Текст книги "Отдайся за Миллион (СИ)"

Автор книги: Маргарита Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 49

На протяжении последующих дней не оставляло стойкое желание покинуть город. Затеряться в пространстве.

Не находила себе места.

Так бывает, когда кольцо обстоятельств тисками лишает свободы действий.

Полная безысходность.

Я отчаянно хотела остановить время. Чтобы справиться. Чтобы дать себе передышку.

Новость, ошеломившая меня, поначалу выбила почву из-под ног. И тот нож, который всадил Степан по самую рукоять, теперь вынули. А из ран казавшиеся затянутыми потекли тонкими струйками безмолвные слезы.

Я задыхалась. Меня по новой вскрыли.

Сознание настолько притупилось что не соображала несколько часов.

А на смену подавленности пришел его величество гнев.

Животрепещущий. Свирепый.

На окружение. На дикость ситуации.

На себя. Наивная Аурика. Глупая идиотка.

Позволила каждому запудрить мозги. Вокруг образовала костяк лжецов, тем самым обретая хороших учителей.

Собственно, именно зашкаливающая злость сподвигла меня вырвать бразды правления в свои руки. И дирижировать пришла моя очередь.

Да, дурманящей голову темный гнев – стал спасительной таблеткой. Внутренней анестезией.

Перед встречей с Наумовым полностью прихожу в себя. Обсуждаем детали рабочей командировки – билеты, даты, и прочие моменты поездки.

Я планировала всеми способами отказаться от вояжа, другого кандидата подыскать намеревалась. Даже прикинула кто справится не хуже меня.

Но жизнь внесла существенные корректировки. Теперь не вижу смысла противиться предложению «Изиндастрис».

Кирилл Викторович сообщает что его руководство улетает за границу.

И моим сопроводителем в путешествии назначен непосредственно сам координатор.

Удерживала дыхание, чтобы сдержаться от облегченного вздоха.

Далее оговариваем предстоящую презентацию в элитном бизнес-центре нашего города. Как и сам процесс форума. Также Наумов рассказывает об определенной задумке во время мероприятия, где будет присутствовать ведущий и своего рода конкурсы, предусмотренные выигрышем для каждого гостя.

В общем выходит продуктивный разговор. Свою не выплеснувшую энергию направляю на работу, ныряю в нее с головой.

С Нинель мы больше не касаемся неприятного диалога.

С трудом, но принимаю ее позицию. Она права каждый крутиться как умеет исходя из своих убеждений.

Однако осадок неприятный остался, и я невольно отдалилась, полностью сфокусировав внимание на медиа маркетинге.

Теплая погода поспособствовала тому, чтобы мама и Елизавета, еще на неделю остались за городом, так мне спокойней продолжать рабочий режим нон-стоп.

Благодаря чему днем получается напрочь отключиться.

Я думала только о старте нашего с командой детища, как однажды упомянул Николай Петрович.

Волнение и предвкушение тандемом миксуют внутренние ощущения.

И даже внезапная встреча бывшего у парковки агентства устойчиво выдержала. Вероятно, иммунитет вырабатывается на разочарование и боль предательства. Вопреки жестоким ударам Романова.

Завидев мою фигуру при выходе из редакции, поспешно показался из автомобиля.

На нем как всегда безупречный дорогой костюм, гладко выбритый подбородок, идеально уложенный пробор прически. Одним словом идеальный мужчина – только вот уже не мой и нутро как оказалось у него гнилое.

Под предлогом разрешить ситуацию касаемо Елизаветы, Степан поменял тактику поведения. Несмотря на это диалог не клеился. Бывший держался хладнокровно, а на дне графита волновой штурм ярости продолжал бить глазное яблоко.

– Поговорим?!

– Слушаю, – равнодушно произношу, мысленно выставляя стеклянный барьер, между нами.

– Прямо здесь? Может в кафе зайдем и спокойно все обсудим, – ладонью нервно проворачивает темный гаджет.

– Я слушаю, Степан, – настаиваю упрямо. Смотрю с вызовом. И нет страха перед трусливым мужчиной. Хотя внешне он производит обратное впечатление. Разве можно трусов боятся?

– Ладно. Ты подала на развод, – в ответ пожимаю плечами. – Мне повестка пришла в компанию.

– Ты находишь это странным после случившегося?

– Я же предупреждал, чтобы ты не делала опрометчивых поступков.

– Заявление о разводе, кажется наилучшим образом характеризует мой ответ на твои угрозы.

– Хочешь смерти *баря? Это он? Да? – Резко сделав шаг, подаётся вперед.

– Совсем не тянет на мирную дискуссию, – убираю взметнувшуюся от ветра прядь за ухо, игнорирую вопросы. – Подобный тон я не собираюсь терпеть. Если ты намерен распыляться оскорблениями и чего-то там требовать, то вынуждена попрощаться с тобой. Тебя в априори не касается – где я, с кем я, как и спрашивать объяснения. Ясно?!

– Я смотрю ты отрастила зубы, Рика. Кусаешься.

– О чем ты вообще говоришь?! То есть вести равноправный диалог, по-твоему, так называется. Поверь мой укус ты обязательно прочувствуешь. Будет больно.

– Вот как? – прищуром сканирует, сжимая челюсть. – Значит в одночасье мы стали врагами?!

– Для меня ты отец моей дочери, не более. Но на покорность и прежнее молчание не рассчитывай, – цежу по буквам, чтобы отпечаталось в сером веществе бывшего. Я до сих пор не разобралась в его мотивах и поступках, картинка до конца не ложиться. Уверенна, он замышляет что-то. Разумным ответом пока не располагаю. Единственное, на мой взгляд Романову необходимо обратиться к специалисту. – Итак, что тебе нужно?

– Я хочу увидеть дочь, – глотает громко и кадык дергается. – Я соскучился за ней.

– Хорошо. Когда?

Приблизительно в таком ключе шли два следующих разговора. Бестолковый и непонятный мне.

Я принципиально не затрагиваю причину его измены. Не задаю вопросов.

Не упрекаю молодой любовницей и его подлостью, порой от которой мутит и рвать хочется.

Просто считаю нецелесообразно.

Возможно, я неправильная, и кому-то покажется, что легко сдалась. Или совсем не боролась за семью. За счастье – оказавшееся лживым со специфичным запахом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Только руками не машут после пожара – это моя точка зрения. Потому как в свое время я выложилась по максимуму, смотрела в рот бывшему и безотчетно отдавала себя Романову.

Вот она глобальная ошибка.

Моя правильность и глубокая вера, что Степан, я – одно целое.

Без него ничего не имеет смысла.

Ошибкой было отдать свою целостность – она оказалась никому не нужной и уж точно неправильной.

Дни неизбежно близились к знаменательному дню «икс».

Отчего команда превратилась в клубок нервов и переполоха в редакции становилось больше обычного.

А Николай Петрович, как руководитель творческой группы, наоборот, подбадривал каждого, находил цепляющие слова. Не позволял ребятам падать духом.

Со зрительных радаров исчезли раздражители. Обманчивое. Иллюзорное спокойствие больше тревожило.

Мнимый штиль страшил.

Действовал эффектом включенным детонатором ядерной бомбы. Щелчки отсчета буквально раздавались над ухом.

Ожидание и едкий страх воедино сливаются гремучим коктейлем.

До тошноты страшно. Ведь я прекрасно понимаю, центральной фигурой вечера окажется Измайлов.

Его присутствие в обязательном порядке.

Вовсю колотит от осознания твёрдости его обещаний, которые крутятся пластинкой день ото дня. Особенно громко они завывают по ночам. И даже если удается уснуть, то там в забытье слышу тяжелые шаги позади, а я стою на краю развернутой огненной пропасти.

Я знаю, что это ОН. Обоняние не подводит, как и вставшие на затылке волосы. Хочу обернуться, но меня грубо толкают.

И затем проснувшись в мокрой пижаме и слипшимися прядями между собой, прошу истошно время остановиться.

Только часы стремительно тикают.

Они не ждут.

И сегодня в этот важный день, оглядывая гостей, я сродни натянутой пружине, где в дополнение по венам бегает двести двадцать колючих вольт.

Боюсь до трясущихся поджилок изнутри. В глазах от напряжения рябит, так боюсь увидеть знакомую фигуру.

ГЛАВА 50

Музыкальная тема – Frank Diago&DJ Khalid (Impossible)

Неимоверное столпотворение в огромном помещение, и яблоку негде упасть. Ароматы парфюма смешиваются в тягучий поток и легкие забиваются под завязку.

Весь бомонд города сливается в одной точке и не только. Довольно много приглашенных из тех, кто попроще. Масштаб мероприятия колоссальный. Да и сами гости подготовились блестяще. Блики нарядов соответствуют их статусу.

Играет живой оркестр с ненавязчивой музыкой. Снуют официанты с подносами дорогой выпивки и холодных закусок.

Дамы в окружении мужчин ведут активные обсуждения, где-то в пространстве раздаются тихие смешки.

Атмосфера, заряженная людьми, придает нервозность. Кровь бьет в голову от волнения.

Фокусируюсь на ощущениях и собираю мысли в кучу. Необходимо успокоиться.

Мы запускаем благое дело и нельзя позволить страхам испортить рекламную компанию. Вот-вот начнётся конференция по запуску проекта.

Перед самим подиумом за круглым столиком сидят Романов с молодой спутницей и их соседями являются предприниматели из соседнего города.

Я видела список приглашенных и поэтому успела морально подготовиться.

И все же несмотря на принятие предательства, проделанные медитации и дыхательные практики смотреть на парочку пока еще сложно.

Отвожу взгляд.

– Госпожа Романова, не меня ли вы ищете? —Наумов подходит с двумя бокалами шампанского, один из которого передает мне в руки. – Выпейте перед выступлением, поможет унять мандраж.

– Благодарю, Кирилл Викторович. Неужели все так очевидно? – отпиваю напиток, мелкие пузырьки приятно вяжут полость. Еще глоток и тепло алкоголя медленно растекается в груди. Мужчина облачен в классический смокинг и белую сорочку. От него исходит легкий шлейф туалетной воды, напоминающий свежесть океана. Доли секунды изучаю оппонента, приятный человек, в компании которого чувствуешь безопасность, относительный комфорт и желудок не скручивается горящим узлом.

– Очевидно лишь одно, вы, как всегда, ослепительны и божественны. Ваших родителей стоит поблагодарить за прекрасную дочь, – заглядывает в мои глаза, тогда как в серебряных читается неподдельное восхищение. Без сомнения меня сейчас клеят. —Но сегодня, просто сразили наповал. Ваша красота дивная и необычная, госпожа Романова. Вы очень жестоки, не жалеете наши сердца.

– А как же красота спасет мир?

– Полно вам. Тот кто придумал данное высказывание, глубоко ошибался. Скольких мужчин, погубила женская красота? Дуэли, войны, соперничество самцов – все из-за роковых прекрасностей женщины, – рассуждения оппонента вызывают улыбку. —Так что картина печальная складывается.

– У каждого свои убеждения Кирилл Викторович. Я как женщина могу сказать обратное, даже если в ваших словах присутствует правда. Все что движет мужчинами их собственные достижения, самоутверждение, интерес возможно. Вам нужен повод, чтобы поднять значимость в своем же восприятие. Определенно, мы здесь не причем.

– Какое лаконичное и тонкое противоречие, госпожа Романова. Но я могу сказать точно за себя, ради того, дабы иметь возможность лицезреть вас, можно и умереть, – проникновенно говорит. —Вашему супругу повезло. Но, к сожалению, люди всегда обесценивают, все чем обладают. Так случилось со Степаном, – кидает мимолетный взор в сторону сцены.

– Вы очень щедры на комплементы, Кирилл Викторович, —держу зрительный контакт с собеседником. —Вашей супруге тоже, – напоминаю о дистанции.

– Я разведен, госпожа Романова, – улавливает мой посыл оппонент. – К тому же дважды.

– Простите, я не знала.

– Абсолютно не за что извинятся. Это опыт, пусть и неудачный. Но знаете, я недавно понял одну замечательную вещь. Я не утратил веру в любовь, госпожа Романова.

– Любовь?

– Именно, дорогая. Если что и спасет наш бренный мир, то только любовь, дарящая крылья и вдохновение, – еще нож в спину, от данного заключения хочется скривиться, но помню про макияж. Желаю выдать свою точку зрения по данному поводу, но в последний момент останавливаюсь. Нельзя же под одну гребенку всех сметать. И вовремя.

Ведущий объявляет о начале конференции. Вот и все.

Прожекторы нацелены на Кирилла Викторовича и меня, как собственно и взоры с той стороны зала.

Презентация проходит гладко вопреки предшествующему беспокойству.

Измайлов отсутствует, что в корне облегчает выступление.

Аплодисменты оглушают, все встают со стульев.

Осматривая улыбки гостей, отвечаю им взаимностью и искренней благодарностью.

Появляется уверенность и пьянящее чувство победы. Эйфория заполняет от гордости за своих ребят и себя в том числе.

Нас поздравляют. Боже, как же щемит внутри от удовольствия. Приходит медленное понимание, почему на пьедестале люди съезжают с катушек. Еще какое-то время купаемся в овациях и также под них покидаем подиум.

Включается тихая композиция, ведущий, выхватывая микрофон продолжает подогревать настроение присутствующих.

А меня всю сотрясает, клокочет от бешеного скачка адреналина. Голова кружиться от поздравлений от толпы, что берет нас в кольцо, и я нахожусь в центре внимания. Все слишком непривычно. Даже Романов подошел с натянутой ухмылкой.

Проклятье...

Невероятно пьянящие ощущения.

Однако их вектор меняется ежесекундно.

Буквально подсознательно.

А внутренний тремор словно щетка с гвоздями бьют наотмашь по нервным окончаниям.

И я... И я знаю причину своего состояния. Это просто за гранью логики.

Более того могу с уверенностью предугадать откуда бомбит волновыми амплитудами, так как моя вся левая часть тела обуглена фактически.

Каждая интонация голоса, отдельная нота мелодии – все смешивается в один сплошной сгусток. И везде начинает мерещиться «Осторожно – Опасность».

Как и в случае со Степаном морально готовилась. Репетировала бесстрашие перед зеркалом.

Только ни черта, судя по всему, не выходит.

Я его еще не вижу. Лишь всеми рецепторами осязаю присутствие мужчины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Рика ты слышишь? – произносит повышенный мужской тон справа.

– Что... что Степан? – Откликаюсь из вакуума.

– Нас вызывают, – бывший указывает на молодого парня в костюме, вцепившись в мой локоть. Механически одёргиваю руку. И правда несколько пар мужчин и женщин следуют к подиуму, черт я видимо что-то пропустила.

– Не поняла?

– Сейчас начнется танцевальный баттл, и наши фамилии озвучили для участия.

– А причем здесь ты и я? – Недоумеваю откровенно.

– Итак, остались последние претенденты на выигрыш, – оглашается в микрофон. – Чета Романовых, мы ждем только вас? – Служит мне ответом.

– Объясни, что происходит? – Спрашиваю у Романова.

– Мы получим 250.000 рублей, если расхреначим соперников.

– Нет. Ни за какие деньги.

– Дай мне до конца сказать, – нетерпеливо бросает. – В целях благотворительности, мы не можем отказаться. Это твоя тема, и будет выглядеть странно, если сама отказываешься в участии, – подлавливает бывший.

– Плевать, – упрямо отвечаю. Хотя конечно же, лукавлю и зерно сомнения ему удается посеять.

– Станцуй со мной, – тянет Романов.

– Нет.

– Наш танец, Рика. Один раз. От тебя не убудет.

– Нет больше нашего танца, – отсекаю, продолжая удерживать оборону. – И не надо за меня решать, убудет или нет.

– Давай вспомним, какие мы были десять лет назад, – давит настойчивостью.

– Да я уже поняла какая наивная и слепая оказалась.

– Я поставлю подпись на бумагах. И мы спокойно разведемся, – изучаю лицо мужчины, ищу подвох в словах.

– Нас в любом случае разведут.

– Обещаю, не затягивать с процессом. Что касаемо Елизаветы, все будет так как решишь ты, – кидает весомый аргумент.

– Только ради проделанной работы и тех кто нуждается в помощи. На большее не рассчитывай, —очередной обман. Иду танцевать, чтобы хоть как-то прийти в себя. Не испытывать пожирающего огня на каждом миллиметре кожи.

– Не опережай события, – его самомнение вводит в раздражение. Он отходит к диджею, шепчет что-то ему на ухо и тот кивнув, включается в поиск музыки.

– Дамы и господа, а вот и наши смельчаки. Они созрели и готовы покорить танцпол, – горланит в микрофон ведущий. – Давайте поаплодируем им, ийху, – свист и чуждые восклицания расползаются по залу.

Проходим через толпу, поднимаемся к подиуму. Стараюсь держать равновесие, выжимая улыбку.

Не обращаю внимание на блондинку, искривившую рот. Да, начхать.

Степан рассматривает меня и в глазах мелькает азарт. Вероятно, празднует победу.

Раньше сердце в пятки грохалось от взгляда и улыбки бывшего, а теперь вызывает отторжение. Удивительно, правда?!

Торопливо снимает пиджак, демонстрируя всем крепкую фигуру. Играет бицепсами. Любуется произведенной реакцией. И тут же находит отклик, каждый до единого активизируются. Актеришка. Видимо ослепленная розовыми очками не замечала, насколько поверхностный супруг мне достался.

Запускается любимый Frank Diago&DJ Khalid (Impossible), та самая композиция под которую впервые образовали пару со Степаном. Влюбились. А затем оттачивали танец до профессионализма. И вновь софиты направлены на нас и остальных участников конкурса.

Первые ноты заставляют волноваться. Могла забыть движения. И смотреться нелепо не прельщает ситуация.

Но я ошибаюсь, тело хранит память. Адаптируется.

Моментально срабатывают базовые Front step и сам процесс меня уже захватывает. Делаю инсайт головой, где тут же волосы рассыпаются по плечам, Романов заключает наши тела в тесную рамку, а затем следует хед ролл.

Отключаюсь от всего. От серебра глаз напротив и ритма его сердца, что отбивает в мою грудь.

Выключаюсь от глаз, что прошибают издалека. Сейчас я только в танце.

Теневые позиции, сменяются в боди ролл, идет волнообразная скрутка. Романов как партнер ведет уверенно, и надо ему отдать должное – танцор он достойный.

Мы смотрим друг другу в глаза.

Неотрывно.

И, кажется, искры готовы полететь от образовавшейся энергии между нами.

Кажется, огонь вот-вот испепелит нас, и тотальная интимность заглотит.

Я чувствую каждую линию своего тела, отчего ловлю удовольствие. Направляю побудительные импульсы Романову, дабы никто не усомнился в подлинности эмоций.

В школе этому обучали прежде.

Бачата прежде всего танец страсти и чувственности. Кричащий об вожделении.

Танцующие не приемлют разговоров и никого больше не существуют.

Но все лишь только кажется. Имитация.

Профессиональный танцор поймет, насколько мы фальшивим.

Завершаем финальные аккорды музыки под ремолино, двигаемся до последних слов исполнителя.

Происходит некий хлопок, с потолка летят фантики. Кругом зажигается подобие салюта. Вокруг рукоплещут.

Но я ничего из этого не замечаю.

Дальше темный туман накрывает. Меня шарашит из одной крайности в другую.

В многолюдной толпе мгновенно нахожу Его.

Наши взгляды скрещиваются.

Непроглядное дно смольной черноты выносит безапелляционный приговор.

Как никогда Измайлов являет воплощение дьявола, того самого, который искусил первую женщину.

Я четко знаю зачем он пришел.

Солнечное сплетение и каменный желудок срастаются, будто их сжали в единый стальной кулак.

Рваное дыхание и ревущий пульс в ушах не потому, что четыре минуты кружилась под Бачату.

Нет.

Почему? Ну почему он так смотрит? Словно мечтает содрать кожу, не оставив от меня мокрого места.

Мрачный. Яростный. И все же дико красивый, что глазам больно.

Каждый вздох в мою сторону, сродни раскаленным иглам.

Больше не в силах находится в помещении. Ни о каком самоконтроле не может быть и речи.

Я против него никто. У меня не получается бороться.

Горло разрывается от удушья и кислородная маска не поможет.

– Я в уборную, – роняю глухо бывшему. На негнущихся ногах стремительно пересекаю пространство.

Не дожидаюсь лифта. Поспешно преодолеваю пролет лестниц.

На самую верхушку. На крышу.

Туда, где меня никто не сможет достать.

Где не надо улыбаться через силу. Так как ты знаешь, что в тебе прожигают дыры и пожирают чернью.

Мне требуется тайм-аут. Мизерный. Но необходимый.

Кислорода в легких практически не остается, когда оказываюсь на вершине здания.

В глазах рябит. Ночной город буквально не вижу.

Затягиваюсь. Дыши.

Раз... Бух. Два... Бух. Три... Бух.

Но сумасшедшее сердце не дает выровнять дыхание.

Боже. Ничего не понимаю. Совсем.

Приближаюсь поспешно к самому краю крыши. Глотки свежего воздуха не помогают. Как и осенняя прохлада, гладившая очертания лица.

Так запросто можно сойти с ума.

Через мгновенье доносится тяжелая поступь за спиной. Отчетливо слышу его дыхание и щелчок замка. Вот и последний отсчет начался.

Как во сне преследующий на протяжении всего времени, содрогаюсь.

Разворачиваюсь на звук. Он.

Новая волна мандража превращает ноги в желеобразную массу.

– Нет, – качаю головой, отрицаю неизбежность. Мы понимаем друг друга без слов. Ветер обнимает холодом, но мне настолько жарко, что хочется снять с себя всю одежду.

– И все же я здесь, Аурика. Вот мы и пришли к исходной точке фатальности.

– Не подходи, – выставляю кисть преградой перед собой. Не узнаю свой голос, отступаю от края в ужасе оглядываясь по сторонам.

– Ты оговорила срок..., –наступает медленно и хрипом шепчет. Только для меня все разносится криком. Отголоски которого оседают в перепонках. Пропасть, что разворачивается в темном взгляде готовится поглотить полностью и безотказно. Нет. Там плещется ужасающая темнота, отливающая всеми оттенками черни. – Просила не трогать тебя до окончания компании. Я внял и выполнил требование, – еще один шаг, груда мышц, упирается в руку. Под пальцами отчетливо ощущаются неистовые скачки сердцебиение гиганта. Ладонь плавятся под натиском бугров. А мне отступать уже некуда, спиной упираюсь в бетон. – Я. Ждал. Эту. Встречу. И. Предупреждал.

– Не смей, Измайлов, – призываю мужчину остановится. Безрезультатно. Новая поступь. Подаюсь панике. Бесконечная мгла, что напротив, непроницаема.

Даю пощечину, вкладываю всю имеющуюся силу. Только бесполезно.

Измайлов, отряхнув голову между тем скалиться. Все сопротивление напрасно.

Пронизывающая. Маниакальная тьма неузнаваема.

Вторая оплеуха ничего не меняет.

В черных зрачках полыхает огонь, и я отчетливо вижу себя в жалящих языках.

– Так останови, Аурика, – проводит пятерней по развевающимся волосам, от виска по скуле. Устрашающая ласка хуже удара, грудная клетка болит от переизбытка рвущих граней, от мощных спазмов опоясывающих низ живота. И, между нами, уже нет тех спасительных сантиметров. Лапой берет тонкую шею в капкан, слегка надавливая, играя с яремной веной.

– Я буду кричать, – сквозь зубы цежу.

– Конечно, – вдавливает горло к испепеляющей мускулатуре. – Я этого жду и пришел сюда только за этим. Великолепная, – ведет носом, едва касаясь лица. – Обещаю, тебе покажется мучительно мало, – обрушивается на рот, забирая в плен губы, слова и душу. Начинает путешествие по телу, раздирая в клочья кожный покров...

Конец