Текст книги "Самое древнее зло (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 43. Личная трагедия

1

После разговора с Матвеем, я вернулась в каюту, поставила возле койки тазик. Переоделась в ночное платье. Его заранее кто-то разложил на стуле. Сама размеренность действия убеждала меня, что всё пришло в норму.

Легко заснула, убаюканная качкой. Она больше не вызывала рвоты. Проснулась от мысли: что произошло с моими родителями?

В безумном порыве, я вскочила с кровати. Ударилась о тазик голенью. С угрожающим громом, тот отлетел под стол.

Я выбежала на палубу.

Спокойный ночной океан блестел разными цветами. Свет четырёх из Семилунья сделал меня ещё более ненормальной. Страх перед водой проявился во всей силе, смешиваясь с безумным желанием вернуться на сушу и найти родителей.

Я рано радовалась, решив, что мой кризис миновал. Он был впереди. Труп мамы, подвешенный к потолку, покачивался в обрывках видений. Труп отца представила не менее подробно, словно подсвеченный четырьмя из Семилунья.

– Мама! – крикнула я так же, как в одной из пыточных иллюзий.

Спустилась с верхней палубы, упала с почти вертикальных ступеней, удержалась за перила. Съехала по ним, обжигая ладони о лаковую поверхность. Холодный ветер рванул полы ночнушки и набросил на лицо.

– Мама! Драген! Лодка! – Кричала я, борясь с ночнушкой. – Немедленно лодку для меня.

Какой-то матрос, вероятно, тот, на которого меня стошнило ранее, попытался удержать. Но я увернулась. Шлёпая босыми ногами по палубе, я побежала вдоль борта.

Я не знала устройства кораблей. Руководствовалась смутными воспоминаниями рисунка из детской книжки, о приключениях мальчика-волшебника, которую читали все дети, у кого проявился магический дар. По сюжету мальчик мечтал поступить в Академию Химмельблю. Но судьба ставила на его пути препятствия, которые он преодолевал, одновременно рекламируя магические школы и техники преподавателей Химмельблю.

Мальчик-волшебник путешествовал на похожем корабле. Где-то тут должны быть нарисованы… то есть подвешены спасательные лодки.

– Куда-то собралась?

Маска Драгена не выражала какой-либо явной эмоции. А когда она не выражала эмоции, то показывала морду хитрого дракона.

– Мне надо обратно, на материк, на берег.

– Зачем?

– Хочу узнать, что с родителями. Я их давно не видела.

– Их эвакуировали в Скервар.

– Но Скервар тоже в районе боевых действий?

– Ещё нет. Но если падёт Скервар, то Гувернюр подпишет пакт о капитуляции. Об этом знает лишь несколько человек в Химмельблю. Теперь и ты.

Известие ошарашило. Забыла о страхе воды и о родителях:

– Почему?

– Мы проигрываем всем. Мы проигрываем Форвирр-Драйденскому Союзу, хотя пока что временно оккупировали часть Форвирра. Но как выяснилось, драйденцы просто заманивали нас поближе к своим границам, чтобы нанести удар.

– Но как это возможно? Мы же самые сильные…

– Были. Убеждали всех в своём превосходстве так упорно, что сами поверили.

– У нас лучшая школа магии, даже мальчик-волшебник… Простите, у меня с головой что-то не то.

Маска Драгена соизволила изобразить понимание:

– Согласен. Но у Драйденских Земель появились какие-то невиданные самоходки, которые не берёт Стена Огня Второй Отметки. Самоходки медлительны, поэтому нас и подманивали к границе, чтобы нанести удар. Мы едва держим оборону. Но нельзя поставить боевого мага Третьей Отметки на каждый участок границы. Наши силы растянуты.

Я поёжилась от порыва холодного ветра. Драген снял накидку и набросил на мои плечи:

– Мы проигрываем Номасу и Гофрату и вместе взятым, и по отдельности. У Номаса превосходство в живой силе, у Гофрата мощная сеть разведчиков, которую они выстраивали в нашей стране несколько десятилуний. Знают каждый наш шаг.

– Нас ничего не спасёт?

– Вас спасёт только чудо. – Появился Матвей и встал позади Драгена. – Но в мире магии глупо надеяться на чудеса. Вы их уже все испробовали.

Я догадалась:

– Так мы надеемся на помощь землян?

Драген кивнул:

– В магии они не сильны, но технически справятся с кем угодно.

– Драйденские самоходки – весьма убогие. Уровень наших танков начала двадцатого века. Несколько расчётов гранатомётчиков, лишат драйденцев превосходства.

– Если ты и Матвей сможете избавить Землю от Первомага, у нас есть слабая надежда, что земляне помогут нам, – продолжил Драген.

– Но ведь беда на Землю пришла из нашего мира!

– Мы готовы признать вину и как-то отплатить народу Матвея.

Я покачала головой:

– Я пробыла там недолго, но не верю в их помощь. Дела там ещё более запутаны, чем у нас. На Земле больше двухсот государств, тысячи народов, десятки религий…

Матвей выступил вперёд:

– А мы и не собираемся выступать на чьей-то стороне. Я лично прослежу, что Земля будет судьёй в конфликте. Поверь, у нас прошло и до сих пор идёт столько войн, что ваша вежливая драка чародеев с жонглёрами выглядит смешно. У вас тут по линии фронта катаются передвижные бордели, а в моменты перемирия, противоборствующие стороны передают друг другу приветы. Вон, даже Бленда и Хадонк планируют свадьбу «после войны». Вы понятия не имеете, что такое настоящая бойня. Хотя, судя по некоторым событиям, начинаете приближаться к земному стандарту: с массовыми убийствами, этническими чистками и пропагандисткой ложью из каждого умобраза.

2

Моя личная трагедия с поиском родителей померкла на фоне этой ответственности.

– Ох, – сказала я и села на деревянный круг, закрывающий якорную цепь.

– Я так сказал, когда Драген предложил союз Земли и Химмельблю. – Матвей присел рядом: – Твои родители – это важно. Но если твою страну разделают, как Польшу, (опять у Матвея идиотские отсылки к истории его мира, которые я не понимала!) то какая разница, что стало с родителями? Спасение Химмельблю от военного поражения и раздела зависит от спасения Брянска. А спасение Брянска зависит от того, сможем ли мы с тобой найти неведомо что в той части мира, где неведомо что происходит…

Драген тоже сел рядом со мной:

– Это ещё не всё. То, что ты рассказала на допросе, передано в центральное управление шпионажа в Эль-Сабхе. Если те, кто тебя допрашивали, не поняли вообще о чём ты, то мудрецы в столице Гофрата сразу поймут суть.

– А что такого, если узнают, что у нас может сформироваться союз с государствами из иного мира?

Ответил Матвей:

– Гофратцы сами захотят установить контакт с нашим миром. Минуя меня, тебя и Химмельблю. На земле более двухсот государств. Среди этих двухсот лишь десяток являются самостоятельными, остальные – территории в разной степени зависимости от десятки. Моя Россия, США, Китай, Индия все они будут только рады приобрести магические знания, для того, чтобы возвысится над остальными.

– Велик Триединый, – воскликнула я. – Ничего не понятно.

– Поэтому, Бленда, давай делать то, что понятно.

– Я не смогу открыть портал на море, – сказал Драген. – Кроме того, я не могу повернуть корабль, чтобы отвезти тебя обратно.

– А я, не смогу ходить за Барьером Хена без тебя, – добавил Матвей. – А значит всё затягивается. В то время как армии союзников собираются для удара, А в Брянске вообще хрен знает, что творится.

– Я поняла, не дура. Сама об этом думала.

Драген спросил:

– Можно полагать, что я тебя убедил?

– Можно…

Драген поднялся:

– На моей маске этого не заметно, но я очень рад. Ведь в столице Деш-Раджа у меня запланирована встреча с их правительством. Попытаемся убедить вступить в войну на нашей стороне. Номасийцы разозлили раджийцев своим бесцеремонным вторжением в их пространство. Помощь Деш-Раджа не только отсрочит поражение, но приведёт к неизвестности в противостоянии и сравняет силы. Далее всё будет зависеть от тебя с Матвеем.

3

Столицу Деш-Раджа я видела только в умобразах, которые, конечно, не передавали экзотическое великолепие этой страны.

Раджийцы были словно выходцы из иного мира. Химмельблю и наши заклятые враги из Драйденских Земель имели много общего, как и Вейрона с Форвирром. Номас и Гофрат вообще как родные братья. Просто один остепенился и обзавёлся высокой культурой, а другой продолжил кочевать, законсервировав собственную дикость.

Деш-Радж имел непохожий язык, непохожую архитектуру и сложную социальную иерархию, устройство которой сами до конца не понимали.

Как и все страны, тысячу семилуний назад он принял Триединство, но древние верования наложили свой отпечаток. Триединого здесь изображали не с копьём и щитом, но с двумя копьями или с двумя щитами, или вообще без ничего. Подчёркивали его тройственность: он одновременно вооружён, безоружен и опасен. Раджийская Триединая Церковь была независима от Химмельблю, поэтому она игнорировала намёки на инакомыслие, продолжая распространять своё видение Триединого на Енавское Княжество и даже на сам Химмельблю.

– Индию напоминает, – сказал Матвей. – Только намного чище.

Мы стояли возле «Станции Мэттю», ожидая нашей самоходки. Располагалась станция за городом, на вершине холма, откуда открывался вид на Мурк-Лог, столицу Деш-Раджа.

– А твой Брянск мне напомнил Енавское Княжество, – сказала я.

– Это я слышал. Жаль, что не смогу увидеть близнеца России в вашем мире

– Почему?

– Потому что до самого Барьера мы поедем в крытом экипаже. Деш-Радж и Енавское Княжество полны гофратских шпионов. Драген полагает, что наше описание уже передано им.

Подошёл Драген. Он облачился в робу раджийского триединника, скрывая свою маску под капюшоном. За ним подъехала крытая самоходка. На борту был нарисован хорт и что-то написано на раджийском.

Я испугалась:

– Мы… мы поедем в фургоне для перевозки скота?

– Да, а что?

– У меня плохие воспоминания… в таком меня везли в Тахвию.

Матвей посмотрел на вывеску «Станции Мэттю» и сказал странное:

– Поверь, у меня есть воспоминания и похуже…

Глава 44. Поэзия и правда

1

Потянулись странные дни. Я и Матвей тряслись в замкнутом пространстве повозки. Конечно, здесь было просторно и чисто. Были даже какие-то книжки и журналы на енавском языке. Изредка нас посещал Драген, но в остальное время он ехал рядом с возницей.

Ночью, мы останавливались у таверны. Драген, убедившись, что никто не подглядывал, выводил нас из фургона, прикрыв «Невидимостью».

Матвей, как всегда, критиковал нашу магию:

– Смысл притворяться невидимым, если у магов есть способ видеть невидимое?

Мы умывались и ложились спать в кровати. Мне всю ночь снилось, что я продолжала трястись в фургоне. Но эти сны были лучше тех, в которых я снова брела по разграбленной таверне, видела трупы родителей и подвергалась насилию. В такие ночи я просыпалась и лежала до утра, разглядывая на потолке световые узоры от фонарей.

Наутро мы снова погружались в скотовозку и ехали до следующей таверны.

Само собой, я и Матвей безостановочно разговаривали.

Он рассказал о своём детстве. В какую школу ходил, в какую девочку был влюблён. Я рассказала про свои детские годы. При всех культурных различиях, у нас было много общего. На своём телефоне, Матвей ставил музыку. Я попросила Драгена купить музыкальный рулль Фрода Орста.

И земная и голдиварская музыка быстро надоела. Последовали отчаянные признания:

– Не знаю, люблю ли я Аделлу на самом деле? – качал головой Матвей. – Она человек иной культуры, вообще иного мира. Превращается в странное животное с клыками и шерстью. Ещё она  способна завалить оленя. Может поймать дракона. Что если я влюбился в её необыкновенность? Быть может у меня какое-то извращение? Эти её ушки и хвостик…

– Я тоже не знаю, люблю ли Хадонка? – признавалась я. – Что если я влюбилась в его обыкновенность? Хадонк – типичный драйденец, мелочный, скупой, но одновременно воинственный. Даже не знаю, почему именно такие качества, являются его характеристикой.

– Аделла вспыльчивая, самолюбивая и считает себя выше всех, ну, может быть, чуть ниже Матери Кочевницы. Не представляю, что будет, если две номасийки сейчас сидели бы в замкнутом пространстве, как мы? Аннигилировали бы?

– Хадонк уже расписал всю нашу жизнь до мелочей, – отвечала я. – Как поженимся и будем жить в Драйдентоне. Я не против, прекрасный город. Но он даже не спросил, хочу ли я покинуть Химмельблю?

– Аделла даже не спросила, хочу ли я видеть, как она превращается в зверей?

Мы замолчали. Одновременно рассмеялись.

– Ещё немного и расскажем самые грязные тайны о себе, – сказала Матвей.

– Странно, почти половина семилуния прошла, а я впервые разговариваю с тобой без того, чтобы нас прервали замечания Хадонка.

– Или шипение Аделлы.

– Ага, она так старалась не показать, что ревнует, что именно это её и выдавало.

Матвей научил меня пользоваться фотоаппаратом, я показала ему, как создавать световые шарики.

Так как Матвей был внеклассовым, то произошло то, чего все опасались. Вместо света он создал огонь. С оглушительным рёвом полыхающий ком пробил в стене фургона дыру и умчался в придорожный лес. Стволы деревьев разлетелись, расталкиваемые стеной растущего огня.

Самоходка резко остановилась, Матвей отлетел к стене, а я налетела на Матвея.

В романтических театральных умобразах распространён штамп, когда героиня и герой случайно падали друг на друга, оказавшись лицом к лицу. Происходил обмен взглядами, соприкосновение тел… Губы героев трепетали и сливадись в поцелуе… Поэзия!

Но у нас всё произошло иначе. Я не только разбила своей головой нос Матвею, но ещё и вдавила своё колено в его промежность. Парень заорал, не зная за какую из повреждённых частей тела держаться. Я покраснела и отползла:

– Прости…

В дымящемся проломе появился Драген:

– Вы чего тут устроили? Почему у Матвея кровь? Подрались?

Он утихомирил огонь и выволок нас из фургона:

– Всю конспирацию нарушили.

2

Так как до Барьера Хена оставалось около тысячи флю, было решено не ремонтировать самоходку, а взять на ближайшей станции карету и мчаться дальше. Вёл карету тот же енавский возница.

Правительство Енавского Княжества старалось помогать нам как можно меньше. Они отказались выделить сопровождение, отказались гарантировать безопасность в тавернах и на почтовых станциях. Это государство всё время хотело угодить всем, только бы их оставили в покое. Енавцы боялись испортить отношения и с Химмельблю, и с нашими врагами. Енава не протестовала, когда Гофрат накрыл всю их территорию полем, блокирующим порталы переброски. Предпочли сделать вид, что не заметили открытого акта агрессии.

В пути Матвей с любопытством наблюдал окрестности:

– Хм, Енавское Княжество больше напоминает не Россию, а помесь Чехии, Польши и Украины, причём довольно жалкую.

Карета вдруг так подскочила, что мы все трое ударились в потолок.

– А вот дороги, как на Родине…

– Пылевики, – закричал возница.

Сквозь щели занавески я разглядела белые стволы енавских деревьев, но никаких признаков опасности.

– Матвей, не вздумай применять магию, без тебя обойдусь, – приказал Драген. – Бленда, проследи за ним.

Драген использовал мгновенное перемещение, оказавшись далеко за пределами кареты. Я отодвинула занавески, чтобы лучше видеть.

– Ты умеешь мгновенно перемещаться? – спросил Матвей. – Полезное знание.

– Не пробовала, но если сожгу самородок, то смогу. Дальше, чем Драген.

– А меня науч…

– Нет! Ты же вместо светового шара, создал убийственный огонь. Вместо перемещения у тебя получится какой-нибудь нелепый рывок. Ты или застрянешь в дереве, или очутишься на тысячу флю в воздухе, или на тысячу флю под землёй, или вообще одна часть в воздухе, другая в дереве, третья…

– Понял, понял, не дави на меня.

Драген выставил защитное поле, сдерживая наступление множества пылевиков – гофратских слоггеров, сотканных из пыли и мелких камней. Они были слабыми, но зато их сложно уничтожить – большая часть оружия попросту проходила сквозь их призрачные тела. Да и защитные поля не были сплошной преградой для них.

Возница встал под защиту Драгена. Расставил руки с растопыренными пальцами. Участок неба над ним потемнел, мелькнул разряд молнии. В центре облака зародился смерч. Наш возница оказался «времом» – прирождённым енавским погодным магом.

Несколько пылевиков, просочились сквозь защиту Драгена и пересобрались прямо у окна кареты. Двумя «Толчками» я откинула их подальше.

Воронка смерча вытянулась до земли. Огибая карету и Драгена, она надвинулась на слоггеров. Пылевиков втянуло в её вращающееся тело. Некоторое время слоггеры крутились над нами, перемешиваясь с веточками и сухой травой, вытягиваясь в спираль. Погодник скрестил руки на груди, завершая действие.

Смерч рассыпался вместе с пылевиками.

– Успокой лошадей, – приказал Драген вознице, а сам отбежал в сторону, его маска засветилась.

– О, сейчас будет круто, – сказал Матвей.

Драген обернулся невиданным чёрным драконом. Всегда подозревала, что он неспроста носил эту маску, не снимая.

Я не интересовалась ни драконами, ни связанной с ними магией, так как драконотворчество считалась неперспективной веткой, устаревшей вместе с драконами. Да и стен-магия находилась так же далеко от ливлингов, как и от водяного творчества или управления погодой.

На Истории Магии мы всё же изучали Драконьи Рода, особенно те, что до сих пор жили в Нип Понге. Драген не подходил под описание ни одного из них. Он был или неизвестным Родом, а значит ещё более древним, чем вся магия Голдивара, или совершенно новым искусственным существом.

– Куда он собрался? – спросил Матвей. – Мы же победили?

– Пылевики способны переходить в спящее состояние, превращаясь в кучу песка. От них перестаёт исходить какая-либо энергия, намекающее на магическое происхождение. Опытный маг может определить их по характерным, едва заметным граням песочной пирамиды. Драген сейчас уничтожает этих «спящих». А заодно и тех, кто их создал. Наверняка гофратцы где-то выжидали, чтобы напасть на нас после слоггеров.

Драген скрылся за вершинами деревьев. До нас донеслись крики и шипение энергетических выбросов. Прямо на нас из лесу выбежал тинь-поу с расцарапанной в кровь мордой. Не было сомнения, что это один из гофратских шпионов попытался сбежать от Драгена. Заприметив нас, зверь остановился, раздумывая не напасть ли? Оценив свои шансы как ничтожные, прыгнул в сторону. Прежде чем я сообразила чего бы эдакое в него метнуть, возница уже достал арбалет и прицелился.

Большими прыжками тинь-поу пересекал дорогу, чтобы скрыться в противоположном лесу. Возница хладнокровно вёл его арбалетом. Загудела струна. Зачарованная стрела, сопровождаемая каплями дождевой воды, вонзилась в бок тинь-поу. Одна стрела не убила бы огромное животное, но вода, как я догадалась, была усыпляющей. Перевернувшись несколько раз, зверь замер посреди дороги. Несколько раз дёрнул лапами и превратился в спящего человека.

Возница встал возле окошка и досадливо поморщился:

– Эти гофратцы и номасийцы вообще обнаглели. Орудуют в моей стране, как у себя на заднем дворе.

– Они орудуют ровно настолько, насколько вы им позволяете, – ответил Матвей.

– Твоя правда. Когда-то Енава была сильнейшей в мире. Виноват проклятый Барьер Хена, отрезавший часть наших территорий. Пока остальные исследовали мир, присоединяли земли, нам некуда было расширяться.

Когда возница отошёл, Матвей шепнул мне:

– Ну точно, как поляки. Они тоже постоянно вспоминают бывшее величие, которое у них несправедливо кто-то отнял.

– Ты же знаешь, что мне ничего не говорит слово «поляки»?

– Понимаю… Просто ты, Бленда, самый близкий мне человек в чужом мире. Когда делюсь с тобой мыслями, то не чувствую одиночества.

– Ничего, скоро мы перейдём Барьер Хена и тогда будем в одинаковом положении: тот мир одинаково чужой нам обоим.

Глава 45. Вопрос равновесия

1

Очистив дорогу, Драген вернулся. Не в образе дракона, а в своём. Возможно, мне показалось, но маска выражала удовлетворение. Драгену нравилось превращаться.

Возница запрыгнул на своё место, Драген сел с нами в салоне кареты. Лошади тронулись.

За окном пронеслись свидетельства боевой славы Драгена: опалённый лес и десятки трупов. Парочка раненных тинь-поу бросились прочь, завидев нас.

– Я вот не понимаю, – сказал Матвей. – Один маг способен уничтожить кучу врагов… Вы самые сильные в Голдиваре. Как так получается, что существуют какие-то правители, какие-то Гувернюры, которым вы служите? Или Гувернюр тоже маг? Если нет, то почему он приказывает вам, а не вы ему?

Маска Драгена оскалилась:

– Ты, Матвей, рассуждаешь так, будто магия – это нечто такое, что способно решить любое противоречие. Ты сам ответишь на свой вопрос, если сравнишь Голдивар с Землёй.

– Не понимаю.

– Насколько знаю из твоих рассказов, на Земле тоже есть правители государств. Где-то они выборные, как в Драйденских Землях, где-то наследственные Гувернюры…

– Монархии.

– Вот и подумай, у вас в мире тоже есть сильные специалисты, скажем, по оружию? У вас есть даже некое сверхоружие, способное сжечь город, как Стена Огня мага Пятой Отметки.

– Да, атомные бомбы и ракеты.

– И что? Те люди, у которых есть доступ к этому оружию, претендуют на власть?

– Не так всё просто…

– Почему же ты решил, что у нас всё просто? Маги – тоже люди. У нас тоже есть семьи, родные, друзья. Мы являемся частью общества Голдивара, мы не противостоим остальным частям. Мы встроены в общество, как встроены в него врачи, писатели умобразов или работники «Станции Мэттю». Почему мы должны устраивать всемирную бойню ради сомнительного удовольствия занять трон Гувернюра?

Матвей подумал:

– Ладно, я допускаю, что маг – это профессия. Но на Земле не бывало человека, который голыми руками противостоял бы сотне вооружённых людей. Разве что герои из индийских фильмов.

Маска Драгена отобразила снисхождение:

– У тебя искажённое представление о силе магов. Ты сразу повстречал Первомага, который является запредельно могущественным. Даже по нашим меркам. Ты общался с лучшими студентами Академии Химмельблю…

Я покраснела от похвалы.

– Ты сам стал сильнейшим внеклассовым магом. По причинам, которые ведомы только Магическим Струнам. Тебе кажется, что Голдивар наполнен специалистами. И у каждого за пазухой по атомной бомбе, которую он готов пустить вход во время пьяной драки в таверне.

– Но факт…

– Факт в том, что магов Пятой Отметки в мире не больше, чем у вас солдат с атомными бомбами. Таких как я, вообще единицы. Не только среди живущих, но и в истории Голдивара.

О! Матвей раздраконил Драгена. Быть может, проболтается, кто он такой? Я подозревала, что Драген – внеклассовый маг, способный контролировать хаос в своей голове. В теории таких быть не могло, но я убедилась, что на практике всё иначе.

– Факт в том, – продолжал Драген, – что остальные маги Голдивара – это простые люди, которые делают свою маленькую работу. Создают рулли движения для самоходок, клепают сельскохозяйственных слоггеров, зачаровывают обувь. Кто-то незаконно копирует музыкальные рулли Фрода Орста, кто-то батрачит в цехах «Форендлера», создавая тысячи мелких магических предметов: самоочищающиеся столовые приборы, светильники или слоггеров для любовных утех. Ливлинги, способные превращаться в хищников, отправляются в конторы сельскохозяйственных компаний, и поступают на работу охранниками. Защищают стада лошадей от других хищников. Фулели создают однотипные театральные умобразы, герои которых испытывают разнообразные приключения. Путаники работают на прокладке туннелей в горах.

– Хм…

– Факт в том, Матвей, что маги – это ремесленники, которые, отработав рабочий день, возвращаются домой, открывают бутылочку дрикка и садятся перед театральным умобразом. Даже если они и помышляют о власти, то у них нет возможностей её взять. Ну, а то, что гувернюрство – это тяжкий труд, я уже говорил.

Матвей не сдавался:

– Но всё же… Маг, пусть даже Первой Отметки, способен уложить простого воина?

– Ровно настолько, насколько сапожник способен уложить вооружённого тренированного солдата армии Гувернюра. Только если очень повезёт.

– Но защитное поле…

– Защитное поле – это сложнейшее магическое действие. Тебе, как внеклассовому, этого не понять. Например, она – поймёт.

Так как Драген кивнул на меня, я подтвердила:

– Я весь первый курс училась создавать защитное поле, которое могло бы задержать хотя бы муху или плевок наставника. Чего уж там говорить о стрелах арбалетов, которые зачаровали армейские маги?

Матвей поднял руки:

– Ладно, сдаюсь. Был не прав.

– Это не вопрос правоты, – смягчился Драген. – Это вопрос осведомлённости об устройстве мира, в котором ты очутился. Ты же попал сразу в такие условия, в которых обычный голдиварец никогда не окажется.

2

После этого разговора Матвей замолчал и отвернулся к окну. Так же молча он что-то делал на своём фотоаппарате: то ставил, то снимал окуляры. То смотрел задумчиво в окно. И вдруг – вскидывал фотоаппарат и делал снимок.

Он был так занят, что я наблюдала за ним, не таясь. Любовалась его красивым лицом и ловкими движениями, когда он прислонял к глазам уродливый фотоаппарат.

В душе моей снова шевельнулось что-то вроде зависти к Аделле. Она и красивая, и сильная, и Матвею нравилась. А я кто? Белобрысая девушка, похожая на миллионы таких же белобрысых девушек Химмельблю. Вдобавок мечтала работать в промышленности. Я – один из тех ремесленников, о которых только что презрительно говорил Драген. Стыдно сказать, но я тоже любила после тяжёлого учебного дня раскатать на столе рулль какого-нибудь популярного умобраза. Одну из тех бесчисленных историй с продолжениями. «Сериалы», как назвал их Матвей.

Впрочем, чему завидовать? Аделла была в плену у Первомага, а я принимала участие в делах, от которых зависела судьба двух миров.

Неплохо для белобрысой скромняжки? Только я этого вовсе не хотела, а вот Аделла только об этом и мечтала всю жизнь.

Я сама так погрузилась в эти мысли, что только сейчас заметила наведённое на меня тёмное око фотоаппарата. Матвей давно меня фотографировал, а я и не видела!

Я закрыла лицо руками:

– Ну, ты чего? Я же нерасчёсанная и лицо опухшее…

– Нормальное лицо, – ответил Матвей, убирая окуляр. – Мне нравится. Снимки будут хорошие.