Текст книги "Намывание островов (СИ)"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Ах, здравствуй друг мой дорогой,

Тебя я рад вновь видеть,

Теперь совсем ты уж другой,

Хоть не желаю я обидеть,

Изволю говорить тебе,

Что мистика есть зло,

Пример готов дать на себе,

Скажу, как пал на дно.

Увлекся тайнами раз я,

И книги стал читать,

Не брал бы книги эти зря,

Не стал бы здесь стоять.

Напрасно книжность я впитал,

И гнозис не познавши,

Тот ритуал я совершал,

К богам диким воззвавши!

Я многое у них просил,

Но лишь они явились,

Я ничего не получил,

Они ж не удалились!

Все мне испортили они,

С ума меня свели,

И годы стали мне как дни,

И в рабство увели.

В ежа я был тут обращен,

И за море отправлен,

Ужасно был я удручен,

Но плен мной был оставлен.

Сбежал от из рабства я когда,

Домой вернувшись мигом,

Решил, что больше никогда,

Никто уж не сойдется с лихом.

Тебя пришел предупредить,

Знакомый мой несчастный,

Но коль тебе не убедить,

Прощай, наш случай частный.

Не узнаешь ли ты меня,

Ведь в прятки мы играли?

Я не забыл вообще ни дня,

Из времени, что мы друг-друга знали.

Прошли давно те времена,

Когда мы были в школе,

Увы, но жизнь она одна,

Так помнишь меня, Коля?

3.

Далее еж, имени которого Коля вспомнить не смог, объяснил ему, что в вещах, именуемых людьми теперешними мистикой, нет ничего необычного, ибо он путешествовал в далекое будущее, где существование потусторонних сил доказано и их изучает биологическая наука, ибо то, что именовалось нечистью, есть лишь причудливые формы жизни, обитающие в параллельных мирах, что есть предмет изучения физической науки будущего, доказывая верность материалистического учения. Однако же самое интересное было то, что еж не только возвратил нашего профессора в материализм, но и решил отправится с ним в путешествие, что продолжалось несколько месяцев, лежа по горным тропам, к священному плато философов, где живут все великие философы, которыми управляет Карл Маркс, занимая на этом Олимпе должность Зевса. Когда они с ежом поднялись по мраморным ступеням дворца, то на террасе могли лицезреть Маркса, что вышел встретить их и поприветствовать, приглашая в свои чертоги, где он занимался тем, что определял судьбу десяти миров, вверенных ему провидением. Величайший философ десяти миров провел их в гостиную, где и промолвил такую речь: «Я рад приветствовать вас на плато философов, куда попадают все великие философы, едва им выпадет честь умереть, посему тут можно найти весьма большое разнообразие мысли, ибо здесь можно отыскать и Айн Рэнд и Ленина, что проживает прямо напротив моего дворца.». Тут Николай заметил у Маркса: «О, величайший из философов в истории, скажи мне; чем вы тут занимаетесь?», на что тот ответил: «Вершим, сообща определяя и реализуя, судьбу десяти миров, в которых мы обладаем свободной волей, являясь богами.», Маркс продолжал: «Я выбрал быть богом, ибо за невозможностью его иметь, люди его создали из меня, хотя последний и был не против.». Далее Маркс объяснил, что наши герои не могут оставаться на плато философов долго, ибо тут руды, залегающие под плато, имеют свойство наносить тяжкий вред физическому здоровью организма, равно как и мыслящему духу, как и всем измерительным приборам, что помогало скрывать его от постороннего взгляда, ибо все, кто приближался к плато, уничтожались излучением той руды. Сами же философы от руды не страдают, ибо от ее вредоносного излучения защищает только мудрость, но все ученые, писатели и философы, что направлялись к плато, на нем и поселились, или же, узнав его тайну, вернулись домой, никому ее не открывая. Словом, надо срочно покинуть плато философов, иначе и Коля, и еж, могли обзавестись рогами и ботвой на макушке, а затем и вовсе мутировать настолько, что и мыслить не смогут. Словом, наши герои покинули плато философов, направившись в другую сторону: в направление утопии.

3.

Волшебная страна Утопия, в которой ныне гостили Сен-Симон и Жак Фреско, прибывшие на неделю со своего плато философов, лежала далеко за пределами нашей вселенной. Все жители там только гуляли по роскошным садам, рассуждая о философии и литературе, трудились же там рабы, коих доставляли из других миров. Однако и там они долго не остались отправившись в направлении Великой Бездны, откуда вернулся один лишь еж, но Николай исчез. Появился же Николай спустя всего три десятка лет в том самом городе и в такой же стране, где жил он и до путешествия. Остаток жизни он провел за работой, преподавая ученикам местной школы химическую науку, оставив гностицизм и эзотерику в покое, хотя он и не сможет уже забыть о том, куда его водил ежик.

Смешарики и я.

Поскольку нижеследующее сочинение весьма и весьма объемно как по размерам, таково и по глубине смысла, то я не могу ограничить ваше знакомство с ним лишь коротким авторским комментарием, а вынужден написать ради этого небольшую статью. Смешарики, надо сказать, в детские годы были моим наиболее любимым творением массовой культуры, а посему именно они повлияли на меня более всех иных, затмив в этом вопросе самого Ленина, занявшего почетное второе место! Первые мои рассказы или сказки вообще, смешариков никак не касающиеся, а посвященные жизни крыс, обитающих близ метрополитена, были написаны мною в 2005 году, но никакими особыми литературными достоинствами не обладали, отчасти в силу моего возраста. Идея же написать книгу именно о смешариках пришла ко мне в 2006 году, когда я увидел эпизод сериала «В начале было слово...», где герои решили написать свою историю, никак не заботясь о ее правдивости. В тот момент я и начал «Историю Смешариков», которая была представлена в виде 7 тетрадей по 24 листа каждая и еще одной в 18 листов, лежащих в пластмассовой папке-конверте. Работу над этим сочинением я кончил в январе 2009 года, немедленно отослав ту самую папку в офис компании «Смешарики», по глупости не снабдив его никаким комментарием, отправив позже, а именно через год ожидания, письмо в редакцию, где просил если уж не напечатать, то хотя бы вернуть нам обратно работу, не надеясь даже и на такую милость серьезно, однако работы мы получили обратно вместе с письмом-рецензией в январе 2011 года, почти ровно затратив на это два года жизни. Письмо это, вполне возможно, будет мною позднее опубликовано. Едва получив старые сочинения назад, я немедленно приступил к созданию продолжения в виде романа, под общим заглавием «Новые приключения Смешариков», который, в отличии от «Истории...», имел куда большие качественные и количественные достоинства, будучи наполненным аллюзиями на произведения классической и массовой культуры, имея при этом несравненно более разнообразный сюжет и куда больший объем: он состоял примерно из 300 тетрадных листков, исписанных мелким почерком с обеих сторон. В день я писал обыкновенно по одной главе, которая занимала от пяти до восьми страниц, по 3-4 листка в день, а посему роман писался более года, не имея никакого особого изначального замысла, а представляя собой стихийное повествование, написанное в духе работ Генри Дарджера, где главные герои попадали в иные миры, путешествовали в космосе, останавливали заговор нечистой силы против человечества, боролись с англичанами и американцами в Африке, и даже обезвреживали ужасный и бесчеловечный тайный бизнес Елены Малышевой. Словом, хороший получился роман. Летом же 2012 года, кончив «Новые приключения...» еще зимой, я взялся за новую большую работу о смешариках, которая на сей раз была эпопеей об их путешествии по России, охватывая все ее исторические регионы; главные герои побывали на Каспии, в Сибири, а также во многих иных местах, но более всего мне удалась та часть этого собрания, где они отправились на Украину, в Миргород, а также в Молдавию; это были, соответственно, части «Миргород – город свиней» и «Молдавский князь». В первой из названных работ я показал панораму постмодернистской жизни в Миргороде, которая является варварским искажением изображения, нарисованного нам Гоголем, ибо я всегда любил Гоголя как писателя. Во второй работе де я отправил смешариков на службу к молдавскому князю, которым я сделал Леонида Воронина, героя популярного в те годы сериала «Воронины», введя тем самым семью из сериала в мир своего творчества, где она пустила крепкие корни. За четыре месяца я написал эпопею «Путешествие Смешариков», которая состояла из восьми толстых тетрадей, среди которых две были по 48 листов, а еще шесть по 96, притом в каждой тетради было написано про новый регион, куда приезжали мои герои. Осенью я, находясь тогда под большим влиянием главного творения Ярослава Гашека, начал писать роман «Мой район», где семейство Ворониных уже стало главными действующими персонажами. Если изначально роман был задуман как комедия про гопников, директоров ЖКХ, Мелких чиновников, офисных клерков и прочих жителей наших спальных районов, сохраняя запал в таком ключе на первые две части, то в остальных шести частях творился все нарастающий постмодерн. Всего в романе, который я начал осенью 2012, а а кончил весной 2013, вышло восемь частей, а занял он аж 539 тетрадных страниц. Дальше был небольшой роман «Контрабандист», рассказывающий о жизни гигантских антропоморфных ежей на Селигере, занявший 124 страницы, а потом, кончив «Мой район» и вышеупомянутый роман о ежах, я написал «Мемуары школьника» про свою собственную жизнь, что получилось моей высшей точкой в жанре юмора, ибо смеяться там действительно хотелось постоянно. Потом был написан рассказ о котах, диких и антропоморфных, но не огромных, что должны были воевать с ежами, а затем, летом 2013, я создал огромное произведение «Герои России», которое я не смог написать, поэтому диктовал его на камеру, притом видео, из которых он состоял, заняли 128 гигабайт информации. Далее, осенью 2013, я сел за книгу «Мои философские изыскания», где я описываю свои изменяющиеся философские взгляды, провожу анализ собственных воззрений, делаю заметки о самых различных явлениях и вещах; там я затронул почти все возможные темы, начиная от определений фашизма, а кончая тонкостями строительства плотов, натворив на четыре тома книги, в каждом из которых было по 324 страницы. Книга состояла из 76 глав, написанных совершенно бессистемно, напоминая скорее рабочий дневник, нежели серьезное философское сочинение. Едва кончив эту работу, которая для меня превратилась в личную энциклопедию, я написал «Нищету позитивизма», а далее же вы с моим творчеством ознакомлены. Итак, конспектируя все сказанное выше, я привожу вам кратчайший список моего раннего творчества:

«История Смешариков» – 2009 год.

«Новые приключения Смешариков – 2012 год.

«Путешествие Смешариков» – 2012 год.

«Мой район» – 2013 год.

«Контрабандист» (С вышеупомянутым рассказом о котах, который шел к нему приложением) – 2013 год.

«Мемуары школьника» – 2013 год.

«Герои России» – 2014 год.

«Мои философские изыскания» – 2014 год.

Отвечая на ваш вопрос о том, собираюсь ли я публиковать все те сочинения, сделанные моим разумом ранее, я уверенно говорю, что собираюсь это непременно сделать, однако доселе меня очень останавливали многие причины технического характера; дело в том, что все эти произведения существуют в виде стопок из мятых тетрадных листков, исписанных с обеих сторон убористым и малопонятным почерком, не имеющих последовательной нумерации в худшем случае, а в лучшем же представляющих собой тетради и блокноты с записями. Словом, мне необходимо будет много времени для систематизации всего того обширного архива, а пока мне требуется объяснить вам причину, побудившую меня написать «Повесть о ранней молодости Копатыча». Как вы понимаете, по мере моего личностного роста, как любят говорить сейчас всевозможные шарлатаны, именующие себя на английский манер «Coaches», каноны мироздания, равно как и сюжет с самыми личностями персонажей, в моих работах существенным образом изменялись, притом не всегда в одну и ту же самую сторону, нередко иммигрируя под обстоятельства действующей ситуации. Однако зная мою любовь к точности и всевозможной систематике, вы, вероятно, догадываетесь о том, что я решил создать некое единое, в плане смысла и повествования, произведение, которое воплотило бы все те мои идеи, которые действительно ценны для литературы, отклонив притом все глупые, пошлые и неуместные ходы. Собственно, собрав все возможные версии бытия в мире, который я желаю описать, я решил привести его к некоему общему знаменателю, при этом стараясь никаким существенным образом не искажать первозданной мысли, не уродовать ее становлением в чуждые и узкие ей рамки, что, если исходить из мнения многих, решительно невозможно. Хотя я и есть убежденный формалист, любящий систематизации и идеальные модели, мне все же желается такое положение, когда эти модели демонстрировали бы действительную мысль во всей ее первозданной красоте, а не блеклое отражение последней в зеркале формальной логики. Надеясь привести все сюжетные ходы к общей жизненной дороге моих персонажей, но не желая сокращать ни один эпизод, я пошел по пути усложнения и углубления сюжета во все стороны. Если нам тесно физически, то мы стремимся расширить область пространства, которую занимаем, когда же нам тесно в интеллектуальном плане, когда разум наш заходит в тупик, то мы стремимся расширить поле умственной работы, привнести новые мысли в работу, ввести в дело новые утверждения и новые доказательства, что и оправдало мои действия. Я существенно углубил сюжет, поскольку только так я смог объединить все мои предшествующие работы логической связью, а «Повесть...» же в данном случае есть лишь результат развития и укоренения сюжета, хотя она не только не лишена литературных достоинств, сколько имеет их многим больше, чем все прошлые труды. Собственно, «Повесть...» будет весьма неплохим началом, введением в мир моих произведений данного цикла, который замечательно подготовит читателя к остальным произведениям, куда более необычным. Что же до работ, не касающихся темы смешариков, то там положение дел обстоит таким же образом, развиваясь по схожему сценарию.

***

Кончив рассуждения общего характера, я хотел бы теперь просветить вам некоторые вопросы самого сюжета приведенной ниже повести. Главный герой, разумеется, Копатыч, ибо он был главным героем моих произведений с самой первой работы, над которой я начал трудиться еще в 2006 году, кончив в 2009. Главный герой, согласно повести, родился в Миргороде, столице Миргородской республики, который там предстает как некоторое ужасное искажение представлений об этом месте Гоголя. В данной работе я сильно не останавливаюсь на непосредственном детстве главного героя, а также на тонкостях организации общественной и обыденной жизни общества, где он живет, лишь намекая, что это нестабильное и не слишком развитое государство уровня конца 19 века. Собственно, ничего особенного, за исключением политической сатиры, необычного, но и весьма странного юмора, и некоторых квазифилософских отступлений, здесь и нет, да и быть не может. Желая скорее перейти к сюжету непосредственно самого произведения, не буду заниматься пустословием и пересказом, переходя прямо к делу...

Повесть о ранней молодости Копатыча.

Введение.

Что могло побудить автора столь серьезной книги, вроде этой, человека, вероятно, немного ученого, а возможно и отчасти умного, написать на такую тему, как Смешарики, если каждый простой советский человек, каждый обычный американский гражданин, каждый достопочтенный французский буржуа, благопристойный английский джентельмен, благородный итальянский сеньор, а также знатный немецкий бюргер, точно знают, что смешарики лишь детский мультфильм, уступающий притом западным аналогам во всех проявлениях? Истина в том вопросе так проста, что многие и не веруют в то, будто это истина, а сами выдумывают в своих буржуазных головах себе нелепейшие конспирологические объяснения. Теперь я говорю ту самую правду, вызывающую протест, ненависть, недоверие, смех, словом, все, что угодно, но не то, что я ожидал; я искренне верю, что смешарики есть последняя надежда мирового искусства, притом, если, конечно, расширить этот мой тезис, то я говорю даже более очевидную вещь, очевидную настолько, что она уже стала неизмеримо парадоксальна, благодаря нашим уважаемым продажным журналистам и буржуазным критикам; смешарики есть последняя надежда всего человечества! Да, именно таково мое мнение, вызывающее у публики столь дикое, удушающее негодование, однако мне еще надо прояснить вопрос, касающийся того, почему мое мнение стало именно таковым. В наши времена во всем мире идет наступление ложных героев, которые приходят, будто на гребне революции, или же реакции, во всяком случае гибели всего современного дискурса, природу которого я оставлю на суд истории, но лживые герои приходят, что вызывает у таких, как я, протест, который я и выразил, написав смешариков. В данной работе, оставаясь, конечно же, в рамках прогрессивной морали, я описал вам такое, что вы еще никогда не читали, ибо все ваши эти буржуазные писатели, вроде Пушкина, никогда бы не смогли даже приблизиться к подобным зияющим высотам, кои я здесь вещаю, указывая, как Ленин, человечеству новый путь! Если же быть серьезными, не пытаясь заниматься словоблудием во свое прославление, мне стоит лишь сказать, что смешариков я считаю самым гениальным творческим проектом, который когда либо появлялся и появится на планете, притом это единственная возможность альтернативы, способной победить всевозможные деструктивные идеи, вроде «духовных скреп», «духовности», «России, которую мы потеряли», «Православия, самодержавия, народности», «Святой Руси» и тому подобного бреда, который ныне льется из всех возможных дыр, благодаря буржуазным пропагандистам и мерзким попам, которые вершат геноцид нашего народа своими лживыми проповедями.

Не имея никаких гарантий, что мои слова возымеют действие, я очень надеюсь, что то прогрессивное, что я заложил в эту работу, будет иметь успех у нашей публики, что мы вместе сможем одержать победу над врагом. Далее я привожу мои мизантропические стихи, написанные для грустного настроения, ибо именно с них я хочу начать эту часть книги:

Как ненавижу я людей,

Не передать мне словом.

Себе всегда я говорил: «Убей!»

«Убей их ломом!».

Мне мерзок человека вид,

Поднять хочу его на вилы,

Но он сильней, он победит,

Во мне не много силы.

Повадки жалки обезьян,

А мозг совсем убогий,

Всяк человек, по мне, болван,

Уродец он двуногий.

Воюю я уж с ним давно,

Но только нету толку,

Как тут не выпрыгнуть в окно,

Тетрадку отложив на полку.

Кругом меня полно людей,

Но мерзки их улыбки.

Как улыбнуться посильней,

Так бесы на картинке.

Но больше всех людей вокруг,

Один мне очень мерзок,

Он никому уже не друг,

Он гадок, слаб и дерзок.

Он вечно глупость говорит,

С претензией на мысли,

На всех других он лишь ворчит,

И в жизни он не смыслит.

Его конец давно я вижу,

Давно не нужен он уж нам,

Ведь больше всех себя я ненавижу,

Ведь помню – человек я сам!

Теперь, товарищи, я должен начать знакомить нас с миром смешариков.

Глава 1.

Знакомство с миром смешариков.

Как начну эту речь, так гляжу я в окно,

То, что я расскажу, было очень давно.

Жаль, прошли времена неустанной борьбы,

Войн кровавых конец наступил череды.

Сколько лет уж прошло мне не вспомнить никак,

Как туда я попал, хоть и был не дурак?

Там коты поезда грабят в диких лесах,

Там от страха аж дрожь у тебя на устах.

Там ежи-коммунисты и робот-Колчак,

И весь ужас космических страшных атак.

Там мутанты живут, ненавидя людей,

Ибо всяк человек – в этом мире злодей!

Там буржуи бомбят с самолетов весь мир,

А в лесу притаился бандит-дезертир.

Там в колониях диких империй больших,

Человеческий глас от неволи затих.

Там раскинулась в даль диких мест красота,

Сотня диких зверей там совсем не одна.

Там кочевники страшны и нечисть сильна,

Нечисть в небе летает и в лесу есть она.

Черт живет здесь в подвале и в доме он есть,

Ждет, что ты отвернешься, тебя хочет съесть.

Там в холодных и страшных предгорных лесах,

Смерть на каждом углу, твоя жизнь на весах.

Злых ученых там полно и киборгов их,

И ресурсы магнатов идут здесь на них.

Там промышленность воет, моторы жужжат,

И завод там любой – на земле это ад.

А на каторгах дальних добыча идет,

Заключенных там жизнь в один миг пропадет.

По дорогам могучим идут поезда,

В них с тех шахт уже едет к заводам руда.

Там вагоны как дом – десять метров аж в ширь,

Самолет там летит, будто мышь нетопырь,

Танки там больше деревни любой,

Дирижабль несет эскадрилью с собой.

Опиум там продают в полцены,

А рабы, как товар, там уж очень ценны.

Там, в глуши очень дальней, дикари лишь живут,

Там для всех, кто придет, будет гробом приют.

За варванью на север выходят суда,

Я, товарищ, тебя отправляю туда!

Ну-с, теперь, когда вы имели удовольствие посмеяться, я, руководствуясь этическими, а более эстетическими мотивами, собираюсь вас заверить, что все это еще не все, с чем вам придется столкнуться, читая мою работу, во всяком случае, будь вы человек буржуазный, прошу вас, читайте дальше, ибо я искренне и наивно собираюсь выбивать из вас всю вашу буржуазность, так и знайте!

Глава 2.

Молодость Копатыча.

Копатыч родился в Миргороде, притом в семье небогатых помещиков, кои имели лишь квартиру в столице и поместье, которое было столь бедным, что отец работал, как вол, на двух работах: в юридической фирме и на должности экономиста у «Союза китайских предпринимателей и рабочих Миргорода». Так как отец работал по 14-18 часов в сутки, то все ранее воспитание Копатыча, а точнее его полное отсутствие, лежало на плечах матери, но все изменилось тогда, когда нашему герою исполнилось 12 лет, когда его и познакомили с Максимилианом Канторийским. Знакомство с последним произошло случайно, после того, как Максимилиан отправился за чаем в китайский квартал, где повстречал отца Копатыча, который помогал ему оформлять паспорт и создавать капитал в этой стране, тогда и зашел длинный разговор, который кончился тем, что Копатыч стал учеником Максимилиана. Учитель Копатыча имел следующие звания: доктор юридических наук, доктор исторических наук, доктор философских наук, кандидат географических наук, магистр физико-математических наук, доктор экономических и политических наук, кандидат литературоведческих наук, мастер спорта по скандинавской ходьбе, капитан инженерных войск Даконской империи, профессор Миргородского университета, профессор Лейбцигского университета, а также писатель. Учитель Копатыча родился в городе Валенсбург, который находился в юго-западной, самой дикой, части Сорской колонии, где он закончил школу, а после же поехал учится в метрополию – Даконь, где собственно отучился в университете, а позже был призван в армию, став к тому моменту оппозиционером. После возвращения с войны он поступил аспирантом в университет, где занялся долгим и кропотливым изучением всевозможных наук, что и привело к получению им многих своих званий, которые помогли ему найти работу помощника директора крупной компании, которая добывала медь, называлась она «Empire Cuprum». Затем, объехав со своим начальником многие страны, получив еще несколько званий, Максимилиан вернулся в родную колонию и начал бороться против метрополии, что не увенчалось успехом и привело к его поимке и бегству в Малинию, где он сразу получил звание профессора, а позже стал еще и депутатом местного парламента, свое же прозвище «Канторийский», он получил за то, что поселился в Канторской области республики. Учитель воспитал Копатыча таким же, каким был он сам, притом на это понадобилось всего лишь 4 года, ибо в 16 лет его ученик поступил на эзотерическое отделение философского института Миргородского университета, успешно окончив его в звании магистра в возрасте 21 года. Наш герой написал дипломную работу, которая имела такое вот название: «Аналитическое исследование об влиянии диких суккубов на здоровье мочеотделительной системы организма представителя среднего класса», притом эта работа вскоре стала примером хорошего диплома, которую ставили другим студентам в пример. Копатыч, еще учась в университете, нашел себе замечательный бизнес; найдя в диком лесу к северо-востоку от Миргорода залежи золота, он начал его нелегальную добычу. Он сумел нанять банду котов-воителей-анархо-синдикальстов, которые напали на поезд с рабами и отсоединили последний вагон, всех рабов угнали на его рудник, а вагон взорвали. От немыслимо тяжелых условий труда на той золотоносной речке, где рабочий день длился 14-18 часов, рабы умирали в огромных количествах, что заставляло красть и красть новых, обеспечивая котов, которые еще и охраняли рудник, деньгами и работой. Копатыч расширял производство, купил себе автомобиль, притом не местный, а американский, фирмы «Джиперс-криперс», модель S 600, как у крутых гангстеров, а потом и восстановил семейное поместье, но однажды все сорвалось. Какой-то мужик из ближайшей деревни решил выяснить, почему из леса круглые сутки доносятся дикие вопли и стоны, для чего и поехал в лес, но был пойман котами, которые его долго пытали и мучили, приговаривая что-то, вроде: [данный фрагмент запрещен цензурой] хотя мужик и был мордвин. После долгих мучений мужика привязали к дереву и подожгли его, но коты не знали, что это был прокурор, хотя им-то ничего не было, а по башке получил Копатыч, но не за прокурора, а за порчу лесных ресурсов. Копатыча хотели расстрелять, пока Максимилиан Канторийский не продемонстрировал свое юридическое искусство, положив во время заседания суда присяжных, которые хоть и были избраны из простого люда, но почему-то были одеты в цилиндры и фраки, 4000 марок судье на стол, что и спасло Копатыча. Однако бежать из страны Копатычу придется по совсем другим причинам: когда наш герой заканчивал институт, написав уже дипломную, но не защитив ее еще, то с ним произошел очень неприятный случай: он как раз защищал диплом, он обронил такие слова на защите:

Сионский миром правит капитал,

Ему продажные марионетки служат!

И те, кто раньше, в Ленина стрелял,

И те, кто все им созданное рушил!

Суть всего дела была в том, что в комиссии сидел известный префект, Александр Левит, который был ярый язычник и каннибал, который, несмотря на огромную начитанность, был очень подозрительным и раздражительным, ибо страдал маниакально-депрессивным синдромом, который решил, что Копатыч в этих словах обратился к нему, что и привело к судебному процессу, хотя диплом Копатыч и защитил. От суда наш герой отправился сначала в город Читальный вал, столицу Горной республики, куда бежали многие диссиденты из всех государств Малинии, но позже он выехал оттуда в Вольск, откуда и поехал на пассажирском судне «Клерамбо» в Тандурию, далекую тропическую страну, которая раньше принадлежала Малинии. Копатыч направился в самое сердце могучих, покрытых тропическим лесом, гор, туда, где он устроился работать управляющим на кофейные плантации, будучи хорошо образованным человеком. На тех горных плантациях процветало самое дикое рабство, которое было оправдано надобностью производить кофе для Блошарленской империи, которая подмяла под себя значительную часть континента. Копатыч жил в собственном доме, с садом и верандой, правда без слуг, вставая каждое утро в 5:00, выпивая кофе с опиумом, который растили на соседней плантации, и идя работать. Кофе он варил в огромной турке в своей пристроенный летней кухне и пил его на веранде, глядя на то, как огромное алое солнце поднимается из-за гор, напоминающих спины огромных слонов. Сначала из-за гор начинали появляться первые лучи, а после поднимался сам круг, освещая все вокруг, бросая свои струи яркого красно-желтого света на лесистые горы, пробивая пелену легкого, душного и сладкого от упавших на землю и гниющих там плодов, тумана, легкая пелена которого покрывала лес. Немыслимые переливы света гуляли между деревьями, тени и полутени граничили с яркими пятнами солнца, превращая весь сад в постоянно меняющийся калейдоскоп. Там, за горами, где солнце уже пролило свои краски на лес было светло, а там, где был океан, откуда Копатыч приехал к горам, была еще глухая ночь. Отсюда, с высоты гор было видно, как спят на западе деревни и города, состоящие из жалких убогих лачуг, а в дали, у самого горизонта, высятся древние башни столицы и шумит океан; сейчас рыбаки там начинают собираться в море, а там, на востоке, где наступил день, уже начинают трудиться рабы на других плантациях. Дует прохладный ветер с гор, в котором чувствуется весь холод далеких горных вершин, которые высятся в немыслимой дали, огромные, синие, будто небо и холодные, этот ветер несет прохладу от немыслимой влажности и жары, которая поднимается с заболоченных низин. Кругом слышно пение птиц и крики диких зверей, а в деревнях уже начинается подъем свободных крестьян и рабов, что идут собирать кофе, чай, опиум и перец, что дает просто разительный контраст с ночью, с ее дикими и страшными звуками. И вот теперь, когда гигантский шар полностью выплыл из марева, украсив собой небо, что уже изменило свой окрас, сначала с сине-фиолетового ночью, до желто-розового, будто попугай, на восходе, до лазурно-синего теперь, начался новый день. Теперь Копатыч начинал работать, а труд его, состоявший в оформлении различных документов, продолжался от 6 утра до 12, после чего следовал отдых до 4-5 часов, ибо стояла неимоверная жара, когда кожа обгорала даже через сорочку. В указанное время наш герой шел гулять по плантациям и лесу, возвращаясь только к 8 часам, после же он читал, пил кофе и ложился спать, но все равно засиживаясь до самого позднего вечера, глядя на небо, горы, океан и плантации, так прошли годы... Через некоторое время Копатыч заработал достаточно и решил вернуться домой, что и произвело многие его последующие приключения.

Глава 3.

Возвращение домой.

Копатыч ехал на поезде «Единая Россия» в Миргород, проезжая по дороге поля и леса, первые из которых были тут обширны и бескрайни, а вторые густы и мрачны, хотя, возможно на все это влияла погода. Купе было обычное, обитое дешевой искусственной кожей, холодной, как камень, даже несмотря на отопление, поэтому он подложил под себя плед, столик был деревянный, откидной, а окно имело лишь одну шелковую шторку. Было холодно и мрачно, за окном шел дождь и крупные его капли падали на стекло поезда, что и дало тот момент, когда Копатыч посмотрел в окно и подумал, о том, насколько тяжела судьба среднего класса в Миргороде, сердце у него так заболело за средний класс, что он решил, что должен создать партию, которая будет защищать права среднего класса, хотя партия – это слишком много, лучше союз, а назовет он его так; «Союз Фашиствующих Безбожников». За окном же тянулись мокрые леса, в которых постоянно проскакивали бесы и виднелись призраки, полупрозрачные женские силуэты, маня его к себе, а также угрюмые поля, по которым скакала невесть какая нечисть, заливаясь дьявольским хохотом, рядом с которыми стояли деревни из покосившихся домиков. Обычный русский пейзаж: лес, поля, деревни, свинцовое небо, ветер и дождь. В соседнем купе играла песня Высоцкого. Вот поезд встал на станции «Кантор», что вызвало в Копатыче ностальгию по учителю Максимилиану, побудившую его к выходу на станцию. Поезд ушел, а Копатыч отправился в дом своего учителя, через те самые поля, где скакала нечисть. Дорога, грязная, мокрая, превратившаяся в лужу, была пуста, только один мужик ехал на телеге по ней, везя домой товар с рынка. Копатыч прошел километра два, увидев наконец дом учителя: большую виллу, похожую на старые дома в Испании. Она имела дубовые ставни и двери, деревянные перекрытия, стены, покрытые штукатуркой, большую террасу, которую держали ионические колонны. Копатыч постучал и вошел, философ же встретил его абсолютно молча, не ведя никакого диалога, провел его к себе в дом, заперев дверь на засов. Он отвел его на вторй этаж, усадил за стол, на котором философ вскоре разместил воду, салат, хлеб и оливки, а сам уселся рядом, сказав: