Текст книги "Легенда о Спящем (СИ)"

Автор книги: Максим Кара-Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19. Свой среди своих

Шифровка 44.11.11.АЛ12-06

Торжище – центральный район Крысятника, по бульвару разделяет город на две части, начинаясь у Южных Ворот и упираясь в Зимние Сады. Главная торговая артерия города. Дешевые магазины, таверны для торгового люда, гостиницы, бары и пабы. Гости Крысятника живут, Как правило, именно здесь. Цирк находится в северо-восточном конце Торжища и территориально принадлежит ей. Вся левая южная часть Торжища – “Посольский квартал”.

Население варьируется от 2 до 7 тысяч человек. “Кроха”, архив Управления Внешней Разведки, Альянс

Зевающий администратор блока «В» выдал мне деревянный круглый жетон с вензелем «С. и Г.»:

– Завтрак для постояльцев с 7 до 9 утра. Не опаздывайте, потом «Тошниловка» открывается для всех желающих!

«Тошниловка» оказалась бывшим Макдональдсом, который приютился строго напротив Гостиных Дворов, с другой стороны Торжища.

А что, вполне пристойно. Хотя большая часть прозрачных когда-то стен теперь была надёжно заколочена деревянными щитами, пара оригинальных стёкол всё же сохранились. В одном из них даже стоял картонный клоун Дональд, непонятным чудом выживший в ядерном апокалипсисе. Он скалился своей выцветшей улыбкой каждому входящему в «Тошниловку», украшая своим ярким пятном сильно пошарпанные бетонные конструкции домов вокруг. Я улыбнулся ему в ответ, поправил пояс с пустыми ножнами и вошёл через скрипучую дверь вовнутрь.

Там было довольно светло, с десяток газовых фонарей на стенах разгоняли утренний полумрак. Сквозь накуренный воздух на меня обернулись несколько десятков посетителей. Закрываясь, дверь дёрнула звоночек, и за стойкой кухни появилась крупная дама в когда-то белом, а теперь желто-коричневом, поварском халате:

– Завтрак только для постояльцев!

Я молча выложил на стойку жетон, обменяв его на мигом выставленный поднос с дымящейся кашей в тарелке, парой кусков грубого, ещё тёплого хлеба и стаканом кофе неопределённой природы.

– С цикория, – прокомментировала мой взгляд повариха, – сахар уже внутри. Если желаете выпивку, карта на столе. Оплачивается отдельно.

Я покачал головой и, заняв столик у открытого окна, принялся завтракать.

Каша оказалась с салом, немного пресная на мой вкус. Солонки же на столе не было. Хлеб оказался душистым, с ароматом ржаного и безумно вкусным.

Проглотив содержимое тарелки со скоростью крокодила, я отставил её в сторону и принялся не спеша, отламывая небольшие кусочки от последней дольки хлеба, попивать сладковатый горячий напиток с привкусом кофе. И, заодно, рассматривать остальных постояльцев Гостиных Дворов.

В основном, это были крепкие, одетые в походную практичную одежду, мужчины средних лет. На большинстве были такие же синие «гостевые» повязки, которую с утра пришлось натянуть и мне. Как пояснил толстяк в рецепшн, Патруль отлавливает незнакомых людей на улицах, для “проверки социального статуса”. Так что, даже если ничего предосудительного я не сделал, лучше всё же повязку эту не снимать. Если, конечно, не хочешь оказаться среди тех, кто вынужден оплачивать налог на своё пребывание здесь принудительным трудом на плантациях за городом.

Впрочем, кроме явных простолюдинов, напротив входной двери, в самом тёмном, плохо освещённым единственной лампой углу «Тошниловки», за круглым столом завтракали двое аристократов. Я поймал в ответ на свой взгляд глаза высокого офицера в тёмно-синем мундире с золотистыми манжетами. Его взгляд скользнул по оружейному поясу с пустыми ножнами, на мгновение остановился на «Макарове», затем снова уткнулся в моё лицо. Аристократ, не отводя взгляд в сторону, что-то сказал своему собеседнику, который сидел ко мне спиной. Тот фыркнул что-то в ответ, подлил себе из кувшина, что стоял между ними и обернулся.

Обычное, ничем не выделяющееся лицо молодого человека. Тонкий шрам пересекал его верхнюю губу, а тронутые веснушками щёки презрительно скривились, увидев повязку на моем рукаве.

Он отвернулся обратно, и его собеседник также потерял ко мне какой-либо интерес.

– У Вас не занято? Можно присесть? – знакомый голос отвлёк меня от изучения зала и я повернулся к человеку в длинном плаще жреца. Трубадур! На ловца и зверь бежит!

Кивнул, подвинул к себе свой поднос. Служитель культа сел напротив меня, не отводя внимательного взгляда. Я стал разглядывать его в ответ.

Жрец сильно сдал. Его лицо, и без того худое раньше, теперь сильно обострилось, словно выдавливая сквозь кожу каждую косточку. Волосы поредели, и сквозь них проступал недавний шрам. Последствие заклятия осорка. Движения стали медленными, угловатыми, словно служитель каждую минуту ожидал, что тело ему откажет. А на лице появилась неровная гримаса, словно он только что слопал дольку лимона.

– Вы тоже живёте в Гостиных Дворах? – спросил его я.

– Нет, меня пригласил на завтрак один мой старый знакомый, который там проживает. И вот, внезапно, я увидел Вас.

Ага, как же. Внезапно.

Трубадур хлебнул из своего стакана и тихо продолжил:

– Я хотел бы сказать, что повода для беспокойства у Вас нет.

– А разве я должен о чём-то беспокоиться?

– Ну как же! Тот… инцидент в крепости. Ну, с воеводой. Нет ни малейшего повода для беспокойства. Мы побеседовали с Вороной, она рассказала о ваших похождениях. Полагаю, что и она, и те два молодых новика… Как их там, Крюк и… Марс? Нет, Март! Да, интересное имя… В общем, они не станут упоминать о том достойном сожаления инциденте.

Я дожевал крайний кусочек хлеба:

– Сознайтесь, Вы приложили к этому свою руку.

Трубадур покачал головой:

– Всё складывается таким образом, что до старого начальника Мясухи и до Вас никому нет дела. Ни малейшего интереса! Вы слышали, что произошло на Покровской Горке? Сейчас все княжества озабоченны лишь тем, как закончить эту неприятную историю без войны.

– И как, получается?

– Пока не очень… Князь Орловский захвачен в плен и, по слухам, до сих пор не пришёл в сознание. Наследник нашего княжества требует крови клана Бероевых, а ведь это один из трёх самых влиятельных кланов у Медведей! К ним присоединятся и Враны, хотя ситуацию несколько смягчило спасение вами княжны Анастасии. Теперь, несмотря на гибель целой когорты во главе с воеводой Черновым-Кобылиным, есть возможность договориться без войны.

– И что же, договорятся?

– Не уверен. У Медведей свои интересы. Там сейчас борятся за власть Бероевы, Корзуны и Полянские. Вы знаете историю их княжества? Там с самого начала было своеобразное троевластие, и титул передавался по очереди каждые несколько лет представителю одного из кланов. Пока Иван Великий, Медведев, тогда набольший воевода, в конце концов не узурпировал власть. Началась внутренняя смута, она закончилась почти полным уничтожением Корзунов и аннексией опустевшего Кабаньего княжества. Так Медведев и стал Великим Князем, укрепив свой трон. Но, гримаса судьбы – прекрасный воин, он оказался бездетным. В результате, триумвират договорился с тираном о том, что с его смертью править они станут по-старому. Но вот кто станет первым на очереди?

Жрец отпил из своего стакана и продолжил:

– Грызня вокруг престола идёт постоянно. Бероевы смогли подняться выше остальных, и тогда Полянские объединились с Корзунами. Иван Великий совсем плох, и почти ничего уже не видит. Ослеп от старости. Вот наследнички-то и подняли голову. А теперь, после исполнения заветной мечты всех медведей – выхода к Ближней Мути, клан Бероевых приобрёл очень большой вес. Только одно останавливает сейчас их от последнего шага к престолу – угроза полноценной войны. Хоть Медведи с Кабанами сильны как никогда, одновременной войны с тремя орловскими княжествами им не потянуть.

– И что теперь будет?

– А теперь будут переговоры. Скорее всего здесь, в Крысятнике. Бероевы настаивают на том, чтобы захваченные ими земли остались за Медведями. Полянские – категорически против такого требования, но желают выкупа за князя. Выкупа ежегодной долей в добыче Зерна.

– Умно!

– А то! Этим палец в рот не клади… А вот Корзуны, напротив, за войну!

– Неожиданно.

Трубадур хмыкнул:

– Напротив. Есть шанс, что молодой Бероев наконец-то себе шею свернёт. А вся слава достанется Корзунам и Полянским. И тогда можно будет уже не о выкупе говорить, а о полноценной войне. Более того, князья ведь не только Великие, потому что несколькими княжествами сразу правят. Они все друг другу родственники. Бероевы породнились с веткой Гребенщиковых, Корзуны с князьями Оленевскими, Полянские с Лисициными. Вот и сейчас видишь, Врановские дочку за наследника Орловского-Лесного отдают. Как там до войны говорили: «Паны дерутся, а лбы у холопов трещат».

– Весело!

Жрец щёлкнул пальцами, обернувшись к стойке:

– Лизавета, мне и моему молодому другу большой кувшин с пивом и и копчённого окунька!

Повариха обернулась со скоростью света, несмотря на свои габариты. Она поставила немного запотевший от холода кувшин на стол, поменяла подносы на новый, на котором возлежала в зелени ароматная рыбина. Трубадур подмигнул мне:

– Лучшая закуска на свете. Угощайтесь!

Пока мы расправлялись с безумно вкусным окунем, народ покинул забегаловку и Лизавета убрала с входной двери табличку «Только для постояльцев». Сразу же в двери вошла толпа каких-то торговцев, что шумно потребовали для себя медовухи. Жрец проводил их взглядом, затем заговорщицки наклонился через стол и сказал очень тихо:

– Тебе привет от Проповедника. Он интересуется, как наши дела.

Я хлопнул ладонью по колену:

– Так вы тоже из них? Я не пойму… Ведь жрецы Тотемов присягают своим идолам? Как вы можете быть и тем, и другим?

– Тссс… Не надо громко. Здесь много лишних ушей… Знаешь, что это? – жрец раскрыл ладонь и на её поверхности проявился символ глаза, с двумя перекрещенными дубинами снизу. Я служу не просто Церкви, а Инквизиции. На нас эти клятвы не действуют. Но ты не бойся. Мы тебе не враги. Даже совсем наоборот.

Трубадур подлил пива и продолжил:

– Кстати, ты не знал, что все мы – Свидетели Последних Дней, так или иначе происходим из разных кланов и народов этого несчастного пепелища? Мы все становимся бесплодными, приняв клятву служить нашей Церкви. Это, знаешь ли очень удобно. Мы живём среди них, – «жрец» провел рукой, показав на заполненную толпой улицу, – как свои. Мы можем принимать любые обеты – ведь право крови позволяет нам быть своими среди чужих. Иногда, как в случае с… Ладно, неважно. Я хотел поговорить о другом. Среди Свидетелей Последних Дней нет единства по поводу тебя. Проповедник и его люди теряют влияние. Они, увы, слишком сильно поверили в бредни Дока, и буквально понимают Легенду о Спящих.

– А Вы разве не с ними?

Жрец покачал головой:

– Нет. Скажу честно – последние три раза, когда сбывалась Легенда, это заканчивалось катастрофой. Нет, мы конечно же благодарны за то, что первый Спящий привёл в наш мир Повелителей – самую радикальную возможность возродить этот умирающий мир… Увы, эти ренегаты-аристо оказались сильнее. Да и среди нас, служителей культа, не было единства по этому вопросу. Одни, как Проповедник и его учитель, заняли позицию полного доверия Спящим. Другие, как мой учитель, предупреждали о последствиях такой слепой веры. Боже ж ты мой, как можно было доверять этому молодому сосунку! – стукнул об стол он опустевшим стаканом.

Немного успокоившись, Трубадур налил ещё немного и спокойно продолжил:

– Впрочем, меня тогда и на свете ещё не было. Может быть, всё было совсем иначе. Слушай, давай на ты?

Я подался вперёд:

– А как звали первого спящего?

– А никто не помнит. Ему дали прозвище: Громозека. Он сам попросил, кстати.

Я опять хлопнул рукой по колену:

– Лёшка Говоров! Точно! Это его позывной!

– Ты с ним знаком?

– Ещё бы. Мы же вместе были среди тех, кого… Положили спать в «хрустальные гробы».

Трубадур откинулся назад, внимательно рассмотрел моё лицо:

– Не врёшь… Значит, это всё правда. Только почему ты, если ты Спящий, несёшь на себе свойства Повелителя? Как такое возможно? Ведь ты не попал под те бомбы? Да и выглядишь молодо. Так не должно быть!

Он помрачнел, потёр руками лицо. Я схватил его за рукав:

– А где они все, Спящие? Они живы?

Трубадур поднял лицо:

– Никто не знает. Все Спящие ушли из Святоча, каждый после исполнения своей части Легенды. Мы даже подозревали, что Док каким-то образом прячет их. Время же было такое… Одно накатывалось за другим. Ужас за ужасом. Только схлынула Война Повелителей – как началась Коммунальная война. Закончилась она – что-то напало на Святоч, погибло почти всё, что наши учителя-основатели собирали по крупицам. И снова пришлось отстраивать монастырь, искать выживших, бороться за влияние над Пустошами… И вот, вроде бы всё наладилось снова – как эта конопатая дурочка, картавая…

– Светка! Точно! – я выкрикнул так громко, что на нас обернулись пьянствующие торговцы.

– Успокойся ты, тише, – улыбнулся напоказ жрец, обернулся и позвал: – Лизавета! Ещё твоего окунька нам! Видишь, моему другу он пришёлся ко вкусу!

Я потрясенно замолчал. Вот куда делись мои друзья! Может быть, они ещё живы!

– Нужно немедленно их найти!

– Кого, Спящих? – перешёл опять на шёпот Трубадур, – Боюсь, это невозможно. Ты сам посуди, сколько лет прошло. Меня ещё не было на свете, когда проснулся Первый Спящий, Громозека. Я помню только последнюю, эту, как её…

– Алису?

– Да, наверное её так и звали. Так что она устроила? Великое Холодное Солнце! Ты знаешь, сколько людей погибло в ту осень? Хорошо, что Проповедник успел заранее развернуть десятки новых убежищ. И всё равно, половину населения Восточной Пустоши как языком корова слизнула! И до сих пор там почти никто не живёт. Каждый раз думаю о тех временах… Я хоть и маленький тогда был, но помню тот жуткий холод, который так и норовил просветить внутрь любого незабитого окна…

Жрец замолчал, обдумывая что-то. Лизавета подошла к нам с заказом, посмотрела на Трубадура:

– Если не желаете вторую порцию, я могу её торгашам отдать.

Тот непонимающе посмотрел на поднос, на повариху, кивнул сам себе, затем поднялся, бросил пригоршню монет на стол и сказал мне:

– Пойдём!

***

Мы вышли на уже заполненный людьми проспект. Вокруг, как и вчера, шумели голоса сотен людей, спешащих на работу, на рынок, по своим каким-то очень важным делам. Жрец оглядел меня, ткнул пальцем на повязку:

– Сними. Сразу видно, что ты не местный.

– А Патруль?

– Смеёшься? На тебе пояс с ножнами. Они же не идиоты!

Он свистнул, и через минуту к нам подъехала странного вида карета без лошади. Кучер распахнул дверцу:

– Куда изволите?

– Храм Свидетелей, Зимние Сады.

Трубадур запрыгнул в карету, и, закрывая дверь, на прощание сказал:

– Скоро прибудет сам Патриарх. Не отлучайся из города, он пожелает тебя увидеть.

Повозка загудела и, распугивая многочисленных прохожих, укатила за поворот.

Глава 20. Битва при “Орлином Гнезде”

Шифровка 44.11.18.АЛ12-07

Рабочий городок – западная часть Крысятника, слева от Авеню. Начинается после второго ряда домов Авеню, граничит на севере с Зимними Садами, на востоке с Авеню, на юге и западе выходит на пустоши. Самая густонаселенная часть города, постоянно проживают около 7 тысяч человек. Поровну – вольные рабочие и “колодные” рабы. Неспокойный район города. “Кроха”, архив Управления Внешней Разведки, Альянс

Солнце поднялось уже достаточно высоко. Клыкастый осторожно поднял голову, медленно отодвинул еловую ветку и поднёс к глазам подзорную трубу.

– Я так и думал.

Через пару мгновений, так же медленно и осторожно, накинув меховой капюшон на голову, отполз назад и встретился взглядом с воеводой Корзуном:

– Они в «Орлином гнезде». Следы прямо по полю идут, не скрываясь.

Толстяк-воевода поморщился:

– В конном строю атаковать не сможем. Слишком много пеньков и слишком открытое место. За сотню шагов из нас решето сделают, даже если их там всего десяток. Надо думать.

Он резко вскочил на ноги и, пнув ближайшего слугу, двинулся к шатрам, что были разбиты на поляне неподалёку. Клыкастый последовал за ним, знаками раздавая приказы затаившимся здесь и там воинам в коричневых шкурах.

В шатре было тепло. Кто-то успел развести огонь в жаровне и Корзун, не обращая внимания на окружающих, прошёл прямо к её полыхающему жаром треножнику. Он протянул дрожащие, покрытые пятнами руки над красными углями:

– Как же я ненавижу этот холод!

Клыкастый поклонился сидящему в кресле князю Полянскому:

– Следы ведут в «Гнездо». Амулет подтверждает, что княжич там.

– Сколько их?

– Следопыты говорят, что уйти смогли не менее десятка нападавших. Пленённый княжич, судя по следам, с ними. Ещё шестеро найдены на месте ночной стычки у разбитой «Кувалды». Разведка же докладывала, что в «Гнезде» не менее трёх десятков бойцов, половина – воины. А позавчера видели ещё четверых конных, прорвались через дозор у дороги.

Князь подвинул блюдо с жареной курицей:

– Ешь!

Мрачно наблюдая, как Клыкастый расправляется с мясом, Полянский отвёл руку с кубком в сторону. Слуга расторопно наполнил кубок вином и отступил в тень.

– Что думаешь, Алексей? Сможем нахрапом взять?

Корзун, массируя кисти над жаровней, покачал головой:

– Предполье «Гнезда» полно пней, ловушек и «чеснока» против лошадей. Конница не пройдёт. Дорога простреливается на два полёта стрелы, а у них ещё 3 «Кувалды» есть. Положим не только наёмников, хрен бы с ними, не жалко. Остатки кирасиров тоже, и не факт, что сможем вообще к стенам подобраться.

– У нас ведь тоже «Кувалды есть»?

Оба аристократа посмотрели на жующего Клыкастого, тот кивнул:

– Парочка есть. Только выстрелов мало.

Князь встал на ноги, вытер жирные ладони о полотенце и опрокинул в себя остатки вина из кубка. Затем подошёл к походному ларцу, осторожно вынул из него обруч с красным Зерном Силы, надел на голову и обернулся к Клыкастому:

– Тогда сделаем так…

***

Малер подергал цепи. Железо ударило по клетке, искры Силы пробежали по прутьям и пленник зарычал от боли, отдёрнулся назад:

– Сволочь! Порву!

Одноглазый молча поклонился закованному в цепи княжичу Мирону и вышел из каземата. В лицо дунул свежий ветерок, донося отвратительные ароматы Мути, чей туман колыхался за недалёкой рекой. Отсюда, с третьего уровня бывшей авторазвязки, была видна даже чудом уцелевшая одинокая башня Кремля.

– Не проспи его! Головой отвечаешь!

Костоправ только оскалился своим шрамом и, молодцевато крутанув в воздухе, ударил древком алебарды по бетону.

– Клоун, блин…

Филин сидел рядом, на невысоком парапете и задумчиво раскуривал трубочку:

– Копчика жалко. Геройски погиб парень.

Малер сплюнул через парапет:

– Все там однажды будем. Как Семиглавый?

– Сильно ругается. Осколки из живота уже вынули, амулет положили. Слишком близко к бомбе сидел, зацепило краем… Эх, нам бы такое снаряжение! Интересно, откуда такое достали?

Одноглазый проводил взглядом девушку, которая вынесла окровавленные тряпки из жилища коменданта крепости и с хрустом распечатал кувшин:

– Меньше знаешь – крепче спишь. Помянём Копчика и парней.

Они молча выпили. Костоправ кашлянул, но боярин даже не повернул к нему голову:

– Ты на посту.

Филин осуждающе качнул головой, плеснул в свою чарку и бросил её товарищу:

– Пусть помянёт.

Мимо пробежали стражники в синих мундирах, с «копьями» наперевес. За ними – лысый связист с ящиков крупнокалиберных патронов. Он поставил груз на пол и обернулся к разведчикам:

– Разрешите обратиться?

– Разрешаю.

– Ваше Благородие! Вы, так получается, старший в крепости! Комендант передал Вам командование!

Малер снова сплюнул за парапет:

– Сейчас поднимусь в ваш пост. Будьте готовы передать сообщение.

Они выпили ещё по чарке. Филин глубоко затянулся, передал трубку начальству:

– Силён княжич! Троих его дружинников в куски, а ему хоть бы что! Только фингал под глазом. Еле скрутили его! Что делать-то будем теперь, а? Маляр? Такого нам не простят! Уходить бы надо…

В этот миг что-то просвистело над головой и ударило в пункт связи. Фюзеляж самолёта вздрогнул, пара кусков дымящегося металла вылетели с хвоста. И только потом снизу долетел звук выстрела.

– Тревога! Тревога!

***

Князь Полянский никогда не рвался в первые ряды. Не потому, что был трусом – таковых среди Медведей не водилось в принципе. И не потому, что ему не хватало красноречия и он не умел толкать зажигательные речи перед своими воинами. Хватало. Умел и воодушевлял. Причина была иного свойства.

Наследственный дар Медведей – ближний бой. Именно в бою на расстоянии вытянутой руки наиболее сильно проявляется Сила Медведя. Будь то «Удар когтя», рассекающий почти любые доспехи словно лист бумаги, или «Яростный рык», сбивающий с ног врага и лишающий его Силы на несколько мгновений.

Но, князь Полянский, единственный в роду, обладал своим уникальным Даром. Он назывался «Шатунья шкура».

Вот и сейчас, Князь привычно затянул заунывную песню-заклинание, кружась в своей вышитой шкуре вокруг батареи «Кувалд». Полы плаща ометали землю вокруг, поднимая вверх молодые травинки и грязный песок. Вот он резко зарычал что-то совсем нечеловеческое, отчего артиллеристы совсем сбледнули с лица. На мгновение из облака земли перед ружьями выглянула оскаленная рожа медведя. Она надвинулась на орудия, но в последний миг затряслась, заворчала недовольно и, повинуясь жесту Полянского, замерла. Морда медведя развернулась к сереющему на фоне неба форпосту Орлов. Князь посмотрел на воеводу:

– Пора!

– По «Орлиному гнезду»! Беглым! Огонь! – крикнул тот и надвинул на уши свою шапку.

Нестройный залп крупнокалиберных ружей разорвал утреннюю тишину. Один выстрел ушёл в молоко, но второй расчёт попал прямо в самолёт на колонне.

– Так стрелять, молодцы! – крикнул Корзун.

Вороны сорвались с руин, тут и там темнеющих в пробуждающемся лесу. И одновременно – вспыхнули цветки огня на полупрозрачной завесе «шатуньей шкуры».

С треском она прорвалась в одном месте, и медленно летящий снаряд ударил в землю за спинами артиллеристов. Пыль, грязь комками застучала по кольчугам и шкурам, но никто не пострадал.

– Огонь, огонь! – орал воевода, пиная подносчиков патронов, – По вспышкам, по вспышкам! Выбивайте их «Кувалды»!

Снова пара выстрелов. На это раз первый расчёт смог попасть в парапет у самых ворот крепости. Оттуда разлетелись ошмётки мешков с песком и через мгновение донёсся чей-то дикий вопль.

– Пехота, вперёд. Лучники, прикрывайтесь щитами! Лестницы, берегите лестницы!

Три сотни воинов, словно один механизм, двинулись по предполью на штурм. Ударили барабаны, заревел рог.

– Не давайте им стрелять спокойно, – просипел Князь, с сереющего лица которого стекали и капали ручейки пота.

Новый залп со стороны крепости. Опять в «шкуру». Полянский покачнулся, со стоном удержал завесу. Но в одном месте она опять прорвалась, и огненный росчерк попал прямо в грудь мрачного седого жреца, который готовился уже передать первое Зерно Силы своему господину.

Шмяк!

Ноги подломились и упали порознь. Всё, что было выше, кровавым дождём оросило артиллеристов и самого Князя.

– Стреляйте, стреляйте!

Клыкастый обернулся к воеводе:

– Надо подойти ближе! Слишком далеко, артиллерия не попадает куда нужно!

Корзун посмотрел на Князя. Тот зажал в ладонях первое Зерно, закричал от боли. Завеса, опавшая было наполовину, снова распрямилась. В руках князя вспыхнул яркий синий огонь, и он отшвырнул лопнувшее Зерно в сторону:

– Двадцать шагов вперёд!

Завеса, подчиняясь тяжёлой поступи своего повелителя, двинулась вперёд. Два десятка артиллеристов засуетились у треног, снимая щиты с ружей и стараясь не отстать от прикрывающего их заклинания.

Новый залп с крепости. На этот раз – в наступающих без прикрытия пехотинцев. Два снаряда попали в строй щитов, один пролетел над головами и лишь зацепил одно из знамён. На несколько секунд всё впереди накрыла взвесь, поднятая взрывами, и Клыкастый бросился вперёд, вынимая меч из ножен:

– Киркасиры, за мной! За княжича! Хур-ра!

Три десятка воинов в тяжелых бронях, пешком, быстрым шагом двинулись за командиром.

Воевода Корзун только сплюнул от досады, обернулся назад. Полянский сделал ещё один шаг и, шатаясь, опёрся на рукоять своего меча:

– Больше не могу. Стреляйте отсюда, – хрипло приказал он.

Пелена пару раз всколыхнулась, немного разошлась и пара ружей снова рявкнули в сторону крепости.

– Перезаряжай!

На этот раз оба выстрела попали в цель. Один разрыв сломал створку ворот, а второй угодил прямо в щит «Кувалды», которая стояла над воротами. Обломки орудия упали вовнутрь укрепления, и откуда раздался предсмертный вопль ужаса.

– Так стрелять!

Воевода посмотрел на пехотинцев и сжал зубы до хруста. Щиты снова сомкнулись и уже прошли дымящиеся воронки, вокруг которых остались валяться не меньше десятка коричневых тел. И, главное: одна из трёх штурмовых лестниц горела перед ними, сломанная пополам.

И тут снова прилетело с крепости. Опять в пехоту. Один из снарядов угодил прямо в группу кирасиров, оторвав бегущему прапорщику обе ноги. Ещё один опять ударил в стену щитов, пробил их навылет и разорвался в строю лучников. Несколько тел мгновенно вспыхнули, заметались.

– Да стреляйте же вы! Сейчас нашу пехоту сожгут, – застонал князь, согнувшись чуть ли не до земли.

Новый залп. Оба выстрела мимо.

– Господин воевода, осталось всего по три выстрела, все бронебойные! – крикнул капрал-заряжающий.

– Продолжать стрелять!

Опять выстрелы с крепости. Один попал, один мимо. В строю избиваемой пехоты снова раздались вопли, несколько фигур со щитами вспыхнули, как факелы и, корчась рухнули на землю.

– Вперёд, вперёд!

Кирасиры между тем немного замедлились. Они прошли уже половину расстояния до крепости, но тяжёлые доспехи сильно утомляли даже отборных воинов-медведей. Клыкастый обернулся к стене щитов, махнул мечом сотнику левой руки:

– Разделяйтесь!

Над головой прошипели пара тяжёлых снарядов. Клыкастый проводил их взглядом. Вторая створка ворот лопнула от попадания, разломилась и повисла на петлях, а второй снаряд влетел в темнеющий проход за воротами и выбил пару камней из кладки стены.

– Да куда вы стреляете, по «Кувалдам» надо! – крикнул усатый пожилой кирасир.

И тут же, словно его услышали враги, в ответ прилетел снаряд. Поле личного дара вспыхнуло, снаряд немного отклонился и ударил в наплечник. Клыкастый, словно в замедленной съёмке увидел, как всю верхнюю половину тела размололо в фарш, руку с поднятым копьём оторвало и отбросило в сторону. Голова в дорогом шлеме пролетела над плюмажем, и Клыкастый запоздало приподнял щит. Который тут же покрылся красным.

– Артефактные снаряды! Осторожно!

Поздно! Ещё двое воинов, которых воевода лично награждал пару дней назад за храбрость в бою, вспыхнули остатками Силы и превратились в кровавый фарш из мяса и скрученного, изорванного железа. Остальные упрямо шли, огибая многочисленные пеньки и ямы.

– Вперёд, вперёд! Осталось немного! Ещё пара десятков шагов – и предполье кончится, а под стенами нас уже не достать!

И тут впереди идущий кирасир страшно завизжал, рухнул на бок и затряс ногами. На правой ступне разгорался трескучий, шипящий белый огонь.

– «Чеснок»! Смотрите под ноги! – крикнул Клыкастый и сходу рубанул по ноге несчастного. Тот дико завыл и потерял сознание.

– Я займусь им, Ваше благородие, – подбедавший санитар из пехотинцев упал рядом с раненым, споро разматывая бинт, – Я ему помогу.

Клыкастый попытался запомнить окровавленное лицо смельчака, но тут его самого сильно тряхнуло, снаряд из «Кувалды» попал в меч и выбил железо из руки. После чего рикошет угодил прямо в грудь санитара, пробил дымящуюся дырку и ушёл дальше в землю. Пехотинец захрипел и упал навзничь.

– Вперёд, не останавливаться!

Когда они наконец добрались до стен проклятого «Орлиного гнезда», от трёх десятков отборных воинов-аристократов осталась едва дюжина. Клыкастому повезло. Он поднял вместо своего искорёженного меча оружие павшего прямо перед воротами сержанта и теперь, тяжело дыша, первым стоял у разбитого входа в крепость.

– Смотрите, смотрите!

Он оглянулся. Три «черепахи» пехотинцев, изрядно поредевшие, попали под непрерывный огонь со стен крепости. В них стреляло всё, что могло стрелять: тяжёлые снаряды кувалд били зажигательными, искрили по щитам рикошеты мелких калибров. Залпами накрывали «копья» старых мосинок, по двое-трое выбивая настойчиво прущую на штурм пехоту.

– Не дойдут, – прохрипел, выталкивая из лёгких воздух, рыжий полусотник, – Не смогут.

Со стороны ставки больше не стреляли. Снаряды закончились? Но почему молчит рог?

Клыкастый поднял меч, командуя атаку. И тут с неба упали дымящиеся красные Зёрна. Грохнуло чередой взрывов, и одну из «черепах» просто разбросало, словно кегли.

– Здесь князь Орлов! Отступаем!

Кто именно крикнул, воевода так и не узнал. Он даже не помнил, как именно смог проделать весь этот путь обратно. Путь по ловушкам, спиной к продолжающей стрелять крепости, под постоянно падающими кометами мин. Он и ещё трое кирасиров, обожжёные, с пробитывми латами, без грамма Силы внутри. И пара десятков пехотинцев с единственным выжившим сержантом. Вот и все, кто смог вернуться из этого ада.

– Ну, мы по крайней мере попытались, – натужно сказал ему Полянский, принимая из рук слуги бокал с вином, – Всё, уходим обратно. Алексей, все резервы в боковое охранение. Клыкастый, прикрываешь в арьергарде.

А на дымящееся ранами поле, огибая непокорную крепость с двух сторон, выходили ровные ряды пехоты в белых латах и красно-зелёными знамёнами с парящим орлом.