Текст книги "Остров Сердце"

Автор книги: Максим Теплый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Тучи над Родиной

Ново-Огорево. Зал совещаний

По негласной традиции, после ухода президента со своего поста прежняя резиденция сохранялась за ним пожизненно. А вновь избранный глава государства обустраивался на новом месте.

Ельцину, несмотря на импичмент, оставили огромную территорию в Горках-2. Сменивший его отставной генерал Иван Фадин, или Шарпей, как его за глаза называло все окружение за отвисшие щеки и огромные складки на лице, уголовное преследование своего предшественника неожиданно прекратил и занял пустующую резиденцию в Ново-Огорево.

После добровольной отставки Шарпея обязанности президента исполнял глава правительства Владимир Бутин. Он тоже выселять предшественника не стал и использовал для совещаний свою премьерскую резиденцию в Барвихе, давая всем понять, что именно она вскоре станет президентской.

Но в этот раз по распоряжению Бутина совещание назначили в Ново-Огорево. И в этом был какой-то скрытый смысл, какая-то хитрость начинающего президента, которого все быстро признали именно президентом, а вовсе не "И.О.", так как в его победе на предстоящих выборах никто не сомневался.

…Бутин танцующей походкой бывшего боксера стремительно вошел в зал заседаний. Еще несколько месяцев назад он сиживал в самом дальнем конце длинного овального стола, в должности начальника Службы внешней разведки. Теперь же он занял место председательствующего и напряженно разглядывал участников совещания, как бы взвешивая, на что способен каждый из них.

Николай Петрухин – секретарь Совбеза, которого он сам и назначил сразу после прихода в Кремль. Петрухина он знал по совместной работе в разведке и доверял безоговорочно.

Франц Зубаров… Что-то невозмутимо читает на экране своего ноутбука, так как не привык терять ни одной минуты попусту. Не человек, а машина! С тех пор, как Бутин стал И.О. президента, все заботы по организации работы правительства легли именно на Зубарова. Готовый премьер. Но при всех незаурядных талантах ставить его во главе правительства нельзя. Слишком напорист, чересчур самостоятелен и патологически нелюбим народом за резкие высказывания. Но сегодня его холодный расчетливый ум и внутренняя отвага как нельзя кстати…

Карасев, Председатель Государственной Думы. Этот политический долгожитель хорош рассудительностью и осторожностью. Он всегда вылезет со своим "знаете ли" и заставит сомневаться в принятом решении. Но без этого тоже нельзя! Кто-то же должен подвергать сомнению даже самый безупречный план действий.

Богомолов будет, как всегда, нести ахинею… Как это Фадина угораздило двинуть его в председатели Совета Федерации? Впрочем, это беда всех военных, даже умницы Шарпея – каждого человека в погонах числить на порядок умнее любого штатского. Когда-то Богомолов был у Фадина порученцем – "подай-принеси". Теперь этот отставной ординарец надувает щеки в кресле третьего человека в стране. Лезет в каждую дыру и делает заявления, над которыми вся страна потешается, а оппозиция млеет от счастья. И кличка у него в народе – "Люминий", по известному анекдоту.

Бутин вздохнул, посматривая исподлобья, как Богомолов что-то шепчет на ухо министру обороны Сергееву, а тот, в свою очередь, передал услышанное соседу, директору ФСБ генералу Нащекину. Все трое заулыбались, но, поймав тяжелый взгляд Бутина, сразу изобразили на лицах серьезность и сосредоточенность.

По мере того, как Бутин вглядывался в каждого участника совещания, в комнате воцарялась все более глубокая тишина. Наконец она стала, как принято говорить, звенящей. Все даже шевелиться перестали, ожидая, что скажет, как они между собой выражались, "начальник страны". В этом молчании был и свой особый чиновничий вызов: мол, поглядим на тебя, начинающий президент, каков ты в серьезном деле…

Бутин продолжал молча разглядывать застывших соратников.

Наконец, он тихо сказал:

– Как вы знаете, ситуация чрезвычайная. Никто не будет возражать, если мы пригласим для участия в совещании… – Бутин запнулся и, слегка покраснев, продолжил: – Ивана Михайловича Фадина?

Все поняли причину его небольшого замешательства: он чуть было по привычке не произнес "Шарпея".

– Значит, возражений нет? А вот как раз и он.

Вот почему совещание назначено именно в Ново-Огорево…

В зал шаркающей походкой вошел грузный пожилой человек в мятом спортивном костюме. Он молча пожал Бутину руку и, тяжело дыша, пошел на противоположный конец длинного стола.

– Иван Михалыч! – встрепенулся Бутин. – Садитесь сюда, справа от меня.

– Справа от вас, Владимир Владимирович, пусть сидят люди, которые вместе с вами будут принимать решение и нести за него ответственность. А я простой пенсионер. В уголке посижу, послушаю. А если что путное надумаю, скажу…

– Хорошо! – согласился Бутин. – Да, и Кротова пригласите! – обратился он к стоящему возле дверей молчаливому человеку. – Никто не возражает?

– Мы его не планировали, – тихо проговорил Петрухин. – Есть регламент проведения заседаний Совета Безопасности, и…

– Пригласите! – жестко прервал его Бутин. – Пусть примет участие…Артем Дмитриевич! – Бутин повернулся к директору ФСБ Нащекину. – Введите всех в курс дела. Только лаконично, пожалуйста.

– Слушаюсь! – неожиданным тенорком отозвался дородный генерал. – Сегодня, в четыре часа утра по московскому времени, вооруженные силы Грузии начали массированный ракетный обстрел столицы Южной Осетии Цхинвала. Одновременно грузинский спецназ силами до трех батальонов атаковал расположение российских миротворцев. Огонь велся на поражение. Убито более двадцати наших солдат и офицеров, попросту расстреляны, так как нападение было ничем не спровоцированным и неожиданным.

Бутин перевел взгляд на министра обороны и жестко спросил:

– Что значит – неожиданным? Они же там не на курорте… Тем более всю неделю грузины оружием бряцали.

– Я думаю,… – начал было говорить министр обороны, но Бутин прервал его:

– Думать надо было раньше! Этих потерь мы точно могли избежать!

– Есть сведения, – продолжил директор ФСБ, – что с часу на час начнется массированное вторжение грузинской армии, рассчитанное на полный захват территории Южной Осетии и выход к нашей границе. Судя по всему, одновременно хотят нанести максимальный урон населению… Для устрашения… Идет ракетный обстрел города. Цхинвал практически разрушен. Гибнут женщины, дети, старики…

– Наши действия?

– Разрешите? – зычно откликнулся министр обороны и, увидев кивок Бутина, доложил: – Войска переброшены в Северную Осетию, ждут приказа. Танки, десант, легкая артиллерия… К Батуми вышли корабли черноморского флота. Одно боестолкновение уже произошло в море…

– Переходите границу и задайте им показательную трепку! Перед этим подавите все огневые точки, с которых они ведут обстрел Цхинвала. Надо принудить этих подонков к миру, максимально сохраняя жизни нашим солдатам и мирным жителям. Но этих гадов не жалеть и сопли не жевать! Пусть поймут, и не только они: нельзя наших людей безнаказанно убивать!

Бутин помолчал и вдруг увесисто стукнул кулаком по столу, так, что все от неожиданности вздрогнули.

– Я хочу, чтобы все присутствующие поняли, – Бутин говорил тихо, но голос его был полон внутренней ярости. – Нас испытывают на прочность, хотят морально унизить и выставить слабаками!

Президент подвигал головой из стороны в сторону, наклоняя ее то к одному плечу, то к другому, как это делают боксеры перед состязанием, и напористо произнес:

– Детали операции согласуйте в течение часа со всеми силовыми ведомствами. Ровно через двое суток, минута в минуту, жду доклада о полном разгроме этой нечисти! Давайте про остров, Артем Дмитриевич.

– Примерно в 11.00 на остров Сердце…это остров так называется, – уточнил Нащекин, хотя все присутствующие были об этой топографической подробности осведомлены, – в нескольких точках одновременно высадилось более сотни вооруженных людей. Костяк составляют выходцы с Северного Кавказа, а также, как сейчас принято говорить, лица славянской национальности, есть также иностранцы, предположительно выходцы с Ближнего Востока.

В это время в зал вошел помощник президента Кротов – худощавый брюнет лет сорока. Кивнув присутствующим, он собрался сесть у входа на пустующий стул, но Бутин его остановил:

– Давайте к столу, Мирослав Георгиевич. Место есть!

– По имеющейся информации, остров блокирован нападающими по всему периметру, – продолжил директор ФСБ. – В заложниках – более трех тысяч человек. Около четырехсот из них – дети. Связь с островом прервана, но в момент нападения многие жители успели позвонить – кто родственникам, кто в милицию. В "скорую" звонили, когда стрельба началась. По этим звонкам и составлена первичная информация. Но самые подробные сведения мы успели получить от полковника милиции Евграфова, который с двумя молодыми стажерами оказался в это время на острове.

– Евграфов? Не тот, о котором года два назад все газеты шумели?

– Так точно, Владимир Владимирович.

– Что он там делал? Опять икра и рыбная мафия?

– Не совсем. Накануне на острове произошло ЧП, тяжелое ножевое ранение получил местный житель, некто Морозов. В причастности к преступлению подозревается… – Нащекин взглянул на Карасева, – сотрудник Госдумы Каленин. Дело неординарное, поэтому Евграфов и взял его на контроль…

Председатель Думы Карасев невольно приподнялся, демонстрируя крайнее удивление, но сказать ничего не успел.

– Тот, что нас на заговорщиков вывел? – раздался глуховатый голос бывшего президента.

Нащекин кивнул.

– Чего ж ты молчишь, Артем, про его роль в той истории, когда вы меня от покушения прикрывали? – Шарпей в упор смотрел на директора ФСБ. – Участие Каленина в поножовщине – бред. Какой мудак это придумал?

Присутствующие поспешили отвести глаза, не желая попасть под это определение.

– По имеющейся информации, Каленин повздорил с потерпевшим из-за девушки, – осторожно ответил Нащекин.

Бутин вопросительно посмотрел на председателя Думы.

– И сколько лет нашему герою, Николай Геннадьевич?

– Да сорок уже, Владимир Владимирович, сорок с лишком! – отозвался Карасев. – Конечно, по женской части он, я слышал, не промах. Но чтобы ножом человека… ерунда какая-то. Не верю.

– Он действительно нам здорово помог в мае. Вывел нас на главных заговорщиков. Вел себя очень мужественно, – подтвердил Нащекин. – Сейчас его ищут мои ребята из антитеррористического подразделения. Здесь еще одна странность. Не знаю, чем объяснить, но… террористы требуют доставить его на остров.

Бутин вскинул ко лбу редкие брови, что еще более обозначило крутые надбровные выпуклости:

– Зачем он им сдался?

– Выясняем. Разрешите продолжать?… Спасибо. Евграфову первое время, видимо, удалось остаться незамеченным. Он сообщил, что детей и женщин террористы согнали в здание бывшей графской усадьбы и в местный клуб. А мужчин разделили на несколько групп: самую многочисленную держат в складском помещении, пристроенном к маяку. Часть в клубе…

– Детали позже. Что с Евграфовым?

– Связь потеряна. Там с ним еще сотрудник прокуратуры, Полубарьев. Может быть, помните по случаю в Махачкале, Владимир Владимирович…

– Да, – отозвался Бутин. – Переговорщик. Хорошо сработал!

– Еще местный участковый, – вмешался министр внутренних дел. – Итого пятеро.

– Немного. – Бутин потер двумя руками виски, и стали особенно заметны набитые мозоли на фалангах пальцев. – Что известно о жертвах?

Нащекин помрачнел:

– Сразу после захвата были демонстративно расстреляны несколько мужчин. Мы полагаем, всего убито до десяти человек.

– Что намерены предпринять? – Бутин обращался теперь ко всем.

– Разрешите? – обратился к нему министр обороны. – С военно-тактической точки зрения ситуация крайне неблагоприятная. Мы подняли вертолеты, рассчитывая визуально контролировать ситуацию, но террористы тут же расстреляли заложника и потребовали очистить воздух. Главная проблема в том, что скрытно подобраться к острову практически невозможно. Любая десантная операция от начала до момента высадки на берег займет минимум пятнадцать-двадцать минут. Потом еще надо добраться до заложников. За это время…сами понимаете.

– А если боевые пловцы? Ночью?

– Прорабатываем такую возможность, хотя это тоже крайне рискованно. Бой они примут уже на берегу, а в точки, где находятся заложники, нужно еще пробиться. К тому же таких точек несколько…

– Дельтапланы?

– И этот вариант продумываем, только… – министр потупил глаза, – одним словом, любая спецоперация по захвату острова приведет к жертвам среди заложников. Это практически неизбежно.

– Такой сценарий недопустим! – жестко возразил Бутин. – После Беслана нам этого никто не простит! Да и я бы на месте наших граждан не простил! К первоначальным требованиям что-то добавилось?

– Никак нет, – снова вступил в разговор директор ФСБ. – Каленин и остальное по списку… Ясно, что они хотят другого.

– Чего?

– Мы считаем, что захват острова – часть большого сценария. Как и атака на Цхинвал. Внепарламентская оппозиция уже обратилась к мировому сообществу с просьбой обеспечить безопасность российских граждан, поскольку-де власть это сделать не в силах. Что удивительно – обращение подписали все лидеры оппозиции. Такого еще не было. Обычно они глотку друг другу рвут. А тут – чудесным образом договорились…

– Ваши предположения о конечных целях террористической атаки?

– Вызвать хаос в стране, создать атмосферу тотального страха и недоверия к власти. Видеозаписи казней заложников могут спровоцировать панику и массовые волнения.

– Есть сведения, что в южных республиках людей подбивают перекрывать железные дороги, – вступил в разговор министр внутренних дел. – В разгар курортного сезона…

– Владимир Владимирович! – вкрадчиво заговорил министр финансов Алексей Кудин. – Со вчерашнего дня на нескольких сайтах вывешено предупреждение – якобы от имени Ассоциации российских банков – о том, что с августа будут установлены лимиты на выдачу гражданам наличных средств с банковских вкладов. Сегодня, всего за полдня, люди сняли со своих счетов уже семьдесят два миллиарда рублей сверх обычного. Ситуация на финансовых рынках резко осложнилась… Я уже докладывал, что неделю назад имела место массированная атака хакеров на информационную систему Центробанка и Федерального казначейства. Платежи несколько дней шли не по назначению и не доходили до адресатов. Из-за этого ряд крупных предприятий не смогли в срок выполнить свои обязательства перед зарубежными партнерами. Уже неделю в стране впервые с 1998 года есть массовые задержки по выплате заработной платы…

– Мне тоже нечем порадовать, – заговорил первый вице-премьер Франц Зубаров. – В аварийном порядке отключены несколько энергоблоков на атомных электростанциях. Причем в разных концах страны. И тоже из-за сбоев в системе электронного управления…

– И о чем все это говорит?! – неожиданно выкрикнул председатель Совета Федерации Богомолов. – Собственное раздолбайство хотите списать на международный заговор, Франц Карлович?! А вы, Алексей Леонидович, поостереглись бы президенту жаловаться! Хакеры его обидели! А почему не работает система защиты информации в вашем ведомстве? Это тянет на отставку некоторых министров за проявленную халатность!

– Чего террористы и добиваются! – саркастически хмыкнул Нащекин.

– А вы бы молчали, Артем Дмитриевич! – огрызнулся Богомолов. – Остров ваши чекисты прошляпили! Сотня вооруженных бандитов перемещается по стране, а вашей службе и дела нет!

Нащекин побагровел, но промолчал. А Богомолов продолжил, все больше распаляясь:

– Спецслужбы тут на международный заговор намекают! А если его нет?! Если все это случайные совпадения?! Как мы будем выглядеть в глазах наших партнеров на Западе? Ерунда это все! Ну, скажите, зачем им нужны беспорядки в стране, обладающей ядерным оружием? И уж от вас, Франц Карлович, я меньше всего был готов услышать про международный заговор!

– А я про заговор ничего и не говорил! – спокойно отозвался Зубаров. – Однако совпадения настораживают, разве нет? Когда речь идет о деньгах или возможности взять в руки российский газовый кран, с нами миндальничать, поверьте, не станут! Появится шанс – кинутся растаскивать страну по кусочку, наплевав на все приличия.

– Ну вот, и этот туда же! – раздраженно выкрикнул Богомолов. – А я считаю, что надо немедленно пригласить иностранных специалистов для подготовки спецоперации на острове. У них это лучше получится…

– А может, Бен Ладену позвонить прикажете? – окрысился Нащекин.

– Да хоть черту лысому! – не унимался Богомолов. – Если не хотим повторения Беслана, надо приглашать либо американскую "Дельту", либо израильский "Моссад", на худой случай немцев! Хватит рисковать! Наша "Альфа" в Беслане провалилась!

Нащекин поднялся во весь свой немалый рост, грузно развернулся в сторону Богомолова и заорал, срываясь:

– Да как ты… как вы смеете! Там мои люди погибли! Геройски! Если бы они на штурм не пошли, убитых было бы втрое больше!… Я вам… вас… – генерал, побагровев, подыскивал слова, но его выручил Бутин:

– Приглашать иностранцев – бред! – Он жестом прервал попытку Богомолова что-то сказать. – Готовьте операцию своими силами. И надо как можно скорее понять истинные мотивы действий боевиков. Если это заговор, он должен быть раскрыт!

– Ясно одно, – вмешался экс-президент. – Надо извернуться, но переговорщика к ним заслать! Может, Каленин как раз и подойдет, если уж они его требуют?

Он помолчал, разглядывая свои распухшие от подагры пальцы, а затем тихо произнес:

– Хитрость нужна, в лоб их не взять… Прав министр: они столько заложников поубивать успеют, что всем нам потом этот грех никогда не смыть. Надо искать другой выход!…

– Какой, Иван Михайлович?

– Откуда я знаю?! – Шарпей закашлялся. – Думайте! На то вы и власть!

– Это верно, – мрачно буркнул Бутин и повернулся к Мирославу Кротову:

– Мирослав Георгиевич! Что у нас на каналах?

– Паника! – понуро признался Кротов.

– И вы так спокойно об этом говорите? По-моему, это ваша зона ответственности?! Так?

– Так, Владимир Владимирович! И я… предлагаю этим воспользоваться. Пусть эта паника нам поможет!

– Как это? – удивился Бутин, нервно шевельнув плечами.

– Предлагаю игру на каналах. Дадим утечку с этого совещания, что власть собирается принять любые условия террористов.

– Вот еще! – недовольно буркнул Богомолов.

– Любые!!! – неожиданно жестко повторил Кротов.

– Смысл? – напрягся Бутин.

– Условий-то они не выставляют! Реальных! Так? – Кротов неожиданно покраснел, как юная девица на первом свидании. – Следовательно, надо побудить их это сделать! Пусть попросят хоть что-то конкретное! Деньги… Оружие… Мы дадим сигнал, которого они ждут: мол, власть дрогнула и готова выполнить любые условия, если они будут мало-мальски реальными. И тогда их молчание станет работать против них. Должен появиться предмет для торга! К примеру, просят Каленина – давайте поторгуемся вокруг него.

– Слушайте, вы! – подпрыгнул председатель Думы. – Он что, неодушевленный предмет, который не жалко бандитам отдать?

– Я совсем не в этом смысле! – покраснел Кротов. – Я же говорю про информационную игру, необходимую, чтобы потянуть время.

– Она уже началась! – вмешался в перепалку Нащекин. – Мне только что генерал Гирин сообщил по телефону, что Беркас Сергеевич Каленин найден и вылетает вместе с моими людьми из Москвы в Астрахань. Он согласился быть переговорщиком…

Киллер «Мрак»

Погрузку Каленина в милицейский катер Марк Ручка наблюдал, находясь на островной пристани. Человек десять местных жителей ждали тут паром, чтобы отправиться «на землю». Они-то и стали свидетелями захватывающего зрелища: московского гостя, закованного в наручники, вели к катеру два вооруженных автоматами омоновца.

О кровавой драке с Морозовым знали уже практически все. Степке, разумеется, сочувствовали, а Беркаса решительно осуждали. Поэтому автоматчиков встретили одобрительным гулом, кто-то даже выкрикнул:

– Упеките его годов на десять! А Верка пусть ему передачи носит!…

Беркасу было, конечно же, не до зрителей, поэтому разглядеть среди них Марка, низко натянувшего на глаза бейсболку, он бы не смог. А и разглядел бы, что толку? Видел он его всего раз, тогда в подмосковном лесу… К тому же Марк был в темных очках и, заметив Каленина, на всякий случай отвернулся.

Провожая глазами прыгающий на волнах милицейский катер, Марк неожиданно для себя посочувствовал Каленину. Он дважды проверил его на прочность. От гранаты тот увернулся, а вот от подставы с Морозовым не ушел, и теперь ему придется ой как не просто. Ну, и будет с него! А дальше пусть Дибаев с ним сам разбирается. Если сможет, конечно…

…В нужное время паром не подошел. Кто-то сказал, что на сегодня его вообще отменили до следующего утра. Марка эта новость не обрадовала. На пароме можно было легко затеряться, а вот переправляться на частнике – значит точно засветиться. Скрипнув от досады зубами, он еще глубже натянул бейсболку и двинулся через весь остров к графской усадьбе, рядом с которой в маленьком флигеле, расположенном на пологом склоне, ведущем к воде, проживал Егорыч – школьный охранник и специалист по всем иным хозяйственным случаям.

…Кличку "Мрак" Ручка придумал себе сам. Совершив первое заказное убийство, он стал искать безопасный способ общения с потенциальными заказчиками, и первым шагом стало появление "говорящей" клички. Система была сложной и многоступенчатой, с длинной цепочкой посредников. Когда достигалось согласие о цене, по многоходовой схеме передавался платеж, который поступал на счет фирмы-однодневки. Дальше "Мрак" безукоризненно делал свое дело.

Следов не оставлял, свидетелей тоже. Брался только за серьезные и дорогие заказы, не распыляясь на всякую мелочевку. Поэтому в милиции на него не было ни одной сколько-нибудь внятной разработки. Его практически никто не видел, никто не знал, как он выглядит и сколько ему лет.

Так что кличка для киллера-невидимки была в самый раз.

И заказчики, и милиция знали о нем только одно: "Мрак" всегда стрелял из ТТ, но только не советского, а чешского, известного под названием "Модель 52". Пистолет, конечно, довольно громоздкий и не самый удобный для заказных убийств. Но у чешского ТТ были и явные плюсы, которые перевешивали все недостатки.

Главное – начальная скорость полета пули существенно выше, чем у всех традиционных пистолетов. Это позволяет произвести единственный прицельный выстрел даже с пятидесяти метров. Пятиграммовая чешская пуля на таком расстоянии запросто прошивает почти любой бронежилет, за исключением специальных спецназовских, третьего уровня защиты…

Марк был романтиком своего дела. Ему нравилось убивать и чувствовать себя хозяином чужих человеческих жизней. Он отнимал с профессиональной холодностью гурмана, который знает цену хорошему блюду и смакует его с уверенностью в правильности своего выбора.

Особенностью его почерка было еще то, что он никогда не бросал оружие на месте преступления, как принято среди людей его профессии. Марк резонно полагал, что любое оставленное оружие – это всегда след, который может вывести на исполнителя убийства. Он считал глупостью выбрасывать оружие только для того, чтобы в момент задержания его у тебя не было. Если поймали, значит, не обеспечил себе отход после выстрела, значит, плохой киллер, а раз так, какая разница, поймали с пистолетом или без! Если вляпался, то всегда докажут причастность к убийству. Тогда зачем выбрасывать оружие? Тем более эффективное и пристрелянное…

Он понимал, конечно, что таскать с собой пистолет, отправляясь за тысячи километров для выполнения очередного заказа, вовсе не безопасно. И придумал свой фирменный способ его доставки в другой город.

Марк шел на вокзал, выбирал наметанным глазом проводницу поезда, желательно без обручального кольца, возрастом хорошо за тридцать и чтобы уход за собой был виден – губы в помаде, глазки подведены, короче, еще ищет свой женский шанс. Он белозубо улыбался женщине и просил:

– Красавица, выручи! У друга день рождения, а я, как назло, выехать не могу – хозяин не отпускает, велит срочно фуру в Николаев перегнать. Вот даже билет взял, а придется сдавать…

Марк для убедительности показывал железнодорожный билет.

– Дальнобойщик, что ли? – уважительно интересовалась проводница, оглядывая ладную худощавую фигуру Марка.

– Ну да! Работа хорошая, денежная, но для семейной жизни трудная… Холостякую вот до сих пор! А уже к сорока!

– К сорока? – удивлялась проводница. – А не дашь!

– А мы, чернявые, всегда моложе своих лет выглядим.

– Ну и чего тебе надо?

– Да шахматист он, дружок мой. Вот я ему на сороковник и заказал шахматы. Ручной работы.

– Мужчины сорок лет не отмечают!

– Да глупости все это! Мы каждый год на его день рождения собираемся всей компанией… Выручи, а? Отвези презент!

– Не положено нам! А вдруг ты что запрещенное передать хочешь?

– Да ты что! На, гляди! – Марк охотно открывал коробку и демонстрировал необычную шахматную доску.

– Мне ее друзья-якуты сделали. В рейсе был, вот и заказал. Скажи, красивая?

– А тяжеленная-то! – с уважением замечала проводница. Тайник с оружием она бы не нашла при всем желании. Да и открыть его можно было только специальной хитрой отмычкой.

– Так из камня же, говорю. Возьми, красавица. К тебе подойдут на вокзале и скажут заветное слово – ждем, мол, презент от Григория, то есть от меня, а шахматы для Михаила. И все дела… На вот, возьми, здесь тысяча рублей, а вот это тебе к чаю в дорогу… – Марк доставал из сумки дорогую коробку конфет и маленький торт.

– Ой! – жмурилась проводница. – Торт лишним будет. За фигурой слежу!

– Знаешь что… как тебя звать?

– Тамара!

– …Тома! Лично я без ума от твоей увлекательной фигуры. – Марк понижал голос до намекающего полушепота. – Дай адресок. Вернусь из рейса, обсудим интимно ее детали…

Дальше Марк отправлялся в аэропорт, добирался до точки назначения и начинал готовиться к выполнению задачи: много раз промерял шагами маршрут отхода, хронометрируя каждое свое действие. Он знал, что в киллерском деле главное – не сам факт устранения объекта. Это, пожалуй, самое простое. Главное – придумать, как ты потом исчезнешь, не оставляя следов и шансов для потенциальных преследователей.

Когда наступало время, ехал на вокзал, находил какого-нибудь паренька, которого просил забрать у проводницы коробку, объясняя, что сам он не может к этой бабе подойти, так как она подруга его жены и не должна знать, что он находится здесь в городе, естественно, по интимным делам.

Этот номер у него всегда проходил без задоринки, только вот по дороге на Сердце случилась неприятность. Он добрался до Астрахани самолетом, как обычно, встретил поезд, но когда посыльный вернулся, то сообщил Марку неприятную весть: на подъезде к Астрахани вагон стал объектом нападения банды малолеток, которые обчистили пассажиров, а также купе проводников, после чего попрыгали из поезда в степь, где благополучно растворились.

…Каждое убийство Марк обставлял, как продуманный до мелочей спектакль. Особенно памятным был первый заказ, когда он расстрелял казанского авторитета Саню Даньшина. Марк воспользовался хрупкостью своего телосложения, поскольку к тогдашним семнадцати годам весил килограмм сорок, а ростом был едва ли выше полутора метров.

Все вышло в точности так, как он и рассчитывал.

Сначала в туалет ночного клуба вошли телохранители. Убедившись, что в помещении никого нет, они запустили туда подвыпившего шефа, который, покачиваясь, пристроился к писсуару. А телохранители, как полагается, деликатно вышли и встали у дверей снаружи.

Почти тут же раздался выстрел. Секьюрити обнаружили Даньшина с простреленной головой на полу, но понять, откуда прозвучал выстрел, смогли только через пару часов, когда, вместе с прибывшей милицией, обнаружили этажом выше, в техническом помещении, вскрытый воздуховод, в который Марк смог протиснуться и через решетку которого произвел смертельный выстрел…

Профессию киллера он выбрал совершенно осознанно. Оставшись в тринадцать лет круглым сиротой, он попал в детский дом, который находился в Тульской области, недалеко от того места, которое в народе именовалось "химией". Именно сюда ссылали из Москвы на вредное химическое производство всякий полууголовный сброд. Отсюда, кстати, и пошло ставшее позже общепринятым выражение "отправить на химию"…

А через год рухнула страна "с названьем гордым СССР". Вместе с ней стало рушиться все вокруг, включая тот самый детский дом, который закрыли под благовидным предлогом – мол, рядом вредное производство, а на самом деле из-за полного отсутствия финансирования и разбегающегося персонала. Детей рассовали кого куда. Марка отправили в Казань. Тут он еще с годик помыкался по детским домам, а потом сбежал…

Жил он у сердобольной старушки, которая приютила сироту. И поскольку та каждый день торговала на центральном рынке города, Марк стал ей помогать, а заодно осваивать трудную науку обмана покупателей, мелкого воровства и непростых взаимоотношений с бандитами, которые обкладывали всех торговцев данью.

Наблюдательный и битый жизнью пацан вскоре разобрался в хитросплетениях бандитских войн за контроль над рынком.

Время тогда наступило странное и поганое. Имена главарей банд, воров в законе, всяких махинаторов, обворовывающих доверчивых сограждан, были известны всей стране, а не только правоохранительным органам. Собственно говоря, они и не скрывались, поскольку милицию подмяли под себя, властей не боялись, а охрану держали только потому, что опасались конкурентов – таких же бандитов, какими были сами.

Марку не составило труда понять, кто с кем воюет и кто лидеры враждующих банд. Сначала в жертву Марк выбрал не Саню Даньшина, а его конкурента. Даньшин был молодой, веселый и красивый парень, который яростно прожигал свою жизнь в пьяном кураже и распутстве. А в его конкурентах ходил пожилой пятидесятилетний азербайджанец, страдающий запорами и штрафующий от жадности своих охранников за то, что они не вовремя подали ему тапочки.

Короче, веселый Саня нравился Марку больше, чем мрачный азербайджанец.

Но его попытки выйти на Даньшина и предложить свои услуги успехом не увенчались. Все решил случай: один из охранников авторитета, в ответ на просьбу передать Даньшину записку, пнул щуплого подростка под зад, обозвал "черножопым" и вышвырнул за двери ночного клуба.

Тогда смертельно обиженный Марк обратился к азербайджанцу с предложением "разрешить конфликт".

Тот пацану тоже не поверил, но выслушал внимательно. Его сомнения продолжались ровно до той поры, пока странный пацан не проник к нему на строго охраняемую дачу в элитном поселке Боровое Матюшино и не положил в постель пойманного в лесу ежа, который, запутавшись в простынях, грозно фыркал и шипел на ошалевшего хозяина спальни.