Текст книги "Ловушка для Лиса"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Разве Эрвин Поттер мог устоять против такого искушения?
Глава 11
– Почта, Ваше королевское величество.
Боалу поднял глаза и сердито воззрился на дворецкого поверх тоста с мармеладом.
– Спасибо, Нулоки.
Старик поклонился и вышел.
Боалу раздраженно грыз тост. Этот старый пень с каждым днем становится все несноснее. Король отлично знал, что единственной причиной только что разыгранной сценки был молодой человек, сидевший напротив него за столом. Непонятно почему, но Нулоки относился к принцу Нолахо с крайним неодобрением.
– Думаю, что для меня тут нет ничего существенного, – пренебрежительно заметил король, перехватив взгляд сотрапезника, и улыбнулся. – Как правило, мне присылают приглашения на благотворительные обеды или просьбы о встрече от какого-нибудь начинающего историка или социолога – словом, всякую ерунду. Редко когда встречается письмо, которое я прочту с истинной радостью.
Нолахо с трудом подавил зевок, вызванный не одной только смертельной скукой. Он привык ложиться в постель в пять утра и спать до полудня, и необходимость вставать ни свет ни заря, чтобы разделить завтрак с королем, вконец измучила принца. Скорее бы вернулась эта маленькая сучка Милеа! Он ей покажет, как удирать на Аоху! Когда они поженятся и Нолахо будет жить в Лас-Вегасе, пусть себе старик и его внучка сколько угодно наслаждаются обществом друг друга.
Боалу вздохнул и карандашом пометил дату в ежедневнике. Дочь старого друга приглашала его на открытие своего бутика. Отказаться просто невозможно, да и для Милеа это будет неплохим развлечением.
Внимание короля привлек большой конверт из коричневой бумаги, надписанный от руки печатными буквами. Он не был похож ни на обычные приглашения, изукрашенные завитушками и написанные каллиграфическим почерком, ни на деловые письма, отпечатанные на машинке без единой помарки. Настолько не похож, что Боалу, открывая его, слегка нахмурился.
К счастью, Нолахо в эту минуту был полностью погружен в свои мысли.
Король разрезал конверт серебряным ножом для бумаг, запустил руку внутрь, и его пальцы наткнулись не на привычный шуршащий листок писчей бумаги, а на нечто прохладное и скользкое.
Что это такое, он сообразил лишь за долю секунды до того, как наполовину вынул фотографии из конверта.
Боалу взглянул на снимки, все еще не ожидая ничего дурного. Быть может, какой-нибудь пронырливый репортер ухитрился сделать его фотографию и теперь пытается получить с этого выгоду…
И тут лицо короля окаменело. Какое-то мгновение он даже не мог взять в толк, что видит, Перед ним была Милеа – но совсем не такая, какой король привык ее видеть. В лице его внучки было нечто ошеломляющее.
Взгляд Боалу стремительно скользнул вправо, на мужчину, которому улыбалась принцесса, и его сердце забилось медленными гулкими толчками. Он тотчас узнал этого смуглого, угрюмого человека. Доктор Питер О’Рили.
И тут король осознал, что снимки эти сделаны отнюдь не во время визита в «Мир орхидей». Здесь на Милеа было простое желто-белое платье, а за ее спиной расстилалось море. Боалу сразу узнал этот берег и понял, что внучка намеренно обманула его. Неужели Милеа, всегда такая открытая и честная, иногда даже слишком честная…
– Вы хотите еще кофе? – спросил его Нолахо.
Боалу вздрогнул, поднял глаза и поспешно сунул снимки в конверт. Что бы ни случилось, принц ни в коем случае не должен увидеть этих фотографий.
– Да, спасибо. – Он рассеянно улыбнулся и принял чашку, протянутую молодым человеком.
Нолахо с любопытством глянул на коричневый конверт. Он тоже сразу приметил в нем что-то необычное.
– Что-нибудь интересное?
– Что? – сделал вид, что не понял вопроса, король. – Да нет, боюсь, что нет, – сказал он, ненавидя себя за то, что вынужден лгать. – Некая фирма уговаривает меня открыть сады для посетителей.
– Вечно одно и то же, – фыркнул Нолахо и снова с трудом сдержал зевок.
– Мы сегодня собирались снова съездить на рыбалку, – обратился к нему Боалу. – Ты не будешь возражать, если мы отложим поездку на завтра? Я только что вспомнил, что сегодня утром должен показаться дантисту, – выдумал он подходящий предлог.
– Конечно же нет! – торопливо воскликнул Нолахо, радуясь возможности провести целое утро на свободе, вместо того чтобы ублажать старого маразматика.
Король рассеянно кивнул и вышел, прихватив конверт с собой. Нулоки, проходя по коридору, вопросительно глянул на него, сердцем ощутив смятение своего хозяина.
– Вели, чтобы мне приготовили яхту. Я немедленно отправляюсь на Аоху, – приказал Боалу.
Он терпеть не мог самолетов, а кроме того, ему нужно было время, чтобы все обдумать.
Королевская яхта была изящным, комфортабельным и быстроходным судном. Поймав прилив, она уже через час вышла в открытое море и поплыла на восток по направлению к Аоху.
Симпатичная девушка принесла королю апельсиновый сок и, почувствовав, что тот хочет остаться один, бесшумно вышла из большой, роскошно обставленной каюты.
Боалу снова медленно открыл конверт и стал перебирать снимки. Милеа и Питер на пляже. Они тянутся друг к другу, лица их совсем близко. Поцелуй. Еще один снимок: руки принцессы крепко обвили талию мужчины. Она кажется совсем маленькой рядом с рослым мускулистым ирландцем.
Дрожащими руками король вынул следующую фотографию. Здесь они чуть отстранились, прервав поцелуй, и просто смотрят друг на друга. Но какие глаза у внучки… Даже на снимке видно, что они сияют счастьем.
Боалу вздохнул. Рано или поздно это должно было случиться. Первая любовь. Жена учителя французского языка пустила его в свою постель в день, когда ему исполнилось пятнадцать. Он до сих пор помнил эту женщину – от крохотной родинки на правом плече до манеры пить коньяк. Его отец, разумеется, положил этому роману конец. И был совершенно прав.
А теперь ему самому предстоит сыграть роль жестокосердого тирана. Королю очень не хотелось делать этого, но Милеа должна понять, что Нолахо – единственный подходящий для нее супруг, и вовсе не потому, что они одной расы и ровесники, тогда как О’Рили – белый, который годится девочке в отцы. И даже не потому, что Нолахо – сын его старого друга.
Нет. Просто дочери королей острова Лаоми всегда становились женами принцев с острова Аиха. И его внучка не будет первой, кто нарушил древний обычай.
В это время Питер и Милеа хохотали от души, глядя на пляшущего страуса. На острове находился заповедник, главной целью которого было сохранить виды, которым угрожала опасность исчезновения. Здесь порой встречались животные, которых нельзя было встретить больше нигде в мире, а у входа в парк для развлечения посетителей плясал дрессированный страус, и Милеа с первого взгляда влюбилась в эту нелепую и забавную птицу.
Они с Питером катались в маленьком электрическом трамвайчике, ели мороженое и делали все то же, что и другие туристы: держались за руки, целовались, фотографировались на фоне экзотических животных и много смеялись. Потом он отвез ее в отель.
Милеа почуяла неладное, едва открыла дверь. Она поняла, что в номере кто-то есть.
– А я все же думаю, что дедушка не стал бы возражать, если б я привезла этого страуса домой… – Голос девушки оборвался и замер. Рослый седовласый старец медленно поднялся с дивана. В серебристо-сером костюме, с зачесанной назад гривой белоснежных волос, он выглядел внушительно, истинно по-королевски.
– Зато возражал бы он сам… – Питер вошел следом за девушкой и, когда она резко остановилась, едва не налетел на нее. Он тоже смолк, увидев Боалу.
– Дедушка? – растерянно сказала Милеа. – Что ты здесь делаешь? – И лишь мгновение спустя поняла, как нелепо прозвучали ее слова. Словно она в чем-то была виновата, а они с Питером втайне занимались чем-то непотребным и были застигнуты на месте преступления.
Бесстрастное лицо короля еще больше окаменело. Фотографии остались на яхте. Боалу понятия не имел, кто их послал и зачем, да его это и не заботило. Он не собирался показывать снимки внучке. Вся эта история в высшей степени отвратительна, и чем скорее о ней будет забыто, тем лучше.
Король выпрямился в полный рост и увидел, что ирландец, стоявший за спиной внучки, плотно прикрыл дверь. Отлично. Ему тоже не нужны чужие уши. Горничные в отелях частенько продают газетам сведения о частной жизни клиентов.
Питер глядел на бесстрастное, словно камень, лицо старика, и сердце его цепенело от страха.
– Дедушка, – повторила Милеа, шагнув к королю. – Я…
– Милеа, – тихо прервал ее Боалу. – Собирай вещи. Яхта ждет на берегу. Пора возвращаться домой.
Девушка нахмурилась.
– Но я пробыла здесь только два дня.
– Знаю. – Король окинул намеренно долгим взглядом стоявшего позади нее мужчину. – Ты не должна была мне лгать.
Глаза Милеа расширились.
– Лгать? О чем ты?
Узкое костистое лицо Боалу напряглось.
– Ты отлично знаешь, о чем. Если б ты сказала мне, что доктор О’Рили здесь, на Аоху, я бы никогда не позволил тебе отправиться сюда.
Питер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнул. Боалу явственно дал ему понять, что он вторгся на чужую, запретную территорию. Да Питер и сам знал, что так оно и есть. Он понимал, что принцесса ему не пара и им не суждено быть вместе, но не прислушался к голосу здравого смысла!
– Но я не знала, что Питер будет здесь! – воскликнула Милеа с такой неподдельной искренностью, что у короля слегка отлегло от сердца. Лицо его немного смягчилось. Так, значит, внучка вовсе не обманывала его! Как он все же плохо знает свою Милеа!
– Понимаю, – сказал он мягко. – Что ж, я рад хотя бы тому, что услышал это. Пойдем, детка. Пора домой.
– Но, дедушка… – заупрямилась Милеа. – Я не…
Почуяв опасность мятежа, Боалу резко сменил тактику. Он опять перевел взгляд на Питера. Этот человек с первой встречи пришелся ему по душе. В нем чувствовалась надежность и искренность, а король считал себя недурным знатоком человеческой натуры.
– Сказала ли вам моя внучка, что она обручена с принцем Нолахо? – осведомился он звучным, полным неодобрения голосом.
Смуглое лицо ирландца посерело, глаза потрясенно расширились.
Боалу был рад, что не ошибся в нем. Этот человек понятия не имел об истинном положении дел. На миг король даже ощутил угрызения совести за то, что причинил ему такую боль, словно ударил лежачего. Никогда еще Боалу не было так стыдно за себя.
– Нет, – сказал хрипло Питер, не столько отвечая королю, сколько моля, чтобы его слова не оказались правдой.
Хотя в глубине души он осознавал, что любовь Милеа – несбыточная мечта, ему отчаянно не хотелось расставаться с этим чудесным сновидением.
Принцесса круто обернулась. Такое отчаяние прозвучало в этом коротком слове, что она побледнела от боли и ужаса.
– Питер! Я ни с кем не обручена! Я отказала Нолахо. Дедушка! – Она кинулась к королю, и голос ее осуждающе зазвенел: – Как ты можешь быть таким жестоким?
И Боалу дрогнул. Он и так уже чувствовал себя подлецом, а осуждение, читавшееся в некогда любящих глазах внучки, было просто невыносимо. Муки совести обернулись гневом, и так было намного проще. Губы короля отвердели и сжались в тонкую линию.
– Довольно. Я был с тобой терпелив, Милеа! – сурово проговорил он. – Собирай вещи. Мы возвращаемся во дворец, а завтра я сообщу о вашей помолвке в прессу. Хватит с меня всей этой чепухи! Вначале, конечно, нужно будет известить обо всем короля Палоа…
– Нет! – сказала Милеа тихим, но дрожащим от гнева голосом. – Я не стану женой Нолахо. Он ужасный, ужасный человек. Я его ненавижу. Я ему не верю. Он развратный, испорченный, злобный лгун, и я никогда не выйду за него замуж.
Если бы внучка топала ногами или кричала, как капризный ребенок, Боалу только посмеялся бы, но она говорила с такой твердостью и искренностью, что ее речь поразила его, точно гром с ясного неба.
Сама девушка была потрясена не меньше. Мгновение они в упор смотрели друг на друга, словно лишившись дара речи.
– Милеа, – проговорил наконец король, – тебе известно, что принцессы из нашего рода всегда становилась женами принцев с острова Аиха. Так было на протяжении многих веков.
Плечи девушки вдруг обмякли, словно не выдержав незримой тяжести. Она шагнула к деду, почти ничего не видя от наплывших слез.
– Ох, дедушка! Неужели ты не понимаешь, как это глупо? Быть может, те женщины любили своих мужей или в те дни такие брачные союзы действительно имели значение. – Приблизившись к королю, она обхватила ладонями его сухие старческие руки. – Дедушка, неужели ты ничего не понимаешь? Теперь, в наши дни, этот брак не значит ничего. Ничего.
Боалу медленно высвободил свои руки. Поступить так было все равно что перерезать себе горло, но все же он решился:
– Милеа, если ты немедленно не поедешь со мной… – начал он грозным тоном и осекся, уловив резкое движение у двери.
Услышав эти зловещие слова, Питер дернулся, словно его пронзили кинжалом. Он предвидел, что сейчас произойдет, и не мог допустить, чтобы Милеа пострадала из-за него. Такого ему не вынести.
– Нет! – воскликнул Питер. – Ваше величество, не делайте того, о чем вы потом пожалеете!
Милеа озадаченно глянула на Питера, поняв лишь, что он пытается защитить ее.
– Дедушка, – сказала она тихо, – перед тобой человек, которого я люблю. Это единственный мужчина во всем мире, за которого я выйду замуж. Понимаешь ли ты это?
Сердце Питера сжалось от нестерпимой боли. Надвигалась катастрофа, а его возлюбленной словно и не было до этого никакого дела.
– Милеа! – хрипло взмолился он.
– Ты никогда не станешь женой этого человека, – холодно произнес Боалу. – Иначе я лишу тебя наследства.
Ну вот он и выговорил это ядовитое слово с привкусом смерти. Но ведь у него просто нет другого выбора. Должен же он заставить эту упрямицу прислушаться к голосу разума.
Голова девушки рывком повернулась к нему, а прекрасные черные глаза широко раскрылись. Лишить наследства? Она попросту не верила этой угрозе.
– Дедушка! – выдохнула она, потрясенная до глубины души.
Боалу кивком указал на Питера.
– Выбирай, детка, – сказал он негромко, глядя в ее огромные несчастные глаза с тайным ощущением собственной вины. Он не мог себе представить, чтобы его внучка отреклась от него и своего долга, и все же стыдился того, что вынужден был прибегнуть к таким серьезным угрозам. Впрочем, эта рана залечится быстро. Милеа еще так молода…
– Выбирай: этот человек – или все остальное: твой титул, богатство, положение в обществе. Неужели он действительно стоит этого, Милеа? – мрачно спросил король.
Девушка не верила собственным ушам. И это говорит ее дед, старик, которого она любила больше всех на свете?
– Ох, дедушка, – пробормотала она, покачав головой, – если ты не шутишь…
– Не шучу.
Тряхнув головой, Милеа повернулась к Питеру. Он побелел и задрожал всем телом, и его лицо потеряло сейчас свою всегдашнюю грубоватую суровость. Питер был похож на человека, которому всадили нож в спину, и сделал это ее дедушка.
Милеа решительно повернулась к королю.
– В таком случае, дедушка, – печальным негромким голосом произнесла она, – позволь проводить тебя.
Боалу ничего не понимал. Ему и в голову не приходило, что внучка может ослушаться его. Но потом он осознал, какой выбор сделала Милеа, и глубокое, почти невыносимое чувство потери охватило его.
Король стиснул зубы и выпрямился, надменно вздернув подбородок. Глаза его излучали леденящий холод, такой же, как тот, что царил сейчас в его душе.
Питер шагнул вперед.
– Нет, Милеа, не нужно! – с болью воскликнул он. – Ты не должна ради меня отказываться от всего этого!
Девушка обернулась к нему. Глаза ее были влажны от слез, но в них светилась непоколебимая решимость.
– Ох, Питер, – нежно проговорила она, – ну, конечно же, могу.
Она распахнула дверь и взглянула на деда. Милеа чувствовала, что вот-вот заплачет, и сдерживалась из последних сил, не желая, чтобы Боалу увидел ее слезы.
– Прощайте, Ваше величество, – сказала она чуть слышно.
Король шагнул к ней, не удостоив Питера и взглядом.
– Милеа, – сказал он мягко. – Детка, ты сама не понимаешь, что делаешь.
– Нет, дедушка. – Голос принцессы охрип от едва сдерживаемых слез. – Ты ошибся, причем дважды. Во-первых, я больше не ребенок, а во-вторых, очень хорошо знаю, что делаю. Ты предложил мне выбрать между мужчиной, которого я люблю, и женщиной, которой я могла бы стать по твоему желанию. Что ж, я выбрала. Нулоки понял бы меня. – Голос девушки отчаянно задрожал. – Ох, дедушка, почему же ты-то не понимаешь?
Боалу не сказал в ответ ни слова. Просто повернулся и вышел.
Принцесса закрыла за ним дверь, без сил привалилась к ней и зарыдала, почти беззвучно, но душераздирающе.
Лишь сейчас Питер очнулся от тяжкого оцепенения и стремительно бросился к Милеа. На душе у него было паршиво, как никогда в жизни.
– Ну же, голубка, успокойся. Все утрясется, – пробормотал он, неловко обняв девушку за плечи, а затем отстранился и протянул руку к дверной ручке. – Я пойду за ним и приведу его назад. Скажу, что все это чудовищная ошибка…
– Нет! – с силой проговорила Милеа. – Н-неужели ты думаешь, что я п-плачу, потому что не стану к-королевой? – Она всхлипнула и ладонью смахнула с лица слезы. – Так вот, я плачу оттого, что люблю дедушку, а он только что причинил мне боль. – Слезы тут же с новой силой полились из ее глаз, и девушка провела рукой по мокрому лицу. – Хоть ты-то меня не мучай, Питер! – то ли потребовала, то ли взмолилась она. – Я люблю тебя! Отчего же ни ты, ни дедушка никак не можете этого понять?! – с глубоким отчаянием выкрикнула Милеа.
– Голубка, голубка моя, прости! – со стоном проговорил Питер. – Я так испугался, что ты уйдешь навсегда…
Он привлек к себе девушку и долго, очень долго укачивал ее, как ребенка, в своих сильных руках, мысленно давая клятвы, которые стоило бы произнести вслух. Питер обещал самому себе, что всегда будет любить Милеа, что всегда будет ей доверять, что никогда и ни за что не усомнится больше в ее любви.
Потом, когда ее рыдания постепенно стихли, он подхватил ее на руки и отнес к кровати. Там он бережно уложил Милеа на шелковое покрывало. Ресницы ее, влажные от слез, затрепетали, и девушка затаила дыхание.
– Я люблю тебя, голубка, – сказал Питер. – Прости. Мне так жаль, что твой дедушка… – проговорил он внезапно охрипшим голосом. – Я и сам не знаю, что тебе сказать. Ты слишком многого лишилась из-за меня. Я этого не стою. – Голос его задрожал от избытка чувств, и тогда Милеа, протянув руки, коснулась нежными ладонями его смуглых небритых щек.
– Стоишь, Питер, – сказала она со вздохом, – и я готова жизнь отдать, чтобы доказать это. Ты только скажи еще разок, что любишь меня.
Глаза Питера полыхнули темным огнем.
– Я сделаю кое-что получше, голубка. Я докажу, что люблю тебя. – Рука его потянулась к вороту ее платья, но тут же замерла. – Если хочешь, конечно, – тихо добавил он, неотрывно глядя в ее сияющие глаза.
Вместо ответа руки Милеа словно сами собой потянулись к его рубашке. Она неловко расстегнула одну за другой пуговицы, и ее ладонь скользнула под рубашку, прижавшись к его широкой мускулистой груди. Несколько восхитительных мгновений девушка ощущала, как бурно бьется под ее рукой сердце Питера, а потом ее проворные пальчики отыскали твердый напрягшийся сосок.
С его губ сорвался глухой, протяжный стон.
При этом звуке Милеа затаила дыхание, жадно вглядываясь в лицо любимого. Одним лишь легким движением пальцев она заставила его застонать, словно под пыткой…
Питер плотно сомкнул глаза, и жаркая кровь, закипая от желания, прилила к его смуглому лицу. Такое острое, мучительное наслаждение было написано на нем, что по телу девушки пробежала сладостная дрожь.
– Питер! – выдохнула она, и он тотчас открыл глаза.
Милеа залюбовалась им. Он такой сильный, мужественный, прекрасный… А главное, целиком, до конца принадлежит только ей.
– Я тебя не достоин, голубка, – снова повторил Питер. – Но я постараюсь исправиться.
И, склонившись к Милеа, принялся жадно целовать ее сладкие податливые губы.
Руки его, уверенные и сильные, непостижимым образом знали все самые чувствительные уголки ее тела, словно всю свою жизнь только и ждали, когда наконец коснутся их. Они жили собственной жизнью, эти руки, лаская, нежно поглаживая, дразня, и миг спустя платье Милеа уже упало на пол, а девушка, нагая, прерывисто дышала, трепеща.
Тихий вскрик вырвался у нее, когда Питер лег к ней и она впервые всем телом ощутила жаркую тяжесть его нагого тела. Она так долго ждала этого мгновения! Его узкие мускулистые бедра словно слились с ее нежной атласной плотью, широкая грудь прильнула к ее груди, а жесткие завитки волос щекотали розовые бутоны отвердевших сосков.
Питер застонал, упиваясь податливой мягкостью ее тела. На миг оторвавшись от губ Милеа, он осыпал жадными поцелуями ее шею, плечи, соблазнительную ложбинку между полных, девически высоких грудей.
Властно и нежно он раздвинул коленом ее ноги, и девушка вздрогнула, ощутив свою уязвимость и сгорая от неутолимой жажды немедленно отдаться целиком во власть нетерпеливой и жаркой мужской плоти. С губ ее срывались бессвязные слова нежности и страсти.
Губы возлюбленного скользнули по ее шелковистой коже и жадно обхватили острый бутон соска.
Питер ощутил, как Милеа в упоении выгнулась под тяжестью его тела. Задыхаясь, она откинула голову на подушку, и спутанные пряди черных волос прихотливо рассыпались по белому атласу.
– О, Питер! – простонала она.
Неумолимый и ненасытный, он опускался все ниже, подбираясь к сокровенной плоти, укрытой за треугольником темных шелковистых волосков.
Глаза Милеа потрясенно раскрылись, а затем сомкнулись вновь, когда Питер проник в потаенную глубь ее женского естества. Языком и губами ласкал он влажную набухшую плоть, медленно и настойчиво ведя любимую к вершинам блаженства.
И лишь когда Милеа закричала, всем телом содрогаясь от нестерпимого наслаждения, Питер на миг оторвался от нее, но лишь затем, чтобы снова накрыть ее своим жарким тяжелым телом.
Мгновенная боль пронзила ее – слабая, чуть заметная, омытая волнами восторга, – и девушка, тихо вскрикнув, снова открыла глаза.
Она увидела над собой лицо Питера – любящее, нежное, виноватое, и в этот миг ощутила внутри себя его твердую горячую плоть, словно раскаленный жезл, обернутый бархатом. И тело ее бурно возликовало, приветствуя тайную мечту, которая наконец-то обратилась в упоительную явь.
Милеа крепко, обхватила руками сильные плечи Питера. Тела их задвигались в слитном, пьянящем ритме, и наслаждение, еще не погаснув, охватило ее с новой силой.
Питер увидел, как волшебно преобразилось прекрасное лицо возлюбленной, и в этот миг его плоть словно взорвалась огнем.
Крик восторга разом сорвался с их губ, и распаленные тела сплелись, сливаясь в единое целое и содрогаясь в упоении страстью. Затем Питер, мгновенно обессилев, прижался к девушке, и она счастливо рассмеялась, ощутив сладостную тяжесть его тела.
В этот день умерла Милеа – будущая королева и родилась Милеа – пылкая и нежная возлюбленная. Свободная, любящая и любимая.
Кто посмеет сказать, что она ошиблась в выборе?
Глава 12
Исполняя привычный и внешне бессмысленный вечерний ритуал, Каролина переключала телевизор с одной программы на другую в поисках хоть чего-то, достойного внимания. И тут зазвонил телефон.
Она потянулась к трубке. Смысла нет включать звук, пока она не выяснит, в чем дело.
– Алло? – сказала девушка, уверенная, что это не может быть личный звонок.
– Мисс Хейден? Это Луми.
Каролина оторвала взгляд от экрана. Ее собеседник возглавлял ночную смену охраны.
– Да, Луми, слушаю. Что-нибудь случилось?
«Мир орхидей» имел все основания опасаться грабителей – и не только потому, что взломщики могли польститься на содержимое сейфов или дорогое офисное оборудование. Когда-то, еще при жизни Освальда Хейдена, некий конкурент пытался похитить из оранжереи рассаду редкого гибрида, который Освальд как раз намеревался выбросить на рынок. Попытка, к счастью, не удалась.
Новый сорт орхидеи может принести владельцу миллионы долларов, при условии, что привлечет интерес непостоянной и капризной публики.
– Нет, мисс Хейден, – торопливо, но с легким сомнением в голосе ответил молодой человек, – это не взломщики. То есть, во всяком случае, не посторонние.
Каролина выключила телевизор и села прямо. Мысленно она представляла себе лицо начальника ночной смены. Насколько ей помнилось, этот сотрудник получил свою должность совсем недавно, всего лишь месяц назад. Он был умен, проницателен и бдителен.
– Луми, – тихо проговорила она, – объясни мне наконец, что ты имеешь в виду?
Тот замялся.
– Видите ли, мисс Хейден, у вас в офисе какой-то новый человек – высокий и рыжий, как лиса… У него ведь есть допуск?
Как многие работники ночной смены, Луми редко имел дело с теми, кто работает днем. Каролина облегченно вздохнула, вновь откинувшись на спинку дивана.
– Да, Луми, все в порядке. Это инспектор из нашей страховой компании.
– А, понятно, – сказал тот и еще более напряженным голосом добавил: – Я подумал, мисс Хейден, что вам нужно это знать. Несколько минут назад я обнаружил его в вашем кабинете.
Каролина кивнула.
– И решил, что лучше будет связаться со мной. Правильно сделал. – Этот поступок лишь доказывал, что Луми не зря занимает свою должность. – Но у инспектора там свой стол, – продолжала она, глянув на часы. Почти десять вечера. – Наверное, он забыл какие-то документы, а они понадобились ему для дела. – Этот человек такой же трудоголик, как она сама. В памяти Каролины всплыл уже знакомый образ – рыжее пламя волос, янтарный взгляд, властная, чуть ироничная усмешка. Она сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки. – Что ж, Луми, спасибо, но…
– Мисс Хейден, – торопливо перебил тот, – кажется, этот человек открыл ваш сейф.
– Что?! – Каролина подскочила на диване и подалась вперед, крепко сжав телефонную трубку. – Ты уверен? – Она точно помнила, что не давала Берту шифр сейфа.
– Не совсем, мисс Хейден, – честно признался Луми. – Но мне показалось, что сейф открыт. Когда я вошел, лампа горела только над одним столом, а верхний свет был выключен, но все равно я заметил возле зеркала более глубокую тень.
Значит, оно было чуть повернуто, мрачно подумала Каролина. Ее сейф находился прямо за старинным зеркалом. Каролина не держала там ничего ценного, лишь кое-какие бумаги личного характера.
Аоху! – вдруг вспомнила она и ужаснулась. Неужели в сейфе есть какая-то документация по секретному проекту?
– Луми, – резко сказала Каролина, – я сейчас приеду.
– Хорошо, мисс Хейден. Вы хотите, чтобы я вернулся в ваш кабинет или…
– Нет. Оставайся на своем посту. На этой неделе в дополнение к обычному чеку ты получишь наградные.
– Спасибо, мисс Хейден, – почтительно отозвался начальник охраны, – но ведь я только выполняю свои обязанности.
– Да, – сказала Каролина твердо, – и делаешь это очень хорошо. Купи на эти деньги что-нибудь для своего будущего малыша, – добавила она, вспомнив, что жена этого сотрудника ждет первенца.
Положив трубку, девушка поспешно сунула ноги в сандалии, набросила плащ и бегом бросилась к двери.
Всю дорогу она твердила себе, что Луми, скорее всего, ошибся, а если и прав, то всему этому есть какое-то разумное объяснение.
Остановив машину в дальнем конце стоянки, чтобы шум мотора не был слышен в офисе, Каролина напомнила себе, что предприняла все необходимые меры предосторожности. Берт просто заработался допоздна, успокаивала она себя. С ней такое тоже случается.
Девушка отперла своим ключом входную дверь и вошла в гулкую темноту безлюдного здания.
С неистово бьющимся сердцем она лихорадочно рылась в памяти. Что лежит в сейфе? Какие-то расчеты по новым теплицам, которые она собиралась построить в будущем году, финансовый отчет… Там не должно быть ничего по секретному проекту на Аоху.
А если даже и есть, то что скажет этот факт Берту? Страховой компании Брэддока нет никакого дела до этого проекта, разве только то, что лаборатория не застрахована у них.
Да, с отчаянием подумала Каролина, тогда он обязательно заподозрит неладное и попытается выяснить, где именно застрахован филиал «Мира орхидей», расположенный на острове Аоху.
Хмурясь, девушка быстро пересекла вестибюль. Берт очень скоро выяснит, что лаборатория вообще нигде не застрахована. Если она по какой-то причине сгорит дотла, Каролина не получит ни гроша в возмещение убытков. Но что поделать – она не могла рисковать. Кто-то из сотрудников страховой компании мог проболтаться конкурентам, и тогда стало бы известно, что «Мир орхидей» что-то замышляет. Эффект внезапности пропал бы, а ведь он сулит немалые прибыли…
Прекрати паниковать! – мысленно приказала себе Каролина, на цыпочках подкрадываясь по коридору к двери своего кабинета. Хватит делать из мухи слона! Берта там, наверное, уже давно нет. Он взял, что ему было нужно, и отправился восвояси.
Но из-под двери пробивалась тонкая полоска света.
Луми сказал, что горит одна только лампа. Стало быть, Берт еще здесь. Очень хорошо! Сердце Каролины забилось сильнее.
После того ужина в пятницу она со страхом думала о предстоящей встрече с Бертом и вчера даже не заехала, как обычно, в офис. Сегодня было воскресенье, и она надеялась, что сможет еще несколько часов отдохнуть, прежде чем столкнется с ним лицом к лицу.
Впрочем, завтра у нее будет надежная защита в виде секретарши и рутинных дел. Сейчас же ее сердце гулко стучало при одной мысли, что она окажется наедине с Бертом в безлюдном полумраке офиса.
А, к черту! Нужно поскорей покончить с этим, только и всего.
Каролина решительно толкнула дверь, уверенная, что Берт сидит за своим столом и сейчас поднимет голову на звук шагов, глядя на нее с привычной вежливо-скучающей улыбкой.
Но он стоял возле распахнутого настежь сейфа. Услышав шум, Берт резко обернулся, и на его лице промелькнуло смятение, тотчас сменившееся гневом и еще каким-то странным выражением, которое проскользнуло, словно тень, и тут же исчезло.
Не говоря ни слова, Каролина протянула руку к выключателю, и комнату залил белый, яркий, безжалостный свет. Цепенея от потрясения, девушка пыталась справиться с нарастающим чувством близкой катастрофы.
Неспешно, без малейших признаков стыда или раскаяния Берт собрал уже прочитанные документы, сунул их назад в сейф и, набрав шифр, вернул на место зеркало. Кабинет приобрел нормальный вид.
Каролина нервно облизала пересохшие губы. В эту минуту, стоя лицом к лицу с Бертом, она не знала, что сказать. Ее трясло, и вовсе не потому, что секретному проекту на Аоху грозила опасность, а потому, что Берт, именно Берт, предал ее.
– Вы не хотите мне объяснить, что вам тут понадобилось? – наконец сквозь зубы проговорила она, радуясь тому, что ее голос прозвучал достаточно твердо. По крайней мере, она ничем не выдала разочарования, которое болезненным комком разбухало в ее груди.
