Текст книги "Откровения романтика-эротомана"

Автор книги: Максим Якубовски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Молодые женщины в майках, оголяющих животы, многие из них толкают детские коляски, идут друг за другом с равными интервалами, перемежаются важными парочками, идущими рука об руку, и среди них иногда попадаются более взрослые экземпляры. Еще мужчина, пожилой, может быть, ему за пятьдесят, но Корнелии никогда не удавалось определить возраст навскидку, потому что теперь большинство людей не одеваются традиционно.

Он медленно направился к ней, даже не взглянув, и прошел мимо. Волосы у него были зачесаны назад, в пышную прическу, которая плохо скрывала пещеристое пятно лысины. Корнелия поймала себя на том, что следит за каждым мужчиной, который приближается к ней, за каждым человеком, появляющимся на Хай Стрит. И была удивлена тем, что семеро подряд оказались с лысинами. Аномалия или отпечаток времени? Все семеро, но двое из них пытались это замаскировать. У некоторых это было продумано, у других отчаянно, и пара весьма случайных и откровенных оставшихся прядей зачесана на место лысины. Корнелия улыбнулась. Она просто знала, что никогда не будет способна закрутить с мужчиной, который не только лысеет, но пытается скрыть этот факт. Называйте ее нетерпимой. Она надеялась, что загадочный Укротитель Ангелов не относится к этой ужасной категории.

Какая-то женщина задела Корнелию, направляясь в мебельный магазин. Корнелия проводила ее глазами, изучая ее спину и особенно внимательно – ботинки. Светло-бежевые и заостренные, с тонкими лентами, обрамляя кружевом тонкие ноги женщины. Интересные ботинки, но это неубедительный повод спросить незнакомку, где она их приобрела.

– Привет…

Мужской голос, мягкий, сдержанный глубокий баритон, доверительный, но с неожиданным американским акцентом. Не вполне нью-йоркским, но и не бостонским. Географически где-то между этими двумя городами.

Корнелия обернулась.

– Я Укротитель Ангелов, – сказал он. – А вы, должно быть, Ангел Смерти.

Ему было около сорока, у него были седеющие волосы и теплые карие глаза, загадочная улыбка кривила его тонкие губы.

– Да, это я, – ответила она.

– Вылитый Ангел, – заметил он. Корнелия очнулась от задумчивости.

– А вы…

– Американец, – подтвердил он. – Да. Вы разочарованы, что у меня нет акцента Хью Гранта? Я вижу, вы тоже из Штатов…

– Да, – сказала она, продолжая его разглядывать.

– Проездом или живете здесь?

– Приехала на несколько дней.

– И ищете развлечений? – Его улыбка не была ни заносчивой, ни победоносной. Правильная улыбка знатока, поняла она. Почти неестественная. Почти.

– Как мы и договаривались, – кратко согласилась она. – Так что привело вас в Лондон?

– Исследования. Работа, – ответил он.

– О'кей.

Ей показалось забавным, что им обоим пришлось пересечь Атлантический океан только для того, чтобы один раз встретиться здесь.

Может, ее темные желания будут лучше удовлетворены в чужеродной среде?

Первая минута замешательства началась и так же быстро закончилась.

Он был одет в дорогой черный кожаный пиджак, темно-серый свитер от Пьера Кардена и широкие брюки. Ботинки были слегка поношены. На первый взгляд, он не из того сорта мужчин, которые слишком переживают по поводу своей внешности. Его волосы были уложены на одну сторону, но все же взъерошены.

Да, пожалуй, это подойдет, решила Корнелия. Главное – правильно возбудиться.

– Еще будут вопросы? – спросила она его.

– Нет, – сказал он. – Все в порядке. Как мы и договаривались.

– Да, – подтвердила Корнелия.

– Ну так? – спросил он.

Он снимал маленькую квартиру в полумиле отсюда, рядом с Белсайз Парк. В течение пятнадцатиминутной прогулки они перекинулись едва ли парой фраз. Так будет лучше. Они абсолютно незнакомы, и такими же незнакомцами следовало и оставаться. Корнелия была опьянена адреналином и предвкушением. Прошло уже много времени с тех пор, как она в последний раз позволяла себе решиться на подобное с такой ветреностью, добровольно отказываясь контролировать ситуацию. Бросая себя в руки совершенно незнакомого человека. Но было что-то глубоко возбуждающее в таком стечении обстоятельств. И она с неохотой признала – это именно то, чего она страстно желала. Без объяснения причин.

– Готовы?

– Готова.

Они вошли в лифт.

– Квартира двумя этажами выше, – сказал он.

Она ждали в молчании.

– Мы могли бы пройтись, – сказала Корнелия.

– Наслушались страшилок о маньяках и лифтах? – с легким оттенком самодовольства в голосе спросил ее Укротитель Ангелов.

– Нет, но дайте мне время… Может, я насмотрелась неправильных фильмов, – призналась она. В лифте пахло дезинфицирующим средством. Сосной. Страхом. Второй этаж. Они вышли в полумрак серого коридора с чередой темных дверей, следующих друг за другом по гладким стенам. Он показал налево.

– Сюда, – сказал он. Приказал.

Мужчина вставил ключ в замок, и Корнелия затаила дыхание. Она знала, вот так случалось всегда. Было бы не так, если бы она чувствовала себя по-другому: нервничала, раздражалась, была бы смертельно напугана, беззащитна, но безнадежно причастна к тому, что произойдет дальше. Она знала, что это риск, но каждый раз, когда играла в эту опасную игру, она знала, что нечто в ней самой вынудит снова и снова окунуться в мутные воды инстинктивной сексуальности. Как будто эта зависимость подчиняла все ее тело. Сколько бы она ни пыталась найти причины, это было неотъемлемой частью ее сущности, от которой не сбежать. И самой страшной деталью было осознание глубины этого желания боли.

Укротитель Ангелов открыл дверь.

– Войди.

Она сделала несколько мелких шагов в прихожую. Белые стены, вешалка для пальто. Она остановилась. Укротитель Ангелов обернулся и посмотрел на нее.

– Сорви одежду.

Не ожидая, что она подтвердит, что поняла его приказ, он двинулся в ближайшую комнату вправо.

Корнелия наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки. Затем сняла чулки, медленно свернув шелк вдоль своих длинных ног, наслаждаясь чувственным ощущением статического электричества, которое сопровождало этот процесс.

Мужчина вернулся. Она не могла разглядеть, что тот держал в руках. Он посмотрел на нее сверху вниз.

Затем поднял руку и, выпуская ярость, неожиданно ударил ее по щеке. Сильно.

– Слишком медленно.

– Извините.

– Заткнись. Я не желаю слушать твои извинения.

Корнелия опустила глаза.

– Сорви. Быстро.

Корнелия обнажилась. Как они и договаривались, на ней не было нижнего белья. Ее маленькие груди торчали вперед.

– Не похоже на картину изобилия, – прокомментировал он. – Без разницы. Мне нравятся маленькие сиськи.

Теперь Укротитель Ангелов пренебрежительно смотрел на ее обнаженную пизду, не подавая никаких признаков удовольствия или неодобрения. Он посмотрел на пол, где кучкой валялся черный нейлон. Сделал шаг к ней. Прикосновение его руки к ее краснеющей щеке было болезненным и острым.

– Сука. Кто сказал, что ты должна снимать чулки?

Теперь Корнелия знала, что не нужно отвечать или объяснять что-либо. Теперь она четко выполняла его приказы. Приказ снять одежду не значил, что следует избавиться от чулок. В этом определенно был ритуал, и она забыла про неписаные правила. Как теперь ей надевать чулки, нужно ли держать гениталии обнаженными или можно снова прикрыть их юбкой?

Она встала в неловкую позу, чтобы мужчина мог видеть ее пизду, пока она снова натягивала черный нейлон на свои белые ноги.

Она подумала, что отпечаток руки этого мужчины на ее воспаленной щеке напоминает форму алого континента. У нее не было желания увеличивать хоть на дюйм след на своем лице. Так что она быстро расстегнула пуговицы белой блузки. Под ней тоже ничего не было, но она никогда ничего и не носила под блузкой, даже в повседневной жизни. Надевала бюстгальтер только на время выступления, когда это служило еще одной деталью возбуждения.

Теперь она была совсем раздета, если не считать чулок. Она стала спешно раздумывать, надеть ли ей снова ботинки на плоской подошве, но интуитивно поняла, что сочетание ботинок и чулок не произведут такого чувственного впечатления, как сочетание чулок и беззащитных ступней, на этого непредсказуемого человека, на данный момент ее повелителя.

Она стала ждать, что же будет дальше.

А дальше Укротитель Ангелов снова ударил ее, по другой щеке. Беспричинно, без видимого признака неподчинения, без неудовлетворенности ее поведением или чем-то, что она не сделала или не сказала. Просто чтобы дать ей понять, кто здесь хозяин и что она согласилась подчиняться его воле, что бы ни случилось.

– Позируй, – рявкнул он.

Корнелия вытянула все свое тело, каждую конечность своего длинного силуэта, но проделывала все это с кротко опущенными глазами, избегая встречаться с ним взглядом, стоя там, перед своим временным Хозяином, во всей своей бледной и обнаженной красоте.

Она продолжала смотреть на его ботинки, коричневые мокасины, завязанные грубыми кожаными шнурками. Она чувствовала, как этот мужчина изучает каждый дюйм ее тела. Судит, оценивает, взвешивает каждый недостаток. Он обошел вокруг нее. Она стояла, словно приклеенная к одной точке. Слышала скрип его ног по сияющему ламинированному полу прихожей, чувствовала тихий жар его дыхания, пока он оглядывал ее плечи, затем он нежно приподнял ее волосы, обнажив тонкую шею.

– Хороший экземпляр, – услышала она. Оценивает, как антиквариат или кусок мяса. Кажется, она прошла экзамен. Нет, продолжается.

Повисла долгая пауза, пока он продолжал оценивать ее тело, со стороны главной дороги раздался звук полицейской сирены или, может быть, сирены «скорой помощи», которая неслась, набирая скорость, к Хаверсток Хилл.

– Иди сюда, – в конце концов сказал Укротитель Ангелов, хлопнув ее по плечу, чтобы она снова посмотрела на него, и показал, что надо следовать за ним в комнату. Она повиновалась.

– Сюда, – приказал он, указав в центр гостиной. Там он сдвинул в сторону кофейный столик на длинных ножках, чтобы освободить место. Корнелия осторожно осмотрелась, замечая каждую неуместную деталь в мебели и обстановке, трещины на стенах и потолке, как будто это могло оттянуть неминуемый момент. Мужчина бросил пиджак на кожаный диван, стоявший у дальней стены.

Приблизился.

– Ну, Ангел Смерти, – прошептал он ей в ухо. Теперь Корнелия знала, как себя вести.

– Ты можешь отвечать, – добавил он.

– Это просто имя для Интернета, предлог, – сказала она.

– Надеюсь, без смертельных желаний? – заметил он.

– Без них.

– Покорные женщины меня очаровывают. То, что они позволяют – в этом поиск забвения. Поняла?

Она снова воздержалась от комментариев.

– О, я мог бы тебе кое-что рассказать… – продолжил он.

Теперь каким-то образом рассудок Корнелии отключился, и ее тело очутилось совершенно в другом измерении, стало предвидеть прихоти и желания этого человека, какими бы садистскими они ни были. Для него боль и наслаждение были схожи, и он был вправе выбирать, что делать. Она попыталась вспомнить, когда же в первый раз почувствовала в себе ростки покорности, пробившиеся из глубины ее натуры. Подростковые годы, вспомнила она, вскоре после прочтения «Истории О» и некоторых книг Энни Райс, она осознала это, представляла себя захваченной Хозяином и страдающей, превращенной в старательную рабыню, игрушку для ебли. Волны наслаждения, тщательно задрапированные занавесом пристойности, были так ощутимы, длились так долго, отпечатались в ее сердце, и хотя она больше никогда не возвращалась к этим книгам, собственное воображение заменило их и теперь само творит картины, действия и ситуации. Которые заведут ее далеко, подумала она, так что романы садо-мазо были всего лишь спусковым крючком, который помог выплеснуть свои ощущения. В пятнадцатилетнем возрасте она отдалась соседскому мальчишке-школьнику, и хотя эта ебля до определенной степени возбудила ее и удовлетворила, она все равно никогда не сравнилась бы с жестокой, непреодолимой силой тотального подчинения. И она понимала, что только это давало ей силы жить. Корнелия быстро поняла, познала, что это было частью ее, которая всегда должна оставаться спрятанной, и ей приносило неимоверные страдания сделать так, чтобы две стороны ее жизни не пересекались. Вначале она была образцовой студенткой с превосходными способностями (в которой один проницательный лектор углядел ее истинную натуру и стал тем избранным, кто год обучал ее, ввел в странный мир господства и подчинения, а затем передал другим людям, у которых было больше опыта и воображения), и позднее она превратилась в стриптизершу-дилетантку, коллекционера книг и периодического наемного убийцу. Она стала женщиной двух миров. И эти миры никогда не встретятся. Интернет, его темные потайные места и возможность легкого общения стали просто удачной находкой. Отчасти она осознавала, что река, по которой она плывет, опасна, но также и догадывалась, что не сможет жить без этих эпизодов повиновения, боли и унижения (хотя она никогда не получала удовольствия от боли, даже упала в обморок в тот первый раз, когда Хозяин прикрепил к соскам ее маленькой груди острые, в зазубринах, зажимы). И все же теперь она была ответственна за убийства двенадцати человеческих существ, совершенных за время новой карьеры, так чего же после этого бояться? Только себя самой.

Его рука снова жестко дотронулась до ее щеки, и это вывело ее из раздумий.

– Не надо тут мечтать передо мной, сука, – спокойно произнес он, но в его голосе чувствовалась явственная угроза.

Она вернулась в реальный мир. Щека дико ныла.

– Расставь ноги, – сказал он.

Корнелия широко раздвинула ноги.

Мужчина встал позади нее, быстро провел рукой по голой плоти.

На мгновение он оторвался от нее, а затем Корнелия внезапно почувствовала, как его рука двинулась между ее ног и схватила пизду. Он просунул палец между половыми губами:

– Я вижу, ты прилично намокла, – прокомментировал он.

Палец продолжил движение, проламываясь внутрь. Палец казался ей холодным, но она знала, что это только потому, что ее внутренний жар переполнял тело, достигал точки кипения.

Она слишком хорошо знала все эти симптомы. Он просунул второй палец, затем третий. Теперь он растягивал ее, и нужно было принять другую позу, чтобы приноровиться к его движениям. С минуту он методично ебал ее пальцем, и на короткий миг она даже подумала, что он собирается сделать ей фистинг, но эта мысль, очевидно, не пришла ему в голову.

Он выдернул пальцы из вагины. Корнелия почувствовала, что ее пизда все еще широко раскрыта, зияет без его пальцев. Вздохнула.

– Ты так сильно этого хочешь, правда?

Она оставила вопрос без ответа.

Укротитель Ангелов поднял руку к ее лицу, и она приготовилась к следующей пощечине, но он не сделал этого, а просто поднес руку к ее губам.

– Открой, – потребовал он.

У нее пересохло во рту, и когда она открыла рот, губы еле разлепились.

Он просунул все три пальца, которые только что исследовали ее пизду, между зубов.

– Лижи, – приказал он.

Ее язык узнал знакомый вкус и жаркий запах собственных соков, которыми все еще были покрыты его пальцы. Она методично вылизала их дочиста, как он и ожидал.

– Хорошая девочка.

Он отнял руку и отошел на пару шагов назад. Корнелия продолжала стоять в центре маленькой комнаты, с торчащей вперед грудью, ее сильные, но стройные ноги были широко расставлены, и шелк чулок крепко облегал ее плоть.

– Нагнись, – приказал Укротитель Ангелов.

Корнелия перенесла весь свой вес на неловко расставленные ноги и наклонилась вперед, прогнувшись в талии. Теперь ее задница и ноги находились в форме правильного угла. Невольно ее ноги слегка сдвинулись.

Его рука резко шлепнула ее по правой ягодице.

– Я приказал расставить ноги!

Эта поза была неудобна, так что она еле удерживала шаткое равновесие. Он пнул ее изнутри по лодыжке, расширяя угол между разведенными ногами. Она чуть не упала, но смогла удержать равновесие.

– Так-то лучше, – бросил он небрежно.

Пока он не позволит ей встать на колени, ей не удастся переместиться в более откровенную позицию, в которой она почувствует себя абсолютно раскрытой. Этот мужчина знал это.

Его рука стала нежно и настойчиво ласкать ее задницу, задержалась на белой коже, двигаясь от ягодицы к ягодице, оценивая их мягкость, их гладкость.

Затем его свободная рука скользнула внутрь, к анальному отверстию. Она знала, что в этом месте белизна задницы сменяется нежной тенью розово-коричневого, более подходящего ареолам сосков, а у маленького кратера сфинктера ее кожа начинает сморщиваться…

Палец подобрался к кольцу заднего прохода, прощупывая его.

Корнелия вздрогнула. Трудно было скрыть, что та область ее тела особенно чувствительна.

– Ммммм…. – сказал он.

Внезапно палец вторгся в ее задний проход, и она почувствовала эту короткую атаку. С минуту он исследовал ее там, пока внешние мышцы сфинктера расслаблялись после начального – и понятного – шока и сопротивления неестественному вторжению.

– Вполне тугая, – прокомментировал Укротитель Ангелов. – В женщинах мне это нравится.

Смотрю, ты не девственница, но туда тебя не сильно использовали. Хорошо.

Медленными концентрическими движениями он стал двигать пальцем внутри ее задницы.

Затем, так же внезапно, как он вторгся в нее, он выдернул свой палец. Это было болезненно, и на мгновение Корнелия чуть не потеряла хрупкое равновесие, рискуя запросто рухнуть на пол. Если бы она это сделала, то, по правилам игры, – как она знала – получила бы серьезное наказание. Каким-то образом она смогла устоять в этой шаткой позиции.

Затем была минута благосклонности, когда Укротитель Ангелов, несомненно, обдумывал следующий шаг испытания. Корнелия учуяла острый запах бекона, принесенный дуновением ветра из окна, наверное, запах из ближайшей кухни. Этот мирской повседневный факт и его неуместное соседство с данной ситуацией заставили ее улыбнуться.

Она услышала мягкий скользящий звук позади себя и не смогла разобрать, откуда он раздается, но затем увидела в руке мужчины ремень. Толстый черный кожаный ремень с серебряной пряжкой. Он только что вынул его из брюк.

– Блядь, – тихонько пробормотала она. Чем она это заслужила? Она не настолько вышла из подчинения, чтобы получить вот это. Но не пыталась протестовать или жаловаться на несправедливость. Хозяин встал в футе от нее сзади, и она вслушивалась в еле различимый звук поднимающегося в воздух ремня.

И все же удар по ягодицам был для нее неожиданностью, поток мучительной боли сковал все тело. Корнелия не смогла сдержать глубокий стон.

И еще удар, всего на несколько дюймов выше предыдущего.

И еще, на этот раз ниже, почти туда, где ее задница переходит в бедра. Такой удар был даже больнее.

– Ооооо, – расплакалась она.

– Какой приятный звук, – сказал мужчина и снова поднял ремень.

И ударил. На этот раз она даже не почувствовала, по какому именно месту. Вся ее задница горела огнем.

Господи, подумала она, кровоподтеки останутся на несколько дней. Естественная бледность ее кожи подразумевала, что от малейшего прикосновения на ней остаются синяки. Это возбуждает мужчин еще больше. Они любят смотреть на глубокие красные рубцы, которые оставляют на ее коже, это их собственный способ клеймить ее. Делать ее только своей принадлежностью.

Борясь с болью, Корнелия вцепилась, как в спасательный круг, в воспоминания. Тот первый раз, когда она испытала жестокое телесное наказание. Ее второй год в университете. Тогдашний Хозяин решил, что она готова быть представленной его местному кругу знакомых. В вестибюле загородного дома, всего в нескольких милях от Бостона, он приказал ей раздеться, а затем ввел в большую комнату, где присутствовало около двух дюжин мужчин и женщин. Все они были элегантно и пышно одеты, а она была абсолютно голой. Ее провели по комнате, как призовую кобылу, а затем попросили играть. Она не понимала, чего от нее просят. Это был ее первый выход в публику в качестве рабыни. Не зная правил игры, она неохотно двинулась к человеку, который привел ее туда, и, понимая, что вся аудитория смотрит только на нее, стала расстегивать его брюки.

Он яростно оттолкнул ее и объяснил, что она должна выбрать любого мужчину, кроме него самого. Корнелия быстро усвоила эти жестокие тонкости, но избежать последующего наказания уже не могла. Она наугад выбрала другого члена группы, встала перед ним на колени и быстро обслужила его, пока аудитория наблюдала за ними. Затем настало время расплаты за промах.

Ее распластали по спинке высокого обитого кресла, поставили в нужную позицию и связали руки.

Они били ее целым арсеналом орудий: веревками, кожаными ремнями, тонкими палками. Казалось, что у каждого участника есть выбор средства. Казалось, это будет продолжаться вечно. Она стонала, плакала, даже кричала, но с каждой новой атакой на ее спину, ягодицы и бедра их рвение возрастало. Корнелия ощущала, будто проходит все круги дантовского Ада, а потом ее разгоряченный разум стал вызывать в воображении новые, несуществующие круги, которые и не снились Алигьери. Когда они закончили экзекуцию, ее воля была сломлена. Теперь она была мертва и могла говорить и соглашаться с чем угодно, как бы ни было это омерзительно или извращенно. Но этого, к счастью, не потребовалось. Они не были садистами-психопатами. Просто хотели проучить ее.

Несколько дней у нее болело все тело, и воспоминания о каждой минуте этого эпизода напоминали о медленно заживающих ранах. Она поклялась, что никогда не позволит так же тотально сломить себя снова. И выполнила клятву. Но скоро она стала возбуждаться от этих воспоминаний, бессознательно искать случайного схожего наслаждения. Это жило глубоко внутри нее, как нужда, как наркотик. Порок, который делал ее непохожей на других, отличал саму ее сущность. Она ностальгировала не по боли, но по самой ситуации. Беспомощность и тотальная уязвимость – вот что манило. Хотя она никогда больше не искала встреч с тем Хозяином. Корнелия отличалась слишком подчеркнутой независимостью и гордостью. Она познала тягу к покорности, унижению, но знала, что никогда снова не согласится быть собственностью только одного Хозяина. Она не была материалом для рабыни 24/7. Только временной потаскушкой. Она снова будет подчиняться, но следуя собственным правилам. Шаткий баланс, который теперь установился в ее личной жизни.

Укротитель Ангелов наконец отбросил в сторону ремень и остановился.

Корнелия сделала глубокий вдох, сосредоточенная боль медленно растекалась концентрическими кругами с израненных ягодиц по всему телу. Она стиснула зубы, чтобы выдержать раскаленный поток, расплывающийся по коже. Подумала, что теперь ее задница выглядит как красно-белый паззл. Но также она понимала, что мужчина был искусен, и потому она не истекает кровью. А синяки пройдут.

– Ну так, – сказал он. – Это тебя смягчит, правда?

Она благоразумно промолчала.

– Ты подчиняешься, Ангел Смерти, но где-то внутри твоей хорошенькой головки, я чувствую, есть что-то бунтарское. О нет, в тебе нет никакой кротости, юная женщина. Что только делает игру интереснее… – добавил он.

Корнелия испытывала чудовищную боль, как будто целый рой шершней был выпущен на ее ягодицы и уязвимые бедра. Он пощадил ее спину, и она была благодарна за это мизерное милосердие.

– Встань, – приказал он.

Она поднялась, преодолевая усталость, сковавшую каждую конечность ее тела, жар ударов проникал в любой уголок и щелочку.

Его рука направилась к ее пизде: она намокла еще больше.

– Хорошо, – сказал он, сравнивая этот результат с результатом предыдущего экзамена. – Почти созрела, да?

Наконец она снова стояла выпрямившись, хотя, помня предыдущие требования этого Хозяина, она продолжала держать ноги широко расставленными, не уменьшая угла между ними, чтобы быть полностью раскрытой.

– Ну так и что я должен сделать теперь с этой блядью? – громко вопросил он. – Не думаю, что она заслужила, чтобы ее выебали.

Корнелия сглотнула. Он хорошо знал, чего она хочет, и, видимо, намеревался расстроить ее планы, продлевая испытание.

– Может, туалетный урок? – предложил он.

Затем ответил на свой вопрос: – Нет, будет слишком много грязи. В конце концов, это съемная квартира.

Боль ее тела немного утихла. Она знала, что тело будет болеть несколько дней, но самое худшее было уже позади. По крайней мере, ей так казалось.

– На колени, шлюха, – наконец скомандовал он.

Как только она встала на колени, он приблизился к ней. Встал спереди. Под ее коленями деревянный ламинированный пол казался мягким и холодным.

– Поработай надо мной, – предложил он.

Корнелия подняла руки и расстегнула пуговицу на его брюках, затем потянула вниз молнию. На нем не было нижнего белья. Хуй был тверд наполовину. Она спустила его брюки, и он шагнул из них. Корнелия сняла с него тонкие черные носки и снова посмотрела вверх. Пенис был темнее, чем все его тело, не особенно длинный, но вполне толстый, необрезанный, бугрящийся, в венах. Его похожая на гриб головка смотрела из-под сморщенной кожи крайней плоти, величественно отсвечивая пурпурным. Яички были выбриты. Она придвинула лицо ближе. От него пахло мылом. Она приготовилась взять его хуй в одну руку, чтобы вставить в свой ожидающий рот, и в предвкушении облизнула губы. Но он внезапно отдернулся и шлепнул ее по скуле.

– Нет, – сказал он. – Я чувствую, что тебе слишком сильно этого хочется. Не сейчас.

Он сдернул майку и теперь стоял полностью голый, возвышаясь над смиренно сидящей Корнелией. Он намеренно оттягивал момент своего раздевания, наслаждаясь своим превосходством в одежде, и это автоматически делало Корнелию уязвимой в ее хрупкой бледной обнаженности, чистой беззащитности ее наготы.

Мужчина, который называл себя Укротителем Ангелов, повернулся к ней задом. Она заметила, что он не был слишком волосат. Она видала мужчин и с более густой растительностью.

– Ну же! – крикнул он приказным тоном.

Корнелия приблизила лицо к его ягодицам и с поразительной мягкостью раздвинула их обеими руками, избегая любого движения, которое может привести его в ярость, вызвать раздражение. Она увидела его углубленное анальное отверстие, покрытое тонким лесом влажных, коротких волос. И приблизила язык.

– Туда! – продолжил он.

Кончиком языка она дотронулась до его отверстия.

– Да, – простонал он. – Хорошая девочка.

Стоя на коленях, она начала вылизывать его, обводя по кругу мягкий откос темной плоти, тянувшейся от ягодиц к отверстию. Она не чувствовала ничего.

Своими губами, исследующими его анальный периметр, она ощущала заметную дрожь в теле мужчины и вылизывала его, расчищая направление к сфинктеру размеренными влажными движениями быстро устающего языка.

Мужчина передернулся.

– Внутрь, – прошептал он.

Корнелия знала, что это был приказ.

Она отвела язык от теперь уже влажной, подготовленной ею территории вокруг анального отверстия, и просунула язык в тугую, замкнутую дырку. На короткий момент она мысленно отключилась, подумав о том, как видели ее собственный анус те мужчины, которым она позволяла заглядывать в это интимное место, те, которые пронзали ее, ебли ее туда своими пальцами, игрушками и членами. По крайней мере, она знала, что там у нее не растут волосы.

Прямо над ягодицами, внизу спины, у нее был тонкий пласт нежного белого пуха, некоторые мужчины говорили ей об этом. Часто у нее возникало желание попросить кого-нибудь из них, хотя бы из тех, которым, как она думала, она могла доверять, чтобы они сфотографировали ее анус во время отдыха или игр. Таинственное очарование, думала она. Но никогда не было подходящего момента, а еще чаще они слишком торопились, не успевая испробовать ее анус, не успевая сделать передышку, и им не хватало времени на этот странный подарок.

Она вытянула язык во всю длину, и ей пришлось спрятать нос прямо в расщелину. Привычный запах мужчины, дерьма, похоти, временами отвратительный, но все же притягательный и околдовывающий.

– Глубже, девочка, глубже, – сказал он.

Она раздвинула его ягодицы сильнее, чтобы проникнуть еще глубже. Его задние мышцы расслабились и все меньше сопротивлялись мягкому проникновению. Укротитель Ангелов присел еще на несколько дюймов, согнув колени, почти опустился на корточки, чтобы быть для нее более доступным. Корнелии приходилось двигаться с ним в унисон, опустить голову вместе с его телом, которое было для нее раскрыто.

Теперь она достаточно глубоко просунула язык в его отверстие. Структура внутренних стенок была и грубой, и мягкой, дьявольский коктейль его секреций и ее собственной обильно выделенной слюны. Она протискивалась глубже, и он был удивительно горячим, каждое движение ее языка вызывало дальнейший невидимый трепет, он отдавался во всем его теле. Все резче она ощущала языком его вкус, запах становился более едким, а когда она вытянулась, чтобы погрузить свой рот в его жесткую плоть, боль в согнутой шее усилилась.

Догадываясь, что теперь он не будет возражать, Корнелия отняла руку от его раздвинутых ягодиц, просунула в промежность и схватила его яички. Они были полны, почти что вибрировали. Она почувствовала, что его хуй стоит, тверд, как сталь, смертельное оружие, которое скоро атакует, заполнит ее.

Теперь движения ее языка не ослабевали, на автопилоте она пробиралась ближе, к зловонию его кишок, к отдаленному сердцу, ее старательность родилась от отчаяния, ее миссия усладить Хозяина и спровоцировать его оргазм теперь была условием ее собственного выживания. Она не могла больше дышать ртом, как ныряльщик. Она должна была особым способом использовать носовое дыхание, каждый раз, когда чувствовала, что легкие вот-вот лопнут. Адская боль в коленях, ритмично скребущих о ламинированную поверхность, и мускулы ее промежности не могли больше выдержать этой пытки – неудобства коленопреклоненной позиции с раздвинутыми бедрами.

Вскоре Корнелия поняла, что не может больше продолжать, ей хотелось хотя бы на минутку передохнуть, медленно оторвать язык от его задницы, и пусть за этим последует дальнейшее наказание, но Укротитель Ангелов неожиданно взревел, и она почувствовала, что он кончил, услышала, как он обрызгал пол и упал на бок, отодвинувшись от ее лица и дав ей время на то, чтобы отдышаться.

Несколько минут они оба сидели спокойно, сохраняя глубокое молчание, в нескольких дюймах друг от друга, и пот стекал по их измученным телам.

В конце концов Укротитель Ангелов сказал:

– Было хорошо, Ангел Смерти. Очень хорошо. Ты очень талантливая девочка. Мысль о том, какой чудесной ты можешь быть хуесоской, приводит меня в трепет… Но у нас ведь много времени, не правда ли?

Да, у них было много времени.

Корнелия знала, что испытание могло продолжаться и продолжаться, слишком много существует способов поиздеваться над ней.

– Стой там, – сказал он. – Мне нужно вымыться.