Текст книги "Миростройцы (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, йа цокнул, вслуху чего, – добавил грызь, вспушившись, – Никак не из-за того, что тут плохо.

– А это, – почесал за ушами лисо, – А если бонус устроить?

– Тогда каждый баклан начнёт увольняться, – заржал Грибыш, – За бонус-то. Не, не пройдёт.

– Ну ладно, – пожал ушами тот.

Грызи подозревали, что их отбытие будет встречено кислыми мордами, но тут уж никуда не деться – в конце начал, не торчать же на челночном корабле всю жызнь. С другой стороны, были и такие, которые торчали, и ничего. Как бы там ни бывало, пуши приняли решение, зная все побочности, так что удивления не испытывали. Уже на следующий условный день главжаб корабля организовал по сети совет управляющих этого же корабля, дабы рассмотреть. Само собой, рассматривать было нечего, так как даже при полном нежелании никто не мог зажать долю, причитающуюся грызям по результатам их работы. Тем более, такого желания ни у кого не возникало, так что Рижа и Грибыш получили полную свободу дальнейших действий, имея на карточке общесоюзной учётной системы ( ОБСОУС ) положенное количество бобров. Собственно, достаточно вставить карточку в терминал и выбрать "показать наглядно", чтобы увидеть всех бобров сразу – куча вот такенная.

Помимо всего прочего, Рижа слегка удивила сотрапов, попросив слова. Дело в том, что она не только не просила слова никогда за все годы, но и не отдавала слов, даже если требовали. Белка цокнула, что на корабле буквально всё в пух, кроме некоторых отдельных известных моментов, которые подвергаются беспощадному выкорчёвыванию. Грызуниха выразила признательность за терпение сотрапов по поводу сосуществования с грызями, и заявила, что если бы не внезапный песок – пух бы что их выгнало из жыма. Однако всякому овощу своя грядка, а для грызя самое подходящее место, кроме Леса – это будующий Лес. Так что и, закончила Рижа.

Закончив, она присоединилась к Грибышу в деле собирания барахлишка, которое было бы в пух унести с собой. Конечно, ничего громоздкого они не брали, но зато выгребли из столовых ящичков залежи семечек для различных растюх, каковые колосились в земъящиках, а также собрали изрисованные накладные – этих набралась здоровенная кипа, но сортировать её было слишком долго, так что она отправилась в рюкзак-авоську, в компанию к остальному скарбу. Впрочем, грызи потратили куда больше времени на то, чтобы написать инструкцию остающимся жильцам по поводу того, где какая белочь обитает, чем кормить рыб, и всё такое – воизбежание. Носимого же имущества оказалосиха столько, что оно уместилось в четыре рюкзака, таскабельные двумя грызями.

Это было неудивительно, ибо основное заключалось в информации – то, что они не хотели бы утерять при переезде – а она складывалась компактно на тупь-носители. У Грибыша и Рижи была изряднейшая библиотека бумажных книг, но толку тащить их с собой не было, потому как такие книги печатались принтером с гигантской скоростью. Также у них не было и собственного компа, потому как они всегда пользовались терминалами корабельной ЭВМ, а в любом постоялом дворе тоже было, так что и. В заключение всех сборов грызи добрались на транспортёре до администрации корабля – само собой, у жабократов это был не командный мостик или ещё что, а администрация. Там дежурный смены, сделав запись в журнал, активировал программу и снял с лап грызей коммы, привязанные к "Графику". Взамен жабо выдало им пустые медные браслеты, потому как с непривычки могла заболеть лапа. Пуши поржали, но уже через пол-часа Рижа нацепила браслет на лапку, потому как натурально отсутствие груза вызвало у неё постоянный диссонанс.

Сделав сие, Грибыш и Рижа уже неспеша пошли пройтись по знакомым терассам жыма, потращиться на зелень и птичек, а также вспушиться. Они вполне резонно собирались сойти на следующей остановке "Графика", и на попутных отваливать на Камышид, к песку ближе. Хотя грызь и не собирался смотреть на тактик-экран, отсутствие комма и его нервировало – привыкнешь тут, когда находишься на постоянной связи со всеми системами корабля в течении стольких лет. Впрочем, это чувство быстро улетучивалосиха, стоило вспыриться яблоками на белочку, которая помахивала пуховым хвостом и поцокивала.

– Какая пуша! – искренне восхитился Грибыш.

«График» тусовался всё по наиболее населённым системам с развитой промышленностью, так что перемещаться между его остановками проблем не составляло. Двоепушие использовало рейсовый корабль, дабы вернуться на Камышид, и уже через несколько удней осело временно на постоялом дворе в одном из цилиндров. Тут имелась столовка, лесок и терминал ЭВМ – всё что нужно, на первое время. Размяв уши и пальцы, Грибыш отцокал по клавиатуре для сотрапов, что эт-самое.

Мелка посредством сети передала удивление столь быстрому прилёту, но ему же и потешилась. Грызуниха немедленно перешла к соли и сообщила, что эт-самое. В данном случае под эт-самым подразумевалось, что вместе с финансами, притащенными грызями, начального фонда хватит на разворачивание задуманного первого этапа операции. Грибыш сверился с документацией и выявил, что следует оплатить мировому совету аренду площадей под промышленные нужды, а также заказать на заводе нужную машинерию...

– Кстати о песке, – цокнула Рижа, задумчиво мотая кончиком хвоста перед глазами, – Йа подумала о том, что мы ведь никогда не вернёмся в наш жым.

– Нуу... вполне вероятно, – согласился грызь, – Это тебя тревожит?

– Нет, – улыбнулась белка, – Но всё равно это странно, когда раз – и никогда. Мы ведь не можем представить себе никогду, потому как живём во времени и не понимаем, что такое отсутствие времени.

– Ну да, – кивнул Грибыш, – Это знаешь, как слух кпримеру.

– Кло?

– Ну, если ты оглохнешь, то всё равно будешь вспоминать звуки и знать, что такое звук.

– Да, трудно окинуть ухом, – мотнула ухом Рижа, – Вот этот План, который Мелка сотоварищи сварила, и то ухом не особо окинешь, а уж эту дребузню со временем – ууу...

– УУУ... – подхватил грызь, выведя длинный вой.

В кустах завыли на разные голоса какие-то животные.

– Выше мха

Рижа и Грибыш, как это всегда с ними случалосиха, не мудрствовали на пустом месте, и заняли жилплощадь, сдававшуюся в качестве жилплощади. Тем более что сдавалась она в башнях в том самом цилиндре, где было наиболее вероятно размещение моховой фермы. В их распоряжении была полукомнатная квартира со всеми удобствами, тобишь отделённым от объёма был только санузел, а всё остальное рассовывалось по углам в едином помещении; грызи не жаловали больших помещений, так что свою временную нору с суръящиком и двухконфорочной плитой сочли попадающей в пух. Тем более, что за узким окошком открывался вид на Лес! И хотя этот лес произрастал на внутренней поверхности вращающегося цилиндра, на слух он ничем не отличался от любого другого, уходя к горизонту в дымку. Каким образом строители вкрутили сюда иллюзию неба, белки сразу не разобрались, а после и не желали разбираться, чтобы не нарушать впечатления.

Особо окапываться они не собирались, так что просто посадили лук, петрушку и прочие растюхи короткого цикла во все баночки и ящики с землёй, что имелись в квартире, а огород городить не стали, усевшись вместо этого к терминалам сети ЭВМ, с намерением немедленно приступить к тряске. Собственно, ничто им не помешало это сделать.

Сначала предполагалосиха размещать моховую ферму в отдельно выстроенном сооружении в пространстве, однако быстро высчитали, что при компактности оборудования её легко всандалить на промбашню внутрь цилиндра, что несоизмеримо проще. Грибыш, да и грызуниха его тоже, представляли себе нечто вроде полей, засеяных мхом – но на самом деле это были не поля, а подобие рамок с сотами, какие вставляют в улей. При высоте цветомха самое максимум в пять сантиметров было совершенно незачем, чтобы до потолка было далеко – посему мох рос на поддонах, на дне каждого из коих, снаружи естественно, имелись подставки, отражающее покрытие и лампы, дающие свет и тепло. Поддоны ставились друг на друга автоматическим погрузчиком, собирались в штабели и стояли так, пока мох изволил расти. Чтобы он изволил быстрее, массивы поддонов продувались воздухом, в каковой подмешивалось должное количество влаги и питательных веществ, растворённых в этой влаге либо в виде пылевой взвеси. Отсутствие гидропонного оборудования – труб и массивных ёмкостей с растворами – позволяло сильно облегчить всё сооружение и делать его из дюраля, а не из легированной стали. Минус шестьдесят процентов на конструкцию, подумали грызи.

Далее, как следовало из технической документации, никто не лазил в щелях между поддонами, выцарапывая урожай. Погрузчик просто подавал их один за другим в обрабатывающую установку, каковая и производила все необходимые операции. Тобишь ситуация была обратна традиционному земледелию, когда пахарь или комбайн передвигались по полю – здесь поле передвигалось, куда надо. Впрочем, насчёт "земледелия" стоило промолчать, вслуху отсутствия, строго цокая, самой земли. Всё это хузяйство было нетрудно повесить на несущий стержень промбашни, и что крайне немаловажно, невеликие габариты позволяли сделать это в населённом цилиндре. Городить нечто гигантское было бы не в пух как по безопасности, так и по закрытию всякого света для поверхности – а тонкую башню вполне сойдёт. Ну и на добавку, громоздкие конструкции просто не влезут в транспортные системы планетоидов, а негромоздкие – влезут, так что их можно перевезти на нужное место в контейнерах на обычных поездах.

– Это ладно, – зевнула Рижа, – А что с посудиной?

– С посудиной кло, кло, и кудах-тах-тах, – закудахтал Грибыш.

– Вии! – раздался визг из-под окна, а затем шум ломления тела через кусты.

Слышимо, кабан залёг у стенки, пока грызи рылись в мыслях и не производили громких звуков, а теперь встрепенулся.

– Всмысле, – уточнил грызь, проржавшись, – Надо сначала полностью развернуть производство, а там уж послушаем, какова будет цена перьев. Да и вообще, конструктивизм нам полезен.

– Чем-чем? – цявкнула белка.

– Тем-тем, что мы собираемся ещё допушнины сколько всего собрать и запустить, – пояснил грызь, – Для начала, для разминки.

– А. Тогда да, – вспушилась Рижа.

Грызуниха налила ещё чайку из двадцатилитрового чайника, зиждевшегося на плите, и продолжила ковырять мысли. На антресолях в комнатушке имелись аж пять комплектов плоских мониторов, клавиатур и курсеров для ЭВМ, так что хватало. Рижа зачастую копалась там то стоя, поставив монитор на подоконник, то лёжа на боку, повернув также экран; если было уж совсем не в пух и требовалосиха размять лапы, могла и ушами вниз повиснуть. Грибыш в очередной раз оценил удобство двух глазных яблок – одним пыришься в экран, а другое отдыхает, или таращится на белочку. Он знал о существовании кучи разных существ, причём даже и грызунового типа, которые не могли так сделать, яблоки у них двигались только синхронно.

Вопрос о создании агропроизводства на Камышиде был предельно прост, потому как здесь имелась пухова туча с горкой всяких таковых, и соответственно завод, выпускавший оборудование. Грибыш связался по сети с Быстрышем, и тот цокнул о том, что можно проверить спецификации, составленные грызями для заказа заводу. Соль состояла не только в солонке, но и в том, что имелись спецификации для выращивания искомого вида цветомха, и следовало подогнать оборудование под них. Вопрос тут состоял чисто в информационной работе, потому как автоматам на заводе было всё равно, какие давать зазоры и диаметр труб.

– Послушай ухом, – цокнул Грибыш буквами, – А этим умникам из аптеки уши трепали?

– В процессе, – ответил Быст, – Хотя тут кое-что ммм...

– Кое-что?

– Да. Всмысле, у них есть грызь, который достоверно сделает анализ полученной продукции и цокнет, годно ли. Но у них нет грызя, который работал бы с агроутилизаторами. Цыц предалагал обратиться к кому-нибудь...

– Отвод! – цокнул Грибыш, – Обратиться... А в Ро-Пи вы тоже будете по каждому чоху обращаться?

– С одной стороны. А с другой – чтобы не задерживать процесс.

– Ни в пух! Это кто цокнул?

– Мелка. Впрочем, она не настаивала.

– Ещё бы, – буркнул грызь, – Надо придумать, а? Обратиться...

– А ты уверен, что удастся? – ухмыльнулась Рижа.

– Нет конечно! Но эту неудачу мы переживём оочень легко, – пояснил Грибыш.

Таким образом, отдать дело эксперту и считать, что оно сделано, не получилось с самого начала – но на то никто и не рассчитывал. Грызи честно открыли техусловия на выращивание искомой растюхи, и прикинули, что получается по параметрам оборудования. Тоесть, если сажать в субстрат кустовую пшеницу, у каковой рост под два метра, то надо расстояние между поддонами делать метра три, и давать приличное освещение. А мху и зазора в тридцать сантиметров хватит за уши, как и малых доз тепла и света. Благодаря информационным сетям грызи теперь доподлинно могли смоделировать все этапы – изготовление на заводе, транспортировку и сборку на месте. Была ещё одна немаловажная, если не цокнуть больше, деталь – это рассчёт того, на какое количество продукта разгонять возню. Уж что-что, а это следовало спрашивать у аптекарей.

Правда, как имевший дела с жабократией, Грибыш также запросил автоматическую торговую систему – оно бесплатно и хуже точно не будет. Система теоретически предназначалась для обобщения данных и вычисления выводов о спросе на данный товар в таких-то рамках пространства и времени. Само собой, не всё было так просто, и верить программе с первого раза и на сто пухов точно не стоило – там так и было написано, кстати.

– Мать моя бельчиха, – фыркнул Грибыш, – Знаешь, сколько отдельных активных веществ содержит цветомох?

– Сорок пять? – наобум предположила Рижа.

– Семьсот тридцать три, – огорошил грызь, – Это если считать без модификаций и всего такого.

– Опушнеть! – удивилась белка.

– Да. Хотя нас и предупреждали, что это весьма специфическая растюха.

Грызи, обои, поводили ушами. В нулевую очередь их интересовала растюха именно как научный факт, однако в данном случае от этого интереса толка не было – они были не специалисты, да если бы и были, цветомох уже давно изучен в достаточной степени, чтобы положить все вопросы. Вылезала же логистическая возня, связанная с получением этих самых активных веществ сложной структуры. Даже с номенклатурой в два-три наименования получается некоторая возня, а что цокать о том, когда этих наименований три с пухом сотни? Причём по всему получалосиха, что разгребать это придётся именно Грибышу с Рижей, как недавно вылезшим с торгового судна.

– Грызаный случай, – захихикал грызь.

– Да не думаю, что такой уж грызаный, – заметила грызуниха, – Послушай ушами, ведь эти вещества идут не по одному, а группами.

– Какими группами?

– По надобности в качестве сырья для синтеза энной продукции. У местных это будет двадцать шерсть наборов, в которых от трёх до семидесяти позиций. Кстати, – задумалась Рижа, – А ведь тогда что получается, нужно семь сотен отдельных экстракторов?

Тут она практически попадала в запятую. Обычная установка, использовавшаяся для экстракции веществ из сырья, работала вполне годно, но это если настроить на один тип молекул и не трогать. Переключать каждый раз – вспушнеешь.

– Слышимо нет, – цокнул грызь, – Вслуху такой сложности состава, цветомох обычно используют в цельном виде, а сырьё извлекают на месте. Даже если тебе оттуда нужно что-нибудь одно, всё равно получается проще, чем.

– Это – проще? – скривила мордочку белка.

– Угу. Чтобы забить прессованным мхом один контейнер, это опушнеть сколько надо его скосить. Вдобавок, сушёный и прессованый как сено мох может храниться годами и не терять свойств, в то время как для хранения очищенных веществ требуются особые условия. Стало быть, можно положить на все эти сложности хвост, продукция у нас будет одной позицией.

– А, тогда это проще, – вспушилась Рижа.

Это было значительно проще, если не цокнуть больше. Пока же, в качестве разгрузки для головы, грызи прошлись по окрестностям своего обиталища. Из комнаты был сразу выход на широкую терассу, заросшую кустами и деревьями среднего калибра; ихняя квартира находилась на третьей терассе большой башни, вздымавшейся метров на семьсот. Вся эта башня сплошь зеленела, так что по лескам можно было проходить несчётное количество времени. Кроме того, у круглой толстой башни имелся и внутренний открытый объём, куда Грибыш и Рижа тоже заглядывали, хотя никто им не подсказывал этого. Как натасканные в физике объектов, они сразу усекли, что башня толстая, а стало быть у неё что-то есть внутре. Внутре был цилиндрический двор также с террасами, но сильно поуже, а растительность сменялась на ту, что бегала в ранние геологические эпохи планет. Колодец освещался кольцами солнечных ламп, а по всем выступам с самого верху лилась вода, создавая сырость, пухову тучу водопадов и постоянный плеск. Собственно, туда выходило окно с площадки перед мусоропроводом, если выходить из квартиры не наружу, а внутрь башни.

– Пух ты! – цокнула Рижа, – Как напухячили!

– Дааа уж, – протянул Грибыш, таращась на ужа длиной метра три, проползшего за окном.

Ходить по колодцу лично было не особо в пух, потому как сырость дополнялась весьма большими ящерами, водившимися там и способными покусать. Двери, ведущие туда, были оборудованы автоматическими дверьми и предупреждениями о том, что в закрытой зоне находится опасная для жизни фауна. Вслуху этих соображений, а также из нелюбви к болоту, грызи туда не ходили, зато немало времени посвятили прогулкам по березнякам и ельничкам на внешних уступах башни. Там же, где встречались ёлки поосновательнее, грызи бросались цявкать и лазить по веткам, как белочь. Местную белочь это не тревожило, потому как она была привычная, и мелкие грызи смотрели на крупных, тряся ушами.

При этом они редко углублялись куда-нибудь, откуда не видно неба, потому как вид синего или затянутого облаками неба очень их радовал – в жыме такого не услышишь. Во время условной ночи даже высыпали звёзды! Не особо яркие, но вполне реалистически выслушащие и явно скопированные с настоящей забортной картины. И опять-таки пуши понимали, что это работа проектора, но не хотели ничего про него слышать, потому как без этого более в пух. Только попав сюда, они поняли, что соскучились по простору. Местные же грызи, проживающие на башне на постоянной основе, раскапывали между лесополосами огороды, ставили курятники, и разворачивали прочее хузяйство, придававшее жилому месту законченный выслух.

Грибыш и Рижа как-то встретились с грызунихой Шифой, которая выгуливала свою белочь, собак и хомяков в леске, и та расцокала по поводу того, что колодец внутре башни – испытательная площадка для ухрурничества, и в данном случае применяется по биоценозу, существовавшему миллионы лет назад и восстановленному благодаря разным методикам. Ухрурение подразумевало приведение биоценоза в состояние устойчивого развития с минимизацией колебательных процессов. К колебательным процессам чаще всего относили поедание одних организмов другими...

– Ну тоесть, – почесала за ухом Рижа, – Чтобы не жевали, колебля челюсти, а засасывали?

– Нет, – проржалась Шифа, в очередной раз кидая грызунёнка на ёлку, – Дело в полном изменении пищевых цепочек. В том, чтобы они были паралелльными, а не закольцованными.

– А, ну это известно, – вспушился Грибыш, – Чтоб по шерсти, а не против.

– Да. Здесь правда несколько другой подход, – пояснила грызуниха, – Попроще, чем другие. Соль в том, что где-то в галактике был открыт биоценоз, но не просто биоценоз, а такенный. Там присутствовали обычные для нас пищевые цепи, но при этом всё казалосиха более гладким и по шерсти. Дело в том, что тамошние хищные организмы не рвали добычу зубами... ну тоесть рвали, но сначала поражали разрядами особых биотоков, вслуху чего добыча нисколько не огорчалась, что её съедают, а даже таки тешилась.

– Это возможно? – удивился грызь.

– Это не только возможно, но и достаточно просто технически. Передача чувств – тобишь сигналов нервной системы – происходит через электрические импульсы, потенциалы и магнитные моменты. Если их инвертировать, то инстинкт самосохранения превратится в инстинкт самоотдавания на съедение.

– Довольно жутковато, – признался Грибыш, – Хотя может быть и оттого, что непривычно. Хотя йа бы всё-таки предпочёл, чтобы никто никого зубами не ел, как оно и происходит. И что с результатами этих опытов?

– Так себе, – хмыкнула Шифа, – Отрегулировать цепи и устранить момент, так цокнуть, инфернальности, из них, это нетрудно. Но пуховы колебательные процессы всё время раскачивают систему и выводят её на грань самоуничтожения. Короче цокнуть, этот наш термос с ящерами – чисто для себя. Если и ставить эксперименты по этой теме, то как минимум в масштабе планеты, а лучше нескольких.

От этого у грызей слегка выносился мозг, хотя и в хорошем смысле цока. Грызи вообще с самого начала обращали самое пристальное внимание на жызнь в целом, а не только на свою собственную, и вопросы биоценоза, пищевых цепей и всё такое волновали их ещё в те времена, когда они не знали таких слов. Научная деятельность позволила пустить процессы в этих самых биоценозах по шерсти, тобишь в пух, а не мимо – грызями было изобретено много всего причастного к данной теме.

Однако пока что на повестке удня лежал цветомох, причём лежал весьма и весьма уверенно. Грибыш окинул ухом данные о том, какую именно промбашню местком выделяет под эт-самое – опять-таки через сеть, потому как таращиться туда самому – крайне малополезно, ничего кроме металлического колоса, уходящего в облачность, не увидеть. Башня находилась в пяти килошагах от башни ╧23445, где находилась квартира, так что грызи имели возможность видеть оную из окна. Добраться туда лично было просто вслуху наличия трамвая – ну всмысле это если быстро, а так пуши не приминули и лапами пройтись, потому как уважали это дело. На всякий случай, а также в некотором роде от нечего делать, Грибыш и Рижа сходили туда лично.

Линия трамвая-транспортёра проходила ровно через цилиндр по его высоте, от одного подъёмника к другому, и как раз возле неё торчали башни. Вслуху такой корридорной планировки остановка находилась прямо возле подъезда, так что при надобности можно и перевезти кучу всего на тележках. Промбашня ╧23452, имевшая для запоминаемости собственное название "имени ста сорока лиловых загогулин", ничем не отличалась от любой другой промбашни, по крайней мере на вид. Массивные металлические сваи в несколько метров толщины уходили в грунт, а вверх отвесно поднималась стена, увитая плющом и виноградом. С одной стороны на башне висели какие-то цеха и жилой блок с террасами; в остальном несущая колонна пока была пустая, и именно на это место следовало цеплять быстросборные конструкции. Поглазевши вверх из-под лапы, Рижа вспушилась.

Грызи использовали малый лифт, дабы подняться на площадки и ослушать их на месте; подъём тут занимал немало времени, зато можно пока потаращиться через окно в кабине наружу и подразнить пролетающих птиц. На высоте в несколько сотен метров начинался ветер, возникающий из-за вращения цилиндра и соответственно никогда не прекращающийся. Грибыш подставил уши воздушному потоку и с удовольствием вынюхал воздух, в котором не наблюдалосиха ничего против шерсти.

– Опушненно, – цокнул он, – Прикинь, соорудить такую бочку самим!

– Ууу... – протянула грызуниха, – Да, это будет в пух, как ничто другое.

– Уу в пух, – потискал её хвост грызь, – Кхм. Йа имею вслуху что? Как-то тут с жилплощадью напряг.

– Тут вообще никакой площади пока нет, – показала на пустые фермы белка.

– Да. А хорошо бы.

– А напуха?

– Воимя. Йа бы предпочёл околачиваться метрах в ста от нашей фермы.

– Зач? – не унималась Рижа.

– Вслуху того, что большую часть работы сделают автоматы.

– Ну и йа о том же, какая разница, где сидеть за экраном?

– А. Зачастую будет нужно не только сидеть за экраном, но и работать кувалдой.

– Ну, это да, – согласилась грызуниха, знавшая о процессе непонаслышке.

– Вот. Автоматика может работать непрерывно, поэтому вмешательства должны происходить постоянно в любое время, – пояснил Грибыш, – Подумаешь, встал среди ночи, пнул там чего, и опять завалился.

– Надо это обцокать с аптечниками, – цокнула Рижа, – Нам-то ладно, а им потом тут тусоваться.

– Вот, в запятую.

Однако не всё текло масляным образом. Например, завод агрооборудования оказался завален заказами и сразу предуцокнул, что будет делать поддоны под мох не ранее чем через двадцать суток. Собственно, тамошняя грызуниха также сообщила, что это цокнуто применительно к существующей очереди, а очередь может и измениться. При этом само собой, что заказы предприятий пищевой промышленности являются приоритетными, и вслуху этого вообще не совсем известно, сколько придётся ждать. Грызи вспушились и собрались на Совет, включив сеть.

От Цыцыша поступило предложение найти на барахолке подержанное оборудование, которое там наверняка есть, и недорого. Грызи в целом сочли сие предложение вполне попадающим в рамки пуха, и только Мелка сразу же цокнула, что это будет погрызец. Точнее, погрызище размером с галактический сектор, уточнила белка. Она немедленно привела рассчёты по лапному налаживанию производственного процесса, если использовать вторсырьё, и получилось в самый минимум громадное количество белко-часов. Собственно, даже если поделить это количество на пять, всё равно много. А белко-часы являлись самым ограниченным ресурсом для мероприятия, как не приминула заметить грызуниха. При этом она наверняка вспушилась, только никто этого не видал, потому как цокали опять посредством Сети.

– Да, а ведь могли бы схватиться, как за индюк за песок, – мотнул ухом Грибыш, – Дурь и упоротость оно конечно хорошо, но не лбом в сосну. А тут мы лет пять ковыряться будем такими темпами.

– Мелка шарит, – кивнула Рижа, – Интересно, просто так, или?

– Скорее или. Мелка руководила работами по наладке транспортного туннеля между звёздами, ну знаешь эту штуку со скривлением пространства? С тех пор пошаривает.

– А, это в пух, – церемонно цокнула грызуниха, и захихикала, – Только вот если не таким образом, то каким?

– Нуу, думается, раз нам и так приобретать корабль, так почему нет?

– Везти это барахло с другой звезды? ОЯгрызу!

– А какие у тебя будут предложения? – хмыкнул Грибыш.

Какая другая белка могла вообще не поверить в такой вариант, но только не Рижа, летавшая на "Графике". Она знала, что даже в громадных населённых системах постоянно возникает то дефицит, то профицит чего-нибудь, и торговый флот не зря грыз свои орехи. Фактически, как писали компетентные исследователи из журнала "Торговля и Жадность", количество дефицитов и профицитов с ростом сложности систем не только не уменьшалось, но и увеличивалось. С первого слуха это было невозможно, учитывая синтез всего что можно и нельзя, но с другой стороны, не имелось полностью универсальной технологии материализации. Точнее она имелась, но была связана с нуль-реакцией и оттого её нельзя было использовать на планете или станции, воизбежание непредсказуемых последствий.

Здесь имелосиха несколько соображений. Например такое, что даже если преобразовывать вещество совершенно произвольным образом, всё равно придётся маневрировать самой массой, так как в одном месте её станет мало, а в другом много. Кроме того, универсальных материализаторов просто опасались, учитывая многочисленные задокументированные факты наступления тех самых последствий. В ближней ветке галактики было звёздное скопление, при изучении коего грызи обнаружили следы мощной межзвёздной цивилизации, сгинувшей от избытка экспериментаторского духа – какая-то из их установок погнала такую волну, которая уничтожила жизнь в радиусе нескольких десятков парсек. Помимо этого, существовали опасения другого рода, навроде слишком резкой смены сложившихся условий и доступа к неограниченной мощности неограниченной глупости. Как бы там ни было, на Камышиде не существовало материализаторов на нуль-реакции.

Зато там существовал отдел союзного КЗПС, Комиссариата Звёздных Путей Сообщения, в каковом было немудрено оформить приобретение посудины, особенно если это не крейсер. Стандартный фрег Ф26, также называемый "Кистеухом" за торчащие антенны-стабилизаторы, относился к кораблям широкого профиля и предельно высокой доступности, так что и цокать не о чем. Хотя, конечно, грызи сначала именно поцокали. Цыцыш, само собой, предложил взять подержанный фрег, раз уж не удалось взять подержанное оборудование. Мелка покачала ушами и просвятила, что по тем же самым резонам такое решение не попадает в пух. Грибыш также прослушал информацию от этого самого КЗПС, потому как там и продавали корабли. Помимо Ф26 существовал ещё и Ф6, совершенно кубической формы аппарат; этот стоил почти вполовину меньше, и от Цыцыша поступило. Здесь уже Грибыш дал отвод, потому как Ф6 предназначался для полётов строго от станции до станции. Даже лететь на нём в Ро-Пирог было крайне чревато, не цокая уже о маневрах между астероидами. Достаточно быстро все сошлись во мнении, что не место скупиться и стоит приобрести полновесный Ф26, потому как ещё во многих местах он пригодится.

Этих самых Ф26 намордствовало четырнадцать модификаций, и опять-таки Грибыш был наиболее шарящим, чтобы прикинуть, какую именно эт-самое. Мелка и Быстрыш занимались в своё время масштабным управлением, но на характеристики транспортной мелочи не особенно заморачивались. Так что теперь им потребовалосиха бы пол-года, чтобы всё доподлинно узнать и прожевать. Конечно, и разбрыл Грибыша мог быть не идеален, но всё-таки это был разбрыл, а не притягивание за уши или рулетка.

– Ну что, грызунихо, пойдём? – цокнул Грибыш, потирая лапы.

– Неа, – улыбнулась Рижа, – Впух.

Грызь почесал бельчону за шёлковым ушком, и более цокать не стал – впух так впух, ему два раза повторять не требовалось. Любые официальные процедуры, даже подобного толка, Рижа на пух не выносила, а грызь и не подумал напрягать её. Сам же он одел спецовку, дабы не спутали случайно с белочью, и поехал куда следовало. Следовало в контору, куда также собирались все причастные пуши, а затем, если всё пойдёт по шерсти, в док. Поматывая хвостом, Грибыш пешком дошёл до радиального подъёмника, поднялся на нём к станции межцилиндровых поездов, и поехал на "электричке" в нужное место.

Как он и подозревал, камышидцы вовсю пользовались избытком площади и зачастую строили городки в столь лютом ретро стиле, что любой реконструктор за голову хватался. Контора КЗПС находилась в деревянных теремах большущего кремля-крепости, также выстроенной из настоящего дерева. Причём, судя по черноте стен, выстроено это всё было достаточно давно. В узких проходах кудахтали куры, несло навозом, а дороги оказались развожены в грязь, что вызывало повальный смех не только среди кур, но и среди грызей. Грибыш подождал остальных на остановке, и слышал ушами, как слева на полях жали серпами какой-то злак, а справа паслись козы, судя по блеянию. Он слегка помотал ушами, поправляя голову.