Текст книги "Вторая Белая Ель (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Квотчер Марамак
Вторая Белая Ель

Седьмое корыто, которое восьмое – Ёлки – на взлёт!

Над Белоельем трясла серыми облаками поздняя осень, а Скупыш чапал по дороге. Связь в общем не особо прослеживается, потому как грызь чапал бы по ней и весной, и летом с тем же успехом. Тем не менее, в воздухе чувствовался запах мокрых облетевших листьев и морозная свежесть приближающейся зимы, что заставляло вспушаться. Сырость травы и воздуха привела к намоканию нижней части хвоста, но Скупыша это не особенно грызло, если не цокнуть, что вообще не грызло. Грызь полными ушами кормился видом родных мест, отчего был чрезвычайно доволен. Эта дорога, не особо разъезженная колея среди леса разной густоты и высоты, была эквивалентом того, что в иных местах называют улицей. Лишь едва заметные тропинки вглубь листвы показывали, что там окопались пуховичные звери.

Скупыш раздумывал над тем, что вероятно, в докосмическую эпоху признаков возни зверей было куда как больше – нужны были массивные перевозки и производство, а это всё за ёлку не спрячешь. Теперь же, куда ни слухни, лес оставался плотным, как ему и полагается, и располагал к мотанию ушами. Слушая отсюда, трудно было представить, что во многих избушках, зарытых под насыпи с травой, стоят числовые машины, управляя автоматизированными заводами по системе, а на орбите планеты косяками ходят огромные Ёлки, универсальные бельчачьи корабли. А они ходили, и только облачность мешала услышать какую-нибудь из Ёлок непосредственно, подсвеченную солнцем.

Грызь то и дело лез с дороги в кусты за замеченным грибом, так что набил уже порядочный мешок. Он без зазрения совести слопал бы продукт и в одну морду, но теперь можно было рассчитывать, помимо родичей, сразу на двух идеальных грызуних. Воспоминание о данном факте заставило Скупыша пожмуриться и сделать хватательные движения лапами. При этом, правда, он уронил корзинку и пакет с грибами, но всё равно. Пожалуй, только теперь он полностью прочувствовал, что весьма в пух ненадолго удалиться от согрызяек, чтобы потом с большей обоюдопушностью приблизиться снова. Ближе к хвосту, так цокнуть. Урггххх, к какому хвосту... грызь утёр выступившие слюни, и вернулся к ослушиванию вокруг.

Родной околоток на самом деле не имел какого-либо изобилия, обычные перелески средней полосы, неглубокие овраги и пологие холмы – но этого с лихвой хватало! Вышедшие из-под пушистых хвойных веток звери обладали достаточной Дурью, чтобы успевать за всеми делами в своём Мире, а также дуть в паруса всей галактики. Подули неслабо, заметил Скупыш, и захихикал от смешаных чувств годования, свершившейся Жадности и злорадства в отношении очередных горе-завоевателей. Когда лапы слегка уставали идти, грызь сворачивал к ближайшему чурбаку, врытому возле дороги... дело в том, что свежие деревья никто не пилил, а упавшие утилизировали, так что для замены пеньков врывали чурбаки. Усевшись на чурбак, Скупыш включал комм, прослушать последние обновления на тактик-экране и по обсуждениям.

Поскольку в поход собирались обе белоельские Ёлки, в обсуждениях принимали участие как команды оных, так и вообще все кому не лень, вплане профильтровать базары на предмет косяков и подбросить идей. Вслуху последних событий, всколыхнувших пух, лень было почти никому, так что цоканье имело частоту более девяти тысяч единиц. Скупыш пока не лез, потому как справлялись без него, но регулярно производил разбрылы на тему.

Сам грызь сидел на деревяшке среди низкого смешанного леска, и из серых туч сыпались первые снежинки, мотыляя боками по хвое и оставшимся листьям, а комм показывал ему вещи куда как более далёкие. На верфи возле Веточки – луны Колонтопа – стояли под технологическими операциями все три искомых хвойных дерева – "Зимний Вой" и "Зимний Лёд" от Белоелья, и "Избыток Избытков" от центрального космофлота планеты. Там же доделывали самоходное суперорудие, прозванное "крапивой". По основному стратегичному замыслу Ёлки стыковались в лесок, в середину которого помещали пушку – так она оказывалась защищённой и имела поддержку для работы. Сборный корабль такого состава уже не боялся кригсовых чернокрабов, так как мог отражать удары полутора штук, и убивал их с пятикратной дистанции.

Технические детали были полностью ясны, в частности Скупыш тешился, что флот будет иметь стопроцентную по мощности разведку, со всеми доступными средствами. Стратегический песок также чистился: предполагалосиха, что флот отправится поддерживать штурмовые группы для уничтожения вражеских звёздных крепостей, какие они успели построить в малоосвоеных районах ядра галактики. Как показывала практика, надеяться на то, что группа доберётся именно туда, не получив надобности отклоняться от маршрута, почти не приходилось – поэтому на каждый рубеж шло избыточное количество Ёлок, дабы в конце оказалось достаточно.

Кроме того, существовали и побочные цели, каковые следовало подцеплять: в ядре завелись неизвестные ранее плазмокристаллы, растущие в недрах звёзд и затем вылетающие оттуда под действием магнитных полей. Там же наблюдалосиха нашествие "цыклонов", автоматических самовоспроизводимых кораблей крайне заморочной и непривычной технологии. При этом не было никаких данных о прямой связи кригсов с этими явлениями, разве что, цыклоны почти не нападали на их корабли... с другой стороны, они не нападали ни на какие корабли, стоило тем сбросить мощность двигателей ниже определённого порога. На резонный вопрос, как подцеплять это погрызище, стратегический отдел отвечал, что мол на месте разберёмся – потому как не имелосиха другого выбора.

Погоды тем временем довольно быстро сменились на завывание прохладных ветров, несущих влагу, а на небе начали клубцеваться сине-серые тучи, обещая усиление осадков. Помотав ушами, грызь немного ускорил ход, срезал путь через лесок по тропинке, перешёл по деревянным мостикам три ручья, весело журчавших среди желтеющей травы, и ныкнулся к изгороди собственного гнезда. Как оно часто бывало, калитка тут была слишком сильно фортифицирована от куриц и собак, так что без надобности оную не открывали, а вытягивали за верёвку лестницу из-за забора. Сам забор, как оно всегда и бывает у грызей, представлял из себя натыканные как попало обрезки труб и бетоных балок, обросшие плотным колючим кустарником – такую стенку не возьмёт и стадо кабанов.

Перелезши внутрь огорода со своим хвостом и мешками грибов, Скупыш засуетился подтащить воды от бака к гнезду, пока не разошёлся дождь. Эта возня замечательно напоминала те тысячи раз, когда он спешил убрать сушилки из-под начинающихся дождей, так что грызь довольно хихикал, таская вёдра и плескаясь водой. Какому-либо другому зверю, не пуховичному, наверняка показалосиха бы, что земля холодная, воздух сырой, а ветер черезчур сильный – но зверь был пуховичный, так что показалось ему как раз наоборот. Босые лапы всю дорогу привыкли к прохладе земли, нос – к изменениям влажности, а пух защищал от ветра. На самом деле, если грызь закрывался хвостом с той стороны, откуда дуло, тушка вообще не ощущала ветра.

Скупыш с полными ушами счастья слушал, как каркают вороны, бултыхаясь в потоках воздуха, хрипло гавкает волк, а где-то вдалеке визжит кабан. Через плотную изгородь поверху летели волны жёлтых листьев и мелких травинок, а ветки почти не гнулись, освободившись от листвы. Оторванные от общего облачного ковра куски летели, чуть не кувыркаясь, задевая за самые высокие ёлки, и казалосиха, падали на землю. Годование было дополнено той фактой, что что скрипнула лесенка, опускаясь через забор, и с неё ловко спрыгнула Индуктриса. Грызь умилился, какая она рыженькая и пушистая, и неслушая на свой возраст, совсем не теряющая бодрости пуха – кажется, даже приобретающая. Ветер развивал рыжие волосы грызунихи и наушные кисточки повышенной мягкости, так что Скупыш сам не заметил, как сгрёб её в охапку и лизнул в нос.

– Аффхх, Скупыш, мягкий грызь! – ласково цокнула его мама, – Ты уже набегался по околотку?

– Нет конечно, – хихикнул он, – Но приспевает время елового песка, так что больше бегать не получится.

– Понятно... О, грибов набрал? Это в пух! Давай помогу помыть, а йа тебе плюшек принесла, будет совсем в пух.

Грызуниха засуетилась, издавая поклохтывающие звуки, а когда она зашла на кухню маленького гнезда, яблоки почти не успевали следить за скоростью перемещения её лап. Скупыш и ухом не успел мотнуть, как плодовые тела уже шкворчали в чугунке с картохлей, поставленном на электроплитку. Грызи плюхнулись хвост к хвосту на длинный моховой ящик, в котором можно было как сурковать, так и сидеть, и почесали друг другу за ушами. Снаружи начался конкретный дождь, стучавший в стекло и шумевший по лужам – крыша гнезда была покрыта землёй, так что там он не шумел. От непогоды в сухом и тёплом гнезде стало совсем хорошо.

Индуктриса что-то поцокивала, но Скупыш сбился слушать смысл, потому как на него накатило столь сильными положительным чувствами, что грызь шмыгнул носом и протёр яблоко.

– Что ты, грызька? – удивилась грызуниха, заметив это.

– Индуктрисочка... – зарылся носом в пушную щёку Скупыш, – Мамочка моя пушистая, мягкая! Как же йа тебе хруродарен за всё! Помнишь, когда мне было шерсть лет, ты сплела мне корзиночку для песка?

– Помню. Да йа тоже хруродарствую, – шепнула ему в ухо Индуктриса, – Ты у меня такой умный и хитрый бельчонок.

– Есть откуда! Ты мне столько всего рассказала! Урггхх...

– К тому же ты набрылял песка в еловом походе, – добавила грызуниха, – А это крайне в пух, Скупышочек.

Мать с сыном ещё посидели, обнявшись и привалившись к пушным бокам друг друга, чувствуя завывания ветра снаружи и запах готовящихся грибов.

– И Веткишу передай, что его йа тоже обожаю, – цокнул Скупыш, имея вслуху своего отца, – Просто тискать его как-то странно...

Оба наличных грызя скатились в смех, хотя и остались в моховом ящике, так как падать оттуда некуда. Жареные грибы незамедлительно напихали в принесённые пирожки, благо те были без начинки, и как следует налупились.

– Уц! – отдёрнула лапку от пирожка Индуктриса, – А то не останется.

– Да лупи, если хочешь.

– Не-не, сейчас Лушка должна вернуться, пятичасовой автобус был, – слухнула на часы грызуниха, – Ей же надо эт-самое? Ладно, грызька, йа побегу?

– Грызька, ты побежишь, – цокнул Скупыш.

После того, как грызуниха, накинув дождевик, прошуршала из гнезда, Скупыш лежал на хвосте в ящике, пырился в потолок и старался убрать лыбу с морды, чтобы рот не разорвало. Гнездо его было крайне маленьким по размерам, что впрочем обычно для грызей – в длину оно составляло четыре шага, а в ширину не более двух. Изнутри гнездо, как и полагается беличьему гнезду, было отделано брёвнышкам и жердями, напиленными из сушняка. Поскольку гнездо было построено весьма давно, древесина почернела, попахивала сыростью, а кое-где с потолка капало – однако Скупыш чихал на это впринципе, а уж тем более в таком состоянии пуха.

Слегка повалявшись, Скупыш тоже накинул дождевик и побежал встречать Лушку, даром что отнюдь не знал, что она точно должна прибыть. Начинались сумерки, поэтому грызь не счёл лишним взять и фонарик – по дорогам отнюдь не существовало освещения. Впрочем, полной, настоящей темноты в Лесах почти не бывало. Когда небо было затянуто тучами, на башнях и больших домах включались прожекторы, светившие вверх и оттого создававшие общий фон освещённости, так что расслушать дорогу было возможно. Бултыхая босыми лапами по лужам, Скупыш пошёл в направлении автобусной остановки, любуясь дождичком и вспоминая как Лушку, так и Астрису, свою вторую идеальную грызуниху – она нынче уехала к своей семье, точно также почесать за ушами и потискать своих родичей перед долгим походом.

Вскоре впереди замелькал маленький огонёк фонарика, и грызь услышал Лушку, также пробиравшуюся по краю затопленной водой колеи. Радостно прихрюкнув, грызи мотнули хвостами под дождевиками, и пошли таки в гнездо. Как оказалосиха, не они одни такие умные, в тёплое сухое гнездо, каковое грызь забыл закрыть, набились штук десять куропаток, четыре ежа, зайцы и лисица, так что пуха имелось с избытком. Был открыт мешок с комбикормом и испит чай.

– Ну, как оно? – цокнул Скупыш, пырючись на согрызяйку и наливая чаи.

– Аммм, ну, – повела ушками Лушка, так что дальше особо можно было не уточнять.

Соль была в том, что немало времени они посвятили усиленному тисканью, и грызуниха посещала лечебень, дабы убедиться в результатах тисканья.

– Чисто цокнуто! – потёр лапы Скупыш, – А детали были?

– Детали? А. Ну, мне обещали белочь в количестве две штуки.

– Это в пух, в пух, в пух!... – вскочил и забегал кругами грызь, после чего укатился в смех.

Он незамедлительно втащил Лушку в суръящик и произвёл дополнительное тисканье, хотя и поверхностное, чем оба зверя остались вполне довольны. Разбрыльнув мыслями, Скупыш было обеспокоился за грызуниху, которой предстоит растить белочь, возможно, без него – однако всё цокало о том, что ей это вполне по силам даже одной на необитаемом острове, не цокая уж про прибочность с семьями. Кроме того, не было известно точного времени возвращения, и вероятно, Ёлки успеют обратно ко времени увеличения убельчённости. Грызь чувствовал, что достигнуто попадание в пух высочайшей степени точности.

– Знаешь, что йа сделаю, когда мы вернёмся? – осведомился Скупыш.

– Вспушишься? – предположила Лушка.

– Да, но не только. Йа обязательно посвящу некоторое время тому, чтобы проинспектировать нашу собственную планету на предмет грызанного стыда.

– Клоо?

– Да. Не потому что у меня есть конкретные подозрения, а потому что следует опасаться не столько внешних, сколько внутренних косяков. И уж поверь мне, песок будет твёрдым.

– Сто пухов! – кивнула ушками грызуниха, поверив.

В углу гнезда шёпотом заблеял баран, который забился туда и ранее был незаметен.

На высоком берегу неширокой речки, среди увядающей осенней травы, слышался в значительном количестве пух. При более подробном изучении можно было выснить, что пух принадлежит большому количеству белочи, тусующейся по полянке, нескольким бобрам, енотам и лисам различной расцветковки. Трудно предположить, что такое количество пуховичных зверей собралосиха тут само по себе, и на самом деле, оно и собралось не само по себе. Под раскидистым дубом стоял массивный зверь особой шестилапой конструкции, а на большом старом бревне, ослушивая многопушие, помахивала хвостом изящная пушистая самочка, напоминавшая видом белку и лису однопухственно. Как цокнул бы любой грызунёнок, это была числовая зверька, или Сама, как называли их покороче. Прямоходящая самка, похожая на грызуниху, была только аватаром числового самозверя, тобишь автономным модулем для внешнего взаимодействия, а полностью самозверь состоял из Рядов организмов и числового сознания в кибернетической системе, полученного за счёт коммутации и усиления потоков сознания рядных организмов. Двойной тавровый грызь с шестью лапами на самом деле являлся передвижной станцией связи Рядов, так что и. Не успели однако все звери выстроиться в круг, как радиоэфир донёс окрик

– Эй лиса!

Никто однако на это и ухом не повёл, так что окрик пришлосиха повторить точнее:

– Медиоктриса, ты выслушиваешь?

Сама повернула мордочку медного цвета в сторону источника радиоволн, и склонила пушное ухо с кисточкой.

– На сто пухов, а кто это?

– Это Суг из бырбышатского околотка, – сwыл числоволк.

– СугЪ... Достаточно чисто сwыто, само. Какие мешки?

– А ты что, правда межвидовой самозверь? Йа думал, ты всё-таки больше лиса.

– Не больше, – кратко ответила Медиоктриса, продолжая разбрыливать мыслями своих подрядных зверьков, пользуясь их близостью к коммутатору.

– А как тебя окрикивать тогда? – попал в логическую волчью яму числоволк.

– А ты попробуй не окрикивать, – сwыла троллемордие Сама.

Дело было в том, что межвидовые Сами появились относительно недавно, а раньше они именно окрикивали друг друга в формате "эй название-вида".

– Собственно, чего йа wою? – явно почесал лапой за ухом Суг, – Поскольку я мотыляюсь на Ёлке в качестве эт-самого, команда Ёлки "Зимний Вой" полапчила мне прочистить такой момент, не согласишься ли ты отправить с нами свою копию, или ещё куда. Для увеличения думательной мощности, как-грится.

– На Ёлку? – удивилась Медь, – Что, какой-то непредслышанный аврал?

– Пока нет, но лучше заранее, чем поздно.

– Но ведь йа никогда не эт-самое! – развела лапами Медь, – Есть ли смысл?

– Есть, – заверил Суг, – Просто исходя из того, что ты самозверь, и сможешь дать песка там, где не смогут обычные звери.

– Это чисто, – склонила ухо Сама, – Но над эти нужно разбрыльнуть как следует. Сейчас йа занята рядами, но к завтрему думаю успею это сделать.

– Хруродарствуем за уши, – сwыл числоволк, и отключил канал связи.

Медиоктриса подняла к небу взгляд своих чёрных глаз, за несколько секунд получив данные с сетей и ослушивая комбинированную картину: в отличие от грызей и прочих веток, она слышала не только облачка и синеву неба, но и двигающиеся по орбитам корабли, планеты системы и звёздный узор в самой дали. Медь сделала исключительно церемонную мордочку и обратилась к дубу:

– Мы отвечаем: девять хвостиллионов тонн грызячки!

И скатилась в смех ничуть не хуже любого грызя.

Как наблюдали на своих тэ все причастные и просто интересующиеся, самоходная суперпушка типа «крапива» медленно оттаскивалась буксирами от стапелей. Сооружение напоминало по выслуху скорее колос, чем крапиву – очень длинный ускоритель, собственно пушка, имел только три утолщения – главный двигатель сзади и два блока с ещё тремя моторами каждый, поставлявшими энергию и двигавшие самоходку. Всё это погрызище, длиной в шерсть с лишним километров, было способно создавать воистину восхитительные эффекты – правда, восхитительные для тех, кто сидел с казённой части пушки, а не с дульной.

– Отделы контроля зелёный и синий, выплатите внимание запуску двигателей, – цокал в эфире Лурмек, назначеный заведовать крапивиной, – Ходовые испытания – того!

По сети разнёсся звук трясущихся ушей, потому как все поняли, что ходовые испытания – того. Из соплов начали вырастать пока ещё тонкие нитки слабо светящегося зелёным выхлопа, тянувшиеся вдоль всей самоходки. Сооружение поводило стабилизаторами, проверяя их рулевые качества, и тэ чётко показал изменения вектора тяги.

– Послушайте ушами, а палить будут пробовать? – цокнул кто-то.

– Не. Если даже с самой дальней орбиты, на планете у всех уши заложит, а это мимо пуха. Кроме того, эхо будет на десятки световых лет, а нам незачем подсвечивать свою диспозяку для дальних сенсоров кригсов.

– А, тогда чисто.

Самоходка набирала скорость, отходя от орбиты Колонтопа и собираясь мотыльнуться вокруг пузыря, а затем сделать петлю над звездой.

– Какая дурында! – со смешаным чувством ужаса и годования цокнула Лушка, сидевшая прибочно со Скупышем, – Но ведь кригсы могут построить ещё большую?

– Как раз здесь – нет, – фыркнул грызь, – Пока что научники упёрлись в определённый предел дальнобойности, связанный со свойствами пространства и материи. И нет никаких оснований думать, что кригсы решили эту проблему.

– Вслуху? – уточнила грызуниха.

– Вслуху того, что если бы они её решили, то давно уже использовали бы такие орудия, однако они используют только аналогичные нашим, и кстати, недотягивающие по показателям на четверть. А это Ущерб!

– Достигнута Первая Опушненская Скорость! – сообщил Лурмек, вызвав скатывание в рожь и массовое мотание ушей.

Судя по картинке и выведеным числам, это было правдой. Огромная самоходка перешла относительную скорость света, и теперь кабанизировала сквозь пространство не по классической физике. Однако отделы контроля не зря грызли свои орехи и прочие овощи, так как вскоре обнаружили косяки. Стало ясно, что двигательная система крапивы не может давать более сорока процентов ускорения, в то время как на испытания выдвигали показатель в девяносто.

– Грызаный цирк! – фыркнула Нурка, – Этот косяк надолго?

– Не слишком, – ответил Лурмек, – Тут дело в косячных направляющих кольцах движителей.. Инжи на наших Ёлках смогут переделать их в течении максимум двадцати суток. Можем выдвигаться и исправить этот песок по пути.

– Не забывай...

– Что каждая белочка орехи ложит ёлочкой? Не забываю!

– Да. Что у нас ещё испытания на профпригодность, а это будет через семь суток. Если вылезет ещё и косяк с самим орудием, у нас может не хватить времени всё это запиливать.

– С орудием это практически исключено, – цокнул Лурмек, – Всё будет в пух, Нурь.

– Всё-таки йа бы советовала вам сначала прогнать всё на симуле, – добавила грызуниха, – Кло?

– Мм... да, кло.

– В таком случае, – вмешался Грибыш, координатор "Избытка Избытков", – Под дождём, пока крапивники прогонят операцию на симуле, для дальнейших разбрылов.

– В пух, – подтвердил Ещёраз с "Зимнего Льда".

– В пух, – кивнула Нурка.

Получив подобные оперативные данные, Скупыш принял ответственное решение вспушиться, а затем испить чаю. Астриса, также висевшая на линии, зацокнулась о том, чтобы ещё раз перетрясти песок матчасти, но грызь только зевнул.

– Не, сейчас не в пух, лучше пойду помогу белочи пруд копать. Перетрясать песок йа могу и потом, а вот пруд – только сейчас.

– В логику, – согласилась грызуниха, – Йа немного поковыряю, а потом за грибом.

Именно так они и сделали, не разделяя дел с цоканьем. Неудачные ходовые испытания самоходки не грызли Скупыша – как сами по себе, так и вслуху того, что этим занимались инжи, а ему следовало заниматься разведкой. Грызь потирал лапы, думая во множественном числе о специальных разведывательных фрегах, какие теперь были доступны. Нулевую часть кампании против кригсов, в сардакском укрепрайоне, "Зимний Вой" провёл более чем успешно, пользуясь всяким старьём, так что усиление матчасти выселяло пессимизьм. Тем не более, Скупыш запасся фляжкой с горячим чаем, и пошёл за лесополосу, где грызунята рыли пруд.

Неслушая на то, что холодный ветер гнал дождь и мокрые снежинки, у раскопа возились хвостов десять грызунят и ещё столько же мелкой белочи. Зверьки больше чивкали и гонялись друг за другом, но часто спохватывались и начинали снова таскать песок – кто тачками, а кто и просто пакетами, в лапах. Здесь же сидела на хвосте Литисса, учительница местной школы, прислухивая за мелкими.

– О, Скупыш-пуш! – цокнула грызуниха, приподняв хохолок, – Рада видеть, в частности тебя! По какому песку?

– По этому самому, – кивнул на яму грызь, – Лопата есть?

Небольшие... или даже большие, напряжения мышечной массы значительно разгружали голову, а поскольку работа голов была самой нужной работой, то и всякой подобной шелухе придавали не меньшее значение, чем она того заслуживает. Скупыш подметил, что белочь роет пруд как придётся, потому как Литисса и не думала подсказывать, она так прямо и цокала, что мол лучше догадайтесь сами, как оно. Лопатами рыли в основном на возвышении, а непосредственно в котловане уже стояла мутная осенняя вода, и грунт оттуда вынимали, закидывая ведро и вытаскивая верёвкой. Вокруг песчаной ямы с водой постоянно колосилась рожь, и слышался звук трясущихся ушей.

– Отличный песок! – цокнул Скупыш, садясь перегусить после пары кубометров.

– Да, тренирует белочь, – хихикнула грызуниха, – Как мы посчитали, к следующей осени должны выкопать.

– Выкопали пруд и унесли с собой, – покатился в смех грызь.

Поцокавши за жызнь с Литиссой и перекидав несколько кубов песка, Скупыш вернулся в гнездо, подвергся паре тисков со стороны Лушки, после чего вспушился и испил чаю – не того, что в прошлый раз, а свежего, само собой. Усевшись за терминал числовой машины, грызь приступил к прогонке параметров матчасти: "Зимний Вой" стоял у платформы возле луны, так что сигнал доставал с минимальным запозданием – точнее, девяносто процентов запоздания происходили из-за задержек в сетях, а не расстояния, равного одной световой секунде.

В ангаре Ёлки уже существовали два разведфрега типа "Лисица", хотя правильнее было бы цокать "Паралис", так как корабль отличался двойным корпусом, между дольками коего зижделась основная батарея мотор-пушек. За счёт этой интегральности, и использования всей мощности силовой установки для питания оружия, фрег имел высокие показатели вооружённости при столь же высокой маневренности. Эта машина длиной в сорок метров имела все возможности распистонить кригсов фрег десятикратно большего размера, так как тот не обладал ни рациональной формой, ни интегральностью конструкции... что, собственно, заставляло потирать лапы. Скупышу люто надоело прятаться от этих коряг, так что теперь он без зазрения совести расстрелял бы любую, показавшуюся в досягаемости.

Как показывал тэ, "Паралисы" стояли в ангаре рядом, напоминая катамараны; рядом сидели котанки, фреги Ф26 и Ф128 с модулями ложных целей. Ранее на Ёлке уже имелись отделы ложных целей и разведки, а теперь общими усилиями формировали и ударный, намереваясь вооружить его самоходными снарядами, котанками и прочим песком. В этом акцепте Скупыш в очередной раз потирал лапы, соображая, насколько расширяются тактические возможности. Симулятор и многократный прогон сценариев давали ему возможность представлять это в полной мере, а прошедший опыт накрепко привязывал рассчёты к реальным условиям.

Кроме того, команды Ёлок изучали обновления по вражескому флоту, каковые были значительными. Как оно и предполагалосиха, кригсы не упирались в одну сторону, и когда их коряги оказались недейственными, пустили в ход явно заготовленные заранее запасные варианты. По имевшимся сведениям, вражины ввели в строй большое количество кораблей нескольких новых типов, в частности носитель "икарриер", способный строить мелочь до фрега размером, набор собственно фрегов – в разы более компактных и эффективных, нежели коряги, и основной тяжёлый крейсер типа "томато" с интегральной мотор-пушкой. Последняя посудина, вся надстроеная над единой мотор-пушкой, была весьма опасной штукой, и сверхдальнобойная "крапива" годилась тут как ничто другое. Грызь отметил, что кригсы несомненно постараются протаскивать эти корабли на дистанцию эффективной стрельбы, а сделать это можно только под прикрытием – опять песок в ведро разведки!

Нурка крайне оперативно просчитала, что полная связка трёх Ёлок с самоходкой может держать удар такого крейсера с любой дистанции, выставив защиту – но только одного, а крейсера в одну морду не летают. Так что, следовало...

– Скупы, честыре часа утра, – сонно цокнула Лушка из суръящика, – В пух ли сидеть?

– Грызаный грибоцирк! – искренне удивился грызь, услышав, что это не шутка, – Да, сидеть уже не в пух! Пойду пройдусь!

– Фиииихх... – только и присвистнула грызуниха, захихикала и снова засопела.

Скупыш действительно накинул куртак и пошёл пройтись вокруг гнезда и огорода, даром что на свободе сидел заморозок, и пожухлая осення трава была обильно покрыта инеем. Грызь какое-то время поломал ледок на лужах, потом философично потаращился на яркие звёзды и слабое зарево на востоке, где собиралосиха выкатываться солнце. Как раз солнце и подсвечивало ярко-красным бока Ёлки, проходящей недалеко от планеты, что ещё больше внушало – издали корабль был совсем похож на хвойное дерево, так что хотелось кричать вместе с белочью "летит, летит!!". Грызь понял, что находится в столь вспушённом состоянии, как никогда ранее – так что даже сурковать особо не тянет после ночи за экраном. Приближающийся старт флота и следующие за этим события не давали ему покоя, впрочем, исключительно в положительном ключе.

В этом месте грызь ещё более отчётливо понял, в чём соль военных специалистов. Он, не являясь таковым, вообще не особо вспоминал о кригсах, хотя те и прикладывали все усилия к захвату галактики. Вселенная открывала безграничные горизонты, так что грызи привыкли к постоянным масштабным событиям и новостям; вслуху этого Скупыша куда больше занимали цЫклоны и звёздные плазмокристаллы, чем очередные дуралеи-имперуны. А если не уделять теме должного внимания, возможны и косяки – а косяки в данном случае получаются весьма плачевные. Грызь не раз вспоминал панораму пространства в системе бывшего Дубиона, где населённую ранее планету разбрыляло по всем орбитам в виде мелкого щебня. Ощущение весьма мимо пуха, следует цокнуть...

Однако же по всем данным Скупыш уверился, что заниматься кригсами есть кому: подняли хохола райнтарцы, фелины и другие союзные разумные виды, так что на занятый агрессором район галактического ядра сейчас шли нескончаемые волны флотов со всех сторон сразу. Перед флотом стояла в том числе задача постраться найти рациональный способ ловли цыклонов, а также изучить плазмокристаллы. В нулевых явление само по себе заслуживало, в том числе внимания, а во первых, научники немедленно ухватились за теоретическую возможность управляемого синтеза элементов в масштабах звезды. Пока что переработать гелий и водород в материю для жызни удавалосиха только путём коллапсирования звезды с последующим взрывом, а это было весьма неэффективно. С кристаллами картина могла быть совсем другой – они высевались в звезду, как зёрна в поле, и росли в геометрической прогрессии, синтезируя тяжёлые элементы...

От разбрылов Скупыша оторвал сигнал комма, каковой никуда не делся с лапы с того времени, как грызь впервые попал на Ёлку. Сигнал был негромкий, но в утренней тиши разнёсся далеко, так что с берёзы с гоготом и хрустом свалился задремавший гусак.

– Эй Скупыш! – цокнул Кудус, – Как песок?

– Сыренький, прохладный, – просветил грызь, – Есть чо?

– Кой-куда есть, – кивнул старший грызь, – Мы тут обцокали песок...

– Как вы могли?!

– Легко. Так вот, обцокав песок, мы пришли к выводу о необлезаемости пробных походов наших разведфрегов и прочих овощей, улавливаешь соль?

– Не совсем... Мы кажется собираемся дать песка, какие пробные?

– Лучше пере-пере-перестраховаться, – резонно цокнул Кудус, – Могут быть косяки со сборкой и отладкой, ты понимаешь.

– Ну да... – фыркнул Скупыш, – А конкретика?

– Конкретика – прогон фрегов в соседние системы. Кто-то должен гнать фреги, а кто-то поставить зонды и стараться их запалить.

– Эх, опять вляпываемся, – буркнул грызь, – Но похоже на то, что это следует сделать на сто пухов. Мне оцокивать Астрису?

– Если можно. Сбор намечаем где-то через пять часов.

– Да ни в пух ли??

– Ли. Вызовешь фрогу по нашему каналу, сейчас скину код.

– Чисто цокнуто.

Цокнуто было предельно чисто, но выключив комм, Скупыш ощутил лютейшее нежелание куда-либо перемещаться из родного Леса, даже в такую погоду – невдалке, в гнезде под насыпью с кустами боярышника, к тому же сурковала в ящике бельчона... Но грызь знал, что Хрурности ради следует шевелить хвостом и прочими отростками, а тут связь своего Мира и возни была совершенно недвусмысленная. Вслуху этого Скупыш решил сначала оцокнуть свою первую идеальную грызуниху, а затем сообщить о песке нулевой идеальной грызунихе. Что он собственно и сделал.