, а отца убили в какой-то стычке, он служил в западном вояжестве. Она попала к нам восьмилетней, очень домашний ребенок. Я очень удивился, когда мне сказали, что она сбежала. Это было так на нее не похоже…
Мы вышли на улицу Колченогов, улицу ремесленников, торговцев и подпольных лекарей. Красавчик выглядел очень подавленным, но молчал и не реагировал на мои попытки его разговорить. Поспрашивав, где живет портной Изхази, мы нашли старый дом со скромным двориком, увитым виноградом. Дворик выглядел совсем запущенным, а дверь долго не открывали. Когда я уже развернулась уходить, раздосадованная, что теперь неизвестно где придется искать портного, дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник растрепанный мужчина.
– Вы портной Артем Изхази?
– Да, но я не принимаю заказы, – бросил он равнодушно и хотел закрыть дверь, но я проворно сунула ногу в щель.
– Постойте, мы по поводу вашей дочери, Евы.
Безжизненные глаза мужчины вдруг ожили, в них загорелся отчаянный огонь надежды.
– Вы ее нашли? Проходите, прошу вас, – он буквально втащил нас внутрь.
В доме царило запустение, как и во дворике. Тонкий слой пыли на мебели, немытая посуда на столе, мусор на полу и устоявшийся запас дешевого вина наводили тоску. Инквизитор поспешил представиться, и в глазах портного я заметила неизъяснимую тревогу.
– Что случилось? Почему ко мне пожаловала инквизиция?
– Я провожу дознание по делу исчезновения другого ребенка, где возможно замешана колдунья. Есть предположение, что ваша дочь также могла быть похищена этой женщиной. Расскажите, пожалуйста, подробности, все, что вспомните.
Мужчина потрясенно сел на продавленное кресло и, запинаясь, начал рассказ.
– Ева пропала три года назад. В июле месяце. Она играла во дворике, я работал над большим заказом, а жена, – портной запнулся, – жена отправилась за покупками на портовый рынок. Мне нужна была редкая и дорогая ткань под заказ, вот я и отправил ее…
Изхази горестно вздохнул и опустил голову.
– Если б я только знал! Проклятый заказ… Когда жена вернулась, то обнаружила, что Евочки нет. Она подумала, что та в своей комнате, но там ее тоже не было. Мы обыскали весь дом, побежали к соседям, думали, что она отправилась к кому-нибудь из подружек в гости, но ничего. Ее никто не видел. Она словно растворилась в воздухе. Я написал заявление в громадский сыск, заплатил отдельно капитану, чтобы они начали хоть что-нибудь делать. Но мы так и не нашли Евочку…
Мужчина сидел, опустив голову и уронив руки на колени. Я поспешила перехватить инициативу.
– Вспомните, пожалуйста, кто приходил к вам в дом в этот день или накануне? Я понимаю, что прошло три года, но, быть может, вы сможете вспомнить…
Изхази поднял голову, высморкался в серый грязный платок, его глаза слезились.
– Я все помню, все, что было в этот день. С утра к нам зашла соседка, попросила одолжить ей 50 серебра, у нее мальчишка захворал, на лекарства не хватало. А к полудню пришла богатая клиентка на примерку, та самая, которая сделал большой заказ. Она хотела платье редкого покроя, и в тот день решила изменить отделку…
Мы переглянулись с инквизитором. Я достала рисунок Тени и показала мужчине.
– Взгляните, пожалуйста, это случайно не ваша клиентка…
Он полез в карман штанов, вытащил очки со сломанной дужкой, надел и вгляделся в портрет.
– Очень похоже, думаю, да…
Он перевел взгляд с меня на инквизитора и растерянно спросил:
– Это колдунья? Это она украла мою Евочку?
Красавчик опустил голову. Ему явно было тяжело смотреть в глаза отчаявшегося отца.
– Думаю, да, – мне не было дела до душевных переживаний портного, и сейчас меня больше занимал вопрос, сможет ли он пошить мне платье.
– Что она сделала с моей дочерью? Скажите, умоляю вас!..
Изхази рухнул перед нами на колени и схватил меня за подол платья.
– Встаньте, прошу вас, – я рывком подняла его и усадила на место, кидая гневные взгляды на красавчика. Тот сидел отстраненно, словно каменный истукан.
– Думаю, что ваша дочь мертва. – Меня сейчас терзали сильные опасения, что Изхази рухнет в обморок. – Возьмите себя в руки, прошу вас. Где у вас кухня, налью вам воды. Господин Тиффано, да присмотрите же за ним!
Я отправилась на поиски кухни и, проходя мимо выхода в дворик, заметила женский силуэт в кресле-качалке. Чутье опять тихонько поскреблось в желудке, я против воли заглянула во дворик. В кресле сидела и монотонно качалась усталая безразличная женщина, ее пустой взгляд блуждал явно где-то за пределами реальности, впрочем, как и ее разум. Было совершенно очевидно, что жена портного сошла с ума. Но все-таки… Я присела на корточки рядом с ней и попыталась заговорить с ней:
– Госпожа Адели Изхази? Вы меня слышите?
Ее взгляд смотрел словно сквозь меня, но потом ненадолго сфокусировался, и она мне ответила:
– Евочка скоро вернется с занятий. Я ее жду… Она у меня такая красивая девочка, настоящее сокровище…
Взгляд опять поплыл, поэтому я поспешила вернуть внимание женщины:
– Адели, госпожа Изхази! Евочка вернется с занятий голодной! Слышите? Вы приготовили ей обед? Что она любит?
Женщина опять сфокусировалась на мне:
– Евочка обожает жареные куриные крылышки. Я их готовлю по особому рецепту…
– Так вставайте же! Вы должны успеть их приготовить!
Женщина неуверенно поднялась с кресла и нетвердой походкой отправилась на кухню. Я пошла следом за ней. Жена портного была не совсем безнадежна, кроме того, ее безумие можно было использовать себе на пользу.
Я вернулась в гостиную со стаканом воды и уверенностью, что заставлю Изхази пошить мне платье. Он в лепешку расшибется, но пошьет его. Господин инквизитор вполголоса утешал несчастного отца, явно вещая ему какие-нибудь глупости по поводу смирения и веры в Единого. Я протянула Изхази стакан воды и спросила его:
– Господин Изхази, вы знаете, где сейчас находится ваша жена?
Портной испуганно взглянул на меня и крепко стиснул стакан.
– Она отдыхает во дворике, ей слегка нездоровится.
– Слегка? – я вздернула бровь. – Ваша жена сошла с ума, и вы называете это – слегка нездоровится?
Портной задрожал всем телом.
– С ней все в порядке! Она просто…
Я покачала головой и обратилась к инквизитору:
– Господин инквизитор, надо будет сообщить в церковную больницу. Ей необходима помощь.
Инквизитор возмущенно взглянул на меня и открыл рот, намереваясь мне возразить, но я не дала ему такой возможности.
– Впрочем, господин Изхази… – я вопросительно взглянула на портного. – Мне говорили, что вы отличный портной?..
Мужчина опять рухнул на колени.
– Прошу вас, не забирайте жену, она единственное, что у меня осталось! Я сделаю все, что скажете!
Я довольно улыбнулась, чувствуя, как красавчик сверлит меня гневным взглядом.
– Господин Изхази, я думаю, можно будет закрыть глаза на нездоровье вашей жены, но мне нужна ответная услуга. Завтра большой прием у бургомистра, и мне срочно нужно платье…
Красавчик встал.
– Довольно, хватит. Ваше поведение отвратительно, оставьте господина Изхази в покое! – Он развернулся к нему и заверил. – Я вам обещаю, что про вашу жену никто не узнает. Простите мою спутницу, она перешла границы дозволенного. Нам пора, – инквизитор схватил меня за руку и потащил к выходу, но я вырвалась.
– Идите, я вас догоню, – я кивнула инквизитору. Тот немного поколебался, кинул на меня предупредительный взгляд и вышел. Я обернулась к портному и протянула ему эскиз платья с моими мерками.
– Мне нужно это платье. И вы прекрасно понимаете, что к чему. Господин инквизитор слишком великодушен, а я нет, – я помедлила и добавила. – В церковную больницу сообщить о вашей жене может кто угодно. Завтра с утра я приду на примерку. Надеюсь, платье останется только подогнать по фигуре. Ткань выберете из ксандрийского атласа, цвет темно-серый, с серебристым отливом, на вставку пустите тонкие мирстеновские кружева самого высокого качества. Вот задаток на материалы.
Мужчина смотрел на меня с испугом и отвращением.
– И запомните, если платье мне не понравится… – я угрожающее замолчала. – Вам придется навещать свою жену в больнице. Правда, недолго, говорят, что умалишенные долго там не задерживаются.
Тут в комнате появилась растерянная Адели.
– Котенька, я хочу приготовить любимое лакомство Евочки. Никак не могу найти куриные крылышки. Я думала, ты купил… Как же так? Ты же сходишь на рынок?
В глазах мужчины стояли слезы. Он обратился к жене:
– Конечно, дорогая, прямо сейчас и пойду. – Потом повернулся ко мне с обреченным видом. – Я все сделаю, как вы скажете. А сейчас уходите, пожалуйста.
Я усмехнулась.
– Ну вот и отлично.
Уже в дверном проеме я добавила:
– Кстати, если платье будет действительно великолепным, то я подумаю, как вернуть разум вашей жене…
Портной проводил меня невидящим взглядом.
На улице инквизитор устроил мне сцену.
– Глупо было ожидать от вас иного, но я даже не думал, что вы можете так низко, гадко и подло обойтись с несчастным человеком! У вас есть хоть капля сострадания к чужому горю? Или вас заботят только собственные интересы? Мне противно находиться с вами рядом!
Я взяла его под руку, не обращая внимания на его попытки вырваться, и потащила дальше по улице.
– Господин инквизитор, у нас еще остались шестнадцать адресов, давайте поторопимся. А по поводу несчастного, как вы изволил выразиться, портного, то вам не следует беспокоиться. Небольшая встряска только пойдет ему на пользу.
Красавчик остановился, как вкопанный, посреди улицы и воззрился на меня так, словно я была грязной вонючей крысой, вцепившейся ему в руку.
– Небольшая встряска? Вы унизили человека, просто так, по вашей прихоти. Словно мало ему страданий из-за дочери, так теперь он еще будет переживать за жену! Но вам же все равно…
Мне надоела его истерика, затылок ломило пульсирующей болью еще со вчера. Душный жаркий день приводил меня в странный озноб, ибо леденящий холод, обычный после приступа, продолжал терзать тело изнутри.
– Успокойтесь уже, – проговорила я устало. – Вы удивительно слепы и наивны. Даже не знаю, что хуже, ваша наивность или неопытность. Подумайте сами, ваш несчастный портной после исчезновения дочери замкнулся в своем горе, перестал принимать заказы, начал пить. Вы же почувствовали запах дешевого вина? Заметили запустение в доме? Они с женой проедали и пропивали нажитое, а когда денег перестало хватать, стали продавать вещи. Что дальше? Когда у них закончатся все средства к существованию, что с ними будет? С сумасшедшей женщиной, живущей в собственном мире, где ее дочь все еще жива, и с мужчиной, потерявшем смысл существования? Что вы смогли ему предложить? Слова утешения и лживые обещания обрести покой в смирении и вашей клятой вере? Вы действительно верите, что это поможет?
Инквизитор стиснул челюсти так, что заходили желваки на скулах.
– Я не собираюсь выслушивать ваши оскорбления…
– Я не закончила. А теперь подумайте, что сделала я. Я встряхнула его существование, заставила вспомнить, что у него есть еще о ком заботиться. Я заставлю его пошить мне клятое платье, и пусть только попробует напортачить. Я оставила ему задаток на материалы, дала работу, и щедро заплачу, если платье мне понравится. Кроме того, в отличие от вас, я подарила ему надежду на возращение разума его жене. Так что теперь все зависит только от него. И если он соберется и возьмет себя в руки, то сможет вернуться к нормальной жизни. Ну а если нет, то церковная больница для его жены будет не самым плохим вариантом, учитывая, что они скоро окажутся на улице, продав все до последнего гроша.
Инквизитор продолжал смотреть на меня с недоверием и отвращением.
– Как вы ловко все обернули! То есть теперь вы получаетесь благодетельницей?
– Я никогда не делаю ничего просто так, господин инквизитор. Он хороший портной, и будет непрактично отказываться от возможности получить пожизненную скидку и обслуживание вне очереди, согласитесь.
– Но вы дали ему ложную надежду! Как вы собираетесь вернуть разум его жене?
– Вы упоминали, что имеете степень душеведа? У меня такой степени нет, но в безумии я разбираюсь получше вашего, смею вас уверить. И еще, в отличие от святош, я всегда держу свое слово. Пойдемте уже.
