Текст книги "Прекрасное искупление (ЛП)"

Автор книги: Маргарет Штоль

Соавторы: Ками Гарсия
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ками Гарсиа, Маргарет Штоль
Прекрасное искупление

Нашим отцам, Роберту Марину и Бертону Столу, которые научили нас верить,

что все в наших силах, а также нашим мужьям, Алексу Гарсиа

и Льюису Петерсону, благодаря которым мы сделали то, что,

казалось, нам не под силу, посвящается.

Смерть – начало бессмертия.

_{Максимилиан Робеспьер}

Лена. Начало

В то время как другие люди летали во снах, я проваливалась в кошмарах. Я не могла рассказать, но и не могла перестать думать об этом.

О нем.

Итан падал.

Ботинок Итана упал на землю за секунду до этого.

Видимо он слетел, когда Итан упал.

Я задалась вопросом, знал ли он.

Если он знал.

Каждый раз, как я закрывала глаза, я видела как его грязный черный ботинок падал с вершины водной башни. Иногда я надеюсь, что это всего лишь сон. Я надеялась, что проснусь, и он будет ждать меня на дороге перед Равенвудом, чтобы подвезти меня в школу.

"Просыпайся, соня. Я почти здесь", – вот что он сказал бы, используя келтинг.

Я бы услышала ужасную музыку Линка сквозь открытое окно еще до того, как увидела Итана за рулем.

Вот как я представляла это.

Раньше мне снились кошмары о нем тысячу раз. До того как я узнала его, узнала, что он это Итан. Но этот сон не был похож ни на один из моих прежних кошмаров.

Так не должно было случится. Этого нельзя было предположить в его жизни. В моей тоже.

Этот грязный черный ботинок не должен был упасть.

Жизнь без Итана была хуже кошмара.

И она была реальна.

Настолько реальна, что я отказывалась в нее верить.

Второе февраля.

Кошмары заканчиваются.

Именно так ты понимаешь, что это был только кошмарный сон. Это– Итан– всё– это не конец, даже не намек на окончание.

Я чувствовала..я чувствую, словно я в тупике.

Как будто бы моя жизнь раскололась, когда он, когда все остальное закончилось.

Она разбилась на тысячи мелких кусочков.

Когда он ударился об землю.

Я не могла больше смотреть в мой блокнот. Я не могла писать стихи; больно было даже перечитывать их.

Все это было правдой.

Самый важный человек в моей жизни умер, спрыгнув с Самервильской водной башни. Я знала, почему он это сделал. Но от этого знания я не чувствовала себя лучше.

От того, что он поступил так ради меня, мне становилось только хуже.

Иногда, я думала, что мир не стоил этого.

Спасения.

Иногда, я думала, что не заслуживаю его и я.

Итан думал,что делает все правильно.Он знал что это безумие.И он не хотел уходить,но он должен был в любом случае.

В этом был весь Итан.

Даже, если он был мертв.

Он спас целый мир, но разрушил мой.

Что теперь?

Книга первая
Итан. Дом

Пятно синего неба над моей головой.

Безоблачное.

Идеальное.

Почти как настоящее, только синий чуть ярче, и солнце не так слепит глаза.

Думаю, настоящее небо вовсе не безупречно. Возможно именно это и делает его идеальным.

Делало.

Я снова зажмурился.

И замер.

Я не был уверен, что готов увидеть то, что должен был. Конечно, небо выглядело лучше, Небеса, какие они есть.

Не то, чтобы я считал, что это то, где я был. Я был приличным парнем, насколько мог судить. Но я видел достаточно, чтобы понимать, что все, о чем я думал до сих пор, было в значительной степени ошибочным.

Я был открытым, по крайней мере по Гатлинским стандартам. Я имею ввиду, что слышал все эти теории. Я просидел в классах воскресной школы гораздо долбше, чем должен был. И, после происшествия с моей мамой, Мэриан рассказала мне про уроки Буддизма, которые она брала в Дьюке, преподаваемые парнем по имени Будда Боб, который утверждал, что Рай это слеза в слезе внутри слезы, или что-то в этом роде. За год до этого мама пыталась заставить меня прочитать "Инферно" Данте, Линк сказал, что он про офисное здание, которое загорелось, но на самом деле оказалось, что это было путешествие парня по девяти кругам Ада. Я помню только ту часть, которую мама рассказывала о монстрах и дьяволах, попавших в яму со льдом. По-моему, это был девятый круг Ада, но там было так много кругов, что через какое-то время все они слились в один.

Мне было приятно впервые взглянуть на голубоое небо после всего, что я узнал о потусторонних, параллельных, нечеловеческих мирах и прочих ингридиентах трехслойного торта из вселенных, которым был Мир Чародеев. Для меня было облегчением увидеть, что меня ожидает нечто, напоминающее дешевую холлмаркскую открытку. Я не рассчитывал на украшенные жемчугом врата и голых херувимчиков. Голубое небо – это было прекрасно.

Я снова открыл глаза. Все еще голубое.

Такое же голубое, как в Каролине.

Толстая пчела жужжала у меня над головой, взлетая все выше в небо, – пока не врезалась в него точно так же, как и тысячу раз до этого.

Потому что это не было небом.

Это был потолок.

И это был не Рай.

Я лежал в своей спальне, на старой кровати красного дерева, которая была даже старше, чем сама обитель всех Уэйтов.

Я был дома.

Но это было невозможно.

Я моргнул.

Все ещё дома.

Это был сон? Я отчаянно надеялся, что это так. Может, это то, как было каждое утро на протяжении первых шести месяцев после того, как умерла моя мама?

Пожалуйста, пусть это будет сон.

Я опустил руку и стал обшаривать пыль под кроватью. Нащупав знакомую стопку книг, вытащил одну наугад.

"Одиссея". Один из моих любимых комиксов, хотя я был практически уверен, что "Мэд Комикс" несколько отошел от сюжета, написанного Гомером.

Поколебавшись, я вытащил еще одну книгу. "На дороге" Джека Керуака. Это казалось бесспорным доказательством, и я перевернулся на бок так, чтобы увидеть бледное квадратное пятно на стене, где раньше – происходило ли все это в действительности? – висела потрепанная карта, на которой зеленым маркером я отмечал места из моих любимых книг, куда мне хотелось бы поехать.

Отлично, это моя комната.

Старинные часы на прикроватной тумбочке, похоже, сломались, но все остальное выглядело по-прежнему. Должно быть, сегодня был теплый день, для января. Свет, льющийся из окна, казался неестественным: словно я очутился в одном из никудышных сценариев Линка для клипа "Святых Роллеров". Не считая киношного освещения, комната выглядела в точности такой же, какой я её оставил. Подобно книгам под кроватью, обувные коробки, в которых заключалась история всей моей жизни, по-прежнему были расставлены вдоль стен. Здесь было все, что должно было быть. По крайней мере, мне так казалось.

Не хватало только Лены.

Ли? Ты здесь?

Я не чувствовал её. Я ничего не чувствовал.

Я посмотрел на свои руки. Они были в порядке. Никаких синяков. Я посмотрел на свою футболку – простую и белую. Никакой крови.

Никаких дыр – ни на моих джинсах, ни на моем теле.

Я зашел в ванную и посмотрел в зеркало над раковиной. Там был я. Все тот же Итан Уэйт.

Я все еще смотрел на свое отражение, когда услышал шум снизу.

Амма?

Сердце в груди бешено колотилось, что было довольно забавно, если учесть тот факт, что я не был уверен, билось ли оно вообще после пробуждения. Так или иначе, снизу, из кухни, до меня доносились знакомые домашние звуки. Половицы поскрипывали в то время, как кто-то шагал туда-сюда от шкафов к плите, а затем к старому кухонному столу. Кто-то был занят привычными утренними хлопотами.

Если это было утро.

Снизу до меня донесся запах нашей старой сковородки, разогревавшейся на плите.

– Амма? Это не бекон, не так ли?

Голос был четким и спокойным:

– Милый, думаю, ты знаешь, что я готовлю. Есть только одно блюдо, которое я умею готовить. Если это можно так назвать.

Этот голос.

Он был таким родным.

– Итан? Как долго ты собираешься заставлять меня ждать, прежде чем позволишь обнять тебя? Это и так было слишком долго, дорогой.

Я не понимал слов. Я не слышал ничего, кроме голоса. Я слышал его и раньше, не так давно, но таким – никогда. Таким громким и четким, и полным жизни, как если бы она была внизу.

Какой она была.

Слова звучали словно музыка. Они развеяли все страдания и волнения.

– Мам? Мама!

Я помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, прежде, чем она успела ответить.

Жаренные зеленые томаты

Она была там, стоя на кухне босыми ногами, её волосы такие какими, я их помнил, половина собрана, половина уже выбилась из прически. Хрустящая, белая рубашка – такая, что мой отец называл её «униформа» – была ещё покрыта красками или чернилами от её последнего проекта. Её джинсы были подвернуты к лодыжкам, как всегда, был ли это стиль. Моя мама никогда не заботилась об одежде, так что. В одной руке она держала нашу старую, черную, чугунную сковородку наполненную зелёными помидорами, и книгой в другой. Она, вероятно, была занята приготовлением пищи, хотя и читала, не отрываясь. Напевая часть какой-то песни, которая, как я понял, была старой, вероятно, я даже никогда её не слышал.

Это была моя мама. Она выглядела точно также.

Может быть, я был единственным, кто изменился.

Я шагнул ближе, она повернулась ко мне, бросив книгу. " Это ты, мой милый мальчик."

Я почувствовал, что мое сердце вывернулось наизнанку. Никто больше не называл меня так; они не хотят и я не позволю. Только моя мама. Затем её руки поймали меня, и мир остановился вокруг нас, я закрылся лицом в её объятиях. Я вздохнул теплый воздух около неё и теплым стало все, от мамы ко мне.

"Мама. Ты вернулась."

"Один из нас." Вздохнула она.

Вот когда меня осенило. Она стояла в нашей кухне, и я стоял в нашей кухне, что означало одно из двух: либо она вернулась к жизни или ...

Я не вернулся.

Её глаза наполнились чем-то – слезы, любовь, сочувствие, и прежде, чем я понял это, её руки обвились снова вокруг меня.

Моя мама всегда все понимала.

"Я знаю, милый мальчик. Я знаю."

Мое лицо нашло своё старое пристанище, в изгибе её плеча.

Она поцеловала меня в макушку. "Что с тобой случилось? Это не должно было случиться так." Она отстранилась, что бы видеть меня. "Ничего из того не должно было положить конец этого пути."

"Я знаю."

"Опять же, это не похоже на правильный путь к концу жизни человека не так ли? Она ущипнула мой подбородок, обращая улыбку вниз, к моим глазам.

Я запомнил это. Улыбка, её лицо. Все. Это было все, что у меня осталось в то время, когда она ушла.

Я всегда знал. что она живет где-то, в некотором роде. Она спасла Мэкона и посылала мне песни, которые сопровождали меня через каждые странные главы моей жизни с чародеями. Она была там всегда, как было и тогда, когда она была жива.

Это было лишь одно мгновение, но я хотел, что бы оно длилось, так долго, как это было возможно.

Я не знаю, как мы сели за кухонный стол. Я не помнил ничего, кроме твердости и теплоты её руки. Но я сидел там, на своем обычном месте, где сидел будто бы последние несколько лет ничего и не случалось. Книги были везде, и от от того как они выглядели, было похоже, что мама читала все. Носок, наверное, только что из прачечной, застрял в "Божественной комедии". Салфетка наполовину выглядывала из "Илиады", и на вершине, вилка отметила место, где она остановилась в Греческой мифологии. Кухонный стол был забит её любимыми книгами, одна куча бумажных обложек выше, чем предыдущая. Я чувствовал себя, как будто вернулся в библиотеку с Мэриан.

Помидоры шипели на сковороде, и я вдохнул запах моей матери – пожелтевшая бумага и горелого масла, новые томаты и старая картонка, все с кайененнским перцем. (?)

Не удивительно, что библиотека сделала меня таким голодным. (?)

Моя мама поставила сине-белое китайское блюдо на стол между нами. Драконопосуда. Я улыбнулся потому что, она была её любимой. Она кидала горячие помидоры на бумажное полотенце, посыпав перцем на тарелке.

"Ну же! Приступай."

Я ткнул вилкой в ближайший кусочек. " Знаешь, я ни разу не ел их с тех пор, как ты... после аварии." Помидоры были такие горячие, что обжигали язык.

Я посмотрел на маму. "Мы – это -?"

Она непонимающе посмотрела.

Я попробовал ещё раз. "Ты знаешь. Небеса?"

Она рассмеялась, наливая сладкий чай в высокие стаканы – чай, который только она знала, как делать. "Нет, не Небеса, ИУ. Не совсем."

Должно быть, я выглядел обеспокоенным, т.к. я думал, что мы перенеслись в какое-то мест. Но этого не могло быть, потому что – как бы убого, это ни звучало – оказаться снова рядом с мамой, было настоящим Раем, независимо от того, что вселенная думала об этом. Впрочем, в последнее время мы со вселенной не часто сходились во мнениях.

Мама прижала руку к моей щеке и улыбнулась покачивая головой. "Нет, это не какое-то место последнего упокоения, если ты это имеешь в виду."

"Тогда почему мы здесь?"

"Я не уверена. Мы не получаем руководство по пользованию, когда попадаем сюда." Она взяла меня за руку. "Я всегда знала, что была здесь, потому что ты – некоторые незаконченные дела, кое чему, мне нужно было научить тебя или сказать тебе или показать. Вот почему, я отправляла тебе песни."

"Призрачные песни."

"Именно. Я была занята. И теперь, когда ты здесь, у меня чувство, что мы никогда не уходили друг от друга." Её лицо омрачилось. "Я всегда надеялась, что мне удастся увидеть тебя снова. Но я надеялась, что это подождет намного больше времени. Мне так жаль. Я знаю, что это, должно быть, ужасно для тебя сейчас, оставить Эмму и твоего отца. И Лену."

Я кивнул. "Это отстой."

"Я знаю. Я чувствовала тоже самое." сказала она.

"О Мэконе?"Слова вылетели из моих уст прежде, чем я смог остановить их.

Её щеки покраснели. "Думаю, я это заслужила. Не все, что происходит в жизни матери, это то, что стоит обсудить с её семнадцатилетнем сыном."

"Извини."

Она сжала мою руку. "Ты человек, которого я больше всего не хотела покидать. И ты тот, о ком я больше всего беспокоилась уходя. Ты и твой отец.

"Твой отец, к счастью, получает исключительную заботу от Равевудов. Лена и Мэкон наложили на него какие-то мощные магические чары, и Эмма повернула историю по своему. Митчелл не имеет представления, что с тобой случилось."

"Правда?"

Она кивнула. "Эмма говорит ему, что ты в Саванне со своей тётей, и он верит в это." Её улыбка дрогнула, она смотрела мимо меня, в темноту. Я знал, что она должно быть беспокоится о моем отце, несмотря на все защитные чары. Мой внезапный отъезд из Гэтлина, вероятно, ей больно, как мне стоять здесь и наблюдать, не в состоянии, что – нибудь сделать с этим.

"Это не долгосрочное решение, Итан. Сейчас все делаю, что могут. Это обычно как сейчас."

"Я помню." Я прошел через это однажды.

Мы оба знали когда.

Она ничего не сказала, а я просто взял вилку. Мы ели вместе в молчании весь день, или один момент. Я не мог сказать, и больше, я не был уверен, что это имело значение.

Мы сидели на заднем крыльце, ели блестящие мокрые вишни из дуршлага, глядя на появляющиеся звезды. Небо уже стало темно-синим, и звезды светили особенно ярко. Я видел звезды Чародейского неба и Смертного неба. Расколотая луна висела между Северной Звездой и Южной Звездой. Я не знаю, как можно увидеть два неба за раз, два комплекта созвездий, но это было так. Я мог видеть все, как будто был двумя людьми в одно и тоже время. Наконец, пришел конец всем этим Расколам Души. Я думаю, одним из плюсов моей смерти можно назвать совмещение двух половинок души воедино.

Это уж точно.

Все сошлось теперь, когда все было кончено или потому, что все было кончено. Полагаю в жизни так бывает. Отсюда все казалось так просто, так легко. Так невероятно ярко

Почему это было единственное решение? Почему это закончилось так?

Я прислонился головой к плечу мамы. "Мам?"

"Милый".

– Мне нужно поговорить с Леной." – Так оно и было. Наконец-то я сказал это. Единственное, что не давало мне расслабиться весь день. То, что заставляло меня чувствовать, что я не мог примириться, что не мог остаться. Как– будто, я должен был встать и идти куда-то, даже если идти было некуда.

Как Эмма говорила, хорошую вещь о правде, что правда это правда, с ней не поспоришь. Вам это может не нравится, но это не делает её менее правдивой. Это все, чего я должен был держаться прямо сейчас.

"Ты не можешь с ней поговорить." Мама нахмурилась. "По крайней мере, это не легко."

"Мне нужно сказать ей, что я в порядке. Я её знаю. Она ожидает знака от меня. Как я ожидал знака от тебя."

"Здесь нет Карлтона Итона, что бы ты мог отправить свое письмо ей, Итан. Ты не можешь отправить письмо из этого мира, и ты не можешь получить его от неё. И даже, если бы мог, ты не можешь писать. Ты не представляешь. как много раз, я хотела, что бы это было возможно."

Должен же быть способ. "Я знаю. Если бы он был, я бы услышал от тебя больше."

Она подняла взгляд на звезды. Их сияние отражалось в ее глазах, когда она говорила.

"Каждый день, мой милый мальчик. Каждый повторяющийся день."

"Но ты нашла способ, что бы поговорить со мной. Ты использовала эти книги в кабинете, и песни. И я видел, тебя на кладбище ночью. И в моей комнате, помнишь?"

Песни были идеей Великих. Я думаю роль сыграло и то, что я пела с тобой, когда ты был ребёнком. Но все мы разные. Не думаю, что ты можешь отправить, что-то вроде Призрачной Песни Лене."

– Если бы я еще умел их писать." – Мое мастерство в этом деле позволило бы даже Линку выглядеть, как один из Битлов.

– Это было не просто, и я просидела здесь намного больше твоего. И я получила помощь от Эммы, Твилы и Арелии." – Она прищурилась, вглядываясь в созвездие близнецов. – "Не забывай, что у Эммы и у Великих есть силы, о которых мне ничего не известно."

– Но ты была Хранителем." – Должно было быть что-то что знала она и не знали они.

Именно. Я была Хранителем. Я делала, то, что Дальние Хранители просили меня делать, и я не делала, то, что просили не делать. Ты не связываешься с ними и не связываешься с их записями."

"Хроники магов?"

Она взяла вишню из чаши, и стала рассматривать на наличие пятен. Ей потребовалось так много времени, что бы ответить, что я начал думать, что она не слышала меня." Что ты знаешь о Хронике Магов?"

"Перед судом тетя Мэриан, Совет Великого Равновесия ходила в библиотеку, и она принесли книгу с собой."

Она поставила старый металлический дуршлаг ниже на одну ступеньку. "Забудь о Хронике Магов. все это больше не имеет значения."

"Почему нет?"

– Я серьезно, Итан. Мы все еще в зоне риска, и ты и я."

– Риска? О чем ты говоришь? Мы же уже… ну ты знаешь."

Она покачала головой.

– Мы лишь на полпути домой. Нужно выяснить, что удерживает нас здесь, и двигаться дальше."

– А что, если я не хочу двигаться дальше?" – Я не был готов сдаться. Не сейчас, пока Лена ждет меня.

Опять она не отвечала в течении долгого времени. Когда она сделала это, её голос звучал так глухо, как никогда прежде из услышанного мной. "Я не думаю, что у тебя есть выбор."

– У тебя был. – ответил я.

Это не был выбор. Ты нуждался во мне. Вот почему я здесь…из-за тебя. Но даже я не могу изменить того, что случилось."

"Да? Ты могла бы попробовать." Я бездумно давил вишню в своей руке. Красный сок побежал между пальцами.

"Незачем пробовать, Итан. Все кончено. Слишком поздно." Она едва шептала, но я чувствовал, как она кричит.

Ярость забурлила внутри меня. Я кинул вишню через двор, потом другую, потом всю миску. "Хорошо, Лена, Эмма и папа нуждаются во мне, и я не собираюсь сдаваться. Я чувствую, что мне не следует быть здесь – как будто все это огромная ошибка." Я посмотрел на пустую миску в руках. "И это не сезон вишни. Это зима." Я посмотрел на неё, мои глаза запеленали слезы, хотя все, что я мог чувствовать, это гнев. "Это должна быть зима."

Мама положила свою руку на мою. "Итан."

Я отстранился. "Не пытайся заставить меня чувствовать себя лучше. Я скучал по тебе, мам. Скучал. Больше, чем по чему-либо. Но несмотря на то, что счастлив видеть тебя, я хочу проснуться, а это не происходит. Я понимаю, почему должен был сделать все это. Я сделал. Хорошо. Но я не хочу оставаться здесь навсегда."

– Что ты по– твоему должно было произойти?"

– Не знаю. Не это." – Было ли это правдой? Думал ли я что смогу пожертвовать собственным благом ради блага мира? Думал ли я что Один-Который-Двое был всего лишь шуткой?

Я думал, что будет проще играть в героя. Но сейчас, когда это было так реально – сейчас, когда я признал смерть и, то, что потерял – неожиданно это стало не так просто.

Глаза моей мамы слезились больше, чем мои. "Мне так жаль, ИУ. Если бы был способ, я бы многое изменила ради тебя." Похоже она себя чувствовала, так же плохо как и я.

"Что если есть?"

"Я не могу все изменить." Моя мама посмотрела на свои босые ноги на ступеньку ниже моих. "Я не могу ничего изменить."

"Я не готов бегать по какому-то дурацкому облаку, и я не хочу, что бы мои крылья звенели как какие-нибудь глупые колокольчики (?). Я бросил металлическую чашу. Она скатилась вниз по лестнице, и прокатилась по лужайке перед домом. "Я хочу быть с Леной, и я хочу жить, я хочу ходить в Синеплекс (кинотеатр) и есть попкорн до тошноты, и ехать слишком быстро и получать билеты и быть влюбленным в свою девушку, что бы делать из себя полного дурака каждый день, всю мою оставшуюся жизнь."

"Я знаю"

"Я не думаю, что знаешь," Я сказал это громче. чем надеялся. "У тебя была жизнь. Ты влюбилась – дважды. И у тебя была семья. Мне семнадцать. Это не может стать концом для меня. Я не могу проснуться завтра и понять, что никогда не увижу Лену снова."

Моя мама вздохнула, скользнув к ней, она обняла меня, притянув ближе.

Я сказал это снова,потому что не знал что сказать еще."Я не могу"

Она погладила мою голову, как будто я был маленьким ребёнком, которому страшно. "Конечно, ты можешь её увидеть. Это самая легкая часть. Я не могу гарантировать разговор с ней, и она не увидит тебя, но ты можешь её видеть."

Я посмотрел на нее,я был ошеломлен."О чем ты говоришь?"

– Ты существуешь. Мы существуем здесь. Лена и Линк, и твой отец, и Эмма, они существуют в Гэтлине. Это больше не одна плоскость существования, более или менее реальная. Это две разные плокости. Ты здесь, а Лена там. В её мире ты никогда не будешь присутствовать полностью. Не так как раньше. И она в нашем мире, никогда не будет существовать также как мы. Но это не значит, что ты не можешь её увидеть.

"Как?" В этот момент это было единственное,что я хотел знать

"Это просто.Просто иди"

"Что ты имеешь в виду, под иди?" Она сделала это легко, но предчувствие подсказывало, что ещё не все.

"Представь,где ты хочешь идти и иди.

Это не было возможным,даже не смотря на то что моя мама никогда не лгала мне."Так,если я хочу в Равенвуд,я буду там?"

"Ну, не из нашего заднего двора. Ты должен оставить Пристанище Уэйтов, для того, что бы идти куда угодно. Я думаю, что наши дома эквивалентны домам Загробного Мира. Когда ты дома, ты здесь со мной, и больше нигде."

Мурашки пробежали у меня по спине, когда она произнесла эти слова.

– Загробный Мир? Так вот где мы находимся? Так это называется?"

Она кивнула, вытирая о джинсы испачканные вишней руки.

Я знал, что был где-то, где не был раньше. Я знал, что это не Гэтлин, и я знал, что это не Небеса. Все таки, что-то о слове, казалось, что я дальше когда-либо знал. Даже дальше, чем смерть. Хотя, я чувствовал запах пыльного бетона на нашем заднем дворе, и запах свежескошенной травы, протянувшейся за его пределами. Я чувствовал как дул ветер, и даже и обломки старой деревянной лестницы за моей спиной. Все, что я чувствовал было одиночество. Просто прямо сейчас. Моя мама и я, и наш двор полный вишен. Какая-то часть меня ждала этого с момента несчастного случая, а другая часть меня, будто бы, понимала. что одного такого момента никогда не будет достаточно.

"Мам?"

"Да,милый?"

"Ты думаешь Лена ещё любит меня, в мире живых (смертных?)?"

Она улыбнулась и взъерошила мне волосы. "Что за глупый вопрос?"

Я пожал плечами.

"Позволь мне спросить тебя об этом. Ты продолжал любить меня, когда я ушла?"

Я не ответил. Мне не надо было.

"Я не знаю, как ты ИУ, но я знала ответ на этот вопрос каждый день, когда мы были врозь. Даже когда я не знала ничего о том, где была и, что должна делать. Ты был у меня в голове даже тогда. Все возвращало меня к тебе. Все." Она убрала волосы с моего лица. "Ты думаешь, что Лена какая-то другая?"

Она была права.

Это был глупый вопрос.

Так что я улыбнулся и взяв её за руку последовал за ней внутрь. У меня есть вещи, что бы понять и места, что бы идти – это все, что я знал. Но некоторые вещи мне не нужно было выяснять. Некоторые вещи не меняются, а некоторых вещей никогда не будет.

Кроме меня. Я изменился, и я отдал бы все, что бы вернуться .