Текст книги "Изабелла Прекрасная"
Автор книги: Маргарет Барнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Счастье и материнство шли ей, и недели под солнцем в Гиени позолотили бледные щеки Изабеллы. Они с Эдуардом распевали песни под аккомпанемент его музыкантов на пути в Париж, где их ожидали, чтобы щедро осыпать радостью и любовью. Когда Изабелла бродила по великолепным залам Лувра, прогуливалась по прекрасным паркам за крепостной стеной, каталась верхом, она почти убедила себя, что и ревности, и тяжелых переживаний ее замужней жизни как и не бывало, и два чудесных месяца отдыха стали продолжением ее медового месяца.
Наверно, так же думал и ее младший и самый любимый брат Карл, когда он отозвал ее в сторону, чтобы прогуляться вместе с ней в дворцовом саду вечером, накануне ее отъезда.
– Можно сказать, что ваш брак был заключен на небесах! – заметил он, иронично глядя в спину уходящего Эдуарда. – Дорогая сестрица, неужели необходимо было писать нам обо всех неурядицах? Отец был так расстроен!
Изабелла шагала рядом с ним, потупив взор.
– Но это все правда, и было так трудно временами. Я была одна, и мне неоткуда было ждать помощи! Похоже, вы все здесь знали, какой брак ожидал меня?
– До нас, конечно, доходили разные слухи, – Карл сочувственно посмотрел на нее. – Но теперь, кажется, все твои беды уже позади?
– Я молю Бога об этом!
– С той поры, как погиб его фаворит?
– Нет, с той поры, как родился наш сын.
– Бедняжка, сколько же тебе пришлось ждать спасительного события!
Однако Изабелла почти не слушала его. Она остановилась у айвы и начала рассеянно обрывать листья с ветки, освещенной закатными лучами солнца. Она так давно хотела поговорить с умным и сметливым братом. Они оба взглянули на Эдуарда, который великолепно выглядел в алом с золотом наряде. Прелестными пальцами, унизанными великолепными перстнями, она задумчиво разорвала айвовый лист на мелкие кусочки и разбросала их по траве.
– Карл!
– Что, моя дорогая?
– Как может так великолепно сложенный мужчина быть таким…
– Слабым?
– Да.
Услышав, как она вздохнула, и зная, какая она гордая, Карл Капетинг понял, как ей будет тяжело услышать его объяснение. Он длинным носком своей алой туфли отшвырнул камень и попытался честно ответить ей.
– Увы, такое часто бывает. Мужчина, обладающий незаурядной внешностью, ни на что не годен…
– Нет, нет! Он не без дарований, просто о нем неправильно судят! – Изабелла тотчас начала защищать супруга. – И очень музыкальный! Прекрасно разбирается в охотничьих собаках и в лошадях, гораздо лучше, чем его конюхи. Мне кажется, что он сам может построить дом из кирпичей…
Она замолчала, увидев на лице брата ироничную ухмылку.
– Милая, как ты считаешь, помогли бы мне все перечисленные тобой превосходные качества править Францией? Мне и моим братьям? Разве тебе не понятно, почему Эдуард старается хорошо выполнять всю физическую работу? Так часто бывает с людьми, которые не могут быть правителями. Они должны хотя бы что-то делать умело, чтобы потешить ущемленное самолюбие.
– Ты так говоришь, как будто он убогий! – сердито воскликнула Изабелла.
Карл спокойно пожал плечами.
– Если король ссорится со своими могущественными вассалами, потом удирает от них и прячется по всей стране, как его еще можно называть? Немногие королевские дома не страдают от признаков вырождения: мы так часто женились и выходили замуж, допуская родственные браки! Моя дорогая, не делай страшных глаз! Я не утверждаю, что твой красивый английский супруг – сумасшедший. Просто в его поведении прослеживаются некоторые отклонения. Именно потому, что я должен помнить о твоих интересах, он мне не нравится! Иногда мне весьма сложно общаться с ним. Но порою бывает таким приятным собеседником! Тебе не стоит заострять на этом внимание. Продолжай тратить его деньги и преврати его туманный остров в блестящий королевский двор. Ты же так любишь жизнь! А когда он снова начнет заигрывать с красивым молодым юношей, отомсти ему и заведи себе любовника!
– Снова?! – Изабелла в ужасе уставилась в его смеющееся лицо. – Карл! Я не смогу пройти через это еще раз! Ты не понимаешь, Гавестон был его настоящей любовью, и Эдуард будет тосковать по нему всю жизнь! Его ему никто не сможет заменить! Разве что наш сын!
Карлу, современному молодому цинику, было смешно слушать ее рассуждения.
– Может, ты и права! – легко согласился он. – Но если ты не желаешь гражданской войны, тебе стоит убедить его помириться с убийцами его фаворита. Ведь Эдуард с Гавестоном сами провоцировали их своим поведением! Ты должна понимать, что для так называемых нормальных людей нет ничего более отвратительного, чем отклонения от нормы, от их нормы! Если жизнь в той варварской стране станет совершенно невыносимой для тебя, ты всегда можешь обратиться к старшим братьям или ко мне!
– К брату Людовику или к тебе?
Они видели, как Филипп, король Франции, медленно шел ко дворцу вместе со своим зятем.
– Ты видишь, каким слабым стал наш отец?
Изабелла грустно проводила отца взглядом. Она невольно вздрогнула, когда лучи заходящего солнца покинули сад. Изабелла напомнила себе, что ее последний день подходил к концу. Она была так счастлива во Франции! Завтра они с Эдуардом отправятся к побережью. При попутном ветре они скоро будут дома, в Англии. Они быстро проскачут по дорогам Кента, мимо одинокого прелестного замка Маргариты в Лидсе, дремлющего посредине заросшего водяными лилиями пруда. И вскоре окажутся в Вестминстере. Розы все еще будут цвести в саду, который Эдуард велел разбить для нее. Теплыми вечерами купцы из Лондона будут катать в лодках свои семьи вокруг замка. И будут слышны песни и смех над плещущейся водой. В резной колыбельке с леопардами Плантагенетов ее сынок за это время заметно подрастет. И когда она будет проезжать по улицам, то снова увидит, как вспыхивает на лицах подданных любовь к ней. «О, если бы их любовь сохранилась… Англия – совсем неплохое место, где ей придется еще долго жить».
– Все будет хорошо, Карл. Вот увидишь! – промолвила она и поцеловала его гладко выбритую щеку. – Но я всегда буду помнить то, что ты мне сказал.
ГЛАВА 13
Весь Лондон, казалось, шел к Вестминстерскому Холлу в этот золотистый октябрьский полдень. Люди шли через Ладгейт и продвигались на запад по грязному Стрэнду через деревню Чаринг. Резкий ветерок с реки раздувал их накидки, чепцы и шляпы, рыжие листья из садов богатых купцов прилипали к их плащам, как будто осыпали их золотым дождем.
Радость надежды согревала их сердца. Они чувствовали, что впереди их ждут лучшие дни. Наконец появился наследный принц, и король с Парламентом старались договориться. Если дома будет мир, то торговля с континентом тоже улучшится.
Среди набившихся в Вестминстерский Холл многие говорили, что влияние королевы теперь так же сильно, как когда-то у фаворита, что со времени возвращения она старалась убедить короля, чтобы он простил враждовавших с ним баронов, и что именно ее следует благодарить, если страна заживет спокойно. Она уже появилась в Вестминстере еще более прелестная, чем прежде, – материнство придало ей особое очарование. Она без труда завоевывала сердца всех женщин, они отлично понимали, через какие страдания и унижения ей пришлось пройти.
Церемония в Вестминстере стала личным триумфом Изабеллы. Ей вернули ее драгоценности. Бароны сорвали их с ненавистного фаворита. Но даже бесценная брошь Карла Великого, которая поднималась и опускалась на ее груди в такт ее взволнованному дыханию, уступала блеском сиянию ее глаз.
Она сидела рядом с супругом на помосте и наблюдала за происходящим. Герольд провозгласил: «Прощение было даровано королем в ответ на мольбы его драгоценной супруги Изабеллы, королевы Англии».
Эти слова, на которых настаивал Эдуард, были слышны во всем красивом здании. И теперь все будут знать о ее миротворчестве и благословлять ее за это. Она быстро обменялась понимающей улыбкой со своей тетей: какой счастливый день! Для обеих это было даже важнее торжеств в честь их свадьбы или коронации.
Изабелла исподтишка взглянула сквозь опущенные ресницы на своего супруга и опять восхитилась его красотой. Он так благородно выглядел под королевским золотым балдахином. Потом она увидела длинную шеренгу баронов, они все подходили, преклоняли колена, чтобы выказать королю свои верноподданнические чувства. «Он их простит за то, что случилось по его вине», – подумала Изабелла, неожиданно вспомнив цинизм своего брата.
Эдуард милостиво прощал их всех за то, что они подняли против него оружие. Даже Ланкастера и Уорика, которые были повинны в смерти Гавестона. Его дядя Томас Ланкастер был Плантагенетом, и Эдуард протянул к нему руки и поднял его, прежде чем тот коснулся коленями помоста. Но он с насмешливой улыбкой наблюдал, как Гай Уорик, без своих доспехов выглядевший как любой старый и больной человек, преклонил перед ним свои хрустнувшие в суставах старческие колени. Все, кто знали, как любил Гавестона Эдуард, понимали, что это прощение не что иное, как бессовестный обман!
Мысль эта испортила триумф Изабеллы и каким-то странным образом связалась с одним неприятным событием. Когда наконец церемония была завершена и она выходила с остальными членами королевской процессии, внезапно ее взгляд наткнулся на Дракона, пленника замка Скарборо. Он стоял в тени, недалеко от двери.
– Дракон! – непроизвольно воскликнула она.
Но он, похоже, не заметил ее. Хотя она прошла так близко, что край ее платья задел его, он ее не слышал и не видел. Будучи небольшого роста, он поднялся на цоколь колонны, чтобы лучше видеть через головы толпы. В сравнении с холодной ненавистью в его глазах насмешливая улыбка на лице казалась почти доброй. Повернув голову в направлении взгляда Дракона, она увидела то, что и ожидала. Дракон испепелял взглядом Гая Уорика, который пленил его беззащитного хозяина в Деддингтон и обрек на страшную и позорную смерть.
Она вся похолодела от ужаса и была рада выйти на солнечный свет. Ее начала восторженно приветствовать толпа. Изабелла вместе с Эдуардом остановилась на пороге, улыбаясь. Она ясно осознавала, какую прекрасную королевскую пару представляли они оба. Ей было интересно, понимал ли Эдуард, что народу она нравилась больше, чем он, и они более горячо приветствовали именно ее? Так было всегда, но, казалось, он не обращал на это никакого внимания.
«Значит ли это, что у него хороший характер? Или ему все равно? – предавалась размышлениям Изабелла. – А может быть, он так далек от своих верноподданных, что ему безразлично, как к нему относятся»?
Постепенно она ощутила, что владеет даром волновать сердца и убеждать людей. На некоторое время ее охватило ощущение власти. Она была поражена, поняв, что она, женщина, сможет хорошо править страной, где недолюбливали ее супруга Эдуарда. Она стала подозревать, что торжественные клятвы покориться, данные ему баронами, могут в момент кризиса стоить гораздо меньше, чем любовь народа. Это очень важная мысль, но времена уже менялись. Сначала Эдуард руководствовался в своей политике, как объяснил ей ее родственник из Ланкастера, тем, чтобы был слышен голос нижней палаты, и это помогало обуздать власть баронов, которые всегда выступали против него. А у торговцев были набитые золотом кошельки и поэтому они могли повелевать Парламентом…
– Нам надо глотнуть свежего воздуха после таких серьезных дел, – сказал Эдуард, отвлекая ее от неприятных размышлений. Он повел ее в сад рядом с рекой.
– Какой теплый октябрь, и все еще цветут розы, – заметила Изабелла.
Когда свита отстала, она спросила его, не видел ли он Дракона.
Эдуард резко остановился возле солнечных часов.
– Нет! – ответил он, обводя пальцем металлический столбик солнечных часов.
– Он непременно должен был появиться здесь, чтобы увидеть, как они преклоняют колена. Тебе удалось забрать его из Скарборо в полном здравии?
– Я тотчас постарался это сделать.
– Ты возьмешь его себе в услужение?
– Конечно. Если он пожелает служить мне. Я послал Николоса Хьюггейта, чтобы он передал ему это.
– Если он пожелает?
Ее не переставало поражать унижение, с которым он относился ко всему, связанному с Гавестоном.
– Мне кажется, что служба у короля достаточно престижна для него.
– Кто может знать, что думает о ней тот, кто был так предан своему хозяину?
Эдуард начал со знанием дела осматривать ее розовые кусты.
Он сорвал поздний атласный бутон и прикрепил его к ее роскошному поясу. Изабелла ласково коснулась его склоненной головы. Но она продолжала думать о Драконе и о том, каким свирепым был его взгляд.
– Когда я вижу Дракона, я всегда представляю, как он ринулся в огонь, чтобы спасти прелестную Кларемунду, – шепнула она.
Эдуард смотрел и ничего не видел в залитом солнцем саду.
Он крепко сжал в пальцах острый шип и даже не замечал, что раскровенил руку.
– Дракон сделал бы то же самое для любого члена семьи, – отвечал он.
– Ты полагаешь, он может вернуться в Гасконь? – с облегчением спросила его Изабелла.
– Ему будет трудно служить другому хозяину, даже мне!
Изабелла мгновенно оценила пришедшую ей в голову мысль.
– Есть твоя племянница Маргарет. Сейчас бедное дитя со мною, но когда она поедет в Валлингфорд, ей будет нужен кто-то, на кого она может положиться.
– Наверное, это самое лучшее, что мы можем придумать, – согласился Эдуард, и они пошли по направлению ко дворцу. – Хотя бы до той поры, пока я найду ей другого супруга.
– Но не так скоро, – возразила Изабелла.
– До того, как мы отправимся в Шотландию.
– Ее сердце еще тоскует от потери…
– Тем более, я не могу уйти в поход и оставить ее без защиты. Связь с Плантагенетами может показаться лакомым кусочком для любого тщеславного барона, который тем самым постарается обеспечить себе нашу лояльность. И другие вдовы выходят замуж почти сразу после смерти супруга.
Несмотря на свою порою непомерную щедрость, Эдуард говорил о судьбе молодой женщины так равнодушно, что еще раз доказал, как он далек от нужд и мыслей других людей. Изабелла вздохнула и переменила тему.
– Значит, ты собираешься походом в Шотландию?
– Не ранее весны, пока не обеспечат фуражом наших лошадей.
Наступила напряженная тишина, потому что оба поняли, что он нечаянно повторил высказывание Гавестона.
– Пемброк и все остальные не станут довольствоваться ничем более мелким. Они мне сообщили, что этот сумасшедший Брюс марширует к Стерлингу и вскоре может оказаться в Бервике, прямо у наших границ.
Эдуарда никогда не прельщали войны, но Изабелла поняла, какой неприятной будет для него эта кампания теперь, без Гавестона.
– Ты хочешь, чтобы я сопровождала тебя? – спросила она.
Она старалась подавить в себе отвращение к прошлому и пожалеть мужа.
Он живо повернулся к ней, он был так рад ее вопросу.
– Но ты же так ненавидела Тайнемаут?..
И вновь его неспособность понять ее разделила их как стена. Виноват не замок, а его предательство. Этого она и не могла перенести. Хотя Изабелла очень любила изысканный комфорт и роскошь, но возможность остаться с ее мужем-любовником привлекла бы ее и среди голых стен крепости.
– Я бы с радостью поехала в Тайнемаут… – горячо начала она объяснять.
Он притянул Изабеллу к себе и молча крепко поцеловал. Изабелла всегда сильнее возгоралась страстью, когда была зла. Подобно другим слабым мужчинам, Эдуард старался избежать выяснения отношений; ему больше нравились полуправда и самообман. Он так не желал снова касаться прошлого, тем более, что был не прав!
– Я просто хочу сказать, что когда-то обещал не таскать вас за собой по полям сражений. Но, дорогая Изабелла, если бы вы забрали с собой домашних и переселились на север в какой-нибудь укрепленный замок, мне было бы легче навещать вас время от времени…
Он был такой нежный и так старался помириться, он просто умолял ее.
– Вы же понимаете, что я сделаю это, – прошептала она ему в ответ. Она легко и спокойно лежала в его объятьях. И она ненавидела повсюду осторожно следующих за ними его придворных, которых ей хотелось видеть на дне Темзы! У него были такие крепкие руки, а его одежда так приятно пахла почти дамскими духами. Но почему он не хочет приказать ей, чтобы она следовала за ним. Забрать ее с собой, потому что она принадлежала ему?
– Если срубить дуб, плющ обовьет другое дерево, – заметила Маргарита незадолго до того, как был убит Гавестон.
Ее предсказание, похоже, сбывается.
«Мне уже начинает надоедать, что на меня всегда рассчитывают, как на поддержку, – подумала Изабелла. – Независимым женщинам, подобно мне, необходим сильный властелин, кто-то, кто может быть надо мной, кто станет улыбаться, если я впаду в ярость. Он может согнуть меня в угоду своей воле и обладать мною, если мы оба будем пылать желанием. Но он должен поддерживать меня перед всем миром. И пока Бог не даст мне такого мужчину, я, наверно, всегда буду страдать и оставаться неудовлетворенной»!
Она высвободилась из его объятий и, низко наклонив голову, пошла, ничего не видя, в свои апартаменты. Несмотря на то, что в последнее время муж начал почти постоянно нуждаться в ней, Изабелла поняла, что ей необходим совершенно иной мужчина. Она была ужасе от столь горького вывода, и направилась прямо в маленькую часовню, встала на колени и начала молиться, прося у Бога прощения, вознося ему благодарность и умоляя ниспослать ей терпение и чистоту помыслов.
Она позвала своих дам и велела приготовить ей ванну с новой лавандовой эссенцией, которую ей прислали из Парижа.
Она также велела подать ей красивое платье для трапезы, на которую были приглашены все униженные и прощенные бароны. Пока дамы выполняли ее повеления, Изабелла сидела у окна в своем кресле с высокой спинкой. Она была утомлена не столь долгой церемонией, как перепадами своего настроения. Она разрывалась между триумфом и неистовым недовольством.
Изабелла увидела, как Маргарет и ее более резвая старшая сестра Элеонора шептались в нише окна. С ними была Жислен. Изабелла сдержала обещание, данное Гавестону, и была очень добра к его юной неутешной, печальной вдове. Хотя они с Эдуардом сделали бы то же самое для любой другой. Ей казалось, что все три девушки должны бы находиться под впечатлением безмерных усилий, предпринятых их королевой для возврата мира в стране, а они болтали о каких-то дамских пустяках!
Девушки встали и сделали реверанс, когда она вошла в покои. Жислен немедленно подложила яркую подушку под ее голову. Изабелла была тронута. Она обратила внимание, как молодо и беззаботно выглядела Маргарет в ее грустном вдовьем наряде, черная косынка плотно прилегала к ее подбородку. Раздражение оставило Изабеллу, и ей стало так жаль молоденькую вдовушку.
– Что за украшение вы показывали Жислен? – спросила она Маргарет.
Маргарет преклонила колени и протянула ей богато изукрашенный драгоценными каменьями крест на золотой цепочке.
– Крест принадлежал матери милорда. Он всегда носил его на груди, – пояснила она. – Дракон принес его. Он сказал, что мой дорогой лорд отдал его ему, прежде чем они забрали его в Скарборо. Супруг приказал ему передать мне крест и кое-какие слова.
– Очень личное послание? – осторожно спросила Изабелла.
– Нет, мадам. Но оно… очень странное. Он велел, чтобы я не горевала из-за него, потому что он этого не стоит.
Глядя на ее расстроенное, распухшее от слез личико, Изабелла вдруг подумала, как можно так безответно любить мужчину и ни о чем не догадываться? Она еще раз потрогала великолепный крест и цепочку Кларемунды своими тонкими, унизанными кольцами руками. Ей показалось, что их изготовили за границей, и это была искусная работа, но крест был не слишком дорогим, гораздо более дешевым, чем французские кольца, которые сверкали на ее пальцах, или же брошь Карла Великого, в которой щеголял Гавестон. Но он всегда носил крест у сердца…
– Значит, вы видели Дракона? – спросила она.
– Он подошел вчера в сумерках к двери, ведущей в сад, и попросил, чтобы к нему вышла моя сестра, – сказала Элеонора де Клер, жена Хьюго Деспенсера.
– Он ничего не просил передать королю или мне?
– Ему только необходимо было знать, что здесь обо мне хорошо заботятся, – спокойно ответила Маргарет. – Мой супруг был бы доволен.
– Да, как мы все знаем, желания милорда Гавестона всегда выполнялись в первую очередь. Даже после его смерти.
Вспомнив, как ранима девушка, Изабелла прикусила свой острый язычок.
– Вам и вашему слуге было приятно повидать друг друга? – спросила она более спокойно.
– Да, мадам!
Со странным чувством Изабелла, которую так много обижали, вернула последний подарок Гавестона.
– Вам бы не хотелось, чтобы Дракон остался у вас и служил вам?
– Я сказала ему, что мне больше ничего не было бы нужно.
– Значит, вы уже предложили ему это?
– Я думала, что Дракон будет рад, но он…
Ей было неприятно, что ее добрые намерения кто-то предвосхитил, но еще большую неприязнь вызвало то, что искалеченный, изуродованный слуга гасконца принимал королевскую милость с оговорками.
– И что же он? – резко потребовала ответа Изабелла.
– Кажется, есть что-то, что он должен выполнить в первую очередь. Что-то, что связано с его умершим хозяином.
– Дитя мое, что еще может быть более связано с ним, чем твой покой?
– Право, я не знаю, мадам. Он мне не говорил. Как известно Вашему Величеству, он такой молчаливый, и я даже немного побаиваюсь его… – Я только знаю, что он немедленно покидает Лондон и отправляется в путешествие. Куда-то на северо-запад, как мне кажется, потому что он обещал передать деньги добрым монахам из Оксфорда, которые похоронили тело моего супруга, чтобы они ежедневно читали молитвы за упокой его души.
– Ему это не помешает, – прошептала резвушка Элеонора, стоя за спиной Жислен в нише окна.
Изабелла терпеть ее не могла. Она их всех отпустила. У нее хватало своих проблем. Когда пришел слуга и сказал, что ванна готова, она пошла наводить блеск, чтобы быть красивой для своего мужа и очаровывать тех, кто может пригодиться ему в будущем. Позже, во время трапезы, когда она повторила королю разговор Дракона с его племянницей, Эдуард не был поражен.
– Для этого человека законы не писаны, – спокойно заметил он. – Гавестон всегда говорил, что он заранее начинает выполнять его приказания, и пока тот собирается что-то приказать, все уже бывает исполнено. Он, наверное, хочет что-то сделать для Гавестона в последний раз. Но бедной Маргарет не следовало посылать деньги в Оксфорд, я уже сделал это!
По какому бы делу ни отбыл Дракон, Изабелла была весьма рада, что они избавились от него, потому что, бросив даже беглый взгляд на слугу, она всегда вспоминала его хозяина.
В ту зиму в Лондоне было так радостно, и Изабелла от души веселилась. Наконец она освободилась от постоянного внутреннего напряжения; кроме того, окружающие были в таком приподнятом настроении, как это бывает в стране, которая готовится к войне. Эдуарду нравилось, когда вокруг него собиралась вся семья, он убедил свою младшую сестру Мэри уехать из монастыря в Эмершеме и побыть некоторое время при дворе. Он проводил много счастливых часов, играя со своим маленьким сыном. Он щедро одаривал Бинетт землями за отличный уход за наследником.
– Вам они не помешают, дорогая, когда вы постареете, – смеясь, заявил он. – Вдруг когда-нибудь мы с королевой обеднеем?
Он назначил командовать своей вновь сформированной армией Томаса Норфолкского, старшего сына вдовствующей королевы Маргариты. Томас не мог говорить ни о чем другом, как только о том, что следует дать отпор шотландцам. И даже молодой Эдмунд Кентский, любимый сводный брат короля, тоже надел свои первые доспехи. Целыми днями были слышны крики молодых людей у реки, они тренировались, чтобы овладеть военным искусством.
Перед Рождеством обе королевы пригласили Эдуарда и нескольких придворных, чтобы те полюбовались на великолепную ризу, украшенную жемчугом, которую они вышивали для Папы. Оба сына Маргариты влетели в Залу, все еще разгоряченные и грязные после интенсивных упражнений.
– Подох Черный Пес Уорик! Подох Черный Пес! – выкрикивал молодой Эдмунд, резво прыгая по Зале, как будто он все еще скакал на своем пони. Он даже сделал ложный выпад на пяльцы строгой леди Бадлес.
– Смерть – не повод для радости, – отчитала его мать, стараясь успокоить сына.
– Но Черного Пса отравили! – продолжал кричать юноша.
– Эдмунд верит всем, – сказал его старший брат, пытаясь снять тесный шлем с головы.
– Но люди говорят!
– Они всегда так говорят, когда кто-то умирает, – вмешалась Маргарита.
– Почему его должны были отравить? Он очень плохо выглядел, когда мы его видели в Вестминстере в октябре, – поспешно добавила Изабелла.
– Но его все ненавидели, разве нет? – продолжал настаивать Эдмунд. Он был слишком возбужден после физических упражнений, и его мать не могла остановить его. Его резкий юный голос был слышен повсюду, и он смотрел в упор на короля. Он его не боялся, потому что тот никогда не ругал его. Все враги Эдмунда были его врагами. Он часто слышал, как Гавестон высмеивал Уорика, и король смеялся тоже. Эдмунд Плантагенет был еще ребенком, но ясно понимал, как ненавидит Уорика его сводный брат, и ему очень хотелось, чтобы Эдуард был доволен.
Если Эдуард и был доволен, он не был поражен вестью.
– Томас, почему люди считают, что его отравили? – резко спросил он у Томаса.
Освободившись наконец от тесного шлема и увидев, что король здесь, Томас Норфолкский выглядел смущенным и испуганным. Одно дело ворваться к дамам, которые проглотят любые новости и последние сплетни, и совсем другое – распускать язык при короле! До него только сейчас дошла серьезность того, что он недавно услышал.
– Слуга милорда Ланкастерского, привезший нам эти вести, видел слугу со шрамами, ну, этого… слугу гасконца… на улицах Уорика, – недовольно пробубнил он.
Изабелла припомнила холодную злобу в глазах Дракона и улыбку на губах Эдуарда в тот день, когда Ги Бошом был официально помилован. Она поднесла руку к груди, чтобы никто не заметил, как сильно билось ее сердце. Она была так благодарна, когда перед ней встал Эймер де Валенс, как бы отгородив ее от остальных в Зале, вынул жемчужину из ее рабочей корзинки и поднял ее кверху, чтобы полюбоваться на свет.
– Но почему бы нашему приятелю Дракону не находиться в Уорике? – равнодушно промолвил он.
Изабелла испытала благодарность к нему за вмешательство. А Эдуард собрался с силами, чтобы напустить на себя спокойный и равнодушный вид.
– Он, наверное, пробирался к границе, – добавил король.
– Он поехал с поручением вдовы его хозяина в Оксфорд, – поспешила на помощь Изабелла, надеясь, что верно угадала направление.
– Конечно, он должен был ехать именно в этом направлении, – радостно подтвердил Пемброк, кладя жемчужину обратно в корзинку.
– Ваше Величество, вы видели Дракона, прежде чем он уехал? – спросил Деспенсер. Он хотел подчеркнуть свою близость к королю, а вовсе не подрывать доверие к нему.
– Нет! – отрезал Эдуард.
Его дядя Ланкастер пристально посмотрел на него.
– Тогда, мой дорогой Эдуард, откуда вы знаете, что он направлялся к границе Уэльса?
– Сейчас объясню, – спокойно ответил ему Эдуард. – Я предлагал ему место при дворе, и то же сделала моя племянница, но он как вежливый человек просил передать мне, что будет служить у Роджера Мортимера.
– У Роджера Мортимера! – воскликнуло сразу несколько голосов. – Но ему же предлагали службу при королевском дворе!
– Меня это нисколько не удивляет. Мортимер готовился к военной службе у покойного герцога Корнуэльского. Мой друг высоко ценил его дарования.
– Мы все прекрасно знаем Мортимера! Он человек больших способностей.
Чтобы прекратить дальнейший разговор, Эдуард приподнял великолепную ризу и кивнул Жислен, чтобы она помогла ему полностью развернуть ее.
– Любовь моя, какая великолепная работа, – сказал он, обращаясь к супруге. – Надеюсь, Его Святейшество благословит вас за это!
Маргарита отослала сыновей, чтобы они привели себя в порядок и утихомирились бы перед трапезой, и больше никто не упомянул о смерти графа Уорика. Только когда Эдуард ночью пришел в ее спальню, Изабелла осмелилась вернуться к этому:
– Бедная Маргарет будет разочарована, если Дракон не приедет к ней, – сказала она, стоя у окна в теплой горностаевой накидке.
– Может быть, горный воздух Уэльса ему кажется более приятным и здоровым, – заметил Эдуард, отстегивая пояс.
– Вы полагаете, это он отравил Уорика?
Эдуард раздраженно пожал плечами.
– Весьма на него похоже. Но как вы сами изволили говорить, Уорик был стар и болен.
Он задул свечи у изголовья постели и ждал ее.
– Вы не собираетесь ложиться?
Но Изабелла все еще стояла спиной к окну, ее руки упирались в холодный камень. Ее лицо было в тени, но свет луны окружил ореолом ее пышные волосы.
– Некоторые из баронов считают, что вы подослали его, – набралась смелости вновь обратиться к нему.
– Я и не сомневался, – ответил Эдуард, коротко рассмеявшись. Но увидев, что она еще ждет, он наклонился к ней, пытаясь разобрать выражение ее лица и глаз.
– Не будете же вы серьезно спрашивать меня, не стал ли я убийцей, не правда ли? Вы пытаетесь добавить смерть старого Уорика ко всем остальным грехам, в которых обвиняют меня ваши глаза. Боже мой, Изабелла, вы что, хотите быть уверенной, что на моих руках нет крови, прежде чем ляжете со мной?
Она не двигалась и не отвечала ему, и он схватил ее за слабые плечи.
– Не будь глупышкой, Изабелла! – воскликнул он. В голосе его звучали мольба и раздражение. – Вы видели много насилия в моем королевстве после вашего приезда сюда, но был ли я зачинщиком хотя бы одного из случаев? Было бы смешным притворяться перед вами, что я не рад и не чувствую удовлетворения тем, что возмездие свершилось и эта злобная собака подохла. Но от чего бы он ни умер, клянусь, я не принимал в этом участия. Разве я похож на убийцу?
Луна осветила его лицо. Добрые глаза, четкие черты лица и по-женски слабый рот.
– Нет, – тотчас согласилась с ним Изабелла. – Простите меня, пожалуйста, простите меня! Мне так нужно было это знать!
Она положила голову ему на грудь, и Эдуард крепко прижал ее к себе. Он сказал, что восхищается ее храбростью. И добавил, что лучше, что она высказала ему свои сомнения, чем тайно подозревала бы его. Его и так подозревают окружающие и вынашивают планы мести.
– Кто такой Роджер Мортимер? – спросила она позднее.
Он приподнял голову и поцеловал ее в губы.
– Он один из моих приграничных лордов и самый суровый. Он и его дядя, Мортимер из Чирка, владеют половиной Уэльса. Если Дракон действительно помог Уорику умереть, ему, конечно, будет безопаснее именно там, а не здесь. Иначе его настигнет месть людей Уорика. Мортимеры никогда ничего не выпускают из того, что прибрали к своим рукам, – добавил он с улыбкой.
