Текст книги "Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров"

Автор книги: Маргарет Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Молодой Ричард Плантагенет стоял на коленях у окна в маленькой комнате королевских аппартаментов в Тауэре. Он тесно прижался носом в переплету окна, чтобы попытаться разглядеть что-то более интересное, чем каменная стена башни с другой стороны сада.

– Ты помнишь, как Дорсет показывал нам зверинец внизу, у рва, где они содержат этих диких зверей? – спросил он, не поворачивая головы.

Его брат Эдуард сидел у стола, стоящего на середине комнаты. Он что-то равнодушно промычал.

– В тот день, когда я покинул Вестминстер, Сесиль сказала, что, может быть, я снова увижу их, – продолжал разговор Ричард. – А Бесс крикнула мне вдогонку: «Не забудь о львах!»

Мне кажется, они сказали это, чтобы подбодрить тебя, – заметил Эдуард, машинально перелистывая книгу.

– Как ты считаешь, дядя Глостер не разрешит нам посмотреть зверей?

– Скорее всего, нет, если он держит нас взаперти в этих двух маленьких комнатах и даже не разрешает нам есть в зале!

– Может, нам стоит попросить Вилла Слотера, чтобы он отвел нас туда? – предложил Ричард, который все не мог успокоиться.

– Попроси его. Не могу же я просить слугу, чтобы он разрешил мне посмотреть моих собственных львов! – надменно ответил Эдуард. – Он и для тебя сделает все.

– Мне кажется, никто не посмеет ослушаться Глостера теперь, когда он стал королем, – решил Ричард. Он моментально, как всегда, прокрутил все варианты в своей усталой, но умной и живой голове. – Давай во что-нибудь поиграем.

– Ты можешь играть в солдатики своими фигурками для игры в шахматы, – уже ласковее сказал Эдуард. – Так быстрее пройдет время до тех пор, когда Слотер или этот грубиян Форест принесут нам эту ужасную еду!

Ричарду совсем не хотелось играть одному. Когда он впервые, перед коронованием брата, пришел сюда, дядя чудесно принял его и все в Тауэре были так добры к нему! Тетушка Анна нежно ласкала его и помогла развеять тоску по дому. Во время обеда менестрели пели забавные песни, рядом крутился щенок Эдуарда, с которым было так весело играть. А теперь Вилл Слотер и его косоглазый помощник Майлс Форест всегда запирали дверь, когда уходили от них. И прошли уже недели, с тех пор, когда они в последний раз видели кого-либо.

Вздохнув, Ричард вытащил из кармана металлические шрифты Ластера Секстона и расставил их на столе. Их было недостаточно, чтобы построить замок, но их вид и ощущение металла в руках успокаивали. Он играл с ними, когда в последний раз стоял у стола своего отца, и теперь хранил их как талисман. Глостер (или Совет?) отобрали у него семью, веселье и даже его титул герцога. Теперь он стал просто сэром Ричардом Плантагенетом, как они ему объявили. Ему казалось, что они не могут лишить его рыцарства. Оно и эти волшебные кусочки металла – вот все, что осталось у него от прежних времен, когда отец был жив. Но не в характере Ричарда было грустить и хныкать.

– Если не хочешь играть, давай учиться танцевать, – предложил он, отложив в сторону шрифт, и потянул книгу из рук брата.

Эдуард был гораздо сильнее его, но, к удивлению Ричарда, вместо того чтобы дать ему тумака, брат отошел от него и стал спиной у незажженного очага.

– Было бы лучше научиться умирать, – сказал он прерывающимся голосом.

– Почему, Нед?! – воскликнул Ричард. Веселость вмиг исчезла с его лица.

И вдруг, словно исчерпав запас терпения, Эдуард прижал руки к лицу и начал безутешно рыдать.

– Теперь, когда этот предатель забрал мою корону, я молю Бога, чтобы он сохранил мне жизнь! – выпалил он между всхлипываниями.

Ричард смотрел на его содрогающиеся плечи, и ему было ужасно жаль старшего брата. Драматизм этой сцены, похожей на те, которые часто устраивала их мать, и особенно – на то, как она вела себя во время их пребывания в аббатстве, стал действовать ему на нервы.

– Кто захочет убить мальчика тринадцати лет? Что ты такого сделал, чем ты мешаешь кому-то?

– Достаточно того, что я старший сын нашего отца, – сказал Эдуард. Он уже изучал историю.

– По крайней мере, мы находимся здесь среди наших родственников, – заметил Ричард, пытаясь успокоить его. – За нами никто не гонится, как было с нашим отцом, когда его преследовали Ланкастеры.

– Враг в твоем собственном лагере еще более опасен, чем дюжина врагов вне его, – мудро не по годам возразил Нед. (Он недаром должен был стать королем!) Он без сил снова опустился в кресло. – Мне не нравится, что к нам никто не приходит. И никто не знает, где мы.

– Может, новый король слишком занят и забыл нас, – грустно заметил Ричард.

Он, видел, что не может успокоить брата, и начал танцевать. Он прыгал по мрачной комнате, время от времени пробегая мимо высокого арочного окна. На него падал луч света, красиво освещая его тонкую грациозную фигурку. Ему не нравилось танцевать одному, и он «нашел» себе партнера. Каждый раз, когда достигал конца комнаты, он низко кланялся своей воображаемой даме. Он ловко проделывал с ней различные пируэты, тихонько говорил ей приятные комплименты. Он видел, как это делал его отец, когда танцевал с остроумной Джейн Шор. Его живое воображение уже создало прекрасный мир, ярко освещенный свечами, – элегантно одетые гости, чудесная музыка. В эти секунды он так счастливо жил в этом мире, что не заметил, как тихо открылась дверь.

Светлая головка Эдуарда бессильно лежала на столе, на согнутых руках, поэтому никто из них не заметил дядю, который стоял и молча наблюдал за ними.

– Значит, ты все еще можешь танцевать? – спросил король через некоторое время.

При звуке его приятного голоса Эдуард резко и сердито поднял голову и с грохотом отбросил стул, стараясь скрыть слезы. Ему стало стыдно. Юный Ричард резко остановился во время исполнения какой-то странной и трудной фигуры собственного изобретения. Он удивленно уставился на дядю. Потом вежливо поклонился.

Вилл Слотер закрыл дверь снаружи, и король Ричард вошел в комнату.

– Кто же твой партнер? – спросил он, не обращая внимания на старшего племянника.

Ричард не знал, что ответить дяде. Ведь, как он когда-то признался Бесс, он никогда не знал, как вести себя с дядюшкой, в честь которого его назвали Ричардом.

– Может, подружка с Майского праздника? Или твоя жена? – пошутил король, стараясь подыграть мальчику, чтобы тот перестал его стесняться.

– Моя жена умерла, – серьезно ответил ему Ричард-младший.

Король был поражен, а затем, вспомнив, засмеялся.

– Да, конечно, я вспомнил. Когда ты был крошкой шести лет, тебя помолвили с дочерью герцога Норфолка. Еще один умный ход вашей матери.

– Этим была оказана честь Моубреям из Норфолка, – гневно крикнул Эдуард, стоя посреди комнаты.

Глаза нового короля мрачно сузились, но, к счастью, в этот самый момент Ричард что-то вспомнил и произнес:

– Ее тоже звали Анна.

Может быть, имя его жены, или то, что Ричард начал с ним разговаривать, уняли злость дяди.

– Значит, мы не только носим одинаковые имена, но и оба женаты на Аннах, – произнес он, ласково глядя на мальчика.

– Да, я танцевал со своей женой, – признался ему его младший племянник. Он пытался предложить дяде кресло, которое, однако, оказалось, слишком тяжелым для него, – ему было трудно сдвинуть его с места.

– Мы встретились только раз – во время нашего обручения. Вы тогда, как мне кажется, сэр, были в Шотландии. Мне очень жаль, что вы не видели ее. Она была прелестна, как бутон розы. Я правду сказал, Нед? У нее на голове был венок из белых роз. Но церемония в соборе Святого Стивена была такой длинной, что под конец она сильно захотела спать. Мне кажется, я ее любил так же сильно, как люблю Бесс.

Король сел на стул. Его длинные пальцы вытянулись вдоль ручек.

– Кажется, ты очень любишь свою сестру Елизавету, – заметил он. – Я долго отсутствовал и почти не знаю ее. А когда я вернулся, ваша мать заперлась с вами в аббатстве. Расскажи мне о сестре.

Он разговаривал с ними, как будто они были взрослыми. Он внимательно смотрел на Эдуарда, стараясь втянуть его в разговор. Может, ему хотелось получить от старшего племянника более объективный отзыв.

– Она не такая умная, как наша мать, – уже более вежливо ответил ему Эдуард.

– Я надеюсь на это, – ответил ему король, и его тонкие губы задрожали в улыбке.

– Но когда что-то не выходит, она всегда знает, что нужно делать, – добавил Ричард.

Он так хотел сказать что-то хорошее про Бесс. И еще он был счастлив, что к ним пришел гость. Ричард подошел к креслу дяди и облокотился на его спинку, как это делал маленький принц Уэльский. Король, прекрасно знавший, что не умеет ладить с детьми, остался доволен этим жестом.

– Ты хочешь сказать, что она может хорошо понимать людей и умеет ладить с ними? – спросил дядя.

Молодой Ричард доверчиво улыбнулся ему. Королю стало как-то тяжело и неловко от того, что мальчик доверяет ему, а не настроен против него, как старший брат.

– Я не очень понимаю, что вы хотите сказать, сэр, – признался мальчик. – Но когда на банкете Нед отпустил свою дрессированную обезьянку, Бесс быстро прикрыла ее своими юбками, чтобы она перестала воровать орешки с тарелки французского посла.

– Могу себе это представить, – заметил король. Ему вдруг показалось, что не смог совсем избавиться от опасности, хотя и запер братьев в этом маленьком помещении.

Эдуард ненавидел Глостера за лживые манеры, и фальшь в голосе, но сообразил, что может что-нибудь выудить у него, если будет вежливо с ним разговаривать.

– Вы так любезны, что пришли нас навестить, сэр, – сказал он.

Казалось, король очнулся от своих мыслей – они завели его так далеко…

– Я пришел навестить вас, Эдуард, потому что уезжаю. Хочу убедиться, что Вилл Слотер присматривает за вами, как требуется, имея дело с сыном Елизаветы Грей.

Ричард не обратил внимания на суровость его тона.

– Куда вы едете, сэр? – спросил он, как спрашивал у отца, который разрешал ему это.

Король был счастлив снова оказаться в седле и с удовольствием говорил об этом, поэтому он поудобнее уселся в кресле.

– Я поеду через Мидлендс в Оксфорд, проведу несколько дней в Глостере и потом поеду в Йорк, в наш город.

Когда он разговаривал с этим милым мальчиком, он невольно называл Йорк «нашим» городом.

Вам это нравится гораздо больше, чем душные палаты Совета.

Молодой Ричард улыбнулся дяде – у него была прекрасно развита интуиция.

– А тетя Анна, – я хочу сказать королева, – тоже поедет с вами?

– Она сразу поедет в Йорк. Этот жест в сторону своих северных подданных, должен сделать мудрый суверен после того, как он короновался на юге.

– А кузен Эдуард?

– Мы оба надеялись на это, но он слишком мал для такого длительного путешествия, тем более что он недавно болел.

Волнение короля было понятным – так же, как зависть его племянника.

– Я старше его и не болен, – заметил мальчик, не осмеливаясь задать прямой вопрос. Король никак не реагировал, тогда он громко вздохнул и добавил: – Мне так хочется побыть на солнце! Герцог Букингем подарил мне нового пони, а я не успел поездить на нем!

Король рассмеялся и потрепал мальчика по рыже-золотистым волосам. Он встал и почувствовал, что ему не хочется отсюда уходить.

– Твое дело, Дикон, оставаться здесь и развлекать своего брата, пока мы не вернемся, – заявил он, с неудовольствием отмечая неряшливый вид старшего брата. – Было бы неплохо, если бы ты научил его… танцевать!

Ричард расстроился, видя, что дядя собирается их покинуть.

– Может быть, вы будете так добры и передадите наш привет сестре Бесс? – Мальчик попытался использовать свой последний шанс. – Мне кажется, она волнуется за нас!

– Почему она должна волноваться? – спросил король неприятным резким голосом. Когда он так говорил, люди чувствовали себя глупыми и неуверенными.

– Я… не знаю, – замялся Ричард. Он вдруг ощутил свою вину, хотя не понимал, в чем.

– Я бы с удовольствием стал твоим посыльным, – заметил король. – Но если мне придется пробираться мимо посохов всех епископов нашей страны, я не смогу этого сделать.

Они слышали, как он разговаривал со Слотером прямо у отворенной двери. Он сказал, на какой лошади поедет завтра, обсудил состояние дорог и даже посмеялся, вспомнив какое-то приключение в прошлом походе.

– Ему, безусловно лучше в походе, чем на заседаниях Совета, – презрительно бормотал Эдуард. Будучи старшим сыном Эдуарда IV, он ясно видел, что Ричард-старший обладает той же располагающей манерой общения с простыми людьми, которая так подкупала в их отце.

Но вдруг Ричард, стоявший ближе к дверям, начал радостно прыгать и танцевать.

– Переведите их в комнаты Садовой башни, – услышал он приказание короля. – Они смогут хоть иногда бывать на солнце.

Дверь закрыли почти сразу после этого, но Ричарду уже было все равно, теперь он надеялся, что это ненадолго.

Только Вилл Слотер слышал конец резко и четко отданного приказа. Он его услышал и был поражен. Его рука все еще держала затвор, и человек, которому он всегда честно служил, уже отошел от него на несколько шагов.

– Между прочим, Слотер… – сказал он, замедляя шаги.

– Сэр? – Слотер сразу выпрямился и внимательно выслушал его.

– У младшего парня сохранились храбрость и веселость, – произнес король, не поворачивая головы – Что бы ни случилось, пока я буду в отъезде, пусть ему без крайней надобности не причиняют боль и страдание.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Бесс должна нести свой крест, – жаловалась маленькая Кэтрин. Она так часто слышала это выражение от старой нянюшки в то время, когда сама начинала капризничать.

Елизавета вдруг поняла, как права эта малышка! Она все время размышляла о возможном браке с Генрихом Ланкастером, а другая часть ее мыслей была занята раздумьями о том, как живется ее братьям в Тауэре. Ей так хотелось выйти и посмотреть, что же происходит в мире. Монотонность тихой монастырской жизни стала угнетать ее. Летний вечер был таким прелестным, теплым и душистым! Она просто жаждала оказаться на реке или верхом на лошади под огромными березами Виндзора. Она со смирением подумала, каково же младшим детям постоянно сидеть взаперти. После грустного и скромного ужина она навестила их.

Елизавета нашла всех в комнате Сесиль и Энн – оттуда раздавались веселые возгласы. Вся комната была перевернута вверх дном: два огромных сундука открыты, сундуки, которые перенесли из дворца, до сих пор спокойно стояли в темном углу. На кровати и стульях была разбросана одежда – все четверо играли в переодевание.

– Я надеюсь, мадам, вы не против, что их высочества немного помнут все эти прекрасные одежды, – извинилась старая няня Мэтти. Она была взволнована. – Их так трудно чем-то занять в эти долгие вечера.

Елизавета спокойно улыбнулась.

– Мэтти, это всего лишь старые вещи!

– Входи и оденься тоже, – умоляла ее Сесиль. Она старалась натянуть на себя облагающие панталоны, которые были ей явно малы.

– Сними, пока они не лопнули на тебе, – советовала ей Энн.

– Но здесь есть верхний короткий кафтанчик, который так хорошо подходит к ним, – возразила Сесиль, почти утонув в одном из сундуков. – Это тот самый, в котором так прекрасно выглядел Дикон в последнее Рождество. Ты помнишь?

– Положи обратно, – резко сказала Елизавета, – Дикон в этом наряде ясно стоял перед ее глазами.

– Ну входи же и надень на себя что-нибудь, – просила ее Сесиль. – Посмотри, какое здесь есть прелестное платье с цветами, оно так пойдет тебе!

«Как они милые, как хотят, чтобы я присоединилась к их играм, – подумала Елизавета. – Они даже не обижаются на то, что я иногда бываю невыдержанной».

– Я с удовольствием надену его, но, кажется, оно сшито на великаншу.

Она засмеялась и присела на угол ближайшего сундука.

– Подожди, я найду тебе что-нибудь подходящее, – предложила Энн, повернувшись к огромной куче одежды.

– Посмотри, вот костюм брата Неда с розами! – показала Кэтрин. На ней была развевающаяся вуаль – она изображала невесту.

– Бесс не собирается одеваться в мужские одежды, маленькая ты дурочка! – сказала Энн, отбрасывая в сторону любимый наряд старшего брата.

Но Елизавета подняла его и внимательно осмотрела. Он был сшит из простого черного бархата, и на него были нашиты белые розы Иорков.

– Эдуард такой высокий для своего возраста, – поэтому мне кажется, что этот костюм мне подойдет, – сказала она и приказала одной из придворных дам помочь ей снять платье.

Дети были в восторге, они с удовольствием помогли ей застегнуть наряд и продеть все шнурки с металлическими наконечниками, которые заменяли пуговицы. Елизавета натянула не себя облегающие, как чулки, штаны.

– Ты такая красавица, Бесс! – воскликнула Энн.

– Дорогая, дай я уберу твои волосы под черный берет. Надень на ноги эти туфли с квадратными носами. Они неудобные, но я не могу найти башмаки Неда!

Модница Энн присела на корточки и, пораженная смотрела на чудесное превращение сестры.

– Ты знаешь, Бесс, дорогая, из тебя вышел такой красивый парень. Никто никогда не догадается, что это – ты. Разве я не права, Сесиль?

– Ты стала совершенно иной, – подтвердила Се силь. Она тоже не могла поверить своим глазам.

– Принесите мне зеркало! – приказала Елизавета. Она посмотрела на старую Метти, ей нужно было, чтобы и ее старая няня подтвердила то, что говорили малыши.

– Правда, мадам, можно подумать, что вы и есть Его Величество молодой король Эдуард, – прошептала Метти.

– Или один из его пажей, когда на вас надеты эти башмаки! – сказала высокая молоденькая нянька, которая пришла, чтобы отнести Бриджит в ее колыбельку.

– Если бы здесь был Дикон, он мог бы придумать для нас пьесу, и мы бы все переоделись и стали играть в ней, – вздохнула Энн. Она была восхитительная в огненного цвета платье для маскарада.

– Я постараюсь что-нибудь придумать вместо него, – пообещала Елизавета. Девочки от удовольствия захлопали в ладоши.

Они сыграли пьесу, и, когда песочные часы показали, что пора ложиться в постель, они все заявили, что со дня смерти отца еще ни разу не проводили время так хорошо. Женщины, прислуживающие Девочкам, тоже были довольны, потому что внимательная принцесса настояла, чтобы дети помогли прибрать в комнате. Она даже сама собирала вещи. Нее были заняты, и никто не заметил, как она тихонько покинула комнату, унося с собой костюм. Почти всю ночь, пока не сгорели свечи, Елизавета отпарывала белые розы, сделанные из шелка. Утром как только начали разводить огонь в кухне она оделась в черный бархат и постаралась спрятать – как это сделала во время игры Энн, под черным беретом каскад ярких светлых волос. Она задернула занавеси своей постели, чтобы все думали, что она еще спит. Потом надела тяжелые башмаки и с бьющимся сердцем осторожно прокралась по черной лестнице. Она вдруг почувствовала, как холодно ее стройным ногам, которые тесно облегали легкие штаны.

Еще ребенком она часто заглядывала в кухню дворца. По сравнению с ней, кухня аббатства выглядела очень маленькой. Она боялась, что там будет много людей и ей не удастся проскользнуть незамеченной. Но она знала, что там нет слишком сложных переходов и нет риска заблудиться. В кухне, у черного хода, сидели несколько слуг, они допивали свой утренний эль. Недалеко от них поварята вешали над огнем на цепях горшки, в которые уже были заложены продукты для варки.

Монах наблюдал за готовкой. Посреди выложенной каменными плитами кухни за старым столом сидел другой монах – перед ним лежала бухгалтерская книга, счеты и возвышались несколько кучек монет: он торговался с поставщиками, крестьяне и торговцы приносили ему свои товары, они входили и выходили через двери в другом конце кухни. В высокую арку Елизавета могла видеть двор и группу крестьян, разгружавших свежие овощи.

Некоторые из них после продажи товара бросили пустые мешки на телеги и уже собирались уезжать.

Елизавета подумала, что уйти отсюда будет не слишком сложно. Нужно только поднять мешок и пройти мимо ничего не подозревающей охраны. Выйдя на волю, она легко найдет ступени дворцовой лестницы, ведущей к реке. Перевозчики всегда слонялись неподалеку. Ей было нужно будет только крикнуть: «Эй, мне лодку до нижнего моста!» – и спокойно сесть в нее, она видела, что так неоднократно делали молодые подмастерья, когда ехали по поручению своего хозяина. И тогда ранним утром, при свете солнца, она уплывет по реке подальше от давящей тесноты аббатства, прямо в сверкающую свободу летнего дня.

Лодка, управляемая опытной рукой, поскользит по бурной воде под мостом, и перед ней возникнет могучий белый Тауэр. И вода будет кипеть возле металлических решеток рва, а грозные, хорошо укрепленные сторожевые башни будут хранить молчание.

И возможно, через несколько минут она сможет увидеть своих братьев. Если ей повезет, кто-нибудь из них помашет ей рукой, хотя она совершенно уверена, что они не узнают ее в том мужском костюме. Если они еще не встали, она скажет, чтобы лодочник очень медленно греб назад, и тогда на обратном пути ей, может быть, все же повезет!

Елизавета никогда в жизни не ступала на дно качающейся лодки без поддержки почтительных рук. Она также не имела никакого понятия, сколько может стоить прогулка, но положила несколько золотых и серебряных монет по четыре пенса в кожаный кошелек, прикрепленный на поясе костюма Эдуарда. Когда она взволнованно пощупала их дрожащими от волнения пальцами, чтобы удостовериться, что они там, кто-то, торопясь по задней лестнице, сильно толкнул ее, почти отшвырнув в сторону.

– Ты, идиот, у тебя что, других дел нет, как стоять здесь и загораживать мне дорогу?! – заорал нахальный молодой солдат. Она узнала его – это был капрал охраны Джона Несфилда.

Такое обращение было оскорбительно для принцессы Англии, но у нее хватило ума промолчать! Она вошла в кухню и огляделась. Ей, как и всем остальным, дали кружку эля.

Капрал громко потребовал подать ему стакан лучшего вина. Неохотно, но вежливо высокий монах послал слугу, чтобы тот принес требуемое. Он продолжал свои расчеты, надеясь, что молодому нахалу станет стыдно за такое вызывающее поведение. Все прекрасно знали, что никто из охраны нового короля не имел права даже приближаться к кухне.

Он считает, что ему принадлежит аббатство, потому что капитан каждое утро посылают его с Докладом в Тауэр, – ворчал старик, который ухаживал за мулом настоятеля. Он был зол, так как солдат опрокинул его кружку эля.

– Что можно докладывать об этом застойном озере целибата? – спросил любознательный поваренок.

– Наверное, о том, что делает вдова Вудвилль и ее выводок, – захохотал грубый человек, сидевший недалеко от Елизаветы.

– Но что толку посылать доклады в Лондон, когда король отбыл на север? – спросил кто-то.

– Не волнуйся, он оставил здесь верных людей, и они будут действовать по его приказаниям! – важно высказался капрал, желая придать себе больше веса. – Глостер никогда не станет полагаться на волю случая! У нас еще не было лучшего солдата и командира!

Когда он поставил пустой стакан и, покачиваясь, вышел во двор, монах повернулся от огня с половником в руке.

– Жаль, что сэр Марс не сообщает нам, что происходит в Тауэре, – заметил он, выражая мысли всех присутствующих. Но плохое настроение и любопытство сменились смехом, когда глупый свинопас втащил для продажи сопротивляющуюся свинью. Монах-бенедиктинец, ощупав ее тощие бока, выгнал свинопаса. Под шутки и смех собравшихся Елизавета незаметно продвинулась дальше вдоль быстро пустеющей скамейки. Здесь не стоило оставаться. Она обратила внимание на выглядевшего честным крестьянина, продававшего жирного гуся отцу Эмброузу. Два его сына ждали с корзинами слив – такие прекрасные сливы не подавали к столу ее матери. Елизавета решила выйти с ними, потуже затянула непривычный пояс вокруг стройных бедер и поискала глазами, куда бы ей поставить кружку.

Но не успела она подойти к столу, как свет из открытых дверей закрыла какая-то фигура, и в кухню снова ворвался свинопас. Он врезался в монаха, который в этот момент с помощью ложки на длинной ручке пробовал содержимое кипящей кастрюли.

– Черт бы тебя побрал! – завопил монах, когда капли кипящей жидкости пролились на его ноги в открытых сандалиях.

Но свинопас не извинился.

– Вот что, ничего не слышали? – кричал он, задыхаясь от нетерпения сообщить новость.

– О чем ты, неуклюжий псих? – заворчал разозленный бенедиктинец. Он сел на стул, потирая ожоги на ногах.

– Да об этом все говорят на берегу!

– Там всегда разносят какие-то сплетни!

– У людей, которым нечего делать и которые томятся в ожидании хоть какого-то заработка, всегда много времени, чтобы придумывать небылицы, – сказал второй монах, закончивший месить тесто.

Но деревенский олух не умолк.

– Да это насчет этих двух принцев, – наконец вымолвил он, задыхаясь от возбуждения.

Повара и поварята отвлеклись от своих занятий. Слуги перестали жевать. Все ждали продолжения. Всем было интересно: что же могло случиться с принцами? Все лондонцы проявляли к ним интерес.

– Так что же насчет принцев? – нетерпеливо спросил монах.

– Их убили!

Эти простые слова, казалось, упали в напряженную тишину, как камни в стоячую воду. Посыпался шквал вопросов.

– Где?

– Кто сказал?

– Откуда ты знаешь?

В общем беспорядке никто не обратил внимания на светловолосого парня, который почти сполз на пол, и его почти полная кружка с шумом опрокинулась на каменный пол.

– Кажется, какие-то матросы слышали это от милашки Вилла Слотера.

– Кто такой Вилл Слотер?

– Она сказала, что он присматривал за ними.

– Она сказала! – возмутился отец Эмброуз, со стуком закрывая свою бухгалтерскую книгу. – Всегда находится кто-то, кто что-то говорит. И что же, этот распущенный мужик с таким страшным именем – это он убил их?

Продавец новостей только почесал свою взлохмаченную голову.

– Не похоже, отец Эмброуз, – заметил повар ошпаренными ногами, который вмиг забыл о свое боли. – Он бы не стал об этом болтать.

– Тогда кто же посмел сделать такое? – потребовал ответа крестьянин из Суррея.

Но все замолчали. Казалось, кто-то отсутствующий, кого все боялись, властно приказал прикусит языки. Некоторые подозрительно огляделись и посмотрели в сторону дворца.

– Наверное, тот, кому это больше всего выгодно, – наконец осмелился кто-то высказать предположение.

– Есть только один человек, которому выгодно убийство невинных сыновей покойного короля Эдуарда, – продолжал настаивать крестьянин. Ему была незнакома постоянная настороженность горожан.

– Короля Ричарда здесь сейчас нет, он уехал на север, – резко заметил отец Эмброуз.

– Здесь он или нет, в Тауэре остались люди, которые все сделают, как им было приказано, – бросил сокольничий из аббатства, вспомнив наглого молодого капрала.

– Он заигрывает с народом, отменяя наказания, меняя приговоры суда и тому подобное, – добавил его приятель.

Стройный юноша в черном, который почти упал со скамьи, уже пришел в себя. К удивлению присутствующих, он внезапно набросился на бедного парня, принесшего эту страшную весть.

– Как их убили? – требовал он ответа, треся парня за рукав грубой куртки, как будто собирался таким образом вытряхнуть из него всю правду.

Крепкий деревенский свинопас от удивления только таращил глаза.

– Говорят, это случилось, когда они спали, – бормотал он.

– Опять «говорят!» – яростно закричал юноша высоким чистым голосом. – Но ты-то сам что знаешь?

– Да откуда мне-то знать? – вконец разозлился свинопас, отбрасывая юношу от себя.

– Тогда молчи и не смей терзать сердца людей, – закричал парень в черном, сильно ударив его по лицу.

Крестьянин не стерпел. Он размахнулся было, огромным красным кулаком, но в этот момент оба лица приблизились друг к другу – простое мясистое лицо деревенского парня и другое – бледное, красивое. Удар свинопаса задержало какое-то смутное воспоминание, зашевелившееся на задворках его памяти. Он открыл рот, и рука со сжатым кулаком повисла. И только тогда, когда его противник исчез через заднюю дверь, его вроде бы осенило.

– Он похож на нашего настоящего короля, – озадаченно вымолвил парень. Было видно, что юноша в черном произвел на него сильное впечатление. – Я видел молодого короля, когда они везли его по Лондону. Я стоял рядом – так, как стою сейчас, сэр. Он был бледный и выглядел точно, как этот!

– Может, это был дух бедного короля?! – пробормотал веривший в приметы старый сокольничий.

Чтобы отвести от себя злых духов, оба монаха перекрестились.

– Духи и приведения никогда не говорят так четко и ясно. Догоните парня и приведите его сюда, – приказал отец Эмброуз. Он уже потерял надежду, что в кухне начнется работа. Но никто не сдвинулся с места. Никто не хотел карабкаться по темной крутой лестнице – все боялись того, что им там может встретиться. А когда они пришли в себя, галерея, ведущая к жилым комнатам, была пуста. С тех пор любой человек из этой компании до самого своего смертного часа верил, что в тот день видел дух несчастного Эдуарда V, полного жажды мщения.