Текст книги "Миростройцы (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Грибыш включил лапное управление и тупо с клавиатуры поднял корабль над полом ангара и повёл к воротам. Дело в том, что выбросить что-либо на сверхскорости не так просто, как может показаться – опасно как для сбрасываемого, так и для сбрасывающего. Ангар "Графика" имел специализированное оборудование для запуска кораблей на сверхсвете, и именно за этим оборудованием следовало прислушать, что и сделала Авриса. Слева по курсу заворочался фрег Мырда, поднявшись с площадки; в соплах двигателей светился ослепительно зелёный огонь, заливая светом ангар. "Тигреб" встал по направляющей линии, и перед носом фрега открылись створки ворот. Визуально там была абсолютная тьма, потому как свет не проходил барьер.

– Дай синхронизации с системой запуска, – сказала Авриса.

– Забери, – цокнул Грибыш, проверив эту факту.

– Есть. Разворачиваю корабль на заданный угол.

Только на тэ можно было увидеть, как огромный корабль, продолжающий ускорение, ворочается вокруг оси полёта, и вектор запуска совпадает с нужным. Грызь непроизвольно поджался, потому как сейчас его неслабо вышвырнет, неслушая на то, что это нельзя почувствовать. Постоянное использование тэ приучило чувствовать то, что нельзя.

– Грибыш, готов? – ещё раз осведомилась серая, – Три, два, один, пуск!

Фрег разом оказался в пространстве и уже довольно далеко от носителя. Следом за кораблём черноту космоса прочертила огненная линия от искривления пространства – произошла нулевая реакция, кусок пространства преобразовался в материю, которая и пыхнула. Благо, такие шутки на астрономические масштабы не влияли даже при очень большом старании. Спустя несколько секунд вспыхнул второй след, когда "График" выбросил следующий фрег – но это на тэ было видно вдали, а на самом деле до этого следа весомая часть светового года! В оптическом диапазоне вспышку можно будет увидеть с этого места только через несколько недель.

Это однако нисколько не напрягло грызя, и он снова убедившись в целостности систем, поставил судно на рассчитаный курс. Кстати цокнуть, он крайне мало шарил в космогации, но при этом легко прокладывал курсы – всё тем же способом перебора вариантов на машине. Можно было жать на всю железку, "Тигреб" с ресурсозагребалкой медленнее, чем обычный фрег, так что догонит. На таком расстоянии даже связь не действовала, чтобы цокнуть – ну всмысле, штатно. Если сильно исхитриться, можно попасть направленным импульсом, вкачав туда всю мощность силовых установок. Пока же Грибыш подумал, и не стал вспушаться, а просто взварил чай и ослушивал космос. Как и в большинстве мест, где он бывал, пространство было чёрное с россыпями звёзд в невргызенном количестве; сиреневая еле заметная туманность маячила только в стороне ядра, но до неё вероятно с неделю хорошего хода. "Гузло" – подумал грызь, и захихикал.

У него было чем заняться в длительных одиночных полётах, потому как мозг на месте, а вкупе с ЭВМ – вообще чистейшие орехи. Некоторые существа, например, вообще не могли этого выносить. Та же Авриса низачто не полетела бы, потому что знает, что ей будет плохо. На самом деле, даже академичесая физиология и психология не до конца имели ответ на вопрос, в чём тут дело. Косяк в основном состоял в том, что если проследить действия животного, живущего в городе, и сидящего в космическом корабле, то никаких кардинальных отличий просто нет. Всмысле, чисто в физическом аспекте – организм может в обоих случаях и пройти одинаковое количество расстояния, и взаимодействовать с одинаковой номенклатурой предметов, сухо цокая; технология создания мысленного эхо, например, позволяла поговорить с кем угодно, и отличить не получится впринципе. И неслушая на это, немалое количество существ впадали в помешательство ума, если оставить их надолго в корабле, причём прослеживалась некоторая зависимость и от расстояния. Вероятно, наука ещё не добралась до того воздействия на организмы, что оказывает само пространство.

Как бы там ни было, Грибыш с оглушительным хрустом грыз орехи, сыпя шелухой на пульт, попивал чаёк, цокал и вспушался. Помимо раздумий об оптимизации, которые вообще никогда не прекращались, грызь припомнил и белку, слыханную на одной из станций. Ну бывает, что зверёк выслушит очень уж в пух, что поделаешь. Грызуниха была особенно стройная, хотя и пушная, и имела редкий шоколадный окрас, ровный по всему пуху, так что недолго и облизнуться, а также сделать хватательные движения лапами. Грибыш также учёл, что вероятнее всего никогда больше не увидит эту грызуниху, и это навевало некоторый ступор, как всегда при столкновении с никогдами. Одно дело, если редко, а тут просто вообще – никогда, что за напух?... Впрочем, любые мысли про грызуних всегда возвращались к Риже, если цокать о Грибыше. "Гузло!" – вторично подумал грызь, и уже просто закатился по смеху, потому как повторенное дважды в два раза смешнее.

Грызь ощутил некоторый диссонанс только тогда, когда провёл дальнее сканирование искомой группы астероидов, будучи на подлёте к оной. Нет, в результатах не было ничего ошеломляющего, косячил тот факт, что «Тигреб» уже на подходе к цели, а фрега до сих пор нету. Грибыш провёл сканирование по всем диапазонам и проверку ранее сохранённой информации – ноль. «Главное это не поделить на него» – цокнул себе грызь, и почесал уши. Встав из кресла, он стал ходить туда-сюда по тесному отсеку, соображая. Куда делся этот распухяй? При запуске он не взорвался, это точно – было бы слышно. Стало быть, или ухитрился накосячить с нафигацией, или какие-то проблемы с матчастью. Отсигналить на «График» можно, только если очень быстро – потом он уйдёт из досягаемости, и догнать его не светит.

– Косяк, – цокнул Грибыш, – Почти классический.

Примерно девяносто процентов косяков как раз имели такую природу – потеря контакта, в результате коей малейшая неисправность может привести к астрономическому ущербу. Не приведи Жадность, конечно. Грызь открыл инструкции, чтобы точно знать, что предпримет Мырд в аварийной ситуации, и убедился, что для этого нужно знать суть этой самой ситуации. Также он провёл инвентаризацию и выяснил, что ничего нету – сошёл бы зонд, чтобы выстрелить его в нужном направлении, но зонда не было, они все стояли на фреге поддержки для котанков.

Никак не получилось бы цокнуть, что Грибыш испугался. Он испугался бы разве что в том случае, если речь шла о Риже, но никак не о хвинье. Ну аннигилирует, чтож теперь – само знало, куда лезло. Да и фрег, хоть и недешёвая штука, но вообще просто штука, о которой и думать нечего. Главная нагрузка на беличьи мозги относилась к тому, что делать.

– Существовать! – с умным видом ответил себе грызь, и снова заржал.

Всмысле, можно повернуть обратно и попытаться найти фрег в наиболее вероятных для того местах... можно конечно и что-нибудь другое, но пожалуй что этот вариант был головным. Тем более, что на возвращение потребовались бы стандартные сутки, тобишь двадцать пять стандартных же часов – не выше ушей. Грибыш тут же провёл калькуляции, и не забыл отследить остаток топлива. Момент один из самых критичных, зачастую автоматика на пустом месте загоняла корабль в невыездное положение, когда топлива не хватило бы на полёт к ближайшему источнику вещества. В крайнем случае можно и часть оборудования сжечь, но это в крайнем. Пока что запасов имелось с избытком, можно вернуться и пошарить, почём там перья. "Тигреб", светя из соплов, развернулся и начал выписывать окружность, выходя на новый курс.

Грибыш же вообще отключился и пошёл сурковать – вспушнеешь сто раз, всё время сидеть и ждать. За перегородкой от кресел с пультами имелся небольшой отсек с сурковательными ящиками, куда белочь и забилась, как в гайно. Само собой, без грызунихи под боком это было несколько не то, но всё же вполне в пух, а не мимо, так что грызь успешно произвёл сон.

Опосля этого он успел ещё погонять симулятор огорода, ну и само собой много раз цокнуть и вспушиться, сварить сублимат в большой миске, испить чаи, и ещё подремать. Только потом пришло время проверить, почём перья. По командам с клавы силовые установки корабля прекратили выдавать ускорение и создали впереди судна гравитационную линзу диаметром несколько километров. Импульсы, попавшие в эту линзу, усиливались перед попаданием в приёмник, так что слух корабля оказался усилен на порядки. Этим "ухоскопом" автоматика обвела полную полусферу, сканируя пространство на наличие сверхсветовых сигналов, каковые несомненно должен посылать искомый объект. Грибыш, в очередной раз хлебая чай из трёхлитровой кружки, послухивал на результаты.

Таковых было не густо. В зоне досягаемости выскочил один корабль, но это был не фрег. Тем не менее, грызь сразу зафиксировал его, переключил линзу в режим громкоцокателя и заорал туда, на триллионы километров, запросом. Уж кто-кто, а грызь знал, что для этого достаточно автоматического запроса о нафигационной обстановке – вкупе с кодом опознавания это сразу приносит результат. Типа как сейчас, хихикнул Грибыш, и прокрутил полученную информацию. Как он и думал, случайно проходящий корабль не менее случайно зафиксировал движение фрега. Спросить ещё... а нет, уже ничего не получится спросить, ушёл. Что-ж, это в пух, и есть вероятность, что там кто-нибудь посмотрит лог, почешет репу и спросит "а что это вообще было?". А была это очень старая программная прошивка, про которую просто забывают по ненадобности, но она всё равно есть во всех нафигационных модулях.

Благодаря этой расторопности грызь получил вектор и повернул своё судно туда. Вектор указывал в совершенно произвольное направление и не имел никакой связи ни с курсом "Графика", ни с астероидами. Да впух... Грибыш постарался посчитать и примерную даль, сколько пилить в данном направлении, но ничего путного не вышло, и он это дело бросил. В начале концов, если фрег движется – значит существует, потому как обломки на сверхскорости не летают. Следовательно, нужно тянуть за ним, пока не догонишь или пока он не упрётся в какую-нибудь станцию. В конечном счёте, надо догнать. А как его догнать, если он быстрее? Грызь помотал ушами, чтобы вправить мозг. Так, подумал он, проверю, куда утыкается этот вектор... Как и следовало полагать, никуда, по крайней мере в этой галактике.

Пораскинув мыслями, Грибыш пришёл к мнению о повреждении нафигационной аппаратуры на фреге при его запуске. Как именно такое может быть, он не представлял, но факты указывали на это пальцами. Кто-нибудь ещё мог понять, что дело не в пух, но "на удачу" там был Мырд – что хуже, чем никого. Можно дать ушную кисть на отрыв, что хвинтус через несколько суток начнёт менять курс произвольно, выбирая ближайшие объекты для назначения. А если система свернулась, то все эти пассы только усугубят обстановку. Смог ли бы йа сам догадаться, как исправить настройку, подумал грызь, и ответил утвердительно. Пожалуй, даже Мырд справится – включил отдельный гравископ, взял направление на центр галактики, совместил координаты для основной системы... Голова от кучи вариантов и неопределённости начала чесаться.

Грибыш однако продолжал работать, потому как это было его главное назначение как космонавта – запиливать подобные косяки. Взварив в тысячный раз чай, он взял бумажку и карандаш, и начертил схему, чтобы совсем наглядно. Нарисовал "Тигреб" в виде огромной рыбы с щачлом – правда, от этого толку было мало.

– Итак, что у нас?... Тьфу впух, разговаривать сам с собой это не в пух, – поправился Грибыш, нарисовал справедливомордие и обратился уже к нему, – Значит, что? Если он исправит нафигацию, то отправится куда? Скорее всего к астероидам. Если повреждения сильнее, то полетит ремонтироваться, и тогда мне его не найти, потому как слишком много...

Лапа пару раз щёлкнула курсером.

–...сто с пухом станций в радиусе двух световых лет. Если же он не объявится, то – что? Правильно, пустить слух по системе оповещения, что пропал фрег. Следовательно, лечу к астероидам, набиваю зОкрома, пока не эт-самое, а если не эт-самое, то тащусь на ближайшую станцию. Здорово придумал?

Справедливомордие подтвердило, что сойдёт. Вслуху этого грызь опять вбил смену курса и корабль развернулся опять почти обратно. Далее снова следовало ждать, но грызя сие не напрягало – кого напрягает, тот и за симулятором не высидит. Грибыш на всякий случай взял бидон с водой на десять литров, и поднял его сотню раз, чтобы пух не слёживался. А потом опять завалился сурковать. При этом, следует отметить, он не оказывался отключённым от системы управления – космонавт собственно вообще никогда от неё не отключался, потому как комм так и сидел на лапе. Грибыш то и дело включал прибор, проверить, как оно, и свет от маленького экрана заливал закуток с ящиком, отгороженый плотной занавеской, так что там оказывалось почти совсем темно. К темноте следовало привыкнуть не менее чем к свету, потому как в таком состоянии мозг лучше воспринимал звёздную бесконечность, чем при ярком освещении в морду. Практически со всех сторон слышалось жужжание и пощёлкивание механизмов корабля, и достаточно чуткое ухо улавливало, где и что щёлкает.

Подрёмывая, Грибыш снова вспомнил ту белку, так цокнуть гнедой масти. Как там называлась эта система, Тройник? Впух, даже этого точно не запомнишь. Зато он отлично запомнил переливы пушной шёрстки и взмах хвоста... Вот же бывает пухня, фыркнул грызь, увидел и теперь эт-самое, из-под ушей не идёт. К тому же, самочка может оказаться как грызунихой, так и глуповатым животным, а на слух этого не определишь... хотя нет, если возится в космопорту, то вряд ли белочь-переросток. Соль состояла в том, что имелось много белок – и не три, а миллиарды, то среди них неизбежно появлялись эволюционно-рецидивные особи. Вроде грызь и цокает, и вспушается, и всё такое, а на самом деле это не грызь, а самая настоящая белочь, просто дрессированная.

И всё же, изрядно ломала голову та факта, что ему больше никогда не увидеть именно эту грызуниху. Собственно, даже не в грызунихе дело – кпримеру, контейнер, который стоял рядом с ней, он тоже более никогда не увидит. С других сторон, если принять, что течение времени во Вселенной бесконечно, то в конце концов должен появиться второй раз и объект А, и объект Б, и произойти их встреча – это практически неизбежно. Правда, будет ли гипотетический второй Грибыш мной, подумал Грибыш, или всё-таки нет?...

За этими, а также более насущными раздумьями, корабль прибыл к указанной группе объектов. На тэ, да и в натуре, это была россыпь разнообразных камней, окружённая крошкой и газами от них же – нечто вроде кометы. Куски льда перемежались твёрдыми породами, что выслушило достаточно сумбурно. По краям недокомета выслушила веселее, потому как подсвеченные звёздами, искрились ледяные кристаллики. Слышимо, даже еле идущее выделение газов из льда не давало веществу слипнуться в один комок, либо сюда вдарило другим камнем... или случилось что-нибудь ещё.

"Тигреб", тараща вперёд грузовой "зоб", проплыл вокруг каменно-ледяной мешанины, и за кораблём вспыхивали радуги света, отражённого от инея. Глянув на вещество, Грибыш снова ощутил то самое чувство никогдей – ведь на эти камни никогда не падал вслух разумного существа, наверное, с самого начала Вселенной. Как сконденсировались из протопланетного облака, так и летают уже пух знает сколько триллионов лет, ведь скорость недокометы относительно галактики почти нулевая, так что до ближайшей звезды этим ребятам лететь... грызь аж зажмурился, представив себе столько времени.

На этом Грибыш закончил с философией и приступил к практике. Опушневание над историей камней не могло помешать ему провести сканирование по всем положенным этапам – с разбивкой на фрагменты по размеру, и последующим изучением каждого... В наушниках взвыла сирена, на экране появилась ярко-зелёная надпись "Обнаружено вещество высокой чистоты!!!". Весь пух потерять можно, выдохнул грызь, вот шутки у жабья, такое на прогу ставить. Впрочем, у жабья по сравнению с теплокровными животными заторможенная реакция, поэтому тоадоид просто не успеет испугаться. Действительно, экран показывал в трёхмерном виде значительные вкрапления лумумшия – размером с беличью голову, как минимум, в толще шлакообразной породы.

– Мило! – цокнул Грибыш, так что аж сам себя оглушил и прикусил язык, а потому захихикал.

Данный химический элемент относился к средней редкости пухне, но главное, что тут он имелся в значительной чистоте, что сильно добавляло ценности. Грызь немедленно открыл справочник и послушал, почём это всё. Выходило, что продать очень даже можно, если будет куда. Следовательно, стоит начинать трясти. Тряска проходила примерно в одинаковом режиме: корабль, давая боковое смещение, выходил на нужную позицию, затем из мотор-пушки формировался гравитационный луч, сначала распихивавший вещество в стороны, а затем вытягивавший нужный кусок. С этой добычей судно отходило чуть в сторону, и в потоке излучаемых мотором волн и частиц происходила очистка материала от примесей. При этом сами примеси, состоявшие из железа, углерода и кремния, также чистились и затягивались в формовщик капсул.

Вдобавок, тяжёлый лумумший было нельзя взять, и насыпать в трюм в виде крупного песка, как это делали со стабильными элементами. Имеющий лишь слабую радиоактивность, лумумший при скоплении его в одном месте, тем более без примесей, тут же начинал гнать цепную реакцию – тобишь, в конечном счёте, разрушаться. Складировать эту дребузню можно было или в изолирующих оболочках в докритических количествах, или держать под ремиттером. Ремиттером погоняли генератор псв-поля, каковое по сути останавливало внутриатомные процессы, чем защищало вещество от изменения; такие же агрегаты служили защитой большинству кораблей.

Грибыш предпочёл бы... ну потискать белку это понятно! – всмысле, применительно к данному моменту, он предпочёл бы сделать стабильные капсулы с материалом, чтобы более не волноваться за их сохранность. Однако самого вещества было много, и на изоляцию просто не хватит места – да собственно что там цокать, будет весь трюм под завязку одним лумом. Грызь провёл лапой по шее, чувствуя, как её обхватывает Жаба. Тут ему просто как никогда был нужен лишний фрег, а он собака взял и пропал пух знает куда!

Однако, требовалось трясти, и тряска свершилась. Грызь определил для автоматики порядок действий, местами подкорректировал в лапном режиме, затем принялся размечать объекты для обработки. Программа помогала, и если сначала ошибалась в половине случаев, то после анализа действий грызя ошибаться почти перестала, и ему оставалось убрать только один из ста объектов, забитых в список пух знает из каких соображений. Автоматизация позволяла выполнять однотипные действия несоизмеримо быстрее – корабль постоянно маневрировал, бил лучами, отворачивался от вещества и варил сырьё, не оставаясь на месте ни секунды. За пол-часа Грибыш полностью расфрагментировал недокомету на всякую пухню и искомое – а искомого нарисовалось более тысячи тонн. Грызь же рассчитывал на массу груза в двести пятьдесят тонн, так что почесал ухи.

Также его интересовало, где гравископ "Графика" услышал тут раздруляпий, которого тут не было, судя по всему, вообще – но сей академический вопрос грызь милостиво соглашался оставить до других времён. Пока же в трюм поступал чёрный порошок, сразу схватываемый защитой; плотность его была очень приличная, неслушая на принудительное "вспенивание", и составляла около десяти тонн на кубический метр, то есть, примерно как у свинца. Этот порошок формировался конусами на полу грузового отсека; продавить конструкции судна даже такая тяжесть не могла, потому как корпус был крайне прочен, а главное груз вообще не давил на него, потому как в трюме не работала искуственная сила тяжести.

Грибыш успел сделать и ликвидировать несколько косяков, когда тэ сообщил о приближении корабля. Слухнув, грызь убедился, что это Мырд, и всерьёз обрадовался, так что даже включил связь.

– Белкаааа... – завывал в эфире хвинтус.

– Хвинтууус... – не менее заунывно свыл белка.

Мырд поперхнулся, затем понеслась какая-то игра слов с использованием идиоматических выражений, не поддающаяся переводу.

– Грызо, что за херня!... Ну всмысле, что за херня, у меня выбило почти всю нафигацию! Третьи сутки болтаюсь, как кусок!

– Да йа так и понял, что выбило, – цокнул Грибыш, – Как-то ведь сюда дошёл?

– Пришлось пораскинуть, – не без довольства сообщил хвин, – А я уж думал вообще трындец, бррр...

– Могу взбодрить, – хмыкнул грызь, – Вот выслушай, чем тебе предстоит загрузиться.

Из наушников донёсся курлыкающий звук, и если бы у хвина был хохолок, тот поднялся бы на сто пухов. Ясно чувствовалось, что взбодрило это его как следует. Однако жеж, это не спасло грызя от подробного рассказа о том, как оно – впрочем, грызь и не был против. Как выяснилось, случился эффект ударной волны при схлопывании кривули пространства – такой же, только нарочно и сильнее, создают орудия, бомбы и специальные мины. Фрег дёрнуло так резко, что нафигационный блок сдвинулся по фазе и уже никуда не показывал. Мырду удалось после нескольких попыток отключить и перезапустить его, что и привело к успеху. Вроде делов-то, но это для опытного, откормленного космонавта, а для начинающего – далеко не факт, что выполнимое дело. Грибыш знал случаи, когда куда более мелкие косяки приводили к Ущербу, потому что звери не знали, как их исправить.

– Очень в пух! – цокнул грызь, – Думаю, ты всё правильно сделал.

– Меня ещё раскорячило, когда я подумал, что ты поднимешь тревогу, – сказал Мырд, – А ты оказывается и в хвост не дул!

– Да йа подул слегка, – признался Грибыш, – Но потом решил, что надо набрать сырья, и если бы тогда ты не объявился, йа бы поднял полундру. Но теперь ты объявился, и прибыль спасена.

– О да.

Конусы из металлического песка на полу грузового отсека продолжали расти; транспортёр набрасывал примерно поровну на все девять кучек, так что трюм выглядел довольно странно, с торчащими "термитниками", над которыми струился чёрный песок. Отдельное кольцо этого песка кружилось по стенам – туда вытягивало магнитным полем всё, что просыпалось мимо, чтобы вернуть на место и не размазывать по обшивке. Тем более, лумумший был токсичен, так что чистить отсек всё равно придётся. Правда, вдобавок ко всем опциям, очистка отсека вряд ли кого напряжёт.

Пырючись на происходящие процессы, Грибыш опять раскинул мыслями и ушами. Вот с какого пуха именно в этой группе камней образовалось столько искомого вещества? Это же уму нерастяжимо, сколько ещё есть таких камней без залежей! Допушища без, и только эти с. ОЯгрызу, подумал грызь. Он был совершенно уверен, что этот вопрос неразрывно связан с другими вопросами, навроде того, что такое "никогда", почему не нужны без ничего, и тому подобное. Объяснить в словах этого нельзя, но всё же грызь точно чувствовал, так цокнуть, основную нить Вселенной, проходящую через всё сущее. И это чувство было в пух, а не мимо.

Кораблям, полностью нагруженным, потребовалась ещё неделя, чтобы добраться до пункта назначения «Графика», звёздной системы Камышид. Система сия была заселена давнище, а потому содержала много объектов; вокруг звезды на низкой орбите вращались несколько станций «Хвол», похожих на громадные прозрачные пузыри, на положенном месте находилась обычная планета, а подальше раскинулась космотория невгрызенных масштабов. Космоторией обзывали единую систему планетоидов-станций; чаще всего она строилась по принципу самороста, за счёт самовоспроизводимых роботов, надстраивавших эту, по сути, станцию. Достаточно одного такого, чтобы начался рост в геометрической прогрессии, и через два десятка лет оказывается, что всё пригодное вещество уже переработано в планетоиды, а космотория по размерам раз в сорок превосходит планету. Что же касается «Хволов», то это были станции звёздной защиты, способные менять метрику пространства возле звезды, как с хузяйственными, так и с оборонительными целями.

Грибыш и Рижа были родом с обычной планеты, хотя и у них над ушами проплывала станция размером с луну. Вслуху этого грызи потирали лапы, думая о возможностях полазить по космотории во множественном числе.

– Полазить?! ОЯгребу! – хлопнул глазами тоадоид, – Это угрожает Ущербом!

– Положить хвост, – зевнул Грибыш, – Йа только что приволок тысячу тонн, и даже не грызячки, а лумумшия, так что эт-самое.

Против эт-самого было трудно спорить, так что в отпуск отправились Грибыш с Рижей, Мырд ещё с двумя хвиньями, а также пара лиситов. Лиситы были нипричём, просто жабе, которая отсекла лумумший на градаре, отпуск был без надобности, и она продала его рыжим. Не то чтобы экипаж строго не отпускал себя с корабля, дело скорее было в том, что для того чтобы догнать потом судно, требуется оставить на станции как минимум машину МФ-ИК, тобишь МногоФункциональную ИстребительКласса. А это уже вопрос дополнительных затрат, вызывающий кисломордие у Жабы.

Пока же "График" стоял у причалов порта космотории Камышида, и в оба направления шёл плотный поток контейнеров, так что есть вероятность, что судно задержится достаточно, чтобы вообще не авралить. У непривычного существа могли уши на лоб полезть, когда оно узнавало, что и в каких масштабах может быть востребовано в межзвёздной торговле. Штука ещё в том, что зачастую изделие используется не по назначению – чем ещё объяснить, что с "Графика" сгружали два миллиона резиновых шайб для игры на льду, которые кто-то здесь приобрёл, посчитав удачным.

Грибыш же пока выбросил из головы всю эту дребузню, и вбросил туда грызуниху, в очередной раз вспырившись на оную – как была пуша, так и осталась, что ни цокни.

– Пойдём лапами? – предложил грызь.

– О, сто пухов! – цокнула Рижа, – Давненько не ходила лапами, так и разучиться недолго.

Правда, следовало ещё пройти карантин, чтобы ходить по космотории, потому как даже на торговую станцию, самое злачное место, пускали только после не особо глубокой проверки. Как быстро усёк Грибыш, скоростной транспорт, местные "электрички", ездили за пределами планетоидов, в космосе, дабы не утруждаться атмосферой и силой тяжести. Через окна в переходах, что соединяли порт с торгстанцией, можно было слышать, как проносятся поезда по тонким как нитки путям, подвешеным между гигантскими конструкциями. В пространство же уходило сплошное кружево из соединительных балок и цилиндров, каковые и были планетоидами, каждый по восемь килошагов в диаметре, вращающийся внутри защитной оболочки.

Грызи, лисо и хвиньи все вместе проехали в транспортёре куда-следует, открылась дверь, равная по ширине стенке, и на туловища направились многочисленные сканирующие приборы.

– За Хрурность, – произнёс стандартную фразу автомат, – Мировой совет Камышида рад видеть, и в том числе вас. Добро пожаловать на... транспортный док 482-бис. Подождите окончания процедур опознавания.

Приборы продолжили жужжать и щёлкать, а автомат подумал и добавил от себя, без записи:

– Не, ну правильно, если уж процедуры начались, то пуха ли эт-самое? Логично, как хвост.

В общем ждать всё равно приходилось, потому как без этого не открывались двери, ведущие дальше по транспортной системе космотории. Грибыш и Рижа захихикали, а потом и покатились по смеху. Их тем более веселило непонимание на мордах соседей, так что прокатились они по этому смеху как следует. Минут через пять сканер смилостивился и пропустил их на станцию скоростных поездов, куда животные и вышли. Как и во всяком порту, тут толклось немало всяких организмов, в частности огромная улитка с чемоданом и некто в скафандре, явно заполненном жидкостью. Однако по сути дела, больше всего тут было грызей – хотя они ухитрялись быть и наименее заметными при этом. Пассажиры встали возле щита, отображавшего схему маршрутов, и почесали уши.

– Значит, мы вон туда, – показал лисит, – Прямиком.

– Мы пойдём по базару потолкаемся, – сказал Мырд, – Учитывая, что он тут с пол-станции размером, этого будет достаточно.

– Тогда Ъ, – церемонно цокнул Грибыш, кивнув ушами.

– Что Ъ? – скривился хвинтус, – Ты не собираешься сообщить, куда вы намерены податься?

– Зачем? Всё равно коммы на месте, сеть пашет. Да и даю уши на отрыв, что по базару вы будете ходить отнюдь не по маршруту, а произвольно. Так что – Ъ.

Ъ был принят, и грызи получили возможность сесть в вагон и отправиться...

– Кстати, куда? – цокнула Рижа, таращась двумя глазами в два разных окна, – В лесок бы.

– Ну, учитывая наличие грызей, лесок будет, – заверил грызь, огляделся и оцокнул ближайшее животное, – Эй грызо, можно за ухо?

– Да, только не с корнем.

– Кло. Мы тут с бродящего корабля, нам бы в лесок. Подскажешь?

– Мм... – почесал подбородок грызь, – Щас... Ближайший массив – на 176-В. Там только три цилиндра с леском, но думаю, вам хватит.

– Думаю да. Хруродарствуем, – кивнул ушами Грибыш.

– А вы в лесок чисто поржать, или куда? – осведомился местный, уставив уши на Рижу.

Та и кистью на ухе не повела, даже если бы её назвали по имени. Белка имела привычку разговаривать просто так только с согрызуном, а с кем-либо ещё – только по необходимости. Вслуху этого отдуваться пришлось опять Грибышу, но он не тяготился, тем более что грызь не задавал совсем уж тупых вопросов. Как выяснилосиха, в сдешней космотории обитало немало эндемичных видов, и часто залетали поисковые отряды, пыриться с научными целями. Грызи же никаких таких замашек не имели, намереваясь просто прополоскать пух – после долгого времени в жыме это влияет крайне пользотворно.

Поезд вероятно был оснащён космическими двигателями, потому как развивал громадные ускорения – целые линии цилиндров так и мелькали мимо, остановки шли через каждые десять; там следовало перейти на местную ветку и доехать до нужного номера. С каких-то сторон это разграничение пространства давило на уши, а с других было удобным в плане адресности – по всей громадной космотории цилиндры имели недвусмысленные номера, не ошибёшься. Когда местный грызь цокнул про "массив" в плане леса, он имел вслуху цилиндр, занятый вообще одним только лесом безо всяких примесей, а так леса было полно и в любом другом. В одинадцати из десяти был лес, так цокнуть.

Грибыш и Рижа вышли на платформе с нужным номером, поозирались ушами, мотнули хвостами и... ну впринципе, не надо быть семи пяней во лбу, чтобы понять, что они вспушились. Мелкие клочки линялой шерсти полетели по сквозняку. Далее белки пошли на входной транспортёр цилиндра, потому как больше с платформы никуда не уйдёшь, да собственно и не хотелось. Большая кабина, которая вмещала как палубы для тушек, так и площадку для машин, поехала по туннелю с вращающимися стенками, что выслушило непривычно и вызвало некоторое кружение головы.