Текст книги "Заметки на полях пиджака"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Специфические (и очень плохие) условия существования позволяют пролетарию выработать то, с помощью чего он может изменить мир, – новое сознание.

Первым и важнейшим фактором здесь является крайняя степень бедности и эксплуатации.

Замечу, что соответствующий эффект даёт лишь сочетание этих двух факторов. Одна только бедность не порождает революционности. Так же как и взятая в отдельности эксплуатация.

Бедняк, который не трудится (и, следовательно, не подвергается эксплуатации) – это люмпен, а не пролетарий. Такой человек редко когда становится революционным.

Важным здесь является именно сочетание бедности с эксплуатацией.

Пролетарий почти лишён собственности. Кроме личных вещей и скудной домашней утвари у него ничего нет. Он вынужден жить в съёмном жильё очень плохого качества. Работает он с утра до вечера, – обычно от двенадцати до восемнадцати часов в сутки. Его заработной платы едва хватает на еду и аренду койки. При потере работы пролетарий уже в первые дни (максимум – недели) столкнётся с угрозой смерти от голода и холода.

Собственно, именно это делает пролетария готовым на радикальные действия. Ему и вправду нечего терять. Его жизнь настолько ужасна, что попадание в тюрьму не видится катастрофой. Более того, в тюрьме могут быть даже лучше, чем на воле. Смерть в целом тоже не слишком пугает такого человека. Когда жизнь хуже смерти, смерть видится избавлением от страданий.

Во время восстания лионских ткачей 1832 года, – рабочие ткацких фабрик без страха бросались под ядра и пули. Рабочий день в те времена продолжался по восемнадцать часов и более. Спали рабочие прямо возле станков. Многие не выходили из помещения фабрики месяцами. Вся зарплата уходила на скудное питание. Мастера часто рукоприкладствовали.

Разумеется, это не могло не развить вполне определённые психологические особенности.

Иными словами, важнейшим фактором выработки нового сознания является крайняя степень бедности и эксплуатации.

Но это фактор не единственный. Есть и другой, не менее важный, фактор. Он состоит именно в специфике пролетарского труда.

Как уже было сказано, пролетарий работает на крупном промышленном предприятии.

Постоянное нахождение в крупном коллективе, состоящем из сотен и тысяч людей, порождает определённый коллективизм.

Пролетарий все дни проводит в крупном заводском коллективе. Совместный труд воспитывает в нём определённое чувство локтя. Это чувство укрепляется в ходе экономической борьбы за повышение зарплаты и улучшение условий труда.

В конце концов человек до такой степени привыкает к большому коллективу, что и немногие свободные минуты тоже старается проводить в окружении своих коллег.

Иными словами, в пролетарской среде развивается коллективизм.

Специфика пролетарского труда также очень способствует развитию классовой борьбы.

На крупном промышленном предприятии начальство предельно отчуждённостях от рабочей массы, поставлено с ней в почти открыто антагонистические отношения.

Этого не наблюдается на малых предприятиях.

Допустим, у нас есть мастерская, где трудится всего пять человек. Хозяин мастерской эксплуатирует своих рабочих безо всякой жалости: рабочий день длится четырнадцать часов без перерыва, а зарплата удручающе низка.

В данном случае борьба рабочих за свои права весьма затруднена. Если даже все пятеро объявят забастовку, – хозяин просто выгонит их и найдёт новых работников.

Это невозможно на крупном предприятии. Найти тысячу или две тысячи новых рабочих для хозяина предприятия будет затруднительно.

Есть и психологический фактор.

На небольшом предприятии даже в условиях крайней эксплуатации между работниками и хозяином возможна психологическая близость.

Начальник там постоянно общается со своими рабочими. Он может подойти к одному из эксплуатируемых, спросить про детей, про семью, похлопать по плечу и сказать, мол, все мы братья.

Это фактор иррациональный, но очень важный. Фактически хозяин мастерской – эксплуататор. Но рабочие могут его таковым не считать. Он воспринимается ими как либо как «почти равный», либо как благодетель, дающий работу. Отчасти именно поэтому здесь маловероятно возникновение открытого классового конфликта.

Совсем иначе обстоят дела на крупном производстве.

Хозяин его может находится в другом городе или даже в другой стране. Постоянной связи с рабочими он не имеет. «Белые воротнички» из заводской администрации презрительно относятся к рабочим, а иногда даже открыто демонстрируют социальный расизм. Это формирует психологическую почву для ненависти и противостояния.

Также очень важен семейный фактор.

В пролетарской среде семейные узы бывают непрочны, а само понятие семьи имеет второстепенное значение. Это связано с определёнными условиями быта: во-первых, пролетарий проводит большую часть своего времени на заводе, а потому домой возвращается лишь для того, чтобы выспаться. Следовательно, он мало времени проводит со своей семьёй.

Во-вторых, само понятие дома для пролетария весьма условно: он живёт в общежитии или казарме, иногда и вовсе в бытовке. Его семья занимает в лучшем случае одну комнату в коммунальной квартире, в худшем – одну из кроватей в заводском бараке. Иными словами, даже дома пролетарий не может полностью удалиться от общества: его и там будут окружать его коллеги, – такие же пролетарии как он.

Теперь поговорим о пауперах.

Паупер – это не пролетарий, а вполне отдельный, самостоятельный социальный тип. В общем он характерен для традиционного, доиндустриального общества.

У нас есть огромное количество нищих, почти совсем обездоленных людей. У многих из них нет работы, нет доступа к медицинскому обслуживанию и образованию. Они живут преимущественно в небольших городах, посёлках и деревнях. Это в массе своей и есть пауперы.

Паупер – человек нищий, лишённый социальных гарантий, часто без постоянного места работы, но при этом располагающий некоторой очень скудной собственностью (обычно недвижимой).

По своему имущественному положению он очевидно недотягивает до классического мелкого буржуа. Здесь он находится гораздо ближе к пролетариату. При этом психология у него в известной степени мелкобуржуазная. Впрочем, тут дело сложное. Здесь требуется дополнительное исследование.

Итак, каковы же условия жизни среднего российского паупера?

Он проживав в небольшом городе, посёлка или деревне. У него есть собственный домишко или городская Квартира.

Формально это – собственность, но фактически стоимость её настолько низка, что можно считать её незначительной. Так, небольшой дом в деревне будет стоить в районе двухсот-пятисот тысяч рублей. Квартира в малом городе едва ли будет превышать в стоимости два миллиона рублей. Кое-где можно без труда найти Квартиры за пятьсот и даже за сто (sic) тысяч рублей.

С трудовой деятельностью всё обстоит несколько сложнее. В девяностые и двухтысячные годы Россия пережила мощнейшую деиндустриализацию. Огромное количество промышленных предприятий в нашей стране закрылось. Многие заводы сократили производство в десятки раз.

Зато невероятно разрослась спекулятивная сфера.

В настоящее время большая часть пауперов занята либо непроизводительным трудом, либо производительным трудом вне сферы промышленного производства. Это продавцы и официанты, таксисты и водители автобусов, железнодорожные рабочие и рабочие агрохолдингов.

Некоторые пауперы заняты в промышленном производстве. Таковых сейчас меньшинство. В дальнейшем их количество будет сокращаться.

Как бы то ни было, подавляющее большинство пауперов работает на некрупных предприятиях, что, как уже было сказано выше, препятствует обострению классовой борьбы.

Вот типичный пример.

Человек работает продавцом в магазине. Он с утра до ночи стоит за прилавком и получает за это совершенно ничтожную сумму денег ежемесячно. Он единственный продавец в этом магазине.

Подняться на забастовку он не может. В городке, где он живёт, высокая безработица. Если он забастует, его просто выгонят, а на его место легко найдут кого-то ещё.

Про психологические особенности труда на малом предприятии было сказано ранее.

В общем и целом люди, трудящиеся в одиночестве или в малом коллективе, более индивидуалистичны, нежели те, кто работает в огромном коллективе. Поскольку же они не видят перед собой примеров удачных классовых битв, то по большей части не рассматривают экономическую борьбу как средство улучшения своего положения. К забастовкам они в большинстве своём относятся скептично и равнодушно, некоторые – и вовсе враждебно. Некоторые из этих людей искренне надеятся на то, что им удастся «пробиться», сделать буржуазную карьеру или основать собственный бизнес. К счастью, большинство из них уже избавилось от подобных иллюзий.

Раньше в пауперской среде были распространены маниловские мечтания о грядущем обогащении. В девяностые и начале двухтысячных многие пауперы рассматривали своё положение как временное. Собственную бедность они воспринимали как стихийное бедствие, которое вот-вот закончится.

К настоящему времени такие настроения в массе сменились принятием новой классовой идентичности. Современный паупер уже не надеется выйти из своего класса. В худшем случае он мечтает о том, что его детям удастся подняться в социальной иерархии на ступеньку выше.

При этом запросы пауперов за последние два десятилетия стали куда скромнее. Если на рубеже веков в этой среде многие мечтали о том, что их дети смогут стать мелкими бизнесменами и менеджерами среднего звена, то теперь даже профессия сельского учителя выглядит в глазах пауперов весьма заманчивой.

Конечно, больших денег педагог не получает, но его положение отличается большей стабильностью. В конце концов, в школе работа будет всегда, – уверены пауперы.

Большая часть пауперов имеет работу. Поскольку пособие по безработице в России де-факто не платится, – для того, чтобы не умереть с голоду, этим людям приходится работать.

Почти все они получают ничтожную зарплату, на которую едва можно прокормиться. У многих нет постоянной работы. Такие живут временными или сезонными заработками (последние особенно распространены в южных регионах России).

Некоторые занимаются различными кустарными промыслами и сельским хозяйством натурального или полунатурального типа. В первую очередь это касается жителей полузаброшенных деревень и небольших умирающих посёлков.

Так, многие из них, к примеру, собирают в лесу ягоды, грибы, а затем продают их пассажирам поездов на ближайших железнодорожных станциях. Некоторые занимаются рыболовством и браконьерской охотой (последняя особенно распространена в Сибири и на Дальнем Востоке).

Скажем теперь пару слов о политических пристрастиях пауперов.

Разумеется, здесь мы должны сделать важную оговорку. Большая часть представителей этого класса аполитична и не склонна к участию в общественной деятельности. Впрочем, в современной России это можно сказать и про представителей других классов.

Тем не менее, большинство пауперов имеет вполне конкретный взгляд на то, как должно быть устроено государство. Этот взгляд – государственно-патерналистский.

Паупер выступает за сильное социальное государство и за сильное государство вообще.

При этом самостоятельно бороться за свои права паупер обычно не хочет. Ему бы хотелось, чтоб эти права ему дали просто так, по доброте душевной.

Ему бы хотелось, чтоб к власти пришёл некий вождь, который расправился бы с коррумпированными чиновниками, поставил под контроль жадных бизнесменов, уничтожил бы организованную преступность, даровал социальные гарантии, которые свято бы выполнялись. Он с удовольствием поддержал бы такого вождя.

Паупер хотел бы, чтоб в стране была развитая бесплатная медицина, хорошее (и бесплатное) высшее и среднее образование, ориентированное на защиту интересов работников трудовое законодательство. Он хотел бы, чтоб в стране не было безработицы, и ради этого считает вполне допустимым ограничить рынок (ввести обязательное трудоустройство).

Пауперы не нравятся неолиберальные политики (их он обычно называет «гайдарочубайсами»), чиновники, полицейские, бизнесмены в целом и особенно банкиры («ростовщики», как любит говорить паупер). Он не в восторге от криминала, его злят наркоманы и алкоголики.

Он склонен к национализму и с недоверием относится а иностранцам. Наибольшее подозрение паупер питает к жителям западных стран (и в последнее время – также к китайцам). Особенно не нравятся ему американцы. Впрочем, недоверие и враждебность с его стороны почти всегда распространяются в первую очередь на политиков. К рядовым жителям зарубежных стран у него обычно куда более спокойное отношение.

Паупер с недоверием относится к демократии, а «тоталитаризм» его не пугает. Он не любит «либералов» (фактически – неолибералов) и в общем-то неплохо относится к Сталину.

Пауперский бунт мы могли наблюдать в на Донбассе в 2014-м голу. Ныне Донецкая и Луганская народные республики дают нам интересный пример попытки реализации пауперского социального идеала.

Перспективы Донецкой народной республики.

В последнее время в новостях распространяются тревожные слухи: Россия стягивает войска к своим границам с Украиной, для того, чтобы начать войну против неё. Вооружённые силы Украины проявляют ответную активность; США и другие империалистические державы запада уже успели занять проукраинскую позицию. Военно-транспортные самолёты США начали прибывать на территорию Украины, наёмники из американских частных военных компаний, «военные советники», «зеленые береты», замаскированные агенты ЦРУ и других разведок, боевики спецназа – массово прибывают на территорию Украины. Разумеется, они и до этого момента присутствовали там в известном количестве. SAS – спецподразделение MI-6 держало свои контингенты на территории зоны АТО с самого начала конфликта. Однако в настоящий момент ситуация изменилась, теперь присутствие иностранных войск на территории Украины не только совершенно не скрывается, но и переходит все мыслимые границы. По всей видимости, идёт подготовка к полномасштабным военным действиям, которые в перспективе могут завершиться уничтожением ДНР и ЛНР. Точно так же, как до этого американские, британские и французские империалисты подавляли сопротивление в Чьяпасе, Колумбии, на Филлипинах, в Бихаре – сейчас они занимаются тем же самым у нас под боком. Само существование двух промышленно развитых, экономически независимых и сильных в военном отношении государств на востоке Европы угрожает американским и британским интересам в регионе.

Новороссия сосредотачивает на свой территории более 50% всей европейской промышленности. Вопреки распространённому заблуждению, ДНР и ЛНР представляются собой весьма успешные примеры современного сепаратизма. Мало кто помнит, что ДНР в настоящее время имеет большее количество танков, чем Британия, Франция и ФРГ вместе взятые. Помимо разработанных ещё в СССР и России, в ДНР и ЛНР выпускается техника собственной разработки, полностью спроектированные и запущенные в производство после восстания 2014 года. В настоящее время народные республики Донбасса остаются единственными значимыми очагами военного сопротивления американскому империализму в Европе.

Разумеется, не стоит чрезмерно обольщаться слову «народные» в названиях этих государств. Вопреки рассуждениям некоторых российских левых, установившийся в ДНР и ЛНР строй не может быть назван ни социализмом, ни пролетарской диктатурой. Национально-освободительное движение, создавшее эти государства, было мелкобуржуазным по сути, но при этом глубоко демократическим. Исходя из характера движения, создавшего их, республики тоже уместнее всего назвать государствами мелкобуржуазной демократии.

Например, уровень социального расслоения в республиках крайне низок. Средняя зарплата составляет 6-9 тыс. рублей. Высшие чиновники на уровне министра не получают свыше 40-45 тыс., некоторые бизнесмены имеют схожий доход, людей, имеющих доходы свыше упомянутых исчезающее мало. Местные политические режимы больше напоминают правительства «левого поворота» в Боливии и Эквадоре. Существование реально работающих демократических институтов, максимально приближенных к прямой демократии, сочетается с капиталистическом способом производства.

Так или иначе, в них сформировалась весьма оригинальная политическая культура. В отличие от российских, местные политические партии – это не пустые лейблы, созданные исключительно для избирательных кампаний, а реальные субъекты политики, выразители интересов вполне конкретных групп населения. Выборы в Донецке и Луганске – реально альтернативные, а их исход нельзя предсказать вплоть до последнего момента: там это не ритуальный процесс, а действенный механизм воздействия общества на власть. Политическая борьба в Донецке разворачивается в гораздо более жёстких формах, нежели в России: убийства активистов из-за угла, подлые отравления, подрывы штабов, стрельба на улицах – всё это политические будни Донбасса.

Начиная с 2014 года в Донецке сформировалась сильная и сплочённая коммунистическая партия: вообще в отличие от соседей, здешнее левое движение крайне консолидировано, лишено тусовочности, расхлябанности, лени, головотяпства, так свойственных левым у нас. Компартия ДНР – настоящая боевая партия пролетариата коминтерновского типа. У неё есть большое влияние в массах, прежде всего в кругах заводских и шахтёрских. За ней идёт значительная часть местной интеллигенции. У партии есть значительное нелегальное крыло, действующая не только на территории республик, но и за их пределами. Несмотря на то, что партия подвергается довольно жёстким, хотя и неоткрытым репрессиям, ряды её постепенно ширятся, а влияние только укрепляется. Во многом этому способствует идеологическое банкротство политических режимов Дениса Пушилина и Леонида Пасечника.

В последнее время, а если быть точнее – с момента убийства Александра Захарченко, ключевую роль в руководстве республик стала играть компрадорская часть местной элиты, ориентированная на интеграцию с Россией. Наиболее ярким представителем этой бандитской клики и стал Денис Пушилин, фактически ведущий себя, как российский губернатор и явно стремящийся официально закрепить себя в таком статусе. Конечно, подобные тенденции имели место и ранее, однако в 2014-2015 годах они не приобретали решающего значения. Сейчас Донбасс находится в промежуточном положении.

С одной стороны, при сохранении и усилении текущих тенденций Донбасс окончательно попадёт под влияние российского империализма вплоть до Крымского сценария, исключать который не следует ввиду необходимости реанимировать рейтинг Путина. Так или иначе, правящая в ДНР и ЛНР клика хотела бы именно такого развития событий. Впрочем, куда вероятнее превращение республик в российские колонии. Для российского империализма это было бы выгоднее всего, так как подобный статус не предполагает открытого ассигнирования из бюджета и в то же время открывает возможности для ведения некоторых социально неодобряемых форм форм бизнеса (рабо– и наркоторговля, торговля оружием, проституция, изготовление детской порнографии и прочие прелести современного капитализма).

С другой стороны, на Донбассе сейчас имеется реальная возможность переломить ситуацию в пользу левых. Но пока идёт война с Украиной, ожидать революции в ДНР и ЛНР не стоит: когда в 2017 году бойцы нескольких коммунистических батальонов массово покинули позиции и двинулись на Луганск, чтобы совершить военный переворот, их постигла неудача. В условиях войны консолидация общества слишком высока, а потому социальные противоречия не могут принять наиболее острый характер.

Однако в последнее обостряется классовая борьба в Украине: массовое недовольство, забастовки, приобретающие воинственный характер, и террористические акты становятся обыденным явлением. В некоторых городах (в Харькове, Славянске, Мариуполе) фактически идёт настоящая партизанская война.

На случай, если полномасштабная война всё же начнётся. Поддерживать Россию мы не будем, Украину – тоже. И вообще никакой поддержки фашистским гнидам с обеих сторон. Порядочные леворадикалы должны приложить все усилия, чтобы нынешний украинский режим окончательно загнулся, Зеленский слетел с пьедестала прямо в ад, а за ним отправились иудушки Пушилин и Пасечник. Необходимо раздуть пламя гражданской войны на всей территории, только тогда у республик есть шанс сбросить иго пророссийской элиты и стать подлинно народными.