Текст книги "Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров"

Автор книги: Маргарет Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Дорогой Том, что вы принесли нам? – хором спрашивали его молодые принцессы.

Они подбежали, чтобы приветствовать Тома, когда он наконец снова пришел к ним в Вестминстер.

– Даю три попытки на разгадку, – дразнил он их, пытаясь оградить от их рук корзину с подарками, которую слуга только что поставил на стол.

– Новое платье! – воскликнула модница Энн.

– Новые игрушки, – прошепелявила Кэтрин. Ее сокровища – куклы – остались во дворце.

– А что скажете вы, моя прекрасная леди? – спросил, улыбаясь, Стеффорд. Он смотрел на Елизавету поверх голов ее младших сестренок.

– Конечно, не помешало бы новое платье, – засмеялась Елизавета, чуть касаясь юбки своего единственного, уже поношенного черного бархатного платья. – Но самый милый сюрприз – это то, что мы снова видим тебя!

Посетитель покраснел, и Елизавета, сама удивленная своей неожиданной радостью, быстро повернулась к своей пятнадцатилетней сестре.

– Ну, Сесиль? Как ты считаешь, что принес нам Том в этой загадочной корзине?

– Еду! – ответила Сесиль. В ее глазах тоже светилось ожидание сюрприза, но ее мечты были скорее гастрономического направления.

Елизавета сделала жест, выражавший осуждение.

Томас Стеффорд был просто поражен. Богатая и интересная жизнь, которую обеспечивали родители была так привычна в их кругу, что и в голову не приходило, что сейчас его друзья могут нуждаться в столь обычных, земных вещах! Его это настолько поразило, что он оставил открытой свою корзинку, которую Кэтрин и Энн тут же начали инспектировать. Он подошел ближе и внимательно посмотрел на Елизавету. У нее всегда была прелестная стройная фигурка, но сейчас он, наконец, заметил, что она очень худенькая для девушки восемнадцати лет. При солнечном свете из открытого окна, у которого он стоял, он ясно увидел, как впали ее щеки. Он впервые заметил, что ее внешность становится похожей на колючую красоту матери.

– Это правда, что вы все голодаете? – потребовал он ответа. Томас был возмущен и не мог говорить спокойно.

– Нет, нет, конечно, нет! – весело ответила она. – Просто Сесиль, как ты знаешь, всегда обожала вкусно поесть! И я должна признаться, – тихо добавила она в ответ на его внимательный взгляд, – что маленькая Кэтрин давно не ела ничего вкусного и никаких сладостей. И еще мне бы хотелось, чтобы братья-монахи хоть иногда готовили что-то вкусное, чтобы у королевы появился аппетит. Хотя я понимаю, что мне неловко так говорить, – мы такая обуза для них!

– Но вы же можете послать своих слуг, чтобы купить все, что пожелает Ее Высочество. Или же ваши друзья могут принести хорошую курицу или какие-нибудь фрукты, не так ли?

– Так и было до последнего времени. Но сейчас все стало таким сложным! Я уверена, нам ничего не грозит в аббатстве, потому что мой дядя не тот человек, который будет нарушать неприкосновенность Святой Церкви. Но, как и предсказывал мой умница-брат, он поставил снаружи охрану, которая никого не впускает и никого не выпускает.

– Поставил охрану?! – воскликнул Стеффорд. – Но я ничего не слышал об этом!

– Это произошло вчера или позавчера!

– Пойдем, Том, я тебе покажу, – пригласила его сесть беря за руку и подводя к окну. – Посмотри это Джон Несфилд, вот этот сквайр с лошадиным лицом, он выкрикивает команды охране. Я уверена, он их ругает за то, что они разрешили тебе пройти!

– Как тебе это удалось? – спросила Елизавета. Она так рада была его видеть, что не задала этого вопроса сразу.

– Меня никто не остановил, и боюсь, что я даже не обратил внимания на солдат Несфилда, – признался сын герцога Букингемского. Ему стало стыдно за свою рассеянность. – Дело в том, что, как только графиня Ричмонд получила вашу записку, она попросила меня, чтобы я привел врача для осмотра кор… вашей матери. Видимо, она уговорила своего мужа, лорда Стенли, получить разрешение нового короля. Мне кажется, доктора Льюиса сразу же провели в комнату вашей матери.

– Графиня так добра, я умоляю тебя передать ей мою глубокую благодарность. Хотя она, может быть, симпатизирует Ланкастерам, но мне иногда кажется, что она одна из самых добрых женщин в королевстве.

– И она уважает знания. Ты бы слышала, как хвалят ее студенты Оксфорда и Кембриджа!

Сесиль присоединилась к младшим сестренкам и приняла участие в рассматривании подарков, которые он принес, чтобы развеселить детей. Стеффорд приказал, чтобы его слуга подал книгу стихов, которую он выбрал для Елизаветы, и теперь они читали его любимые стихи.

– Я тоскую по книгам, которые мне приносил отец, – с благодарностью сказала Елизавета. Она радостно рассматривала прелестные иллюстрации. – Эта книга поможет мне проводить время и отвлечься от страшной действительности.

– Тебе же можно покинуть аббатство. Король Ричард с радостью примет тебя при дворе. Ты это знаешь.

– Ты хочешь сказать, что мне придется подчиняться ему?

– Мне кажется, он будет добр к тебе.

– Наша мать считает, что нам лучше оставаться здесь, чтобы быть в безопасности. Но я бы поменяла безопасность на свободу.

– Потому что половина твоего сердца там, куда ты не можешь попасть, так?

– Да. Я бы предпочла быть служанкой в Тауэре, чтобы стелить постель для моих братьев!

Елизавета уже забыла о стихах и начала ходить по комнате.

– Том, о них нет никаких новостей?

– Мой отец, в своем сердце оставшийся верным всем вам, когда его приглашают на совещания Совета, всегда старается что-то узнать о них, – ответил Стеффорд и осторожно положил книгу. – Но никто не видел их при дворе!

– Они не играют с маленьким сыном Анны Невилль? И с ними не занимается его учитель?

– Нет, я об этом ничего не слышал.

– Они никогда не катаются на лошадях, когда светит солнце? Конечно, нет! О Том, как им, наверно, хочется поговорить с нами и как медленно для них тянется время!

– У меня есть новости, которые несколько утешат тебя! – сказал он, специально оставив лучшие новости на конец встречи. – Я придумал некое поручение, и мне пришлось на лодке спуститься вниз по реке, и когда мы проплывали мимо Тауэра, я видел, как они смотрели вниз с крепостной стены. Я был слишком далеко, и мы не могли поговорить, но кто-то из них помахал мне рукой.

– Как чудесно! Как ты добр, Том!

– Я делаю для вас не более, чем другие друзья. И могу заверить тебя, что многие порядочные люди Лондона так же переживают по поводу положения, в котором находятся твои братья. Они тоже часто проезжают на лодках мимо Тауэра. Некоторые из них клянутся, что видели мальчиков.

– Значит, они живы!

– Бесс, моя дорогая, ты не должна в этом сомневаться! – горячо заверил он. Он крепко обхватил ее за плечи, чтобы она стояла смирно и выслушала его. – Мы все, кто вырос во время гражданской войны прекрасно знаем, как опасно, когда страной правит слабый король. Любой человек с амбициями может отобрать у него трон. Чтобы предотвратить такое положение и лишнее кровопролитие, мой отец и лорд Стенли поддержали тех, кто предложил корону Глостеру. Но никто из них не поддержал бы его, если бы твой дядя не поклялся им, что принцам не будет причинено никакого вреда! Говорят, когда Стенли отпустили после расправы над Гастингсом, он потребовал, чтобы Глостер поклялся ему в этом в обмен на его верность новому королю. Времена, в которые мы живем, иногда принуждают твоего дядю совершать нехорошие поступки. Но он вовсе не бесчеловечный монстр. Почему ты так мучаешь себя?

Елизавета отвернулась и, стояла молча, дергая за кисточку подушку. Она решала, рассказать ли Тому свой сон.

– Я видела ужасный сон, – наконец призналась она.

– Когда? – спросил Стеффорд и отпустил ее.

– Несколько дней назад. Перед тем как Глостер выставил стражу, так мне кажется.

– Что это был за сон? – спросил Стеффорд. Он осторожно вытащил из ее рук подушку и бросил на широкий подоконник.

Она постаралась улыбнуться ему, словно извиняясь за свои глупые предчувствия.

– Правда, я не могу вспомнить, когда. Это был один из тех кошмаров, где много переживаний, но мало фактов. Как это часто бывает во сне, ты даже не видишь лиц людей, но просто знаешь, что они здесь. Ты понимаешь меня?

– Конечно!

– Это был Нед. Он крикнул мне. Он был в таком ужасе и звал меня, а я не могла прийти и помочь ему. Вот и все. Мои ноги были невыносимо тяжелыми, я не могла бежать. Они как будто были обуты в тяжелые железные подножья, как это бывает у военных лошадей. Я безуспешно пыталась сдвинуться с места, а его жалобные крики становились все тише и е, пока их не поглотила ночная тишина.

В голосе Елизаветы звучал ужас. А ведь она, в отличие от других членов семьи, никогда не страдала излишним воображением. И даже Стеффорд, который очень хотел утешить ее, растерялся.

– Может, этот сон мне привиделся потому, что я так волнуюсь о здоровье моей матери, – добавила она, стараясь говорить как можно спокойнее. – А может, из-за того, что, как нам сказали, когда Эдуард понял, что его не станут короновать, его перестало интересовать абсолютно все. Он ничего не ест, перестал аккуратно одеваться! Бедный красавчик Нед, он, который всегда гордился своей внешностью! Но, может, это и неправда. Всегда есть люди, которые с удовольствием распространяют подобные слухи!

– Я бы попытался не обращать на них внимания, – посоветовал Томас. – Я же сказал, что видел их своими собственными глазами! Они стояли на крепостной стене, и их было хорошо видно в солнечном свете.

– Как давно ты их видел?

– Примерно неделю назад.

– О, до того, как я видела этот сон.

– Пожалуйста, Бесс…

– Прости меня, я понимаю, что веду себя, как моя мать! – извинилась Елизавета. – Скажи мне, как тебе показалось, мальчики узнали тебя?

– Да, я так думаю, потому что один из них помахал мне.

– Кто?

– Я уверен, что это был Дикон.

– Им, наверное, было так приятно увидеть тебя! Как мне хотелось бы тоже проехать по реке, чтобы увидеть их! Просто – чтобы увидеть моих братьев!

– Тебя беспокоит здоровье королевы-матери, ты продолжаешь заниматься всеми делами, – мне кажется, ты куда больше заботишься о семье, чем они думают о тебе. В том числе сама королева. Так не должно быть!

Начав говорить, Стеффорд уже не мог остановиться:

– Ты пытаешься ободрить и научить чему-то своих сестер. И твое сердце наполовину с братьями в Тауэре. Мне кажется, ты больше всех любишь Ричарда. Может, мне не следовало говорить обо всем этом? – добавил он, не дождавшись от нее ответа. – Может, мне все это только кажется?

Елизавета ласково пожала его руку.

– Нет, мой дорогой друг, не кажется. Но и ты сам очень волнуешься за нас и сочувствуешь нашим бедам. Тебе ничего не показалось! Ты такой проницательный, я даже не представляла, что мужчина может так все понимать. Да, – призналась она, как бы сама только что, поняв всю правду, – я не знаю почему, но больше всех я люблю Ричарда!

«Больше, чем она когда-нибудь сможет любить меня, – подумал Стеффорд. – Почему я все еще на что-то надеюсь, когда все, всё равно продолжают считать ее королевской дочерью, и моя любовь, мое признание могут принести ей лишь ненужную боль?».

Он стоял и молчал, пока ее взгляд не упал на пажа, принесшую ей книгу. В голове Елизаветы начала созревать новая идея.

– Том, вот этот твой светловолосый паж… – неуверенно начала Елизавета. – Он почти такого же роста, как и Эдуард, не так ли? Как ты считаешь, не захочет ли он надеть один из прекрасных костюмов настоящего короля, если я только сумею найти их и оставить вместо королевского костюма свой костюм пажа?

Прошло несколько секунд, прежде чем Томас смог понять течение ее мыслей.

– Я могу сказать, что он будет просто счастлив, – засмеялся он. – Но я не разрешу ему сделать это.

– Даже если я попрошу тебя?

Нет, если даже ты попытаешься подкупить меня всеми поцелуями, о которых я мечтаю денно и нощно! – сказал он, пытаясь сделать так, чтобы это прозвучало как бы в шутку. – Я понимаю, что ты задумала. Твое любящее сердечко подсказало эту безумную идею. Но я слишком забочусь о твоей безопасности и не могу поменять ее даже на неведомое мне счастье своей разделенной любви. Моя прекрасная леди, никаких поездок в лодке мимо Тауэра! Там слишком надежная охрана из солдат Глостера!

– Тогда мне придется просто ждать и молить Бога о спасении и терпении. – Елизавета пожала плечами и отвернулась от него. Ее милый голос стал чуть резче, что выдавало постоянное напряжение и нервное переутомление.

– Доктор Льюис уже давно находится у королевы. Мне кажется, что Ее Высочество хочет меня видеть, – заметила она. – Надеюсь, он не находит, что ей стало хуже.

Когда она говорила эти слова, дверь на другом конце комнаты отворилась, и до них донесся смех Елизаветы Вудвилль.

– Напротив, ей стало гораздо лучше, – улыбнулся Стеффорд.

– Мне кажется, доктор Льюис нашел для нее нужное лекарство, и – поскольку я боюсь языка моей тетки-королевы, когда она здорова, гораздо больше, чем когда она больна, – я, с вашего позволения, подожду доктора в саду.

К удивлению Елизаветы, ее мать, которую она оставила лежащей в постели, теперь почти быстро вошла в комнату, опираясь на руку доктора Льюиса. Уже давно она не выглядела так хорошо. Ее очаровательные глаза француженки сияли, щеки разрумянились, она снова стала оживленной!

– Бесс, дитя мое, ты была права, как всегда, – весело сообщила она, когда Елизавета встала, чтобы присесть перед ней, как того требовали хорошие манеры. – Я счастлива, что ты убедила меня позвать врача нашей дорогой графини. Посмотри, как он мне уж помог!

Глядя на маленького, сморщенного, похожего на обезьянку человечка, Елизавета поняла: он настолько хитер, что сможет излечить самого дьявола!

– Что вы прописали королеве, доктор? – ласково спросила она, манера обращения принцессы облегчала контакты с ней даже самым робким людям. – Мне кажется, это был сильный эликсир молодости!

– По крайне мере, что-то, ради чего стоить жить! – засмеялась ожившая больная. Подойди сюда и сядь рядом, Бесс. Маргарет Бофорт, графиня Ричмонд, прислала нам весть. Поскольку это секрет нам лучше отослать всех прочь!

Взмахом украшенной кольцами прелестной ручки Елизавета Вудвилль приказала всем удалиться. К удивлению ее дочери, врач остался.

– Доктор Льюис будет посещать меня очень часто. Он понимает все симптомы моей болезни, – объяснила вдовствующая королева, совершенно вне связи с предыдущим разговором.

– Вести о моих братьях, мадам? – сразу же спросила Елизавета, как только они остались втроем.

– Нет, от них пока нет вестей. К сожалению! Я начинаю сомневаться, смогу ли я еще раз увидеть их!

– Тогда что же это за новости, которые делают жизнь такой привлекательной? – грустно прошептала дочь, неохотно садясь рядом.

Оказалось, что в то время, как королева-мать горевала о несчастьях, которые выпали на ее долю, ее острый ум искал и нашел возможности для действий.

– Графиня просила сказать мне, каким умным и способным вырос ее сын, – сказала она.

– Конечно, ведь он ее единственный сын, – улыбнулась Елизавета.

– И все остальные вести только подтверждают, что она права в своей оценке молодого человека. Доктор Льюис только что возвратился из Бретани и рассказал мне, каким уважением пользуется там Генрих Ричмонд.

Умный маленький доктор быстро подхватил линию разговора.

– Он так красив, воспитан и так много знает, – заметил он. Его пронзительные глазки обратили внимание на подарок Стеффорда – красивую книгу, лежавшую рядом с вышивкой принцессы.

– Его мать считает, что ему пора обзавестись женой, – добавила королева.

– Может, он женится на дочери герцога Бретани – заметила Елизавета. Она сказала это из вежливости, ее совершенно не интересовал этот разговор. Но ее мать наклонилась вперед и положила руку ей на колено.

– Эта весть предназначалась лично для тебя!

Она тоном подчеркнула важность своих слов.

Елизавета за свою недолгую жизнь уже привыкла, что ее предлагают в качестве матримониальной наживки в тех или иных политических целях, но на этот раз материнские намеки не вызывали в ней никакого понимания, – ради чего стоило начинать все сначала?

– Сообщение мне по поводу Генриха Тюдора Ланкастерского?! – воскликнула она. В ее голосе звучало презрение и отвращение, что нередко слышалось в тоне ее матери, – эта черта у них была наследственной.

– Лучше хорошо настроенный Ланкастер, чем предатель династии Йорков, – резко ответила мать.

– Но мой отец не пожелал бы даже слушать о подобном предложении, – робко запротестовала Елизавета. Она начала понимать, что сказанное следует принимать всерьез, и это ее сразило.

– Если бы твой отец был жив, нам бы и не понадобились подобные предложения, – не замедлила ответить мать. – Но времена переменились, и мы должны меняться вместе с ними!

– Вы разве забыли, мадам, что Генриха Тюдора обвиняют в предательстве, и он находится в изгнании?

– Его могут убедить вернуться домой.

– Убедить?

– Доктор Льюис наблюдает за их огромными поместьями и передает любящие послания от матери сыну. Сын и наследник Ланкастеров не так уж оторваны от дел здесь, как это может показаться.

Фантастическая схема начала понемногу превращаться в реальность.

Только Вудвилли, находясь в роли жертв, могли придумать столь невероятное!

– У него нет шансов вернуться сюда против воли Ричарда Глостера, – презрительно заметила Елизавета. Она не поняла, что сделала невольный комплимент своему дяде.

Хрупкие плечи матери изобразили типично французское отрицание иных возможностей.

– В настоящее время нет, – признала она. – Но если он женится на старшей дочери короля Эдуарда…

«Когда вокруг столь амбициозной женщины, как моя мать, рушится мир, она идет на все, чтобы как-то устроить судьбы своих детей», – горько подумала Елизавета, а вслух сказала: – Ничто не может меня заставить выйти за него замуж! Елизавета, всегда мягкая, покорная воли родителей, сейчас сама была поражена резкостью своего отказа.

Королева-мать побагровела от ярости. Она отослала своего нового врача изящным, но чересчур торопливым жестом.

– Мне кажется, ты забыла, Елизавета, что в своем завещании отец возложил на меня обязанность заниматься замужеством его дочерей?! Даже наши враги, которые называют вас незаконнорожденными, не смогут оспаривать это мое право, – сказала мать.

Елизавета понимала, что в этом королева была права. Но ее последняя идея казалась такой невыполнимой, что можно было радоваться только тому, что она поможет отвлечь королеву от ужасов реальной жизни. И все же Елизавета была рассержена и потрясена предложением матери.

– Значит, вы так мало любите Белую розу Йорков? – потребовала она ответа. Она гордо выпрямилась перед матерью, когда они, наконец, остались вдвоем.

Королева тоже встала и пристально посмотрела на нее.

– Я ненавижу Ричарда Глостера! – почти прошипела она, не разжимая тонких губ.

– И поэтому хочешь плести заговор с Ланкастерами? Красная или Белая роза – мне кажется, для вас, Вудвиллей, это все равно! – обвинила ее Елизавета Плантагенет, впервые в жизни оскорбив происхождение своей матери. Они были уже не королева и ее подданная, не мать и дочь, а две женщины, забывшие о приличиях. Елизавета никогда не стала бы так себя вести, если бы поцелуи Стеффорда не грели ее сердце. Она не только была в ужасе от перспективы союза с враждующей династией, – чувство

Стеффорда к ней сделало ненавистными все мысли о браке из политических соображений.

Перед такой самообороной живость королевы увяла, осталось лишь чувство сострадания к себе. Она откинулась в кресле и стала звать своих дам, громко жалуясь, что единственный человек, на которого она всегда могла положиться, страшно оскорбил ее. У Елизаветы сразу же пропала вся злость, и она начала ухаживать за матерью. – Теперь уже казалось, что это был просто разговор, и все волнения были напрасными. Ее мать всегда пыталась устраивать сцены, когда жизнь становилась пресной. И не стоило так уж волноваться, потому что, как бы мать ни желала устроить брак дочерей по своему вкусу, она ничего не могла предпринять, пока находятся в аббатстве.

«Возможно, я вообще никогда не выйду замуж», – подумала Елизавета. После всего происшедшего она чувствовала такую усталость…

Ты совсем не считаешься со мной! – рыдала мать, пока Елизавета нежно протирала ей лоб розовой водой. Сейчас нужно думать только о мальчиках, – ответила Елизавета ровным, спокойным голосом. Таким образом, она бессознательно глушила сильные всплески эмоций матери. – Как это предложение может помочь им?

Судя по тому, что мне рассказывал отец, Генрих Ланкастер не поможет Эдуарду вернуть корону. – Но они могут остаться в живых. Елизавета резко выпрямилась, в руках у нее был мокрый платок. Казалось, до нее только сейчас стало доходить значение этого странного, противоестественного предложения.

– Мы можем поставить это условием, – продолжала мать. Она мягко выставила аргумент, который предложил ей ранее доктор Льюис. – Ты предложишь ему свою драгоценную кровь Плантагенетов взамен обещания, что он будет с почтением относиться к твоему брату и держать его при своем дворе. Ты же можешь сделать это?

Прежде чем она ответила, в памяти Елизаветы пронеслось огромное количество мыслей и воспоминаний. Естественное стремление обезопасить семью тоска по отцу и прежним временам, звонкий смех Ричарда, твердый и нежный рот Томаса Стеффорда.

– Я сомневаюсь, что у Генриха Ричмонда есть хотя бы один шанс высадиться в Англии, – сказала она, наконец проявив свойственное ей чувство реальности. – Что касается обещаний, разве дядя Глостер не обещал нам, то же самое? Почему я должна продавать себя в надежде, что слово Ланкастеров окажется боле надежным, чем слово Йорков?

– Потому что твой дядя уже нарушил свое обещание! Он держит их не при дворе, а в тюрьме! – ответила мать, и Елизавета не могла ей возразить.

Когда пришли дамы, чтобы проводить вдову в ее комнату, Елизавета отошла в сторону.

– Я уже не верю ничьим обещаниям, – грустно заключила она.