Текст книги "Тайна крыланов (СИ)"

Автор книги: Максим Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

   Маг стоял в центре рукотворного смерча. Он щурился, защищая глаза от сора. Всматривался. И никого не видел.

   Но он же точно...

   Милош обтёр ладони друг об друга, развевая чары. Завихрения ослабли и песок опадал, занимая прежнее место.

   Пусто.

   Маг сухо сглотнул. Сотворение чар отняло остатки сил. Он хотел снова присесть, ноги едва держали, но тут заметил, как к нему ползёт очередной бугорок. И вот из песка уже вылетает извивающаяся змея, или что-то подобное. Милош успел различить золотисто-сверкнувший узор на чешуе.

   Сердце ёкнуло. Он инстинктивно сжался, ожидая боли от укуса. В последний момент заметил ещё одну тень, что возникла столь же внезапно, словно тоже выпрыгнув из-под земли. Но то была уже тень человека.

   Шуаль выбросил руку вперёд и перехватил змею у самой шеи мага. Тварь зашипела, раздвоенное жало задрожало в её пасти меж рядами загнутых внутрь зубов. Гибкий хвост обвил предплечье синекожего, стянув материю на рукаве халата. Гадина была длиной не менее метра и, вероятно, обладала не дюжей силой, раз могла выпрыгивать на такую высоту. Но пустынник крепко держал её.

   Милош осознал, что от этой опасности его уберегли. Но вместо слов благодарности закружился на месте, выглядывая остальных тварей.

   Песок вокруг них оставался ровен и неподвижен.

   – Вы здесь чужой и ничего не знать, – сказал Шуаль, едва ли не слово в слово повторив присказку Томо. – Не надо далеко ходить от остальные.

   – Это я уже понял, – промямлил маг, взгляд которого продолжал шарить по земле.

   Лишь когда синекожий свободной рукой взялся за хвост змеи, отмотал её от себя и отбросил далеко в сторону, Милош обернулся к нему. Хотел спросить, как тот сумел столь незаметно подкрасться, но крикнул другое:

   – Надо было убить её!

   – Не надо.

   – Она может вернуться и наброситься на моих слуг! – Маг пытался разглядеть змею, но в подобной темени разве что увидишь.

   – Она не вернуться.

   Может и так, но к чему рисковать? Впрочем, спорить с пустынником он не стал. Тот наверняка знал повадки местной живности досконально.

   – Готов поклясться, здесь было полно этих тварей. Больше десятка!

   Шуаль взглянул прямо на него. Его глаза маслянисто блестели.

   – Это агура, – сказал он. – Её яд убить лошадь. Она не пускать другие змея на своя территория. Их не видеть сразу много.

   Милош и сам уже убедился, что поблизости не было больше ни одной ползучей гадины. Но он же видел! Маг взглянул на небо. Звёзды и светоч луны пребывали на своих местах. Он утёр взмокший лоб.

   – Должно быть, показалось...

   Синекожий направился к стоянке. Милош смотрел ему вслед, пытаясь успокоить дыхание.

   – Надо идти быстро, – не оборачиваясь, произнёс пустынник. – Ночь мала. А вода ещё далеко.

   Куда уж быстрее, хотел сказать маг. Но только хотел. Если проводник говорит, что надо спешить, значит, так оно и есть. Врать ему незачем. Ведь, чем скорее они закончат свои дела, тем скорее он получит обещанную плату. Кроме того, Милош сомневался, что необходимость возиться с чужаками для Шуаля-как-его-там была столь уж большим удовольствием.

   Он ещё раз запрокинул голову. Звёзды искрились и перемигивались. Яркие, огромные, но вполне даже обычные.

   – Эта пустыня кого угодно доконает, – пожаловался сам себе маг. Хорошо бы выбраться из неё раньше, чем с ним случится очередное помутнение.

   Отвязав полегчавшую баклагу с пояса, Милош сделал глоток. Потом ещё один. Ни Ивару, ни Томо о случившейся галлюцинации знать было незачем – к чему лишний раз волновать людей.

   Спустя четверть часа, они уже были в сёдлах и, выстроившись цепочкой, следовали за пустынником. Оставшуюся часть ночи Милош провёл в тягостной полудрёме, которая только усугублялась с каждым пройденным часом пути.

   Незаметно окружающая темнота рассеивалась. И вот горизонт впереди просветлел. Маг поднёс горлышко баклаги ко рту, но из него вытекла всего пара капель, смочивших губы. Он слизал их непослушным языком.

   А между тем...

   Пустыня расцветала. Песок приобрёл насыщенный багряный оттенок, будто на нём в одночасье выросло бескрайнее поле маков. Теперь застывшее море, что они пересекали, стало морем крови.

   Восточный край неба обращался титаническим костром, и всполохи его пламени, протягиваясь далеко в стороны, дрожали и извивались, словно танцовщицы в цветастых платьях, словно гигантские огненные змеи. От буйства красок в глазах у Милоша поплыло. Он вцепился в седло. Ему казалось, что море пришло в движение. Его качало на волнах, а мимо проносились фантастические существа – мохнатые драконы, плоские длинные рыбы и невероятные птицы, чьи чудесные перья трепетали радужными монистами. И все они были багряными, как старая кровь, как лепестки маков, как пламя догорающего костра.

   Синекожий остановился и спешился. Он тоже смотрел на восток. Упав на колени, Шуаль сгрёб в сложенные ладони песок, приложил их ко лбу. Багряное золото струйкой сыпалось меж его пальцев, разлетаясь по ветру, и одновременно с этим зазвучали тягучие слова молитвы. Народ пустынников поклонялся не только ушедшим крыланам, но и вечному Солнцу, а, вероятно, ещё и его молочному брату – Песку, действительным Богам этой земли, суровым и беспощадным. Подобный ритуал повторялся при каждом восходе, и имперцы уже привыкли к нему.

   Но лишь сейчас Милош понял, как красиво и даже величественно это выглядит. Вот только от подобного зрелища его окончательно сморило, и он не запомнил, как они продолжили путь.

   День четвёртый

   Когда синекожий сказал, что здесь они и устроят дневной привал, Милош не сразу понял, о чём тот говорит. Приподняв голову, до того безвольно болтающуюся из стороны в сторону, маг долго моргал и пытался сфокусировать зрение. Когда это всё же удалось сделать, он увидел ещё одно заброшенное селение, что было гораздо крупнее прежнего. Милош кое-как выбрался из седла. Встал, уцепившись за гриву, вдыхая жаркий терпкий запах лошадиного пота. Солнце поднялось всего ничего, но жарило, почти как в полдень.

   Подошёл Ивар:

   – С вами всё в порядке... господин?

   – Да, – выдохнул маг. Как его спутник мог по такой духоте ещё и таскать на себе тяжёлый заплечный мешок, для него оставалось загадкой. – У тебя осталась вода?

   Тот потряс свою баклагу. Плеск едва слышался.

   – Немного. Но в этом месте должен быть колодец и свежая вода.

   Милош протянул руку:

   – Дай... Горло совсем пересохло.

   Он всё выхлебал двумя жадными глотками. Вернул баклагу, отметив, что Ивар хоть и держится стойко, но тени под его глазами делались всё темнее, взгляд потухший.

   Что с ними будет, когда они доберутся до гор? А силы им там понадобятся.

   Разберёмся на месте, решил Милош. Вода немного оживила его, так что он вполне бодро направился за проводником вглубь трущоб.

   Здесь нашёлся и колодец, и дрова для костра, и даже кое-какая зелень. У стен жилищ сумели укорениться невзрачные растения – изогнутые серо-зелёные палки, с торчащими на них колючими шариками. Лошади к ним даже не притронулись, предпочтя пыльные кустарники с узкими листьями, а вот верблюд жевал с удовольствием, как-то умудряясь не раздирать нёбо.

   Они набрали полные баклаги чистой воды, а также смыли с себя пыль и пот. Даже немного простирнули одежды. Те высохли за считанные минуты. Затем синекожий привёл их к покосившемуся то ли дому, то ли амбару – глиняные стены и дырявая крыша, тем не менее, дававшая защиту от солнца. Внутри нашёлся полный мешок зерна. Это было одним из условий договора, заключённого между Милошем (Орденом магов Империи) и старейшинами Жёлтой Пустыни. Следующий фураж должен был ждать их уже в горах.

   Потягивая воду маленькими глотками и утирая с лица выступающие капли пота, маг лежал на спальном мешке, подложив под голову ладони вместо подушки. Ивар с Томо рядом разводили огонь и устраивали над ним треногу с котелком, в котором скоро должна была закипеть похлёбка. Их накормленные стреноженные лошади бродили снаружи «амбара».

   Шуаль вновь исчез.

   Была виной тому усталость или что-то иное, но голода Милош не ощущал вовсе. Вместо него имелись лишь душевное опустошение и полное бессилие. Тем не менее, сон к нему не шёл. Голова оставалась пустой и противно гудящей, будто в ней поселился целый рой пчёл. Порой это гудение становилось сильнее или, напротив, спадало до едва различимого шёпота, но весь последний переход оно не отпускало его. Маг подозревал, что теперь так и останется в продолжение всего их путешествия.

   Милош лежал в духоте на жёстком ложе и смотрел, как за дверным проёмом в дрожащем мареве ветер разносит песчаные тучи. Он был счастлив, что находится здесь, а не там, и потому все «маленькие» неудобства казались ему несущественными.

   Он чуть пожевал сыра и хлеба. Впрочем, аппетита не оказалось и у его спутников. Котелок опустел лишь на половину, и Милош подумал, что если Шуаль заглянет к ним, он предложит ему оставшуюся похлёбку. На прошлых стоянках, кроме случая их знакомства, проводник предпочитал разводить свой собственный костерок где-нибудь в стороне. Его сторонились, да и он оказался личностью необщительной. Сомнительно, чтобы синекожий что-то взял от них. Они уж точно ничто бы не приняли из его рук. Тем более еду.

   Народ пустынников славился своей осведомлённостью в редких ядах. О том прекрасно знали в Заморье. Да и Томо прожужжал им все уши, когда они только готовились к походу. Об этом и о многом другом. Сейчас смешно даже вспоминать, но расставаясь с солдатами сопровождения, Милош выпросил у них три дополнительных баклаги с водой. Командующий тогда ухмыльнулся (что он ну очень любил делать) и распорядился выдать. Всё своё: еда, вода (которой хватило лишь до первого привала), лошади. Но пустыня быстро расставила всё по своим местам – теперь их отряд всецело зависел от благосклонности Шуаля и в случае чего-то «непредвиденного» вряд ли сумел бы самостоятельно добраться до ближайшего жилого селения. На Томо надежда была небольшая.

   Пока отношения у них складывались вполне дружелюбные. Хотелось верить, что так продолжится и впредь.

   Они лежали и, что стало уже доброй традицией, вели тихую беседу перед тем, как провалиться в тягостный сон. Милош решил рассказать про случай со змеёй, опустив ненужные подробности. Конечно, у Томо тут же нашлось всему вернейшее объяснение.

   – Это ведун наслал её на вас, господин! Он, тёмная душа.

   – Значит, ведун.

   – Он, – закивал Томо, приподнявшись на лежаке и выпучив глаза. – Пусть он руками и не машет, да искрами из глаз не сыпет, но ведовство-то и тихое бывает. Вам ли не знать? Так что ведун на вас ту змеюку и натравил. Они даже говорить с ними умеют. А ещё со скорпионами, шакалами и прочим зверьём.

   Сон потихоньку смаривал Милоша.

   – И зачем ему это? Если он напустил змею, почему не дал укусить меня?

   – Откуда ж мне знать? – подивился слуга.

   Милош выпил воды, смочил лицо. Огляделся. Ларец стоял возле спальника Ивара, который сидел, привалившись спиной к стене, и что-то вырезал из подобранной тут же деревяшки. Ему первому нести дежурство, как и в прошлые дни. Потом Милош сменит его.

   Маг поймал взгляд молчуна, коротко кивнул, дождался ответного кивка. Теперь можно вытянуться во весь рост. Бормотание Томо усыпляло, вот и хорошо.

   Ивар поинтересовался, что говорят о пустынниках в прибрежных городах-полисах. То ли ему действительно было интересно, то ли это был лишь способ скоротать время и не поддаться сну. Томо взялся вещать с жаром. Голос его звучал приглушённо, чтобы «не услышал, кто не надо».

   На побережье о синекожих если и говорили, то полушёпотом...

   Народ синекожих обитал в самой глубине пустыни, у древнего горного хребта, носящего название гор Крыланов (догадайтесь почему). В тех краях хватало отвратных созданий – вымышленных ли, действительных ли – и пустынников относили к их же числу.

   – Кровососы всех мастей, одичавшие, «крылатые» в горах – среди таких тварей могли выжить, а некоторых из них даже приручить, только ещё более ужасные твари! – просвещал их Томо ещё в Орнбурге. – Все правители побережья боятся пустынников. И ежегодно выплачивают им дань. Молча и безропотно. В условленное место приезжает двадцать синекожих, и им отдают двадцать подвод с крупами, вяленым мясом и фруктами. Денег они не берут, только еду. Ещё ткани и металл. И никто ни разу не рискнул напасть на них, хотя лиходеев везде хватает. А ещё бывает, в пустыне бесследно пропадают люди и целые караваны.

   – И почему вы их терпите? – Ивар, как истинный империц, не понимал столь раболепского преклонения, а вернее, презирал его. – Если бы объединились два, а лучше три города – вырезали бы этих чучел подчистую. Их не может быть больше двадцати-тридцати тысяч, это включая женщин, детей, стариков – в песках большему числу просто не прокормиться. Да и не выглядят они столь уж грозной силой.

   Синие одежды и «мёртвенные» глаза не могли ввести Ивара в растерянность. Милош полагал, что Томо вновь начнёт нести чушь о тёмной волшбе и связях пустынников с демоническими силами. Но его ответ удивил.

   – Может вы и правы, господин, – легко согласился Томо. – Страх перед пустынниками, конечно, велик. Но при желании можно перебороть любой страх. Только всё равно никто не станет нападать на синекожих, и полюсы продолжат платить дань, как и прежде. Не спрашивайте «почему?» – я и так отвечу. Люди верят, что пустынники не только сеют ужас и якшаются с тьмой, но они ещё и... как бы это сказать, чтобы вы поняли... они ещё и оберегают нашу землю.

   – Оберегают? – переспросил Ивар. Милош в полудрёме тоже мысленно вскинул брови.

   – Да. И эта вера сильнее страха, хотя страх и лежит на самом виду. Они защищают нас.

   – От кого?

   – Ни то чтобы от кого, а скорее, от чего. От Тьмы.

   Томо решил смочить горло. Ивар молча ожидал продолжения. Утолив жажду, Томо продолжил:

   – Тьма сокрыта в горах. Там, куда мы направляемся, спасите Боги наши души. Не стоило бы её трогать, вот что я скажу. Но я маленький человек, и кто меня послушает. А деньги нужны всем... Знающие старики рассказывают, что в далёкой древности тот народ, что вы называете крыланами, возжелал господствовать над всем миром и восстал против Богов. Они посчитали, что смогут быть сильнее Их, смогут управляться без Них, ведь они достигли великой мощи, черпая её в тёмных ритуалах и кровавых жертвоприношениях. Боги приняли брошенный им вызов. Была ужасная битва, в которой погибли многие и многие крыланы. А с ними погибла и их земля. Реки и зелёные леса обратились в раскалённый песок. В нём смогли выжить лишь самые стойкие растения, да и те покрылись колючками и иссохли. Некогда прекрасный живой край стал называться краем Унынье... Уцелевших крыланов Боги прокляли, обратив в отвратных тварей. Но Они не стали совсем убивать их – те и так понесли за свою гордыню огромную кару, а поставили стражами, дабы собранное ими зло не распространялось по миру, а навсегда оставалось лежать глубоко в пещерах под толщей гор.

   – Ну, ты и сказки рассказывать! Тебя хоть сейчас в менестрели подавайся, только арфу ещё подыскать! – усмехнулся Ивар, а затем задал вполне закономерный вопрос: – Откуда тогда взялись синекожие?

   Томо был к тому готов:

   – У древних крыланов были слуги. Полудикий народ, что жил в лесах, который они поработили и заставили строить себе большой город. После Великой Битвы Боги пощадили несчастных и вернули им свободу. Но зло успело зародить семя и в их душах. И теперь начало расти. Слуги не захотели возвращаться в леса, а остались жить в опустевшем городе низвергнутых хозяев, подбирая оставшиеся после них крохи. В том числе и крохи Тьмы. Они оказались разумнее своих Владык и не дали ей завладеть собой. Стражи-крыланы со временем уподобились диким зверям, и теперь вместо них город в горах стерегут синекожие. Они познали тёмное ведовство и научились «говорить» с песками. Чтобы Тьма оставалась спящей, а пески не покрыли собой остальную землю, побережье и платит им дань.

   Ивару история понравилась.

   – Что ж ваши «сторожа» распродают своё «наследие»? – поддел он Томо.

   Житель побережья замялся. Не смог ничего ответить, лишь разразился потоком слов на своём наречии, не иначе как являющихся вычурным ругательством. Ивар заржал. Маг тоже не сдержал улыбки.

   Милош, наконец, провалился в жаркий тревожный сон...

   Отвратная помесь человека и летучей мыши. Широкие кожистые крылья, растянутые прутьями костей. Хищные очертания. Горящие во мраке глаза – глаза животных. Они перелетали с одного скального уступа на другой, цепляясь за них когтистыми лапами, а под ними мёртвым светом тлел пустой город их предков, павших в древнем Армагеддоне...

   Он проснулся рывком, когда один из монстров накинулся на него, закрыв своими крыльями весь мир. Съёжившись на лежаке, он хрипло дышал. Воздух входил в иссушенное русло его горла жарким потоком. Маг некоторое время лежал и смотрел в стену «амбара», что укрывал их от дневного зноя. Сон быстро выветривался, но голова оставалась тяжёлой. Как же ему хотелось пить. Он потянулся к баклаге. Вода успела стать тёплой и противной. Проспал он всего ничего. Ивар, сгорбившись, продолжал вырезать из деревяшки фигурку. Лошадь, а скорее дракон – крылья у него уже начинали обозначаться. Крылья...

   Маг поднялся. В глазах потемнело, и он немного постоял, держась за шершавую стену. Потом двинулся к выходу.

   – Ивар. Ложись, я покараулю, – сказал он, – только схожу, умоюсь.

   Тот согласно кивнул. Отложил поделку. Нож убрал, придвинул ближе к руке саблю. Маг вновь обратил внимание, как осунулось лицо его спутника: нос заострился, а буйная рыжая щетина грозила через пару дней перерасти в настоящую бороду. Ивар улёгся на бок и похоже тут же уснул. Томо рядом шумно дышал во сне, раскрыв пухлые губы. Капли пота блестели на его лбу.

   Всем нам тяжело, подумал Милош. Но оно того стоит... должно стоить.

   Прикрыв лицо платком, он взял ведро и вышел наружу.

   Лошади стояли в тени здания. Маг потрепал их по гривам и побрёл по узким, засыпанным песком улочкам, направляясь к центру поселения. Там, среди серых, обмазанных растрескавшейся глиной стен, имелся квадратный дворик с колодцем, уходящим на десяток метров вглубь земли. Сверху и боков его прикрывали хлипкие деревянные щиты. На дне колодца плескалась вода. Магу казалось, что он чувствует её манящий прохладный запах.

   Он добрёл до колодца и нашёл возле него Шуаля. Их проводник сидел на каменном бортике. И... подсыпал в воду яд! – подсказало мутное со сна сознание. Но эти подозрения быстро показали свою несостоятельность.

   Возле ног пустынника стояло небольшое ведёрко (его собственное). Одеяние на правовой руке было закатано, и он обмывал мокрой тряпицей худое предплечье. Милош разглядел гнойные пятна, покрывающие кожу.

   Отвлёкшись, маг запнулся об россыпь камней, в которую обратился угол хибары, из-за которой он только что вышел. Шуаль резко вскочил. Материя халата расправилась. В ладони проводника уже лежал длинный изогнутый нож с костяной рукоятью. Откуда он там оказался, Милош заметить не успел.

   – Это вы, – опуская оружие, сказал синекожий. В его обычно бесцветном голосе промелькнула досада. Очевидно, пустынник догадался, что империц мог увидеть что-то из того, что ему совсем не желали демонстрировать.

   Милош сделал вид, что ничего не заметил.

   – А ты ждал кого-то другого? Я хотел набрать воды.

   Синекожий спрятал нож под полу своего свободного одеяния (а что ещё там может скрываться?) и посторонился.

   Маг подошёл, намотал на руку конец верёвки и стал опускать в колодец принесённое ведро. Воду в пустыне старались беречь, и он мог бы использовать ту, что уже была в ведре Шуаля. Но не сумел побороть отвращения. Пусть пустынник думает, что хочет. Хотя Милош всё же полагал, что тому незачем их травить. Если в назначенный срок они не вернутся, последствия для синекожих станут крайне прискорбными. Орден не оставит безнаказанной пропажу своих «послов».

   Он вытянул полное ведро. Шуаль отошёл в сторону, дабы не мешать. Краем глаза Милош заметил оброненную им тряпицу всю в бурых разводах. Тошнота подступила к горлу, но жажда оказалась сильнее, и он опустил губы прямо в ведро. Вода была вкусной, такой вкусной, какой невозможно и представить. Напившись, империц с наслаждением умылся. Муторность немного отпустила.

   Маг сел на бортик колодца, смочил ткань тюрбана и начал накручивать её себе на голову. От воды шла прохлада, к тому же он был уверен, что уже через десять минут вновь захочет пить, так почему бы немного не задержаться в этом чудесном месте. Шуаль оставался рядом, с непроницаемым видом рассматривая покинутые трущобы, ставшие их временным убежищем. Империц дорого бы дал, чтобы узнать, о чём он думает в этот момент. Его впалые щёки с глубокими складками, идущими от широкого носа к уголкам рта, и туго обтянутые скулы – то немногое, что было видно из-под слоёв синевы – блестели от пота. На щеках и подбородке пустынника за минувшие дни не выросло ни единого волоска. Неужели тот когда-то успевал бриться?

   – В пустыне, похоже, много подобных мест, – сказал Милош. – Я имею в виду такие же селения или оазисы, где можно найти воду.

   Синекожий перевёл на него взгляд «окольцованных» золотистым ободком зрачков. Маг не знал, ответит тот или уйдёт. Шуаль решил ответить:

   – Для вас выбрать лёгкий путь. Если идти прямо, нужно только пять переходы. Но вы их не выдержать.

   Милош усмехнулся:

   – Значит, спасибо за заботу. Ну, а как вы добываете воду среди песков?

   Пустынник не спешил с ответом. Маг подумал, что сейчас тот точной уйдёт. И вновь ошибся.

   – Вода можно найти везде. Если знать как.

   – И вы знаете.

   – Да. Песок говорить, где искать. Вы его не услышать.

   «Ещё бы! – вновь, но уже мысленно, усмехнулся империц. – Или это не пески говорят с вами, а вы с ними? Посредством магии. И может даже сами того не осознаёте. Так и появляется ещё одна сказка – про „говорящие пески“, а дураки на побережье только больше трясутся».

   Про это он, конечно, не стал спрашивать. Как и про горы, куда вёл их пустынник, хотя просто-таки подмывало. Но не сейчас, может, когда они будут ближе к цели. Пока маг спросил про окружающие их трущобы:

   – Это поселение не выглядит столь же заброшенным, как то, где мы были до того. Стены стоят, колодец полон и не засыпан. Отсюда ушли не так давно... Ты знаешь, кто обитал здесь прежде?

   Шуаль знал. Опустился по другую сторону бортика. Он был не против посидеть и поговорить. До сумерек оставалось ещё часов пять, надо же было как-то убить это время.

   – Здесь жить народ Тэморе. Потом прийти песок и угнать их.

   Его рассказ как всегда не отличался чрезмерной подробностью. Милош подождал продолжения, не дождался и задал сам собою возникший вопрос:

   – Почему вы не помогли им? Вы ведь способны управлять песком.

   Прозвучало глупо. Маг пожалел о сказанном, и мысленно выругал Томо.

   Шуаль, однако, остался серьёзен:

   – Песок никто не управлять. – Он внимательно посмотрел на Милоша. – Магия делать его свой раб, но лишь на краткий срок... Мы только взывать. Песок сам приходить и уходить. Песок суров... Нужно принять песок в себя. Тогда он помочь – показать, где вода. Защитить. Нужно уметь слушать его.

   Принять в себя? Наесться им, что ли?

   Милош подавил неуместную усмешку. В словах пустынника усмешки не чувствовалось. Магу показалось, что тот выглядит слишком бледным – синяя кожа приобрела скорее серый оттенок, глаза запали и лихорадочно блестели.

   Уж не болен ли он? Эти язвы и ужасная худоба...

   И ещё запах. Прежде Милош полагал, что всему виной вонь верблюда, на котором ездил проводник. Но сейчас верблюда рядом не было, а кислый запах – болезненный запах – оставался. Язвы, гной... Многое говорило за то, что у Шуаля имелись серьёзные проблемы со здоровьем. И у него тоже.

   – Я и мои люди с тех пор, как оказались в пустыне, плохо спим, – признался маг. – Нас преследуют кошмары.

   – Так и должно быть. Вы – чужаки для эта земля. Даже твой раб с побережье. Он отвергнуть жизнь предки, и песок отвергнуть его. Вы не должны быть здесь. Песок говорить вам это через ваши сны. И видения...

   – Унынье, – протянул маг, не вкладывая в это слово ничего конкретного. Объяснения синекожего не были для него столь уж неоспоримыми. Но Шуаль кивнул, соглашаясь.

   Продолжение разговора у них не заладилось. Милош вновь умылся, наполнил баклагу и вернулся в хибару, где спали Ивар с Томо. Пустынник остался у колодца. Возможно, решил продолжить промывку своих язв.

   Маг сидел, прислонившись к тёплой стене, потягивая воду и отчаянно борясь с дрёмой. Ларец находился на прежнем месте, у изголовья Ивара. Тут полный порядок.

   Он думал о сказках Томо, о словах Шуаля, из которых следовало, что пески вовсе не рады их присутствию. Потом мысли переключились на более занятные темы: на крыланов и древние руины их города, на предстоящую встречу с «потомками», стерегущими горы, конечно, на странности самих синекожих. Вспоминал, как всё силился узнать обо всём этом хотя бы чуть больше, проводя бессчётные часы в библиотеках Академии, где-то в тысячах километрах отсюда. Ничего он там, если говорить честно, не узнал. Так, нахватался по крохам. За те несколько дней, что он провёл в пустыне, удалось получить едва ли не больше заслуживающих доверия сведений, чем за все последние годы. Не удивительно, что он чувствовал себя полным профаном. Так что Томо со своими россказнями вполне мог оказаться «просвещённее» его раз в сто.

   – Но я учусь, – сказал себе Милош. – Я смотрю и запоминаю.

   Это будет самый длинный и удивительный урок в его жизни. После него он станет лучшим знатоком крыланов (Омму, правильнее говорить Омму) во всей Империи. А там, глядишь, и разгадает одну из главных тайн, связанных с ними. Тайну Источников.

   Когда солнце склонилось к горизонту и тени удлинились, Милош разбудил своих спутников. Они проснулись вялыми и не отдохнувшими. Быстро перекусив, стали готовиться к очередному переходу. Маг вкратце пересказал свой разговор с проводником. Томо тут же заявил, что не стоит оставаться здесь и лишней минуты – место совсем недоброе.

   – Но спал-то ты как убитый, – заметил Милош.

   – Унынье, – сказал Ивар. – Здесь, если вовремя не проснуться, можно вовсе не проснуться.

   – Вот и я про то говорю! – живо поддакнул Томо. – Ни к чему хорошему эта задумка не приведёт, попомните моё слово.

   Милош оценил шутку Ивара. Но тот сохранял столь серьёзное лицо, что распознать сарказм в его голосе было непросто. Для Томо вовсе осталось невдомёк, что над ним смеются.

   Они напоили лошадей и набрали воды.

   Шуаль уже был готов. Он вышел откуда-то из-за дальних зданий, где в одиночестве провёл всё время стоянки. Томо при его появлении зашептал то ли молитву, то ли какой-то отводящий заговор. Милош с улыбкой отвернулся. Голова его почти не гудела, и это поднимало настроение. Стоило надеяться, что следующий переход дастся им хотя бы немного легче.

   Ивар оседлал его лошадь, а когда принялся за свою, вдруг согнулся в поясе и закашлялся. Надсадный кашель долго рвал ему горло, а потом имперца стошнило.

   Маг подошёл спросить, что с ним. Тот ответил, что просто подавился. Он уже взял себя в руки, утёр рот рукавом куртки и действительно выглядел вполне нормально. Томо пожелал ему здоровья. Шуаль никак не прореагировал на случившееся, стоя чуть в стороне от них, как и всегда.

   Подавился, так подавился. Милош хотел отойти, но Ивар незаметно прихватил его за локоть.

   – Я думаю, что за нами следят, – почти не разжимая губ, прошептал он. Маг нахмурился. Ивар быстро продолжил: – Пока вы спали, я выходил немного пройтись вокруг. Тогда и увидел.

   – Что увидел? – Маг тоже перешёл на шёпот.

   – Я не разглядел как следует. От жары воздух словно густеет и колышется. Но кто-то ходил среди домов. Лошади тоже беспокоились.

   – Какой-то зверь?

   Ивар замялся, но потом кивнул:

   – Я тоже так подумал. Крупный ящер или шакал. Говорят, эти псины бродят здесь целыми стаями. Сейчас, прежде чем мы пошли к колодцу, я сходил туда, где видел его.

   Милош непроизвольно посмотрел вдоль пустых проходов, бывших когда-то жилыми улицами. Там лишь ветер вихрил песок, постепенно засыпая жалкие глиняные хибары по самые крыши.

   – Я нашёл следы. – Ивар сохранял спокойствие, но в его глазах проявился нездоровый блеск – была ли тому причиной возможная лихорадка (не исключено, что все они подхватили какую-то заразу, что исподволь пожирала силы. Гнойные язвы на синей коже... об этом не хотелось думать, но выяснить их причину следовало обязательно) или только «охотничий азарт»? Маг надеялся, что последнее. – Как у огромной кошки или кого-то похожего. Но точно не шакальи. Надо быть настороже, особенно на следующем привале.

   – Ладно, – чуть поразмыслив над услышанным, кивнул Милош. – Но мы уходим, и что бы это не был за зверь, вряд ли он пойдёт за нами.

   Недолгие приготовления были закончены. Когда вечерние сумерки пали на землю, их маленький караван тронулся в путь. Покинутое селение осталось позади.

   Милош вновь любовался закатом и тем, как красиво плывут их тени по золотистому покрывалу. Тут кругом золото. На Западе, в Империи, готовы убить за горсть золотого песка – а тут он лежит под ногами. Не совсем, конечно, он, но очень похоже. И эту землю никто не стремится поработить, к ней относятся с пиететом, пусть зачастую и опасливым. А у них за морем вырубают леса, чтоб распахать поля, а когда те отдадут все соки, идут жечь и выкорчёвывать дальше, бросая старые наделы. Они тоже своего рода дикари. Дикари, тесно набивающиеся в каменные пещеры городов и не видящие вокруг ничего кроме серых стен. В их селениях порой стоит такая вонь, что хоть нос зажимай. В пустыне такого желания не возникло ещё ни разу.

   Милош поймал себя на мысли, что в чём-то даже завидует родившимся здесь. Да, тяжело, да, поголовная бедность (но и в большинстве отдалённых уголков Империи не лучше), да, страх и тёмные суеверия, прочно засевшие в крови. Но может это не столь и большая плата за жизнь в мире, сохранившем свою девственность? Песок суров – в этом маг с пустынником был согласен. Песок – сила чистой природы. Как ветер, как вода или огонь. Более того, это форма проявления самой могучей из сил – Силы Земли. Пусть и почти безжизненная форма. Его не покорить, он приходит и уходит, когда пожелает сам. И да – он всё чувствует.