Текст книги "Регрессор №15 (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Через долгие десять секунд обвёл своих детишек взглядом, пытаясь понять серьёзность их намерений. Все они молча, без тени улыбок, сидели, и, затаив дыхание, с надеждой в глазах ждали решения босса боссов. Для меня сразу же стало очевидным, что я не могу не оправдать их чаяний и надежд. Подошёл к столу, достал нотную и обычную тетради, сел на стул и хотел было начать запись, но потом остановился и, подняв глаза, ни к кому не обращаясь, спросил:

– А в каком стиле-то вы хотите песни?

Весь коллектив перевёл взгляды на Антона.

– Я не знаю, – пожал плечами лидер группы и основной мужской вокал. – Что-нибудь лёгкое, заводное, попсовое для кого-нибудь из девчонок. – Тут он чуть замялся, а потом буркнул. – Ну и для меня что-нибудь этакое – можно роковое.

– Акей, – сказал я на немецком, задумался, а потом попросил Дмитрия передать мне гитару, которая стояла в углу. – Короче говоря, сделаем вот как: вначале я вам, пожалуй, несколько песенок спою. Вы послушаете, оцените и скажете, какие вам подходят, а какие нет. Когда найдём подходящий репертуар, то всё запишем, а потом уже я объясню нюансы для исполнения. Вы это выучите сегодня вечером, а завтра утром отрепетируете. Я к вечеру подъеду, проверю и подскажу, если что-то не будет получаться.

Ребята были не то что не против, а категорически за!

Подстроил гитару и, пояснив перед исполнением, что ритм, что будет сыгран на струнах, общий, и песню нужно будет записывать в формате электронной музыки с использованием синтезатора. Ну и что мой вокал не нужно воспринимать всерьёз, ибо песню будет петь девушка, спилил простенькую композицию, которую в своё время часто крутили по радио.

https://vk.com/video-108762663_456239672 Инфинити – Где ты

– Вроде бы ничего, – выдал вердикт Сева, как только моё исполнение подошло к концу, и обратился в сторону дверного проёма: – Юля, тебе нравится?

Я обернулся. В дверях и коридорчике стояли Юля, Лиля и мама.

– Заводная песенка, – произнесла Юля. – Припев запоминающийся. Мне понравилась. Очень. Я предполагаю, как будут звучать там клавишные и, мне кажется, песня получится интересной.

– Конечно, получится, – заверил я и добавил: – Но это ещё не всё. Есть другой вариант этой композиции. Ты же упомянула, что припев запоминающийся? Так вот – такой же припев будет и в другой песне!

Ребята удивлённо переглянулись.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Антон, высказав общее мнение.

– А то, что ты тоже исполнишь композицию с припевом от этой самой песни, – сказал я и, увидев, что никто меня так и не понял, вновь повторив сказанное добавил: – Это будет что-то типа кавер-версии.

– То есть, в куплетах поётся о разном, а припев одинаковый у двух композиций? – уточнил Сева.

– Точно! – кивнул я, радуясь, что хоть кто-то меня смог понять.

– Ну не знаю. По-моему, это как-то странно, – хмыкнул Дмитрий.

– Точно – странно, – согласился с ним Мефодий.

Я, было, собрался вновь начать объяснять, но Юля не дала мне этого сделать.

– Ребята, давайте вначале выслушаем другой вариант песни, а уже потом будем принимать решение.

– Голос разума, – поддержала рыжуху мамуля.

– Сашенька, спой нам этот твой другой вариант.

– Не вопрос, – кивнул я и, пояснив, что данный «кавер» должен будет быть записан со звуком тяжёлой гитары в припеве, провёл рукой по струнам.

https://rutube.ru/video/f0df90d0a41556f175d20fead47a9401/ Три дня дождя – Где ты

– А неплохо. Очень даже хорошо.

Было общее мнение, которое высказали все присутствующие.

– Саша, а для меня ты песню напишешь? – произнесла Лиля, стоящая в самом дальнем углу коридора.

Я хотел напомнить, что мы договаривались о двух песнях – одна для мальчиков, другая для девочек. Но, видя её несчастные глаза, решил не мелочиться и исполнил ещё один хит.

– Отлично! Великолепно! – зазвучали голоса по окончании композиции.

А особо наглые тут же стали требовать:

– Давай ещё!

Ну, я и дал!

А потом ещё… и ещё!

В конце концов, я так разошёлся, что не заметил, как стал уже выдавать композиции не только на русском, но и на английском языках.

https://vk.com/video-229940126_456239410 The Offspring – Pretty Fly

И даже вот эту…

https://vk.com/video-152819853_456240008 Helloween – I Want Out

Как и ожидалось, все песни зашли на ура. Оно и понятно. Мне самому такая музыка нравилась.

Однако музицирование пора было заканчивать. Пришло время перенести данные шедевры на бумагу.

Так как мне помогало сразу несколько профессиональных музыкантов (я имею в виду Юлю, Севу и Лилю), дело шло быстро, и уже через полчаса всё было готово.

– А теперь давайте-ка я ещё раз их спою, а вы проследите, правильно ли всё записано, – предложил я, вновь взяв в руки гитару.

Но тут вошла в комнату мама, которая отходила на кухню и произнесла:

– Саша, давай это отложим на часок. А сами попьём чай и поговорим. А то всё остынет, а я уже и так три раза разогревала.

– Да, ребята. Мамуля права! – согласился с ней я, поднимаясь. – Все за стол.

Ребята начали подниматься и выходить из комнаты, а ко мне подошла Юля.

– Саша, а для Кати песню ты напишешь?

– Гм, про неё-то я и забыл, – сказал я не совсем правду. На самом деле я просто не показывал виду, но мне было очень интересно, почему Катя не приехала вместе со всеми. Почему не встретила дембеля? Сейчас узнать об этом был вполне подходящий момент, и я невзначай поинтересовался: – А где она, кстати?

– Да с Борисом со своим, наверное, – брякнул Дмитрий, услышав вопрос из коридора, и тут же, замолчав, ушёл.

Те, кто пока ещё оставались в комнате, чуть потупились.

Я вопросительно посмотрел на них.

– Саша, мы ей звонили, но дома её не было, – пояснила Юля.

– А что за Борис? – поинтересовался я, в душе уже всё прекрасно поняв.

– Она с ним встречается и…

– Ясно.

Старая как мир история – любовь не выдержала разлуки. И хотя эта самая разлука была совсем недолгой, как оказалось, для расставания этого вполне хватило.

«А может, оно и к лучшему?»

На душе было, конечно, неприятно, как всегда и бывает в таких случаях. Но по большому счёту ничего особо страшного не произошло. Мы никогда не давали друг другу никаких обещаний, а значит, и жалеть мне не о чем. И уж тем более скорбеть – было и прошло.

– Так что, ты напишешь для неё песню? – напомнила о себе Юля.

Этот вопрос я решил проигнорировать, но, понимая, что одного солиста, а точнее солистки, теперь коллективу не хватает, спросил:

– А Аня, она не вернулась в группу?

– Нет. Не хочет. Сказала, что гастроли – это не для неё, – пояснил подошедший Сева.

– Ясно. Значит, не хватает уже двух певиц.

Из образовавшейся тишины, всех вывел голос мамы.

– Ребята, поговорите за столом. А песню для Кати Саша напишет после того, как покушаете.

И её слова немного разрядили обстановку. Все стали рассаживаться за стол.

Рядом со мной сел Сева.

– Я не стал тебе раньше говорить, чтобы ты не расстраивался. Она с этим Борисом давно встречаться начала, ещё с Кубы. Начинающий дипломат. Только-только МГИМО закончил. Вроде бы его хотят в посольство отправить в Никарагуа, – негромко прошептал друг, а потом, чуть подумав и наморщив лоб, продолжил: – Или в Нигерию… Я точно не помню. Но что-то такое. В общем, они даже пожениться хотят. А значит, она с ним уедет.

– Ничего себе дела у вас творятся, – хмыкнул я, задумавшись. А потом махнул рукой и сказал: – Уедет, так уедет. Держать, думаю, не имеет смысла. Единственное, – тут я кивнул на ребят, рассаживающихся и суетящихся за столом, – что будет с группой? Нужно будет новую вокалистку искать.

– Не знаю. Думаю, пока не нужно. Юля поёт. Да и Лиля вроде бы неплохо справляется. Мы об этом с ребятами пока не думали. Решили подождать, чем роман Кати закончится. Тогда и решать будем. Худрук только переживает. Говорит, что дурочки что Катя, что Аня, потому что на пике карьеры уходят.

– Согласен с Яковом, – кивнул я, пытаясь прислушаться к своим чувствам.

Что интересно, так на душе почему-то никакой обычной для таких случаев пустоты больше не чувствовалось. Да, жаль, что Катя не захотела дальше со мной дружить. Но на этом жизнь не заканчивается. Может быть, она нашла своё счастье, так пусть будет счастлива.

Что же касается Ани, то у неё всегда были тараканы в голове. Поэтому её странное решение вполне вписывается в её странную психику. Тоже пусть будет счастлива, тем более что им обеим теперь пожизненно будет идти процент от продажи на носителях тех песен, что они исполняли. Процент небольшой, но так группа популярная и продажи бьют все рекорды, ежемесячная цифра будет вполне неплохой для безбедной жизни, особенно в условиях СССР 1978 года, когда килограмм колбасы стоит два рубля двадцать копеек, проезд на автобусе пять копеек, а оплата квартиры за месяц – три с половиной рубля. Что же касается остальных членов группы, то я был рад, что в коллективе царит дружеская атмосфера и из-за звёздности ни у кого голова не закружилась и башню не оторвало.

Видя, что все расселись, я выкинул всё плохое из головы и на правах не только хозяина квартиры, но и босса всех боссов, подняв гранёный стакан с чаем, произнёс тост, в котором выразил благодарность всем присутствующим за визит и понадеялся на дальнейшее плодотворное сотрудничество всех со всеми на ниве разностороннего супертворчества.

Кроме этого, товарищ Васин помпезно начал высокопарную речь:

– Дорогие товарищи! Друзья! Дамы и кавалеры! Разрешите сказать и напомнить всем нам, что партия и правительство неустанно…

Но развить свою мысль ответственный государственный деятель не успел. Раздался звонок в дверь.

Пока мама шла открывать, я старался сообразить, на чём был прерван мой монолог, и к чему вообще я вёл все эти десять минут, что длился столь монументальный тост. Но в голове отчего-то всё смешалось, так что итоговый смысл долгой и витиеватой речи я поймать не мог.

Впрочем, уже через пару секунд это стало неважно.

– Васин, собирайся, тебя вызывают в Кремль. – Прямо с порога огорошил меня одетый в форму полковник Кравцов, после чего, очевидно, видя мой (и не только мой) ошарашенный вид, потрудился пояснить: – Товарищ Суслов срочно хочет с тобой переговорить.

Глава 4
Дело государственное

Вышел из подъезда и на секунду застыл, глядя на самого себя в огромном тёмном стекле «Волги», припаркованной прямо у крыльца.

Серый костюм, серый плащ, серая фетровая шляпа, белая рубашка с идеально выглаженным воротником, тёмный галстук и нагуталиненные до блеска чёрные ботинки, в которых при желании можно было увидеть собственное отражение, словно в зеркале, и завершающий образ портфель в правой руке говорили о том, что я – это уже не совсем я.

Но как же быстро в этом времени осуществилась моя фантомная мечта – быть бюрократом, имеющим полагающиеся столь высокому званию блага в виде спецобслуживания, прикреплённого водителя, спецтранспорта со спецсигналами. А ещё права посещать в любое время спецлечебные учреждения, быть опекаемым спецохраной, отдыхать на спецкурортах и вообще много чего спец. Ну а если ещё учесть, что у меня огромное куча денег, авторских прав на фильмы, книги и музыку с песнями и без, то просто караул, в какого монстра я очень быстро превратился. Прошло чуть больше года моего пребывания в этом мире, а я уже сумел достичь в сотни раз больше, чем за всю свою прошлую прожитую жизнь.

«Вот так, Саша, – пришла в голову мысль. – Хотел быть человеком серьёзным, государственным? Получай. Восемнадцать лет – а уже выглядишь как завсегдатай ЦК. Никакой тебе романтики. Всё чинно, гладко и с визой госбезопасности».

Шофёр – молодой парень с короткой стрижкой – заметил меня, быстро выскочил, распахнул заднюю дверцу.

– Товарищ Васин, машина готова.

Я кивнул, стряхнул несуществующую пылинку с лацкана и сел внутрь. Ухмыльнувшейся моей грации Кравцов, ничего не сказав, сел рядом с водителем, и наше авто помчалось в неизвестность.

Сначала медленно проехали по тихой улице моего района, потом выбрались на проспект. Москва в этот час была удивительно спокойна. Я смотрел в окно и думал.

«Вот кем ты стал, Саша. Бюрократ! И не просто бюрократ, а бюрократ с личной машиной, водителем и даже охраной. А ведь недавно – всего какой-то год назад – я раздавал на улицах кассеты со своими записями, пел песни под гитару, ел с ребятами чебуреки и шашлыки и совершенно не думал о том, что когда-нибудь поеду на приём к самому Михаилу Андреевичу Суслову – секретарю ЦК».

Теперь же это стало самой настоящей реальностью. Непроизвольно усмехнулся.

Кравцов заметил это в зеркале заднего вида и, чуть повернувшись, спросил:

– Что-то смешное вспомнили?

– Да нет. Просто подумал, как вещи меняют людей.

– Это ты верно заметил. Всех нас меняет, – кивнул полковник и неожиданно выдал философское размышление: – В этой перемене главное не потерять себя и, изменившись внешне, не поменяться внутренне.

Всю дорогу до Кремля я размышлял над его фразой, пытаясь понять: изменился ли я внутренне или всё же нет? И если изменился, то насколько сильны эти изменения стали по сравнению с тем днем, когда я перенёсся в это спокойное время моей юности?

Подъехали к пропускному пункту. Кравцов показал документы, охрана проверила списки, шлагбаум поднялся.

– Ну, – сказал полковник, обернувшись, – поехали творить историю.

– Историю мы уже давно творим, товарищ дядя Миша, – хмыкнул я и негромко добавил: – Об этом просто никто в этом мире даже не догадывается.

В приёмной ЦК было тихо и почти торжественно, как в музее. Полированный паркет блестел, мягкие ковры глушили шаги. Секретарь – женщина лет пятидесяти в строгом костюме – проверила моё имя в списке, кивнула и позвонила куда-то по телефону, потом перевела на меня взгляд и сказала:

– Вас ждут. Прошу.

Я поднялся, тщательнейшим образом поправил галстук, как будто от этого зависела вся моя дальнейшая карьера, и вошёл в заботливо открытые передо мной двери.

Кабинет был просторный, но аскетичный. Большой стол, заставленный папками, висящий на стене портрет Ленина, два кресла напротив, журнальный столик, у окна – глобус и несколько книжных шкафов.

Суслов сидел за столом.

Когда за мной дверь закрылась, он поднял голову, посмотрел на меня пристально, но не строго – скорее изучающе и произнёс:

– Ну что, Васин, вот мы наконец-то вновь встретились. Значит, в армию от всех бед решил сбежать?

– Стараюсь быть полезным на всех направлениях, товарищ Суслов, – ответил я, чуть растерявшись.

– А полезность твоя состоит в том, чтобы бить старослужащих в воинской части?

– Так они первые…

– Васин! Ты уже не в детском саду! Ты, если посмотришь по сторонам, сообразишь, где ты теперь находишься! А значит и вести себя должен соответственно! Никого бить не надо! У нас для этого милиция есть!

Разумеется, я понимал и предполагал, что меня будут пропесочивать за всё сделанное и не сделанное, но всё равно – масштаб фигуры, с которой мне предстояло вести беседу был таков, что перечить и вступать в дискуссию было крайне сложно, если вообще возможно.

А тем временем хозяин кабинета поднялся из-за стола, подошёл ко мне и протянул для рукопожатия руку.

– Ну, здравствуй, Васин – наш блудный беспокойный сын.

– Здрасте, товарищ Михаил Андреич, – промямлил я и ответил на рукопожатие.

– Хорошо, что приехал. Давай присядем и поговорим, – неожиданно перешёл он на дружеский тон и показал рукой на кресла. – Располагайся.

Я сел и поймал себя на том, что совершенно не нервничаю.

«Может быть, вот оно, настоящее взросление, – подумал я, присаживаясь на мягкое кресло. – Сидишь в кабинете у Суслова, а в голове вместо страха только мысли о том, нормальный ли я репертуар подогнал ребятам, или лучше бы дал им какие-нибудь другие песни?»

Когда расположились, собеседник спросил:

– Александр, ничего если буду с тобой на «ты»? Я старше и так, думаю, будет удобней.

– Конечно, Михаил Андреевич, – кивнул я, не став напоминать, что он и так уже давно со мной на «ты».

– Хорошо. Ты же помнишь, что мы с тобой знакомы? Можно сказать – уже старые приятели.

– Так оно и есть. Мы с вами на банкете общались. И на комсомольском собрании…

– Правильно, – кивнул он и хмыкнул. – Было собрание… И там мы тебе поставили на вид! И по делу! Так что обижаться тебе не на кого, кроме как только на себя! Но с тех пор много воды утекло. Ты вот, как оказалось, даже в армии послужить успел.

– Было дело, – буркнул я, помня, что в армию я попал исключительно благодаря визави. Он просто не оставил мне выбора. Армия или тюрьма – выбор был невелик. Вот я, будучи почти в здравом уме, и выбрал первое, пошёл отдавать долг Родине. О чем, кстати говоря, совершенно не жалею.

«Интересно, он что, сейчас разовьёт тему с дракой и будет меня про службу расспрашивать? – закралась в голову мысль. – Хорошо. Пусть будет так. Спросит и я ему развёрнуто отвечу. Ничего не забуду. В том числе и как по его вине там жизнью рисковал, чуть не уйдя в последнее дальнее плавание».

Но в своих предположениях я ошибся.

Товарищ Суслов продолжил свои измышления совсем в неожиданном ключе.

– А до армии, тебя ведь ещё и жениться угораздило. А потом говорят, даже и развестись захотел, – огорошил меня он, а затем, поправив на носу свои очки в роговой оправе, поинтересовался: – Кстати, а почему?

Резкий переход от мыслей об армии к личной жизни меня несколько выбил из колеи.

– Так получилось…

– А конкретней? Зачем разводиться-то надумал?

– А вы не знаете?

– Нет.

– Там у Марты ребёнок родился, и оказалось, что не от меня. Одним словом тот Вася… он совсем не мой Вася.

– Гм, как же не твой, когда твой? – поднял бровь Суслов. – Об этом же ясно говорит экспертиза, да не одна!

– Неправильная экспертиза, – покачал я головой. – Там без экспертизы видно, что не мой. Так что давайте не будем меня переубеждать.

– Да я и не переубеждаю, просто говорю, что жена твоя в страну вот-вот приехать должна.

Я закашлялся.

– Как это? Как жена? Я же в разводе!

– Пока нет, – покачал головой хозяин кабинета, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Процедуры развода не было проведено, так что пока ты женат.

– Но мне обещали…

– Саша, существует закон, – прервал меня Суслов. – Советский закон говорит, что заявление о разводе рассматривается в присутствии обоих супругов. И он не терпит самодеятельности.

– Но мне обещали, что это можно сделать без меня, – напомнил я.

– И это было бы сделано, если бы ты не мог присутствовать на заседании. Но сейчас же причин там не быть у тебя нет?

– Гм, нет.

– Тогда сам и разведёшься.

– Хорошо. Согласен. Когда назначено заседание по разводу? – спросил я Секретаря ЦК.

– Откуда мне знать, – фыркнул тот, пожав плечами. – Ты заявление в ЗАГС о разводе подавал?

– Э-э… нет. А надо?

– Наверное, надо, раз уж ты собрался разрушить свою ячейку общества, – пояснил хозяин кабинета, а потом добавил: – Но лучше бы тебе этого не делать.

– Почему? Она же меня обманула! Я её больше не люблю!

– Понимаю. Но ты хорошо подумал о последствиях своих действий?

– Да, – твёрдо заверил я, а потом кашлянул: – А что вы имеете в виду?

– А то, что раз уж, как ты говоришь, любовь прошла, то быть может, стоит подумать о ребёнке? Ведь он-то тут ни при чём…

Я аж задохнулся от возмущения.

– Вот именно что ни при чём! Только не он, а я! Я, я ни при чём, и ни к ребёнку, ни к Марте не имею никакого отношения!

– Пока что имеешь. Ведь развод-то ещё не состоялся. Так что формально и жена у тебя есть, и ребёнок твой, – напомнил Суслов. – Поэтому возьми на себя ответственность и займись воспитанием. Деньги у тебя имеются, ты и сто таких детей сможешь на ноги поставить, а не только одного.

Слушая все эти понятные слова, я прекрасно понимал, что ничего не понимаю, а потому, пытаясь-таки понять, спросил прямо в лоб:

– Михаил Андреевич, зачем вам это?

– Из человеколюбия! – без раздумий ответил тот.

Чем поставил меня в небольшой тупик. Нет, я не сомневался в его человеколюбии, однако знал, что за подобными общими фразами всегда скрывают истинную цель.

А потому вновь задал вопрос:

– Зачем?

На что вновь получил фактически тот же ответ, только в другой обёртке.

– Нам всем хотелось бы сохранить новую ячейку общества и воспитать нового человека.

– Кого? Маленького Васю?

– Да.

– Но почему? Ведь он даже не гражданин СССР! Что за забота такая? Конечно, я понимаю, что дети цветы жизни, и о них надо заботиться, но у того ребёнка всё в порядке и так. О нём есть, кому заботится. Есть мать, есть бабушка и дед в виде секретаря канцлера. Так что у него и без меня всё нормально будет. Поэтому я совершенно не понимаю, зачем же вам в это вмешиваться? Какой мотив? Я хотел бы это знать.

– Гм, а ты думаешь, он есть?

– Без сомнения, – отрезал я и, чтобы мои слова были максимально аргументированы, привёл довод: – Не было в истории человечества случая, чтобы государство, вмешиваясь в личные отношения, не преследовало бы какие-то скрытые цели. Поэтому я очень хочу знать эту самую цель, тем более что государство в вашем лице именно о ней сейчас и говорит!

– Хорошо, – сказал секретарь ЦК. – Пусть будет по-твоему… Хочешь знать – изволь. Мне говорили, что ты парень умный и честный, поэтому, думаю, что не будешь болтать о той сверхсекретной информации, которую я тебе сейчас…

– Стоп! Стоп!! Стоп!!! – мгновенно закрыл я уши руками и закричал: – Не надо! Не хочу ничего слышать! Вопрос снимается с повестки! Хотите лезть, лезьте куда хотите! Это ваше право! А мне этого знать совершенно не обязательно! Ла-ла-ла-ла-ла!! – Заголосил я, отворачиваясь к окну.

– Что с тобой? – удивлённо уставился на меня Суслов.

В кабинет влетела секретарша.

– Что случилось? – беспокойным взглядом осмотрела она кабинет.

– Ничего. Иди, – махнул ей рукой Михаил Андреевич и, повернув голову ко мне, удивлённо переспросил: – Так что с тобой?

– А вы говорите сейчас секретную информацию или нет? – громко прокричал я.

– Нет! – ответил собеседник и на всякий случай отрицательно помотал головой.

Я убрал ладони от ушей и облегчённо выдохнул:

– Уф-ф-ф… Ну, вы, товарищ Суслов, меня и напугали… Чуть до инфаркта не довели.

– Чем же?

– Как это чем? Как это чем⁈ Тем, что хотели мне сообщить секретку! – возмущённо заговорил я готовый в любой момент закрыть ладонями уши вновь.

– А что в этом такого страшного? – удивился Михаил Андреевич.

– Как что? – удивился в свою очередь я, и, видя, что коллега не понял всей опасности и пояснил: – Если информация секретная, и уж тем более – совершенно секретная, то меня же из страны потом не выпустят.

– Ах, ты об этом… Не волнуйся, с этой выпустят, – сказал Секретарь ЦК и вероятно, решив меня подбодрить, добавил: – Более того, даже помогут выехать.

Последние слова меня тут же фактически убили.

– Вы не шутите? – прошептал я обмерев.

– Нет, – холодным тоном подтвердил высокий чин.

«Всё! Пипец котёнку! Допрыгался! Эмиграция!» – в мгновение ока пронеслось в голове, а вслух я прохрипел: – Не надо! Я не хочу быть диссидентом!

– Диссидентом? Ладно, не будешь, – ухмыльнулся тот и скаламбурил: – Ни диссидентом, ни резидентом. – И, пока я пытался прийти в себя, успокоил: – Есть решение ЦК назначить тебя помощником посла в Федеративной Республике Германия – ФРГ.

Услышав об этом ужасе, я широко распахнул глаза и зашёлся кашлем.

– ШТА⁈

Суслов привстал, и постучал мне по спине.

– Поперхнулся от новости? Ну, ничего, сейчас пройдёт.

– ШТА⁈ – продолжил вопрошать я мироздание.

– Будешь, говорю, помогать нашему посольству, – повторил Секретарь ЦК, и, видя, что я продолжаю кашлять, налил из графина в стакан воды, и, протянув его мне, добавил: – Укреплять, так сказать, сотрудничество между нашими странами.

– Но, – я сделал пару глотков, – я ведь не могу! Я же учусь! Во ВГИК!

– Это ничего, – Суслов вновь налил мне воды и сел на своё место. – Переведём тебя в МГИМО. Будешь учиться там на заочном. Кстати, сразу переведешься на второй курс.

– Там нет заочного! – схватился я за спасительную соломинку.

– Будет. Считай, что уже есть, с товарищем Громыко мы договоримся, и уверяю тебя, для пользы дела он будет не против.

Мне сразу же стало ясно, что решение по поводу моей дальнейшей судьбы давно принято. Государственная машина уже набрала ход, а значит – кричи не кричи, толка от этого будет мало.

Однако просто так сдаваться было нельзя, а потому я привёл весомый довод:

– А фильмы? А сериалы? Что будет с ними? Ведь их ждут люди!

– Ничего, подождут, – отмахнулся Секретарь ЦК. – Сейчас нам важнее не вымышленное кино, а политическая стабильность, в том числе и с военным агрессивным блоком НАТО. И ты нам в этом должен помочь и обеспечить!

– Да… да… да… да вы что⁈ – я наконец-то выдавил из себя, запнувшись. – Ну какой из меня дипломат? Я не смогу! Я не умею! И более того – я не хочу!

Но эти мои, казалось бы, логичные слова и доводы не возымели совершенно никакого нужного эффекта.

– Товарищ Васин, – перешёл на официальный тон хозяин кабинета, – я думаю, вы к своим восемнадцати годам уже должны были понять, что мы в своей жизни делаем не только то, что хотим, но и то, что надо! Надо – для страны! Поэтому будешь дипломатом!

– Да не хочу я! – неистово замотал я головой. – Не хочу на чужбину! Я хочу быть тута – в родных пенатах и хочу снимать фильмы!

– А я говорю – НАДО! – стукнул кулаком по столу визави. – Толку-то от твоих фильмов, если завтра всё сгорит в пламени войны! – и отрезал. – Так что нечего спорить, мы сами знаем, что для тебя лучше. После нашего разговора едешь домой, собираешься, и сразу в аэропорт. Глядишь, может быть, и успеешь что-нибудь для страны сделать.

Эти слова меня потрясли до глубины души. В груди всё тут же похолодело и упало.

«Неужели он знает, что на нас в самое ближайшее время готовится нападение⁈»

В голове всё смешалось. Я пытался вспомнить, что именно такого серьёзного и судьбоносного для мира произошло осенью 1978 года.

Однако, как ни пыжился, как не напрягался, ничего такого, о чём говорил Секретарь ЦК, припомнить не удалось.

Решил спросить прямо:

– Скажите, что произошло? С чего вы взяли, что война на пороге?

– А с того, Васин! С того, что по-другому и быть не может! Нет возможности избежать приближающийся конфликт! И произойдёт это всё,– он совершенно некультурно ткнул в меня пальцем и обличающе заявил: – Из-за тебя, Васин! Ты будешь виновником конца мира!

– Э-э… шта? Почему? – в который уже раз опешил я от такого откровения.

– А потому что ты не держишь своё слово! Не исполняешь взятых на себя обязательств!

– Вы о чём? Какое слово?

– Ты обещал пристроить в сериалы и в фильмы детей высокопоставленных чиновников западных стран? Обещал?

– Э-э… не помню. Обещал?

– Зато я прекрасно помню – обещал! А вместо этого, что ты сделал?

– Э-э… что-то плохое?

– Очень – ты отошёл в сторону и бросил всё на произвол судьбы! И семью свою бросил! Считай что дезертировал! Ты дезертир, Васин!

– Нет!

– А я говорю: да! – хозяин кабинета подался вперёд и, прищурив глаза, неожиданно рявкнул: – Где сценарий фильмов⁈

Обалдев от такой постановки вопроса, я не знал, что и сказать.

«Это какой-то кошмар! Совершенно нетипичное для Секретаря ЦК поведение», – пронеслось в голове. Решил прояснить непонятное и прошептал:

– Что за сценарий?

– А ты не знаешь? Тот, из-за которого вот-вот вспыхнет вооруженный конфликт! – сурово напомнил хозяин кабинета, но неожиданно мне показалось, что в глазах титана советской политики словно бы запрыгали озорные чёртики.

«Ага, надо мной решили приколоться. Ну-ну…»

Уверовав в то, что ничего страшного не происходит и меня просто стращают, облегчённо выдохнул:

– Ну, вы даёте, товарищ Михаил Андреич. Я уж думал, действительно война вот-вот начнётся. А вы меня провели.

– Хм, – наконец улыбнулся тот, откинувшись на спинку кресла, – а мне говорили, что ты хитрый лис и на мякине тебя не проведёшь. А ты тут на такую простую ловушку попался. Ну да ладно, пошутили и будет, – лицо собеседника посуровело, и он подвинул к себе папку с бумагами, что лежала рядом. – Теперь, Васин, давай отставим всё в сторону и перейдём к делу. Как ты, наверное, понимаешь, на тебя поставлено очень много. И хотя кое-что из того, что ты делаешь, мне не нравится, тем не менее, многим людям по всему миру твоё творчество по вкусу. Твои фильмы и музыка нравятся нашим советским людям – и это главное! Поэтому, исходя из пожелания трудящихся, я, находясь на своём посту, по своей службе обязан помочь тебе максимально и всесторонне себя раскрыть. Но ты, Васин, тоже должен постараться! Насчёт немецкой жены мы решили не вмешиваться. Наше желание я тебе высказал – встреться, поговори, а потом уже решай, как ты хочешь. Это полностью твоё дело. А вот насчёт фильмов – это дело государственное. Тебе Андрей Андреевич Громыко говорил, что на него давят со всех сторон? Так вот, давят не только на него, но и на всех нас. В том числе и на товарища Леонида Ильича Брежнева. С ним лично не единожды по телефону связывался президент США и интересовался не чем-нибудь, а квотами на фильмы. Ты представляешь удивление генерального секретаря, когда ему задают такие вопросы? Вот то-то! Поэтому теперь ты ответь на вопрос: скажи, сколько человек ты можешь устроить в третий сезон сериала «Лост»?

Пытаясь осознать масштабы происходящего кирдыка, я только лишь и смог пожать плечами. Но что-то ответить было надо.

И я сказал:

– Если надо, то сколько угодно, но не более пятнадцати-двадцати человек. И то всех их я смогу показать либо в отдалённой массовке, либо в виде трупов, выброшенных на берег.

Секретарь ЦК тут же замотал головой.

– Нет! Ты что⁈ Никаких трупов. Такой подход недопустим! Это сразу же вызовет международный скандал. Уж ты мне поверь! Они посчитают это обидой. И будут правы, как ни прискорбно это признавать. Так что такой вариант нас не устроит – у всех этих иностранных блатных, которых пытаются пропихнуть, должны быть роли со словами и с осмысленными действиями.

– Но это сразу же убьёт сериал!

– Так ты же гений! Ты же режиссёр! Ты же лидер мирового кинематографа! – напомнил мне хозяин кабинета. – Сделай так, чтобы всё было нормально и гармонично.

– Да как это сделать-то? – бессильно произнёс я и поинтересовался: – А сколько вы в сериал всунуть-то хотите?

– Достаточно много! Нам крайне необходимо пристроить всех иностранных граждан западных государств, которых нам сватают!

– Но конкретное-то число есть?

– Есть – сотня, – холодно ответил тот.

– Ещё сто⁈ Да вы что⁈ Мы и так ранее уже почти полсотни туда запихнули! В самолёте, который потерпел бедствие и упал на остров, не могли лететь тысячи человек, – стал пояснять я, прикидывая насколько сильно извратится сюжет, превратившись в белиберду с мельканием кучи лиц на экране, если задуманный ими план удастся реализовать. Я вновь потряс головой и резюмировал: – Не знаю, как это будут снимать, чтобы история выживших не превратилась в полный шлак. Впрочем, – тут меня осенило. – Это же не моя проблема! Режиссёром сериала давно назначен товарищ Хачикян! Вот у него-то пусть голова и болит. Теперь это его крест!