Текст книги "Копоть (СИ)"

Автор книги: Максим Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Annotation

Никогда не входите в лифт, откуда только что вышла ваша полная копия.

Следование этому правилу или пренебрежение им может однажды весьма резко изменить вашу жизнь.

Ротацию еще никто не отменял.

А мир Копоти может понравиться далеко не каждому.

Копоть

Глава №1

Глава №2

Глава №3

Глава №4

Глава №5

Глава №6

Глава №7

Глава №8

Эпилог

Копоть

Глава №1

Никогда не входите в лифт, откуда только что вышла ваша полная копия.

Правило простое и понятное, хоть и контр-интуитивное.

Следование этому правилу или пренебрежение им может однажды весьма резко изменить вашу жизнь. Событие, конечно, маловероятное, но не абсолютно невозможное.

Даг Джонсон про подобное правило ничего не слышал. А если бы ему кто и рассказал, то Даг послал бы советчика в жопу. Джонсон привык оперировать фактами, а не фантастическими теориями. Он старался казаться человеком конкретным, здравым, рассудительным. С которым можно иметь дело, и от которого заранее знаешь, чего ждать.

Двери лифта открылись, Даг шагнул было внутрь, но запнулся.

Потому что из лифта уверенной походкой вышел он же. Вернее, полная копия Джонсона, с точностью, неразличимой на глаз. Зеркальное отражение, но действующее независимо от оригинала.

Тот же костюм, пиджак, идеально начищенные ботинки. Округлое загорелое лицо, слегка прищуренный взгляд. Небольшой животик, широкие плечи. В левой руке – темный кейс, в точности такой же, что Джонсон суетливо прижимал к себе.

Даг-номер-два сделал пару шагов и на секунду замер. Голова едва заметно склонилась вбок, будто к невидимому собеседнику.

– Главное не зассать, – рассудительно произнес двойник, обращаясь то ли к себе самому, то ли к опешившему оригиналу.

После чего он быстрой походкой уверенного в себе человека пошел прочь. Пара мгновений – и двойник растворился в толпе посетителей бизнес-центра.

Лифт жалостливо тренькнул, напоминая, что двери закрываются. Даг кое-как втиснулся в кабину. Палец абсолютно автоматически нашел кнопку пятнадцатого этажа. Мужчина прижался спиной к холодной металлической стене, пытаясь осознать, что происходит.

Это что – шутка, розыгрыш? Пранк такой?

Да, у арабов, на встречу с которыми спешил Джонсон, порой странное чувство юмора. Но не настолько. Скопировать человека, чтобы что? Снять на видео? Поржать над опешившим европейцем? Вывести из равновесия партнера по бизнесу?

Лифт снова издал звук. Дверь медленно отъехала в сторону. Даг машинально вышел вон на негнущихся ногах. И замер в полнейшем ступоре.

Открывшееся взору помещение меньше всего напоминало холл, офис или переговорную. Да и вообще слабо походило хоть на что-то, что может расположиться на пятнадцатом этаже бизнес-высотки. Скорее комната смахивала на заброшенную, забитую барахлом мастерскую. Родом как минимум из прошлого века.

Никаких окон. Единственная монолитная дверь в дальнем углу. Стены из бурого камня, кое-где хранящего остатки обваливающейся краски. По периметру стеллажи, забитые запыленным барахлом. Несколько грязных верстаков, опять же заваленные непонятной рухлядью. Серый пол, потолок, покрытый паутиной. Пыль, полутьма, ощутимый холод.

Больше всего Дага поразил светильник – коптящая под потолком лампа. Она давала яркий, но чертовски неровный свет. И хорошо заметный запах копоти.

«Ну нахер!» – решил Джонсон, стремительно поворачиваясь.

Он ткнулся было к лифту, но его больше не существовало. Там, где раньше располагалась кабина, теперь высился стальной шкаф внушительных габаритов. Никаких дверей в нем не наблюдалось. Даг протянул руку – ледяная шершавая поверхность неприятно обожгла кожу.

Шорох со спины заставил мужчину подпрыгнуть. В полете он успел развернуться, прикрываясь кейсом, как щитом. Смотрелся Джонсон крайне комично. Но ему было не до смеха, да и других зрителей не нашлось. Очень хотелось материться. Вот прям громко, смачно, в полный голос. И без перерывов, минут этак десять.

Источник шороха обнаружился не сразу. Раздалось сопение, сдержанное бурчание, переходящее в полноценный зевок. Со стола на пол посыпался мусор. Куча тряпья, которую Даг поначалу принял за свалку рванины, перевернулась, превращаясь в помятого чумазого человека. На Джонсона уставились два мутных глаза.

– Явился, ядрить, не запылился, – прогнусавил человек с выражением бесконечного разочарования.

Он поерзал, разгребая немного свободного места на столешнице. Ловко запалил керосинку, от чего верстак принял совсем потусторонний вид. Со стуком раскрылась толстая засаленная книга. Человек взялся за карандаш и вновь глянул на Дага.

– Сюда иди! Подменыш хренов, – окрик заставил Джонсона вздрогнуть.

Даг пробрался между двух верстаков. Ощущение реальности становилось все более зыбким. Захотелось потрогать грязную поверхность стола, чтобы убедиться, что она настоящая. Остановило только неведомо откуда вылезшая брезгливость: столешница выглядела засаленной сверх всякой меры. Казалось, прикоснешься – и уже не отмыться.

– Простите, – Джонсон сам не узнал свой голос, – Я пришел на встречу с Амином…

– Ой, заткнись! – человек сморщился, будто откусил лимон, – Мне вообще насрать, кто ты и что ты там. Делай, что говорят, и молчи в тряпочку!

Даг опешил. Он не привык к такому обращению. В привычном мире Джонсон считал себя уважаемым человеком. С приличной должностью в известной конторе. С весьма неплохой зарплатой. Крепкая семья, любящая жена и подрастающая дочь. Друзья-приятели на работе и вне ее. Понятное и предсказуемое окружение. Словом, Даг со всех сторон встречал сугубо позитивное отношение. На грубости нарывался крайне редко, и всегда это было так или иначе связано со злоупотреблением алкоголем. А дрался и вовсе последний раз в школе.

Теперь же его прямо затыкали – без всякого почтения и даже намека на уважение. И кто? Какой-то, извините, тюфяк в захламленном сарае?

Джонсон шагнул вплотную к столу, приняв угрожающую позу. Грудь вперед, живот втянут, глаза на выкат, кулаки сжаты. Даг знал, что выглядит не слишком импозантно, зато устрашающе. Обычно этого хватало, чтобы осадить таких же клерков, как он сам.

– Обороты сбавь, приятель! Пока по лицу не схлопотал!

К сожалению, голос опять сорвался на скромный фальцет. Фраза выдалась не столь мрачной, как Джонсон задумывал. Но внимание он привлек.

Человек за столом оторвался от своих записей. Взглянул как-то насмешливо, с иронией. Как умудренный сединами волк на расшалившегося щеночка. Потом чуть приподнялся, повел ладонью над столом. Грязные пальцы сложились в замысловатую фигуру, губы издали едва заметный выдох.

Этого хватило, с лихвой.

Джонсон не понял, что произошло. Сутулый человечишка будто разом раздался в плечах и вырос раза в два. Раньше он смотрелся заморышем, теперь же нависал над собеседником угрюмой скалой.

– Че сказал, пес? – хмурый взгляд приковал Джонсона к месту.

Он не мог двинутся, не мог и ответить. Мгновенно накатил страх, почти ужас. Нерациональный, беспочвенный, но от того не менее реальный. Руки и ноги свело судорогой, язык прилип к гортани. Даг моментально вспотел, в то время как по спине бежал чертовски неприятный холодок. Хотелось провалиться сквозь землю. А меньше всего хотелось возражать или перечить безумцу.

– Чемодан сюда! – человек протянул руку.

Джонсон отдал кейс не задумываясь. Где-то в голове голос разума кричал: «Что ты делаешь, дурень?!» Но сознательный писк без труда тонул под напором почти физически ощутимого ментального давления. Страх настолько подчинил волю, что сопротивляться приказаниям не было никакой возможности.

Человек не глядя бросил кейс куда-то за спину. Уселся, не теряя, впрочем, ни капли внушительности.

– Как говоришь, тя звать?

Даг назвался. Голос дрожал, как осиновый лист на ветру.

Человек насмешливо хмыкнул, шмыгнул носом. Грязный палец потерся о не менее чумазый лоб. Взявшись за карандаш, писарь что-то накарябал на свободном месте страницы. Очевидно, услышанные имя и фамилию.

– Значит так, Джонсон, – насмешливый взгляд уперся в Дага, прожигая почти настоящую дыру, – Забудь о том Джонсоне, которого ты знал. Нет его больше. Вернее, есть. Но это больше не ты, во как. А ты теперь вот… сюда глянь!

Он ткнул пальцем в сторону стены, Даг послушно крутанул головой.

Там, среди крючков, завешанных рухлядью, располагалось зеркало. Видавшее виды, в прямом и переносном смысле. Побитое и потрескавшееся, покрытое слоем пыли. Но все еще с горем пополам исполнявшее свое назначение: отражать тусклый свет.

Из зеркала на Дага смотрел малец лет двадцати. Стоящий на его месте, одетый в его костюм, но совершенно не похожий.

Квадратное плоское лицо, простое и совершенно не запоминающееся. Короткая стрижка, под ежик, а волосы непонятного серого оттенка. Как будто лист бумаги изваляли в грязи, а после скомкали. Глаза блеклые, невыразительные, под едва заметными бровями. Рот мелкий, нос картофелиной. Завершали облик торчащие в стороны уши.

– Такие дела, паренек, – безучастно заметил писарь, уткнувшись в свои записи, – А ты говоришь: Джонсон!

Теперь Даг выключился полностью. Какое-то время он просто стоял, не в силах предпринять ничего осмысленного. Пальцы щупали чужое лицо, глаза убеждали в том, что это действительно он. Но поверить в такой бред было совершенно невозможно. А потому ощущение нереальности происходящего многократно усилилось.

Галлюцинация. Иллюзия. Сюрреализм.

Подсознательно Даг ждал, что «сон» вот-вот закончится, и он очнется с криком, в поту, но в своем теле и в своей спальне. А потом посмеется над идиотским видением. И забудет его навсегда.

Но не тут-то было. Театр теней и не думал заканчиваться. Наоборот, абсурд набирал обороты.

Грязное зеркало отображало вместо серьезного мужчины – едва оформившегося юнца. А человек за столом явно не горел желанием что-то объяснять.

– Встань сюда, – буркнул он, махнув пальцем, – Переодевайся.

Даг встал, куда указано. И быстро скинул привычную одежду. Воздух ударил холодом, заставив съежиться.

Взамен официального костюма Джонсон напялил шерстяную робу. Нечто среднее между комбинезоном и тулупом. Качество выделки и шитья было откровенно хреновым, но ткань хорошо держала тепло, в чем, по-видимому, было единственное преимущество этого мешковатого одеяния. Скинул ботинки, носки. Сунул ноги в утилитарно черные ботинки на размер больше нужного.

Холод неохотно отступил, Даг выпрямился, ожидая дальнейших указаний. Голова по-прежнему работала в пол-силы. Он как будто бы и соображал, но способность к самостоятельным действиям совершенно отключилась.

– Слушай сюда, – человек потер лицо, с трудом сдерживая грандиозных размеров зевок, – Дверь. За ней коридор. Пройдешь до конца, увидишь комнату. Там таких как ты целый выводок. Ну и специально обученный человек все вам доступно объяснит.

Последнее предложение прозвучало, как плохо замаскированное издевательство. Ага, мол, жди. Все объяснят и разжуют в лучшем виде. Так, чтобы никаких вопросов не осталось. Почему-то Даг не верил в такой альтруизм.

Он доплелся до выхода, шаркая ботинками о каменный пол. Только тут нашел в себе силы притормозить.

– А…

– Вали уже, придурок! – не оборачиваясь прикрикнул писарь, – И дверь за собой прикрой!

Вывалившись вон, Джонсон навалился на створку. Когда дверь почти закрылась, Даг успел уловить едва слышное ворчание: «И не попадайся больше под тень раба, идиота кусок!»

С минуту Джонсон стоял, прижавшись спиной к двери. В голове звенела пустота, ни одна мысль не нарушала девственную чистоту черепной коробки. На задворках сознания метались бесконечные «что?», «как?» и «почему?», но их хаотичный гул не нарушал общего флегматичного настроя. Даг словно смирился. Умер и переродился заново, фигурально выражаясь. А может и вполне реально.

Перед глазами тускнел темный коридор. Единственный фонарь коптил так высоко, что свет едва долетал до запыленного пола. Грязные стены, обшарпанная штукатурка. Холод, еще более явный. И непреходящий запах копоти.

Шаг, другой. Вместе с движениями потихоньку просыпалась воля. Джонсон неторопливо пересек коридор полностью, повернулся в пол-оборота. Взгляд обрел некоторую уверенность и осмысленность, плечи расправились.

«И что это было?» – первый прозвучавший в мозгу риторический вопрос остался без ответа.

«И что теперь?» – второй вопрос заставил наморщить лоб.

Возвращаться назад не было никакого желания. Наоборот, появилось четкое недвусмысленное ощущение, что ничем хорошим это не кончится.

Выход из коридора имелся только один – в этом Джонсон убедился еще раз, бегло пробежав взглядом по мрачным камням. Света оказалось как раз достаточно, чтобы не биться головой о стены, пока идешь от одной двери к другой. И ничего – ни надписей, ни указателей. Где он? Что вокруг? Что это за здание?

Оставалось только идти вперед. И надеяться, что хотя бы некоторые вопросы тем или иным способом разрешатся.

«Понять, где я, – решил Даг, – Потом понять, как я сюда попал… И как вернуться.»

Решившись, он осторожно приоткрыл дверь. В темную щель не было решительно ничего видно, так что пришлось протиснуться в проход почти наполовину. А там уж и зайти полностью.

Эта комната больше всего напоминала институтскую аудиторию. С небольшими оговорками. А именно: тут было холодно, грязно, а в длинной стене торчали несколько дверей – копии той, откуда выбрался Даг.

С другой стороны высилась «кафедра»: высокий стол, обитый зеленой тканью, с заявкой на некоторый пафос. За столом восседал мужчина с таким кислым лицом, что при взгляде на него сразу становилось понятно – ничего хорошего от общения лучше не ждать.

В центре «аудитории» ровными рядами стояли парты. Возле которых, сгрудившись в кучку, перешептывались «студенты».

С десяток парней и девушек. Все примерно одного возраста, похожей комплекции, и в абсолютно одинаковой одежде. Те же робы и ботинки, что и у Джонсона. Испуганные взгляды. Нерешительные позы. Неопределенность в движениях.

«Ага, собратья по несчастью», – Даг легко сложил два и два в голове.

На него посмотрели – робко, растеряно и слегка заинтересовано. Видать, ждали, каких-то ответов от новоприбывшего. Но этого добра у Дага не водилось, зато вопросов нашлось бы на целую энциклопедию.

Он сделал легкий шажок. Дверь за спиной закрылась, издав долгий протяжный скрип. Человек за кафедрой, этакий «профессор», вперил в Джонсона неодобрительный взгляд. Секунду подумав, Даг изобразил приветливую улыбку. Вежливость – она и собаке приятна.

– Наконец-то! – гнусаво проскрипел «профессор», вцепившись в Джонсона взглядом, – Что так долго? Ты там поесть зашел что ли? Или наоборот, обгадился?

Раздались нервные смешки. Не слишком остроумная шутка мягко говоря «не зашла». Напряжение в аудитории царило такое, что воздух мог заискриться в любой момент.

«Козел, – решил для себя Даг, – Пускай идет в жопу!»

Но пока ему хватило благоразумия промолчать. И удержать на лице идиотскую улыбочку.

Одна из девушек – со светлым хвостом на голове – приветливо махнула рукой. Джонсон шагнул навстречу, но поздороваться не успел.

– Заткнулись и расселись по местам! – заунывно потянул «профессор», – Раз все в сборе, начнем вступительную лекцию. Давайте, давайте! Не толпитесь, как стадо баранов! Рассаживаемся! Живее!

Подгоняемые писклявой руганью, «студенты» распределились по партам. Что характерно, все стремились занять места подальше от «кафедры».

Даг, как последний прибывший, такого выбора не имел. Сопровождаемый ехидными комментариями «профессора», он прошел через всю аудиторию и уселся за первый ряд.

Провел ладонью по столешнице – ожидаемо. Пыль, едва ощутимый слой копоти. Взгляд вверх – точно, светильники чадят где-то под потолком. И легкий запах гари никуда не делся, просто к нему уже успел привыкнуть. Посмотрел по сторонам – тускло, темно, мрачно. Как в средневековом замке… Только не в замке. И не в средние века.

«Своих», к которым он причислил «студентов», рядом не оказалось. Все сидели позади, едва слышно перешептываясь. Джонсон оказался как бы на острие, напрямую перед «кафедрой».

Что же, не первый раз. Даг привычно растянул рот в улыбке а-ля «как же я счастлив всех вас видеть» и приготовился слушать.

– Значит так, – подал голос «профессор», – Меня зовут мастер Бляхер. Так и только так. Только мастер, и только Бляхер. Впрочем, обращаться ко мне вам незачем. Все, что нужно, я и так расскажу. А вам всем лучше заткнуться и слушать максимально внимательно! Говорить только когда я спрошу. Отвечать только то, что требуется. Ловить и запоминать каждое мое слово!

Позади вновь раздался шепоток. Не очень-то, видать, услышанное понравилось «студентам». Джонсон как не в чем ни бывало сидел и давил из себя улыбку.

– Вижу, мы не поладим, – Бляхер сокрушенно покачал головой.

В его глазах, наоборот, как будто бы появилось предвкушение праздника.

– Смотрите сюда, детишки, – предложил он, слегка поведя ладонью, – Познакомьтесь. Это Кеоколо, аскер!

Даг повернул голову и вздрогнул. «Профессор» указал на неприметного мужчину, застывшего возле стены справа от «кафедры». По всей видимости, тот находился в комнате с самого начала, но стоял столь неподвижно, что до сих пор оставался незамеченным. Конечно, царящий в аудитории полумрак этому изрядно помог.

Среднего роста, какой-то весь невнятный, округлый. С молодым лицом и взглядом старца. Он стоял, мечтательно уставившись куда-то поверх голов. Руки скрестил на груди, словно статуя. Под свободной одеждой нельзя было угадать ни его телосложения, ни вооружения. Ничего особо примечательного в этом человеке не было. И все же… все же он впечатлял.

– Чтобы вы знали, аскер – это воин, боец, телохранитель, убийца, – продолжил «профессор» после многозначительной паузы, – Все что угодно, если вы платите, конечно. Больше всего в жизни аскеры любят насилие… и деньги. Кеоколо тут, чтобы следить за соблюдением порядка. Ну, а поскольку плачу ему я, бить он будет вас!

Только теперь аскер слегка сдвинулся и оказался рядом с Бляхером. На губах бойца появилась мечтательная полуулыбка. Он смотрел с вызовом, но все же Дагу показалось, что мужчина не в восторге от той рекомендации, что озвучил «мастер».

– Так вот, детишки, – с издевательской интонацией продолжил «профессор», – Кеоколо, конечно, еще только ученик, два ранга до черного пояса… Для вас сейчас это, видимо, пустой звук… Как бы вам донести?

Он задумчиво оглядел аудиторию. Ядовитый взгляд сфокусировался на Джонсоне.

– Кеоколо, втащи-ка этому белобрысому, чтобы не лыбился, как идиот!

Даг не успел моргнуть, как аскер оказался рядом с ним. Молниеносный хлопок – даже не удар, а пощечина – и Джонсон растянулся на полу, сбитый с ног и оглушенный.

В аудитории повисла напряженная тишина. Аскер показательно медленно шагнул назад, и вновь застыл, скрестив руки на груди.

– Так-то! – наставительно прокряхтел Бляхер, – И поверьте, ему все равно, бить вас по одному или всех сразу. Так, может, даже и интереснее будет. Но результат все равно не изменится. А потому, еще раз говорю – заткнулись все и слушаем внимательно!

Стоило признать, «профессор» добился своего. Внимание приковал намертво. Правда, пришлось его, внимание, разделить с аскером. Зато ни единого шепотка в зале больше не слышалось. Только напряженное дыхание.

– Итак, – в наступившей тишине Бляхер принялся вещать с упоением, – Вы все подверглись процедуре так называемой «ротации». Вас изъяли из родного мира и поместили в новое молодое тело. Как, почему – не вашего ума дело! Беспокоиться о том, что осталось в «том» мире – не стоит. Туда отправилась ваша копия, с достойным представителем разума внутри, хе-хе. Ваши семьи, друзья, никто особой разницы не заметит. Так, немного странное поведение, не более. В любом случае скоро вы перестанете думать об этом, воспоминания сгладятся и затуманятся, как давний сон. Основное, что сейчас нужно уяснить – теперь вы в другом мире, и назад возврата нет!

Слушатели сидели, раскрыв рты. Джонсон завозился на полу, не сводя мутного взгляда с лектора. Он все слышал, хоть и воспринимал сказанное в пол-уха, без особого пиетета. В голове звенели колокола, мир медленно обретал четкость. Где-то на задворках сознания рефреном крутилась фраза двойника: «Главное не зассать!» На полу было холодно, но этот холод бодрил. «Робу из-за тебя испачкал, скотина!» – со злостью подумал Даг.

– Теперь главное, зачем все это нужно, – скрипучий голос Бляхера возвысился, намекая на важность момента, – Ротация необходима, чтобы мы здесь получили ценные кадры! Не обольщайтесь, ценны не ваши навыки и умения, хотя и они пригодятся. Наиболее важно то, как вы сюда попали, хе-хе. Впрочем, это сейчас несущественно. А важно то, что каждый здесь имеет шанс, я бы сказал – обязанность, стать чем-то большим! Вы все, каждый из вас, в скором времени превратится в образцового гражданина общества. Чтобы наилучшим образом послужить стране!

Пафосная речь попала на благодатную почву. «Студенты» благоговейно замерли и взирали на лектора, затаив дыхание. Красоту момента нарушил только звук смачного плевка.

– Слышь ты, как тя там, Бляхер? – Джонсон медленно поднялся, опираясь на ближайшую парту, – Я тут подумал… Иди-ка ты в жопу!

Даг ожидал, что «профессор» взбесится. Разорется, затопает, скатится в мат-перемат. Не тут-то было. Вместо этого Бляхер смотрел поощрительно, с каким-то болезненным интересом. Будто впереди ожидалась изрядная потеха. Хищная улыбка исказила и без того неприятное лицо лектора. Он кивнул аскеру, и демонстративно облокотился на стол, приготовившись наслаждаться зрелищем.

Кеоколо спокойно выдвинулся навстречу Джонсону. В какой-то момент Дагу показалось, что противник ему подмигнул. А потом аскер в мгновение ока оказался рядом. Двигался он так быстро, что уследить за перемещениями оказалось сложновато.

Даг вытянул руку в качестве защитной предосторожности. Открыл рот, собираясь что-то сказать.

В следующий миг запястье взорвалось болью. В районе солнечного сплетения родился взрыв, разом выбивший дыхание и заставивший сгорбиться. Пол неожиданно подпрыгнул и ударил Джонсона по лицу.

Все произошло так быстро, что Даг не успел испугаться. Лежа на холодном полу, он чувствовал, как из разбитого носа течет кровь. Острая боль прошла почти сразу, превратившись в ноющую, но вполне терпимую. Запястье двигалось свободно. Даже дыхание выровнялось, из судорожных хрипов превратившись в размеренные посапывания.

На пару секунд он все же отключился. Когда сознание немного сфокусировалось, до слуха долетел скрипящий голос Бляхера. Тот продолжал вещать, будто ничего и не случилось. Лишь изредка поглядывал на побитого парня с нескрываемым сарказмом.

«А ему ведь это нравится, – решил Даг, – Сволочь такая, кайфует, когда других бьют!»

По какой-то причине Джонсон совершенно не испытывал злости к аскеру. Просто солдат, просто выполняющий свою работу. Профессионал. Орудие, если угодно. Никто не винит молоток или нож, если поранится. Виноват тот, кто инструмент использует.

А вот «профессор» – другое дело. Какие-то садистские наклонности в нем явно имелись. Даг посмотрел на кислую рожу Бляхера. В душе зародилась плохо контролируемая злость.

Никогда прежде Джонсон не составлял «черных списков». Но именно сейчас ему захотелось начать. Первая кандидатура в лист мщения сейчас пискляво вещала с «кафедры». И не то чтобы «профессор» так уж сильно ему досадил. Терпимо. Переживет. Но оставить происшествие безнаказанным – себя не уважать.

«Еще поквитаемся», – решил Джонсон, кое-как устраиваясь поудобнее на холодном полу. Вставать решительно не хотелось. По крайней мере до тех пор, пока пожар в солнечном сплетении не утихнет целиком.

– Вы все должны учиться, – «профессор» продолжал разглагольствовать, – И для этого у нас есть три пути. Инженерный, куда пойдет большинство из вас. Магический, куда пойдет меньшинство. И путь аскеров, для которого вы, скорее всего, изначально не годны.

Он оглядел аудиторию с показным сомнением, будто тут собрались наихудшие отбросы общества. Кивнул сам себе и неторопливо продолжил.

– Пусть вас не смущает магия. Вы все попали сюда из разных миров, и некоторые с таким понятием знакомы только по сказкам. Так вот: здесь это обыденность. Не сложнее, чем забить гвоздь молотком. Правда, дар есть далеко не у всех… Скажем, я буду очень удивлен, если среди вас найдутся двое с хоть сколько-нибудь значимым магическим потенциалом.

Дагу все это показалось сущей ерундой. Какая, к дьяволу, магия? Здесь что, ходят волшебники в кожаных плащах и широкополых шляпах? С посохами и книгами заклинаний? Хотя… Может быть, они выглядят не столь напыщенно. Как мрачные заморыши в старом тряпье, например. Как тот странный человек, что встретился на входе и напугал до потери сознания.

С кряхтеньем перевалившись, Джонсон встал на четвереньки. Смачно сплюнул кровью. Тыльная сторона ладони прошлась по лицу, собирая, а вернее размазывая остатки. Физиономия покраснела. Вкус крови на губах никуда не делся. Но она хотя бы больше не капала из носа и прокушенной щеки.

Бляхер на секунду прервал пространные объяснения. Брезгливо глянул на побитого «студента».

– В уборную, молодой человек! – прозвучало очередное приказание, – Приведите себя в порядок. А потом отмоете все это безобразие!

С первым Даг был абсолютно согласен. А второе решил проигнорировать. Вообще, у него не было никакого желания подчиняться этому выскочке. Для себя Джонсон решил просто: хренушки вам, а не «служение». Если уж он и будет кого слушать, так человека достойного, а не всякого встречного заморыша с задатками садиста.

«Ничего, скотина, скоро ты мне будешь кланяться!».

Как и когда это случится, Даг понятия не имел. Но звучало, как план. И план хороший.

Вслух этого Джонсон, конечно, не сказал. Да и вообще выглядел сущей душкой. Кое-как поднявшись на ноги, он улыбнулся «студентам». Кровавый оскал заставил многих поежиться. Только один парень не отвел глаз. Да та девчонка с хвостом незаметно кивнула.

Кеоколо молча указал на одну из дверей. Осторожно ступая, Даг пересек залу. Сознание все еще пульсировало, вместе с болью в подреберье. Аскер все также молча сопроводил подопечного, контролируя его передвижения. Бляхер продолжал лекцию, не обращая на выбывшего внимания. Да и никто в комнате не обернулся.

За дверью оказался коридор. Чуть менее загаженный и чуть более освещенный, чем предыдущий. Конечно, пыль и копоть присутствовала и здесь, но за счет лучшего освещения не так бросалась в глаза. К тому же, тут было заметно теплее. Только теперь Джонсон заметил воздуховоды, идущие вдоль пола, откуда еле заметно фонило жаром.

Коридор содержал целых три отворотки. Аскер безапелляционно указал на одну из дверей. Даг сунулся туда покорно, не выказывая никаких попыток сопротивления.

Демонстрации силы хватило более чем. Этот боец мог бы десять раз свернуть Дага в бараний рог, не сбив дыхание. Так зачем обострять? Конфликты надо решать тем способом, что наиболее неприятен противнику.

Наконец, Джонсон втиснулся в небольшой санузел. Прикрыл дверь на задвижку, оставшись в одиночестве. Мрачно оглядел тесную каморку.

Унитаз, рукомойник, небольшое зеркало. Все далеко не первой свежести. Судя по лужам и потекам, ремонтом и уборкой никто особо не заморачивался. Одинокий фонарь над умывальником еле давал свет, зато немилосердно коптил. Спертый воздух заставил немедленно закашляться.

Даг развернулся к раковине. Дернул кран, вода шла едва-едва. И – кто бы мог подумать – ледяная.

Джонсон отмыл руки, после чего долго тер ладони друг о друга, согревая. Взялся за лицо. Смыть подсохшую кровь оказалось не так-то просто. Физиономия в зеркале отражалась весьма условно, учитывая невероятное количество теней и бликов. Даг долго тер подбородок и шею, пока не убедился, что видимых пятен больше нет.

Еще раз всмотрелся в зеркало. Что же, не урод, но и не красавец. Обычный молодой лопух. Уши вот только… Ну да ладно, не страшно.

Зато Джонсон разом помолодел лет на двадцать. Он вскинул руки вверх, слегка напряг бицепс, легонько попрыгал. Трудно сходу сказать, изменилось ли что-то. Тело другое, но насколько оно «другое», сильнее, слабее – это надо еще посмотреть.

Чертовски не хотелось возвращаться в общую аудиторию. Слушать напыщенного козла Бляхера. Какие бы умные вещи он не изрекал. Внимать ему – все равно что становиться от него зависимым. А этого Джонсон допустить не мог.

Со вздохом оторвался от самосозерцания. Отворил дверь, шагнул в коридор.

Опа! А тут никого. Аскер, похоже, дожидаться не стал, вернулся в аудиторию.

А это шанс. Шанс хоть что-то изменить. Главное не зассать.

Даг повернулся и шагнул прочь. По все тому же коридору, но подальше от злополучной аудитории. Шум шагов эхом отразился от пустых стен. Стало слегка жутко. Ну как, слегка – до дрожи.

Джонсон остановился.

Нет, дрожал не он сам, а как будто весь коридор.

Прижал ладонь к стене – так и есть. Мелкая, едва заметная вибрация передалась от шершавой поверхности в кожу. Визуально он бы ничего не заметил, настолько дрожь казалась незначительной. Даг фиксировал ее на уровне ощущений, шестым или седьмым чувством. Нечто неявное зудело, вибрировало, вызывало подспудную тревогу.

Джонсон прошелся вдоль стены, аккуратно ведя ладонью по камню. Теперь он не только ощутил дрожь, но и выяснил ее направленность. Дверь слева по коридору. Тряска начиналась из этого помещения.

Чтобы убедиться, Даг обошел дверь со всех сторон, «замеряя» уровень вибрации. Так и есть – стоило отойти подальше, и дрожь постепенно стихала, сходя на нет. Подойдешь вплотную – чуть ли не кишки начинает крутить от низкочастотных колебаний.

Теперь Джонсон не сомневался, что за стеной работает некий колоссальный механизм. Что бы это мог быть за агрегат? Даг решил не откладывать решение вопроса в долгий ящик.

Приоткрыв дверь, он заглянул внутрь.

Помещение по размеру гораздо скромнее виденной ранее аудитории. И гораздо хуже освещенное. Дальняя стена скрылась в темноте, так что разглядеть угол было совершенно невозможно. Более менее яркий свет разливался над входом и вдоль правого края комнаты. Здесь и располагался чудовищный агрегат.

Котел – а это был именно он – впечатлял своими размерами. Трудно сказать, сколько в обхвате, но диаметр на глаз Даг оценил метров в пять. В комнате располагалась только лицевая часть устройства, увешанная датчиками. Большая половина громадной туши скрывалась за стеной. Но и того, что видно, хватало, чтобы ощутить благоговейное уважение.

Джонсон робко подошел вплотную к стенке котла. Ладонь легла на поверхность – здесь вибрация чувствовалась без всяких оговорок. Где-то там, за тонкой стальной гранью, ревело пламя, пылал жар, кипела вода, могучий поток пара крутил цилиндры. Скрытая мощь механизма подавляла.