Текст книги "Изабелла Прекрасная"
Автор книги: Маргарет Барнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 11
Во время грустных недель, проведенных в замке Тайнемаут, Изабелла стала вести себя с еще большим достоинством. Она была такой юной и трогательной и старалась утаить оскорбленную гордость. Она стала не такой импульсивной, хотя иногда ей было трудно сдерживаться. Она уже не могла совершенно открыто обсуждать события с Бинетт и Жислен. Она понимала, что ей сочувствует даже челядь замке и что они стараются как можно лучше выполнять ее приказания. Все были возмущены отношением к ней короля. Но она страдала от их сочувствия и ходила, высоко подняв голову, чтобы никто не забывал, что она – королева! И еще одно: она происходила из королевского дома более цивилизованной страны – там не бросали своих жен в пустых крепостях, где они были лишены комфорта и развлечений.
Ей было неприятно, что именно в подобных условиях ей пришлось вынашивать ребенка. Она, конечно, была счастлива, что наконец сможет произвести на свет наследника. Но Изабеллу переполняло возмущение, и поэтому она пока не могла, подобно Жислен, полюбить малыша только ради него самого и заранее волноваться о нем.
Изабелла прекрасно понимала, что испытывает подобные чувства из-за сложившихся обстоятельств, но в глубине души ей все равно было стыдно, и потому она старалась как-то возместить это, заботясь о больных и нуждающихся в городе. Она также пригрела маленького мальчика шотландца – он пел за еду у ворот замка. Его родители были убиты во время стычки на границе. Изабелла велела одеть и накормить его, она любила слушать в Зале его грустные и непонятные песни, которые помогали скоротать время.
– Томлайн обладает не только прекрасным голосом, но у него – хороший слух, – решила она, когда однажды после ужина научила его более веселой французской песенке. – Мы возьмем его с собой в Виндзор, Бинетт, и попросим нашего маэстро научить его петь гимны в церкви.
– Если мы сами когда-нибудь попадем туда, – вздохнула Бинетт.
– Король покинул Скарборо и снова находится в Йорке. Он собирает новую армию для защиты Гавестона. Как только у него будет время, он приедет за нами, – ответила Изабелла. В ее голосе звучало больше гордости, чем уверенности, и она снова начала наигрывать на лютне мелодию для Томлайна.
Коннетабль замка, который разговаривал с капитаном гарнизона неподалеку от неубранного стола, подошел к королеве и поклонился ей.
– Мадам, простите, но мне кажется, вы должны знать, что уже нет необходимости собирать армию для Скарборо.
Пальцы Изабеллы застыли на струнах.
– У вас есть какие-нибудь новости, Соверби?
– Герцог Корнуэльский сдался. Кажется, у него не было иного выбора. У них было мало провианта и недостаточно войск. Они с королем ошиблись в оценке соотношения сил. И как только король покинул город, герцог Ланкастерский послал милордов Пемброка, Уоррена и Перси, чтобы они осадили город, и многие северяне присоединились к ним.
– Вместо того, чтобы следовать за своим законным королем?
Соверби почтительно склонял голову, когда она говорила с таким холодом и надменностью в голосе, но он был из Йоркшира – солидный и прямой человек.
– Как и мы все, они слышали, что эти двое покинули вас, Ваша Милость, – заметил он.
– Это предательство – повиноваться герцогу Ланкастерскому, а не королю, – настаивала Изабелла. Но ее сердце пело от радости, потому что они восстали, чтобы защитить ее.
– Что они сделают с Пьером Гавестоном, сэр коннетабль? – взволнованно спросила Жислен.
– Они, конечно, будут судить его за смуту, которую он посеял, мадемуазель де Буа. Он сдался, поставив условие, что ему будет сохранена жизнь, и что прежде ему разрешат поговорить с королем. И сам король прислал милорду Пемброку срочное послание, обещая согласиться на любые условия, которые они поставят, если только они не причинят вреда его другу.
– И вы считаете, что они все выполнят? – спросила Изабелла.
Она подумала, насколько высоко ценят бароны обещания Эдуарда. Они ведь могли легко понять, что он только оттягивает время.
– Видимо, так, мадам. Милорд Пемброк постарался убедить наиболее воинственных из них и поклялся своими землями королю, и дал слово Гавестону, что невредимым доставит его в Валлингфорд. Они сейчас двигаются на юг.
– Ее Величество останется здесь, а этот гасконец отправится домой, снова обманув всех! – возмущалась Бинетт.
Капитан охраны, которому еще не удалось вставить ни слова, поспешил успокоить ее.
– Мадам, мне кажется, что на сей раз ему не удастся кого-нибудь перехитрить, – кисло заметил он. – Посланник, который прискакал утром с новостями, рассказал, что люди в городах и селениях проклинают его, и что суровый лорд Перси настоял, чтобы его везли на юг в цепях.
Изабелла была потрясена, что кто-то мог заковать в цепи сильное прекрасное тело Гавестона.
– Но это всего лишь слухи, – заметила она, беря фальшивый аккорд на лютне. – Мне бы хотелось знать, что происходит на самом деле, чтобы нам рассказал об этом кто-то, кто хорошо осведомлен.
Того, что ее оставили без всяких сведений о таких важных событиях, касающихся ее супруга и всего королевства, гордая Изабелла не могла вынести. Создавалось впечатление, что она никому не нужна. Но ее желание узнать что-то от сведущего человека сбылось скорее, чем можно было ожидать.
Однажды утром небольшой отряд хорошо вооруженных всадников появился у ворот. И еще не улеглась суета после их приезда, как сам Эймер де Валенс из Пемброка уже ждал встречи с ней. Он сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Раньше это было спокойный, державшийся с достоинством государственный деятель, а теперь – усталый человек с оплывшим бледным и морщинистым лицом, к тому же сильно встревоженный.
– Я приветствую вас, милорд! – сказала Изабелла, которой было приятно его видеть. – Нам сообщили, что вы сопровождаете герцога Корнуэльского в Валлингфорд, но, как всегда, слухи оказались ложными.
Высокий тощий граф наклонился, чтобы поцеловать ей руку, поклон был столь низким, что Изабелла поняла: он явился просить милости.
– Я должен был отвечать за него, но его у меня похитили, – сказал он просто.
– Похитили его у вас? – повторила Изабелла.
– Я по глупости оставил его на день или два в Деддингтоне, небольшой деревушке недалеко от Оксфорда. Может быть, Ваше Величество помнит, что мое поместье Времтори находится недалеко от той деревушки. И минуло несколько месяцев с той поры, как я заезжал туда – было слишком много неотложных дел. И мне хотелось повидать свою жену. Кроме того, гасконец сильно страдал от ссадин, потому что некоторые горячие головы настаивали, чтобы мы везли его в цепях. Бог свидетель, я не питал сочувствия к человеку, который постоянно обзывал меня дешевым клоуном, но он – друг короля, и я не лишен человеколюбия, поэтому я оставил его в доме деревенского священника под охраной. Я распорядился, чтобы ему дали отдохнуть, а сам поехал домой, чтобы провести ночь с женой.
– Почему вы мне рассказываете все это? – спросила Изабелла. Она была поражена просительными нотками, проскальзывающими в его обычно почтительно-вежливом тоне.
– Я надеюсь, вы сможете убедить короля, что я говорю правду.
– Извините, Ваше Высочество, вы считаете, что я, заточенная в этом Богом забытом замке, могу в чем-то убедить короля? – горестно спросила Изабелла.
Однако Эймер де Валенс слишком волновался о своем положении, чтобы обратить внимание на эти слова.
– Мои злокозненные враги утверждают, будто я, честью поклявшийся в безопасности довезти Гавестона, заранее сговорился, чтобы его похитили, с графом Уорикским.
– С Уориком? Какое отношение имеет Ги Бошом Уорик ко всему этому?
– Наверное, за нашим передвижением следили. И как только он узнал, где находится Гавестон, он поспешил прибыть из Уорика с сотней всадников, связал мою охрану и похитил Гавестона. Все случилось рано утром в воскресенье. Священник ходил служить мессу в соседнюю деревню. Они окружили спящий дом и приказали гасконцу выходить в чем он был в это время, босиком прямо с постели. Уорик снова надел на него цепи и отвез в жуткую темницу в своем замке.
Изабелла привстала с кресла, задыхаясь от волнения. Она услышала, как шелковое знамя, которое вышивала Жислен, с шуршанием сползло на пол. И раздался хриплый вздох удовлетворения, вырвавшийся у Бинетт.
Ей вдруг ясно представилось, как выглядел Гавестон всего несколько недель назад, когда разговаривал с ней в последний раз в этой зале. Она помнила ту беседу, когда перед ней неожиданно раскрылся его настоящий характер. Она оценила редкую красоту его отношений к людям и поняла, что сотворила с ним жизнь. Ей следовало радоваться, что ее враг схвачен, а она внезапно почувствовала, что она целиком на стороне пленника, хотя ни за что не призналась бы даже себе.
– Уорик не пожалеет его, – сказала она с наигранным равнодушием. – Он поклялся, что когда-нибудь Гавестон почувствует укус Черного Пса, которого столь неосмотрительно дразнил.
– Его уже укусили, и слишком жестоко, – ответил ей Пемброк. – Они судили его, но почти никто не присутствовал, никого не допустили. Они перечислили его преступления, подлинные и мнимые, и какой-то прислужник огласил решение: «Мы долго следили за ним, и сейчас добыча не уйдет от нас. Мы взвесили потери, которые он причинил стране и причиненные нам неприятности, и порешили: пусть умрет один человек, чем разразится гражданская война!» И они приговорили его к смертной казни – как предателя – предателя короля! Вы можете себе это представить?
Напряженный голос Пемброка умолк. И он разразился раздраженным презрительным смехом.
– И что было дальше? – спросила Изабелла.
– Уорик распорядился, чтобы его отвели на дальний холм за городской стеной. Кажется, то место называется Блеклоув. Гавестон стоял, закованный в цепи, и был совершенно беспомощен, но казалось, что те, кто кричали и обзывали его, и гудели в охотничьи рога, боялись коснуться его – может, потому что он – друг короля или же потому, что он имел над ними какую-то странную власть. Наконец один валлиец, который толком не знал, в чем дело, за несколько пенсов заколол его, а потом отрезал ему голову взятой у кого-то саблей.
Жислен с трудом подавила крик, а Изабелла, стоявшая спиной ко всем у открытого окна, почувствовала, как забился младенец в ее чреве. Теплое июньское солнце затопило все вокруг ярким светом, как это, наверное, было и в Блеклоуве, когда там стоя на холме и ожидал смерти молодой человек, так любивший жизнь. Она не могла сочувствовать ему. Разве она не говорила, что ненавидит его? И разве у нее не было для этого причин? Глубоко личные мотивы значили для нее гораздо больше, чем недовольство всех баронов вместе.
– Что они сделали с его телом? – ровным голосом спросила она, не поворачиваясь от окна.
Граф ответил ей тихо и спокойно – у него уже не было сил волноваться.
– Они бросили его там среди папоротников и вереска. Тело нашли два сапожника и принесли его в замок на носилках, которые смастерили из лестницы. Но Уорик вышвырнул тело из замка. «Нечего ему тут делать, отнесите его обратно, за границы моих земель!» – велел он.
Эймер де Валенс тяжело вздохнул, как человек, который выполнил трудное дело. Он положил на стол шляпу и перчатки.
– Я только что приехал из Оксфорда, мадам. Монахи рассказали мне это. Они похоронили Гавестона. Томас Ланкастерский, приехавший в Оксфорд со мной, настоял, чтобы ему показали труп. Он хотел удостовериться в том, что сотворили с гасконцем, и показался успокоенным, но я не верю, что он мог принимать в этом участие. «Возьмите его, – сказал он монахам, – и пусть Господь Бог примет к себе его душу».
Жислен перекрестилась, у нее от ужаса были широко раскрыты глаза. Изабелла, не глядя, протянула руку Бинетт. Она внезапно почувствовала дурноту, и боялась, что ее вырвет или она упадет в обморок.
– Наш коннетабль позаботится, чтобы вам оказали гостеприимство, даже если у нас здесь нет приличных условий. Он распорядится, чтобы вам подали еду, милорд Пемброк, – дрожащим голосом промолвила она. – Простите меня, я вынуждена удалиться. Для моего супруга это будет ужасный удар, и я… должна поехать к нему… как-нибудь…
Бинетт обняла ее, стараясь поддержать.
– Если бы мы только могли поехать в Виндзор, моя бедная куколка! Вы не должны оставаться здесь, – уговаривала она.
Бинетт усадила королеву в кресло.
– Но мы же не можем покинуть даже это ужасное место, когда вся страна бушует, и к тому же у нас нет разрешения короля.
Жислен побежала принести перья павлина, которые обожгли в очаге на кухне, и теперь держала их под носом госпожи. Изабелла постепенно приходила в себя.
– Когда король услышит обо всем, он будет в таком отчаянии, что даже не посмотрит на меня, – прошептала Изабелла.
– Мне бы хотелось уяснить мое положение, – вновь заговорил Пемброк. – Король никогда не простит Уорика, и я боюсь, что его приверженцы постараются уменьшить его вину, убедив Его Величество, что я нарочно предал Гавестона. Я пропал! Я поклялся своими поместьями, что смогу спокойно привезти Гавестона в Валлингфорд. Поэтому я помчался в Оксфорд, чтобы там могли засвидетельствовать, что я честно старался выполнить свое обещание, потому что Гавестона казнили на границе с Оксфордом. Но они отказались вмешиваться в это дело! И я приехал к вам, потому что вы всегда так хорошо относились ко мне. Король не устоит перед вашей красотой!..
Изабелла немного помолчала, взвешивая все «за» и «против», если она поможет ему.
– Если вы отвезете меня и моих дам в Виндзор, я постараюсь помочь вам, – поставила она ему условие.
Пемброк заглянул ей в глаза и улыбнулся.
– Я не смогу оставаться здесь дольше, чем до завтра, иначе до короля могут дойти неприятные новости, – заметил он.
– Мы можем уехать на рассвете, – предложила Изабелла.
Былая энергия вернулась к ней. Ей всегда нравился этот человек, и она улыбнулась ему.
– Но не надейтесь, что я смогу убедить короля.
Когда она встала, покрывало упало с ее плеч, и он внимательно посмотрел на ее располневший стан. Он был оптимистом, и его глаза загорелись новой надеждой.
– Может быть, пока вы и не сможете сильно влиять на него, но через некоторое время ваше положение изменится, – предсказал он.
Он преклонил колени и с благоговением поцеловал ее прекрасную руку.
– Представьте себе, мадам, что мы теперь можем сделать! Без Гавестона, бывшего долгие годы ядом для этой страны, мы все начнем сначала. Гилберт Глочестерский, Уоррен, Деспенсеры и я… Мы будем давать хорошие советы вашему супругу, чтобы прекратить растущее недовольство народа, и сделать Англию правовой страной, чтобы ее уважали, как это было во времена правления последнего короля. Томас Ланкастерский и другие умеренные будут на нашей стороне, и с вашей помощью, мадам, учитывая, как вы популярны среди народа, мы можем достигнуть многого!
Казалось, что его слова открывают перед ней счастливое будущее. Он был очень умным и спокойным человеком и походил на тех воспитанных благородных людей, к которым она привыкла во Франции, ибо он понимал, что его и ее интересы могут совпасть, и пока это будет длиться, он будет ее союзником. Он и Деспенсеры смогут сдерживать могущественного Уорика. Она не желала больше никогда видеть Уорика! И ей также не хотелось видеть замок Тайнемаут. Она поднялась наверх по винтовой лестнице вместе с Бинетт и Жислен, чтобы подготовиться к завтрашнему путешествию.
ГЛАВА 12
Изабелла нежилась в тепле и покое на своем огромном королевском ложе в Виндзоре. Тепло, струящееся от железной жаровни, навевало на нее дремоту. Воспоминания о трудных днях в Тайнемауте научили ее ценить изысканный комфорт, который теперь окружал ее. Некоторые из ее родственников приехали из Франции, чтобы присутствовать при родах. Все вокруг почтительно поздравляли ее. Когда наконец закончились долгие муки, она лежала в чистой постели на мягких подушках и никакие мысли не одолевали ее. Она наслаждалась покоем и теплом. Ей так приятно было видеть сочные краски ковров и великолепно вышитые королевские лилии на покрывалах. И самое главное – прекратилась невыносимая боль! Ушли наконец все епископы и официальные лица, которые должны были присутствовать при рождении наследника. Изабелла попросила, чтобы раздвинули полог на кровати, и она могла видеть прелестную группу у жаровни. Она увидела спину старой Бинетт, которая держалась очень прямо и гордо, потому что у нее на коленях лежал наследник английской короны, и молодую Жислен, стоявшую в восхищении на коленях и державшую чашу с теплой водой. Рядом с ними стояла деревянная кроватка-качалка на прочных колесах. На ней были вырезаны свирепые леопарды Плантагенетов.
Из-под полузакрытых ресниц Изабелла видела вдовствующую королеву, которая улыбалась младенцу. В своем похожем на монашеский головном уборе, прикрывавшем ее щеки и подбородок, и в просторном платье, она больше, чем всегда, напоминала задумчивую мадонну. Изабелла очень устала, у нее даже не было сил позвать Маргариту, и она так обрадовалась, когда Маргарита подошла к ней.
– Моя дорогая! – сказала та, наклоняясь, чтобы поцеловать Изабеллу. – Я так волновалась, что переживания, которые были у тебя в начале беременности, могут повредить тебе, но, слава Богу, твои щеки уже порозовели!
Изабелла улыбнулась и легко сжала ее руку.
– Я сильнее, чем выгляжу. Но как же я рада, что все уже позади!
– Благодарение Господу, что у тебя мальчик. Когда эта весть разнесется по стране, люди будут жечь костры и радоваться за тебя!
– Мои дамы поспешили взять его и нарядить в одежды, которые они с такой любовью вышивали для него, что я даже не смогла как следует его разглядеть.
– Они принесут его тебе, как только обмоют и натрут маслом, и он станет таким красивым. Они уже обожают его. Моя дорогая, он сильный, как маленький львенок! Он родился более крупный, чем мои сыновья. А ведь ты сама такая хрупкая, моя девочка! Я уверена, что он пошел в Плантагенетов.
Изабелла капризно повернула головку на подушке.
– Где Эдуард? Разве ему не сказали, что я выполнила долг и родила ему наследника? Ему что, все равно?
– Ваш супруг поехал охотиться. Гонец нашел его, и король был так счастлив, что определил ему пожизненную пенсию!
– Опять его неожиданная экстравагантная щедрость! Почему он должен был охотиться именно в это время? – вздохнула Изабелла. Она закрыла глаза, и Маргарита, решив, что она задремала, отошла.
Но юная мать, закрыв глаза, с удовольствием думала о своем супруге. Она вспоминала, как он плохо выглядел, когда граф Пемброк привез ее из Тайнемаута. Она ожидала, что Эдуард будет страдать из-за смерти Гавестона, но его бледное и помертвевшее лицо поразило ее. Как будто из него разом выжали все соки молодости, радости, наслаждения жизнью. Он запирался в своих покоях, никуда не выходил и целыми днями рыдал. Или же метался по Зале, вынашивая планы мести баронам. А порою далеко уходил и даже Гилберту запрещал следовать за ним.
Он так отстранился от всего, что составляло жизнь, что врачи опасались за его разум. Но несмотря на то, что он обидел ее, Изабелла его очень жалела, и ее сердце обливалось кровью. Она не стала упрекать его за то, что он ее бросил, Изабелла даже пыталась его утешить, но, как она и предполагала, он вообще не замечал ее. Забыв, как стоя у окна, клялась убить его, Изабелла заставила себя быть с ним ласковой и терпеливой. Однако ничто не помогало.
– Зачем ты притворяешься, что тебе жаль его? – спрашивал ее Эдуард. – Ведь все знают, что ты его ненавидела.
– Позднее я переменила к нему отношение, – попыталась она объяснить.
Но в своем горе он был глух к ее увещеваниям. Он считал ее просто притворщицей. И называл лицемеркой.
– Ты была в сговоре со всей этой сворой, желавшей его крови! Ты ревновала меня и хотела, чтобы он умер страшной смертью!
Она пробовала протестовать.
– Как я могла что-то сделать, когда была заперта в пустынной и страшной крепости, как птица с подрезанными крыльями?!
– Ты могла отправлять послания Ланкастеру. Одним из обвинений против моего дражайшего друга было обвинение его в том, что он – сын ведьмы.
– Боже мой! О, нет!
– Что с помощью колдовства его матери он завоевал мою любовь!
– Скорее, с помощью ее очарования. Да, он унаследовал ее умение очаровывать людей. Фатальная черта, как он называл ее. Он говорил об этом со мной, когда я видела его в последний раз. В тот вечер, когда вы оба…
– Вот ты и призналась! Он поведал тебе обо всем! А ты ненавидела его. Только ты могла сказать им! – вскричал Эдуард.
– Клянусь, я этого не делала!
– Неужели ты думаешь, я поверю, что у тебя на руках было такое верное оружие, и ты им не воспользовалась?!
– А он бы поверил, что я не могла его предать!
Лежа в огромной теплой кровати, Изабелла содрогнулась под пристальным взглядом Эдуарда. Он был зол и не верил ей.
– Они держат в заточении в Скарборо Дракона, но он ничего не сказал им, хотя они и пытали его.
– Многие люди, кроме нас троих, знали о матери Гавестона. И у них были более веские причины желать ему смерти!
Изабелла все еще пыталась что-то объяснить ему. Но она так и не узнала, удалось ли ей убедить супруга и смог ли он простить ее былое недоброжелательство по отношению к Гавестону. Первые грустные недели после ее возвращения Эдуард был далек от нее, погруженный в гнев и грусть. Он поблагодарил, когда она послала за юной вдовой ее покойного друга. И лишь к тому времени, когда приблизились роды, он немного оттаял к Изабелле. Он выковал для нее красивые железные подсвечники и распорядился, чтобы к ней приставили его искусных медиков. Эдуард приказал, чтобы ей создали изысканные удобства. «Он дал мне все, кроме своей теплоты, – думала Изабелла. – И сейчас, когда он мне нужен более всего, он уехал охотиться».
Хотя она понимала, что почти все мужья-короли поступают так же, из-под ее длинных густых ресниц выкатились и медленно скользнули по щекам две горькие слезинки. Маргарита все заметила, но истолковала ошибочно, почему плакала Изабелла. Она прошептала что-то Бинетт, и та принесла молодой маме ее первенца в великолепном наряде. Но Изабелла едва взглянула на него и отвернулась. Несчастная жизнь отравила ей даже радость материнства. «Какой он страшненький, – подумала она. – У него сморщенное красное личико и прямые рыжие волосики»! Она понимала, что все новорожденные не отличаются красотой. Сын, который только что был частью ее, как бы поняв ее мысли, громко заплакал. Изабелле это тоже не понравилось.
«Мне надо было стоять на своем и не подпускать к себе Эдуарда», – размышляла Изабелла. Она не могла смириться с тем, что ее так бесстыже покинули в Тайнемауте. Проходили месяцы, и она держала свою клятву. Маргарита посмеялась над ней и сказала, что она не монашенка. И, как всегда, вдовствующая королева оказалась права. Усталая Изабелла даже возненавидела было Маргариту. Почему все эти женщины не дают ей отдохнуть? Почему они не могут оставить ее в покое, чтобы она могла наслаждаться комфортом и уютом роскошной спальни. Ей было так приятно, что ее тело наконец обрело прежнюю форму. Изабелла погладила свой ставший вновь плоским живот и принялась думать о том, чем снова может заниматься, получая удовольствие, теперь, когда опять стала красивой?
Но неожиданно она услышала шум у дверей. Взволнованные голоса нарушили тишину опочивальни, и к ее постели быстро подошел король. Изабелла сразу же позабыла все обиды. Он устремился к ее ложу, как это было раньше, и для нее сразу жизнь засияла по-прежнему. Он поднял ее руку с покрывала, с благодарностью поцеловал и ласково поинтересовался, как она себя чувствует. Бинетт гордо Подала ему первенца, укутанного в одеяльца и перевязанного лентами.
Изабелла увидела, как он принял в руки сына, не неуклюже, как это обычно делают отцы, но нежно и осторожно, и плач сразу же прекратился. Эдуард подал младенцу палец, и крохотная красная ручка перестала бессмысленно махать в воздухе, крепко ухватившись за отцовский палец. Удобно облокотившись на подушки, Изабелла увидела, как по лицу короля растеклась улыбка необычного блаженства, оно стало таким нежным.
Эдуард Плантагенет нашел кого-то, кто был слабее его, нуждался в его защите и зависел от него. Сын был безгрешен, притом весьма важен для королевства, и никто не мог ни запрещать ему любить мальчика, ни смеяться над его любовью к нему. Изабелла подумала, что только сын мог прогнать из его взгляда жуткую загнанность.
«Да, младенец смог это сделать, а все ее попытки провалились…»
– Как мы назовем нашего сына? – спросила она Эдуарда, и у нее начал проявляться интерес к малышу.
Уже резко зазвучали трубы с башен, и в городе звонили церковные колокола.
Какое имя объявят герольды для наследника Англии? – хотели знать возвратившиеся епископы и бароны. Ее дядюшка Эвре сказал, что французам было бы приятно, если бы мальчика назвали Филиппом в честь короля Франции, а другой дядя – Томас Ланкастер, вернувшийся ко двору, улыбался ей и тоже поддерживал это предложение. Но Эдуард, все еще держа в руках младенца, грозно посмотрел на него через всю Залу. В его глазах застыло выражение гнева и отвращения…
– Моему народу будет неприятно, если у нашего сына будет иностранное имя, – заявил он резко и твердо, что сильно напомнило манеру выражаться его отца. – Он станет Эдуардом III и полноправным английским королем. Если Господь пожелает, он вырастет бодрым и сильным человеком, который возродит достославные подвиги моего отца, о чем вы все постоянно так страдаете!
Сейчас он говорил без всякой иронии и с достоинством, как будто желал своему сыну выполнить все, что не сумел сделать сам. Он осторожно передал сына Бинетт и обратился к Изабелле.
– Чем я могу отплатить вам за столь прекрасный подарок, который вы преподнесли мне? – спросил он.
Единственный раз Изабелла Прекрасная не смогла придумать, как использовать щедрое предложение супруга. Ей было нужно так много!.. Счастье, великая любовь, первое место в сердце супруга – все это важное для нее она не могла пока получить даже на словах. Но было и нечто другое, и она почувствовала, что может быть, ей и удастся выторговать кое-что для себя!
Она мечтала о многом так долго и так сильно! Нет, ей не нужно было ничего материального… Ее глаза вдруг встретились с глазами милой Жислен, и она неожиданно промолвила, глядя на прелестное личико.
– Мне было бы так приятно, если бы Ваше Величество смогло бы простить моего главного шталмейстера и освободить его из Тауэра.
Эдуард был поражен и нахмурился.
– Я даже не предполагал, что вы так цените его!
– Точнее сказать, что мне его жаль! – пояснила Изабелла. – Он так молод и полон сил и томится за каменными стенами…
Если отсутствует страсть, то и ревность не находит себе пищи, и оскорбление, нанесенное молодым человеком Гавестону и ему, было уже в далеком прошлом. Его заглушали иные, более страшные деяния других, более могущественных, людей.
– Будь по-вашему! – пообещал ей Эдуард почти равнодушно. – Но я желал бы сделать подарок вам, моя дорогая Изабелла!
Он подошел к постели и присел на край, повернувшись спиной к присутствующим, ему требовались несколько минут покоя с ней.
– Вы часто были одиноки и несчастливы, когда носили во чреве моего наследника, – добавил он, как будто только сейчас его разум наконец освободился от оков, и он смог осознать ее обиду.
Его голос и выражение глаз были такими добрыми, что ей уже ничего не было нужно. Она опять почувствовала, как это уже бывало неоднократно, что Эдуард соединял в себе две разные личности – человек, столь ослепленный другим мужчиной, что он заманил ее в Тайнемаут, и привлекательный жених, в которого она в первого взгляда влюбилась в Булони. И сейчас ее прежний жених вернулся к ней. Ее прелестные глаза наполнились слезами. Она вдруг ясно осознала, как много ей пришлось выстрадать в последнее время, и ей отчаянно захотелось поехать домой, во Францию. Она так давно не видела родителей и любимого брата Карла.
– Когда будет возможно, отвезите меня погостить во Францию, – попросила она. Изабелла так устала ото всего и была так слаба, что начала рыдать, прижавшись к плечу супруга.
– Если мы отправимся в путешествие, это принесет пользу нам обоим. И мне уже давно пора навестить моих подданных в Гиени, – услышала Изабелла слова короля, прижавшегося к роскошным волнам ее волос. – Мы отправимся туда, моя бедняжка, как только ты окрепнешь. Но сначала мы должны крестить нашего сына.
Было так приятно обсуждать что-то хорошее!
Изабелла была просто счастлива, заверила его, что она – сильная и выносливая. И они начали строить планы. Как прежде он и Гавестон планировали придворные развлечения.
– Мы должны попросить твоего дядю Эвре быть одним из крестных отцов. И пригласить супруга нашей сестры, Джона Бретонского. И мне бы хотелось оказать честь Хьюго Деспенсеру.
В этот момент согласия Изабелла не стала показывать, как ей были неприятны Деспенсеры.
– И де Валенс, – предложила она, – он был так добр ко мне, и я уверена, что он верно служит вашему делу.
Эдуард резко вскочил с ее постели.
– Если бы он не оставил Гавестона в той проклятой деревушке недалеко от Оксфорда…
– Но ему нужен был отдых, потому что цепи натерли ему руки и ноги. Не забывай, мой дорогой, что Пемброк был единственным, кто проявил к нему сочувствие. Он бы смог благополучно привезти его в Валлингфорд.
Видя, что глаза ее мужа все еще пылают от ярости, и понимая, как важна для нее сейчас поддержка Пемброка, когда ее родственник из Ланкастера впал в немилость, Изабелла попыталась привести более убедительные доказательства.
– Ты всегда говорил, что он умнее всех остальных. Объединившись с ним, Гилбертом и твоими Деспенсерами, мы сможем сформировать сильный союз против тех, кто все время подрывает твои планы. Он никогда не простит Уорика за то, что тот его обманул.
– Враги Уорика всегда будут моими друзьями! – поклялся Эдуард, опять впадая в ярость. – Хорошо, пусть среди крестных будет и Пемброк.
Изабелла устало откинулась на подушки. Он велел ее дамам подойти к ней, а сам пошел посмотреть на спящего сына.
– В день крестин я сделаю его графом Честерским, – объявил он, будучи в прекрасном настроении.
После крещения сына и волнений, связанных с приветствиями подданных, король и королева отплыли в Гиень, оставив в Англии подвергшихся каре и отверженных баронов. Все, кто гнались за Гавестоном и предали его, понимали, что король никогда их не простит. Но они избавили страну и подданных от дорого стоившего им королевского фаворита. И наконец-то был рожден наследник престола. Благодаря Изабелле королевская власть засияла новым светом. Во время путешествия королевской четы к побережью народ собирался посмотреть на них, люди покидали поля, бросали лавочки, чтобы полюбоваться цветущей красотой молодой королевы, и от всего сердца приветствовали ее.
