Текст книги "Регрессор №15 (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25
Долгожданная премьера

Я сидел в монтажной, уставившись на монтажный стол. Щёлканье склеек стало для меня уже почти колыбельной – я столько времени проводил здесь, что, наверное, даже стал пахнуть ацетоном, как сама монтажная.

– Ну что, товарищ режиссёр, – спросил Лёва, наш монтажёр, худощавый парень в вельветовом пиджаке, – очередной дубль режем?

– Очередной, – вздохнул я и взял ножницы. – Но этот уже точно последний.

Картина складывалась по кусочкам, словно огромный паззл. На студию свалили километры плёнки – все дубли, все планы, всё подряд. Теперь наша задача была из этого хаоса собрать стройный фильм. Я наизусть знал, где наш «советский Терминатор» – «Железный Юрий» – моргнул не в такт, а где Катя так натурально выругалась в порыве отчаяния, что цензура бы даже с нашим зелёным светом на всё не простила бы.

– Так, – я хлопал по столу и говорил, – вот это оставляем, это выкидываем, это под вопросом, оставляем на всякий случай, а здесь склейка.

Лёва кивал и ловко резал плёнку, соединяя её концы клеем, который так вонял, что у меня иногда кружилась голова. Мы шутили, что если так пойдёт дальше, то мы оба надышимся и снимем «Терминатора-3» уже в стиле сюрреализма Сальвадора Дали.

Когда картина, наконец, приобрела более-менее связный вид, пришло время озвучки.

– Ну вот, теперь будет веселее, – сказал я, входя в звукозаписывающую студию. – Где наш киборг?

Юрий Петрович был уже в студии.

– Не переживайте, – сказал я ему. – Говорить вам много, как вы понимаете, не придётся. Вы уже при съёмке сделали для фильма практически всё, что нужно. Сейчас же нам предстоит записать только несколько ключевых фраз. И в первую очередь – «Я вернусь».

– Это я помню, – кивнул силач, держа в огромных руках сценарий, и предложил: – А может быть, немного изменить и мне произнести что-то вроде: «Я приду вновь»?

– Нет! – я аж подпрыгнул. – Должно звучать кратко, но так, чтобы мурашки по коже бегали! «Я вернусь» – и точка! Так было, так есть и так будет.

Тот спорить не стал и с первого же дубля выдал именно то, что нужно и как нужно: ровно, хладнокровно и с металлическим оттенком.

– Вот! – показал я рукой на магнитофон звукозаписи. – Вот это и оставляем!

Следом пришла Катя, и тут звукорежиссёр схватился за голову. Она орала в микрофон так, что стрелка на пульте зашкаливала.

– Котёнок, ну не кричи ты! – засмеялся я, показывая, что нужно вновь переписать дубль. – Это не рынок и не соседка по подъезду, которая ремонт третий год делает и перфоратор с утра и до ночи не выключает. Твоя героиня хоть и мужественная, но далеко не горлопанка. Говори спокойно и уверенно.

– Саша, но я не кричу! Я играю! – обиделась она.

– Вот и играй, только на два тона тише, а то у нас магнитофон расплавится. Я, конечно, понимаю, что у тебя это уже профессиональное, ибо ты на сцене уже привыкла петь, раскрыв на всю катушку диафрагму, но всё же постарайся уменьшить громкость. Готова? Мотор! Э-э, в смысле – пишем!

Так как музыку из фильма я прекрасно помнил, с её записью почти не возникло никаких трудностей. Занимались ей до глубокой ночи. Сначала барабаны – мощные, ритмичные, как грохот танков. Потом гитары на перегрузке – зловещие аккорды, от которых пробегал мороз по коже. Потом синтезаторы. Саундтрек был точной копией фильма оригинала. Прослушав его, посчитал, что он более чем достаточен и никаких новых композиций решил не вставлять.

Звукорежиссура была отдельной песней. Мы с инженерами сводили шумы, подкладывали звуки шагов, выстрелов, визг тормозов. Происходила полная переозвучка всего фильма.

– Слушай, – сказал я звукачу, – а давай, когда киборг выходит из огня, поставим звук паровозного гудка?

– Но это же не поезд, а огонь, – возразил инженер.

– Зато страшно будет! Страшно и громко! – отрезал я и скомандовал. – Короче, ищи этот звук, и наложим! А там видно будет.

Мы сидели над фильмом днями и ночами, пока, наконец, не сложили его воедино.

И вот однажды утром, в который уж раз отсмотрев картину целиком, я понял: всё – фильм готов.

– Ну что, товарищи, – сказал я себе, глядя на погасший монитор, – задание партии выполнено.

Немедля дал распоряжение, и мы в копировальном цехе сделали десять копий. Подошедшие Лебедев и Кравцов тут же настояли, чтобы каждая бобина получила надпись «СОВ. СЕКРЕТНО» и отныне имела соответствующее грифу отношение к себе.

Возражать не стал и, оставив коллег заниматься засекречиванием, поднялся к себе в кабинет, взял трубку телефона и набрал нужный номер.

– Алло, – раздался строгий голос на том конце провода.

– Товарищ Суслов? – я автоматически выпрямился. – Докладываю: фильм про робота-убийцу готов.

– Э-э, – растерянно произнесли в трубке. А потом, вероятно, вспомнив, кто звонит и о чём вообще идёт речь, собравшись с мыслями, уточнили: – Что, полностью?

– Да.

– Но, Васин! – воскликнули на том конце провода. – Прошло же меньше недели! Ты что, за неделю снял тот фильм, о котором мы говорили многие месяцы⁈

– Понимаю, что долго, но спецэффекты заняли много времени. А так бы, думаю, дня на два бы раньше закончили, – виновато пояснил я.

В трубке чуть помолчали, а потом сказали:

– Тогда так, бери копию и езжай на Старую площадь. Посмотрим, что там у тебя получилось.

Я положил трубку и, посмотрев на телефон, стал ждать.

Минута… другая… третья… пятая…

Аппарат молчал.

– Ну почему же так получается? Почему никто не звонит⁈ – совершенно расстроившись, громко вскрикнул я.

И тут произошло чудо!

Раздалась долгожданная трель.

Я подождал ещё пару секунд и, сняв трубку, сказал:

– У аппарата.

– Товарищ Васин, – произнесла секретарша, – вам звонят из Министерства культуры и из МИД. Соединить?

– Нет! – ответил я и выдал то, чего так долго ждал и всегда хотел сказать: – Скажите, что я уехал на доклад на Старую площа… гм, или нет, скажите лучше, что уехал на доклад в Кремль – так солидней звучит! – а потом чуть подумал и добавил: – И если мама позвонит, то передайте, что я, как и обещал, картошки и хлеба куплю по дороге.

Когда после просмотра в кабинете у Секретаря ЦК зажёгся свет, тот долгое время молчал, а затем повернулся ко мне и произнёс:

– Это превосходно!

– Неужели вам понравилось? – удивился я.

– А разве могло быть по-другому? Ты, Саша, снял отличный фильм, и, я уверен, нашему труженику он обязательно понравится. Ты просто молодец!

И тут я понял, что действительно смог добиться уважения у одного из старейших руководителей страны. И выражалось это не в том, что он меня похвалил, а в том, что впервые за всё время назвал не Васиным, а по имени. А такое в любые времена чего-то да стоит.

Когда вечером мне сообщили дату премьеры, сердце у меня ёкнуло. Конечно же, я знал, что когда-нибудь это произойдёт, но всё равно оказалось для меня неожиданностью.

И вот этот заветный октябрьский день настал. Кремлёвский Дворец съездов, красная дорожка, приглашены министры, послы, артисты, военные, писатели и даже иностранные журналисты – казалось, долгожданную картину пришёл посмотреть весь город.

У входа толпились зрители. Некоторые держали в руках афиши, где огромными буквами было написано: «Фантастический фильм Саши Васина… „Терминатор-2“». Пришедшие на премьеру люди, с большим трудом достав билеты, были в предвкушении увидеть так ожидаемую ими картину. Зал шумел. Я шёл по ковровой дорожке вместе с Мартой. Маленький Вася был для подобных церемоний ещё мал и оставался в доме под присмотром нанятой сиделки. Ну а мы были вынуждены не только быть в зале, но и улыбаться при этом вспышкам фотоаппаратов. За нами следовали актёры – Света Конорова, её киношный сын, наш «киборг-защитник» и даже «киборг-убийца» в строгом костюме, чтобы никто не догадался, что он на экране будет абсолютно безжалостен.

Вскоре зал заполнился. Огни погасли.

И вот на экране – первая сцена: ВДНХ, ночь, золотые статуи, вспышка, туман… Появляется киборг…

В зале раздался лёгкий шум. Некоторые зрители ахнули.

Я, вновь сидя, по своей традиции почти не смотрел на экран, а наблюдал за публикой. А публике было очень даже интересно… Дамы прикрывали рот руками, студенты прижались к креслам, военные хмурили брови.

– Ох ты ж… – выдохнули на первом ряду. – Это ж наши фонтаны!

– Наши! И снято красиво, – согласился мужчина с каменным лицом в военной генеральской форме.

Когда появился защитник в метро «Комсомольская», зал впервые зашумел сильнее.

– Вот это да, – пробормотал кто-то. – Власов ещё больше и мощнее стал, чем прежде.

– Как живой, – вздохнули рядом со мной.

– Так он и есть живой! – не выдержал я, но на меня тут же шикнули.

Когда защитник прошёл по залу станции, две женщины на втором ряду одновременно вздрогнули. Шаги гулко отдавались в колоннах, что означало – звукорежиссура вышла на славу.

Погоня по Москве началась с резкой смены темпа. Защитник вытаскивает Свету из психбольницы, сирены, топот сапог, выстрелы.

В зале стало шумно: люди ёрзали, шептались.

– Ничего себе, едрить её в качель, вот теперь интересно, – услышал я мужские голоса, доносящиеся со всех сторон.

Когда защитник вышиб дверь плечом, зал дружно вздрогнул, а одна дама даже закрыла глаза и прижалась к соседке.

Просмотр фильма шёл на ура.

Смех, аплодисменты, кто-то даже встал, когда защитник сказал: «Со мной ты выживешь».

Далее был бой со спецназом. И тут случился первый курьёз. Когда на экране появился вращающийся пулемёт, публика ахнула, а какой-то чиновник вскочил и выкрикнул:

– Кто разрешил такое оружие показывать? Оно наверняка секретное!

В зале послышался вначале робкий смех, а затем полный ржач с криками:

– Да его уже давно в «Хищнике» рассекретили! Вы спали, что ль, и тот фильм не видели⁈

Чиновник хотел было что-то ещё сказать, но на него шикнули со всех сторон. Машинально отметил, что подобное оружие вообще человеку не под силу, его и таскать-то тяжело, а уж после начала стрельбы любого культуриста, даже Железного Юрия, просто отбросит чудовищной отдачей назад. Только с помощью магии кино такое реально провернуть, ну а пока публика от души потешалась над ляпнувшим несуразицу замшелым бюрократом.

Веселье быстро сошло на нет, тем более что киборг уже шёл с этим миниганом по коридору к оконному порталу.

– Тра-та-та-та-та! – из колонок раздались звуки бесконечной пулемётной очереди, тут же переросшей в рёв безжалостного скорострельного орудия. Аудитория вжалась в кресла, затаив дыхание.

Защитник поливал свинцом всё вокруг. Гильзы сыпались градом, дёргались как в припадке корпуса разносимых в клочья машин, пули вырывали куски из асфальта, но при этом ни один милиционер даже ранения не получил.

– Вот это молодец! – восхищённо сказал генерал. – Всех перепугал, а жертв нет!

– Такого б в армию, – хмыкнул другой.

Зал дружно засмеялся, напряжение немного спало.

А потом – Арбат, погоня. Толпы простых людей, паника, музыка.

Погоня на мотоцикле вызвала настоящие аплодисменты. Особенно когда мотоцикл вылетает на Садовое кольцо и уходит от грузовика.

– Как они это сняли? – поражённо спросил чей-то голос.

– На самом деле гоняли? – удивлённо вторил ему другой.

– И как только в живых после такого остались? Особенно при взрыве вертолёта⁈ Или всё же были трупы⁈ – недоверчиво пробурчал третий.

Я сидел и ухмылялся: ну да, гоняли и выжили.

Финальная битва в Мытищах своей масштабностью и эпичностью сцен поразила сердца всех. Пар, искры, огонь, грохот и безудержный бой. Зал, в который уже раз за сегодня, буквально замер, подавшись телами вперёд. Когда хороший киборг пожертвовал собой, женщина в первом ряду всхлипнула, да и молодой парень рядом с ней тоже не удержался и шмыгнул носом.

Люди молчали и смотрели не мигая. И в тот момент, когда прозвучала последняя фраза: «Я вернусь», – по залу пронёсся гул трогательных вздохов.

– Вот это кино, – сказал генерал, вставая. – Вот это мощь. Где тот, кто это сделал? Где режиссёр! Браво!

И тут – как будто кто-то сорвал стоп-кран: аплодисменты, крики людей. Буря оваций накрыла весь зал.

Я поднялся на сцену, и меня ослепил свет софитов. Люди аплодировали стоя. В это время на сцену уже поднялись актёры и все причастные к производству фильма. Иностранные журналисты махали руками, послы хлопали так, будто это был их собственный фильм.

Улыбаясь и кланяясь направо и налево, я краем уха услышал, как один из чиновников Минкульт СССР сказал кому-то из коллег.

– Это не советское кино – точно вам говорю… но, чёрт возьми, это великое кино.

И он был кое в чём одновременно и прав, и не прав. Мне перед собой оправдываться было не надо. Уж кто-кто, а я-то знал правду – оригинальный фильм был действительно снят не у нас. Но теперь, когда я появился в этом времени и вывернул прошлую историю наизнанку, всё стало совершенно по-другому. Отныне и на века фильмы серии «Терминатор» стали неотъемлемой частью кинематографа страны советов, и другому уже быть не дано.

Фойе шумело, как растревоженный улей. Восторженные зрители вопреки всему по домам не расходились, а обсуждали последние кадры, спорили, смеялись. Кто-то неистово доказывал всем, что хороший киборг всё-таки выжил, ибо не мог умереть столь нужный людям экземпляр. Ему громогласно поясняли со всех сторон, дескать, чан с расплавленным металлом не пожалеет никого – ни хорошего, ни плохого. Но он стоял на своём, обосновывая чудесное спасение тем, что добрый киборг провёл в чане совсем немного времени и выпрыгнул через расплавившееся дно этого самого чана. «Просто режиссёр это решил не показывать сейчас, а приберечь для третьей части».

Разумеется, я в спор вступать не стал, да и некогда было. Ко мне подошёл Лебедев. Его лицо было довольное и хитрое.

– Ну что, Саша, сейчас пойдём к репортёрам. Надо будет дать небольшое интервью и ответить на несколько вопросов.

– Может, потом? – вздохнул я.

– Надо, Саша, надо, – похлопал он меня по плечу. – Это важно.

Я не стал спорить, просто кивнул, расправил плечи и пошёл туда, где уже толпились журналисты. Камеры щёлкали, диктофоны выскакивали из карманов, микрофоны тянулись в мою сторону.

Первый вопрос был ожидаемым:

– Скажите, как вам удалось добиться такой реалистичности сцен погони?

– Секрет прост, – улыбнулся я. – Мы всё делали по-настоящему. Настоящие машины, настоящая Москва, настоящие нервы.

Репортёры дружно закивали и записали.

Второй вопрос был уже с подвохом:

– Правда ли, что в одной из сцен использовались настоящие милиционеры?

– Конечно, – ответил я. – Мы их просто не предупреждали, что идёт съёмка. Поэтому эффект паники был стопроцентно достоверный. – Тут я покосился на Лебедева, который широко открыл глаза и, хохотнув, произнёс: – Шутка! Все, кто был в кадре – были актёрами второго плана.

Толпа разразилась смехом, кто-то даже захлопал.

И тут пошёл третий вопрос, длинный и какой-то замысловатый – про философский подтекст фильма. Мол, о чём он на самом деле?

Я только начал отвечать, как заметил боковым зрением, что один из иностранных фотографов подбирается ближе, и ещё ближе.

– … Ну, понимаете, если смотреть шире, то фильм – это не столько о роботе, сколько о человеке и его месте… – начал я, но тут прямо перед лицом произошла вспышка.

– Эй! – успел крикнуть я.

И тут раздался треск, хлопок, и что-то горячее и острое ударило меня по лицу, как молотком.

«Что за фигня⁈ – пронеслись мысли в голове, и я схватился за лицо, ощущая, как по щеке скатывается горячая слеза. – Или это кровь?»

Репортёры вскрикнули, кто-то подбежал, кто-то выхватил носовой платок и протянул мне, суя в руку.

– Осторожно, не трите! – стали кричать суетившиеся вокруг люди.

Раздались крики:

– Позовите врача! Скорее!

– Глаза! Что у него с глазами⁈

Я только моргал и пытался понять, увижу ли я теперь хоть что-то. Мир вокруг был красный, расплывчатый и какой-то нереальный.

«Вот тебе и на, – горестно думал я. – Премьера, блин… Вышел, называется, к людям. Неужели это конец⁈»

Глава 26
Мгновения

Проснулся я уже ночью. Сначала не понял, что меня разбудило – всё было тихо, только где-то вдали мерно тикали часы. Потом прислушался – за стенкой что-то гудело. Не сразу разобрал, что это телевизор.

– … бои на ленинградском направлении в августе сорок первого…

А затем раздался голос человека, который я узнал.

– Н-да, было дело…

Голоса, гулко доносящиеся через стену, сливались в однообразный фон, но я уже понял, что нахожусь тут не один.

Собрался было открыть глаза, но это у меня не получилось, потому что они были завязаны бинтом.

Чуть подумав, убрал руки от головы, решив ничего пока не снимать повязку, ибо не сомневался, что она наложена не просто так.

Однако ситуацию нужно было прояснить.

– Товарищ Кравцов, ты тут? – позвал я, чуть громче, чем собирался.

Раздались шаги, мягкие, уверенные, а потом голос чекиста произнёс:

– Я тебя разбудил? Телевизор громко работает?

– Да нет, я уже и так проснулся, – ответил я. – Где мы?

– В Боткинской больнице. Тебя сюда доставили.

– А что со мной?

– Осколки стекла немного поранили глаза. Но ты не переживай. Всё достали, всё промыли. Тебя подлечат, и всё будет хорошо. Врачи сказали, после выздоровления видеть будешь даже лучше, чем прежде, – сказал чекист.

– Ты меня успокаиваешь или это правда?

– Конечно, правда. Чего я тебе врать-то буду⁈ Сказали: через пять-семь дней повязку снимут, и будешь здоров. А пока отдыхай.

– Гм, ясно. Это не может не радовать. А что с презентацией фильма? А то что-то смутно всё помню… Вроде бы людям понравилось…

– Понравилось? Да они настолько в восторг впали, что готовы были тебя на руках носить, – воскликнул чекист, а затем, понизив голос, буркнул: – Впрочем, своего ты всё равно добился. Они именно что на руках тебя до скорой несли. – Он хлопнул меня по плечу и подбодрил: – Ну да ничего, Сашка, ты своё ещё получишь. Главное, глаза целы, а доктора тебя вмиг на ноги поставят. Так что не расстраивайся.

– Да я и не расстраиваюсь. Просто жалко… такой день, – вздохнул я. – Кстати, дядь Миш, а мама как? Марта? Ребята?

– Все переживают, конечно. Но осматривавший тебя хирург – светило, заверил, что всё будет хорошо. Они в рекреации сидели и только недавно все уехали. Сказали, что утром все обязательно навестят тебя… А пока компанию тебе составлю я – у меня в смежной соседней палате койка и телевизор. Так что тоже отдыхаю.

– А ты что смотришь?

– Документалку про войну. Наши сражения под Ленинградом летом сорок первого.

Я кивнул.

– Так, значит, кино мне не посмотреть?

– Нет! Исключено! – отрезал Кравцов. – Велено повязку не снимать!

– Жаль, – вздохнул я. – Ну тогда ты расскажи, что там показывают. Увидел что-нибудь интересное?

– По телевизору-то всё интересно. А вот там не так всё представлялось…

– А ты именно на том участке фронта тогда был?

Кравцов откашлялся и сел на стул возле моей кровати.

– Был. Служил в особом отделе. Хоть и в звании, но считай что мальчишка. И как раз воевал в то лето, в тех местах, о которых говорят.

– Под Ленинградом?

– Считай что да. Чудово, Новск, Троекуровск – вот там мы тогда крепко увязли.

– И что там было? Окружение?

– Оно самое. Много там полегло наших товарищей. И я бы там остался, если бы не друг мой. Он-то меня и спас. Лёшкой звали. Совсем пацан – твой ровесник, если не моложе. Геройский парень… – Кравцов вновь усмехнулся. – Не поверишь, что он вытворял на фронте с одной только трёхлинейкой. Немцы от него за сто километров шарахались.

Я слушал молча. В голосе Кравцова не было ни бахвальства, ни пафоса, только тихая, спокойная речь и тяжёлые воспоминания.

– Как-то раз, – продолжил он, – вышли мы на позицию – а там их, немцев, человек двадцать. Лёшка лёг, прицелился… и всё, за три минуты никого не осталось. А потом ещё и пулемёт снял, пока я отвлёкся на перезарядку. Вот такие у нас там были ребята…

Я представил себе худого, упрямого паренька с мосинкой в руках и поймал себя на том, что мне вдруг захотелось снять о нём фильм. Не про вымышленных супергероев, не про роботов, а про настоящего парня, которым мог бы быть любой из нас.

«Как только встану на ноги – первым делом сниму фильм про таких, как тот Лёшка, – решил я. – Пусть весь мир знает, кто такие наши солдаты. Пусть увидят, что такое настоящая смелость».

Где-то вдалеке всё ещё звучал голос диктора, говорившего про блокаду. Глаза начали закрываться, веки стали тяжёлыми.

– Спи, – сказал Кравцов, снова аккуратно похлопав меня по плечу. – Завтра тебя врач посмотрит, а потом можно будет и думать о кино.

Я кивнул, хотя уже почти проваливался в сон.

Но вдруг в груди защемило, да так, что я невольно зашипел от боли.

– Что такое? – насторожился Кравцов, сразу наклонившись ко мне.

– Больно, – прохрипел я. – Сердце что-то прихватило.

Чекист мгновенно выбежал в коридор и позвал медсестру.

– Лежи спокойно. Сейчас врач придёт.

В палату кто-то вошёл, и тут же меня взяли за руку.

– Пульс учащённый, – сказал женский голос. – Наблюдаем.

Боль постепенно отпускала.

«Жив буду, – подумал я. – И фильм про Лёшку точно сниму. Вот увидите».

А потом неожиданно мир словно на секунду померк, и я, вероятно, уснул.

И сон этот был очень странный. Будто бы тот прошлый я лежу в клинике в ожидании операции на глаза. Волнуюсь, что зрение у меня вообще пропадёт, а потому все мысли в голове у того меня об одном: «Только бы не стало хуже. Только бы врачи помогли, и зрение улучшилось, насколько это возможно!»

Эта бушующая тревога не давала мне покоя. В конце концов, выпив таблетки, я – тот, прежний, кое-как успокоился и уснул.

А проснулся я совсем другим. Вокруг всё ещё была темнота, однако я буквально чувствовал, что что-то изменилось и не только во мне, но и вокруг. Крики людей и мощные взрывы неподалёку, по сути, означали лишь одно – впереди меня ждала новая жизнь, которую я собирался прожить достойно. Было очень жаль, что предыдущая жизнь закончилась, но я знал, что со всеми моими родными и близкими всё будет хорошо. Знал, что они будут жить в достатке, жизнь у них будет долгая и счастливая. Мне не хотелось с ними расставаться. Хотелось, чтобы мгновения, проведённые рядом с ними, длились вечно. Но, увы, мне нужно было уходить.

Ах, как жаль, что я не смог остановить те мгновения…

Посвящается родным и близким каждого из нас!

Конец пятнадцатой книги

Максим Арх

31 октября 2025 года

От автора: Возможное продолжение серии – /reader/329362/3828360