Текст книги "Регрессор №15 (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2
Путь домой

Я стоял на холодном бетонном покрытии аэродрома, засунув руки в карманы своей вылинявшей солдатской шинели, морщился от порывов местного насквозь пронизывающего ветра и смотрел на металлическую птицу, которая должна была нас отвезти домой. Транспортный Ил-76 вблизи был сущей громадиной! Я, конечно, видел такие машины по телевизору и издалека, но летать на них не приходилось. Вдалеке, в другой части аэродрома на фоне серого неба, маячили силуэты двух точно таких же транспортников, которые то ли тоже готовились к взлёту, то ли просто проходили техобслуживание. Однако лететь мы собирались именно на этом.

Стоя под его огромным крылом, мы колыхались от несущихся с бешеной скоростью воздушных масс, ожидая команды на посадку. Северная осень не прощала легкомысленных – ветрище буквально рвал и обжигал лицо.

– Ну и погодка, – буркнул я себе под нос и обратился к товарищу Мячикову, который поднял воротник пальто, придерживая рукой постоянно намеревающуюся улететь в неведомые дали шляпу.

– Да уж, занесло и тебя… и нас, – нехотя поморщился он.

Наконец к нам подошли два лётчика. Они что-то доложили генералу, и Петров, повернувшись к членам комиссии, произнёс:

– Ну что, товарищи, нам пора.

Поднялись по лестнице и оказались внутри. Фюзеляж был почти пустой, металлический, с запахом керосина и краски. Вместо удобных кресел – вдоль бортов натянутые как гамак ременные сиденья.

– Вот это сервис, – пробормотал я, шагнув по трапу внутрь. – Прям-таки премиум-класс.

– Присаживайся и сиди тихо, – хмыкнул генерал Петров. – Не в ресторан тебя везём.

– А жаль, – не удержался я от реплики. – В ресторане, наверное, теплее.

Пилоты – два молодых парня в комбезах – смотрели на нас с любопытством. Видно было, что возить целую московскую комиссию им не приходилось. Один из них, улыбаясь, сказал:

– Только аккуратно, товарищи, не зацепите оборудование. А то потом списывай винты и рули.

Мы расселись, как могли. Мячиков сел рядом со мной, ворчал, что всю жизнь мечтал о полётах, а теперь проклинает всё на свете. Кравцов устроился напротив, сложив руки на коленях, и закрыл глаза.

Когда моторы загудели, а самолёт начал разбег по полосе, Мячиков вцепился в пристяжной ремень так, будто это был его последний шанс спастись.

– Спокойно, – сказал я. – Я сам боюсь летать, но это ещё не турбулентность. Вот когда мы взлетим, и нас как следует начнёт трясти и болтать, то вот тогда…

– Да замолчи ты уже! И так тошно! – отрезал он, весь сжавшись словно пружина. – И ты, Васин, учти, что если разобьёмся – я тебя найду даже на том свете и выскажу всё, что думаю.

Угроза была скорее риторической и малоосуществимой, а потому я просто рассмеялся.

Взлёт оказался резким: нас всех слегка прижало к спинкам сидений, а потом мы оторвались от земли. Ил-76 набирал высоту, а по корпусу гулял холодный сквозняк. Минут через десять я уже чувствовал, как замерзают пальцы.

– Ну что, – сказал я громко, чтобы перекричать гул моторов, – кто в картишки?

– Ты что, с ума сошёл? – открыл глаза генерал Петров и посмотрел на меня как на инопланетянина.

– А что? – пожал я плечами. – Всё равно делать нечего. Так почему бы не зарубиться в «двадцать одно»? На деньги играть не будем, ибо какие могут быть у солдата деньги, а вот на спички – это другое дело!

К моему удивлению, через пять минут мы уже играли: спички нашлись у борттехника, который, ссудив нам пару коробков, сам играть отказался, но с интересом наблюдал за процессом, лишь изредка уходя в кабину к пилотам. Первым проиграл Кравцов, и теперь, по дополнительно введённым правилам, он должен был рассказать что-то смешное.

– Ну ладно, слушайте, – сказал полковник. – Ехали мы однажды на операцию, я был молодым лейтенантом. Наш водитель перепутал дорогу и привёз нас… на свадьбу – в деревне. А там уже столы накрыты, музыка играет. Ну, мы и решили – чтобы не обижать людей, зайдём.

– И что? – заинтересовался даже генерал.

– Поели, выпили за здоровье молодых, а потом… – Кравцов выдержал паузу, – задержали жениха. Он оказался тем самым объектом, за которым мы охотились.

– Что за объект? – не понял я.

– Да обычный для тех лет – диверсант, – пояснил Кравцов и буркнул: – На войне дело было.

Борттехник покачал головой и негромко произнёс:

– Вот вы даёте. А я думал, в кино только так бывает.

– Как видишь, нет, – покачал головой Кравцов и, уравняв ставку, забрал все спички себе, показав честной компании свою руку – туза и десятку.

Полёт продолжался. Где-то над Вологдой началась тряска, самолёт мотало так, что я пожалел о шутках про турбулентность. Мячиков молился про себя, Петров сдержанно поругивался.

Приблизительно через час «Илюшин» пошёл на снижение и вскоре совершил довольно мягкую посадку. Из открытого люка тянуло холодом, но все уже привыкли. Я поймал себя на том, что даже улыбаюсь: очередной этап моей жизни подходил к концу.

– Ну что, Саша, – сказал Кравцов, когда мы спустились на лётное поле и направились в административное здание аэродрома, – добро пожаловать обратно.

– Спасибо, конечно, но с чего вы взяли, что я этого хотел, – ответил-то так, но сам себе не поверил. Да и никто бы не поверил, ведь я возвращался домой.

Мячиков осмотрелся и, зевнув, обратился ко мне:

– Завтра с утра за тобой машина прибудет и доставит на киностудию. Отныне это будет твоим постоянным местом работы. Ну а сейчас тебя отвезут и проводят прямо до квартиры.

– Спасибо, – сказал я и пожал потенциальному тестю руку.

Тут вернулся запыхавшийся секретарь директора киностудии, который, как я понял, бегал звонить в Минкульт СССР. Он, запинаясь, прошептал Мячикову что-то на ухо. Тот внимательно выслушал, нахмурил брови, а затем, повернувшись ко мне, произнёс:

– Планы меняются. Домой ты поедешь чуть позже, а сейчас тебя ждут в МИД. Велено доставить тебя туда.

Вначале я хотел было запротестовать, мол, что значит ваше «велено»⁈ Но потом, поняв, что раз зовут в столь серьёзное ведомство, значит, дело не терпит отлагательств, махнул рукой.

– Ну ничего без меня не могут! Хорошо, раз надо, едем. Надеюсь, «Волга» уже подана или мы в министерство на автобусе помчим?

Дорога заняла немного времени, и уже через час я предстал перед главой Министерства иностранных дел СССР товарищем Громыко.

После сухого приветствия хозяин кабинета пригласил меня присесть на стул за столом совещаний и без всяких прелюдий начал разговор.

– Итак, Васин, первым делом хочу тебе сказать, что с этого дня ты поступаешь в наше распоряжение и становишься работником МИД СССР. Для тебя введена специальная должность – представитель по вопросам культуры за рубежом. И не смотри на меня так, ты сам к этому стремился, распространяя своё творчество всеми законными и, можно сказать, полузаконными способами, в том числе распространяя свои кассеты по Москве и ближайшему Подмосковью! Поэтому и пенять тебе теперь можно только на самого себя. Ты добился своего. Мы тебя заметили, и теперь ты работаешь на страну. Вижу, ты удивлён этим решением, но такова нынешняя действительность. Отныне ты государственный человек и любое своё движение, перед тем как его совершить, ты должен хорошенько обдумать и согласовать! Ты ни при каких обстоятельствах не должен падать в грязь лицом и всегда показывать себя только с лучшей стороны, потому что представляешь ты теперь не только обычного рядового гражданина, а нашу великую Родину. Помни об этой ответственности и не забывай никогда. – Он пристально посмотрел на меня и отчеканил. – А теперь слушай моё первое из первостепенных заданий, которое можешь считать приказом: послезавтра в СССР вернётся с отснятым материалом режиссёр Хачикян, который был направлен на Кубу для съёмок сериала. Ты должен бросить всё и заняться монтажом второго сезона этого многосерийного фильма под названием «Лост». То, что мы позволили именно Хачикяну снимать весь второй сезон – наша непростительная ошибка. Те серии, что мы увидели на закрытом показе, после того как их сделали, дают полное представление о том, что фильм стал неинтересен. Снято плохо, кадры непонятные, сюжет нудный, игра актёров неубедительна! То, что я сейчас скажу это не только моё мнение, но мнение многих ответственных товарищей, которые видели первые серии второго сезона – если мы выпустим фильм в таком состоянии, в котором он смонтирован сейчас, нас ждёт грандиозный провал! Кино не работает! Зритель останется неудовлетворённым и в своей неудовлетворённости он спустит всех собак на нас. Мы не имеем права этого допустить! Это будет позор на весь мир. Всё человечество ждёт новые серии, и когда они увидят такое, то престижу Советского Союза будет нанесён серьёзный и, быть может, непоправимый урон. Мы потеряем свой авторитет на международной арене. Как ты понимаешь, это уже вопрос не столько экономический, сколько политический, и вопрос очень, очень важный! Всем хорошо известно, что от первого сезона многосерийного фильма мировая общественность буквально сходит с ума. Люди живут в кинотеатрах всего мира и смотрят эти фильмы по кругу! Мы не имеем права разочаровать и не оправдать их ожидания! Наоборот, мы должны показать, что выполняем взятые на себя обязательства, сумев сделать второй сезон не хуже, а даже лучше первого и тем самым ещё раз показать всему человечеству преимущество советского строя перед капиталистическим. Вот, – министр показал пальцем на лежащие на столе газеты, – капиталисты всего мира уверены, что ничего не получится. Они трубят об этом на всех углах, подключая подконтрольные им средства массовой информации. И уверенность их строится на том, что продолжения, которое они называют на Западе «сиквелами», никогда не бывают лучше, чем первый оригинальный фильм или в случае сериала – первый сезон. И поэтому я спрашиваю: готов ли ты помочь своей стране?

– Да! Конечно. Чем смогу…

– Значит, договорились: делаешь монтаж и сразу же едешь на Кубу! Нужно будет немедленно начать съёмки нового сезона!

– Э-э… как на Кубу⁈ – опешил я. – А новый «Терминатор»⁈

– К чёрту! К чёрту твоих роботов! – отрезал министр иностранных дел СССР. – Ты уже взрослый и нужно смотреть на вопросы шире! А вопрос у нас только один: постараться не допустить новой конфронтации!

– В чём? – Опешил я.

– В том, что руководство всех стран мира недовольно графиком съёмок. А западные страны вообще тянут одеяло на себя! Они просят, они настаивают, они требуют, чтобы мы отдали право на съёмки продолжения им. А аргументируют они это тем, что мы толком работать не можем! Дескать, весь мир ждёт сериала, а мы даже не чешемся. И убедить их в обратном не получается! Они недовольны сроками и выкатывают нам протестные ноты одну за другой! И так происходит по всему миру! Наши посольства завалены просьбами, жалобами и даже угрозами! В таком цейтноте послы не могут нормально работать! Успокоения и обещания уже давно не действуют. Всем им нужен реальный результат, которого мы пока выдать не можем!

– Ну так второй сезон смонтируем, и все успокоятся, – стараясь думать в русле логики, предположил я.

Глава МИД СССР отрицательно помотал головой.

– Это будет лишь отсрочка на время. А потом всё вспыхнет с новой силой и будет только хуже. Так что, давай, Саша, собирай волю в кулак и все силы бросай на «остров». Это для тебя теперь задача номер один!

Глава 3
Дом – милый дом

Мама была дома. Оказалось, что, как только ей сообщили, что её сынуля по заданию партии и правительства подлежит экстренной демобилизации, она сразу же взяла отгул на работе. И, как только увидела меня, обняла и задала вполне логичный вопрос:

– Саша, что случилось⁈ Почему тебя выгнали из армии так быстро, что ты даже присягу принять не успел⁈

Пришлось в общих чертах объяснять, что сам в шоке от таких заходов и что пути Господни неисповедимы. Говорить-то я, конечно, говорил, но вот в голове моей мелькала мысль о том, что вновь судьба как хочет, так и издевается надо мной. Захотела – отправила в армию, а захотела – вмиг выгнала оттуда. И что характерно, подозреваю, что всё это не случайность, ведь и в прошлой жизни судьба нет-нет да устраивала мне какой-нибудь кульбит.

Чего только стоит моя «санта-барбара» со вступлением в комсомол в той жизни. То каникулы, то болезни, то ещё что-то. А затем в армию пошёл, так и не будучи комсомольцем. И что интересно, там тоже как-то всё не сложилось, членом ВЛКСМ я и там не стал, оставшись навечно пионером.

В этом же варианте жизни всё случилось с точностью до наоборот. В армии я толком послужить не успел – можно смело сказать, что и вовсе не служил, зато в комсомол вступить всё же умудрился.

Правда, вступление и участие моё в комсомольской организации вроде бы уже стало стоять под вопросом. Товарищ Суслов и другие ответственные товарищи очень уж рассердились на бедного Сашу Васина из-за того самого клипа «The Prodigy». Так что уж не знаю, выгнали они меня из рядов ВЛКСМ или нет… Вроде бы грозились на собрании, хотя, конечно, могли всего лишь припугнуть. В общем, с этим вопросом мне ещё предстояло разобраться, а пока можно было смело констатировать, что в этой жизни больше я в армию не попаду. Оно, собственно, и хорошо. Как ни крути, а совершенно ясно, что на свободе, в смысле на гражданке, я во много раз больше сумею натворить дел, чем там. Гражданский долг Родине оплачен, и теперь я со спокойной совестью могу продолжить захват мира.

Я был здоров, счастлив и готов к новым трудовым подвигам. И этот боевой настрой, жизнерадостный настрой не ускользнул от взгляда мамы, которая, получив от меня букет цветов и шёлковый платок (а что ж ещё солдаты дарят своим дорогим мамулям на дембель⁈) и утерев от радости встречи слёзы, так и сказала:

– Сашенька, ты в армии был или на каком-то продуктовом складе отъедался? Щёки аж лоснятся.

Я посмотрел на себя в зеркало и с удивлением увидел уже совсем не ребёнка, а юношу, в котором от детского уже почти ничего не было. Удивительно, но факт: всего несколько дней армейской службы, и я уже стал другим. Более взрослым, что ли. Что же касаемо «лоснения», то да, щёки действительно немного блестели, но не от жира, а просто я набрал массу и повзрослел.

После традиционных дежурных расспросов привёл себя в порядок, и мы сели за стол, который, разумеется, был накрыт по высшему разряду. Чего тут только ни было: и жареная курица, и отбивные, и картошка-пюре, и салат оливье, и винегрет, и малосольные огурчики, и ещё много всего вкусного, включая селёдку под шубой.

И я, и мама прекрасно знали, что всё это мы сейчас не съедим и будем есть несколько дней. Но традиция есть традиция – на все главные и торжественные праздники в нашем доме всегда был праздничный стол. Вот и сейчас мамуля расстаралась, и этот стол был именно таким, какой я люблю, таким как я запомнил его с детства, таким, каким хотелось бы, чтобы было всегда.

Мы сидели, кушали, смеялись, рассказывали друг другу те или иные моменты, что произошли, пока я не был дома, и всё было просто замечательно.

Остановись, мгновение…

– Эх, жалко бабушку не смогла предупредить, и она не знает, что ты вернулся, – посетовала мамуля, расстроено вздохнув.

– Ничего, я вскоре в деревню собираюсь. Там кое-какие дела есть. Так что в неведении она останется совсем недолго, – успокоил её я.

– А что за дела?

– Да с Федей надо поговорить. Хочу его в новый проект подтянуть.

– Не успел приехать, а уже на проект?

– Ну да, фильм нужно срочно снять. Вот хочу на эпизодическую роль Федю задействовать. А заодно мне на съёмочной площадке поможет. Сделаю его помощником режиссёра. Если он, конечно, захочет.

– А чего ж не захотеть, всё лучше, чем дома на печи сидеть.

– Значит, решено, через пару дней еду в деревню бабушку проведать, да с Федей поговорить.

Маму такой ответ вполне устроил. И она, разумеется, не догадалась, что ответ этот был не совсем полон. В деревню мне нужно было не только для того, чтобы рассказать бабушке о своём необычном и очень скором возвращении в гражданскую жизнь. И не только для того, чтобы пообщаться с Федей Фединым, ведь я действительно хотел предложить ему работу помощником по поручениям. Основная моя цель – заняться более глобальным делом, а конкретно – произвести копирование текста сценария фильмов, которые я задумал снять. Фильмов было много, а голова у меня, к сожалению, имелась всего одна. И если «Т-2» я помнил хорошо и сценарий мог бы написать сам, то вот насчёт комедии «Сержант Билко» нужно было посоветоваться с интернетом. В том фильме много очень прикольных ходов и шуток, а все их хотелось бы перенести в мою киноадаптацию, ничего не упустив. И если всё получится, советский кинематограф получит в свой золотой фонд очень примечательную киношку. Такие фильмы бессмертны, и их можно с удовольствием смотреть и пересматривать множество раз долгие годы.

Закончив обед и сердечно поблагодарив мамулю за вкуснятину, помог ей убрать со стола и хотел было помыть посуду, но она настояла на том, что вымоет сама, и чтобы я отдыхал. Приказ верховного главнокомандования, как известно, является для солдата истиной в первой инстанции и, так как обсуждению он не подлежит, я чмокнул маму в щёчку, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и под её заливистый смех, чеканя шаг, направился в ванную мыть руки.

Однако дойти до санузла не успел, потому что из-за входной двери стали доноситься какие-то звуки. На лестничной клетке явно что-то происходило. Стараясь ступать как можно тише, на цыпочках приблизился к дверному проёму и прислушался. Там разговаривали, а правильней будет сказать – спорили сразу несколько человек.

– А я вам говорю, что товарищ Васин отдыхает и его велено не беспокоить! – басом бубнил чей-то мужской голос.

– Да поймите вы, он нам очень нужен! – говорил другой мужчина, чей голос был намного мягче, и к тому же вроде бы мне знакомый.

– Скажите, что это мы пришли! И он обязательно сам захочет с нами поговорить, – вступила в разговор девушка, чей голос я тоже знал. Точнее сказать, голос рыжухи я узнал сразу.

И это означало только одно – группа «Импульс» в полном составе пожаловала к своему отбившемуся от коллектива боссу.

На всякий случай глянул в глазок и убедился, что моя догадка оказалась правильной. Однако воссоединиться со мной им пока не удавалось – двое незнакомых мужчин в строгих костюмах преграждали им путь, закрывая подход к квартире широко расставленными руками.

Нужно было срочно что-то предпринимать. И я предпринял. Резко распахнул дверь и сразу же быстро произнёс: «Здравствуйте, товарищи!» – тем самым ошеломив общественность.

Толпа тут же затихла с удивлением, медленно повернув головы в мою сторону.

– Здрасте, дорогие мои, – более по-простецки повторил я, тем самым пытаясь убрать первую неловкость встречи.

– Саша! – тут же взвизгнула главная солистка Юля, захлопав в ладоши.

– Нашёлся! – вторил ей лидер группы Антон.

– Сашенька! – пропищала Лиля и все ребята, прорвав оцепление, бросились на меня.

Вдоволь наобнимавшись, перевёл взгляд на солидных мужчин и аккуратно поинтересовался:

– Товарищи, а вы, простите, кто? И, главное, по какому праву не пускаете ко мне моих друзей?

– Товарищ Васин, мы ваша охрана. Пост располагается в квартире напротив, – спокойным тоном произнёс один из усачей, вероятно, являющейся старшим в паре.

– Простите, но я разве не сказал вашему начальству, что охрана мне не нужна? – удивился я.

– Это не наша компетенция, товарищ Васин. У нас приказ, – отрезал чекист, тем самым показывая, что полемика на этот счёт абсолютно бесперспективна.

И, собственно, сотрудник был полностью прав – он человек подневольный и находится на службе. Ему сказали охранять, вот он и охраняет.

А поэтому и спорить с ними действительно смысла не имело.

– Я поговорю с вашим командованием сегодня же. Ваш руководитель – полковник Кравцов?

– Так точно.

– Хорошо. Этот вопрос утрясём позднее. А вообще эти товарищи, которых вы остановили, есть популярные музыканты из славной советской группы. Все они мои друзья, поэтому прошу их пропустить.

Мои слова тут же возымели ожидаемый эффект. Ничего не сказав, сотрудники отошли в сторону. Я поблагодарил их за службу и пригласил ребят в квартиру.

В тамбуре вновь наступило время обнимашек, слов радости от встречи, визгов, писков и тому подобного. Сразу же был задан миллион вопросов и высказан миллион пожеланий, чтобы я больше никогда никуда не пропадал!

Они были молоды, веселы и полны сил точно так же, как и я. Мы знали, что вместе мы можем свернуть горы. Знали, что всё нам по плечу. Знали, что впереди нас ждёт долгая и счастливая жизнь среди друзей, родных и близких.

Остановись, мгновение.

– Мамуля, к нам гости, – стараясь не быть до смерти зацелованным девчонками, крикнул я в сторону кухни.

Но мама уже услышала сопутствующий гвалт и сама, вытирая руки полотенцем, выглянула в коридор. Увидев, что к нам нежданно-негаданно прибыл почти в полном составе её любимый музыкальный коллектив, она расцвела в улыбке.

– Ребята! Ой, какие вы молодцы, что приехали! Проходите! Я сейчас чайник поставлю! Будем пить чай с пряниками, печеньем и вареньем.

– Тёть Вер, мы не с пустыми руками. Мы два торта «птичье молоко» принесли, – произнесла Юля, показывая коробки.

– Значит, будем чай пить и торты кушать! – заулыбалась мама. – Сейчас накрою.

– А мы вам поможем, – сказала Юля.

– Конечно, – поддержала подругу Лиля.

Женская половина коллектива направилась на кухню, а мы с ребятами проследовали ко мне в комнату.

– Ну и откуда вы узнали, что я в Москве? – радуясь, что вижу своих детишек, поинтересовался я, когда они расселись кто на диване, кто на стуле, а кто и в кресле.

– Так худрук рассказал. Он узнал, что ты вскоре прилетишь, и сразу мне и позвонил, – пояснил Антон.

– А у него откуда информация?

– Из Минкульта сообщили.

– Ясно. Никуда солдату не скрыться, – риторически произнёс я и тут же вспомнил. – Погодите-ка, погодите. Так ведь вы же на гастролях должны быть⁈

– Правильно! На гастролях. Вот мы и прилетели в Москву! – ответил за всех Иннокентий и пояснил: – Мы в Лужниках через три дня выступаем, потом летим в Воронеж. Далее на Восток – в семи крупных городах страны концерты будут. А потом вновь на Запад.

– Это кто ж так криво расписание гастролей сделал? Неужели Яковлевич накосорезил? Это ж совсем неудобно туда-сюда летать. Только время терять, да нервы.

– Это в Госконцерте напутали, – поморщился клавишник-друг Савелий, а затем, улыбнувшись, добавил. – Но это информация не подтверждённая. Нам по секрету рассказали, потому что в устройстве такого бардака, само собой, никто признаваться не хочет.

– Оно и понятно, – согласился я. – Так значит, после тура по СССР запад будете покорять…

– Да, – кивнул Антон. – Через две недели Югославия, а потом Венгрия. А потом…

– Потом Чехословакия. Я там тарелки «Amati» хочу купить, – влез в разговор ударник Мефодий и на всякий случай пояснил: – Это для барабанов.

– А твои где? – поинтересовался я.

– Покололись все, – поморщился ударник и вздохнул. – Колются, собаки. Не знаю прямо, что и делать…

– Потише долбить по ним надо, и никаких проблем не будет, – высказал своё предположение гитарист Дмитрий и, хохотнув, добавил. – А то разоришь наш Минкульт и будем пешком гастролировать, как в старые времена.

Барабанщик отмахнулся.

– Ничего, от них не убудет. Мы им тыщи приносим. Так что для них это мелочи.

– А почему ты именно «Amati» решил использовать? Звук нравится? – поинтересовался я. – Просто на мой вкус и слух есть более интересные фирмы. Тот же «Zildjian» например, намного лучше звучит.

– На мой тоже, – поморщился Мефодий. – Но только мне те «Zildjian» не хотят покупать. Говорят, что они из капстраны. А значит, валюту тратить нужно. Говорят: обойдёшься чем-нибудь попроще.

– А тебе все говорили: «Долбить потише надо!» – высказался Антон и махнул рукой на ребят. – Вот совсем все и каждый! А ты долбишь по ним аки кузнец молотом по наковальне!

– Да что я могу сделать, если у меня такая манера игры. По-другому не получается. По-другому я сбиваться начинаю! – стал разъяснять Мефодий.

– Значит, будешь играть на тарелках попроще.

– Да и пофиг, – совсем расстроился ударник.

Я покачал головой и произнёс:

– Нет, ребята, это всё абсолютная глупость! Вы одна из лучших, если не лучшая группа не только в стране, но и как минимум в половине мира! Вам нужно самое лучшее оборудование и инструмент, ибо именно вы – витрина нашей страны. А значит, выглядеть и звучать вы должны первоклассно. – Со злости я долбанул кулаком по подоконнику, и заверил: – И будете звучать! Комплект тарелок по надобности должен быть включён в статью расходов как расходный материал! Решение этого вопроса я беру на себя!

– Спасибо, Саша! – заулыбался барабанщик. – Я знал, что ты настоящий друг.

– Да не за что, – улыбнулся ему в ответ я и тут на секунду завис, потому что кое-что вспомнил. – Слушай, Мефодий, так тебе ж три комплекта дорогущих «Zildjian» должны были доставить буквально месяц назад. Да что там должны – доставили же. Я ж сам помню, как их разгружали и на ударную установку развешивали. Каждый комплект из двенадцати тарелок разного диаметра. Куда они делись?

– Да известно куда – он их все поколол, нафиг! – зарычал Антон, обличающее тыкнув в монстра пальцем. – Все поколол – до единой! Долбит изо всех сил по ним, вот и летят после каждой песни то тарелки, то пластики на барабанах. А если бы ты знал, сколько он барабанных палочек поломал, – лидер группы махнул рукой и, стукнув себя по лбу, уставился в потолок. – Тысячу, наверное. А может, даже две.

– Да что я, виноват, что ль, что они ломаются, – стал оправдываться барабанщик, при этом яростно жестикулируя руками, вероятно, тем самым показывая, как именно происходит уничтожение музыкального инструмента и сопутствующих товаров.

– А потому, что надо не долбить со всей дури, а играть! Сколько тебе раз говорено⁈

– Так я и играю!

– Значит, играй тишее!

– Да не могу я тише-е-е-е-е! Не могу и всё тут! Привык чётко и сильно. Меня Сашка так научил – удар поставил. Вот и бью! – продолжил отстаивать свою правду ударник.

Спор, вероятно, у них был давний. И было абсолютно очевидно, что я со своими советами в данном случае совершенно лишний. Каждый играет так, как может, и так, как хочет. Это дело личное – это дело каждого.

Но, как известно, все медали имеют обратную сторону. И этой стороной в данной ситуации была чистая коммерция. Постоянно ломать и колоть тарелки, которые стоят денег, тем более дефицитной инвалюты, ему, разумеется, никто позволять не собирался.

Видя, что перепалка ударника и лидера группы накаляется, давно зайдя в тупик, решил сменить тему разговора и громко спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Лужники, да? Как думаете, выдержит стадион напор вашей музыки?

Спор тут же стих и все, заулыбавшись, закивали головами.

– Конечно, Саша.

– А вы сами-то как? Готовы?

– Разумеется. Репертуар давно отточен, – посерьёзнел Антон. – Ты же знаешь, мы его и месяц назад уже на ять знали. А теперь, играя концерты чуть ли не через день, мы его вообще вызубрили.

– А на сцене как держитесь? В мандраж больше не бросает?

– Нет. Всё нормально. Мы уже освоились.

– Отлично! Значит, никаких проблем нет и жизнь у вас сплошной праздник? – улыбнулся я, радуясь, что у созданного мной ансамбля всё безоблачно.

Однако после моего вопроса ребята переглянулись между собой, и Антон, сделав серьёзное лицо, произнёс:

– Так-то да, дела неплохи. Но у нас есть к тебе одна просьба: не мог бы ты нам помочь с новым репертуаром?

– Зачем? У вас же нормальная программа⁈ – удивился я.

– Ну, хотелось бы обновить.

– А тот, что вы играете, что, уже старый? Когда ж он постареть-то успел? Вы же ещё его и полгода не откатали!

– Я им говорил, что ещё пару месяцев можно и этот катать, но народ хочет нового, – пожал плечами тот.

– Надоело уже одно и то же играть каждый день. Словно бы заезженная пластинка, – высказался Мефодий.

– Да, Санёк. Давай нам песен. Мы их в Луже сбацаем! – поддержал идею большинства Дмитрий.

– Это общее решение? Девчонки тоже хотят нового? – спросил я у коллектива.

Все покивали головами, а басист озвучил их общую идею:

– Понимаешь, Саша, все, включая солисток, свои песни слышат по радио и телевидению с утра и до ночи. Все эти шлягеры поёт страна и весь мир. Это, конечно, хорошо, но нас постоянно спрашивают фанаты: «а есть ли что-то новое?» Мы загадочно киваем и говорим, что скоро будет, и они ждут. Мы не хотим обманывать их ожиданий. Сейчас нашу группу можно сравнить с несущимся экспрессом. Мы не должны останавливаться, а должны постоянно набирать ход, а это значит, что нам нужно топливо для нашего экспресса, которым служат песни, написанные тобой.

– Хорошо сказал, – похвалил басиста лидер группы и, повернувшись ко мне, произнёс: – Саша, дай нам хотя бы пару хитов! Мы их успеем выучить и сыграть в Лужниках!

– Блин, ну вы даёте, – хмыкнул я от такого откровения и почесал в затылке. День переставал быть томным. – Эх, молодость, молодость…

Просьба ребят застала меня буквально врасплох. Нет, конечно же, я не собирался забывать о группе и намеревался помогать им с шедеврами всю их творческую карьеру. Но просто вот именно сейчас, когда вокруг происходила чехарда: демобилизация, киностудия, мысли о поездке в деревню и сценариях, а ещё и МИД свои желания высказал, отвлекаться на ещё что бы то ни было не один нормальный человек в здравом уме и при твёрдой памяти попросту не смог бы. Правда, к адекватным людям я себя давно уже причислять перестал, ибо, когда речь шла о музыке, я был готов бросить всё и с головой окунуться в воды творчества, пусть даже и того, которое собирался нагло сплагиатить.

В это время я уже принёс и подарил миру большое число хитов из прошлой моей жизни, однако в голове у меня было их ещё больше. И все они были если не суперхитами, то песнями, которые запомнились множеству людей на года. Запоминающаяся незатейливая мелодия или простой и даже простодушный текст – вот главные критерии, по которым можно отделить хит от обычной песни. И пусть даже та хитовая композиция будет сыграна и исполнена в простом музыкальном и вокальном исполнении, если песню запомнит слушатель и будет её напевать не один день или даже год, то именно это и будет являться самым главным показателем шедевральности.

Разумеется, в моём загашнике был опыт прошлой истории человечества, а значит, и вполне себе хороших песен я мог предложить бездонное море. Другой вопрос, что концерт, на котором они хотели исполнить эти новые песни, был совсем скоро.

«Стало быть, если я соберусь исполнить их просьбу, то нужно будет подобрать такие композиции, которые было бы достаточно просто выучить в короткий период», – размышлял я, начиная прикидывать в уме, какими именно шлягерами на этот раз мы будем покорять бренный мир.