Текст книги "Легенда о Спящем (СИ)"

Автор книги: Максим Кара-Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5. Общая стоянка

Ближняя Муть – район примерно между МКАДот и Садовым Кольцом, а также – огромная территория Северного Следа. Весной и летом в ней образуются глубокие пространства, свободные от Мути. Ближняя Муть внутри кольцевой дороги – главный источник Зёрен Силы. Известно одно крупное поселение мутов – Рой. Говорят, в Ближней Мути имеются несколько полулегендарных поселений Изгоев, про которые почти ничего в действительности не известно.

(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

Мы шли по тёмным тоннелям московского метро. Заброшенным, заваленным всяким мусором и промёрзшими полувековой стужей. Идти было нелегко. Иногда вода достигала почти потолка, и тогда мы раз за разом ползли по тёмному грязному льду, радуясь студёному сквозняку.

Пару раз мы выходили на поверхность. Ну, как “на поверхность” – тоннели метро здесь были неглубокие и частично обрушившиеся плиты улиц открывали нам доступ к небу. Колонны тут и там обвалились и сильно затрудняли продвижение. Видимо, это раньше были станции метро, с которых взрывы и пожары сорвали крыши и перекрытия. Их развалины огромными грудами топорщились у стен тоннелей. Тогда мы снова и снова искали проход в следующий участок метро, иногда буквально выкапывая лазы.

Что бы опять ползти по промерзшей воде почти под самым потолком.

Однажды, когда мы вот так проползали очередной ледяной нарост, княжна испуганно вскрикнула, отпрянула назад:

– Там… Там!

Она показала пальцем вниз, и я посветил туда фонариком. На меня смотрело лицо молодой девушки. Оно было умиротворённым и спокойным, словно девушка прилегла уснуть на пару минут и вот сейчас откроет глаза и проснётся. Но, это только казалось, потому что между нами и ней был толстый и почти прозрачный слой льда.

– Она, должно быть, вморожена в этот лёд с того дня, когда пришла трёхлетняя зима, – Ворона качнула головой, – там, впереди, таких много ещё. Княжна, не смотри вниз. Двигаемся дальше.

Мы снова поползли вперёд. Но я не стал закрывать глаза. Подо мной был целый поезд метрополитена, навеки вмёрзший в свой маршрут. Десятки людей, от мала до велика, уснувшие вечным сном в тёмной могиле подземного перегона. Я полз над ними, и луч моего фонаря выхватывал из вечного ледника их неподвижные взгляды…

Вы, кто навечно остался в моей памяти, кого ещё вчера ласкало своими лучами весеннее московское солнце. Вы, ради кого цвела эта земля, пели эти птицы… Вы, кто самим своим существованием согревали мир… Я не забуду вас. Вас невозможно забыть.

“Я отомщу за вас, клянусь!”

Ворона обернулась, сверкнула глазами в неверном свете факелов. Я что, опять сказал это вслух? Она задумчиво посмотрела на меня, словно увидела в первый раз. Покачала головой, вытащила из моего рюкзака емкость с водкой. Мы присели там, где лёд закончился и молча, передавая по кругу, добили флягу. Последней, не поморщившись, выпила юная княжна.

И мы пошли дальше. Оставляя позади то страшное ледяное кладбище…

Через пару сотен метров тоннель расширился и мы, поминутно озираясь, осторожно прошли на тёмную станцию.

– “СПАРТА…”, – прочитал я на стене, затем подобрал из кучи мусора остатки буквы “К” и приложил к пустому месту.

– Здесь нам придётся подняться, – сообщила Ворона, тщательно осмотрев следующие тоннели, – Лёд до самого потолка, дальше не пройдём.

Мы вышли под красное вечернее небо. Чтобы тут же упереться в пару ржавых наконечников копий, которые наставили на нас высокие, замотанные в лохмотья по самые уши, люди.

Ворона выхватила меч, мы вытащили стволы. Но девочка как-то спокойно подошла к вооружённым оборванцам и сказала:

– Мир вашему дому. Мы пришли с миром. Проведите нас к огню.

Оборванцы переглянулись, затем один из них качнул навершием копья:

– Уберите оружие, если вы пришли с миром.

Княжна повернулась к нам, уперев кулачки в бока:

– Не бойтесь, нас здесь не тронут.

– Изгои, – фыркнула Ворона пренебрежительно, – Да кто вас боится-то?

Но меч спрятала. Мы, вслед за ней, убрали и свои стволы.

– Тухлый, проводи их к Старшому, – распорядился воин и остался на своём посту. А мы вышли по заиндевелым ступеням к чудом сохранившемуся вестибюлю станции метро.

Княжна уверенно двинулась вперёд, к темнеющей на фоне закатного неба громадине бывшего стадиона. Тухлый, очень высокий и худой воин в цветастых лохмотьях, стукнул древком копья по земле и показал нам на освещённый парой факелов вход:

– Туда!

Я наклонился к Вороне и спросил шёпотом:

– Это те же Изгои, что напали на огнище?

– Нет. Эти – кочевые.

Внутри оказалось значительно теплее. Мы прошли пару заваленных каким-то хламом коридоров и вышли на футбольное поле.

– Да, Спартак уже не чемпион, – пробормотал я, увидев, во что превратился стадион.

Поле перед нами стало ямой, заполненной грязной водой пополам с плавающим на поверхности льдом. Противоположные трибуны оказались завалены грудами упавших металлоконструкций крыши и наполовину утонули внутри грязи. Со стороны входа, однако же, крыша частично уцелела, как и часть кресел на трибунах.

Посреди грязного пруда, там, где раньше судья вводил мяч в игру, стоял остров из проржавевших автобусов и автомобилей. Наверху небольшого пространства, в несколько крыш автобусов, составленных вместе, возвышалась двухэтажная хибара. Её собрали, судя по поблёкшим разноцветным пластиковым листам, из облицовки торгового центра. Тут и там хаотично проступали буквы, сплетаясь в причудливые сочетания типа “Пейте Coca-… Loil”, “Louis-V…DIDAS” и “БиЛа…SKY”. Хозяин этой халабуды, кто бы он ни был, придал определённый шарм своему жилищу, повтыкав тут и там под её стенами бочки с горящими дровами. Они красиво подсвечивали старые рекламы, неверными отсветами языков пламени придавая сюрреалистический вид развалинам стадиона вокруг.

– Проходите на мостки, осторожнее только! – Тухлый пошёл вперед, ступая по связанным вместе деревянным плотикам.

Княжна шагнула вслед за изгоем, Ворона вслед за ней, а потом я и пацаны. Воительница так аппетитно покачивала своими… булочками, что я, прилипнув взглядом к столь возбуждающей картине, едва не сверзился в вонючую жижу.

– Осторожнее! – Тухлый уже стоял на лестнице, подавая руку девочке, – В этой водице можно сгинуть без следа.

– Не зря вас Тотемы изгнали, – пробурчал позади меня Крюк, – Живёте, как поганки.

Мы поднялись по узкой лестнице, связанной из жердей. Наверху, перед входом в хибару, нас встретила небольшая толпа разношёрстно одетой публики. Мужчины все как один с копьями, женщины с закрытыми тканью лицами и много, много мелких детей.

Они смотрели на нас, а мы – на них. Я вообще впервые увидел здесь столько детей. Их было, наверное, больше, чем взрослых. Словно грозди винограда, они висели на многочисленных канатах, верёвках и сетях, которые, похоже, и связывали всю эту конструкцию воедино. Чумазые, закутанные во множество слоёв каких-то цветастых лохмотьев, они, тем не менее, улыбались и тыкали пальцами, рассматривая нас, словно какую-то диковинную живность в зоопарке.

– Проходите!

Сверху прозвучал властный голос, прервавший детский гомон. Люди расступились, и верзила-охранник показал на деревянную лестницу, ведущую на крышу хибары:

– Туда.

Мы гуськом вскарабкались наверх. Честно говоря, пол под ногами не внушал доверия. От каждого шага старые пластиковые щиты прогибались под ногами, потрескивали сочленениями и чувствительно ходили из стороны в сторону.

На крыше большой хибары стояла другая, раза в три меньше. Фактически это был старый, проржавевший в нескольких местах автоконтейнер с надписью “Совкомф….”. Левая дверь его висела на одной петле, правая использовалась в качестве пандуса. По ней мы и вошли вовнутрь.

– Присаживайтесь, пришедшие с миром, – пробасил высокий старик, в одних панталонах сидящий в позе лотоса перед жарко полыхающим очагом. Жёлтые всполохи огня рябью освещали ржавое нутро контейнера, отчего развешанные тут и там пучки сухих растений и костей каких-то животных, казалось, оживали и пританцовывали в такт. Многочисленные татуировки на коже хозяина тоже, казалось, шевелились в неверном свете костра.

Мы расселись на пластиковых креслах, явно скрученных с трибун и приделанных по бокам от прохода. Старик приподнял голову и хлопнул пару раз в ладоши:

– Взвару гостям! И хлебцов!

Откуда-то сбоку зашуршали юбки и я заметил невысокую девушку, которая ловко спрыгнула вниз и побежала куда-то. Старик осмотрел нас, затем, безошибочно определив наиболее важную персону, поклонился девочке:

– Княжна Анастасия, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь… Но мы, кажется, не представлены друг другу…

– Простите мне моё нахальство, Ваше Высочество. Мы здесь, в глуши, не особо склонны к этикету, – засмеялся хозяин хибары, – Меня зовут Проповедник.

– Это имя или статус? – спросил я.

В этот миг из рюкзака выбрался Фыр, понюхал воздух и замер неподвижно под внимательным взглядом хозяина дома. Не обнаружив опасности, мышонок перепрыгнул на моё плечо и принялся с независимым видом умываться.

– И то, и другое, неизвестный мне юноша, – ответил наконец Проповедник, не отрывая взгляда от моего плеча.

– Моё имя Фёдор.

– Но прозвище твоё, кажется, не соответствует твоей говорливости? – с некоторое ехидцей уточнил старик.

– Его прозвали Молчуном, – вступила в разговор Ворона. Почему-то, она улыбалась, что с ней происходило очень и очень нечасто.

Проповедник хмыкнул, потёр ладони:

– А вот и горячее. Угощайтесь!

Следующие несколько минут мы молча наслаждались ароматным чаем из листьев малины, мяты и какой-то незнакомой мне горьковатой травки. В качестве закуски девушка протянула нам пару щербатых тарелок с дымящимися, немного подгоревшими, хлебцами. Внутри которых оказалось малиновое же варенье с медовым привкусом. Мышонок отказался от горячего чая, зато с воодушевлением принялся за кусочек хлебца с моей руки.

– Ух ты, настоящий мёд! Откуда?

– У нас своя пасека есть, но далеко отсюда, – прокомментировал Проповедник удивленный возглас княжны.

– Вы разве не здесь живёте?

– Нет, здесь слишком опасно… Наш табор переселяется сюда после Гримуара, а перед Холодным Солнцем уходит обратно на юг.

Март пригнулся ко мне и зашептал:

– Изгои-кочевники… Из Диких Земель…

Ворона отставила чашку, из которой едва отпила:

– И как прошёл ваш путь сюда?

Старик протянул руки к огню, и, мурлыкая от удовольствия, ответил:

– В этом году не так холодно, как в позапрошлом… Дикие почти не тревожили, лишь пару раз данью обложили. Хорошо поторговали с коммунарами… Кстати, не желаете ли обменять что-нибудь ненужное? Внизу у нас целый магазин с отличной мануфактурой!

– Позже, может быть…

Проповедник кивнул, затем внимательно посмотрел на Ворону и вполголоса сказал:

– Здесь мы летуем не каждый год… Но в этот раз наше путешествие имеет особый смысл. Мы ждём одного события, предсказанного одним из моих учителей. В этом году оно должно произойти, если уже не произошло.

Княжна с интересом спросила:

– Как, разве это не ваше поселение? – она обвела рукой пространство вокруг.

– Нет, это Общая Стоянка, открытая для всех Изгоев. Просто мы первые сюда добрались, а через пару дней сюда прибудут все Изгои-кочевники, живущие по всей Руси. Отмечать Праздник Весны.

Чаепитие продолжилось. И, пока не был съеден последний хлебец и не допит весь чай, никто не проронил ни слова больше…

Нас уложили спать в отдельной… комнате? Скорее, это был старый автобус с тщательно замазанными глиной щелями в окнах. Мне досталось место впереди, и я ещё долго не мог заснуть, рассматривая через грязное лобовое стекло ночное небо, усыпанное мириадами далёких звёзд… Где же ты, Марс?

***

Поутру мы проснулись от шума и гама снаружи. Оказалось, что на стадион прибыла ещё пара таборов Изгоев. На беговой дорожке между бывшим футбольным полем и трибунами сразу же стало тесно. Словно по мановению волшебной палочки, были разбиты десятки палаток, шатров, тут и там сложены очаги и отовсюду слышался звонкий детский гомон, блеянье коз и кудахтанье кур.

– Кажется, вон те палатки принадлежат Поющим Жаворонкам. Они пару раз к нам приезжали на торжище, – Март внимательно рассматривал суетящихся внизу косматых людей, – Эх, нет. Никого не узнаю.

– Может, пройдёмся по торговым местам? – предложила княжна, – У Изгоев бывают очень интересные вещи по невысоким ценам.

И она как-то странно посмотрела на меня.

– Что? – не понял я, оглядывая свою одежду.

– Мне неловко просить, но не мог ли отважный воин Молчун занять в долг, под честное слово, княжне Врановской немного средств?

– Каких? – опять не понял я, и остальные с интересом уставились на меня.

Девочка вздохнула и по слогам сказала:

– Оплата. Моего. Спасения. Тот мешок, он в твоём рюкзаке.

Я вспомнил про тот самый мешочек, что передала мне княжна ещё в крепости, хлопнул себя по лбу:

– Тьфу ты! Да какая же это оплата! Я и забыл про неё! Забирай, мне ничего не нужно!

Открыл рюкзак, среди прочего барахла нащупал и протянул мешочек девочке. Такого изумления я давно не видел!

– Это же твоя добыча! – ответила мне княжна и засунула руки за спину.

– Забирай! – я буквально насильно втиснул тканевый свёрток в её руки, – Добыча забирается у поверженных врагов, а не у спасённых друзей!

Ворона перевела внимательный взгляд с меня на мешковину, потом на княжну и спросила:

– Это то, о чем я подумала? Это твоё приданое?

Анастасия молча кивнула и со слезами на глазах развязала горловину.

– Ого! – прошептал Март, – В жизни ещё столько золота и украшений не видел.

– Да, брат! Одним словом – княжеский подарок! – Крюк хлопнул меня по плечу.

Я поднял глаза и увидел странный взгляд Вороны. Она снова рассматривала меня так, словно увидела в первый раз в жизни:

– И ты всё время таскал ЭТО с собой? Почему не рассказал мне?

– Забыл! – пожал я плечами равнодушно. Ну, действительно, что такого-то? Брюлики я не видал, что ли?

Княжна выложила на скособоченный столик что-то напоминающее детскую игрушку-шарик с искусственным снегом внутри. Только вместо ёлочки там плавало Зерно Силы. Мышонок спрыгнул с моего плеча и принялся обнюхивать прозрачный шар.

– “Глаз Предка”, – прошептала она, – Семейная реликвия, позволяющая присматривать за детьми и внуками.

Она бережно отставила игрушку в сторону, высыпала, не глядя, золотые монеты на пол и продолжила выкладывать на стол небольшие предметы, в каждом из которых так или иначе наличествовало Зерно Силы:

– “Воля Неба”. Защищает твои мысли от чтения. “Счастливая рука”. Позволяет лечить недуги, полученные от соприкосновения с Мутью. “Игла Матушки-Совы”. Проникает через любую ткань и кожу почти без усилий… И вот, главное.

Княжна осторожно вытащила маленький комочек стеклянных ниток, вдруг резко бросила его к потолку и провернулась под ним.

– “Вранова Паутина”, – прокомментировала Ворона, выхватила меч и ударила им плашмя. Мы ахнули, а девочка лишь улыбнулась: меч с лязгом отлетел от тонкой серебрящейся вуали, которая, словно плащ, накрыла её.

– Неуязвимая защита, и ещё, – Анастасия повернула Зерно Силы, выполненное в качестве защёлки, – Хороший способ стать незаметной.

Паутина замерцала и княжна исчезла, только носки её сапожек по-прежнему притоптывали на том же самом месте.

– Обалдеть. Молчун, ну ты дал! – Март тоже хлопнул меня по плечу, – Таскал на себе наследие Вранов и молчал!

– Говорю же – забыл!

– Забыл он… Когда всё закончится, расскажу нашим друзьям в столовке Мясухи, о том, какой ты дурень!

И я не стал ему напоминать о том, что все наши друзья из крепости мертвы…

Глава 6. Не будите медведя!

Крысятник – крупнейшее круглогодичное поселение бывшей Москвы. Насчитывает около 15 000 человек постоянного населения, и порядка 4–5 тысяч пришлого. Крупнейший торговый город. Делится на 2 части – Верхний город (на поверхности) и Нижний Город, три станции метро, объединенные одними тоннелями. Важные события: Весенний Бал в Буграх, резиденции Колоды, и Большая Осенняя Ярмарка, на которую съезжаются большинство купцов со всей Руси.

Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

Бутаковская башня, когда-то бывшая штаб-квартирой какой-то канувшей в лету корпорации, представляла собой довольно занимательное зрелище. Её некогда нежно-голубые стекла были разрушены ударными волнами от недалёких взрывов, а белоснежные спиралевидные конструкции – обожжены ядерным пламенем, обветрены Мутью и проржавлены ядовитыми дождями и ледяными бурями.

Но, она устояла, в отличие от множества других небоскрёбов. То ли спиралевидная конструкция многократно превзошла по прочности всё окружающее её строительство, то ли внутри неё просто нечему было гореть… Как бы там ни было, с верхнего этажа башни открывался свободный вид на добрую треть развалин Москвы. И Враны, которые после окончания последней Войны Повелителей, осваивали эту высотку, позаботились о том, чтобы сделать пребывание своих воинов в ней безопасным.

“Конечно же”, думал княжич Мирон, преодолевая очередной бессчетный пролёт кое-как восстановленной лестницы, “отремонтировать всю Башню вряд ли под силам даже нам, Медведям. Ну, хотя бы от ветра центральную часть защитили, как могли – и на том спасибо!”

Он посмотрел вниз, в колодец лифта, шедший сверху вниз сквозь все этажи башни. Княжич получил неплохое по местным меркам образование и, хотя не имел понятие, что такое “лифт”, догадаться о функциональном назначении этого колодца для него не составило большого труда. Враны поместили на самой верхушке Башни хитроумный блок с верёвками, и теперь грузы можно было доставлять на этажи куда проще и быстрее. Клеть болталась прямо под ногами Мирона и тот задумчиво рассматривал обрывки верёвки, которые остались привязанными к полу деревянной конструкции.

– Я бы не стал подниматься на этой клети лично, – неправильно понял заинтересованный взгляд княжича его ближник, воевода Клыкастый, – Даже Враны использовали эту конструкцию только для доставки наверх воды, еды и снаряжения.

– Как ты говорил-то, зовут тех смельчаков, которые догадались использовать её для внезапного нападения на пост?

– Отец и сын Хлестовы, из рода Кровного ручья.

– Надо не забыть наградить их… Запиши! – бросил Бероев воеводе и, развернувшись, толкнул высокие двери, что вели на самый верхний этаж здания.

Бутаковская Башня росла, постепенно сужаясь кверху. Потому помещение наверху её размерами не поражало. Совершенно круглое, с одним сектором, отделённым сплошными бетонными стенами от остального помещения. Когда-то вместо стен здесь были стёкла; безумный огненный смерч вынес их, не оставив даже осколков, вместе со всей обстановкой. Остался только бетонный пол и чудом уцелевшие металлические рамы.

Впрочем, предыдущий начальник Башни любил комфорт, и постепенно самое высокое помещение в округе обзавелось новыми стенами. Фактически, неведомые строители создали заново сложные деревянные рамы, вставив в большом количестве остатки каких-то пластиковых панелей, металлического шифера и редких, небольшого размера, разноцветных стёкол. Из-за чего зала была покрыто полумраком даже в такой солнечный весенний день, как сегодня. А прозрачный свет снаружи, проходя через сотни разноцветных “окошек”, пятнал серые обожжённые стены многочисленными цветными солнечными зайчиками.

Княжич подошёл к деревянной кровати, провёл пальцем по рабочему столу, поднял несколько в беспорядке разбросанных по нему бумаг, сел в массивное кожаное кресло:

– А здесь неплохо! Прикажи служанкам Марины привести здесь всё в порядок.

Клыкастый кивнул затем, помедлив, вкрадчиво спросил:

– Ваше Сиятельство, а что нам делать с войском?

– А что с ним делать? Здесь, на нижних этажах, места всем хватит. Еды и воды тоже достаточно, ты же сам мне докладывал!

– Да, но жалованье… Как его будем платить? Ладно, наёмников можно уже и отпустить, они долей в добыче возьмут… Но поместному войску каждый день требуется по две тысячи жевелок, да и за погибших надо бы внести…

Княжич раздражённо ткнул рукой за окно:

– Там, внизу, за рекой. Сейчас лежат тысячи Камней Силы. Только иди и собирай. Хватит, чтобы сотню таких армий проплатить.

– Но у нас совсем нет ведунов!

– А это не твоя печаль. Будут и Зёрна, будут и деньги. Пойди лучше поторопи телепата, мне нужна связь с Большой Берлогой!

Клыкастый поклонился и вышел в неприметную дверь, которая вывела его на небольшую винтовую лестницу. Поднявшись на пару пролётов, он молча кивнул паре звероподобных кирасиров, что навытяжку стояли перед металлической дверью с надписью “Связист. Доступ воспрещён!”. Воевода распахнул её и вышел на открытую всем ветрам площадку, передёрнул плечами от пронизывающего ветра и зашёл в небольшую деревянную будку. Там жарко горел огонь в маленькой буржуйке, и на единственном стуле сидел, закатив глаза в переносицу, обнажённый по пояс толстяк с артефактной цепью на груди. На цепи жадно горели несколько красных Камней Силы, а из надрезов на коже над ними по капле проступала кровь.

Клыкастый прикрыл дверь, протянул мгновенно озябшие руки к веселому треску огня и, не оборачиваясь, буркнул:

– Ну?

Толстяк завозился, схватил дощечку и быстро написал что-то угольком. После чего с поклоном передал воеводе. Тот пробежался взглядом по надписи:

– Как курица лапой… И как это возможно прочитать?

– Вы её вверх тормашками держите, Ваше Высокоблагородие, – с заметной издёвкой, вкрадчиво ответил телепат.

Клыкастый злобно зыркнул на связиста и вышел обратно на холод.

***

– Нет, ну ты видел? – орал княжич, раздавая оплеухи бледным служанкам, – Они чуть было не спалили в печке бумаги предыдущего начальника Башни! Что за дуры! Марина! Где Марина?

Воевода осторожно прикрыл за собой дверь, прошёл к красному от ярости Бероеву и молча всунул ему в руку донесение. Тот отвлёкся, прочитал текст телепатограммы, затем мановением руки отпустил служанок и рухнул в кресло:

– Это что?

– Только что связист принял.

– Ошибки нет? Всё точно записал?

Клыкастый пожал плечами:

– Мне он не подчиняется. Так что, правда это или нет… Не знаю. Но, принял и записал при мне.

Мирон поднялся, подошёл к небольшому стеклянному окошку и задумчиво уставился на пейзаж за окном:

– Сюда направляется чрезвычайный посланник Берлоги, князь Даниил Полянский со свитой. И воевода Корзун-младший. С первым мне велено направляться в Крысятник, после того, как передам управление поместным войском и Башней второму. Нет, ну какие же наглецы!

Клыкастый молча сел на скамью у стола. Княжич рассеянно водил пальцем по стеклу, находясь в явном затруднении. Сзади скрипнули створки двери:

– Милый, смотри какие чудесные вазы я нашла!

– Вон отсюда! – испуганная Марина едва успела выскочить из залы, как в косяк воткнулся боевой нож княжича.

Тот подошёл к столу, сильно ударил в него обоими кулаками, отчего по столешнице с хрустом пошла трещина. Затем поднял яростный взгляд на Клыкастого и заорал:

– Я им горячие каштаны из огня притащил! Я всё продумал, всё подготовил, обо всём договорился! И сделал то, на что эти сукины дети не решались полсотни лет: добыл нашему престолу выход к главным богатствам Руси! А они? Присылать ко мне этого подлеца Данилку и младшего… МЛАДШЕГО! Ты слышишь? Младшего воеводу из Корзунов? Да ещё отбирать у меня, у нас, у Бероевых, триумф и нашу победу?

Воевода осторожно поднял разломленную пополам табличку с сообщением:

– Ваше Сиятельство, а “со свитой” – это и с супругой тоже?

Княжич не сразу понял вопрос:

– Что? Что ты там мямлишь? Повтори!

– Я говорю, здесь сказано “князь прибывает со свитой”. Княгиня Кабанова будет с ним?

Мирон внезапно просветлел лицом:

– Действительно! Слушай, – он хлопнул Клыкастого по плечу, – А ведь ты голова! Я-то и не сразу заметил! Вот что… Прикажи накрывать на столы, уж ради этой шалавы я расстараюсь вовсю. Не всё потеряно, выше нос!