Текст книги "Откровения романтика-эротомана"

Автор книги: Максим Якубовски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

И все, что у меня от нее осталось, – вот эта фотография. Черно-белая. Фотография обнаженной женщины на черном фоне. Естественно, гостиничный номер. Стыдно признаться, даже не ее комната. Просто картинка, вложенная в книгу, которая иногда напоминает о ней. У меня нет таланта к фотографии, я не мог даже нормально сделать поляроидный снимок своей любовницы. Грустно, да?

Вот так она выглядела и так раздевалась для меня.

Может, это было в Париже, в отеле на рю Л'Одеон, в комнате с деревянными перекладинами, пересекающими крест-накрест грубую текстуру стен и потолка. Или это было в «Гершвин Отеле», рядом с Пятой авеню в Нью-Йорке, улыбка героини Пикассо озаряла стену рядом с кроватью, и сквозь стены тьмы она смотрела, как мы занимаемся любовью. Это могло быть в любом месте, где мы оставляли свет включенным. Может, в маленьком отеле в Амстердаме, с окнами, выходящими на мрачный канал, с вечным шумом от пьяных гуляк и паркующихся машин, и этот шум всю ночь мешал нам спать. О да, мы побывали во многих отелях. Порой это были изысканные, а чаще – убогие прибежища для случайного секса. Отель в Чикаго был на реставрации, и она предпочла спать в другой кровати, потому что я слишком сильно храпел (фактически это был последний отель, давший приют нашей трогательной связи, может, тот предлог был первым симптомом ее ослабевающего ко мне интереса), или «Сент Пьер» на Бургунди Стрит в Нъю-Орлеа-не, расположенный вдали от гула Бурбон Стрит, где я забыл трахнуть ее после ее стриптиза (только в Чикаго она позволила Себе потанцевать с другими мужчинами).

Или из самых дорогих мне воспоминаний. Наша комната в морских и пастельных тонах в «Гранд-отеле» в Сете, и с балкона канал выглядел совершенно по-другому, и там по уикендам проходили турниры на длинных лодках. Береговой порт, где ей понравился хромой официант, который, когда мы сидели в рыбном ресторанчике, однажды вечером нас обслуживал. Он на полном серьезе предложил нам пригласить его в наш гостиничный номер. Не случилось ровным счетом ничего, но долгие месяцы после этого я неистово фантазировал, что я смотрю, как ее ебет другой мужчина, и даже, кстати, когда мы в следующий раз приехали в Манхэттен, кое-кого подобрал, но только затем, чтобы прогнать его, потому что у нее в тот день были месячные.

В этих ужасных мечтаниях я даже не ревновал ее, представляя, как в нее медленно входит член другого мужчины, а она корчится от приступов наслаждения, и я внимал ее стонам и судорогам и смотрел, очарованный, в ее светло-голубые глаза, сияющие стеклянным блеском. Когда, после нашего первого раза, я провожал ее до железнодорожной станции, она сказала, что ее партнер немедленно поймет, что она была с другим, потому что ее глаза так ярко сияют. Нет, я не чувствовал ревности при мысли увидеть ее с незнакомцем. Это было бы мне в удовольствие и в назидание. Я поставил бы ее на кровать на четвереньки, развернув задницей к двери, и провел бы пальцами по расщелине между ее ягодицами, погрузился бы в ее влагу, показывая эту красоту новому мужчине, знакомя его с лабиринтами и тайниками ее тела. Я увидел бы, как она горяча изнутри, как эта сладкая пизда сожмет его член и выдоит досуха. Я был бы режиссером, все установил, дирижировал их движениями, поглаживал себя, когда ее губы сжались бы вокруг этого толстого пениса и покрыли его целиком, стали отсасывать, энергично и отчаянно (я разве не говорил, как хорошо она умеет отсасывать? Она сосет с неистовой энергией, как будто от этого зависит вся ее жизнь, но при этом в ее глазах остается удивительное выражение невинности, она делает это и демонстрирует чистейшее наслаждение искусством феллацио, почти так же, как делал я, когда ложился на нее, и пробовал ее, и содрогался, когда она кончала, и вибрации оргазма пульсировали по всему ее телу, заставляя дрожать и мой язык, и член, и мое сердце, и душу).

Так что она устроила мне стриптиз в комнате отеля. Разделась до чулок. Нежно извиваясь, выталкивая вперед свой таз, вздрагивая своей нежной грудью, позволяя своим рукам свободно болтаться, она ладонями ласкала задницу – словно пародируя сексапильность, как киношная стриптизерша. Не было музыки, только она и я – в каком-то номере отеля. Толчок, прыжок, вибрация, теперь точно как Мадонна в том клипе, чуточку вульгарно, но достаточно провокационно, а теперь такая же энергичная, как Кайли Миноуг, но она никогда не была столь неистовой, как Дженнифер Лопес или Дестини Чайлд.

И я всасывал в себя каждый дюйм ее тела. Бледную плоть, родинки, недостатки, море этих глаз, кажущихся бездонными, мягко колеблющиеся груди, пепельно-белые волосы, теперь отросшие до плеч, подстриженный треугольник темных вьющихся лобковых волос, сквозь которые я легко мог разглядеть провал ее перламутрового входа, плотные складки плоти нижних половых губ, такие мясистые и выпуклые, царственное квадратное пространство ее задницы. Она так хорошо смотрелась опутанная короткими ремнями, которые мы вместе покупали в «Виктория Сикрет» на Бродвее.

А потом она смотрела на меня Сверху вниз, и я сидел, конечно же, с высунутым языком и эрекцией, выдающейся из-под темной ткани моих брюк, и она улыбалась мне, и сердце мое таяло. И хотя я прямо тогда хотел затрахать ее, пока оба мы не будем удовлетворенными и бездыханными, я все же странным образом чувствовал себя наполненным такой добротой и нежностью, и это чувство делало меня самым лучшим из всех мужчин.

Я знал это тело столь близко, что мог бы описать каждую деталь ее вздохов, выражение глаз, когда входил в нее, пятно на левой стороне груди, дюжину вариаций цвета кожи, окружающей сморщенный вход в ее анус, и сотни форм красного и розового, которые взывали ко мне, когда я разделял ее половые губы и раскрывал ее. И снова накатывают воспоминания, как ураган, быстрые, бессмысленные, жестокие. О хороших временах – и о плохих тоже. О том, как мы были на пляже, голые, омываемые холодным ветром. Визит в Музей Метрополитан, когда она завелась от эротических скульптур из Индии и Океании, и мы почти что трахались в местном туалете (именно я почувствовал, что этот подвиг слишком рискованный, а когда мы добрались до отеля, наш запал иссяк…). Письмо по электронной почте, сообщающее мне, что она побрила свою киску, а несколькими днями позже еще одно немногословное сообщение о том, что она нашла нового любовника. И я схожу с ума от ярости, зная о том, что он тот самый, избранный, кто смотрит теперь на ее лысые половые губки во всей их эротичной красоте. В первый раз она позволила мне трахнуть ее по-собачьи, без презерватива, и я смотрел, как погружаюсь в нее и двигаюсь туда и сюда, и наши соки смешиваются воедино. Однажды вечером мы ели устриц, и она попробовала их в первый раз, а потом узнала их вкус, через несколько часов глотая мою сперму в нашем отеле.

Номер, в котором она показывала стриптиз, развлекая и забавляя меня, с опущенными вниз глазами, в скромном золотом ожерелье вокруг ее стройной шеи. Она сбросила свои сетчатые чулки и медленно двинулась ко мне – я сидел на краю кровати, – и я почувствовал нежный запах ее пизды в нескольких дюймах от своего лица, а она шагнула на покрывало кровати, встала надо мной, широко расставив ноги. Непристойное и великолепное зрелище ее явно мокрой расщелины всего в паре сантиметров от моих распахнутых глаз, дразнящее меня, она предлагала себя, моя обнаженная любовница, моя личная стриптизерша, моя голая любовь.

– Вам это нравится, Мистер? – спрашивает она, и смех застревает у нее в горле.

Я одобряюще киваю.

Она опускает руку и, просунув два пальца в свою влагу, она раскрывает себя.

– Вы хотите этого, сэр?

Я улыбаюсь с отрешенным и слабым безразличием. Встаю с какой-то напыщенной шуткой, которую я теперь в жизни не вспомню. Она взрывается хохотом. Когда-то я мог заставить ее смеяться, как никто другой в этом мире. Я хотел, чтобы она умерила свое веселье, и напомнил ей о том, как однажды, на бульваре Святого Германа, она даже чуть-чуть описалась от смеха. Она икает и садится на меня. Гипнотическое тепло ее тела рядом со мной. А я все еще полностью одет.

Все эти теперь невыносимые воспоминания об отелях, шутках, которые когда-то были смешными…

Слишком много всего произошло с тех пор, когда мы были вместе и счастливы своим простым счастьем секса, и она захотела, чтобы мы оставались друзьями и больше не были любовниками. Потом был голландец, женатый, теперь уже разведенный, кореец с темной кожей и бог знает кто еще. И, в конце концов, я ревную. Как черт знает кто. Конечно, она убеждает меня, что мы сможем так же встречаться, просто будем друзьями, без секса, что так будет лучше. Как, спрашиваю я ее, но я ведь соглашусь и на это, ведь соглашусь же? Как можем мы проводить дни в других городах, делить номер в отеле и игнорировать тот факт, что ее тело, и ее глаза, и ее запах, и ее слова, и ее пизда просто умоляют меня о сексе?! И я понимаю, что не могу больше соблюдать эту нелепую сделку о дружбе.

Ты можешь встречаться с другими мужчинами, говорю я ей, и я не буду тебя осуждать, обвинять, я понимаю, что я не всегда в твоем распоряжении, и что ты молода, и у тебя есть собственные потребности. Но она знает, что втайне я лгу. Что я поклянусь в чем угодно, лишь бы она вернулась.

В комнаты отелей.

Показывающая мне стриптиз.

Смеющаяся со мной. Смеющаяся надо мной.

Она движется в темноте, а я глух, я не слышу музыки, под которую она так чувственно танцует. Может, это блюз, песня Кристин Маквай или Натали Мерчант. Или «Синг» Тревиса. Или, может, Сара Макларен «Tumbling Towards Ecstasy» (тот кореец, который потом бросил ее ради русской женщины, разбив ее хрупкое сердце, любил эту песню, он, кажется, был любителем музыки…). Или снова Песня Эйми Манна из «Магнолии» (мы смотрели этот фильм вместе, о, как ей нравилось смотреть со мной фильмы…). Я ничего не слышу. Могу только попытаться угадать мелодию по томным движениям ее тела, по тому, как сбрасывается каждая деталь одежды, обнажая сокровище ее плоти, ее интимности. Щель ее пупка, тёмные вершины сосков (напрочь лишенные чувствительности, она всегда мне об этом напоминала), ее горло, свечение ее тела, ее молодости, ее жизни.

Я открываю рот и даже не слышу, как говорю ей – пожалуйста, или – вернись, или – прости меня.

Она танцует, мой эротичный ангел, моя потерянная любовница.

Во мне все больше невысказанных слов, но она утонула в своей музыке и больше не видит аудитории. За ней – черные стены отеля, и она застыла, как фотография, ее бледность резко контрастирует с окружающей обстановкой. Стриптизерша в комнате отеля. Этюд средь тьмы и света.

Как в ночном кошмаре, мое горло сдавливается, и я не могу произнести ни слова. Я роняю одинокую слезу влажной нежности, слишком хорошо зная, что больше я никогда не смогу позволить себе личную стриптизершу. Так же, как и номер в отеле.

Сара Спаркс была крохотной. Глядя на нее, Корнелия, со своим ростом около шести футов, чувствовала себя нескладной великаншей. Сара согласилась позавтракать вместе в ресторане большого викторианского отеля, который возвышался, как спрут, над главными железнодорожными станциями Лондона. Ее несколько недель не было в офисе, и теперь у нее не нашлось другого времени для беседы.

Для Корнелии это не составляло никакой проблемы, у нее была привычка вставать рано.

Юная литературная агентша выглядела, как куколка, и Корнелия сразу же ее полюбила. У нее были длинные прямые золотисто-каштановые волосы, карие глаза и нежная кожа. И первое, о чем Корнелия подумала, – какой будет Сара в постели. И это удивило ее, фактически она никогда не бывала с другой женщиной, даже когда сгорала от любопытства или когда этого требовала легенда. Сара едва выросла до размера А, и эта особенность делала вид ее сосков каким-то образом неотразимым для мужчин и женщин, осознала Корнелия. Деловой костюм, одетый на ней, выглядел бесформенным, ее детские очертания скрывала ткань в тонкую полоску. На Саре были ботинки на плоской подошве.

– Керит сказал, что вы хотели поговорить со мной о Конраде?

– Все правильно, – сказала Корнелия. – Я его большая поклонница, и теперь, когда он умер, я подумала о возможности написать о нем статью.

– Для кого вы пишете, мисс Смит? – спросила Сара.

– О, просто для нескольких научных журналов в Штатах, – ответила Корнелия. – Но для этой статьи я думаю подыскать более широкий рынок сбыта. «Esquire» или «Atlantic Monthly». Кто знает?

– Если я могу сказать, мисс Смит…

– О, зовите меня Миранда.

– Я хотела сказать, Миранда, вы не производите на меня впечатления научного работника.

– Внешность часто бывает обманчивой, Сара, – сказала Корнелия.

Они обе заказали полный английский завтрак. Для этих крошечных форм у Сары Спаркс был хороший утренний аппетит.

Корнелия решила взять инициативу в свои руки.

– Он был любителем женщин, правда? – спросила она юную агентшу.

– Да, именно таким он и был, – ответила она.

– Вы спали с ним? – продолжала Корнелия.

– И что, если и спала? – отреагировала Сара. – Каким образом это имеет отношение к вашей будущей статье, Миранда? Не думаю, что вы подыщете ей подходящий рынок сбыта. В наши дни сексуальная жизнь незначительных писателей мало привлекает аудиторию. Публике нравятся певцы, актеры и герои мыльных опер.

– Просто личное любопытство. Вы вполне привлекательны.

– Спасибо. Вы тоже.

– Если бы я была с ним знакома, уверена, что позволила бы ему себя трахнуть, – заявила Корнелия. Подошедший официант, задев их столик, принял двойной заказ. – Но, к несчастью, я слишком поздно появилась на игровом поле.

– Очень даже вовремя.

– Ну так?

На мгновение Сара Спаркс, затаив дыхание, погрузилась в раздумья.

Затем выдала Корнелии свой ответ.

– Технически нет, – она криво улыбнулась

– Умоляю, объясните.

– Я не спала с ним, но один раз отсосала у него. Вы это хотели знать.

– Действительно технически.

– Да, Конрад был ужасно соблазнителен. Он был так не похож на тех людей, с которыми приходится встречаться в книжных кругах. Сдержанный, но он был настолько полон напряжения, сексуального напряжения. Часто очень забавный, остроумный, никогда не скрывал того факта, что каждая новая женщина может быть приключением, новым объектом страсти.

– Он был женат, а я однажды поклялась, что никогда не буду трахаться с мужчиной, принадлежащим другой женщине. А еще я тоже была завязана в то время в неких отношениях.

– Понимаю.

– Я много выпила. Мы ходили отмечать продажи. Ели карри в «Ред Форт» на Дин стрит. Может, правду говорят о силе афродизиаков в специях…

– Мне кажется, теперь я вам завидую, – улыбнулась Корнелия.

– Он великолепно целовался, но мне была известна его репутация. Видите, когда выходили новые книги, я часто прочитывала их первой. Часто знала, кто есть кто, и именно мне приходилось советовать ему вносить изменения. Он никогда не играл в безопасные игры, старина Конрад. Он хотел заняться со мной любовью. Отчаянно. Я дважды отказывала, и думаю, что если бы он попросил меня в третий раз, то я бы дала ему, прокляв свои принципы. Но он не попросил. Он только умолял меня полностью раздеться. Сказал, что хотел бы видеть все мое тело. Один-единственный раз. Сказал, что это будет сладким воспоминанием. И я была в полном замешательстве, но я все равно в тот момент была уже наполовину раздета и подумала, почему бы нет. И разделась. У него были такие красивые глаза, когда он смотрел на меня. Но он не тронул меня. Нигде. Так что…

– Так что?

– Так что я расстегнула ему брюки и отсосала у него. Он никогда меня об этом не просил. И после этого мы остались друзьями. Между нами никогда больше не вставал вопрос секса.

– Трогательная история.

– Глупая история, – добавила Сара. – Можно назвать ее отвратительной, но для меня это драгоценное воспоминание. Но, я так понимаю, вы ходили на похороны?

– Да.

– Керит мне не слишком много об этом рассказывал. Там было много красивых женщин?

– Много.

– Ну конечно. Я хотела бы там побывать. Соотнести эти лица с вымышленными именами. Конрад был настолько прозрачным, понимаете? Просто любил всех этих женщин слишком сильно для того, чтобы суметь их различать. Я думаю, что он в некотором отношении любил их всех. Знаете, я буду по нему скучать. Как по другу, по любовнику, которого у меня никогда не было. Но я уверена, что каждая из этих женщин будет чувствовать то же самое. Он производил такое воздействие на людей. Ну, на нас, на женщин.

– Звучит как открытое продолжение того фильма Трюффо, – вставила Корнелия.

– О, Конрад любил фильмы Трюффо. Tout a fait [5]5
  Все готово (фp.)


[Закрыть].

Разговор затих, каждая из женщин собиралась с мыслями.

– Я уверена, что она тоже там была, – затем произнесла Сара.

– Кто? – спросила Корнелия.

– Была одна женщина, которая значила для него больше, чем любая из всех остальных. На самом деле, я думаю, что каждая из нас рассматривалась только как ее замена. Бледная замена. Это было несколько лет назад. Она была замужем. И ничего не вышло. Несомненно, по ряду причин.

– Как ее звали?

– Я не могу сказать вам этого, Миранда. Иначе я предам Конрада.

– Так вы знаете?

– Да. Это произошло почти случайно. Какой-то мужчина позвонил в издательский дом с жалобой, что Конрад бесстыдно обрисовал его жену в своей новой книге. Что сходство было неоспоримым. И этот парень был разъярен. Угрожал исковой тяжбой. Керит в то время был в Нью-Йорке, так что разбираться с этой проблемой пришлось мне. Я позвонила Конраду, и он радостно подтвердил, что каждый пункт обвинения был правдой.

– И что случилось? – спросила Корнелия.

– Конрад был достаточно умен, все это было невозможно доказать без того парня, ее мужа, и он оставил рогоносца с носом. Так что мы убедили издателей считать это блефом и посоветовать ее мужу следовать своим угрозам, если он настолько разгневан.

– И он последовал?

– Нет. Он, вероятно, обратился к юристу, который объяснил ему, что произойдет дальше, и он решил не начинать судебного дела.

– Вот это да.

– Но она ему никогда этого не простила.

– Откуда вы знаете?

– Конрад рассказывал мне. Эта блядь разбила ему сердце на миллион осколков. Я с иронией думаю, что именно это сделало его хорошим писателем, заставило порвать со своим прошлым творчеством. С того самого момента он встал на новую стезю – стезю писателя о женщинах. До нее он был нормальным предсказуемым семейным человеком. Но эта связь открыла ему глаза, и хотя он знал, что это было глупо и неправильно, он взвешивал и рассматривал каждую женщину как возможную замену, как новую ее! На самом деле это грустно.

– Да.

– Теперь вы все это знаете, Миранда, и можете перечитать все его книги и рассказы, в них появится больше смысла.

– Не просто зеркальный коридор.

– Точно.

Теперь между этими двумя молодыми женщинами возникло чувство сестринского родства. Одна его знала, вторая хотела понять.

– Скажите мне, Сара… «Откровения», над которыми он работал перед смертью…

– Откуда вы об этом знаете? – Сара казалась встревоженной.

– Его жене было известно только название, – ответила Корнелия. – Он закончил эту книгу? Вы ее читали?

– Простой ответ – я не знаю. Три недели назад мы говорили по телефону, и он сказал мне, что закончит ее через пару дней. Он называл эту книгу романом, но на самом деле это было нечто типа воспоминаний, в которых, как он сказал, расскажет правду о своей жизни в мире женщин. Я предостерегала, чтобы он не писал эту книгу. Слишком многие имена будут впутаны. Но он настаивал, что просто должен ее закончить. Почти как акт возмездия.

Сара замолчала и уставилась на свою теперь уже пустую тарелку.

Корнелия едва притронулась к яйцам, помидорам, бекону, колбаскам и горе черного пудинга.

– Вы ее читали?

– Нет, – ответила Сара. – Конрад умер, когда я была во Франции, хоронила дедушку. Он никогда не давал мне этой книги. И я понятия не имею, что с ней стало. Мне сказали, что ее не было в компьютере его офиса. Он никогда ничего не распечатывал, просто присылал копию файла, обычно по электронной почте.

– Странно.

– Да, за последние несколько дней я пришла к выводу, что реально он мог никогда к ней и не приступать. Иногда с писателями бывает и такое. Я слышала подобные истории. Искусство промедления во всей своей лживости.

– Кто-нибудь может знать?

– Не его жена. Вы тоже теперь это понимаете.

– Да, я говорила с ней.

– Позволить дорогому Конраду покинуть нас, оставив эту загадку, – усмехнулась Сара. – Дело о потерянной рукописи.

Корнелия задумалась о том, в какую сторону повернуть разговор.

Ей пришла в голову идея.

– Женщины? Вы знаете кого-то из тех, которые были в его жизни недавно, перед смертью?

– Хороший вопрос, но у меня нет на него ответа, – ответила миниатюрная агентша. – Он не посвящал меня в такие секреты. Мы оставались друзьями, но он всегда держал дистанцию. Тонкие намеки, но ничего определенного.

– Как он знакомился с ними? – продолжала настаивать Корнелия.

– Я не думаю, что у него были какие-то строгие правила, – сказала Сара Спаркс, – или типажи. Кроме Кэй, у него было мало женщин из литературных кругов…

– Кэй?

– Я не должна была этого произносить, – пожаловалась Сара, взволнованная тем, что это имя сорвалось с ее языка.

– Это та «самая важная»?

– Да.

К их столику подошел официант, принес счет. Оплатить его захотели обе и после короткого спора решили поделить счет надвое.

Они ждали сдачи. Вибрации поездов, движущихся от переполненной станции внизу, были единственным звуком в тишине зала ресторана.

Сара Спаркс подняла сумку с пола и была готова уйти. У нее оставался последний вопрос.

– Миранда?

– Да?

– Вы действительно планируете писать статью о Конраде? – спросила она.

– Возможно.

– Видите ли, вы так мало спрашивали непосредственно о его произведениях…

– Мне интересен сам человек, спрятанный за словами, – ответила Корнелия.

– Правда ли?

– Да.

– Вы читали «Чмок-чмок»?

Это был последний роман Конрада. Из-за спешки Корнелия так и не добралась до него.

– Хмммм… – невнятно пробормотала она.

– Там много об Интернете, правда? Я скажу, что это правильное место для расследования. Очевидно, что именно так он знакомился с женщинами. У меня такое чувство, что сначала он заводил виртуальные отношения. Задолго до того, как реально затаскивал их в постель. Эпизод в Париже с американской банковской служащей, черт возьми, слишком похож на правду. Как будто в какие-то моменты Конрад описывал истинные истории. На вашем месте я бы за это зацепилась.

Корнелия кивнула:

– Спасибо.

Они вышли на улицу, и каждая была готова отправиться в свою сторону.

– Пока, – Корнелия протянула руку Саре, которая уже намеревалась открыть дверцу ожидающего ее такси. Сара проигнорировала этот жест и, встав на цыпочки, нежно расцеловала Корнелию в обе щеки.

– Пока, Миранда. Удачи, – сказала она.

Корнелия вздрогнула. Ритуал прощания таил в себе так много перспектив. Они обе физически это чувствовали. Грустно, но Корнелия знала, что теперь для этого не было времени. Может быть, если она в обозримом будущем вернется в Лондон… Она ответила на поцелуи, опрометчиво скользнув губами по лицу Сары, когда та обнимала ее. От Сары приятно пахло. Корнелия загадочно улыбнулась. Сара улыбнулась так же и шагнула в темное такси, закрыв дверь только тогда, когда оно тронулось в направлении Блумсбери.

Несколькими минутами позже ее собственное такси мчалось от здания железнодорожной станции, и когда Корнелия инстинктивно обернулась и посмотрела сквозь затемненное заднее стекло, ей показалось, что она заметила в толпе пассажиров на обочине дороги фигуру Укротителя Ангелов. Через мгновение его там уже не было. Определенно он. Еще одна проблема, без которой она могла бы обойтись.

Сидя в серой обстановке голой комнаты мотеля «Холборн», Корнелия внимательно изучала стопку распечатанных бумаг, которые она забрала у компьютерщика. Он поработал над жесткими дисками, украденными из агентства, и распечатал информацию со словами и темами, которые дала Корнелия.

Большая часть этого материала вряд ли могла пролить свет на происходящее, она была не более ценной, чем ее знакомство с файлами под покровом тьмы во время взлома офиса. Финансовые вопросы, споры об авторском вознаграждении, предварительное обсуждение контрактов, несколько несущественных конфликтов с воодушевленными редакторами, ничего не значащие сплетни об издательстве, обычная переписка между Конрадом и его агентами. Все это казалось практически бесплодным, и когда Корнелия почти оставила надежду извлечь что-то действительно ценное, вдруг одно из сообщений привлекло ее рассеянное внимание. Это было письмо по электронной почте, двухлетней давности, от Конрада – Кериту. Его содержание не относилось к делам – он просто подтверждал, что с неохотой согласился на условия какого-то журнала, на небольшое исправление. Но электронный адрес не был обычным адресом Конрада. Письмо пришло с сервера «Hotmail».

Корнелия стала оживленно перерывать все предыдущие письма, которые успела просмотреть, чтобы убедиться, что письмо с таким адресом было одним-единственным. И нашла пять сообщений, отправленных в течение нескольких лет. Каждое было отправлено летом. Казалось, что Конрад, находясь в отпуске, не мог писать со своего обычного сервера, а потому ему пришлось использовать другой почтовый ящик, чтобы общаться с литературным агентством.

Теперь у нее был другой адрес Корженьовски.

Корнелия схватила с кровати телефон и набрала номер своего хакера-сообщника в Уондсворте. Он был все еще на работе.

– Похоже, у меня появилась для вас еще одна подработка, – сказала она.

– О, правда?

– Может, не такая легкая, как предыдущая, – добавила она.

– Легких путей не ищем, – хихикнул он.

– Хорошо, – кивнула она.

– Хотя я запрошу гонорар в зависимости oт сложности работы, понимаете?

– Вы знаете, что я плачу щедро.

– Ну так что это? – спросил он. – Или все настолько секретно, что мы не можем обсуждать это по телефону?

– Не совсем, – сказала Корнелия. – Мне нужно сломать почтовый ящик на «Hotmail».

Она услышала, как он от души расхохотался.

– Леди, это кусок золота, – ответил он. – Территория «Microsoft». Идеально для взлома.

– Хорошо. У меня есть только адрес. Пароля нет.

– Не имеет значения. Можно подобрать.

– Когда?

– Для этого не требуется специального оборудования, – сказал он. – Тогда, когда вы захотите и откуда захотите.

Он был молод, этот умненький черный парень, который пропах компьютерами, дышал ими сквозь каждую пору своего тела. Как и большинство мужчин, при первой их встрече он мгновенно мысленно раздел Корнелию, но ему было ясно, что она птица другого полета, сексуально умудренная, и поэтому он не был для нее угрозой. Будет умнее не встречаться в публичном месте, хотя если вспомнить другого американца, то он – Укротитель Ангелов – пока на свободе.

Они договорились о сумме вознаграждения.

Этим же вечером он приедет к ней, прямо в ее номер, и привезет свой ноутбук, решили они. Он был уверен, что сможет сломать почтовый ящик, и явно радовался подвернувшейся возможности.