Текст книги "Заметки на полях пиджака"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Тотальное разрушение системы образования современной России, её повсеместная деградация, упадок высшего и среднего образования, примитивизация учебных программ, внедрение ЕГЭ и прочей подобной ереси. Современная школа направлена на то, чтобы не дать школьникам развиться до уровня полноценной личности. Её цель – воспитать потребителя, а не духовного развитого человека, способного к критическому мышлению. Именно эта деградация образования становится важнейшей преградой на пути левой пропаганды. Молодые люди в массе своей просто не понимают эту пропаганду. Они вообще ничего не понимают.

Утечка мозгов на Запад и в страны Первого мира вообще. Это явление поразило нас ещё в начале девяностых. Талантливая молодёжь уезжает из нашей страны, притом уезжает массово. Вместо того, чтобы бороться здесь да права народа, становиться революционерами и партизанами, – эти молодые люди едут в Европу и устраиваются там. Отток научных и педагогических кадров подпитывает деградацию образования. Если лучшие преподаватели и учёные уезжают, – учить школьников и студентов становится некому.

Негативный советский опыт, дурное наследие сталинизма и послесталинского СССР. Сталинское, а затем хрущёвское и брежневское руководство своими действиями тотально дискредитировали левую идею в глазах огромного большинства жителей России. Многие люди у нас относятся к коммунистам неприязненно или с иронией именно из-за того, что убеждены: левые – это либо ГУЛАГ, либо длиннющие очереди за колбасой, либо то и другое одновременно.

На этом объективные предпосылки сегодняшнего кризиса российских лев заканчиваются. Дальше идут предпосылки субъективные. Их тоже следует перечислить. Тем более, что список их достаточно внушительный:

Это чудовищная анахроничность нашей «левой сцены». Подавляющее большинство наших левых находится в плену дремучих пропагандистских мифов. В лучшем случае этим мифам лет пятьдесят. В худшем – сто пятьдесят. Эти люди чудовищно зависят от прошлого. Его груз сковывает их мозги полностью. Сталинисты живут мифами восьмидесятилетней давности. Троцкисты, как ни странно, тоже. Анархисты всецело зависят от своих давно устаревших догм. Это касается и отечественных «новых левых», для которых шестьдесят восьмой год пока так и не закончился. Всё эти люди напяливают на себя мундиры далёкого прошлого (иногда даже в прямом смысле: вспомним любительские спектакли Бузгалина или постановки анархистов в Прямухино), не понимая толком, что это – прошлое. Они живут прошлым. Все их взгляды, идеи, все их лозунги, все их стратегические и тактические приёмы – всё взято из прошлого. Эти люди расклеивают написанные суконным языком листовки, совершенно непонятные для масс и потому обречённые быть выброшенными в мусор. Они проводят «оранжевые» акции, не понимая, что в условиях неолиберальной монополии на СМИ об этих акциях никто толком даже и не узнает, никакого пропагандистского эффекта они не произведут. Троцкисты и сталинисты по-прежнему строят свои «партии нового типа», даже не догадываясь о том, что тип этот уже давно не новый, что он давно устарел и подобное партстроительство просто неактуально в настоящий момент. Иными словами, эти люди не умеют думать. Они могут копировать чужой опыт, механически переносить практику революционеров прошлых эпох на современность, не считаясь при этом ни с какими условиями. Выработать новые, актуальные для двадцать первого века стратегию и тактику, разработать принципиально новые, пионерские по своей сути методы борьбы – эти люди совершенно неспособны. Не говоря уже о том, чтобы создать работоспособную научную идеологию, выработать новую философию, провести детальные социологические и политологические исследования, разработать собственную культуру, этику, эстетику, а затем навязать их обществу.

Тесно связанный с первым пункт. Речь идёт о личностном уровне левого движения современной России. Я знаю, что об этом очень грустно говорить, но среди современных отечественных левых очень мало умных людей. Людей нравственно достойных тоже немного. У нас есть академические карьеристы, только и мечтающие сделать имя на «постколониальных исследованиях». Есть нетрезвые тусовщики, для которых панк-концерт важнее любой революции. Есть просто обыватели, филистеры, мещане, как-то затесавшиеся в эту среду. Людей, готовых отдать жизнь за левые идеи, в нашей стране немного. Тут, кстати, нужно сделать важную оговорку. Когда речь идёт о том, чтобы отдать жизнь во имя движения, люди чаще всего представляют себе вооружённую борьбу. Это ошибочное представление. Можно бороться с орудием в руках, но в последний момент струсить и сдать товарищей врагу на допросе. А можно вообще ни разу за свою жизнь не взять в руки оружие, но при этом отдать жизнь во имя свободы своего народа. Как? Очень просто. Если вы, к примеру, будете с утра до ночи пахать во имя левого движения, перенапряжётесь, и вас на фоне этого перенапряжения со смертельным исходом хватит инсульт, – то вы отдадите жизнь во имя левой идеи. При этом оружие в руки брать не обязательно. Но нет же, не отдают наши левые жизнь во имя идеи равенства. Ни на поле боя, ни на ниве мирной деятельности. Как ни парадоксально, большинство этих людей всем довольно. Многие из них неплохо живут и при капитализме. Левое движение для них исполняет роль групповой психотерапии. Умирать ради дела социализма они не хотят.

Два предыдущих пункта определяют третий. Это сектантско-тусовочный характер нашего левого движения. По Тарасову наши левые могут организовать лишь нечто из двух крайностей: либо они создают догматическую секту, где заучивают наизусть цитаты вождей и где нельзя сказать против этих вождей ни слова, либо же сбиваются в тусовку, и тогда вся их деятельность сводится к совместному распятию алкоголя и редкой подклейке ужасного качества листовок. В лучшем случае они могут провести «оранжевую» акцию.

В конце концов оказывается, что наши левые не могут повести за собой массы. А уж том, чтобы организовать революцию (тем более удачную) – им и мечтать не следует.

Всё это безусловно верно. Тут Тарасов абсолютно прав.

Но тут же возникает очевидный вопрос: что нам со всем этим делать? Как исправить ситуацию?

Тарасов отвечает на этот вопрос. Правда, если о кризисе он пишет легко и бойко, легко ориентируясь в нём, то здесь он говорит куда осторожней. На вопросы о том, что делать и как быть, Александр Николаевич всегда отвечал уклончиво и лишь в общих чертах. Однако из его ответов можно составить вполне целостное представление об этом.

Что же должны сделать наши левые для того, чтобы добиться успеха?

Отвергнуть догматические мифы сталинистского, троцкистского, анархического и «нового левого» характера, отказаться от устаревших методов политической борьбы

Засесть за книги и заняться выработкой новой революционной теории. Для того, чтобы такую теорию выработать, им необходимо внимательно проанализировать опыт и причины неудач революционеров прошлого, описать и исследовать современную отечественную и мировую реальность, сделать из этих исследований практические выводы.

Исходя из предыдущего пункта, выработать новую стратегию борьбы с капитализмом, разработать новые тактические приёмы борьбы, с ним, новые методы ведения открытой и тайной политической борьбы, боевых действий и пропаганды.

Создать новую, принципиально отличную от господствующей массовой революционную культуру, а после навязать эту культуру широким слоям населения, – в первую очередь молодёжи.

Создать мощные и при этом максимально непрозрачные для классового врага структуры, максимально расширить влияние левых на общество через эти структуры, подготовить «освобождённые зоны», где в условиях секретности успешно можно было бы готовить будущую революцию.

Наконец, поднять народное восстание, свергнуть правительство, расправься с буржуазной оппозицией и совершить эту самую революцию.

С этими пунктами вряд ли кто-нибудь станет спорить. В своих предложениях Тарасов также абсолютно прав.

Правда, гораздо интереснее становится тогда, когда речь не о таких общих материях, как революционная культура вообще, – а о чём-то более конкретном. Тут обнаруживается Главный недостаток всех тарасовских концепций. Здесь мы видим причину поражения Тарасова.

Если кратко, эта причина такова: Александр Николаевич верно указал, куда нужно двигаться российским левым, однако же сам это движение возглавить не смог.

Но это – обще. А теперь давайте конкретно.

Тарасов одним из первых начал писать о том, что российский капитализм – это капитализм периферийный. Поверьте, в начале девяностых для большинства левых это было открытием. Равно как и само разделение мира на центр и периферию. Именно Тарасов первым определил Россию и постсоветские страны вообще как новую периферию. Именно он первым обнаружил очевидные схожести в социально-экономическом положении России и стран Латинской Америки. Именно этот человек первым сравнил нас с Бразилией. К сожалению, дальше Тарасов не пошёл, и это плохо. Во-первых, остался невыясненным важный вопрос: является ли Россия периферийной или всё-таки полупериферийной страной? Сам Тарасов отвечал на этот вопрос вполне однозначно: Россия – периферия, хотя и претендует на звание полупериферии. На самом деле вопрос сложнее, чем кажется. Тема нуждается в специальных исследованиях. С одной стороны, если брать данные по ВВП на душу населения и средней зарплате, – выясняется, что наша страна уступает некоторым странам Африки. Многие российские регионы по этим показателям находятся на уровне самых отсталых стран Третьего и даже четвёртого мира. Многие регионы у нас давно уже превратились в настоящие зоны социального бедствия. Там практически не осталось производства, а поэтому процветает безработица. Инфраструктура там не ремонтируется и не обновляется. Новых домов не строится, старые не ремонтируются. Это де касается и дорог. Деградация жилого фонда в настоящее время ощущается там всё сильнее. Население массово превращая в маргиналов, люмпенов, совершенно неимущих пауперов. Многие из местных жителей от отчаяния спиваются, начинают употреблять наркотики, воровать. Организованная преступность давно укоренилась в подобных районах. Коррупция пронизывает всю жизнь этих областей. Тем не менее, Россия является крупной империалистической страной. Конечно, современный российский империализм – это «империализм бедняков», субимпериализм страны Третьего мира. Однако это тоже империализм, и он тоже может представлять немалую угрозу. У нашей страны есть и другие признаки типичной полупериферии. Таким образом, перед нами встаёт вопрос: Россия всё-таки полупериферия (так же, как и Бразилия или Аргентина) или всё-таки чистая периферия (как Колумбия и Гватемала). Вопрос отнюдь не праздный. От ответа на него целиком зависят стратегия и тактика нашего будущего левого движение.

Тарасов много лет исследовал вооружённую борьбу (в первую очередь партизанскую) в странах периферии и центра, однако так и не дал ответов на два самых важных вопроса. Во-первых, адекватна ли герилья сегодняшнему моменту? Не устарела ли партизанская борьба как метод? Во-вторых, актуален ли этот опыт для современной России? Можно ли развернуть здесь партизанскую войну по примеру некоторых стран Латинской Америки? Современная практика показывает, что герилья, по всей видимости, уже начала устаревать. Последний раз партизанское движение левого толка победило в Непале десять лет назад. Тогда маоистам удалось прийти к власти. Однако для того, чтобы сделать это, им пришлось расстаться с классической маоистской концепцией трёх стадий партизанской войны. «Деревня» в их случае не смогла захватить «город» собственными силами, организовать восстание в «городе» так же не получилось. Пришлось сначала вступить в коалицию, а уж затем при помощи сугубо политических методов пробивать себе дорогу к власти. Однако на этот успех приходится множество неудач. На Филиппинах, в Колумбии, в Перу, в Чьяпасе, в других странах Латинской Америки, где партизанские движения не были уничтожены в годы неолиберальной наступления, – герильи к настоящему времени окончательно увязли в затяжных и совершенно бесперспективных войнах. Надежд на победу у них сейчас практически нет. Правящие в тех странах военные режимы уже давно научились эффективно бороться против партизан. Им помогает Америка, помогают страны Европы. К сожалению, в большинстве стран Латинской Америки, Азии и Африки партизаны в настоящее время победить не могут. Следовательно, необходимо думать, как вернуть себе инициативу. Необходима новая стратегия и тактика борьбы. Возможно, она будет включать в себя и элементы городской и сельской герильи, но вообще это сложный вопрос, требующий специального исследования.

Третий вопрос неразрывно связан со вторым. Насколько уместны проводимые Тарасовым параллели между Россией и Латинской Америкой? Безусловно, положения в наших странах до определённой степени сходно. Многие социально-экономические процессы у нас также едины (к примеру, образование в Бразилии и Аргентине уничтожается точно так же, как и у нас). Однако этот относится далеко не ко всем протекающим в регионах тенденциям. Так, в Латинской Америке мы видим рост промышленного производства, как следствие быструю урбанизацию, сокращение сельского и быстрое разрастание типичного промышленного пролетариата, численный и рост и развитие профсоюзов, разрастание и усиление левых партий. В России мы наблюдаем прямо обратные процессы: деиндустриализация, рост безработицы, маргинализацию и люмпенизация населения целых регионов, постепенная деградация политической сферы, постепенное ужесточение правящего режима. Причин у этого явления много, но главная из них – сырьевой характер экономики России и очевидная избыточность населения при таком её характере. Следовательно, возникает вопрос о том, может ли быть заимствован политический опыт стран Латинской Америки, а если может, – то какой? Это связано в том числе и с использование партизанского опыта. В настоящее время у нас в стране нет условий для возникновения массового партизанского движения. История приморских партизан это превосходно показала. Небольшая группа была быстро разгромлена, а на смену ей не пришло ничего. За прошедшие с тех пор десять лет никаких новых герилий в Приморье или других депрессивных районах так и не появилось.

Тарасов призывал нас к созданию новой идеологии, к формированию новой революционной культуры. К великому сожалению, в целом этот человек остался всецело в двадцатом веке. Он развивал теории Троцкого, Маркузе, Валлерстайна. Его мысли касались революционной борьбы в Третьем мире, но он так и не уделил внимание Четвёртой технической революции, трансгуманизму, футурологии и другим новейшим направлениям прогрессивной революционной мысли. Опыт кибернетического противостояния капитализму со стороны хакерских группировок остался для него закрыт. Это же касается и культуры. Восприняв контркультура шестидесятых годов, Тарасов не смог развить её дальше. Он так и остался ограничен ею. Он не смог выработать новейшей концепции культурного противостояния массовой культуре, хотя и прекрасно популяризировал опыт радикалов шестидесятых и семидесятых годов.

Всё это говорит о том, что нам сейчас необходимо браться за те важнейшие вопросы, которые Тарасов только наметил или даже всего-навсего упомянул в своих работах. Нам нужно создавать новую теорию, вырабатывать новую этику и эстетику, создавать устойчивые к вызовам современности революционные структуры. Всё это невозможно без, во-первых, грандиозного теоретического осмысления и, во-вторых, большой практической работы.

Вот самые важные вопросы, которые должна осмыслить современная левая мысль.

Опыт современных революционеров стран Третьего мира (сапатисты, FARC, маоисты Непала и Филлипинских островов).

Опыт городских герилий в Западной Европе.

Опыт широких общественных коалиций антиимпериалистического характера.

Опыт кибервойны против власти капитала.

Освоение современных политтехнологий и медиа для ведения полноценной информационной войны.

Практический опыт тоталитарных эзотерических сект и деструктивных культов.

Трансгуманизм, русский космизм, новейшие футурологический концепции.

Опыт противостояния массовой культуре с позиций культуры классической.

Это, разумеется, лишь самые важные вопросы, которыми должна заниматься современная левая теория. Есть ещё много мелких, но их мы назвать сейчас не можем по причине нехватки времени.

По каждому из этих вопросов нам предстоит написать тысячи статей и сотни книг. Каждый из них должен быть проработан во всех возможных деталях. Работа предстоит огромная. Давайте же делать её вместе!

Безыдейная революция.

Книга Алексея Макарова «Идеализм-2005» с момента своего выхода сразу же привлекла к себе определённое внимание.

С рецензиям и на неё выступили и правые, либертарианские, и левые авторы. Что интересно, либертарианцам книга понравилась, а вот левые были далеко не в восторге.

Выскажем своё мнение и мы.

Книга маленькая, читается быстро. Стиль хороший, видна рука человека литературно одарённого. Единственая беда – диалогов очень много, многие из них совершенно неинформативные.

Но это мелочи стилистического характера. На них зацикливаться не будем. Содержание здесь главенствует над формой.

Скажем прямо: когда книгу только начинаешь читать, все там выглядит отлично. Вот Макаров участвует в одной акции, вот он участвует в другой акции... Где-то после трети книги это начинает приедаться. Ты понимаешь, что ничего, кроме описания акций, в книге по большому счёту нет.

Политические мемуары (тем более мемуары революционера) – особый жанр.

Чем хорошая книга в нём отличается от плохой?

Ответ прост. В хорошей книге такого рода обязательно должна быть рефлексия. Автор там исследует собственную деятельность, рассуждает о ней как бы со стороны, пытается понять, где он и его товарищи ошибались, а где были правы. В своих мемуарах революционер должен на конкретных примерах показать, как работает конкретное общество и как это общество можно переустроить.

Такие мемуары – нечто среднее между авантюрным романом и фундаментальным трудом по исторической социологии.

Блестящий пример здесь – книга Александра Воронского «За живой и мёртвой водой».

Работа Макарова – пример совсем другого рода. Рефлексии там практически нет. Временами кажется, что автор вообще ни в чём не сомневается и никогда не задумывается над тем, правильно ли он поступает.

По большому счёту так и есть.

Макаров описывает акции нацболов так, будто каждая из них сопоставима по меньшей мере с восстанием Пугачёва. Создаётся впечатление, что автор даже не задумывается над тем, насколько такие действия эффективны. Главное – чтоб они были эффектны.

За весь текст я увидел, пожалуй, лишь один пример рефлексии.

Вот он: «Сейчас, спустя двенадцать лет, я по-другому смотрю на социальные конфликты. Нет, моё отношение к владельцам заводов, яхт и пароходов не улучшилось, скорее наоборот. Но столкнись я с подобной ситуацией сегодня, я бы предложил иной план действий – создать на заводе подобие рабочего совета, где люди могли бы обсуждать ход общей борьбы и принимать совместные решения, развивать конфликт в наиболее радикальном направлении, вплоть до оккупации предприятия и расправ над особо жестокими начальниками и владельцами.».

Это всё. Больше таких рассуждений в книге не будет.

Да что там: 90% текста – это довольно талантливое, хотя и однообразно описание различных акций. Однообразие здесь вынужденное: если сами акции проходят всегда по одной схеме, – описания их вряд ли можно будет сделать разнообразными. К концу текста всё перемешивается в единую кашу и уже не помнишь, где там Никулинский суд, а где автозавод в Нижнем Новгороде.

Знаете, была такая пафосная советская книжка – «Со взведённым курком». Там старый большевик и сталинист Иван Мызгин вспоминал, как он сражался с царизмом. Книга интересная, но мыслей в ней как таковых нет. Зато событий хватает: эксы, школы бомбистов, побеги из тюрем...

Вот и работа Макарова очень напомнила мне эту старую советскую книжонку: такой вот революционный лубок про героических инсургентов. При Сталине такого добра издавали порядочно. Чем-то эти книжонки напоминали жития святых.

При всём при этом автор будто бы не осознаёт главного: нацболы ничего не добились.

Сколько было пафосных слов: партизанская война, советский реванш, мировая империя... Мировую империю они не построили. К власти не пришли. Революцию не совершили. Путина не свергли. Партизанскую войну не начали. К террору не перешли. Антисоциальные реформы в стране не остановили.

В 2007-м партия была запрещена и распалась. Люди даже в подполье не пытались уйти.

Это позор. Более того, это полное поражение. Нацболы проиграли. Притом проиграли не почётно, как рафовцы, а именно позорно. Как те, кто из трусости отказался от борьбы.

Но автор говорит: продолжайте в том же духе! Делайте акции, разбрасывайте с балконов листовки, «винтитесь», получайте дубинками от полиции (кстати, автор даже не задумывается о том, что можно не получать от тумаки от полиции, а напротив, раздавать их ей).

К сожалению, за столько лет Макаров так ничего и не понял. Он не понял, какие силы действуют в обществе и как оно работает. Не понял принципов и методов политической борьбы. Его революционаридм так и остался стихийным, ненаучным, почти интуитивным. Это прекрасно подтверждают его относительно недавние интервью.

В своём предисловии Кузьмин говорит, что книга может быть полезной для современных активистов. Более того, эта брошюра по его мнению даже важнее, чем «Капитал» Маркса.

На самом деле книга и вправду нужна. Нужна потому, что она показывает, как делать не надо. Это издание в чёрной обложке как бы говорит нам: сделайте так, как во мне написано, и вы ничего не добьётесь. Зато сядете в тюрьму.

Городская герилья в современной России.

Поговорим на важную, но очень непопулярную у нас тему.

Итак, городская герилья в современной России.

Наши левые об этом говорить не любят. Не любят по разным причинам. Анализировать последние мы сейчас не будем.

Для начала было неплохо определить, что мы здесь понимаем под городской герильей.

Для нас это в первую очередь метод. Точнее, совокупность силовых методов противодействия властям.

В этой статье мы не будем анализировать политические аспекты применения таких методов.

Здесь мы обсудим лишь технические вопросы.

Впрочем, пару слов об идеологии нам всё же следует сказать.

Довольно широко распространено мнение о том, что городская герилья будто бы является исключительно левым методом борьбы. Иными словами, применяется он только левыми политическими силами.

Это, конечно, не так. На самом деле городская герилья может вестись и ультраправыми, и умеренными силами, а не только одними левыми ультрас.

К сожалению, пример современной Росиии лишний раз подтвердил предыдущее утверждение.

По целому ряду причин получилось так, что в нашей стране большая часть успешных городских герилий носила именно ультраправый или в лучшем случае политически неопределённый характер.

Напротив, левых герилий в новейшей истории России были лишь две. При этом само существование по крайней мере одной из них довольно сомнительно.

Впрочем, и об этих левых герильях мы скажем.

Напоминаю, что здесь речь пойдёт только о современных партизанских организациях. То есть о тех, что образовались во времена «перестройки» и позднее.

Деятельность подпольных политических организаций дореволюционного и советского периодов мы сейчас затрагивать не будем. Особенно это касается времён дореволюционных.

Не будем мы это делать в первую очередь потому, что их деятельность не оказала существенного влияния на современных российских левых. По крайней мере в том, что касается вопросов партизанской борьбы.

Русская революционная традиция, восходившая в своих самых ранних проявлениях к Радищеву и декабристам, – полностью оборвалась в тридцатые годы.

Вырождение этой традиции происходило постепенно.

Известно, что на протяжении долгого времени русская интеллигенция, и особенно юная, была в массе своей левой. Так, после охвативших Россию студенческих беспорядков 1868-1869 годов, – в административную ссылку было отправлено десять процентов от общего числа всех русских студентов. Цифры это совершенно колоссальные. Они сравнимы только с размахом студенческого движения во Франции сто лет спустя.

Для сравнения – в современной России только семь процентов студентов хотели бы участвовать в политической жизни страны, менее одного процента участвуют, и лишь единицы получают наказание за такое участие.

Всё меняется в конце девятнадцатого века. Русская интеллигенция постепенно теряет интерес к революции. В образованных слоях распространяются идеи декаданса. Демократическая традиция отвергается, влияние её ослабевает. Как следствие, революционные партии пополняются в основном кадрами из рабочих или крестьян. В долгосрочной перспективе это плохо сказывается на интеллектуальном уровне этих партий.

Впрочем, это ещё была не трагедия. Настоящей трагедией оказалась Гражданская война. Около половины всех русских революционеров погибло в ходе этого грандиозного конфликта.

Дальше наступил термидор.

Тут всё было несколько сложнее.

Многие старые борцы за свободу поддержали тогда Сталина и советскую бюрократию. Эти люди добровольно отвергли революционную традиция, к которой принадлежали, променяв её на сытое и относительно спокойное существование. Они встроились в советскую систему на правах обывателей.

Правда, нашлись и те, кто отверг сталинизм и решил противодействовать ему. Большая часть этих людей была уничтожена в годы Большого террора.

Те, кто не был расстрелян, – были сосланы в лагеря. Не все из них выбрались оттуда живыми.

Среди не примирившихся с советской действительностью революционеров очень немногие дожили до второй половины пятидесятых. Впрочем, даже те из них, кто избежал расстрела в тридцатые и не умер впоследствии в лагерях, – после освобождения не принимали участия в политической жизни страны.

Понять их, в сущности, можно.

К тому времени, когда в стране наступила «оттепель», это были люди уже далеко не молодые. Многие из них были обременены болезными, вызваными длительным заключением.

Мешали, однако, не только возраст и болезни. Большинство старых революционеров после освобождения оказывались в тотальной изоляции. Без жилья, без работы, без связей с товарищами, без аудитории. В таких условиях они никак не могли заниматься революционной работой.

Советский термидор морально и физически раздавил большую часть этих мужественных людей. Это – преступление. За такое надо к стенке ставить.

В годы «застоя» в стране начали множиться группы левых диссидентов. Это были небольшие кружки, численность большинсива из них не превышала десяти человек. Но количество их росло.

В начале восьмидесятых на улицах советских городов в массовом, заметном количестве появляются неформалы, – в основном панки. Среди них тоже достаточно людей с левыми взглядами.

Позднее, уже в годы «перестройки», – левые диссиденты понемногу выходят из подполья и начинают формировать легально действующие организации. Эти организации быстро наполняет неформальная молодёжь.

Так начинает история современных российских левых.

Эти современные левые весьма немногочисленны и по большей части совсем не радикальны. Лишь немногие из них отметились на ниве подпольной воорружённой борьбы с действующим режимом.

Этого нельзя сказать о российских правых.

Правые и ультраправые в России довольно многочисленны, сильны, настроены решительно и радикально. Как нетрудно догадаться, многие из них вступали начинали бороться с властями партизанскими методами. Некоторые даже добивались успеха.

Исходя из этого обстоятельства сложились так, что наиболее успешные городские герильи в нашей стране оказались ультраправыми.

С них мы, собственно, и начнём.

Также мы не будем комментировать прогремевшие относительно недавно политические дела. Причины для этого имеются, и притом довольно весомые.

Во-первых, с этими делами ещё не всё понятно. Должно пройти время для того, чтобы некоторые вопросы прояснились.

Во-вторых, опыт это исключительно негативный. Здесь же мы хотим поговорить в первую очередь об успешных городских герильях. Пусть успех этих организаций и был весьма относителен.

Впрочем, имеются у нас и другие, совсем не политические причины.

Так, с «делом Нового Величия» в настоящий момент всё по большей части ясно. В будущем, возможно, некоторые детали подвергнутся уточнениям, нов целом картина ясна уже сейчас.

Здесь имела место обычная полицейская провокация.

С «делом Сети» всё обстоит куда интереснее.

Вполне возможно, что там действительно имела место подготовка ультралевой герильи. Скорее всего, такого же смешанного характера, как и до этого у приморских партизан.

Точно, однако, мы ничего сказать по этому поводу не можем. Вся эта история с «делом Сети» представляется нам очень тёмной и запутанной. В настоящее время просто невозможно разобраться в том, что здесь правда, что – преувеличение или ненамеренная ложь, а что – злонамеренный подлог.

Посему от дальнейших комментариев на этот счёт воздержимся.

С вводной частью покончили. Теперь перейдём к делу.

А начать нам, полагаю, необходимо с самого начала. То есть с «перестройки».

1989 год. В городе Санкт-Петербурге зарождается антисоветская террористическая организация «Белый Крест». Возглавляет её милиционер Аркадий Мокеев.

Мы не будем сейчас подробно перечислять все преступления, совершённые её членами. Скажем лишь пару слов о специфике этих преступлений.

Тут перед нами – типичная городская герилья со всеми вытекающими: конспиративные квартиры, явки, угон автомобилей для совершения преступлений, нападения на инкассаторов, ограбления, нападения на милицию и военных, попытки террористических актов.

Интересно, что российские правые смогли уже в конце восьмидесятых смогли создать такую сильную и опасную террористическую организацию. Российским левым и сейчас до этого далеко.

Впрочем, о причинах этого надо говорить отдельно.

Свою деятельность антикоммунисты начинают с того, что решают раздобыть оружие.

Для этого герильерос совершают нападение на сотрудницу милиции. Они дожидаются того момента, когда женщина останется одна, после чего атакуют её, угрожают самодельным пистолетом, требуют отдать им табельное оружие. Милиционерка отдаёт. Лидер повстанцев стреляет в неё. После этого партизаны отступают.