355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Максим Лагно » Самое древнее зло (СИ) » Текст книги (страница 13)
Самое древнее зло (СИ)
  • Текст добавлен: 30 декабря 2018, 21:00

Текст книги "Самое древнее зло (СИ)"


Автор книги: Максим Лагно



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Сельскаб особенно сильно дёрнулся. У меня заложило уши. Чувствовала, как из центра лунного камня вспучивается мертвящая сила…

Рельсон растопырил руки и набросился на меня. Он и раньше так делал, когда хотел показать свои чувства к девушке. Считал, что внезапные объятья – признак искренности и чистоты намерений.

Накрыл собой и меня и сельскаб. Вероятно, вместе с этим движением применил какую-то магию, которой обучился у Первомага. Потому что вся сила всплеска ушла в него. Рельсон кричал от боли, но не размыкал объятий.

Я лежала на земле, видела сапоги Матвея. Он бегал вокруг нас, что-то выкрикивая, но я почти перестала слышать. Скорее всего, боялся стрелять, чтобы не поранить меня.

Придавленная телом Рельсона я продолжала держать сельскаб. Прибор ещё раз дёрнулся, как умирающий и затих. Затих и Рельсон. Матвей стащил его с меня. Перекатившись на спину, любитель жаб остался неподвижен, глядя выпученными глазами в небо. Скрюченные пальцы застыли, будто Рельсон давно умер и закоченел.

Глава 26. Шаг размером в мир

1

Этот странный парень совершил подвиг Матросова наоборот… Закрыл собой то, что должно было уничтожить врага.

Я подал Бленде руку и помог подняться с земли.

– Прости, я должен был уследить за ним. Но эти крипдеры… пришлось отстреливаться.

 Она отшвырнула бесполезное оружие судного дня:

– Ты всё равно не справился бы. Рельсон стал сильным магом.

– Что теперь?

Лишний вопрос. Я просто спросил, чтобы что-то прозвучало в наступившей тишине. Чтобы продемонстрировать Первомагу, что мы не сдались.

Он снова принял облик гигантского скелета. Но враждебных намерений не проявлял. Просто возвышался над нами. Опустив руки, неподвижно уставился на нас чёрными глазницами. Не знаю, что было у него с Блендой до того, как я сюда добрался, но он ждал от неё ответа. Он ждал её решения. Хотя мы были полностью в его власти.

Клетка Аделлы приняла прежний размер, а Слюбор перестал жрать иллюзорный фастфуд. Метался внутри пузыря, стучал кулаками по его стенкам и беззвучно открывал рот. Судя по всему, он нас не видел.

– Бленда, – промолвил Первомаг. – Твой выбор прост. Не усложняй его поисками вариантов.

– О чём он? – шепнул я. – Что за выбор?

– Долго объяснять.

– Если найдёшь и передашь мне чертежи ледделя, ты спасёшь своих друзей, и весь этот жалкий город, весь этот убогий мир.

– Это он про Брянск? Про Землю? Скотина!

– Тише, Матвей, умоляю…

Я убрал автомат за плечо и достал камеру.

Очень уж величественно и монументально смотрелся гигантский скелет, стоящий в окружении выгоревших стен, окутанный воронкой из облаков. Эх, найти бы способ передать снимки за барьер. Мир узнал бы с кем имел дело.

– Ты спасёшь не только их, – продолжал Первомаг. – Ты дашь успокоение исстрадавшейся душе. Ты прекратишь моё неразумное существование… Исправишь ошибку, совершённую недалёкими братьями.

– Вот это дело, – вставил я.

– Кто знает, как изменится мир, когда меня не станет?

– Станет прежним, нормальным миром? – выкрикнул я.

Я старался встрять в разговор. Безучастное выражение лица Бленды пугало. Девушка сдалась. Она больше не видела цели борьбы, необходимости что-то делать, что-то отвечать. Напоминала снимки людей, пострадавших от войны. Тех, кто потеряли дом, семью… и смысл дальнейшей жизни.

Сам я тоже был в отчаянии, постоянно оглядывался на Аделлу, запертую в клетке. Наши взгляды встречались. Я без слов понимал её чувства. Девушке хотелось, чтобы всё скорее закончилось. Или смертью или свободой. Хоть чем-то. А перед смертью, она хотела бы, чтобы её обнял любимый. То есть я.

Эти мысли побуждали меня что-то предпринять, взять на себя ту ответственность, от которой отказывалась Бленда.

Я начал трясти её за плечи:

– Очнись! Не падай духом. Десятки людей погибли, чтоб мы добрались сюда, неужели их смерти напрасны?

– Любые смерти напрасны… – пролепетала Бленда.

Первомаг словно бы печально вздохнул:

– Все жизни – напрасны. Смерть избавляет от необходимости решать.

– Твою мать! – заорал я в лицо девушке. – Философы собрались. Вы чего, обкурились, пока меня не было? Чего вы несёте? Смотри.

Я схватил Бленду за головоу и повернул её лицо в сторону запертого в пузыре Слюбора, потом к Аделле, потом к Хадонку:

– Им нужна твоя помощь. Не хочешь помогать себе? Да ради бога. Но они были под твоим командованием. Они пока ещё не боевые потери, ты нужна им как надежда! Ты не имеешь права этой надежды лишать.

Бленда подошла к Хадонку, села на землю и положила его голову на свои колени. Конечно – заплакала. Как самая обычная девушка, а не боевая магичка, которая разбила в щебень армию гигантских каменных существ.

Я повернулся к Первомагу:

– Ты гарантируешь нам, что пока мы ищем чертежи чёрт знает чего, ты не причинишь вреда Аделле и Слюбору? Гарантируешь, что выпустишь из города всех жителей и не будешь распространять хаос по планете?

– Я ничего тебе не гарантирую, жалкий червяк, – взревел Первомаг. – Здесь я ставлю условия.

– Что-то ты слишком нервный для самого древнего зла. Просто, скажи да или нет? Для того чтобы выполнить твои требования, нам нужны гарантии.

– Прекрати, Матвей, – раздалось у меня за спиной. – Он ничего не будет гарантировать. У нас просто есть возможность ещё немного помучиться, пытаясь сделать то, что он просит… А дальше надеяться на судьбу.

Я подошёл к Бленде и присел на корточки, прошептал:

– Слышь, а чего он просит? Что за чертежи? Что-то магическое?

– Леддель – это устройство, с помощью которого он хочет умереть.

– Умереть? – Я вскочил на ноги. – Так чего тут думать?

Потащил Бленду за руку, вынуждая подняться.

– Эй, древний негодяй, мы согласны. Где эти чертежи?

Вместо ответа Первомаг открыл перед нами портал переброски. Бленда утёрла слёзы одной рукой, вторую держала в моей. Даже не держала – а держалась. Моя рука была её спасением. Взяв принятие решения на себя, я избавил Бленду от мучений выбора.

– Обещаю, – сказал Первомаг. – Когда вы вернётесь с чертежами, ваши друзья будут живы.

– А если мы не найдём чертежи?

– Найдёте, – просто ответил Первомаг.

Хорошо быть самоуверенным самым древним злом!

– Открой город, выпусти людей, – попросил я.

– Нет, – так же просто ответил Первомаг.

Вмешалась Бленда:

– Но ведь неизвестно, сколько мы будем бродить по Запертым Землям! Нам нужно найти книгу на неизвестной территории, равной размерами открытым землям Голдивара!

– Тем больше у вас причин поторопиться, – ответил Первомаг. – Я не могу держать портал открытым долго.

– Куда он ведёт?

– В Голдивар.

– А именно?

Первомаг помолчал, словно ему было стыдно признаться:

– Я не знаю точно. Но уверен, что вы должны попасть в Химмельблю, примерно на расстоянии в несколько дневных переходов от того места, где была моя статуя.

– То есть мы можем попросту свалиться в озеро Омган или Форвиррское море?

– Это был бы крайне неприятный исход дела, – кивнул черепом Первомаг. – У меня не было времени, чтобы отработать точность открытия портала.

2

Бленда перевела взгляд на меня.

Совершенно ясно: сейчас она попросит меня остаться, не подвергать себя опасностям Голдивара. Попросит сидеть в Брянске и ждать её возвращения.

– И не начинай, – заранее сказал я. – Пойду с тобой.

– Но, Матвей…

Я отвернулся и решительно направился к клетке. Аделла подошла ближе к прутьям. Они зашевелились, зарастая дополнительными преградами. Я всё же ухитрился просунуть руку. Аделла схватила её и прижала к голой груди.

– Я тебя вытащу, обещаю.

– Я… знаю. Буду ждать.

– Люблю тебя, – добавил шёпотом.

– Унеси тебя табун, нашёл время!

– Неизвестно насколько мы расстаёмся. Подумал, что надо сказать об этом сейчас.

– Ты же обещал вытащить меня? Вот тогда и поговорим, кто кого любит.

Перешёл к пузырю со Слюбором. Он не колотил по невидимым стенам, а понуро сидел на скамейке. Иногда что-то говорил и оглядывался, но звуков нельзя было услышать.

– И тебя вытащим, дружище, – пообещал я. Повернулся к Первомагу: – Как ты его вообще нашёл, ведь он был в убежище с другими людьми?

– Его привёл Рельсон.

– Парень всё это время метался по городу в образе воробья, не зная как перекинуться обратно?

– Да. Когда я вернул его и обучил его кое-какой примитивной магии, он стал настоящим поклонником моего, как это называют голдиварцы, «триединства».

– А что стало с людьми?

– Ничего не стало.

Я вернулся к Бленде. Кивнул на Хадонка:

– Заберём его с собой?

– Ну, уж нет, – ответил за неё Первомаг.

Тело Хадонка изогнуто поднялось в воздух. Бленда держала Хадонка за руку, не отпускала, пока тот не поднялся слишком высоко. Он полетел к скелету и лёг в раскрытую ладонь.

– Ну, идите же! – прогромыхал Первомаг. – Я не могу держать портал.

Чтобы поторопить нас, со всех уголков здания потянулись крипдеры. Мы вынужденно отступили к порталу.

– Но как мы сможем вернуться обратно? – закричала Бленда. – Я не умею создавать порталы переброски.

– Все ответы будут в «Летописи». Идите!

Бленда вошла в светящееся пятно первая. Её фигуру поглотило сиреневое марево.

Всё то время, что провёл в Брянске после «фоллстрайка» я помнил, что надо бы позвонить родителям в Шемякино. Но всегда казалось, что вот ещё немного, разгребу все дела с магами… а вот как всё обернулось. Я теперь буквально исчезну с лица Земли. Бедные папа и мама! Что вообще творилось по ту сторону купола? Власти как всегда скрывают? Оцепили город. Блокпосты, шлагбаумы, проверки…

Магическая оккупация Брянска – первое событие истории, о котором правительство знает столько же, сколько и вся страна.

Ровным счётом ничего.

Глава 27. Летопись Закрытых Семилуний

1

Предисловие столь же необходимое, как приветствие на пороге гостеприимного жилища (и столь же ничего не значащее)

Принимаясь за летопись целого мира, я, как и всякий автор, подвергаю свой ум последовательной пытке двумя убийственными вопросами, повторяющимися, как удары кнутов в обеих руках палача: зачем и для кого я провожу сей труд?

Для учеников ли магических, светских и военных академий? Но у них есть свои учебники, более выверенные и приближенные к тем идеям, которые ученикам вдалбливают в этих академиях. Мой труд – лишнее чтение, к тому же необязательное.

Для любопытствующих ли полуучёных обывателей пишу я? Для тех, кто любит прочитать «умную книжку», сидя у открытого окна. И обязательно такую книжку, чтобы соседи издалека видели по обложке, что сей фолиант отнюдь не для дураков писан.

Для торговцев ли трудовыми слоггерами, странствующих по морям Махасагар, Дениз или Форвиррскому стараюсь я? Торговцы эти имеют специальную записную книжечку со складной картой, где отмечают те деревни, куда торговец уже заплывал со своим товаром в прошлом семилунии, и куда желательно не соваться в этом, ибо у жителей деревни есть веские причины закидать торговца камнями, оставшимися после купленного у него слоггера, который должен был проработать сезон, но рассыпался на составные части, не выдержав и первого месяца.

Для других ли мореходов, вспенивающих волны всех морей, в суматошном беге из края в край Голдивара? Перевозящих туда-сюда рулли, стен-камни или драйденские самоходные повозки, хэрри, от которых мало проку, но много удивления?

Или мой труд предназначен тем бесстрашным исследователям, что готовы потратить часть жизни, ради проникновения за Барьер чародея Хена ради исследования новых земель? Получить знания, которые никогда не смогут передать нам, ибо выхода из-за Барьера нет?

Быть может, летопись мира Голдивар нужна Гувернюрам Химмельблю, чьи предки тысячу лет назад поделили территории мира? Правителям, проводящим время в охоте, совещаниях и объявлениях войны друг другу?

Уж точно знаю одно: мои заметки совершенно не нужны почтенному Лорт-и-Морту, якобы древнейшему магу Голдивара, не нужны они и магам Пятой Отметки. Ибо эти люди знают о прошлом гораздо больше, чем позволено знать простым людям. Гораздо больше, чем я расскажу в этой летописи.

Можно задать много вопросов о предназначении моей летописи.

Но есть ли ответ у меня?

Конечно есть.

В первую очередь, сей труд предназначен мне, пожилому Скро Мантису, знахарю из небольшого городка близ Химмельблю. Знахарь я так себе, а вот мыслитель знатный. Ведь самый древний человек на земле я, а не мой ученик Лорт-и-Морт.

Я не могу умереть, не создав что-то значимое… Ибо лечить шанкры и переломы работяг нашего городка занятие не для такого обширного ума, как мой.

2

Триединство как основание для искреннего заблуждения

Если бы наш мир посетил житель мира иного (или один из потомков  тех, кто выжилза Барьером Хена) он бы крайне удивился тому, что мы выбрали для поклонение самое древнее зло. Да, да, пытливый читатель, именно – зло. За прошедшие тысячелуния правда о Триедином Первомаге была последовательно обработана теологами, магами-одиночками и светскими мыслителями, превратившись в свою полную противоположность.

Люди Голдивара забыли, что Первомаг был не только источником благ, записанных в древних летописях, но бездной, из которой на нас смотрела смерть.

Однобожие или двубожие, равно как и многобожие, преследуются всеми церквями Голдивара, как ереси. Немногие смогли сохранить веру своих предков.

У номасийцев Мать Кочевница всё ещё колесит по небу, объезжая Семилуния, чтобы послать своим детям благость. Но и то эта вера была поглощена Триединством, став его частью. Номасийцы верят, что Мать-Кочевница была одной из жён Первомага.

Деш-Раджцы верят, что их многорукий покровитель Земли и Воды, бог по имени Мадхаван, был прислужником у трона Первомага. Для этого ему и нужно было три пары рук.

Даже понгийцы, разделённые современной политической обстановкой на Северный и Южный Нип Понг, умудрились поставить своего бесполого cоздателя, Син-Понга, ниже Первомага, уверовав, что Син-Понг был кем-то вроде посыльного, объявляя голдиварцам волю фальшивого бога.

Енавцы, самые бедные и безобидные люди Голдивара, не смогли даже найти места в иерархии Триединства для своего поверженного бога, Енели. Они быстро признали, что Енеля был шутом, пронырливым мошенником, который хотел присвоить себе доброе имя Первомага, за что был попеременно наказан Матерью Кочевницей, Син-Понгом, Мадхаваном, а напоследок самим Первомагом, который отобрал часть енавских земель, отрезав Барьером Хена.

В этой легенде отражена грустная история Енавского Княжества, которое на протяжении всей своей истории подвергалось нападениям гофратцев, номасийцев и раджийцев. И даже далёкий, когда-то единый Нип Понг присылал свой флот, чтобы собирать с них дань.

Если я утверждаю, что Первомаг фальшивый бог, то почему люди упорно в него верят? Неужели кто-то на протяжении тысячелуний поддерживает ложь?

Да. Поддерживает.

Но это не секретная организация магов Химмельблю, которые якобы очертили круг бессмертия и живут в нём, не выходя в мир.

И это не колдуны Деш-Раджа, которые, притворяясь миролюбивой нацией, тайно управляют Гувернюрами Химмельблю, которые управляют остальным миром. И это, конечно, не исчезнувшая в ироничной трагедии цивилизация вердумцев, которых убило собственное невежество и упорство в усвоении скрытых механизмов природы, вместо вдумчивого изучения магических струн.

И конечно же, ложь о Первомаге изобрели не понгийцы, которые якобы на самом деле являются потомками драконов.

Эти и другие конспирологические теории сотнями производят недалёкие журналисты и фулели, которые хотят поднять продажи своих умобразов, выдавая выдумку за открытие.

Ложь о Первомаге создало время.

Время заставило людей забыть о противоречивой природе Первомага. Время заставило забыть нас, что Первомаг не бог, а наглый захватчик, проникший туда, куда человеку проникать нельзя, ибо потеряет человеческую суть, не приобретя истинно божественной.

Любой Бог – выдумка. Богов выдумали первые люди, осознавшие окружающий мир. Но Первомаг – не выдумка. Он был на самом деле. В этом и заключается его фальшь.

Теперь, пытливый читатель, ты понимаешь, почему мою книгу запретили во всех странах Голдивара?

Если тебя ещё не оштрафовали за её чтение, вперёд, переворачивай страницу, чтобы узнать: Первомаг до сих пор среди нас.

3

О том, что можно спрятать между строк, но нельзя прочесть, если не знать, между каких именно строк читать

Пока что все крамольные мысли, изложенные в этом труде, тянут разве что на штраф. Я сознательно не хочу писать всю правду, иначе эта книга станет подобна огненному шару, удержать в руках который не сможет простой человек.

Кстати, именно так прячут правду о Первомаге те, кто знают его истинную природу.

Итак, после Последней Войны с Первомагом (см. раздел «Войны с Первомагом» данной летописи) враг рода людского был повержен и разумно рассечён на две части. Одна была направлена в дикий мир, где магические струны так запутаны, что в них не разберётся и сам Триединый, а другая осталась тут, на Голдиваре.

Пытливый читатель сразу же воскликнет:

«Но зачем? Почему бы не отправить вторую часть в иной мир, ещё более непонятный и трудно постижимый?»

Отвечаю тебе, читатель, минуя семилуния и пространства, разделяющие нас – значит, кое-кто не хотел, чтобы Первомаг полностью ушёл из нашего мира. Кое-кто хотел сохранить часть Первомага, чтобы изучить и воспользоваться его могуществом.

«Почему же он не воспользовался? Почему этот кто-то ждёт уже третье тысячелуние?» – восклицает пытливый читатель.

Отвечу: бессмертным некуда спешить. Их не поджимает время. Оно для них вообще не существует. Даже в качестве неисчислимого набора моментов бытия, время не существует.

«Ну не знаю… – продолжит сомнения пытливый читатель. – Зачем мы создали культ Триединого Первомага, зачем изображали его защитником нашего мира, если он не защитник, а враг? По-моему, твоя книжка обычная революционная литература, которую распространяют психопаты, поселившиеся в Пиратской Бухте на острове Вердум. Теория заговора церковников, которые поработили Голдивар культом Первомага. Твоя книга – популярная страшилка…»

На это отвечу просто: ты, пытливый читатель, уже потерял нить беседы. У тебя уже всплыла «теория заговора», пираты и революция. Твоя мысль, о пытливый читатель, похожа на морскую пену – сначала её выносит на берег волной, потом она летит по воле ветра, а потом исчезает без следа.

Твоя мысль подвержена внешнему влиянию, а сам ты боишься остаться наедине с собой. Ведь тогда придётся узнать не только правду о вселенских мирах, о месте Первомага в них, но и правду о самом себе.

О человеке.

Первомаг быть может и самое древнее зло, но не самое сильное.

Задача моей книги не в том, чтобы разубедить пытливого читателя в его заблуждениях, а в том, чтобы рассказать ему о месте, где он живёт так, будто пытливый читатель прибыл из иного мира. Ведь рано или поздно Голдивар или откроет иные миры, или будет открыт иными мирами. Поэтому нужно…

Впрочем, хватит отвлечённых ответов на пустые вопросы. Пора приступить к основной части «Летописи».

Карта мира Голдивар

Глава 28. Чтение в транспорте

1

Чтение «Летописи Закрытых Семилуний» прервал вопрос:

– И всё же, что вы читаете, достопочтимый кэр? – спросил спутник, расположившийся на лавке напротив моей.

Он сел вместе со мной на почтовой станции в Лэндсбю. Первые полчаса пути он не сводил с меня дружелюбного взгляда, от которого мне делалось не по себе. Словно бы знал, откуда я прибыл, но хотел бы удостовериться.

– Да так, приключенческий роман из жизни пиратов с Вердумского острова.

– О, я люблю приключения, кэр… не знаю вашего имени.

– Матвей.

– Мат… вей. Заметил, что на вас работает языковой рулль.

– А вы наблюдательный… Как сыщик.

– Вы не местный?

– Да, вообще ни разу не местный.

– И откуда?

– Из Енавского Княжества.

Как меня инструктировал Драген, я всем видом показывал дружелюбие и желание общаться, сдерживая порыв создать огненный меч и выпытать у гада, куда он спрятал Бленду?

– Бывал в Енаве, – сказал спутник. – Город так себе, уж простите, но девушки! М-м-м, самые красивые девушки мира живут в Енавском Княжестве. Я даже выучил пару выражений на вашем языке «Довжре вжень».

Я до сих пор не понимал, как работали рулли языка. Переводил ли он мне и енавский язык, сохраняя видимость иностранного? Или же это был чистый енавский, который, как упоминал Драген, похож на русский?

Чтобы отвести тему беседы от моего происхождения, я спросил:

– А как вас зовут?

– Баэст Снолли, к вашим услугам. Старший управляющей торговой компании «Хандель». Направляюсь из Химмеля в Скервар. Компания является подрядчиком в тыловом снабжении нашей доблестной армии, храбро бьющей противника на обоих фронтах.

Баэс замолчал, ожидая моего рассказа.

– Я просто странствующий бездельник.

Баэст не улыбнулся, как следовало бы:

– Довольно странная должность для молодого человека, в те дни, когда мир в состоянии войны. Конечно, Енавское Княжество сохраняет нейтралитет, но, скажем честно, ваша страна, не представляет собой военной угрозы. Поэтому для Химмельблю не важно, на чьей вы стороне. Хотя бдительность терять нам не стоит…

В Брянске я провёл много времени в общественном транспорте, я сразу понял, к чему вела беседа. Пикейный жилеты, диванные аналитики и кухонные патриоты существовали во всех мирах.

Как я и ожидал, Баэст подвёл тему беседы к главному:

– Слышал, что енавское правительство неодобрительно отнеслось к действиям нашего великого Гувернюра? Вы тоже считаете, что якобы его упрямство в неприятии Форвирр-Драйденского Союза спровоцировало всемирный конфликт? Так вот, молодой человек, мы в Химмельблю не позволим каким-то мелким государствам оценивать наши поступки. Енава – субъект, а не объект мировой политики. А мировую политику делаем мы, химмельцы, остальные народы вольны соглашаться с нею или нет, но избежать нашего решения по любому вопросу не смогут. Так-то вот, кэр Странствующий Бездельник.

2

Я понял, что нужно срочно выправлять ситуацию. Неизвестно к чему приведёт возбуждение посконного патриота. Вызовет стражу? Попробует сам задержать меня, подозревая в шпионаже?

Ещё раз прогнал в памяти легенду, придуманную для меня Драгеном:

– Никак не хотел задеть ваши воззрения, уважаемый кэр Баэст, – начал я. – С детства восхищён культурой и историей Химмельблю. Я вырос на умобразах и книгах вашей страны. Эта страна по праву считается величайшей в истории Голдивара.

– Драйденские Земли тоже молодцы, – милостиво согласился Баэст. – Хотя совершили ошибку, начав с нами войну.

Я не стал упоминать, что официально войну объявил Гувернюр:

– Влияние Химмельблю на весь мир неоспоримо. Пять семилуний назад для меня настало время выбирать учебное заведение. Я без раздумий отправился в Химмель, и поступил на инженерное отделение Академии Ремёсел и Механизмов. Благо, мой отец содержит в Енавском Княжестве многочисленные фермы. В деньгах недостатка не испытываю.

– Инженер, весьма почтенная должность, – ещё больше смилостивился Баэст. – Я сам хотел бы стать инженером, да по торговой части пошёл. Люблю путешествовать.

– Вообще-то я направляюсь в Скервар, чтобы устроиться мастером по наладке горнорудного снаряжения в шахтах Щербатых Гор. Позже планирую заниматься строительством вентиляций и водоотливов в шахтах компании «Стенстон». Война спутала все планы. «Стенстон» прекратили набор инженеров, так как полностью перешли на добычу самородков для боевых стен-магов армии Химмельблю. А для такого дела нужны не технологии, а магические рудокопы.

– Так зачем же вы, кэр Матвей, едете в сторону Щербатых Гор?

– От того, что некуда больше ехать. Стрёмно возвращаться в Енаву, после того как вкусил жизни в самом цивилизованном государстве мира. В инженерно-технические войска Химмельблю меня не возьмут, так как я подданный другого государства. А должности на шахтах других компаний заняты теми инженерами, что спасаются от призыва в армию. Повторю, денег у меня полно, поэтому бесцельно болтаюсь по стране, пропиваю, да на девок трачу. Должен заметить, что хоть и согласен, что в Енавском Княжестве много красавиц, но и в Химмельблю их не мало. Хотя лично я предпочитаю горячих номасийских кошечек.

Я спрятал «Летопись Закрытых Семилуний» во внутренний карман плаща. Как бы ненароком обронил документальный жетон. Баэст метнулся к нему, поднял и пристально глядя на него, вернул:

– Это ваше, кэр Матвей?

Дал спутнику дочитать подтверждение, что я подданный Енавского Княжества, временно проживающий в Химмельблю. Положил жетон в карман:

– Спасибо.

Баэст носил пышные усы, загнутые концами к его розовым щекам. Одет в клетчатый сюртук или что-то вроде того, напоминая капиталиста начала двадцатого века. Провёл по усам пальцами, подкрутил кончики:

– Охотно верю. Но… не сочтите за прилипчивость, не ошибаетесь ли вы? Утверждаете, что «выросли на нашей культуре», а язык выучить не сподобились? Через рулль языка общаетесь.

Мне захотелось прожечь настырного спутника огненным шаром. Или создать из кареты, в которой мы ехали, слоггера, который растопчет Баэста в лепёшку. Не удивлюсь, что именно он окажется тем самым шпионом, которого разыскивали я и Драген! Ведь всё сходилось, как в описании: усатый мужчина, притворялся торговцем, направлялся в Скервар. Это подозрение так захватило, что я чуть было не снял перчатку и не привёл приговор в исполнение…

– Что же вы молчите, кэр Матвей?

– Мне стыдно признать, что я избалованный бездельник. Учить языки мне лень, проще купить рулль, денег-то полно у папаши.

– Однако, по сто пеньгенов за языковой рулль… У вас же нет магического дара?

– Чего нет, того нет.

– Значит плюс ещё двадцать за активирование. Богатенький папаша.

– Папаша владеет не только фермами, но открыл несколько харчевен на туристическом пути вдоль Барьера Хена.

Баэст уважительно приподнял свой цилиндр:

– Прошу прощения, кэр Матвей. Любой гражданин Химмельблю должен быть начеку. Страна наводнена гофратскими, номасийскими и драйденскими шпионами. Из-за подлого сговора соседей, армия сосредоточена на том, чтобы не пропустить врага внутрь страны, а вот на лазутчиков и саботажников сил не остаётся.

Я был без шляпы или цилиндра. Поэтому ограничился уважительным кивком:

– Разделяю ваши убеждения. Как енавец, могу вас заверить, что среди шпионов нет ни одного нашего. Ибо у моей родины просто нет денег содержать спецслужбы.

Баэст с поддельной искренностью рассмеялся:

– Ха-ха, а вы хороший парень. Чтобы загладить свою вину, обязуюсь угостить вас ягодным дрикком на первой же остановке. Вы пьёте ягодный?

– Я пью всё, что пьянит. В свою очередь обязуюсь угостить вас, кэр Баэст, зерновым дрикком. Вы пьёте зерновой?

– Я пью всё что… всё что.. Э-э-э.

Он так не нашёлся, чего бы такое остроумное ответить. Мы просто пожали руки.

Остаток пути провели в доброжелательной беседе. Я сочинял байки об ужасной жизни в Енавском Княжестве, не опасаясь быть пойманным на лжи.

За те дни, что я провёл в Химмеле, в доме Драгена, прочитал немало газет. Понял, что Енавское княжество, граничившее с Барьером Хена, это та страна, о которой остальные страны Голдивара сочиняли небылицы.

Её жителей описывали, как грубых отсталых дураков, которые проводили дни в поглощении ягодно-зернового дрикка (самого крепкого вида алкоголя). Потом они дрались, потом ходили по колено в грязи, собирая с туристов дань за просмотр Барьера Хена. При этом у них были красивые девушки, которые массово покидали Енаву, чтобы работать в публичных домах богатых стран, таких как Химмельблю или Драйденские Земли. Всё это до боли напоминало западную демократическую прессу, описывающую Россию.

Кроме меня и Баэста в экипаже сидело ещё двое: пожилая женщина и её лакей, сонный тощий парень, одетый во что-то обтягивающее и зелёное, напоминая мультяшного Питера Пэна. Они сидели на другом конце длинной скамьи, не вмешиваясь в разговор. При каждом моём упоминании Енавского Княжества, женщина вздыхала, выражая недовольство.

3

На станции городка Эммаус мы вышли размять ноги, пока меняли лошадей. По моим подсчётам шёл сорок второй день моего пребывания в Голдиваре. Сорок два дня, перевернувшие мои представления о мире, о реальности и… о собственных возможностях.

Как всегда с опаской я глянул на небо. Не мог привыкнуть к висевшим в небе трём-четырём из Семилунья. Я извёл целую карточку, фотографируя их конфигурации в дневном, ночном и закатном небе.

Каждый снимок как иллюстрация к фантастической истории:

На одном величественная Стенсен занимала половину неба. С древнехимелльского она переводилась  как «Мать камня». По малолетству я увлекался астрономией. Точнее отец увлекался, увлекая меня. Кое-какие знания остались. Стенсен была не астероидом, а скорее планетоидом. У неё ровная круглая форма. Судя по размытым краям, на ней присутствовала остаточная атмосфера. Было интересно, это планетоид перетянул к себе часть атмосферы Голдивара или сумел сохранить свою?

Когда я спросил об этом Драгена, он сурово ответил, что не астроном и не знает об астероидах или планетах:

– Семилунье принёс в наш мир Первомаг. Я считаю их чужеродными Голдивару и стараюсь не замечать.

Не замечать Стенсен невозможно…

Через телеобъектив детально рассмотрел поверхность. Засохшие русла рек, очертания материков, странно поблёскивающие пятна – всё указывало на то, что когда-то на планетоиде была жизнь. Конечно, переброска небесного тела из одной части Вселенной в другую уничтожила всё живое на поверхности. Вода испарилась, образовав, вероятно, ту атмосферу, что всё ещё видна.

Мощность объектива не позволяла рассмотреть, признаки остатков разумной жизни.

На фоне Стенсен часто висела Грювштен, отбрасывая на Мать Камня длинную и чёрную, как заплатка, тень. Грювштен – вторая по размерам из всего Семилунья. Она однообразного серого цвета, с выбоинами от ударов метеоритов и неправильной формы: полукруглая сверху и ровная, как отрезанная, снизу. С древнего переводилась как «Надгробие».

Я удивлялся избирательности языкового рулля. Почему он оставлял одни слова в естественном звучании, а другие переводил? Почему бы не переводить мне и древний химмель, не оставляя труднопроизносимых слов? Вероятно, для того, чтобы с точностью передать отношение самих носителей языка, ведь для них древенехимелльский тоже звучал незнакомо.

На другом снимке я запечатлел появление над «Надгробием» Зюстерхен. Маленький розовый камень, гладкий, как обсосанная карамельная конфета. Переводилось это название как «Сестрёнка Месть». Эта карамелька быстро проносилась мимо надгробия, вращаясь по сложной петляющей орбите вокруг Стенсен, с заходом на Грювштен. Было понятно, что Зюстерхен это кусок какого-то прозрачного минерала. Или остывшее ядро планеты. За названием же явно крылась некая легенда. Драгген отказался её рассказывать:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю