Текст книги "Адвокат шайтана"

Автор книги: Максим Кисловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Среди рапортов, правда, был ещё такой, в котором указывалось на то, что пенсионерка Маргарита Вячеславовна Лукина в день первого убийства, то есть 5-го сентября, видела в парке знакомого ей четырнадцатилетнего подростка Серёжу. Из её объяснений следовало, что он бесцельно прогуливался по парку в обеденное время. Оперативники нашли его дома на следующий день, но опросить не смогли. Мальчик был дебилом.

В материалах уголовного дела, собранных по убийству Даши Елоховой, Коломиец обратил внимание на одно из письменных объяснений ещё одного из опрошенных пенсионеров – Леонида Павловича Сумовского. В тот день в промежуток между тринадцатью тридцатью и четырнадцатью часами Леонид Павлович возвращался из магазина и проходил по тротуару вдоль железной ограды парка, за которой метрах в пятнадцати он увидел мальчика, сидевшего на корточках около небольшого костра. При этом мальчик как-то странно мычал. Судя по описанию, данному Леонидом Павловичем, этому мальчику было не больше тринадцати-четырнадцати лет.

"По двум убийствам в объяснениях свидетелей встречаются какие-то мальчики, – сопоставляя два эпизода, размышлял Коломиец. – Сколько их? Два или один? Один и тот же?".

Мысль о том, что необходимо будет допросить этого мальчика, у Коломийца возникла ещё три дня назад, когда он досконально изучил материалы дела. К этому вынуждало полное отсутствие иных зацепок и улик. Его расчёт на то, что сегодня на похоронах девочки он сможет заметить что-то подозрительное, не оправдался. Впору было впасть в отчаяние, и любой следователь на его месте скинул бы с себя это тяжёлое бремя поиска подозреваемого на оперативников. Но Коломийца это не устраивало никак. Он понимал, что тогда все эти преступления могут остаться нераскрытыми до того момента, пока преступник случайно сам не попадётся в их руки.

Из своего опыта он знал, что информация о преступлении всегда где-то обязательно должна сохраниться. Таким "хранилищем" может оказаться, что угодно. В классических, хрестоматийных детективах эту роль выполняют отпечатки пальцев преступника на месте происшествия и его следы. Неискушённый читатель подобных детективных романов полагает, что на практике раскрыть преступление с такими уликами также легко, как если бы преступник оставил свой паспорт на месте совершения преступления. Но в работе Коломийца случалось и такое, когда преступник действительно терял на месте преступления документ, удостоверяющий его личность. Ещё начинающим следователем Александр Коломиец расследовал изнасилование, при котором насильник, видимо, в борьбе с жертвой выронил свой пропуск на завод, в котором он работал. Пропуск был обнаружен при осмотре места происшествия. Казалось бы, вот и удачное раскрытие преступления! Но не тут то было. Взволнованная потерпевшая в процессе опознания не смогла узнать нападавшего. Других улик по делу не было (стыдливая женщина постирала своё бельё в тот же день, а обратилась в милицию только на следующий).

Но случалось и обратное. По делам, в которых на первый взгляд вообще не было никаких "засветок злодея", кропотливая работа давала неожиданные результаты. Так, несколько лет назад был найден водитель автомашины, который, обгоняя на большой скорости другой автомобиль, выехал на полосу встречного движения и сбил насмерть велосипедиста, семнадцатилетнего юношу. Виновник трагедии с места происшествия скрылся. За рулём автомашины марки "Жигули", которую обогнал неизвестный преступник, был некто Лучков. С ним в машине были двое его приятелей – Зажигин и Ляхович. Последний смог вспомнить только то, что обгонявший их автомобиль был, вероятно, марки "Волга" светлого цвета. Скудость этой информации объяснялась тем, что, со слов приятелей, их обогнала машина в конце крутого спуска дороги, там, где она резко поворачивала влево. На спуске Зажигин, бывший навеселе, рассказывал смешной анекдот. Пассажиры рассмеялись. Лучков перед поворотом не притормозил своевременно, и машина резко наклонилась вправо. И, продолжая движение только на правых колёсах, чуть не опрокинулась. Едва она опустилась на левые колёса, её обогнала "Волга", как заметил Ляхович, сидевший на заднем сиденье слева. С ним было решено провести собеседование с применением гипноза. Ляхович против этого не возражал. Будучи в гипнотическом состоянии он припомнил: на кузове обгонявшей их машины лежал объёмный груз, накрытый жёлтой материей. Из-под груза торчали удочки, а на заднем смотровом окне висела чёрно-белая игрушка в виде пингвина. В памяти запечатлелся также один из знаков госномера. По этим приметам вскоре машина с преступником была обнаружена.

В деле, которое расследовалось сейчас, единственным шансом получить дополнительную информацию о преступлении пока была только память "странного мальчика", в которой предстояло покопаться. Правда, без участия гипнотизёра, но с участием психиатра.

Коломиец полистал свою записную книжку и, найдя в ней номер телефона Алмазова Николая Петровича, начал крутить диск телефонного аппарата.

– Алло, – прозвучал в трубке голос Алмазова, обрадовав Коломийца тем, что удалось застать на месте заведующего областным отделением судебно-психиатрических экспертиз.

– Приветствую тебя, Петрович. Как дела, дорогой?

– Здравствуй, Саш, – ответил Алмазов. – Пока с ума не сошёл.

– Помощь твоя мне нужна, – сразу перешёл к просьбе Коломиец. – Свидетель есть у меня по твоему профилю.

– Вот как, – удивлённо произнёс Алмазов. – Зачем тебе такой свидетель? Его лечиться направляй, а не ко мне допрашивать.

– А ваша наука уже научилась лечить олигофрению?

– Ой, какой плохой у тебя свидетель, – шутливо запричитал Алмазов. – Совсем плохой.

– Других пока нет.

– Если честно, Саш, то экспертиза на предмет определения способности олигофрена правильно воспринимать обстоятельства и давать нормальные показания, это такая ерунда…

– Нет, Петрович, мне нужно только, чтобы он с тобой откровенно побеседовал…

– Ну это пожалуйста. Это дело нехитрое. Олигофрены – народ простодушный.

– Когда у тебя будет время?

– Завтра после обеда заезжай.

Через неделю после разговора Коломийца с Алмазовым на столе у прокурора Петухова лежало заключение судебно-психиатрической экспертизы Сергея Якимова:

"Обследуемый Якимов Сергей Семёнович, 14 лет, подозревается в убийстве несовершеннолетних Чернявской Е.В., Крутовой С.Л. и Елоховой Д.Е. Поступил на экспертизу на основании выводов амбулаторного обследования.

В детстве Якимов отставал в развитии, ходить начал с трех лет, говорить – с пяти лет. В обычной средней школе учился плохо, оставался на второй год обучения в первых двух классах. После чего был переведен во вспомогательную школу – Муранский городской интернат для малолетних олигофренов (МГИМО), где проучился три класса. В поведении был труден, агрессивен, непредсказуем, но учебную программу интерната и трудовые навыки (сельхозработы и уборка территорий) в основном усваивал.

С 13 лет начал употреблять спиртные напитки.

Из интерната сбежал и в течение года до совершения правонарушений нигде не учился. Проживал дома с родителями. Состоит на учете районного психоневрологического диспансера с диагнозом: выраженная умственная недостаточность с психо-патизацией личности.

Инкриминируемые деяния совершил при следующих обстоятельствах.

5-го сентября с.г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, Якимов гулял в городском парке. Встретив ранее ему незнакомую Чернявскую Е.В., учащуюся школы № 44 г. Муранска, предложил ей "выйти за него замуж". "Получив отказ", нанёс ей не менее шести ударов ножом в область груди и шеи, а когда Чернявская упала на землю, расстегнул её верхнюю одежду и, обнажив её левую грудь, вырезал ей сердце. Забрав сердце жертвы с собой, Якимов скрылся на окраине парка, где на костре "зажарил его и съел". 10-го и 13-го сентября Якимов совершил аналогичные преступления в отношении учащихся той же школы Крутовой С.Л. и Елоховой Д.Е.

Судебно-психиатрическое обследование показало, что Якимов низкого роста, диспластичен, череп несколько увеличен. При неврологическом обследовании отмечаются выраженные органические изменения центральной нервной системы неясного генеза. Обследуемый ведет себя без учета обстановки, сидит, развалившись, болтает ногой, смотрит по сторонам, не слушает задаваемые ему вопросы. Сам перебивает врачей по поводу приема пищи и питья, требует, чтобы его "побольше и лучше кормили". Фамильярен, груб, циничен. Осмысливает только вопросы в элементарной форме и на конкретную тему.

По незначительному поводу становится злобным, агрессивным, угрожает убийством. Требует отпустить его домой, считая, что это зависит от санитарки. Эмоциональные реакции отличаются крайней неустойчивостью и опосредованной через внешние факторы мотивированностью. Неожиданно злобный аффект сменяется беспричинным весельем и благодушием, во время которого он прыгает, подолгу смеется. Режиму в отделении подчиняется плохо. Читать способен только по складам, но прочитанное пересказать не может, быстро забывает. Суждения примитивны. Уровень интеллектуального развития низкий. Интересы крайне ограничены и сводятся к пищевым и сексуальным потребностям. Отсутствует критическое отношение к своему состоянию и создавшемуся положению. Односложно и тупо рассказывает о содеянном.

При экспериментально-психологическом обследовании, проведенном по материалам следствия, было установлено, что в период обучения во вспомогательной школе Якимов был знаком с одной из учениц по имени Ирина, которой он симпатизировал. Однажды, увидев ее вместе с подростком после занятий, обратил внимание на то, что у нее на пальце есть кольцо. Полагая, что это означает замужество, испытал сильные эмоциональные переживания, которыми поделился с бабушкой после побега из интерната. Из разговора с ней понял, что "у Ирины сердце забрал муж". Выяснилось, что обследуемому до настоящего времени не было известно о том, что лица, вступающие в брак, должны достигнуть брачного возраста. По данному поводу Якимов выразил свое непонимание, восприняв эту информацию, как обман со стороны экспертов.

С момента своего побега из интерната начал проявлять интерес к внутренним органам человека и животных. Как показали в своих допросах родители, их сын иногда просил их "показать ему сердце". Несколько раз его мать, не подозревавшая о причинах этого интереса, при приготовлении пищи показывала ему говяжье или свиное сердце.

На вопросы экспертов о причинах поедания сердец своих жертв Якимов не скрывал, что это приводило его к сексуальному возбуждению, которое он снимал мастурбацией. О том, как в действительности протекает половой акт между мужчиной и женщиной, не знает.

В ходе эксперимента выявлены: снижение мыслительных процессов и активного внимания, замедленность идеаторных актов, ассоциативная бедность.

Заключение судебно-психиатрической экспертной комиссии: Якимов С.С. страдает психическим заболеванием в форме олигофрении в степени выраженной дебильности с аффективными и волевыми нарушениями; в отношении инкриминируемого деяния невменяем; нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением".

На оперативном совещании в кабинете областного прокурора, кроме Коломийца и Алмазова, сидели все четверо сотрудников уголовного розыска г. Муранска, которые были включены в следственно-оперативную группу по этому делу, а также ответственный за оперативное сопровождение в этой группе – начальник Муранского угро, подполковник милиции Любимов Владислав Тимофеевич. Непонятно зачем, но на это совещание снова была приглашена Ольга Гавриловна Черепкова.

Петухов, видимо, накануне совещания приложил максимум усилий для вдумчивого изучения заключения экспертов-психиатров – текст этого документа изобиловал пометками и подчёркиваниями, сделанными красными чернилами.

– Николай Петрович, – обратился Петухов к Алмазову после того, как Коломиец закончил свой доклад о проделанной работе по делу, – а что за кайф такой, мастурбировать после поедания сердца жертвы?

– Дело в том, Андрей Степанович, – монотонно стал отвечать Алмазов, – что дебилы отличаются повышенной внушаемостью и конкретностью понимания услышанного или уведенного. В их мышлении, если это можно назвать таковым, легко фиксируются только простые, упрощённые образы. Так, на вопрос, что такое тюрьма, Якимов ответил: "Это руки назад". Поэтому если в эротических фантазиях дебила возникает ситуация, в которой присутствует такой упрощённый образ, это приводит к стремлению воспроизвести его, а испытав удовлетворение, дебил впоследствии уже не тяготится такого способа получения удовольствия. Да, это приводит его к рецидиву. В отличие, например, от психопатов, для которых характерна своеобразная жадность к новым впечатлениям, стремление к беспрерывной смене способов удовлетворения полового влечения, дебильные личности фиксируются только на одном первоначальном варианте. Для них это становится стабильным и в дальнейшем не развивается.

– То есть, если бы Якимова не поймали сейчас, – переводя свой взгляд на Любимова, Петухов продолжил расспрашивать Алмазова, – неизвестно, сколько бы ещё школьниц погибло от его рук?

– Совершенно верно, Андрей Степанович, – согласился Алмазов.

– Как вы думаете, Николай Петрович, родители Якимова могли догадываться о проделках своего сына?

– Думаю, вряд ли. Судя по всему, они его воспитанием активно никогда не занимались. Отец – пьяница. Мать тоже любит выпить. А после того, когда его в интернат определили, они и вовсе забыли, как это делается.

– Кстати, а где у нас в Муранске такой интернат для олигофренов? – обращаясь ко всем присутствующим, спросил Петухов.

Петухов был назначен на свою должность всего полгода назад, а перевели его по службе из Перми, поэтому Муранск для него был ещё неизвестным городом.

– На улице маршала Жукова, напротив армянского кафе "Огни Большого Города", – быстрее всех отреагировала на вопрос Ольга Гавриловна, спеша сообщить исчерпывающую информацию. – Но его уже упразднили в связи с отсутствием государственного финансирования, детей вернули родителям. А в самом здании бывшего интерната недавно Международный фундаментальный университет открыли под эгидой Британского Совета. Готовят студентов по специальностям "Мировая экономика", "Всемирная Юриспруденция" и "Политическая астрология". Полгорода сейчас там учится.

– Спасибо, понял, – кивнул Петухов и повернул голову в сторону Любимова.

Тот поднял свой хмурый взгляд на прокурора.

– Ну что, Владислав Тимофеевич, – качая головой, сказал Петухов, – опять вы нам ничем не смогли помочь.

– Да ладно, Степаныч, – фамильярно ухмыльнулся Любимов в ответ, – мои пацаны тоже по делу работали…

– Твои пацаны уже давно не работают, – перейдя на "ты", возразил Петухов, – только коммерцией занимаются.

– Обижаете…

– Да вы только на свой прикид посмотрите, – повышая голос, Петухов обратил своё возмущение ко всем молчаливым оперативникам – подчинённым Любимова. – Кожаные куртки, цепи, браслеты… От бандосов уже ничем не отличаетесь. Скоро песцовые шубы на себя напялите и золотые кулоны размером с шайбу. Как негры-сутенёры в Нью-Йорке.

"Так ты, оказывается, бойцовый петух, – мысленно похвалил Петухова Коломиец. – Даже на милицейскую мафию прыгать не боишься. Молодец".

– Дебила поймать не могли! – будто услышав одобрение Коломийца, Петухов ещё громче продолжил свои нападки на сотрудников угро. – Кто убийство Даши Елоховой проглядел? Бездельники… Даже дебила выследить не можете…

Переведя дух, Петухов обратился к Черепковой:

– Ольга Гавриловна, подготовьте, пожалуйста, представление о принятии мер по устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступления. Проведите проверку работы всех сотрудников уголовного розыска и подготовьте на них компромат. Может, дело какое-нибудь на них заведём.

"Так вот зачем тебе была нужна Черепкова! Правильный выбор. Она своей глупой суетой весь уголовный розыск до смерти замучает".

– Обязательно, – привстав с места, услужливо кивнула головой Черепкова.

– К сожалению, это всё, что могу для вас сделать, – снова обращаясь к сотрудникам угро и их начальнику, сказал Петухов. – Была б моя воля, погоны бы со всех сорвал…

Когда закончилось совещание, Александр Коломиец вышел из здания областной прокуратуры вместе с Алмазовым. Машина Коломийца была на ремонте, и поэтому Алмазов предложил подвезти его на своей, но тот отказался.

– Пойду пешком, прогуляюсь, – пожав руку Алмазову, сказал Коломиец и пошёл в сторону городского сквера.

В свете осеннего солнца осыпающаяся с деревьев листва завораживала. Вот и лето прошло…

Гуляя среди деревьев, Коломиец грустно улыбался тому, что это дело заставило его вспомнить и задуматься о своей первой любви. Её тоже звали Ирина. Ирина Куликова. Она училась вместе с ним в Харьковском юридическом институте в параллельной группе. На пятом курсе Александр снимал однокомнатную квартиру в доме на берегу городских прудов. Там проходили их встречи. После окончания института их распределили в разные города – её в Донецк, а его в Муранск. Здесь он и встретил свою теперешнюю жену – Лену. С тех пор он уже никогда не виделся с Ириной.

…Начало июня ещё сохранило сочную майскую зелень. Яркие краски пропитывали листву деревьев, и трава пахла свежестью весны. Начиналось лето. Синие ночи были коротки, светало рано, они почти не спали…

В один из жарких дней они сидели на балконе и пили прохладное янтарное вино. Над прудами, переливаясь радугой, низко висело марево. Ирина отворачивала свой взгляд от прямых лучей солнца и улыбалась. В её глазах тонула небесная синева. Будущее казалось таким же прозрачным, ясным и чистым, как эти глаза и бирюзовое небо над головой. Мысли были только о ней, только об Ирине.

Счастье было тогда.

Тайны Веры

Бетонно-блочное здание бывшего НИИ «ВиК» издалека напоминало старый дедовский чемодан, обклеенный разноцветными яркими этикетками и ГДРовскими переводками, служившими в советские времена элементами детского тюнинга мебели, холодильников и ручной клади. Многочисленные вывески фирм, арендовавших офисы в этом здании, и рекламные щиты с призывами повысить уровень и качество потребления с такой же детской непосредственностью и аляповатостью располагались на фасаде бывшего НИИ, приютившего мелких бизнесменов.

Несмотря на то, что Научно-исследовательский институт "воздухоплавания и космонавтики" оказался ненужным в рыночных условиях, в которых уже несколько лет жила страна, некоторые бывшие сотрудники этого учреждения будто по привычке продолжали ходить на работу. Секрет этого профессионального зуда заключался в том, что незадолго до упразднения института благодаря предприимчивости бывшего председателя профкома Александра Ефимовича Репина была создана научно-исследовательская группа "Водоснабжение и канализация", позднее преобразованная в ООО "ВиК", на расчётный счет которого стали стекаться платежи за незаконную аренду помещений.

Штат этого причудливого научно-коммерческого образования был невелик: номинальный гендиректор, которого никто никогда не видел, бухгалтер и восемь человек, предоставленных самим себе, но регулярно получавших зарплату. Чем занимался "ВиК", помимо сбора левых платежей, никто не знал. Даже его работники. Но признаваться в бесцельности своей деятельности никому не хотелось, и поэтому работа в двух спаренных кабинетах в левом крыле третьего этажа здания – офисе ООО "ВиК" – кипела с утра до вечера. Единственный офисный телефон был почти ежеминутно занят, факсовый аппарат постоянно выдавал новые и новые послания, стопки папок в рабочем беспорядке занимали всё свободное пространство на подоконниках и столах. Понять, кто является сотрудником "ВиК", а кто посетителем этой странной организации, стороннему наблюдателю удалось бы не сразу. Поспешность в движениях и озабоченность на лицах тех и других были одинаковыми. К тому же, большинство посетителей "ВиК" были одни и те же люди – неутомимые говоруны-"воздухогоны". Темы деловых переговоров в офисе "ВиК" обсуждались самые разные и необыкновенные – от участия в программе подъёма затонувших во Вторую мировую войну подводных лодок на Балтике в надежде получить от шведского правительства разрешение построить автомобильный завод в Калуге до поставок таможенного конфиската китайского ширпотреба в Анголу в обмен на крупный завоз в Россию мандаринов из Эквадора к Новому году.

Душой и сердцем "ВиК" был Григорий Анатольевич Фомин – бывший младший научный сотрудник лаборатории сверхточной механики НИИ "ВиК" и нынешний исполнительный директор ООО "ВиК". Энтузиазм, с которым он брался за любую тему, поражал любого. Его работоспособность была феноменальной – в день он мог провести десятки переговоров, сделать сотни звонков, дать бесчисленное количество поручений своим подчинённым и раздать все свои визитки партнёрам. Коллектив его уважал за это и даже любил, поскольку все его поручения были необязательны для исполнения (он про них забывал), а обсуждение какого-либо вопроса всегда заканчивалось неожиданным переходом к новостям мировой экономики и политики. Все остальные сотрудники "ВиК" полностью соответствовали образу своего руководителя и работали с полной отдачей. Исключением был, пожалуй, Александр Романович Хренов – тихий и безобидный алкоголик-созерцатель, который начинал регулярно ходить на работу только за неделю до зарплаты. Единственный раз, когда он с интересом принял живое участие в работе всего коллектива, было обсуждение проекта строительства судоходного канала от Каспийского моря до Персидского залива. Но получив зарплату, Александр Романович опять удалился в свой внутренний мир.

Неудивительно, что в такой запарке никто и не заметил, что в один из будничных дней руководитель службы протокола ООО "ВиК" Вера Павловна Сташина не пришла на работу, несмотря на то, что она относилась к числу самых дисциплинированных членов трудового коллектива. Её отсутствие на рабочем месте ни у кого не вызвало вопросов, а уж тем более беспокойства. А зря…

Накануне вечером Вера Павловна, как обычно, во время показа программы новостей сидела за столом на кухне и ела морковный салат, давно уже ставшим её диетическим ужином с того дня, когда у неё возникло желание сохранить расползавшуюся фигуру. Время от времени она поглядывала на экран телевизора, стоявшего на холодильнике. В тот момент, когда российский премьер-министр на заседании правительства своим неповторимым бархатным баритоном, без сомнения, оказывающим непоправимое воздействие на половые чакры женщин, начал озвучивать оптимистичные прогнозы развития экономики до конца года, внимание Веры Павловны к говорящему сменилось лёгкой застенчивостью. На кухне, кроме неё, никого не было – муж с сыном были в большой комнате и тоже смотрели телевизор, а дочь трепалась по телефону с одноклассником в коридоре. Но, несмотря на это, у Веры Павловны вдруг возникло ощущение чьего-то присутствия рядом с ней. Вера Павловна вздрогнула и огляделась – вокруг была мирная и привычная обстановка. Она снова взглянула на экран – симпатичное породистое лицо премьера говорило ей: "Экономический рост в этом месяце, как и в предыдущие, превысил пять процентов. Он должен сохраниться до конца года при том, что правительство должно жёстко контролировать свои расходы, чтобы сдерживать инфляцию…". От неожиданно навалившегося понимания, что председатель российского правительства говорит лично с ней, что его речь произносится специально для неё, у Веры Павловны съёжилось сердце. Застигнутая врасплох, в дешёвом домашнем халате, на кухонном диване, с морковным месивом во рту, она не знала, как поступить. Поддавшись чувству женской стыдливости, Вера Павловна, шумно звякнув чайной ложкой, оттолкнула тарелку и привстала с места, чтобы выбежать из кухни… Но ровный и уверенный голос премьера остановил её необдуманный порыв: "…первые итоги свидетельствуют о том, что инфляция в этом месяце была равна нулю. Однако подобный уровень сложился в целом, то есть по совокупности всех отраслей". Смущённо присев, Вера Павловна поправила причёску, одёрнула халат и даже улыбнулась, несмело посмотрев в лицо премьера. Продолжая свою речь, Михаил Касьянов поблагодарил её за это одобрительным взглядом – выражение его глаз можно было бы перевести приблизительно в следующие слова: "Спасибо, моя дорогая". Через несколько секунд Вера Павловна была всецело погружена в разгадывание смысла произносимой для неё речи…

Выслушав до конца сказанное ей, она долго сидела за столом, анализируя произошедшее.

Столь экстравагантный способ признания ей в любви – под видом выступления в теленовостях – стал самым потрясающим событием в жизни Веры Павловны. Конечно, та необычность, с которой были выражены чувства её обожателя, объяснялась прежде всего тем, что этот давний, как оказалось, поклонник занимал столь высокую должность, был публичен, в конце концов, женат. Не мог же Касьянов взять и просто с букетом цветов объявиться у дверей её квартиры со словами: "Верочка, я твой навеки!". Нет, такое исключалось. Это Вера Павловна поняла сразу. Непонятно было другое – почему Михаил так долго скрывал свои чувства?

– Ах, да, – Вера Павловна вспомнила смысл ответа на этот вопрос, скрытый в потоке официальной речи.

Судя по интонации Касьянова, было очевидно, что ранее он боялся оказаться не достойным её взаимности. И только теперь, с высоты достигнутого жизненного статуса, он мог обратиться к ней со столь смелым предложением – стать его тайной любовницей.

Как человек высоконравственный Вера Павловна, безусловно, исключала двойственность (а уж тем более, тройственность) в своей интимной жизни, и мысли о супружеской измене отметались без колебаний. Хотя любовь к мужу за шестнадцать лет совместной жизни давно превратилась в привычку, даже скуку, Вера Павловна никогда не задумывалась о поиске нежности и ласки где-то на стороне. Более того, её отношение к подругам и приятельницам резко менялось, если ей становилось известно, что они ведут аморальный образ жизни. Поэтому столь откровенная прямота Касьянова была поначалу воспринята Верой Павловной как неслыханная дерзость и унизительное для женщины приглашение высокого начальника побыть его сексуальной утехой. Но в то же время, та глубинная искренность, которая была в его интонации, и такие о многом говорившие глаза не могли вызывать сомнения в честности и безысходности его поступка.

Растроганная и растерянная, Вера Павловна с трудом нашла в себе силы встать и пойти в большую комнату. Увидев Андрея, дремавшего в кресле у телевизора, и Кирюшку, игравшего на полу с пластмассовым верблюдом, на горб которого был усажен плюшевый зайчик, Вера Павловна тихо заплакала. Давно забытое чувство расставания с привычной обыденностью вернулось к ней сквозь слёзы. Когда-то она, будучи семнадцатилетней девушкой, испытывая те же переживания, плакала на выпускном вечере в школе. Потом была институтская прощальная вечеринка, где были те же причины для слёз. Эта печаль расставания с частью своего прошлого знакома каждому. Ведь даже бродяге известно сентиментальное чувство привязанности…

– Ты чё, ма? – голос Маши заставил Веру Павловну вздрогнуть.

Дочь стояла рядом и, не отрывая от уха трубку телефона, удивлённо смотрела на неё.

Вера Павловна быстро утёрла слёзы и улыбнулась дочери, перебирая в голове варианты ответов. Но Маша сама нашла подходящее объяснение расстройства матери:

– Ты из-за этого, что ли? – Маша кивнула в сторону телевизора.

На экране телевизора голливудский спецназ спасал человечество от очередной глобальной катастрофы.

– Да, – задёргала головой Вера Павловна.

– Ну ма, ты даёшь… – Маша отвернулась и пошла в свою комнату продолжать телефонный разговор со своим парнем: – Извини, Лэд, это я на мамашу отвлеклась…

Весь вечер Вера Павловна провела на автоматизме. Никто из домашних не заметил её странной задумчивости. Готовясь ко сну, муж устало и привычно шлепками загнал Кирюшку в постель, отругал Машку за то, что она опять сегодня не ходила в школу, и ушёл в спальню. Дочь после разборок с отцом, злобно протопав босыми ногами по коридору, достала из школьной сумки плеер с наушниками и, хлопнув дверью, закрылась у себя в комнате. Всё было, как всегда. Лишь только для Веры Павловны это был необычный вечер. Мысль о двойственности положения, в которое она была ввергнута таким внезапным вмешательством в её доселе спокойную и устроенную жизнь, начала свой мучительный поиск ответа на губительный для русской души безответный вопрос: "Что делать?".

– Ты что удумала, а? – грозно вскрикнула Нина Петровна, показывая всем своим видом, что этот разговор неизбежно срывается на бабскую ругань.

– Нет, мама, – всхлипнула Вера. – Я больше так не могла. Не могла больше обманывать Андрея. Это не могло продолжаться бесконечно. Иначе бы я, как Анна Каренина…

– Ещё чего! – ещё громче Нина Петровна закричала на дочь. – Совсем с ума сошла? А о детях подумала?

– Тише, мам, – Вера призвала мать понизить голос, машинально поднеся указательный палец к губам.

Разговор между матерью и дочерью происходил в маленькой кухоньке "хрущёвской" квартиры, где проживала теперь уже одинокая Нина Петровна (её муж и отец Веры умер восемь лет назад). Сейчас Кирилл шумно игрался в комнате, в которой прошла жизнь Веры до замужества.

– Пускай слышит, – всё-таки понизив голос, но тем же грозным тоном сказала Нина Петровна. – Пускай знает, какая у него мать.

Воцарилось молчание. Игривый вопль Кирюшки отчётливо доносился из комнаты. Ребёнок, привыкший часто играть сам с собой, обходился собственной фантазией, чтобы не скучать в одиночестве.

– Ну хорошо, есть у тебя любовник, – прервала молчание Нина Петровна. – Пусть будет. Для души. В конце концов, это современно…

– Прекрати, мама! – теперь уже закричала Вера. – Я не такая, как некоторые. Двойная жизнь не для меня. Поэтому только развод! К тому же есть веские причины, о которых я не могу тебе говорить.

– А Андрей-то что думает? – подавленная такой решительностью дочери, спросила Нина Петровна.

– Ну мы же продвинутые люди, мам, – раздражённо ответила Вера. – Сказала, что люблю другого. Он уже давно подозревал, что со мной что-то неладное происходит.

Перед глазами Веры проплыл этот драматичный диалог вчерашней давности.

– Кто он? – спросил Андрей, когда Вера, набравшись смелости, объявила ему о разводе.

– Работаем вместе, – соврала Вера.

Бедный Андрей, потрясённый таким вероломством жены, тихо разрыдался. Предвидя эту реакцию, Вера завела этот разговор, когда дома не было детей (Маша ушла на вечерний сеанс в кино со своим парнем, а Кирюша был намеренно оставлен ночевать у Нины Петровны). Вера также не исключала, что у Андрея – тонкокожего, ранимого и безвольного очкарика – могут вдруг проснуться мужицкие инстинкты и с ним придётся драться.