Текст книги "Самое древнее зло (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 46. Взгляд назад

1

Я подошла к неподвижной плоскости Барьера.

Расплывчатое отражение вытянулось в четыре моих роста, слегка закругляясь кверху. Чем выше, тем сильнее искажения. Зелёные холмы превращались в крутые скалы, а две из Семилунья казались не кругами, а бесконечно большими овалами, загибающимися за отзеркаленный горизонт.

Рядом с моим отражением появилось отражение Матвея:

– Много чудес видел в вашем мире. Но это самое грандиозное.

– В Голдиваре считается, что каждый обязан хотя бы раз в жизни увидеть Барьер.

– Почему?

– Вообще-то он занимает половину мира. Это, как бы, привлекает внимание.

Вытянутое отражение Матвея пожало плечами:

– Я начал читать «Летопись Закрытых Семилуний», но до Барьера Хена не долистал. Прежде, чем туда шагну, хотелось бы знать чуть больше.

Я повернулась к отражениям спиной. Я и Матвей стояли на заброшенной туристической тропинке где-то близ моря Войды, пустынной части океана. Граничившие с Барьером области были безжизненными. Не было ни рыбы, ни даже водорослей. Та живность, что забрасывалась сюда во время штормов, или стремилась уплыть, или умирала. Не удивительно, что Енавское Княжество было самым бедным в мире.

Мы спустились с холма к хижине. На крыше ещё торчали несколько букв на химмельском алфавите. Когда-то здесь была гостиница для любителей бродить вдоль Барьера. По плану в этой хижине нас должно было ждать снаряжения для путешествия за Барьер. Доспехи, рулли, автомат Матвея. Но енавцы снова проявили трусость и не спешили выполнять обязательства.

Во дворе возница мыл лошадей, поставив их под дождик из небольшой круглой тучки. Драген переговаривался с каким-то пожилым енавцем, который не скрывал своей неприязни:

– Глаза бы мои вас не видели! Не могу знать, когда доставят ваши вещи. Скоро.

Драген отображал на маске самые свирепые выражения, что ни капли не смущало енавца:

– Клянусь Триединым, обещали в ближайшие два витка подвести. Наверное, задерживаются в дороге.

– Два витка это много или мало? – спросил Матвей.

Я посмотрела в небо.

Начался то ли закат, то ли затмение. Присутствовали две из Семилунья. Главенствовала родная Стенсен, её видно во всех странах Голдивара. Перед ней висела Отпада, которая отчётливо проходила только над Енавским Княжеством, иногда заходя в Номас и Деш-Радж. В Химмельблю появлялась раз за двести семилуний, в остальное время её закрывали другие луны.

– Даже и не знаю, Матвей, – призналась я. – Из-за иной конфигурации Семилунья в этой части Голдивара своё времяисчисление. Я даже не знаю, вечер сейчас или утро. Или просто – затмение.

– Ну, офигеть, вы что ли не можете договориться о каком-нибудь всемирном времени?

– Давно договорились, но оно отображается только на стирометрах или специальных часах. Стирометр у меня отобрали в тюрьме. А жителям любых регионов удобнее использовать местное время, чем непонятное всеголдиварское.

– Я думал, только на Земле любят по-идиотски разные системы измерений, несовместимые форматы файлов или разъёмы для электроприборов… но нам до вас далеко.

– До появления Семилуний, мы тоже отсчитывали время по солнцу. Но так как теперь оно половину дня закрыто Семилуньем, пришлось считать по ним.

Ссора Драгена и енавца продолжалась:

– Проваливай, пока я тебя не убил, – закричал Драген.

– Подумаешь, испужал, разрази тебя Триединый, – ответил тот и скрылся в хижине.

Возница рассеял дождевую тучку над лошадями и подошёл к нам:

– Простите, друзья, за недобросовестность соотечественников. Была бы моя воля, давно воевал бы на стороне Химмельблю.

– Ты не виноват, – согласился Драген. – Но это промедление подвергает нас опасности. Гофратцы и номасийцы идут по нашему следу.

– А что если пойти за Барьер с тем, что есть? – предложил Матвей.

– Не говори ерунды, землянин, – отмахнулся Драген. – Мы и без того не знаем, что нужно брать с сбою за Барьер? Но идти туда с пустыми руками – совсем уже дикость.

Вслед за енавцем Драген скрылся в хижине. Оттуда донеслись глухие отзвуки спора.

– Подумаешь, разрази тебя Триединый, – обиделся Матвей. – Спросить нельзя, что ли. Выпей дрикка, расслабься.

– Драген переживает, – сказала я. –  Мы уже несколько дней не знаем обстановку на фронте.

– Кстати, насчёт дрикка… – возница достал из ящика кареты три бутылки: – Самый лучший, вейронский… Великолепный травяной «Шёпот воды».

– А что в нём великолепного? – спросил Матвей.

– Единственный в мире дрикк, вкус которого усиливают своим творчеством водяные маги.

Возница раздал бутылки со светящейся этикеткой:

– Кстати, меня зовут Днистро.

У стен туристической хижины стоял ряд рассохшихся стульев. Мы выбрали три наиболее целых, поставили в центре двора и уселись. Барьер Хена, отражая мир напротив себя, изгибался, уходя под облака.

Я сделал глоток дрикка и начала:

2

Барьер Хена… Сколько с ним связано легенд и слухов?

В Форвирре верили, что Барьер создан для того, чтобы отбросить за него всё нехорошее, что было в мире: обманщиков, воришек, убийц, ядовитых животных и сорняковые растения. Отсюда произошло пророчество, что однажды наступит Судный День и всё, что пряталось за Барьером, хлынет обратно.

В Драйденских Землях к этой легенде добавлялось, что Судный День наступит не сам по себе, а от того, что Триединый увидит, что люди и существа по обе стороны Барьера одинаково плохие, а значит – какая разница?

В Химмельблю считали, что по приказу Триединого маг Хен разделил Голдивар на добрую половину и злую.  Соответственно, после смерти, души людей попадают или за Барьер Хена, или возвращаются в подданство к Триединому, который восседает на троне из магических струн.

Матвей усмехнулся:

– И это при том, что есть люди, которые знают, для чего именно был создан Барьер?

– Знают немногие маги высших Отметок, – ответила я. – Остальные люди глотают те легенды, что для них придумывают. А то, что написано в «Летописи Закрытых Семилуний» не всем интересно. Ведь людям скучно знать правду. Им непременно надо, чтобы за каждым явлением скрывалась необычайная философская тайна.

– Совсем как на Земле.

– А у нас в Енаве, – добавил Днистро, – считают, что Барьер построен для того, чтобы испытать стойкость нашего народа. В конце времён, когда Триединый вернётся из путешествия вдоль магических струн, он проверит, остались ли триедино избранные енавцы на своей земле или сбежали в более плодородные?

Я продолжила лекцию:

Барьер повлиял на мифы и мировоззрение всех в Голдиваре. Признаюсь, мне было тяжело узнать, что всё, что с детства говорили о Триедином и Барьере, оказалось прозаической ложью.

Барьер не угрожал жизни оставшейся части мира. Он просто существовал. На морях, бывало, во время шторма, корабли уносило за Барьер. Или во время прогулки вдоль Барьера пропадали туристы, но всё это укладывалось в рамки несчастного случая.

Так как проникнуть за Барьер можно только в одну сторону, то обратно никто никогда не возвращался. В каждой стране есть легенда о своём национальном герое, который якобы смог вернуться. Подобные случаи не подтверждены документально.

А потом появилась секта Окончательного Ухода.

Примерно пятьсот семилуний назад случился длинный период неурожая во всех странах. Почему-то и рыбы стало меньше. Среди хортов и домашней птицы начались эпидемии, а многие люди стали умирать просто так, от неизвестной болезни. Многие решили, что наступают последние дни, конец времён и прочее. Люди стали искать утешения в религиях, отличающихся от Триединства. Номасийцы воскресили культ Матери Кочевницы. Енавцы вернули на герб изображение Великана Иму.

Наряду с древними верованиями появились новые.

Учение секты Окончательного Ухода утверждало, что по ту сторону Барьера Хена нет неурожая и болезней. Что великий Хен специально оградил те земли, чтобы сохранить их для лучших людей. Лучшие люди, конечно, это последователи Окончательного Ухода.

Организаторы секты призывали уйти за Барьер к лучшей жизни. Сами они не уходили, а занимались Напутствием и Подготовкой. Проводили обряды, которые якобы гарантировали Уходящему возможность вернуться «если ему не понравится в лучших землях». Деньги и собственность Уходящий передавал организаторам секты «на хранение», с гарантией вернуть по первому требованию.

Причём несколько людей вернулось. Якобы, чтобы убедить родственников на Уход. Они подтвердили, что жизнь за Барьером намного лучше, чем в остальном Голдиваре. Мясо чуть ли не на деревьях растёт. Вся земля – сплошные сады и огороды, где за людей работают долговечные слоггеры. Никому не надо трудиться, а только отдыхать.

Отчаявшиеся люди соглашались и тысячами уходили за Барьер. То, что маги из секты гарантировали возвращение, их успокаивало. Исход приобрёл такие масштабы, что власти всех стран серьёзно испугались. Эдак и без подданных можно остаться! Ведь маги Пятой Отметки знали, что за Барьером нет ничего такого, о чём рассказывали проповедники секты.

В 2300-х семилуниях на Голдиварском Конгрессе было решено запретить Окончательный Уход. Главари секты были или арестованы или скрылись, унося награбленное на остров Вердум.

Вмешался Днистро:

– Ты ещё забыла упомянуть, что Химмельблю и Драйденские Земли, угрожая войной, потребовали у властей Енавского Княжества или прекратить поддержку секты, или передать контроль за границами Барьера. Вопиющий акт недружелюбия. Нам пришлось закрыть большую часть туристического маршрута вдоль Барьера. Были заброшены сотни таверн, гостиниц и почтовых станций. Например, как эта база.

Я и Матвей переглянулись. Появилась одна мысль на двоих: «Снова енавцы жаловались на то, что их кто-то обидел».

Я продолжила:

В наши дни секта под запретом. Она имеет разрозненных сторонников во всём мире. Каждое семилуние за Барьер Хена проникает от ста до двухсот человек. Большей частью – это душевно неуравновешенные люди или беглые преступники, которые решают, что лучше неизвестность Барьера, чем дикость и беззаконие острова Вердум.

В Академии есть целый факультет, посвящённый изучению природы Барьера Хена. Но так как изучать там особо нечего, то и набор происходит раз в двадцать семилуний.

Внеклассовые маги с острова Вердум время от времени выдвигаются на пиратских кораблях к водной части Барьера, пытаются открыть в нём туннель в обе стороны или портал переброски, но ничего не получается. При этом никто не знает, какую энергию использовал Хен, чтобы сотворить подобное…

– Это ты не знаешь, – сказал Драген, выходя из-за наших спин. – Хен использовал энергию одной из лун. Их раньше было восемь.

Я засмеялась:

– Мне открылось столько истин, перевернувших знания о мире, что ни капли не удивлена. Более того, я…

Со стороны дороги послышался шум самоходки. Дорога шла в ущелье, шум многократно усиливался эхом, поэтому не определить, насколько далеко его источник.

Мы вскочили со стульев.

– Ну, наконец-то везут снарягу, – сказал Матвей.

– Подозрительно громко везут… – ответил Драген

Глава 47. Взгляд вперёд

1

Из-за поворота дороги в ущелье выскочила грузовая самоходка облепленная зелёными телами крипдеров. На расстоянии в четверть флю за ней неслись несколько животных ростом с тинь-поу. Длинные чёрные тела извивались, а короткие лапы мелькали от быстрого бега.

– Это ещё кто?

Драген побежал навстречу самоходке, бросив:

– Какая-то новинка от номасийских ливлингов.

Самоходка дребезжала и виляла. Спицы вылетали из колёс, а сами колёса под тяжестью крипдерских тел превратились в овалы. Драген выставил руки. Навстречу самоходке, собирая пыль и траву, надвинулась волна «Толчка». Огибая корпус самоходки, волна сдула крипдеров, как насекомых. Но на чёрных животных сила не подействовала.

– Мне что делать? – закричал Матвей.

– Ничего героического, – ответил Драген. – Экономь силы. Береги Бленду.

Днистро создал пелену дождя и тумана, отгораживая нас от крипдеров. Мне оставалось только беспомощно сжимать пальцы: без стен-камней я неспособна на сильную магию, разве что на примитивные одиночные заклинания…

Прорвав туман, самоходка подкатила к хижине. Возница выскочил из кабинки и побежал внутрь, что-то выкрикивая на енавском. Он и второй енавец закрылись изнутри и задёрнули занавески на окнах.

– Трусы, – пробормотал Днистро. – Честное слово, не все енавцы, такие как они.

Мы бросились разгружать самоходку. Днистро всё оправдывался:

– Такое количество гофратцев и номасийцев не могло проникнуть в Княжество без помощи от правительства. Охо-хо, что же делается…

За туманом слышались крики, рёв и удары чего-то тяжёлого об землю. Вероятно, Драген, обернувшись драконом, боролся с чёрными животными.

Сквозь дождь и туман к нам проникали крипдеры, но их тут же поражала молния. Разряды получались слабыми. Признак того, что Днистро едва ли маг Первой Отметки. Крипдеры не умирали, но долго корчились в судорогах, оглашая окрестности отвратительным визгом. Очухавшись, снова стремились к нам и получали новый разряд. Визг не прекращался.

«Хватайте, что успеете и бегите за Барьер, – раздался в моей голове голос Драгена. – Я отвлеку врага, а потом попросту скроюсь. Удачи вам. И пусть благость магических струн не покидает во время путешествия за Барьер. Матвей, помни о том, что ты способен на всё, но не всегда. Бленда, выходи за границы стен-магии. Помни, что магические струны едины для всех. Прирождённые способности не должны ограничивать тебя в игре на этих струнах. Научи Матвея тому, что знаешь, но и не забудь учиться у него. До встречи».

Матвей поглядел на меня:

– Что за голос в моей голове? И так можно? Телепатия?

– Общее Поле Памяти, – пояснила я. – Врождённая способность фулелей. Одна из тех, что нельзя выучить другим магам. Через Поле Памяти мы общались тайком от тебя и военных в Брянске. Странно, что Драген способен на это.

Поднялся сильный ветер, который мгновенно разметал погодные постройки Днистро. Мы увидели, что Драген, принявший невообразимо гигантские размеры, тяжело махал крыльями, отрываясь от земли. На теле, лапах и шее висели чёрные тела номасийских существ.

В конце дороги появился отряд гофратцев, которые спешно шли в нашу сторону. Одни готовили огнешары, другие шаровые молнии, третьи создавали порталы, откуда вываливались десятки крипдеров и чёрных животных.

Днистро спешно набил наши заплечные мешки коробочками руллей. Не было времени выбирать нужные. Матвей отыскал свой Калаш. Фоторюкзак уже повесил за плечи. Взялся за ручки двух сундуков и потащил их к Барьеру.

Я перебирала тюки с одеждой и провизией, пока не наткнулась на ящик с эмблемой «Форлендер». Сорвала крышку: в специальных ячейках покоилось с десяток самородков. Каждый заключён в стеклянную сферу с этикеткой, на которой описывалось время и место выработки. Этот ящик стоил целое состояние!

Ссыпала самородки в рюкзак и тоже взялась за сундук с провизией. Матвей уже ждал у Барьера. Изредка поднимал автомат и стрелял в крипдеров.

До хижины долетел первый огнешар и поджёг стену. Хорошо, что ливлинги не умели бросать огнешары на далёкие расстояния. Оба трусливых енавца выбежали из горящего здания и заметались по двору, выискивая новое укрытие.

Я хотела достать самородок и уничтожить гофратцев, но Матвей остановил:

– Не трать время и камни, пойдём!

– Но разве они не последуют за нами?

Ответил Днистро:

– Это мы, енавцы, привыкли жить рядом с Барьером. А номасийцы и гофратцы боятся его больше всего на свете. Даже если им прикажут, не пойдут.

Я дотащила сундук до Матвея. Мы переглянулись. Посмотрели на Драгена. Он кружил над полчищами зверей. Пикировал, хватал пастью одного и откидывал в пропасть. Звери раскрывали рты, выбрасывая на Драгена тонкие длинные языки, которые оставляли на ранее неуязвимом теле дракона кровавые следы.

– Спасибо за помощь, Днистро… – начала я.

– Я с вами вообще-то.

– Ты разве не знаешь, что из-за Барьера не возвращаются? – спросил Матвей.

– Но вы же планируете?

– Ещё неизвестно, получится ли, – покачала я головой.

– Лучше за Барьер, чем тут. – Днистро кивнул на цепочку приближающихся гофратцев: – Я с ними не справлюсь. А за Барьером тоже жизнь.

– Ну, тебе решать.

Мы взялись за сундуки и шагнули в полупрозрачную мглу.

2

Каждый новый шаг давался с трудом, будто Барьер был недоволен нашим вторжением. Слева от меня шли Матвей и Днистро. Их фигуры размывались, как отражение на воде, стекающей по зеркалу. При этом теряли чёткость, распадаясь на тёмные пятна.

– Ни… Фига… Себе… – голос Матвея звучал как из-под подушки или из плохо сделанного звукового рулля: – Долго так идти?

– Не знаю… – Я испугалась своего голоса. Будто говорила внутрь себя: – Никто не знает.

– И чем тогда… занимается факультет по изучению… природы Барьера?

В Академии выражение «изучать Барьер Хена» было синонимом «делать вид, что работаешь». Например, Аделлу я называла крупнейшим специалистом по изучению Барьера. Она даже не понимала, что это оскорбление…

– Я читала в Энциклопедии… – рассказала я. – Однажды ради эксперимента запускали в барьер слоггеров с установленными на них соглядниками. Но они ничего не показали.

Вмешался Днистро:

– Один наш учёный обвязался цепью и шагнул в Барьер…

– Портно… его звали Портно… – вспомнила я. – В энциклопедии Саммлинга и Ратфора эксперимент назван «Случай Портно».

– Да… Точно… Портно приказал тянуть цепь, пока песочные часы отмеряли короткий промежуток. Когда упала последняя песчинка, слуги начали наматывать цепь. Но она шла туго, по одному колечку в день, почти не двигалась.

– Два семилуния сматывали цепь обратно, – добавила я.

– В итоге цепь остановилась и вообще не наматывалась. Цепь до сих пор находится… на туристической тропе вдоль Барьера… Туристы привязывают к ней платочки или тряпочки, как символы надежды на то, что Портно вернётся… Отец моего друга содержал палатку… по продаже платочков… Хорошо зарабатывал… Пока эта поганая война не приключилась…

– И когда был этот случай… Портно? – спросил Матвей.

– Семилуний… триста назад…

Я то ли привыкла к сопротивлению Барьера, то ли оно ослабло, но шагалось намного легче. Несколько раз я  оборачивалась и видела такую же неясную муть, что и впереди.

– Ты… думаешь вернуться? – спросил Матвей.

– Ради эксперимента.

Мы остановились. Я старалась не смотреть на лицо Матвея – оно расползалось и текло. Как в одном из пыточных кошмаров, что насылал на меня фулель в тюрьме. Один глаз Матвея опускался ниже другого, рот искривлялся в усмешке, а уши свисали чуть ли не до земли.

– Думаешь, ты выглядишь лучше? – догадался Матвей.

Он достал из себя какой-то объект. По знакомым щелчкам поняла, что это фотоаппарат. Пока Матвей фотал, я сделала несколько шагов назад, потом вперёд. Размытые фигуры спутников то сильно удалялись, то быстро приближались:

– Внимание… Нельзя далеко отходить друг от друга. Тут какая-то магия с пространством. Одновременно… похоже на то, что делают путаники, а одновременно напоминает «Туман иллюзий».

– Возьмёмся за руки, друзья, – сказал Матвей, протягивая мне искажённую клешню. – Придётся… оставить один сундук.

Мы продолжили шагать. Земля под ногами была неясного происхождения, то каменистая, то ноги утопали в песке, то путались в чём-то, напоминающее траву.

Матвей нарушил гулкое молчание:

– Ну, и почему ты думаешь, что нельзя вернуться из-за Барьера? Что за «Туман иллюзий»?

– Он доступен магам Третьей Отметки… В этом тумане пространство замыкается в кольцо. Куда бы жертва ни двинулась – будет ходить по кругу или стоять на месте, воображая, что движется.

– Ужас. Вполне возможно, что мы ходим по кругу?

– Более того, – добавила я. – К пространственным искажениям можно добавить перекос времени. Нам кажется, что долго шагаем и разговариваем, а в Голдиваре прошла всего тысячная доля витка. Гофратцы всё ещё видят, что мы стоим у барьера.

– Парадокс.

– Или наоборот. Там уже всё закончилось. Драген улетел, гофратцы ушли… Война закончилась поражением Химмельблю… Но не переживайте, природа Барьера только напоминает «Туман иллюзии», не значит, что она им является.

– Вы это видите? – закричал Днистро.

Впереди проявилось мутное пятно света. С каждым шагом оно разрывало серость барьера. Фигуры моих спутников перестали течь, и приобрели привычные формы. Под ногами что-то захрустело.

Мы ускорили шаги. Стало холодно и запахло, как в предгорье Щербатых Гор. Внезапно Барьер закончился. Мы стояли на краю обрыва, по колено утопая в снегу. Под нами плыли серые облака. Над головами нависал купол Барьера. Не было видно ни солнца, ни одной из Семилунья. Сплошная мутная серость Барьера Хена в которой расплывчато отражались облака. Ещё несколько шагов и мы свалились бы в пропасть!

3

Я и Матвей не разжимали рук. Сделали несколько шагов назад от пропасти. В мою обувь набился снег.

Днистро раскрыл один сундук:

– Хорошо, что предусмотрели лишние комплекты одежды.

Он раздал зипуны военного образца с эмблемой Скерварского отделения магов особого назначения «Хантлангер». Спецмаги вели боевые действия в Щербатых Горах и знали толк в тёплой одежде.

Я создала шар огня. Снег вокруг него быстро растаял, обнажая мокрые скалы. Мы переоделись в зипуны и меховые сапоги. Потом перебрали содержимое сундуков.

– Всего не унести, – подвела я итог. – Надо решить, что самое важное?

Днистро достал из оружейного сундука арбалет:

– Возьму себе. Я же не боевой маг. Сможешь зачаровать мне стрелы?

– Чуть позже, – ответила я. – А кем ты был до войны?

– Как и все в Енаве – фермером. У нас же земли скудные, поэтому фермерство – массовое занятие. Нужно много выращивать количественно, чтобы вышло хоть что-нибудь качественное.

– Но ты же родился времом, погодным магом? Чтобы создать дождь, нужно знать как.

Днистро кивнул:

– Самоучители и умобразы. Я изучал только погоду. Дождик вызвать, чтобы полив на огородах произвести, или вызвать облака над полем в знойный день. У отца не было денег послать меня в Вейрону, где обучают погодников и водяному творчеству.

– В Химмельблю тоже обучают.

– Ха, один день жизни в Химмельблю стоит столько, на сколько в Енаве живут неделю.

Огненный шар продолжал топить снег. Образовался ручей, который пробил во льдах чёрную дорожку, уходя под облачный покров. Пока я болтала с Днистро, Матвей спустился вниз:

– Офигеть! Смотрите!

Мы побежали к нему. На горе, ниже нашей стоянки имелся большой плоский выступ. Ручей собрался на нём в большую лужу. Матвей стоял на краю выступа и показывал на разрыв в облаках.

В долине раскинулся большой город. Точнее его развалины. Чёрные стены домов с пустыми окнами. Ровные квадраты улиц с остатками таких же линий электропередач, что были в Брянске. Развалины прикрыты снегом. Город давно разрушен и покинут.

– Матвей, это так похоже на твой мир.

– Даже не знаю, радоваться или нет, – кивнул Матвей.

Я снова перевела взгляд на небо. Его серая безликость больше не пугала. Вспомнила, что всего половину семилуния назад я, наивная студентка Академии, ночью выбралась из своей комнаты, чтобы вместе с друзьями начать путь к этой бездне.

Хадонк хотел меня поцеловать, Аделла хотела поцеловать Хадонка, Слюбор хотел поцеловать Аделлу. Ну, разве что я немного выбивалась, ибо хотела поцеловать Матвея, жителя иного мира.

Перед нами была предсказуемая жизнь. Слюбор стал бы средненьким чиновником при дипломатическом корпусе Гувернюра. Хадонк и я, дождавшись завершения войны, поженились и поселились бы в Драйдентоне. Я привыкла бы заниматься любовью с Хадонком под наблюдением споггеля. Аделла? Известно, чем безумнее и злее номасийка в молодости, тем спокойнее и рассудительнее она в зрелом возрасте. Стала бы воспитательницей в детском саду. Превращалась бы в лошадку и катала детишек. Нарожала бы с десяток своих, как завещала Мать Кочевница.

Да уж, накидали мы камней в небо. Все они вернулись, преподав болезненный жизненный урок.

Но теперь поняла кое-что ещё:

Если ты выбрал путь риска и приключений, то уже не свернёшь с него. Раньше я пугалась неизвестности. Сейчас осталось только любопытство: что же скрывалось за Барьером Хена несколько тысяч семилуний?

Я повернулась к Матвею и Днистро:

– Ну, уважаемые кэрры, чего встали? За работу. Перед нами целая половина мира, где мы должны найти одну единственную книжку.

Конец первой книги