Текст книги "Отдайся за Миллион (СИ)"
Автор книги: Маргарита Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 43
– Абсолютно никакого. Только с логической точки зрения, – беру себя в руки, увереннее связывая слова в предложение.
– То есть исходя из твоего умозаключения, я должен устраивать еженедельные скидки. Бешеные так их назовем, – брошенная фраза полностью отражает состояние Измайлова. – Так ко всему прочему вынужден устраивать один раз в неделю на постоянной основе бесплатный фудшеринг, кормить народ от мала до велика? – Смуглое лицо сосредоточено на блюдах. – Скажи мне, Аурика, ты решила сделать меня банкротом? – Клацает челюстью.
– Конечно же нет. Я к тому, что вы никому и ничего не должны. Это же благотворительность. Добровольная основа. Но чтобы привлечь обывателей почему и нет. Тем самым среднестатистический народ перестанет шарахаться ваших ресторанов. У них появится интерес и желание быть причастным к благому делу. А при наличии скидок отбоя от посетителей не будет. Более того реклама отобьется уже в первый месяц.
– Шарахаться? —Тянет тавтологией, изламывая бровь. – У ресторанов есть стабильная клиентура, как и выручка. И они с удовольствием освобождают кошельки после вкусного ужина и приятного времяпровождения.
– Если так, то в чем смысл заказывать масштабную рекламную компанию? – Закидываю вопрос.
– Продолжай, – бросает сухо после минутного рентгена, от которого волосы на затылке шевелятся. И боль очередной порцией ноет на задней части шеи. – С чего такое предположение? —Смакует алкоголь.
– Ну..., – кусаю губу замявшись.
– Говори, как есть, я не кусаюсь, – терзает взором и откровенной ложью. Он не скрывает намерения набросится в любую минуту, только и ждет подходящего случая.
– Хорошо. Вы меню видели? Там цены на порядок выше, нежели в сторонних заведениях. Не каждый готов выложиться в две месячные зарплаты за один поход в ресторан. Исключением идут обеспеченные люди.
– Если так, то откуда гарантия, что мнение изменится и все побегут толпами в ресторан, после выдвинутой стратегии? —Почему мне кажется, что я сижу студенткой на экзамене и результаты вопросов ему давно известны? Меня проверяют нет сомнений, не хватает только полиграфа для достоверности. Или, как обычно, присутствует скрытый умысел?
– Ну, во-первых, вы станете первопроходцем. Люди увидят, что вы пропагандируете благотворительность. В нашем городе, к сожалению, такого плана инфраструктура отсутствует. Во-вторых, перспектива чувствовать свою значимость в глазах остальных, любому человеку это необходимо, – заключаю, не сомневаясь в высказывании. – А когда дело касается детей, то поверьте равнодушных не останется.
– Предлагаешь бить по слабым точкам людей? – Сужает глаза, однако успеваю заметить на дне бездны вспыхнувшее пламя. А вот сейчас идет ощущение ключевого момента. И от моего ответа многое зависит. Тереблю салфетку.
– Я предлагаю показать наглядный пример остальным. Продемонстрировать, что вы не только грабастайте лопатами деньги, устанавливая бешеные ценники. А руководствуйтесь исключительно великодушным намерением. К примеру, у вас одна порция салата от двух тысяч, закуски в два раза дороже, про горячие блюда и спиртное вообще молчу, – выдаю негодование. Еще месяц назад от космических цен, мой желудок горел, не воспринимая пищу. – Окей, ваше право. Но узнав о том, что раз в неделю вы кормите бесплатно бездомных и детей сирот, за те средства, которые они оставят в ваших ресторанах, то каждый подумает, где провести вечер. У вас? Да дорого, но зато с пользой и кармой плюсом. Или просто выкинут деньги в унитаз у ваших конкурентов? Простите за грубость, – кажется, меня заносит.
– Аурика, я знаю, как необходимо держать баланс. Я филантроп и спонтирую множество проектов. В благотворительность только вкладываешься, там нет отдачи. Абсолютно никакой.
– Смотря с какой стороны подойти. А кто-то об этом знает? Кому известны ваши действия?
– Я не кичусь благодетелю, – фыркает буквально. —И не желаю, чтобы данная информация всплыла для газетенок и стала всеобщим достоянием, – впервые позволяю себе посмотреть на Измайлова под другим ракурсом.
– Но в этот раз придется раскрыться, – настаиваю. —Создадим вам благородный образ, подготовим пресс-релизы.
– Нет. Исключено, – отвечает бескомпромиссно.
– Господин Измайлов, вы матерый предприниматель и психология людей вам доподлинно известна. Потенциальная клиентура чурается дорогого, и в ваши рестораны их не заманить без какой-либо мотивации, – пробиваюсь другим путем. – А также убеждена, мы сможем привлечь других меценатов и ваши инвестиции окажутся не столь затратными. Так что банкротство вам не светит, а вашим технологам останется только подкорректировать меню.
Приносят два блюда, разговор прерывается. Ребра сочного барашка с зернами граната политый янтарным соусом источают душистый аромат. Тарелка, поставленная подле меня, соблазняет полакомиться блюдом.
– Прервемся на обед. Обсудим другой момент, – кидает снисходительно.
– Какой? – Делаю глоток воды, тут же осознав, что триггеры касаемо работы утихают по мере дискуссии невзирая на ее серьезность.
– Приятного аппетита, – под натиском ножа стейк выделяет сок, впрочем, и мои вкусовые рецепторы вырабатывают слюну. Больно уж вкусно и привлекательно выглядит. Только заставить себя не могу. Мужчина отмечает замешательство. – Кушай, не стесняйся, Аурика. Тебе как никогда необходимо восполнить организм калориями, – жар мгновенно лижет языками. Ведь доподлинно известно, что он имеет в виду. Надеюсь, внешне я себя ничем не выдаю, и как задевает ирония тем более. Поэтому беру приборы следуя примеру собеседника. Разделываю барашка, тающего во рту. Превосходно. Подаюсь вкусу, прикрываю веки в наслаждении. Я не гурман, бесстрастно отношусь к изыскам и все же стоит отметить повара у Измайлова высшего класса. Натыкаюсь на чернь напротив, как только распахиваю глаза. Взгляд полыхает разными оттенками ночи. Притягательные и отталкивающие одновременно. Парадоксально как такое возможно. Они необычайно блестят, даже не знаю как реагировать. Черт. Кусок в горле застревает. Смутившись, прокашливаюсь. Тянусь за водой, Измайлов перехватывает фужер. Протягивает другой заглядывая в самое нутро, безмолвно истязает. – Лучше выпей вина, тебе сразу полегчает, – якобы проявляет заботу. Только вот ею и не пахнет.
– Спасибо, – отвечаю, смочив горло вяжущим напитком. Натягиваю улыбку, а горло продолжает сдавливать. И причина не в мясе. Горящей спиралью охватывает в очередной раз страх и безысходность.
– Не стоит благодарностей. Как тебе кухня?
– Замечательная.
– Славно. Не придётся отстранять от работы штат по второму кругу. Слишком энерго затратное дело.
– В смысле? – Интересуюсь, припоминая наш первый диалог. – Вы хотите сказать...
ГЛАВА 44
– Именно. Я никогда не бросаю слов на ветер. И говорил тебе в тот вечер, Аурика, – кидает буднично, тщательно пережевывая пищу.
– Но так ведь нельзя. Просто недопустимо. Тем более из-за незнакомого человека.
– Я тебе озвучил условия. Ты сделала свой выбор. Твоя тарелка оказалась нетронутой.
– Я бы не хотела, чтобы вы на меня перекладывали ответственность, – его ответ царапает. Аппетит напрочь пропадает. Ставлю приборы на стол.
– Везде есть причинно-следственные связи. Это называется жизнь.
– Но не в этом случае, – возмущена неимоверно.
– Думаю остальные комментарии излишни. Наслаждайся барашком, – впервые отвлекается на гаджет, накаленный от сообщений и входящих звонков. Просмотрев девайс, игнорирует вибрации, вновь отключая подсветку. Если у мужчины вопросы исчерпаны, пора и честь знать. Гнев планомерно охватывает. Только показалось, некий проблеск человека, и все же, обманулась. Собственно данный факт жутко злит.
– Все твое естество настолько негодует и переполняет, что я отчетливо слышу, о чем ты думаешь, – непробиваемый бездушный тип.
– И есть от чего, не скрою.
– И уже причислила меня к гнусным подонкам?! Но ты меня явно не слушала, Аурика. Я сказал, что отстранил от работы, об увольнении не было речи, – ставит ударение на последнем предложении. – Я не столь безжалостный, Аурика. И чтобы ты спала ночью спокойно, раскрою тебе один момент. Будучи требовательным и жестким руководителем, я прекрасно осознаю, что моя компания держится на людях работающих в ней и их профессионализме. А значит несу за них ответственность и не разбрасываюсь рабочими кадрами, тем более проверенными. К слову, после подписания с тобой договора, я задумался. Раз запуститься маркетинг, то и моим сотрудникам необходима полная переквалификация за счет холдинга естественно. Оплачиваемые льготы сотрудникам и так далее. Оттого в штате идет пертурбация, и временное отстранение от работы, – внимая объяснениям, я на мгновенье забываюсь. Мужская интонация более не режет слух, невольно проникаюсь. И внутри скребет от скоропалительных выводов. – А теперь продолжай кушать, мясо остывает, – повелевает властным тоном. Со смешанными чувствами, нанизываю на вилку зеленую фасоль. – Чуть не забыл, Аурика. Пока у нас с тобой заключен контракт я не желаю, получать информацию по проекту от посторонних лиц. Ты. И только ты отчитываешься. Я ясно выразился?
– Предельно. У вас остались еще вопросы ко мне?
– Нет.
– Если у вас все, то мне пора за ребенком.
– Нет не все. Но остальные нюансы можно обсудить в машине.
– Я такси вызову.
– Даже не обсуждается. Я же сказал, есть еще не уточненные пунктики.
Черт подери.
Вот они те самые стискивающие по рукам и ногам кандалы, который предчувствовала изначально.
И никуда не деться.
Моя профессия обязывает проявлять гибкость и лояльность к заказчикам.
Я должна обладать умением терпеливо выслушивать и конечно улыбаться при этом. Чистая психология. Только не в случае с Измайловым.
– Господин Измайлов, вы можете в любое время назначить встречу, и наша редакция пойдет вам навстречу урегулировав дополнительные нюансы. Основная позиция предложения уже донесена, остальное за вами. А мне сказать больше ничего, – говорю ровным тоном на одном дыхании. Мои нервные клетки давно вымерли в присутствии мужчины и возможно со стороны покажется, что выходит грубо. Ну и пусть. Хочется дерзить, женская натура бунтует, а стерва ищет выхода из убежища. Беру мобильный, чтобы вызвать машину.
– Хватит бегать, – необычно пониженный тембр, и широкая лапа поверх моей кисти провоцирует табун мурашей на затылке, вздрагиваю, и сердце падает в пятки, бесперебойно отбивая ритмы. Хочется подпрыгнуть, и бросится на утек куда глаза глядят, но вынуждаю свою задницу не двигаться. —Чего ты так боишься, Аурика? Вернее кого?
Вопрос застает врасплох. Оборот речи вновь потерян, от смены перевоплощений Измайлова.
– Не понимаю, о чем вы говорите? – только и выдавливаю. Горло, нашпигованное песком, не отпускает.
– Я говорил тебе о теории неизбежности. Рано или поздно случится то, чего ты рьяно отрицаешь, – двигает тяжелой челюстью.
– Хватит нести абсурд.
– Позволим себе минуту истины, она нам необходима, – чернота пробирает до нутра. – Вероятно, ты боишься быть осужденной и выйти за рамки шаблонных настроек. Поглощенная страхом, борешься, хватаясь за спасительные доводы рациональности. Но их уже нет. Боишься того дикого и тягучего желания, что стягивает низ живота. Я знаю, как изнутри дерет тебя. Ты плавишься, но ничего не можешь поделать, и кожа покрывается острой россыпью, при мысли о нас. Страх – это всего лишь иллюзия, Аурика. Отпусти себя. Никого не касается, с кем ты спишь. Есть только ты и я. Испытывать физическое влечение к мужчине нормальная реакция. В нас это заложено природой, вбито в ДНК. Спариваться, размножаться, – доносит вкрадчиво неприглядную истину.
– Прошу не начинайте, – его упрямство заслуживает награды. Пытаюсь вырвать горящую ладонь, на что Измайлов стискивает руку.
Прикован к реакции на сказанное. Его пронизывающий взгляд удерживает и опять теряя равновесие не в силах отвести своего потерянного. Очередная прострация.
– Говорить естественные вещи?! Так это намного лучше, чем прятать голову в песок. Романов тебе изменяет. Идиот. Несмотря на то, что он..., – обрывает речь.
– Несмотря на что, продолжайте, – шепотом произношу.
– Забудь, – отрезает, явно утаивая важную деталь. —Ты не из тех, кто простит измену.
– С чего вы взяли? Вы меня совсем не знаете, – проталкиваю слова.
– Ты переехала к матери. Не смотрит так, мне водитель сообщил. А еще наличие горького опыта. И меня предавали, поверь, – неожиданное признание выбивает из колеи. Ему изменили? Такое возможно? – К чему себя сдерживать, Аурика? Мы с пользой можем провести время, – указательным пальцем начинает вырисовывать своеобразный узор на кисти. И мое тело словно под указкой дирижёра подчинившись медленно запускает свою музыку.
– Клин клином вышибать так себе практика, господин Измайлов, – допускаю мысль.
– Согласен. Перспектива клина или спасительной таблетки не мой удел. Латать твои дыры, зализывая раны я точно не намерен.
– Ну вот и прекрасно. Я рада что наши мнения совпали на сей раз, – честно говоря, не знаю, что больше грызет внутри радость или досада. Он поглядывает на часы.
– Как бы мне не хотелось продолжить разговор, я вынужден прерваться. Уже опаздываю. Поехали? – киваю. Мы встаём единовременно, двигаемся к выходу. Мои каблуки отбивают такт по идеально выложенной плитке, смотрю себе под ноги. Слова разняться с действиями мужчины. Я окончательно запуталась. Странным образом галантные манеры возвращаются к Измайлову. – Присаживайся, не забудь пристегнуться, – он поспешно раскрывает дверь и как прежде усаживаюсь в салон автомобиля.
– Ты сменила стрижку. Тебе идет. Необычно, – кидает, не отвлекаясь от дороги, после минутной передышки в затишье.
– Спасибо.
– У меня возникло безотлагательное дело. Поэтому до дома вас довезет мой водитель.
– Не стоило беспокоиться. Мы бы добрались, – лавирует между проезжающими автомобилями. Взор притягивает золотой перстень с угрожающим львом. Пара глаз заменяют сверкающие бриллианты, и взгляд завораживает.
– Назаров уже признался тебе в чувствах? – выдает внезапно.
– Что? – Настолько штормит и легкие обжигает его парфюмом, что не сразу улавливаю суть вопроса.
– Значит нет. Хороший малый. Но без малейших шансов.
– Простите?! – когда уже доедем, сил не хватает оставаться с Измайловым наедине. И еще эти дебильные вопросы, прощупывает почву.
– Плутовка, Аурика. И вновь увиливаешь, – добавляет приглушенным голосом. Разглядываю профиль, на котором высвечивается самодовольная усмешка. Наслаждается игрой. Хочется заехать по надменному лицу да с такой силой чтобы ухмылку соскребал с асфальта.
– Вы тоже не блещите искренностью.
– Разве? Так я вопросов еще не слышал. Задавай, постараюсь ответить максимально откровенно.
Замолкаю, все же странно, вот так сидеть и вести беседу с дьяволом. А вопросы? Мне кажется, он меня насквозь видит и ответы ему известны.
Он вчера процитировал молчание – золото, лучше так, чем выглядеть идиоткой.
Подъехав к главному входу учреждения, Измайлов вновь включает джентльмена, огибает машину.
За стеклом сад, где отдельные группы детей уже играю на площадках.
Поэтому, не дождавшись мужчину выскальзываю из салона.
Как только оказываюсь снаружи, мгновенно упираюсь в каменную грудь.
Очередное нарушение личных границ. Ищу опору, всем телом вжимаясь в агрегат, что позади.
Захлопнув дверь, перекрывает выход. Состояние амебы возвращается, а недостаток кислорода ощущается асфиксией. Тело вопреки логике предает моментально.
– Но я не озвучил, в качестве кого планирую выступить, – горячим шепотом жжет висок. Огненные дорожки дрожи жалят позвоночник. А ребра вот-вот проломят от взвинченного сердцебиения по скелету.
– Вы торопились, – в ушах шум, сама себя не слышу.
– Словами не передать. Как хочу, – проворачивает каждую букву, вкладывая похотливый смысл. —Сколько хочу. И с чего начну..., – буквально истязает недосказанностью, продавливает зверской энергией. – Но одно могу обещать, Аурика. Тебе настолько понравится быть подо мной, что никаких пилюль и прочих инструментов тебе не понадобится, – втягивает носом кислород, озвучивая приговор.
ГЛАВА 45
На обманчивом и красивом лице самая жуткая усмешка, на которую способен человек и проговаривает, не скрывая ее.
– Дай мне пройти, – глотаю шипованный ком. Просьба попадает под игнор. Никогда не чувствовала такого бессилия.
– Пусть эти слова крутятся в твоей голове. А когда созреешь, я все соки из тебя выжму. До последней капли. Ничего тебе не оставив.
– Нет. Подобного не произойдет, – шиплю в ответ.
– До встречи, Аурика. До той самой, – отступает в пол оборота, выпуская из капкана тисков. Резко отталкиваюсь от машины, преднамеренно задевая плечом мужчину. Тротуар перед глазами плывет.
Это уже не самоуверенность или завышенное мужское эго.
А утвержденная незыблемая константа. Невзирая на то, что нахожусь в бесконечном противостояние.
Раздражает.
Раздражает настолько, что резко останавливаюсь. Пора заканчивать фарс и расставить акценты.
Считаю до пяти. Глубокий вдох. Голова звенит, успокаивает, что круги перед глазами прекращают танец.
А затем развернувшись, возвращаюсь к Измайлову. Встаю в полушаге от мужчины.
– Прежде чем уйти все же хочу изложить свои мысли и пусть информация крутиться в вашей голове, – пальцами нервно потираю лоб. – Я не боюсь быть осужденной людьми и не прячу голову в песок. В отличие от тебя. Это ты, – новый глоток кислорода. – Ты скрываешься в стенах своего офиса, – прорывает плотиной. – Под панцирем хладнокровного циника. И ты сильно ошибаешься в убеждении, что от благотворительности нет отдачи. Или по крайней мере хочешь верить в несусветный бред. Я понятия не имею, какие именно направления спонсируются тобой. Да мне и неинтересно, – выплевываю что думаю. – Но уверенна, ты помог и помогаешь многим людям. Сотням. Или тысячам. Возможно, спас кому-то жизнь. И это, знаешь ли, бесценно. Так вот она отдача и больше тут говорить не о чем. Думаю, достаточно веские аргументы подумать над предложенным материалом. А теперь по поводу твоих обещаний и хотелок. Ты прав только в одном. Я не прощаю измен. Конечно, можно переспать с тобой, или с любым другим. Только чего ради? Отомстить? Не вижу смысла. Легче не станет и случившегося не повернуть вспять. Поднять самооценку? С ней у меня все в порядке. А вот растрачивать себя на секс с незнакомым мужчиной я точно не собираюсь. Так что побереги слова, свое и мое время, – срываюсь на крик. Перестаю дышать, когда наши тела между собой соприкоснулись. Я и не заметила, как шаг за шагом к нему приблизилась. А он, нависнув тяжело дыша, пожирая бликами черни, сдавливает волей, и тем приговором, что швыряет.
– Все верно, Аурика. Потому что только я буду тебя тр*хать... Безбожно жестко. Безмерно длительно, – хлестает по натянутым нервам. Широко распахиваю глаза. – Расписать в красках, что я с тобой сделаю? Так слушай, для начала поставлю тебя раком, чтобы запечатлеть в памяти всю красоту твоей филейной части. Далее в моих коленях сделаешь мучительно долгий минет, – щеки, обжигает факелом. Слизистая отравлена и выдать что-либо путное не удается. Слушаю не перебивая, цепляясь за самообладание. Внимаю бархатный голос дьявола. – Ну а затем, для полного проникновения, широко раскину твои стройные ножки и буду *бать тебя. Пока не разорвутся твои голосовые связки. Пока не захлебнешься в моей сперме. Пока не перестанешь сопротивляться. И это будет продолжаться столько сколько сочту нужным. Даже не смей сомневаться в сказанном. Ведь, как и предупреждал ранее, привык держать слово. Это последний раз, когда я тебя отпускаю. Последний, Аурика...Твое спасение, что мы стоим у детского сада. А теперь иди, тебя ждет дочь, – разрывает дистанцию, направляясь к водительскому месту.
Отшатываюсь. Одновременно тысяча мелких игл вонзаются в низ живота, болью разливаясь по всему телу.
Не могу взять себя в руки. Ощущение, что я проваливаюсь в бездну и лечу стремительно, хотя стою на одном месте. И мне страшно. Страшно, что не выдержу безжалостной атаки.
В смутном сознании отправляюсь за малышкой.
Дома застаю маму за плитой. Готовит вкусностей перед поездкой. Непередаваемый аромат распространяется на всю квартиру. Черт. Сожаление возрастает. Наблюдаю молча несколько минут за умелыми движениями женщины.
Елизавета расстроенная направилась в свою комнату. Заданные ребенком вопросы ввели в ступор.
– Мамуль привет, – упираюсь плечом в проем.
– О, милая. Вы пришли?! А я вот пораньше начала готовится. Котлет нажарила. Рыбный пирог испекла, – оглядывается, и тут же улыбка сходит с лица. – Что случилось? На тебе лица нет.
– Елизавета соскучилась по отцу. Хочет увидеться с ним, плакала. Да к тому же мы аквариум оставили в той квартире. Не знаю, что делать?
– Родная, что тут сделаешь. Ради ребенка надо с ним договариваться и подумать по поводу аквариума. Она тут права.
– Я вчера его видела, – отвечаю на вопросительный взгляд мамы. – Степана был на вечеринке с той женщиной. Мам он счастлив и влюблен, – родительница вытирает руки, подсаживаясь ко мне. Ее взгляд наполнен сочувствием.
– Тебя отпустит, Аурика. Конечно, со временем, милая. Но обязательно станет легче, – мотаю отчаянно головой.
– Мамуль, – сталкиваюсь с яркой зеленью в удивительных глазах, и выговариваю, над чем размышляла последние дни. – Мамочка, я ничего не чувствую. Мне совсем не больно. Страдания, тоска отсутствуют. Словно во мне все стерли, и я моментально без сожаления отсекала прошлое. Сплошной чистый лист. Что со мной не так? Неужели любовь, вовсе не любовь? А просто что-то эфемерное придуманное людьми?
– Все с тобой так, милая. Просто у всех этапы расставаний проходят по-разному. Возможно, ты еще в шоке, сама того не понимая. Ответы найдутся со временем, доченька, – объятия мамы служат успокоительным. Так тепло на ее груди, пахнет вкусно. Стискиваю маму крепче, уткнувшись в теплую шею. – Либо присутствует внешний фактор, который напрочь все вытесняет и поэтому для тебя такая необъяснимая реакция, – кидает догадку. Цепляюсь за предположенную мысль. В сказанном есть резон. Буквально по волшебству адский образ сиюминутно вырисовывается. Мужчина с неизгладимым впечатлением для окружающих. Для меня же смертельно опасный. Переполняют противоречивая, отчего грудная клетка разрывается. Мне надо поделиться с кем-нибудь, выговориться. Только не с родительницей. Слишком много хлопот я ей доставляю.
– Мамочка, спасибо тебе большое. Я так тебя люблю, – прижимаюсь сильнее.
– Я больше, любимая, – целует щеку.
– Вы тогда поезжайте с Елизаветой на дачу. А я подъеду завтра после работы, – смотрю перед собой, уходя в раздумья.
– Хорошо, моя девочка, как скажешь, – соглашается, не задавая лишних вопросов. Порой я поражена ее мудростью и тем, как она меня чувствует.
