Текст книги "Миростройцы (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Клоо? Почём перья? – цокнула явно не рыба.

– Есть дельце, рыбо, – хихикнул Грибыш, – В системе закрыты порты, но думается что не для вас. У вас есть стыковочное место, чтобы протащить нас в порт?

– Ммм... – из динамиков раздался звук чешущихся ушей.

– Будьте жадноразумны, полторы сотни бобров! – быстро добавил грызь, – Ваще низачто!

– Да в том и песок, что низачто, – проворчало с Ёлки, – Ладно, полсотни на аммортизацию, и стыкуйтесь. Только шустрее.

– Дарю бобра, – кивнул Грибыш.

Далее он заложил боевой разворот, достойный истребителей, и на форсаже рванул к стыковочным фермам. Рвать орехи следовало не отходя от куста – мало ли найдётся умников повторить трюк. Только подойдя на минимальное расстояние, грызь перешёл на полуавтоматическую стыковку, постоянно подгоняя корабль влапную, и наконец включил автомат на последних метрах. Фрег забился между "ветками" Ёлки, как клёст в хвою, и состыковался с захватами.

– А ты думаешь, нас не выкинут обратно? – цокнула Рижа.

– Вот и проверим, – хмыкнул Грибыш, – Думаю, поленятся даже слушать, что именно пристыковано.

На тэ он слышал, как к Ёлке слетелись ещё штук десять мелких кораблей; трое успели спрятаться на дереве, а остальные нипуха. Ёлка дала ходу, быстро оставив их позади, и стала заходить на стыковку в порт, даром что не совсем в порт – для больших кораблей имелась только станция, с которой осуществлялись всякие перегрузки дальше, но это не имело значения, потому как станция всё равно находилась внутри границы, а не снаружи. Грибыш вспушился и попытался перевести на счёт еловых больше чем пятьдесят бобров, но это ему не удалосиха, потому как те заблокировали поступление лишних средств.

Тем временем "еловая сова", носившая наименование "Нетопырь Распухяйского", начала процедуры опознавания. Как и предполагали хитрые грызи, пограничники не имели намерения отделять приписанные к ёлке корабли от неприписанных, и просканировали всё целиком. Судя по отсутствию каких-либо сигналов, а также тому факту, что Ёлка пристыковалась к станции, дело прошло успехово. Не успел грызь цокнуть об этом, как по видеосвязи его вызвало одно из местных грызо, отличавшееся пухом зелёного оттенка, довольно редким к существованию.

– Грибыш и Рижа Четверобоковы? – удостоверился он, – И фрег?

– Сто пухов, – подтвердили грызи. Даже грызуниха не смолчала, как обычно.

– Каковы причины вашего прибытия на Штымдрик?

– В маршрутизатор были внесены координаты и автоматика получила команду, – цокнул Грибыш, – И за счёт действия механизмов корабля, мы прибыли.

– Это точный ответ, – захихикал зелёный грызь, – Имеется вслуху, с какими намерениями?

– Доставка частного груза с Камышида и приобретение агропромышленного оборудования.

– А что вы делаете на стыкузле исследовательского судна?

– Ну как цокнуть, – почесал уши Грибыш, – Пристыковались, чтобы пройти опознавание, потому как иначе нам пришлосиха бы ждать пух знает сколько.

– Опушненно... – пробормотал служащий, – Ладно, кло.

– Приход! – провозгласил грызь, имея вслуху удачность операции.

Само собой, ему не пришло под уши что-то выдумывать в оправдание своих маневров, потому как никто не цокал, что запрещено так делать – цокали, что не будут принимать корабли отдельно. А на ёлке это не отдельно, так что и. Посмеявшись, грызи вспушились, и Грибыш вывел фрег со станции, так как теперь мог летать по всей системе, имея автоматическое разрешение от пограничной службы. Только теперь он повёл корабль в грузовой космопорт на полюсе населённой планеты, дабы выгрузить контейнеры. Штымдрик-ноль быстро рос на тактик-экране, представляя из себя привычную на вид голубую с зелёным планету. Выделялись ледяные шапки на полюсах и вытянутые вдоль экватора тёмные моря, соединённые в цепи, опоясывающие всю планету – так нарочно делали терраформеры, чтобы максимально греть воду и тем увеличить её испарение, что позволяло сократить площадь холодных океанов. Практически всё остальное пространство занимали леса и поля, перемежаясь мощными реками и горными хребтами. Пуши облизнулись, представляя себе, сколько там всякой хрурности и вкусных ягод.

И тем не менее, хотя Грибыш сам был родом с планеты, годы проведённые в пространстве давали о себе знать. В уши немедленно бросалось то, что наблюдаемая картина является микроскопически тонкой плёнкой на поверхности твёрдого шара громадного размера. Это некосмический зверь мог этого не видеть или сознательно игнорировать, а космонавт, привыкший видеть физические характеристики объекта вне зависимости от раскраски, схватывал сразу. На тэ во все стороны от курса светились и мигали огоньки других кораблей, взлетающих и садящихся, на самом же деле они не подсвечивались, потому как иначе звёздное небо планеты будет выслушить как забитое шоссе, а это мимо пуха.

Как узнал Грибыш из справочных данных, и о чём он не приминул цокнуть Риже, Штымдрик являлся не совсем терраформированой планетой, а цокая точнее – формированной на 35%. Это означало, что если отключить все технологические приспособления планетарного хозяйства, 35% площади планеты будут пригодны для жизни в течении всего рассчётного срока действия, тоесть миллиарда три лет. С включёнными установками регулировки климата дело обстояло по другому, вся площадь становилась более чем пригодной. Это было связано с тем, что создание полностью идентичных естественным планетам миров являлось куда более трудоёмким и затратным в пересчёте на полученную площадь и количество пуше-мест, чем строительство частично терраформированых планет или космоторий. Тем не менее грызи постоянно делали вторично-естественные планеты везде, где это было возможно, чисто из своего понимания того, что такое в пух. Из этого же понимания, там где вышецокнутое оказывалосиха невозможным, грызи строили космотории.

Например, никак не получилосёнок бы сделать такую планету в системе Розового Пирога. Даже если взяться и собрать нужные вещества, перетряхнув всю систему, планету будет нечем освещать и обогревать, потому как облако плохо пропускает оптический свет, зато прилично фонит само по себе. Звезда этой системы напрочь не подходила в качестве солнца для обитаемого мира, по крайней мере обитаемого обычной углеродно-беличьей жызнью.

Пока что фрег, напоминая угловатую толстую "летающую тарелку", зарулил в атмосферу и без помех вошёл в плотные слои. Вокруг корпуса замерцало голубое поле холодной плазмы, каковая кардинально снижала трение о воздух. Тут Грибыш не приминул отметить, что сделать такие фокусы на Ф6 куда как сложнее – хотя плазмогенератор можно поставить и туда, кубический корабль в атмосфере далёк от маневренности. Ибо заповедь Истинных Жабократов гласила: не скупись там где не следует, скупись там где следует! Не поскупившись, грызь вспушился. Внизу, в темноте полярной ночи, светились огни посёлков и портовых сооружений циклопических размеров. Как оно обычно бывает, воизбежание толкотни посадочная площадка имела размеры, измеряемые сотнями килошагов в самом прямом смысле цока. Фрег спикировал на линию зелёных огней, выровнялся в горизонт, и достаточно медленно пошёл вдоль парковочных мест на то, которое определила автоматика порта.

– Тут тоже слушать надо, – цокнул Грибыш, пырючись на экран, – А то бывает место занято, а то что там стоит, оказывается "невидимое" для системы. Редко, но бывает, а нам таких редкостей не нать.

Рижа задумчиво глазела не на экран, а в обычное прозрачное окно над экранами, с которого поднялась бронеплита. Фары корабля выхватывали конус освещённого поля, а дальше всё тонуло в непрослушной темени, лишь мигали отдельные сигналы на посудинах. Периодически попадались большие, с трёхэтажный дом, колёсные транспортёры, таскавшие грузы с кораблей на склад и обратно. Как раз это вызвало беспокойство, потому как машины сновали туда-сюда, как казалосиха, без всякой системы и грозили влезть под судно. На самом деле, конечно, ими управляла автоматика, полностью исключая столкновения.

Через пять минут корабль опустился на бетон, вызвав хруст ледяной корки, которая успевала нарастать. Грибыш, как он это всегда делал, разбрыльнул мыслями, и решил, что произвести все операции слишком быстро точно не удастся, вслуху чего заглушил двигатели, дабы не тратить всуе ресурс. Жужжание и шум в отсеке заметно утихли, потому как отключилась подспудная к моторам аппаратура.

– В пух, – цокнула грызуниха, – Пойду подышу воздухом.

– Кло, – кивнул грызь.

Его самого тащило в нулевую очередь пробить сдачу груза, что он и сделал. Стоило отметить номера накладных в базе данных порта и нажать пару кнопок курсером, как система ставила груз в очередь на автоматическую разгрузку, тобишь к кораблю выезжал транспортёр. Убедившись в этом, Грибыш зевнул во все резцы и пошёл вниз по лестнице вслед за согрызуньей, заценить. На две пуши они повели носами по ледяному ветру, несшему колючий снег, и темноту, хоть ухо выколи. Наст имел не те свойства, что пушистый белый снежок, и отражал свет куда хуже, так что пятно возле открытого люка было небольшое и сразу переходило в черноту. Грызи были совершенно привычны к ветрам разного рода, да и к температурам тоже, но тут было через край прохлады, и долго торчать на такой погодке они бы не пожелали. При столь сильном сквозняке даже прекрасный беличий пух не особо помогал, как и любая обычная одежда – даже плотную спецовку продувало насквозь.

– Вот это да, – цокнула Рижа, слегка приклацывая зубами.

– Скорее вот это – нет, – хмыкнул грызь, погладив белочку по ушкам, – Пошли в гнездо.

– Сейчас, ещё щепотку... Вон, вспырься.

Рижа показала вверх, где на фоне чёрного неба медленно проплыла Ёлка, расцвеченная огнями подсветки и оттого напоминавшая ёлку в игрушках и лампочках. Впрочем, медленное движение корабля по небу было на самом деле стремительным, потому как его размеры обязывали – каждая секция, по форме отдалённо соответствовавшая ярусу веток хвойного дерева, имела в длину около килошага, а тут таких секций наблюдалось семь. Пуши проводили хвойное дерево задумчивым вслухом, думая о том, удастся ли им когда-нибудь вырастить в Ро-Пи такую штуку.

Не успели они как следует проморозиться, как из темноты уже появились автоматические погрузчики, подтащенные транспортёром, и принялись хватать контейнеры так, словно вели эвакуацию с тонущего судна. Собственно, потому и использовалась автоматика, что она могла работать быстрее, иначе пух бы кто это нагородил. Машины с грохотом катались туда-сюда по откинутым крышкам, вздымая вихри снежной пыли. Завоняло нагретой изоляцией.

– Ну и в пух, – цокнул Грибыш, – От первого избавились, теперь второе первое.

– Давай-ка разогрею борщей, – заметила грызуниха, поднимаясь по лесенке, – И на полное брюхо послушаем, как оно.

Грибыш довольно вспушился, налил ещё чаища в кружку, и сел изучать тематику по указанному вопросу. От Цыцыша он и так уже знал, что на Штымдрике нужное оборудование входит в экспортные товары для внешнего базара, а следовательно он наверняка есть в наличии просто-напросто на складе. Однако это оказалосиха не так-то просто сделать. Система, подключённая к местной сети, тут же выдала уведомление о том, что имеются заказы на перевозку, подходящие классу корабля. Грызь не мог не ткнуть туда, учитывая, что программа показывала высокий уровень Прихода, и слегка не обрадовался этому.

– Что такое? – спросила Рижа, ухитряясь ходить по тесному отсеку, да ещё и есть на ходу борщ из тарелки.

– А, – мотнул ухом грызь, – Опять эт-самое. Затруднение.

– Сдесь всё-таки нет оборудования?

– Оборудование есть. Но также есть заказ на перевозку с премией в три тысячи бобров, – пояснил Грибыш, – Вот и думается...

– Да, но производство на Камышиде всё равно надо запускать, – цокнула Рижа, – Потому как оно грозит значительно большим Приходом.

– Сто пухов, – согласился грызь, – Одна загвоздка – душит.

Грызуниха погладила его лапками по шее, но это помогло только на две секунды.

– Думается так... – цокнул Грибыш, начиная цоцо по клавишам.

Как транспортировщик с приличным опытом, он знал, что доставить груз – это отнюдь не значит именно погрузить его в свой корабль и отвезти на место. Ровным счётом все развитые миры были соединены транспортной сетью, чем он и намеревался воспользоваться. Хитрый план был проверен и набросан за несколько минут.

– Вот, слухни ухом, – цокнул он, – Оборудование мы отправим контейнером на узловую Дэыс. Это и обойдётся в сотню бобров, и главное оно туда прибудет быстро. Тем временем мы берём посылку и тащим сюда, потом забираем наши горшки с Дэыса, потому как своим ходом они год будут добираться, и Приход.

– Приход? – не совсем уверенно почесала уши Рижа, – А время?

– Десять с половиной процентов, – точно ответил грызь, – Целесообразно?

– Сообразно, – была вынуждена признать грызуниха, – Только смотри, логистик, не сделай как Асмед.

Грибыш захихикал. Главжаб "Графика" как-то давно ухитрился так запутать схемы доставки, постоянно хватая срочные заказы, что в итоге вышло, что кораблю потребуется семь тысяч лет, дабы развезти всё по местам. Груз пришлось выбросить в порт и потерпеть некоторый Ущерб. Грызь понимал, что смех смехом, а такое вполне возможно. Вселенная, не имевшая известного края, была весьма большой штукой, и в ней постоянно что-то происходило. Вылетишь в соседний док за хлебом и не заметишь, как окажешься пух знает где – если не фильтровать. К удаче, пуши уже уверенно научились фильтровать.

Приняв таким образом план действий, грызи приступили к его исполнению. Грибыш отослал заказ в контору предприятия, отвешивавшего агропромышленное оборудование, и через небольшое время получил отцок о том, что параметры умещаются в рамки разумного. После этого грызь создал серию сетевых командных файлов, каковые все вместе должны были переслать груз на узловую станцию. Как и всякий упёртый транспортник, Грибыш пользовался методами командной строки, минуя любые программы для управления командами. Для этого следовало знать основы действия сети ЭВМ, и большая часть торговцев, следует заметить, их не знала и пользовалась программами-менеджерами. Основная соль состояла в том, что для любой мыслимой задачи грызь мог быстро составить собственную программу и запустить её, точно зная исходные данные и имея чёткое представление, откуда может взяться косяк. Менеджеры торговли, как правило, вели запись истории операций чисто ради смеха, и выяснить по ней что-либо представлялось маловозможным.

Большая сложность и, прямо цокнуть, некоторая запутанность современных сетей, имеющих перекрёстные ссылки, давала простор для эффектов, какие никогда не придут в трезвую голову, навроде зависимости работы канализации от количества заказов на живую рыбу. Опять-таки, когда космонавты за столом травили истории, это выслушило смешно, а на самом деле не всегда. Навроде той истории, когда из-за ошибки в порт пришли семь триллионов штук жёстких дисков.

Пока Грибыш всё это вцокивал в машину, Рижа просто свернулась в ящике, аки пуховой шар, и дрыхла. Грызуниха умела не поднимать хохол там, где не следует, и могла оставаться спокойной почти в любой обстановке, если это помогало Приходу. Она была не настолько упорота в деле получения этого самого Прихода, как сам грызь, но всё же отставала ненамного, и это тоже тешило – не меньше, чем пушистые ушки и хвост. Грибыш знал, что есть не так уж мало грызуний, которые вообще не особо интересуются Приходом и даже Хрурностью; ну, не то чтобы совсем не, но. Цокнуть так, на уровне белочи, что представлялось мало попадающим в пух. Грызь подумал, что не смог бы столько времени провести с белкой, которая не любит разбрыливать мыслями.

– Рижа, Рижа, пуша, пуша, – хихикал Грибыш, доколачивая команды в эвм.

Он припомнил о том, что они и познакомились вслуху приверженности обоих к мотанию по галактике, как овечий курдюк. Грибыш начал шерстить по местной Сети, выискивая прилагающиеся к теме документы, в основном жабократического свойства, типа "Свода правил прожади", и на цокообменнике узнал про грызуниху, каковая также интересуется этим песком. Поскольку песком больше особо никто не интересовался, грызь подумал, что будет в пух, если эт-самое. Правда, Рижа всегда отличалась краткостью цоканья, и что-либо узнать от неё по Сети оказывалосиха практически невозможным. Вслуху этого Грибыш разузнал, где она обитает, и пошёл поискать её в околотке. И что характерно, спустя пол-года таки нашёл.

В основном грызи, когда думали о космосе в единственном числе, сворачивали к миростроительству, усилению обороны, научным изысканиям или Щебню, тобишь привнесению Хрурности в неустроенные миры. Если бы в бобровольцах была недостача, Грибыш и Рижа вряд ли подумали бы о том, о чём они подумали, но недостачи не наблюдалосиха в помине. Вслуху этого пуши резонно сочли, что без них обойдутся, и стали копать в сторону вольной торговли. К тому же их занимали внегрызьевые формы жызни, и они собирались влезть именно на интернациональный корабль, или на крайняк на тоадоидский. Влезть туда было не особо сложно, потому как большая команда могла позволить практикантам тренироваться сколько влезет, и приступать к непосредственной работе только при уверенности в результатах. Вслуху этого обстоятельства, грызи не проходили специальной подготовки ни в каких специальных учреждениях, зато имели значительный опыт. И как показывала на лапах практика, это было в пух.

Гружёный заказными контейнерами фрег вылетел из порта Штымдрика и ломанулся по направлению на Мурминг, райнтарскую планету. Не то чтобы это было особо заметно для пушей – они как сидели, так и продолжали, только аппаратная стойка опять загудела в маршевом режиме. Рижа продолжила возиться с баночками и земъящиком, чтобы как следует озеленить отсек управления – без него фрег не фрег, так цокнуть. Грибыш осуществлял корректировку курса, что требовало некоторого времени на осмысленные действия. Соль состояла в том, что перемещение между далёкими звёздами отличалось от перелётов внутри систем, и не только названием. В системах обращалось ограниченное количество планет, и все их характеристики были изучены и внесены в нафигационные устройства, так что курс собственно всегда был один и тот же. При пересечении секторов галактики следовало учитывать изменившуюся картину расположения звёзд, потому как отклонения в миллионные доли градуса давали в итоге световые годы лишнего расстояния. Вслуху таких выкладок считать курс приходилось бортовой эвм и космонавтам, хотя бы потому, что база данных для всех возможных сочетаний мест отправления и прибытия оказалась бы непомерно большой.

Работа, подумал Грибыш, и захихикал. В общем-то ему даже с самого начала это всё не было в тягость, а уж теперь тем более. Грызь просто развлекался, хотя и работал – варьировал параметры и методы, думал, как получить что-нибудь более интересное, и так далее. В перерывах, давая отдых яблокам и голове, присоединялся к грызунихе вплане растениеводства. Он складывал старые пакеты от кефира, каковых имелась полная пачка, скреплял степлером и набивал туда почвогрунт – в этих штуках должны были взойти саженцы для последующей пересадки в постоянную посуду.

Когда и это заканчивалось, грызь имел возможность пройтись по кораблю, шагов десять мимо двери санузла и сурковательного ящика, к ведущему вниз люку. Шариться между контейнерами казалосиха мимо пуха, так что дальше ходили чисто взглядом, через тэ в его топографическом режиме. Он мог как показывать корабль во всех деталях и с любого ракурса, так и его внутренности. Фрег, собственно, выслушил как сплюснутый двадцатишестигранник серо-зелёного металлического цвета, с торчащими наверх "ушами" – дополнительными стабилизаторами, за что его и погоняли кистеухом. Помимо этого, геометрию нарушали два двигателя на экваторе и крышки окон на передней панели, выходившие из отсека управления и почти всегда закрытые бронешторами.

В бортовую эвм, помимо всех прилагающихся к опознаванию данных, был внесён регистрационный номер и наименование "Традесканция". Название судна сгенерировал Грибыш, введя в генератор случайного выбора словарь цоканья. Правда, Рижа запустила прогу ещё раз и получила ту же самую традесканцию, выбив второе попадание кряду из полутора миллионов. Проверив прогу и убедившись, что она правильная, грызь тяжело сглотнул, представляя себе, какая редкость произошла только что на его ушах. Правда, от этой редкости не было никаких последствий, так что и.

Некоторые последствия могли быть от того, что обновления базы данных могли отстать от перемещения корабля по галактике, и системы Мурминга не знали, что это за посуда. В этом случае райнтарцы, или как их погоняли ка-вэ, не хуже грызей могли отказать в посадке, хотя чаще всего так не делали. В любом случае Шмон на входе будет помножен на три по сравнению с Камышидским и Штымдриковским...

– На сколько?? – поперхнулась Рижа.

– На три, – церемонно цокнул Грибыш, – Это раз, раз и ещё раз.

– Благодарю за знание. Имеется вслуху, как это возможно? Там и так шмон непрогрызаемый!

– С одной стороны да. А с другой одной стороны, расслушай целесообразность. Дело в том, что проникать на Камышид не особо кому надо, а райнтарские миры почти сплошь военные базы и научные центры с секретностью выше ушей.

– Они упороты, – хихикнула Рижа.

– Они тоже самое говорят про нас, – без шуток цокнул грызь, – Можешь послушать лично.

Грызуниха не особенно поверила, но запрос в новостной базе, скачанной с сетей в эвм корабля, сразу же выдал несколько передовиц райнтарских средств массовой информации под заголовком "Они упороты!". Речь там шла о подсчёте количества терроформированых планет, построенных станций и космоторий, результаты коего и приводили к выводу об упоротости, по крайней мере в этом вопросе, как уточняли авторы.

– Ложь, тявчёжь и провокация! – уверенно отрезала Рижа.

– Дааа? – покатился по смеху Грибыш, – А с какой целью ты сейчас летишь на фреге, белочка?

– Йа лечу не с целью, а с контейнерами и грызем, – резонно цокнула та, – Но в общем вопросов больше не имею.

Проржавшись, грызи вспушились и снова уставились в экраны. Можно было как погрузить голову, так и разгрузить голову, включив тэ и забортную картину. А если уж совсем надоест таращиться ушами на звёзды и туманности, можно переключить отображение, так чтобы звёзды превратились в кедры, а пространство – в лес. Правда, пуши этим не пользовались, находя другие занятия. В частности они вернулись к изучению вопроса оцифровки биогеоценоза реки, алгоритмизации, так цокнуть. Конечно, они понимали, что оцифровывать реки они явно не потянут ни в каком обозримом будущем, однако изучение нового материала само по себе приносило расколбас, каковой есть сорт Прихода, выражаясь жабократически, а Приход это Приход. Кроме того, они видели в перспективе, пусть и не близкой, создание рядных над-организмов в космотории, а это была крайне сходная тема. Грызи не собирались делать этого лично, опять же, вслуху непомерной сложности, но иметь достаточное представление о предмете – таки собирались.

До кучи к этому, пуши постоянно изрисовывали обратные стороны накладных. Хотя они оба не достигли каких-либо успехов в деле реалистичности изображения, они продолжали тратить карандаши с завидной регулярностью. Впрочем, вся практика цокала о том, что так делают примерно одинадцать из десяти грызей, которые летают в космосе; об этом было известно, так как и полученные документы, как правило, все были уделаны с оборота. Да и не только грызи этим занимались, следует добавить; визуальное отображение было самой распространённой системой моделирования среди мыслящих существ, и ни разу не зря.

На шерстые усутки полёта Рижа растолкала согрызуна в ящике вне очереди, что сразу вызвало у него беспокойство.

– Поди послушай, Гриб, – цокнула грызуниха, – Кажется, что-то есть.

Гриб соскрёбся, преодолел около десяти шагов от суръящика до кресла, и вспырился на экран.

– Вот, мне кажется или это сигнал бедствия?

– Нуу... – почесал за ухом грызь, щёлкнул курсером пару раз и успокоился, – Тебе не кажется, а так оно и есть. Но это не совсем то, что ты думаешь.

– В каком акцепте? Точнее, в каком из всех возможных акцептов? – вопросила белка.

– В таком, что этому сигналу пять с пухом лет, – показал Грибыш, – Вот тут можно послушать служебную информацию, закодированную в передаче.

– А какого тогда?

– Такого, что слышимо у них вышел из строя градиопередатчик, и они включили обычные электромагнитные волны. Теперь эта пухня будет попадаться в этом районе ещё сотни лет, пока не заглохнет от рассеивания.

– Фу, – выдохнула Рижа, – А был испуг.

– Не без основ, – кивнул Грибыш, – Предлагаю для очистки совести проверить указанное место, отклонение от курса минимальное.

Как он и предполагал, планетарная туманность, от которой исходил сигнал, оказалась пустой. Правда, грызь не мог утверждать этого на все сто пухов, не имея мощных локаторов, но отсутствие радиосигнала означало, что его прекратили посылать. Следовательно, об этом следовало забыть, разве что передать нафигационные данные в сеть на месте прибытия, но это и так произойдёт автоматически, причём вне зависимости от желания. Данные нафигационной телеметрии сливались в сеть постоянно, и искажать их показания запрещалось правилами эксплуатации космического транспорта, воизбежание.

Оставив туманность, похожую на красное кровяное тельце, за хвостом, фрег ломанулся дальше и через двое усуток заходил на посадку в космопорт Мурминга. Сама планета ничем особым не выделялась, будучи облачной серо-голубой сферой, но на низкой орбите висели целые связки станций и огромные хроносферы – планетоиды, внутри которых достигалось ускорение времени. Громадные конструкции отбрасывали видимые тени на поверхность планеты, вызывая ощущение гигантского дерева над головой. Ну и, вслуху бельчиности, это вызывало исключительно попадание в пух, а не куда-либо ещё. По крайней мере с выслуха райнтарская планета так и казалась именно военно-научным центром, да наверняка и была.

Как это зачастую случалосиха с ка-вэ, космопорты у них подразделялись для разных кораблей, и вся мелочь приземлялась в космопорту в самых что ни на есть жилых районах планеты. Учитывая упоротость с безопасностью, это казалось довольно странным, но тем не менее. Для начала фрег прошёл полное сканирование на подлёте, потом более пристальное на орбите, и наконец, пролетел через детекторный корридор длиной десять килошагов, выслушивший как два ряда высоких тонких башен, торчащих над лесом. Впереди расстилались опять-таки леса, с более светло-зелёной листвой, чем привыкли грызи, обширные поля и озёра; башен и прочих сооружений тоже торчало не по пуху, и они совершенно не проявляли тенденции к концентрации.

– А что за детекторный корридор? – цокнула Рижа.

– А, это. Ка-вэ используют массив детекторов, – пояснил Грибыш, – Всякое известное вредное явление, даже если пока оно не объяснено, имеет детектор для его обнаружения. Иногда это используется вслуху неизученности явлений, а иногда потому что детектором проще, чем тотальным исследованием структуры.

– Явления? – фыркнула грызуниха, – Например?

– Например? – удивился грызь, – Думалосиха, ты знаешь. Например, пресловутое тахионное излучение.

– И что? – припомнив, пожала плечами белка.

– То, что оно бывает наведённым, как радиация. Вещество начинает излучать, а это как ты понимаешь далеко не подарок.

– Да уж, – поёжилась Рижа, – Тогда в пух, пусть детектируют.

Детектировали, конечно, вне зависимости от чьего-либо согласия. Пройдя эти процедуры, корабль зарулил на достаточно небольшое посадочное поле, покрытое бетонными плитами в шахматном порядке через одну; внизу под площадкой буйно колосились кусты. Относительно небольшие провалы в площадке не мешали кораблям сидеть, и одновременно не занималось лишнее место. Это было понятно грызям на сто с лишним пухов, хотя сами они всегда пихали порт вообще к полюсу. Переведя двигатели в ждущий режим, Грибыш открыл крышки трюма, и в корабль ворвался сырой прохладный воздух местной весны.

– О, как в пух! – обрадовалась Рижа, и заметив лестницу, немедленно спустилась под площадку, только хвост замелькал среди веток в зелёной дымке свежих почек.

Грибыш пока ограничился тем, что просто потаращился ушами на лётное поле и чистое голубое небо, по которому периодически проносились небольшие посудины. Собственно, тут было больше всего фрегов типа Ф26, точно таких же, как "Кистеух", только не грызьих, а других народов Союза. Райнтарские отличались на слух только отсутствием "ушей" и назывались "Изумрудами"; в пределах прямого слуха их сидело пять штук. Грызь вспырнулся на солнышко, квохтнул и вспушился, потому как на планете показалосиха весьма хорошо.

К фрегу неспеша подкатился автобус с надписью на бочине "Контроль" на общесоюзной фене, и оттуда вышли штук десять ка-вэ, все как один в форме. Кто другой мог бы и испугаться, но Грибыш неоднократно посещал их планеты и станции, и знал, что это в порядке вещей. Бдить, что довольно тягостно для многих других существ, для ка-вэ есть сущее развлечение и радость, поэтому они бдят, не жалея на то особе-часов. Кроме того, у себя дома они могут и тренироваться бдить, потому как транзитный инопланетник не знает, кто из них настоящие пограничники, а кто только учится. Слышимо, это была одна из причин, почему космопорт находился в жилой зоне.

Сами райнтарцы напоминали мордами в основном сами себя, представляя что-то среднее между волком и козой. Кроме того, бросалось в уши третье яблоко, всмысле глазное, пырящееся со лба этих существ, а также длинные уши, загнутые вниз на концах и имеющие внутренние роговые выросты, не позволявшие раковинам болтаться, как у кролика. При наличии длинных опушённых раковин и морд, ка-вэ были лишены – всмысле изначально! – хвостов, причём начисто. Выслух бесхвостого существа слегка озадачивал голову грызей, но не особо сильно.

– Кло! – поднял лапу буквой "га" один из ка-вэ, – Шмон?

– Кло! – кивнул ушами Грибыш, – Да, шмон.

Райнтарцы поднялись по открытым люкам и ослушали трюм, как впрочем и другие помещения. Поатомного сканирования им было не достаточно – это грызь подумал не вплане поржать, а как констатацию факта. Пограничник также спросил лично его, по какому вопросу была совершена посадка, и вполне остался доволен развёрнутым ответом. Всмысле, остался доволен, что ответ не оказался слишком развёрнутым – по морде Грибыша сразу было видно, что он может. Произведя указанную процедуру, трёхглазые уехали, а след за ними тут же прикатился погрузчик, вытащивший контейнеры. На этом тренировок не разводили, потому как если кто-то заказал груз с расстояния в полтысячи световых лет, то скорее всего ожидает оный – автоматический погрузчик действовал молниеносно, и за две минуты очистил весь трюм. Убедившись в этом, грызь закрыл все люки, кроме лапного, и пошёл по лестнице под площадку, искать грызуниху. Заодно он задал эвм работу искать попутный груз – но только попутный, а не абы куда! – потому как летать порожняком есть преступление против Жадности.