Текст книги "Регрессор №15 (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16
Хедлайнер

Впервые в истории этого мира мне предстояло петь на трезвую голову. Я знал, что это у меня может не получиться, но надеялся, что фиаско не будет столь серьезным, потому что позаботился и попросил своих друзей и жену подстраховать, если что пойдёт не так.

Но когда я вышел на сцену, мне показалось, что над лётным полем прошёл электрический разряд. И лавина этой энергии, передающаяся от зрителей ко мне, придала мне сил.

«Я смогу! Должен! Обязан!» – говорил себе я, делая глоток живительной влаги из чайника, заботливо принесённым мне другом Севой.

Очередная волна восторга захлестнула меня и зрителей. Люди не кричали – они ревели, и этот гул был сродни гулу турбин реактивного самолёта. Я понимал: дело не во мне, а в том, с чего начнётся мой сет. Они словно бы почувствовали это – они почувствовали, что настаёт время КОЛОБКА!

И я, подняв руки вверх, дал команду к началу своего выступления.

Первый аккорд врезался в вечерний воздух и означал, что шокирование фанатов начинается! Но они пока не знали, с чем именно им придётся столкнуться. Однако как только я, допив чайник, откинул его в сторону и запел первые строчки песни про Колобка, публика словно обезумела.

https://rutube.ru/video/9cf3197730f85b2dfbffa95e85f7fad5/ – рок-песня «Колобок»

Те, кто до этого, находясь на концерте, просто подпрыгивал и хлопал, вдруг резко полезли на плечи друг другу. Девчонки вытягивали руки в сторону сцены, мужчины орали в такт гитарам. Музыка звучала свежо и непривычно для советского уха, но оттого эффект только усиливался. Даже молодые военные в мундирчиках, стоявшие в охране у барьеров, не выдержали и начали качать головами, а кое-где и пританцовывать. Один из них так размахивал рукой, что уронил фуражку прямо под ноги визжащих девиц, которые, её, естественно, сразу же утащили, размахивая трофейным головным убором, как знаменем.

– Колобок! – кричал я вместе с толпой, которая буквально сошла с ума.

В гримёрке позже мне сказали, что звукорежиссёр так проникся композицией, что выкрутил все регуляторы микшерных пультов на всю, от чего чуть и сам не оглох и всё поле не оглушил. Люди орали хором, подпевали, и вновь орали. Энергия хлестала из колонок не звуком, а плазмой.

Как только песня закончилась, я сразу же начал исполнение следующего суперхита. И народ моментально поразился гламурностью происходящего.

https://rutube.ru/video/b9b5d100ed4720099b1562c76340fb04/ THE 69 EYES – Dance D’Amour

– Всем добрый вечер! – прокричал я после того, как песня закончилась и, приняв из рук Марты очередной чайник с водой, добавил: – Поём все вместе!

– А-а-а! – было мне ответом.

И это означало, что пора продолжать! Когда вступили первые ноты «Nothing Else Matters», я сразу увидел, как публика переключилась. Если первая и вторая песни были словно взрывы, то третья композиция обернулась качающей, гипнотической волной. По толпе прошла рябь, словно по морю. Люди поднимали руки, хлопали в такт, и это выглядело так, будто вся многотысячная масса дышала вместе со мной.

https://rutube.ru/video/13ebfa476689cffe836ee9b65da7fc04/ Metallica – Nothing Else Matters 2007 Live

Разумеется, данный шедевр все приняли на ура!

И я запел следующую композицию, которая уменьшила накал страстей.

https://vk.com/video-122887484_456244990 Rufus Wainwright – Going To A Town

Композиция была о том, что герой очень устал от Америки. Песенка была довольно простой, с интересной мелодикой и крайне необычным текстом. И это не могло не сказаться на реакции некоторых ответственных товарищей, многие из которых знали английский. В VIP-секторе заметно оживились иностранные дипломаты. Особенно японская делегация: один седовласый дипломат, в строгом костюме и галстуке, неожиданно поднялся и начал тихонько двигаться в такт музыке.

А вот в углу, где сидели представители Министерства культуры СССР, наблюдалось обратное. Три мужика с одинаковыми причёсками и массивными очками с толстыми стёклами угрюмо переглядывались. Один из них скривился так, будто ему под нос подсунули селёдку с вареньем. Другой что-то записывал в блокнот. Третий отчаянно жевал ус, вероятно, для того чтобы не сорваться и не заорать: «Что за бесовщина⁈ Кто приказал⁈».

И всё бы ничего, может быть, оно и прокатило. Но прямо в этот момент какой-то подросток из толпы прорвался к барьеру и поднял самодельный плакат: «WE LOVE YOU!» На английском! Вот тут чиновники синхронно схватились за головы.

В воздухе тут же запахло запретом на вид деятельности и прямо-таки ГУЛАГом!

Нужно было срочно что-то предпринимать, и я таки предпринял, запев полупопсовую танцевалку, дабы отвлечь ответственных товарищей от горестных мыслей.

https://rutube.ru/video/1e96ba2ca3a421869f2e4c5f3e9e9f2a/ Luis Fonsi – Despacito ft. Daddy Yankee

Многомиллионному люду, как и следовало ожидать, песня очень понравилась. А вот чиновники от культуры продолжали хмуриться, изводя пишущими ручками листы бумаги. Чтобы ещё больше уменьшить страсти и излишнюю языковую англофикацию концерта, перешёл на другой язык.

Когда прозвучали первые жёсткие гитарные аккорды «Du Hast», поле вновь буквально взорвалось.

И пошла потеха…. Толпа не просто прыгала – люди орали, ритмично подпрыгивая и вытягивая кулаки в воздух. Тысячи голосов кричали вместе со мной:

– DU! DU HAST!

https://vk.com/video-23521299_159050668 Rammstein – Du hast Live aus Berlin 1998

Никогда ещё в СССР никто не видел такого единодушного слияния сцены и народа. Даже милиция, которая должна была «держать порядок», растерялась. В кордоне краснопогонных солдатиков внутренних войск сержант, пытавшийся грозно смотреть на молодежь, сам невольно заорал припев. Его лейтенант тут же шикнул на него, но было поздно – уже половина солдат, приставленных к охране правопорядка, дружно подпрыгивала и орала «Du hast! Du hast!»

В VIP-секторе же творилось нечто невероятное. Американский посол, который до этого вежливо сидел и хлопал ладошками «для приличия», вскочил, скинул пиджак и принялся рубить воздух руками. Французы последовали его примеру. Немцы вообще устроили целый хор – орали припев так, будто вернулись на родину. А чиновники из Министерства культуры… тут я едва не рассмеялся прямо на сцене. Один из них закрыл уши руками. Другой шептал что-то вроде молитвы. А третий – самый толстый – явно хотел закричать: «Выведите это срамное безобразие и сразу же закройте в психушку!»

Финал я готовил особый. Как только зазвучали первые аккорды прекрасной песни, по толпе прокатилась дрожь. Гости тушинского поля затихли, будто боялись пропустить хоть слово. Музыка звучала величаво и торжественно. Толпа стояла и пела вместе со мной, будто это был гимн – неофициальный, но настоящий.

Я видел слёзы на глазах у людей, и это было прекрасно, ибо это были слёзы не горя, а восторга.

https://rutube.ru/video/cbce8436d2b6480716075d443cff3d8d/ Черный Кофе – Владимирская Русь

После того, как музыка стихла, а поле замерло в тишине, я поставил на пол многострадальный чайник и понял, что совершил огромную ошибку. Слишком тяжёлой вышла концовка, слишком грустной, словно мы хоронили сам концерт. Миллионы лиц застыли в недоумении, словно ждали от меня какого-то иного слова, последнего жеста. А я в этот момент почувствовал себя не рокером и даже не артистом, а виновником маленькой катастрофы.

«Ёлки-палки! – мелькнуло в голове. – Так нельзя заканчивать! Нельзя отпускать людей в ночь с такой тяжестью в сердце. После концерта они должны уносить с собой огонь, а не тоску. Нужно исправлять. Причём – срочно!»

Шагнул к микрофону и, сам ещё не зная, что скажу, выкрикнул:

– Друзья! Сегодня финал будет другим!

Толпа разразилась криком облегчения. Кто-то засвистел, кто-то завопил, люди снова начали махать руками, поднятые плакаты и флаги качнулись в воздухе.

– Я хочу, чтобы на сцену поднялись все музыканты и певицы, кто играл сегодня! – крикнул я. – Мы завершим этот вечер вместе так, как и должно быть всегда! Мы споём песню о прошлых, нынешних и будущих поколениях! Мы споём песню о нас!

За кулисами началось небольшое замешательство. Но вскоре все девчонки, включая Марту, выбежали на сцену.

И зазвучала музыка…

Никто ещё не понял, что именно сейчас прозвучит, а тут уже ударили первые аккорды – тяжёлые, с грохотом барабанов и стальным звуком гитар.

https://rutube.ru/video/91727dc757cb6bee531537cce91d7844/ Павел Пламенев – Русский не побеждён

Люди впервые слушали данную композицию и вначале не сообразили, как себя вести. Но уже через пару секунд маршевый ритм подхватили тысячи ладоней. А как только я запел первые строчки, толпа взвыла – кто-то от шока, а кто-то от восторга.

В VIP ложе в этот момент начался сущий переполох, а затем и танцы, которые активно включились не только послы, но и даже чиновники из Минкульта СССР.

Когда последние аккорды стихли, стадион ещё долго пел часть припева, гудя как раскалённый котёл. Люди не расходились, скандировали, махали руками. И я видел – даже самые строгие лица в ложе теперь смягчились. Да, они морщились от того, что такая песня прозвучала в рок исполнении, но толпа была покорена, и спорить с этим было бессмысленно.

Мы стояли на сцене, измотанные, все в испарине, но счастливые. Нужно было заканчивать шоу и подводить финальную черту. И я сделал это громогласно, заявив:

– А теперь, товарищи, трёхкратное «ура» всем нам!

Толпа без замедления и проволочек ответила так, что у меня, в который уже раз за сегодня заложило уши:

– Ура! Ура-а!! Ура-а-а!!!

Этот рёв не был просто формальным выходом эмоций. Это был крик единой души, победный, радостный, всепоглощающий!

– Друзья, спасибо, что пришли. До следующих новых встреч! – по моей команде произнёс Антон, ибо он был главой группы и главным солистом. А значит, и запомниться больше всего людям должен был именно он.

Мы поклонились, поблагодарив публику и, сжав волю в кулак, на негнущихся от усталости ногах убежали за кулисы.

Но далеко мы убежать не успели. За сценой, нас сразу окружили. Кто-то ждал с поздравлениями, кто-то – с рукопожатиями, кто-то – с обещаниями представить к наградам. «Ордена! Медали! Государственные премии!» – сыпалось со всех сторон. Нам жали руки дипломаты, хлопали чиновники разных министерств и ведомств, даже суровые начальники Минкульт СССР, кажется, впервые за весь вечер выглядели довольными.

Но всё это сейчас воспринималось нами как-то на отдалённом фоне. Мы были будто выжаты. Не в плохом смысле – нет, это было похоже на то, как спортсмен после победного забега падает на траву, не чувствуя ног, но с улыбкой на лице. Мы отдали себя публике до последней капли и в ответ получили ту же силу.

Когда удалось добраться до гримёрки, дали команду никого не впускать и опустились на скамьи и стулья. Никому говорить ничего не хотелось, но я, как создатель, как духовный отец коллектива должен был найти в себе силы и сказать.

И я это сделал.

– Ребята, оглянитесь вокруг, вспомните всё, что только что было, прислушайтесь к себе – к своим сердцам, и вы поймёте: вот оно, настоящее искусство. Оно неоценимо и неосязаемо. Оно не о славе и не о наградах. Оно не о деньгах и не о вещах. Оно о главном – о том, чтобы соединять сердца. Сегодня мы это сделали. И пусть завтра на нас обрушатся разборки, отчёты и бюрократия – это будет уже потом. Сегодняшний же вечер останется в памяти ныне живущих и их потомков навсегда. Во всяком случае, лично у меня на этот счёт нет никаких сомнений. Спасибо вам за то, что вы есть, и я очень рад, что судьба свела всех нас вместе.

Остановись, мгновение…

Глава 17
Обещание

Проснулись. Мамуля приготовила нам завтрак. Как и ожидалось, разговоры за столом у женщин были про вчерашний концерт. Я, разумеется, в разговоре участвовал на двести процентов, потому что работал переводчиком. Мама не знала английского, а Марта не знала русского. Вот я и вещал, постоянно поворачивая голову то вправо, то влево, лишь изредка успевая запихнуть в рот порцию омлета.

В конце концов, с горем пополам доев и, решив, что на этом всё, поблагодарил за завтрак и ушел в комнату одеваться. Каково же было моё удивление, когда голоса на кухне совершенно не стихли, а наоборот разошлись ещё сильнее. Как оказалось, смесь русских с немецкими и английскими словами при помощи манипуляций рук дают поразительный результат – женщины прекрасно понимали друг друга, что доказывал весёлый смех, доносящийся до моих ушей.

Мне же с ними хохотать было некогда. Я был человеком рабочим, советским, облечённым должностью и обязанностями, а потому, надев костюм и не забыв завязать галстук, направился на выход.

Быстро попрощавшись и поочерёдно чмокнув в щёки маму и жену, вышел на улицу и, сев на заднее сидение служебной «Волги», достал из портфеля бумаги и начал набрасывать важные моменты будущего сценария фильма.

Какого фильма? Да обычного такого – того который я вчера на радостях подарил Марте.

Ну да, после столь бурного концерта была не менее бурная ночь, вот я, собственно, в порыве страсти и подарил красавице жене не что-либо, а главную роль в новом фильме, который мы уже якобы вот-вот начнём снимать.

Когда наутро протрезвел, а Марта меня начала расспрашивать о подробностях её роли, а главное, интересоваться, когда именно начнутся съёмки я впал в ступор. Наводящими вопросами выяснил, что именно имеет в виду супруга, говоря о съёмках, и когда узнал все детали вчерашних обещаний, то буквально охренел. И было от чего! Все главные роли во всех фильмах, которые я планировал снимать, уже давно были заняты, и ни о какой замене актрис речи быть не могло.

Но отступать было нельзя. Мужик сказал – мужик сделал. Это ведь является главным критерием зрелого состоявшегося мужчины. Да и теперь я, будучи главой семьи, не мог не выполнять взятые на себя обязательства. А потому пришлось подтвердить свои слова и тут же наморщить ум, пытаясь сообразить, какой фильм можно снять для Марты, и главное, как и под каким соусом мне запустить его в кинопроизводство.

У меня не было ни малейших сомнений, что если я напрямую выскажу это предложение Мячикову, тот категорически откажет, потому что на мне и так висит куча срочных проектов!

«А значит, нужно будет действовать тоньше, – сказал себе я. – Но об этом подумаем потом, пока же необходимо прикинуть, кто ещё может сыграть в потенциальном фильме, кроме моей жены».

С главной ролью я полностью определился – Изабеллу сыграет Марта. А вот кто будет играть главную мужскую роль – это только предстояло понять. Однако ясно было уже одно, актёр должен быть молодым парнем ориентировочно семнадцати-восемнадцати лет: симпатичным, нравящимся девушкам, с правильными чертами лица, не боящимся кинокамер и умеющим играть на сцене. Одним словом, мне нужен был профессионал. Этот фактор в данный момент был чрезвычайно важен, ибо из-за загрузки я не мог возиться с любителем. Ну не было у меня времени бесконечное число раз снимать дубль за дублем, чтобы получить на выходе хоть какой-то вменяемый материал.

Начал прикидывать в голове, вспоминая тех или иных советских актёров. Дело было сложное, потому что не всегда удавалось вспомнить даты их рождения. Иногда получалось так, что вроде бы актёр на роль вполне подходит, вот только после детального обдумывания и копаний в памяти оказывалось, что он либо слишком стар для того, чтобы играть студента первого курса института, либо слишком молод, а иногда вообще ещё не родился.

После нескольких минут раздумий, так никого подходящего не подобрав, решил этот вопрос отложить на потом, а пока заняться проблемой русификации имён. А эту проблему, как ни крути, надо было решать, ведь если имя Белла – Изабелла, что имеет главная героиня, вполне себе подходит для реалий СССР этих лет, то вот имя Эдвард, да ещё Каллин, точно никак не вписывалось в окружающую действительность.

Подумал-подумал и прошептал:

– Будешь ты, Эдвард, Эдиком и проблема на этом исчерпана. И фамилию мы тебе сделаем тоже нормальную. Например, Петров. Кто-нибудь против? – риторически спросил я себя. Водитель и охранник не отреагировали, поэтому подвёл итог негромко сказав: – Решение принято единогласно! Значит так и запишем: вампир-вегетарианец Эдик Петров. Нормально? И мне кажется что вполне себе звучит!

«Что ж, с этим ясно. Идём дальше. Кто там у нас будет играть роль папы Изабеллы?»

От района ВДНХ до киностудии в Мытищах расстояние совсем небольшое – около пятнадцати километров. А потому на все поставленные перед собой вопросы найти ответа, конечно же, не успел.

Впрочем, когда мы подъехали к киностудии, то я сразу же понял, что на повестке дня возник более важный и насущный вопрос, в мгновение ока заставивший всякое размышление про вампиров-убийц прекратить.

И задал я этот вопрос вслух сразу, как только вылез из «Волги»:

– Какого чёрта⁈ Где всё? – Дабы убедиться в том, что у меня нет паранойи, посмотрел на наручные часы, которые стал носить на всякий случай и, убедившись, что время восемь, а вокруг светло, тут же добавил: – Ведь не ночь на дворе, а белый день! Ведь не восемь же часов ночи, а восемь утра или, на крайняк, дня! Так какого хрена никто не работает⁈

– Кхе-кхе-кхе, – закашлял подошедший сторож Петрович, который только что открыл нашему автомобилю ворота, впустив на территорию. Он чуть помялся и робко предположил: – Может быть, потому что сегодня воскресенье и на киностудии выходной?

– Э-э, гм, очень может быть, – протяжно усомнился я, но на всякий случай уточнил: – А сегодня что и вправду – воскресенье?

– Ага. Оно самое с утра было.

– Гм, ну тогда, – я растерянно посмотрел на молча стоявших охранника и водителя, которым я, вероятно, испортил этот самый выходной и, придав голосу сожаление, произнёс: – Извиняюсь, товарищи, за накладку. Езжайте по домам. Приятного вам отдыха.

– А как же вы до дома доберётесь? – удивился водитель.

Я отмахнулся.

– На автобусе, как же ещё. Тут и ехать-то – всего ничего.

Водитель покосился на охранника. Тот сразу же в отрицании замотал головой.

– Нет-нет, товарищ Васин – у нас приказ. Куда вы, туда и мы.

– Так я вам другой приказ даю – отдыхать, – напомнил я.

– Извините, товарищ Васин, у нас начальство и…

– Гм… ну, ладно, – вздохнул я, понимая, что спорить бесполезно, вновь извинился за испорченный день и, пообещав, что больше по воскресениям работать не будем, рассказал про распорядок дня на сегодня: – Работать буду до трёх – то бишь до пятнадцати ноль-ноль. Вы, товарищ водитель, поезжайте ко мне домой. Возьмите Марту с мамой и отвезите их в аэропорт. Самолёт из Германии прилетает в час дня. После того, как они встретят моего сына, всю троицу привезёте сюда. Потом довезёте нас до дома, и будете свободны. С меня причитается. Договорились? – тот кивнул, и я повернулся к охраннику: – Ну а вы, если есть желание, можете в кабинете совещаний, что находится рядом с моим кабинетом, посмотреть видеофильмы. Там есть телевизор с видеомагнитофоном и много видеокассет, в том числе с фильмами с участием Брюса Ли в главной роли. Так что скучать не придётся. Ну а я, товарищи, работать, работать и ещё раз работать!

Идея со съёмкой Марты в главной роли меня неожиданно захватила. Я поймал себя на мысли, что так хочу выполнить своё обещание, что даже о фильме про робота-убийцу думать особо не хочу. Мне было интересно, получится ли из красавицы-жены актриса или нет? А потому как только добрался до кабинета, за два часа написал сценарий к первому фильму небольшой серии, разложив всё по полочкам.

Пробежал глазами исписанные листы, ещё пару раз чуть подредактировав, и сразу же набрал телефон Мячикова.

– Васин, ну от тебя совсем покоя нет. Сегодня же выходной, – ожидаемо заговорили в трубке.

– Это пройдёт, – пообещал я и рассказал о своей идее.

Как и ожидалось, моё предложение было принято крайне скептически.

– У тебя и так куча проблем. Даже без нового сериала это три заявленных фильма. Ты вначале их сними, а там посмотрим.

– Товарищ Мячиков, я ж для всех нас стараюсь. Хочу, чтобы Марте было хорошо, и чтобы папа её от этого был рад.

– Вот и старайся дома в постели. А актрису из неё будем делать позже. Отбой связи.

– Но у меня приказ от…– крикнул я, не договорив, от кого именно подобный фейковый приказ я получил.

Собственно, по правде говоря, никакого приказа мне, разумеется, никто не давал. Я банально намеревался немного наврать, тем самым запутав главу киностудии. Но план мой изначально оказался обречённым на провал, ибо начальник не дал мне даже возможности начать вешать лапшу на уши.

На пару секунд задумался. С одной стороны, можно было и подождать, пока запустится в производство хоть какая-то из картин – неделя-другая особой роли бы не сыграли. Но, с другой стороны, раз уж я загорелся идеей сделать из иностранной жены советскую актрису, то нужно было не ждать, а решать вопрос немедленно.

И я, оглядев свой пиджак с галстуком, кабинет, вспомнив про охрану и служебную «Волгу», сразу же этот вопрос решил в свойственной всем бюрократам манере – через знакомства. Просто взял в руки записную книжку и набрал заветный прямой номер одного из абонентов телефонной сети.

– Суслов слушает, – произнесли на другом конце провода.

Через мгновение, придя в себя от понимания, кому именно я вот так по-простецки набрал, да ещё в выходной, быстро поздоровавшись и глубоко вздохнув, озвучил свою идею, добавив немного политизированного соуса.

Собеседник меня внимательно выслушал, а потом произнёс:

– Молодец, Васин! Хорошо голова у тебя работает – папа, узнав, что его дочь теперь ещё и знаменитая актриса, будет вне себя от радости. И это нам только на руку, думаю, что товарищ Громыко тоже высоко оценит твою идею. Но благодарность тебе объявлять не буду. И знаешь, почему? Потому что за концерт в Тушино я хотел объявить тебе выговор!

– За что? – удивился я. – Всё же прошло хорошо.

– Хорошо, да не хорошо! – хмыкнул Секретарь ЦК и тут же предъявил: – Почему у вас в репертуаре преобладали песни на иностранных языках?

Этот вопрос меня немного застал врасплох. Однако уже через секунду я пришёл в себя и ответил:

– Так для послов всего мира старались. Вы ж сами сказали, что на концерт все посольства приехать были должны. Вот и решили петь в основном на ихнем. Я думал, так понятнее будет слушателям из других стран.

– А нашим слушателям как прикажешь это слушать?

– Так наши-то и так почти все песни с утра и до ночи по радио слушают на русском. А тут на иностранном – всё экзотика.

– Неправильно ты, Васин, мыслишь! Никакой экзотики в этом нет! А вот множество сигналов о том, что многие ничего не поняли, о чём поют исполнители и исполнительницы на сцене – это уже есть! А завтра – в понедельник – и письма с недовольством начнут приходить! Вот какая тебе будет экзотика!

Я вздохнул.

– Мы хотели, как лучше.

– А получилось, как всегда! – недовольно произнесли в трубке. – Вот когда ты на гастроли в те страны, где говорят на тех языках, приедешь, то пой там хоть на суахили. А для нашего труженика на непонятном ему языке много петь не надо. Сделай ты перевод! У самого не получается – обратись в МИД, в конце концов. Они помогут.

– Товарищ Суслов, некоторые песни адаптировать будет сложно, – начал было я уводить собеседника от скользкой темы, ведь, как правило, адаптированные песни на других языках за редким исключением в переводе слышатся не очень благозвучно.

– Значит, замени те песни, которые не подходят под перевод, или вообще тексты в них поменяй. Одним словом сам запомни и другим передай: с этого момента в программе концертов доля песен на иностранных языках не должна быть более 25%! Запомнил? 75 процентов на нашем, и четверть на не нашем.

– А на гастролях? Это же будет катастрофа. Там же никто ничего не поймет, а значит, начнут игнорировать!

– Не причитай, Васин! Мы тут тоже не лыком шиты. На гастролях будет зеркальная ситуация – 75% на их языке и 25 на русском. Уяснил?

– Ага.

– Вот и хорошо. Минкульт уже получил распоряжения, так что это не только указание для вашей группы, – решил поделиться информацией Секретарь ЦК. – Что же касается идеи с фильмом для Марты Вебер, а точнее, для Марты Васиной, то утверждаю её. Жди указаний от своего начальства.

– Большое спасибо, Михаил Андреевич, – поблагодарил я гудки в трубке.

Что ж, вопрос был сдвинут с мёртвой точки, и это не могло не радовать. Причём удалось сделать это довольно легко, всего лишь надавил на нужные точки, в наглую использовав родословную Марты. И вуа ля – механизм запущен.

«Теперь остаётся только ждать…»

Взял в руки написанный сценарий и собрался было его перечитать, но тут зазвонил телефон.

– Алло! У аппарата!

– Васин, ты чего творишь? – раздался встревоженный голос Мячикова. – Зачем людей беспокоишь? Мы этот вопрос разве сами не можем решить⁈

Я не стал говорить бывшему тестю, что давно завербован кучей людей и работаю в интересах сразу всех сильных Советского Союза, а просто намекнул, что не только товарищ Суслов, но и товарищи из МИД СССР, в том числе товарищ Громыко, очень обеспокоены судьбой немецкой девушки.

– Опасаются, что она может уехать в ФРГ и меня с собой забрать, – привёл я железный аргумент, который выдумал пару секунд назад.

– Никуда вас никто не отпустит! И думать забудь! Тут будете жить! – тут же заверещали в трубке. – Что же касается фильма для неё, то руководство киностудии, конечно же, даёт добро. Пиши сценарий.

– Я его уже написал.

– Вот как? Хорошо! Давай тогда после обеда я приеду на работу и обсудим, – тяжело дыша, сказал Мячиков и тут встревожился. – Или это тоже срочно и надо прямо сейчас? Я только приехал на дачу и раньше вернуться не успею!

– Да нет, до обеда подождёт, – хмыкнул я и тут же, вспомнив, крикнул: – Стойте! Он до завтра подождёт – сегодня ж выходной – воскресенье. Поэтому давайте отложим обсуждение на понедельник, это не настолько срочно.

– Ты уверен? Просто товарищ Суслов сказал, что дело не терпит отлагательств.

– День-другой потерпит. Уверен на все сто.

– Вот и хорошо. Значит, договорились, – облегчённо выдохнули на том конце провода, после чего произнесли: – И, Васин, ты, давай, заканчивай беспокоить руководителей страны. Что нужно, говори мне. Я всё сделаю! А понапрасну не трогай их. Ни к чему это…

– Без проблем – не буду, – пообещал я и, повесив трубку, занялся редактированием написанного сценария.

Ну, а вторую половину дня, как и было ранее запланировано, я провёл вместе со своей семьёй. Я, мама, Марта и маленький Вася сидели в большой комнате нашей квартиры, рассказывали друг другу разные истории, смеялись, агукали, и всё у нас было очень хорошо! Мы были счастливы и рады тому, что можем быть все вместе.

Остановись, мгновение…