Текст книги "Грибная красавица (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Я перехватила парня возле двери.
– Мартен, подождите. Скажите, я похожа на человека, способного продать кого-нибудь в рабство? – я заглянула ему в глаза.
– Н-н-не знаю…
– Давайте так, вы грамоте обучены?
– Д-да.
– То есть прочитать долговую расписку сами в состоянии? Мы внесем пункт о том, что в случае не выплаты долга должник не будет обязан его выплачивать посредством своей свободы. Как вам такой вариант?
Антон явно пребывал в недоумении.
– Лидия, мы сами по уши в долгах, зачем нам такой арендатор?
– Подожди, Антон. Ну так что, вы согласны? – не дожидаясь ответа, я оттащила юношу обратно к дивану и усадила. – Успокойтесь, мы сами живем, считая каждую копейку, так что просто расскажите, какой будет будущая пекарня.
Продираясь через раздражающее заикание, Мартен стал описывать свое будущее дело. Делал он это из рук вон плохо, у меня даже мелькнула тень сомнения, не ошиблась ли я. Я уже не видела искры безумия, которая означала страсть человека, его Дар. А без этого будет просто пекарня. Но тут Мартен дошел до технической части вопроса, и словно по колдовству, вдруг изменился. Враз пропало заикание, глаза из тусклых превратились в ярко-горящие. Он любовно описывал свое изобретение механического вымешивателя теста, сыпал подробностями, потом перескочил на план создания механического дозатора специй. Глаза горели. Горели ровно и надежно. Влюблен в механику. Интересно. Я прервала его словоизлияния.
– Мартен, мне нужно побеседовать с вашим отцом, только после этого я приму окончательное решение. Завтра, Антон, пригласи поверенного из громады, к десяти.
– Лидия, завтра воскресенье, – Антон был смущен моим невежеством.
– И что? Посули ему хорошую переплату. А вы, Мартен, приходите сюда с вашим отцом чуть раньше, скажем, к девяти.
– Н-н-но…
– До свиданья, Мартен, – я выпроводила ошарашенного юношу за дверь.
– Хриз, я не понимаю…
– Лидия! Даже когда мы одни. И не спорь со мной, у парня явный талант, правда к механике, а вот у отца, думаю, не уверена, конечно… Но безумие, как правило, наследственно, у отца будет талант к выпечке. – Я улыбнулась Антону. – Так что беги в громаду.
Антон ушел недовольным и надувшимся. Пусть. Сзади меня раздалось тихое покашливание. Старец продолжал сидеть в углу.
– Сгинь отсюда! – я топнула на него. Никакого эффекта. В дверь постучали. Вот зараза.
На пороге стояла она. Я сразу поняла, что это она. Та самая синяя птица. Знатная крета или даже помчица. Лет тридцати, лицо чистое и благородное, большие синие глаза, полные слез, кружева и бархат, дорогие украшения, на пальце прекрасный изысканный перстень с топазом, тонкий запах лаванды.
– Проходите, ваша милость, – я распахнула дверь первой знатной клиентке.
ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано
Тихий плеск рассекаемых волн ознаменовал окончание штиля. Судно величественно надулось громадой белоснежных парусов и заскользило по синей глади моря. Я тяжело вздохнул, скоро мы должны были прибыть в Кльечи. В отличие от подавляющего большинства пассажиров, я искренне наслаждался путешествием. Даже все неудобства пути, жуткая стесненность кают и отвратительная пища не могли испортить удовольствие. Море всегда напоминало мне родителей. Все мои скудные детские воспоминания были наполнены соленым бризом, мерным плеском волн, запахом смолы и корабельных снастей. Отец постоянно путешествовал и непременно брал меня и маму с собой. Я смутно помнил его силуэт, когда он склонялся над загадочными измерениями небесных светил, а за бортом шумело бесконечное море. Мне даже иногда казалось, что я родился на корабле, а не на твердой земле. Я встряхнул головой, отгоняя непрошеную печаль. Родителей давно нет в живых.
Позади осталась шумная столица, ужасы войны, церковный госпиталь. Меня ждало новое назначение в Кльечи и встреча с наставником. При мысли об отце Георге на душе потеплело. Он заменил мне родителей, и только благодаря ему я стал тем, кто я есть. Я стал инквизитором.
– Господин инквизитор! Господин инквизитор! – запыхавшийся юнга тащил меня за рукав, увлекая за собой. – Вас капитан просит спуститься в кают-компанию. Там беда!..
Мальчишку взяли на борт в порту Учмелека, куда заходили пополнить запасы питьевой воды. Он назвался бардом Йожефом, развлекал богатую публику и быстро очаровал женскую ее часть. Но особенно я был благодарен ему за то, что он полностью избавил меня от докучливого внимания жены бургомистра, госпожи Эльдари. Эта вечно недовольная матрона странным образом благоволила ко мне, постоянно находя повод для разговоров, испрашивая советов и изводя меня бесконечными переживаниями о судьбе своих дочерей. Однако после появления барда она обо мне забыла, завороженно внимая его песням и словам. Тем не менее, бард мне не нравился. Было в нем что-то странное, едва уловимая ненормальность, хотя вероятно я был слишком пристрастен. Поэтому, когда юнга сообщил о беде, я сразу же подумал о мальчишке. Однако увиденное в кают-компании превзошло все ожидания.
Госпожа Эльдари каталась по полу, корчилась в судорогах, лицо было багровым, возле рта пузырилась пена. Сцена была настолько нереальна, что я на мгновение застыл столбом. Публика в кают-компании испуганно сгрудилась в углу, никто не пытался помочь несчастной. А самое страшное было то, что Йожеф продолжал петь, как ни в чем не бывало. Грустная мелодия, рвущая душу на части, окутывала сознание плотным туманом, дурманила разум и чувства… Я встряхнулся, сбрасывая странное оцепенение, и приказал:
– Прекратить! Заткните его!
Мой возглас подействовал на остальных. Люди зашумели, переглядываясь и перешептываясь, и кто-то схватил мальчишку за руку. Песня наконец оборвалась. Я кинулся к госпоже Эльдари, придержал ее затылок, свел вместе руки, ставшие деревянными, согнул их в локте и аккуратно перевернул бьющееся в конвульсиях тело на бок. Приступ трясучки уже шел на убыль, дыхание выровнялось. Я заглянул в затуманенные болью глаза женщины и начал молитву Единому со слов:
– Повторяйте за мной.
Ее шепот, поначалу невнятный и сбивчивый, обрел четкость и уверенность, поддерживаемый моим голосом. Я помог несчастной сесть, к ней уже бросилась служанка, охая и причитая. Страх и ужас витали в кают-компании оглушающим молчанием остальных. Капитан откашлялся и решился нарушить тишину:
– Господин инквизитор, так как же теперь быть? Буйная она? Под замок ее?
Госпожа Эльдари ответила ему гневным взглядом, открыла рот, чтобы осадить наглеца, но осеклась, заметив, как на нее смотрят остальные пассажиры. Я на мгновение прикрыл глаза, собираясь мыслями.
– Приступ прошел, никакой опасности уже нет, – спокойно ответил я. – Госпоже Эльдари лучше отправиться в свою каюту и отдохнуть.
Капитан с сомнением покачал головой, на лицах остальных был брезгливый испуг. Обычно люди принимают безумие безусловным спутником колдовства, порождая дополнительные страхи и слухи. Мне доводилось видеть многих безумцев, несчастных, больных, измученных собственным разумом людей, которые были обречены на жалкое существование либо в церковных больницах, либо в добровольном отшельничестве, скрывая свою ущербность от окружающих. Однако колдуны… Многократно усиленное безумие и разум, отданный во власть демонов, делали их сложно отличимыми от обычных людей. Я заметил жадный взгляд мальчишки-барда, направленный на меня. Его голубые глаза потемнели, он торопливо отвел от меня взор и поспешил прочь из кают-компании.
Вечером капитан Лакатош пригласил меня в свою каюту пропустить бокал-другой вина. Я согласился, радуясь возможности заглушить отвратительный вкус воды на корабле. Она невероятно быстро портилась во время путешествия, отдавая легкой гнильцой уже на третий день пути. Каюта капитана казалась тесной из-за нагромождения вещей. Мой взгляд сразу зацепился за большую подробную карту, расстеленную на столе, мгновенно вызвав острый приступ тоски по отцу. Он точно также склонялся над картой, что-то высчитывая, расчерчивая контуры берегов загадочными пометками, бормоча себе под нос таинственные цифры…
– Господин Тиффано, да-да, присаживайтесь вот здесь, сейчас уберу, – чуть смущенно кивнул мне капитан, торопливо смахивая с койки дешевый переплет какого-то приключенческого романа. – Завтра утром уже будем в Кльечи, приберег бутылку до окончания плавания.
Он налил багряную жидкость, благоухающую южным терпким виноградом и жарким солнцем, и протянул мне со словами:
– За благословенный берег.
Я согласно кивнул и с удовольствием пригубил вино.
– Господин инквизитор, на своем веку я повидал разных пассажиров, но сейчас я, признаться, в замешательстве…
– Вы о госпоже Эльдари?
– Да, – благодарно кивнул капитан, – именно. Она жена бургомистра… Мне бы не хотелось ссориться с ним, ведь Кльечи – порт приписки "Антоники"…
– Я сам позабочусь обо всем, – успокоил я мужчину.
Его грубое лицо, словно вытесанное из цельного куска камня, сразу просветлело.
– Я на старости лет хочу домик в Кльечи купить, меня уже и вдовушка одна здесь ждет. Тихий славный город, что еще нужно старику.
– По кораблю и плаваньям скучать не будете? – мне казалось совершенно невозможным, что кто-то может добровольно отказаться от моря.
– Это вам, молодым, кажется, что в морских путешествиях одна романтика и приключения. А на деле… Я ж теперь изменение погоды без барометра чую. Как кости ныть начинают, так сразу бури жди… Вот и сейчас так поясницу ломит, что…
Я сочувственно улыбнулся и кивнул на карту на столе и громоздящиеся на ней навигационные приборы.
– Я помню, как мой отец мечтал, что когда-нибудь корабли смогут пересекать океан, ориентируясь по звездам…
– Кто знает… Но это уже дело молодых да отчаянных. Я вот тоже соблазнился, купил в столице у адмиралтейства новомодный инструмент, а разобраться в нем так толком и не смог. Годы уже не те…
– Можно взглянуть? – я с жадностью уставился на диковинку, показавшуюся смутно знакомой.
Металлическое кольцо, размеченное на градусы и подвешенное на нити, со скользящей планкой, проходящей через центр круга.
– Да, пожалуйста, – капитан встал и взял кольцо за нить. – Через него надо увидеть звезду и передвинуть планку, а затем прочесть угол, отмеченный ее пересечением с градуировкой. Как-то так… Только поди ж ты, его ж держать надо ровно, а во время качки… Стар я уже для таких фокусов…
Я нахмурился. Силуэт отца на палубе, а за кормой бескрайнее море и такое же безграничное громадное небо, словно опрокинутое на голову ушатом холодным звезд. Отец стоял, удерживая на вытянутой руке… нет, не кольцо… крестообразный инструмент… Но он совершенно точно измерял звезды…
– Можно я попробую? – неуверенно спросил я. – Мне казалось, что отец пользовался чем-то подобным, но я толком не помню… Совсем ребенком был…
Капитан покровительственно улыбнулся.
– Ошибаетесь, точно. Его только с полгода назад стали использовать, когда Святой Престол разрешил князю снарядить первую экспедицию, чтобы океан пересечь. Говорят…
Капитан Лакатош понизил голос, перейдя на доверительный шепот:
– Говорят, что в новых землях за океаном… Вы только представьте… Там не веруют в Единого…
– Быть такого не может, – уверенно отмел я. – И все-таки я бы хотел проверить моряцкое кольцо. Пойдемте на палубу…
Ночное небо было ясным, щедро даруя смертным свет холодных звезд, лишь на горизонте закрываемый тучами. Я широко расставил ноги, сохраняя равновесие. Качка была незначительная, но удержать неподвижным тяжелое кольцо оказалось удивительно сложной задачей. Северная звезда, самая яркая и легко отличимая среди прочих, попала в центр круга, но я провозился почти полчаса, прежде чем уверенно выдал капитану:
– Сорок пять градусов высоты Северной звезды.
– Сейчас прикинем, – капитан завозился с картой, – мы сейчас примерно в двухсот милях от Кльечи. Широта места должна быть… если взять высоту светила… азимут… Да, действительно! Сходится!
Я довольно улыбнулся, бережно сматывая шнур моряцкого кольца и с легким сожалением протягивая инструмент капитану. Если бы я не дал обета служения Единому, то возможно сейчас был бы моряком…
– Господин инквизитор, – загорелся хмельной идеей капитан, как будто подслушав мои мысли, – я уже третье плаванье не могу найти толкового навигатора. Последний вообще упился в Ичмелеке и опоздал на корабль… Не хотите отправиться со мной в следующий рейс? Я же видел, как у вас загорелись глаза при одном только взгляде на карты. Зачем губить призвание? Единый не обидится, если вы будете служить ему здесь, в море, верной рукой прокладывая путь и выводя суда из штормов к спасительному берегу. И вы только подумайте, я уже стар, кто-то скоро должен будет занять мое место… Почему не вы? Неужели вы бы не хотели однажды пересечь океан и ступить на новые земли, неся свет веры туземцам?..
Я с сожалением покачал головой.
– Увы, это невозможно. Я дал обет Единому и не могу его нарушить. Спасибо, капитан, за то, что позволили мне вспомнить отца. Благослови вас Единый, – я сотворил священный знак и кивнул капитану, показывая, что возражения бесполезны.
Мужчина ушел, недовольно бурча себе под нос, а я остался стоять на палубе, до боли в глазах вглядываясь то в Северную звезду, то в темнеющий и сливающийся с небом морской горизонт. Часть неба закрыли тучи, очевидно, предвещая ту самую бурю, от которой ныли кости у капитана. Едва слышное шуршание за спиной заставило меня обернуться, а в следующую минуту в меня кто-то врезался и столкнул в воду. Ледяные волны сомкнулись у меня над головой, оборвав крик. Я вынырнул на поверхность, собирая остатки дыхания и сил, чтобы удержаться над водой. Закричал, пытаясь обратить на себя внимание. Юнги несли вахту, поочередно сменяя друг друга, чтобы вовремя перевернуть тяжелые вахтенные часы. Но они частенько засыпали, утомленные тяжелой работой… Я заорал что есть силы, пытаясь подплыть к массивной громаде корабля и уцепиться за что-нибудь. На выступающей корме зажегся фонарь, метнулась тень юнги. Он напряженно всматривался в темноту. Я удвоил усилия и наконец был замечен. На палубе поднялась тревога, заметались матросы. Мне спустили канат и подняли на борт. Капитан был очень встревожен и расстроен. К сожалению, я не видел лицо злоумышленника, хотя некоторые соображения у меня имелись.
Ночью случилась гроза. Корабль казался беспомощной игрушкой жестокой стихии, его швыряло по волнам, а в одну из мачт ударила молния. Среди пассажиров нарастала паника, до меня донеслись испуганные возгласы о каре божьей из-за безумицы на борту. Пришлось призвать встревоженных людей к порядку, отвлекая от дурных мыслей светлой молитвой надежды. К счастью, у госпожи Эльдари хватило ума запереться в каюте и не покидать ее. Среди молящихся не было видно и барда.
Утро было удивительно ясным и чистым, как и глаза Йожефа. Он удивленно смотрел на меня.
– Я знаю, что это ты толкнул меня в воду. Зачем ты это сделал?
– Клянусь, это не я!
Я угрожающе надвинулся на мальчишку, заставив его отступить к перилам.
– Твои песни странным образом влияют на людей. Не отпирайся. Мне придется…
– Господин инквизитор, – вмешалась невесть откуда появившаяся госпожа Эльдари. – Что вы такое говорите? Йожеф – очень талантливый и воспитанный юноша. Зачем ему толкать вас в воду?
Женщина выглядела отдохнувшей, на ее лице не было ни следа от вчерашнего страшного припадка.
– Госпожа Эльдари, я думаю, что его песни спровоцировали ваш недавний приступ…
– Что за глупости! – раздраженно воскликнула она, хмурясь и закусывая губу. – Это все от нервов и дурной пищи. Да чтоб я еще раз отправилась в столицу! Только и говорят о хваленой столичной моде, а на деле и взглянуть не на что! Тьфу!..
– Госпожа Эльдари… – предупреждающе начал я, понимая, что сейчас опять утону в потоке бесполезной болтовни. – Я буду вынужден…
– Я все понимаю, – кивнула женщина. – Благодарность моего мужа не будет знать пределов, если этот маленький инцидент останется между нами.
– Это возмутительно!..
– Он скоро устраивает большой великосветский прием для знати города, попасть на него для такого честолюбивого юноши, как вы, будет крайне пользительно. От нас вам пришлют два пригласительных. Можете рассчитывать на самый теплый прием. Где вы, говорите, собираетесь остановиться?
– Я еще не знаю… – невольно вырвалось у меня. – Демон, прекратите. Вы не понимаете, что подвергаете себя опасности?
Госпожа Эльдари покровительственно потрепала меня по щеке, словно мальчишку, и улыбнулась.
– Господин Тиффано, вы так молоды… – она мечтательно вздохнула и обернулась к Йожефу. – Пойдем, голубчик, надо будет еще обсудить и выбрать песни, которые ты исполнишь на приеме. О… это будет настоящий фурор…
Она подхватила мальчишку под руку и отправилась прочь, чуть оскальзываясь на мокрой после ночной бури палубе. Йожеф покорно вел ее, но возле спуска притормозил и оглянулся. Наши взоры встретились, и у меня засосало под ложечкой от дурного предчувствия, что эта встреча не последняя.
ГЛАВА 3. Хризокола
Ее звали Илайза Картуа, помчица западного вояжества Карсиньи. Она была красивой, богатой, замужем, жила в собственном поместье недалеко от города, часто выходила в свет.
– Что вас привело ко мне? – я предложила женщине сесть. Она явно была в отчаянии.
– Я… я слышала про вас от купца Этьена. Вы ему помогли, очень, – помчица всхлипнула и торопливо достала тончайший батистовый платок промокнуть глаза.
– Да, я помню Этьена, – участие или сопереживание не относились к моим сильным сторонам. – Перейдите к делу, госпожа. Я вижу, что у вас случилось что-то серьезное, и чем раньше вы об этом расскажите, тем быстрее я смогу вам помочь. – Пожалуй, чуть резковато, но тон подействовал на Илайзу. Всхлипывать она перестала.
– У нас пропала дочь.
– Дальше, – как же раздражающе действует, когда каждое слово надо вытягивать. Еще и разговор с Мартеном изрядно истощил мое терпение. – Когда пропала? При каких обстоятельствах?
– Вчера, днем, – помчица смотрела на меня полными надежды глазами. – Мы уже обратились в громаду, они прислали двоих служак. Катрин ищут, но ведь до сих пор не нашли… Что же делать? – Илайза начала нервно теребить платок.
Как же меня раздражают такие тупые курицы! Красива, богата, но, увы, глупа. Она перейдет наконец к деталям?
– Госпожа Картуа, давайте по порядку. Начните с утра. Что вы делали, что делала ваша дочь. Сколько ей лет, как выглядит.
– Я… мы с мужем с утра… да, утром позавтракали, Катрин была с нами, капризничала, отказалась есть кашу… Потом занималась с учителем музыкой и литературой, да, у нее было два урока, кажется. А на обед к нам приехала помчица Малко, за обедом были все вместе, Катрин просто обожает ее. После обеда… что же было, ах да, Катрин пошла в сад играть, муж уехал по делам в город, а я занялась домашними делами. Потом вышла в сад позвать Катрин, а ее нет… – тут помчица, державшаяся из последних сил, разрыдалась горько-прегорько.
– Госпожа Картуа, я обязательно найду вашу дочь. Но мне нужна ваша помощь, соберитесь, пожалуйста. – Я понятия не имею, что делать с ее истерикой. Хотя… – Вставайте, мы поедем к вам в поместье. Там на месте все и покажете.
Старец поднялся и выразительно покрутил пальцем у виска. Я подхватила всхлипывающую Илайзу под руку и вытолкала ее за дверь, предварительно оставив записку Антону, слава Единому, читать он научился.
По дороге я молчала, сосредоточившись на своих чувствах. Во-первых, стойкое ощущение беды, девочка не просто убежала погулять, с ней случилось что-то плохое. Во-вторых, меня безумно раздражала сама помчица. Я терпеть не могла глупость в людях. Я могла понять и принять подлость, коварство, жадность, ненависть, но не глупость. Потому что она, как правило, неизлечима. А еще глупость очень трудно прогнозировать. Ну а в-третьих, я понимала, что злюсь и раздражаюсь, потому что скоро будет приступ. И опять без рисовальщика.
Поместье поражало и размерами, и пышностью фасада, и ухоженным садом, и прекрасной обстановкой. Я втянула воздух, словно пробуя на вкус поместье и его обитателей. Ощущение любви, достатка, здоровья, счастья. Вкус парного молока. И легкий привкус сырости. Словно в темный холодный погреб приоткрыли дверь, а оттуда потянуло сквозняком. Запах беды, словно призрак. Сырости, разложения, мокрой земли, что-то грибное… На секунду контур поместья в солнечном мареве жаркого дня заколыхался и стал расти, теряя форму, превращаясь в дерево? нет, цветок? словно паутина, но очень плотная… или это трещины, разбегающиеся в стороны? Я встряхнула головой и пошла вместе с Илайзой в сад.
Помчица догадалась принести мне портрет девочки. На меня серьезно смотрела хорошенькая девочка семи лет, ясные карие глаза, темные волосы, явно в отца, у Илайзы был совсем другой тип внешности.
– Где именно в саду Катрин обычно играла?
Помчица отвела меня к беседке, увитой плющом, вокруг которой был зверинец из искусно подстриженных кустов. Поместье вместе с садом было обнесено высокой каменной стеной, перелезть через которую девочка в одиночку бы не смогла. Я внимательно запоминала план поместья, вдруг на будущее пригодится. Не самый богатый улов, но все же.
– Стена идет по всему саду? Есть лазейки?
– Я не знаю, – помчица беспомощно смотрела на меня. – Надо спросить у садовника.
К счастью, нас нашел помчик. Так и есть, темноволосый и кареглазый, дочь была его полной копией. Господин Лю Картуа был явно недоволен моим участием и настроен крайне скептически.
– Госпожа, ммм, простите, не знаю вашего имени?
– Крета Лидия Хризштайн, к вашим услугам. И предваряя то, что вы хотите мне сказать, могу сообщить, что найду вашу дочь. Оплата 200 золотых. После. Правда…
– Правда что? Вы хотите аванс? Я уже обратился к воягу, его стража обыщет все вояжество и пределы города…
– Отлично, значит, у нас больше шансов найти Катрин, верно? Я только хотела сказать, что обещаю найти ее, но не обещаю, что живой.
Повисла гробовая тишина. Я мысленно выругалась. Как говорит Антон, мне не хватает такта.
– Мне нужны подробности, так что давайте сосредоточимся на событиях вчерашнего дня. Кто был в доме вчера? Включая прислугу.
– Верна, наша кухарка, она работает в доме с детства, садовник, Пьетро, пять лет уже, но он не живет у нас, приходит каждый вторник и воскресенье, кто еще? – подавленный помчик посмотрел на жену.
– Ачель, она убирается у нас. Но она тоже не живет в доме, приходит каждое утро.
– Учителя?
– Да, у Катрин три учителя. Мы пригласили лучших из Академии, потому что наша девочка заслуживает…
– Илайза! – помчик оборвал жену, явно раздраженный ее глупостью. – Вчера у Катрин был только один учитель, господин Пушник, он преподает музыку и литературу. Но он ушел еще до обеда.
– Кто из выше названных имеет свободный вход в поместье? У кого есть ключи от ворот?
– Никто, – помчик решительно мотнул головой. – Только Верна, но она живет здесь.
– Кто же их пускает в дом? Верна?
– Нет, привратник Гастельо, он живет в гостевом домике.
– То есть у него тоже есть доступ в сад?
– Есть, конечно. Только он два дня назад уехал к родне из северного вояжества.
– То есть вчера учителей в дом пускала Верна?
– Да.
– Теперь расскажите мне про вашу гостью, помчицу Малко.
Господин Картуа пожал плечами.
– Я ее плохо знаю, это жена завела с ней знакомство.
– Госпожа Малко – это местная знаменитость. Она блистает в самых модных салонах города, а на ее вечерах собирается вся городская знать. Знаешь, каких трудов мне стоило раздобыть туда приглашение и завести это знакомство? И зачем вам госпожа Малко? Уж не думаете ли вы, что она… – голос помчицы задрожал от негодования.
– Вы лично проводили вашу гостью?
– Нет, мы попрощались в гостиной, она хотела зайти к Катрин, забыла подарить ей игрушку, представляете, она специально для нашей девочки заказала фарфоровую куклу у старика Норберта. Он же делает игрушки для княжеских детей!
– То есть госпожа Малко пошла в сад к Катрин? Подарить ей куклу? Вы видели Катрин после этого?
– Нет, я же говорю, что дочь играла в саду, а я занималась… Да на что вы вообще намекаете? Что уважаемая помчица Малко похитила нашу дочь?
– Где кукла?
– Какая кукла? – феноменальная тупость. Я была готова стукнуть эту дуру чем-то тяжелым.
– Куклу, которую госпожа Малко подарила вашей дочери. Вы ее видели?
Илайза явно растерлась.
– Нет, не видела. Катрин наверняка с ней стала играть и потом… вместе с ней… я не знаю…
– Мне нужно поговорить с вашей кухаркой. Позовите ее сюда, пожалуйста. И оставьте меня здесь ненадолго, мне надо оглядеться.
В саду было упоительно тихо. Я внимательно осмотрела беседку, обошла кругом. Мне не давала покоя кукла, куда она делась? Девочка любила играть именно здесь, поэтому маловероятно, что вчера она пошла в другое место. Я стала методично обыскивать кусты возле беседки, и пропажа обнаружилась под кустом в форме льва. Земля под моими туфлями была мягкой, что странно – город задыхался от изнурительной жары, а садовник должен придти только завтра. Кто поливал землю? Верна? Я наклонилась и принюхалась. Пахло сыростью, мхом и древесной трухой. Испачканная фарфоровая кукла в батистовом платье, некогда явно бывшая красивой и роскошной, была покрыта бурой слизью. Я провела по кукле пальцем, понюхала вещество – все тот же запах грибной сырости. Брезгливо вытерла палец о ладонь и полезла в сумку за платком. Завернула в него куклу, спрятала и только потом заметила. По всей ладони правой руки у меня был уродливый и грубый шрам, привет из прошлого. Таких шрамов на мне было очень много, но ни одного на открытых частях тела: лице, декольте, руках. Колдун очень изощренно издевался над своими жертвами. Теперь же кожа ладони сияла девственно чистой белизной, как у ребенка. Ни единого следа шрама. Зрение размылось и выцвело в единый момент. Тошнота подкатила к горлу и взорвалась в голове острой болью. Я задыхалась. Проклятое колдовство! Единый видит, как же я их ненавижу, мерзкие ущербные твари.
Меня робко окликнули. Позади меня стояла пожилая женщина приятной внешности. Мара?
– Госпожа Хризштайн, я Верна. Хозяйка приказала мне придти и ответить на ваши вопросы.
– Да, конечно, – я перевела дух. – Скажите, Верна, вы вчера поливали сад?
Женщина удивилась.
– Нет, что вы. Это обязанность садовника. Я в сад захожу только срезать цветов для букета в спальню хозяйки и в гостиную. Она очень любит розы… А вы правда поможете найти нашу малышку? С ней ведь не случилось ничего страшного?
– Боюсь вас огорчить, но не думаю, что… – я прикусила язык. Зачем тревожить бедную женщину понапрасну. – Проведите меня в комнату Катрин. Скажите, вчера у вас была помчица Малко на обеде, так?
– Да, – кухарка едва заметно скривилась.
– Она вам не нравится?
– Ну что вы, как можно.
– Говорите смело, Верна. Я ведь не ваша хозяйка.
Женщина заколебалась, потом очень сухо сказала:
– Холодная эта госпожа Малко. Вроде улыбается, а глаза злые. А Катрин бедняжка за ней прямо хвостиком ходит, так она ей нравится. И вот ведь еще какая странность, знаете сколько лет помчице?
– Сколько?
– Около шестидесяти! Я точно знаю, потому что когда девчонкой еще была, помню, вся округа гудела о свадьбе молодой красавицы Этны и богатого старика, помчика Малко. А выглядит она максимум лет на тридцать! Разве может такое быть? Я хозяйку пыталась предупредить, так она от меня только отмахнулась! Мол, слухи развожу…
– Интересный факт, Верна.
– Правда? – женщина была удивлена. – Вы мне верите?
– Отчего же нет? Зачем вам лгать?
Детская комната поражала своей роскошью. Море игрушек, одежда из тонких дорогих тканей, безделушки на комоде, клетка с ярким заморским попугаем. Девочку любят и балуют, ни в чем не отказывают. Катрин в белом летнем платьице сидела на кровати, свесив ноги и что-то рисуя. Наконец-то появилась. Я присела рядом, провела ладонью по покрывалу. Мара молчала, что вообще-то странно, обычно они болтают без умолку. Я ждала и прислушивалась к своим ощущениям. Заглянула маре через плечо на ее рисунок. Огромный уродливый гриб, выраставший из головы человека. Человекогриб.
– Кто это? – нарушила я молчание.
Мара молчала. Только горестно вздохнула.
– Катрин, – позвала я, пытаясь привлечь ее внимание. – Скажи мне, ты жива?
Мара неуверенно пожала плечами. Еще более удивительно. Как можно не знать, жива или нет?
– Хорошо, а где ты находишься?
Мара продолжала хранить молчание, но тыкнула пальчиком в рисунок.
– Отлично, а где находится человекогриб?
Отчаянно заорал попугай в клетке. Мара вздрогнула и растворилась в воздухе. Я подскочила к клетке и со злости грохнула ее об пол. Единый видит, если б она не была заперта, я б свернула шею проклятущей птице. Попугай продолжал истерически вопить и носиться по клетке.
На шум прибежала испуганная Верна.
– Госпожа, что случилось? Вам помочь?
– Нет, Верна, все в порядке, спасибо. Где ваши хозяева? Мне надо задать еще пару вопросов.
У двери в гостиную залу Верна остановилась и внимательно посмотрела на меня.
– Вы что-то вспомнили?
– Нет. Позволите спросить вас, госпожа?
– Конечно.
Верна замялась.
– А сколько вам лет, госпожа? Просто вы-то выглядите совсем еще юной…
– Можете не сомневаться в моей компетенции, Верна, – я улыбнулась, пытаясь скрыть раздражение и нетерпение. Воздух поместье меня душил, хотелось быстрей закончить и вырваться наружу.
– Я не про это. Просто глаза у вас… Глаза старухи… Простите.
Ишь, какая наблюдательная, демон ее раздери.
– Вы действительно очень проницательны, Верна. Жаль только, что это не помогло вам уберечь Катрин.
Слова подействовали лучше удара хлыстом, Верна дернулась и отступила.
– Помчица Картуа, ваша дочь вчера ела грибы?
Илайза недоуменно взглянула сначала на мужа, потом на меня.
– Нет, у нас на обед был запеченная телятина в белом соусе, Верна отлично ее готовит, а еще…
– Довольно, – невежливо прервала я ее. – Помчица Малко угощала вашу дочь чем-нибудь за обедом? Или может она принесла что-нибудь к столу?
– Я не понимаю ваши грязные инсинуации по отношению к благородной госпоже! – Илайза возмущенно подбоченилась.
– Просто ответьте на мой вопрос, – я чувствовала, что еще немного, и сорвусь.
– Нет, помчица Малко ничего не приносила и ничем не угощала Катрин!
– Помчица была, я полагаю, с сумочкой? В чем она принесла куклу Катрин?
– Я не помню, кажется, с ней была сумка, а куклу принес слуга с экипажа. Я… я устала от ваших вопросов. Прошу вас покинуть мой дом.
Как же она меня достала!
– Госпожа Картуа, дайте мне вашу руку.
Не дожидаясь протестов, я схватила ее одной рукой, второй достала кинжал с сапога и чиркнула им по ладони женщины. Помчица громко вскрикнула, а ее муж угрожающе дернулся ко мне.
