355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Максим Далин » Лестница из терновника. Трилогия » Текст книги (страница 15)
Лестница из терновника. Трилогия
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:40

Текст книги "Лестница из терновника. Трилогия"


Автор книги: Максим Далин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)

Кажется, местные обитатели изрядно удивились, видя, что моё приобретение покинуло этот кров, уйдя своими ногами.

***

Ра наблюдала за чужаками, стоя на открытой террасе.

Рассматривать людей в упор было бы чрезвычайно невежливо, но террасу окружали широкие плоские каменные чаши с кустами хин-г – спрятавшись за их мохнатыми ветвями, голубовато-седыми от холода, легко сделать вид, что беседуешь с придворными дамами. Дамы – Сестричка Лью и Госпожа Ит-Ор – усердно создавали видимость светской беседы, обсуждая тонкие оттенки зимнего неба.

Но их тоже меньше всего занимала игра красок на солнечном небосводе Предвесенней Луны. Они, как и их Государыня, впервые видели чужих.

Кавалькада въехала в Дворцовый Сад по главной аллее. Впереди, на необрезанных вороных жеребцах, косматых и приземистых, в проклёпанной шипами сбруе, ехали послы, молодой и постарше, тоже чёрные и косматые в своих шубах из козьих шкур – длинная шерсть торчит и свисает прядями – и в высоких тяжёлых сапогах, упёртых в жутковатого вида кованые стремена с заостренным краем... Тёмные лица послов выражали одновременно безразличие и неприязнь; Ра перевела для себя эту мину как: "Здесь противно, но меня это не касается". Послы стригли свои чёрные, масляно блестящие волосы коротко, как плебеи, даже ещё короче; когда они проехали мимо, Сестричка Лью хихикнула и шепнула: "Они хотят показать, что готовы слушать, открывая уши – но для пущей убедительности им надо было бы закрыть лица!" Ра кивнула: послы выглядели так, будто готовились сражаться, а не беседовать. Их кривые мечи без крестовин казались орудиями убийства, слабо подходящими для поединков с возлюбленными и друзьями.

Свита послов вполне соответствовала своим господам. Шестеро угрюмых бойцов в надраенных кирасах, сияющих из-под широких полушубков, обшаривали Дворцовый Сад взглядами, как поле боя. Ра поразило впечатление не рассуждающей грубой силы, которое они производили – может, якобы бесстрастными лицами цвета обожжённой глины, может, манерой смотреть на мир, словно прицеливаясь в него из мушкета. Ра успела наглядеться на профессиональных военных при дворе, но солдаты Кши-На никогда не казались ей непредсказуемой стихией, наделённой волей без разума.

Кроме бойцов-телохранителей, послов сопровождали трое очень странных людей. Тощий лысый старик с жёлчным лицом и мешками под глазами, проезжая мимо, взглянул на террасу с настоящей ненавистью, которую даже не пытался скрыть. Рядом с ним ехал флегматичный толстяк с плоской, жирно лоснящейся физиономией, грузный в мохнатой шубе и кожаном колпаке, как куль с мукой; Ра решила, что он напоминает Всегда-Господина или ещё хуже. Третьим и последним было странное существо, с головой укутанное поверх полушубка в какие-то шерстяные тёмные тряпки – из-под тряпок блестели только глаза, круглые и яркие, как угли.

– Это женщина, – шепнула Госпожа Ит-Ор. – При ней нет меча.

– Нет, нет, – мотнула головой Сестричка, – не обязательно! Те старики – мужчины, верно? А у них тоже нет мечей! Нет, нет – они просто будут говорить о мире... и потом, они показывают, что не желают наших в своих постелях, вот у них и нет оружия!

Ра чуть не прыснула. Сестричка, нежно любимая подруга и родственница, не получила достаточного образования, но обладала богатой фантазией.

– Ну что вы, милая Госпожа Л-Та, – хихикнула Госпожа Ит-Ор, жена Князя Ит-Ор Младшего, поэтесса и философ, наделённая языком острым, как стилет. – Тогда мечей не было бы у послов, а не у этих типов! Эти старики – им просто ни к чему оружие. Возможно, варвары считают их развалинами.

– Это жестоко, – заметила Ра, глядя, как гвардия и ее Венценосный Супруг с Близкими Родственниками встречают послов у Золотых Ворот. – Жестоко намекать старику, что он ни на что не годен. И потом – они, очевидно, уже давно женаты... у них, наверное, уже внуки, для которых Время пришло.

– Рассказывают, что два глубоких старца, седой и лысый, пили чок в придорожном трактире и беседовали, – сказала Госпожа Ит-Ор с серьёзным видом и озорными искорками в глазах. – И седой, между прочими словами, спросил, каковы отношения его собеседника с юношами и молодыми женщинами. Лысый горестно ответил: "О чём вы говорите, дорогой друг! У меня давным-давно отпал этот вопрос!" – а седой в ужасе отшатнулся и воскликнул: "Ах, не может быть! Какой кошмар! Что делается на свете! Но мой-то вопрос ещё висит, слава Небесам!"

Ра и её Сестричка невольно расхохотались. Их провинциальная скромность была несколько уязвлена весёлым цинизмом Госпожи Ит-Ор, но сердиться на шалунью не мог никто во Дворце. Недаром упомянутая Госпожа быстро стала одной из любимых придворных дам Ра – её обаяние располагало к себе сердца. Весь столичный круг высшей знати говорил: больше всего Госпожа Ит-Ор любит средневековую поэзию, – от мрачных баллад до площадных куплетов, – свою Государыню и мужа. Князь Ит-Ор, лихой боец крохотного роста, которого даже в глаза называли Маленьким Фениксом, был любимым спарринг-партнёром Государя, княгиня до метаморфозы тоже входила в государеву свиту и считалась вышесредним фехтовальщиком; любой разговор мужа и жены превращался в шуточный поединок, где вместо клинков использовались остроты.

Господа Ит-Ор были старше Государевой Четы почти на три года – но в дружеском общении этого хотелось не замечать.

Сестричка Лью хотела что-то сказать, но тут на террасу вышла Вдова Нэр, Уважаемая Госпожа Советница, Сестра Покойного Государя и Тётка Государя нынешнего – высокая, плотная, бледная, сероглазая, всё ещё красивая женщина с белоснежными прядями проседи в косе цвета тёмного ореха. Именно эта дама взяла на себя роль наставницы юной Государыни – и её уроки точно и метко заполняли все пробелы образования Ра.

– Дорогая Тётушка, – сказала Ра, отвечая на её лёгкий поклон и улыбку, – вы пришли позвать меня?

– Вас, Маленькая Государыня, и вашу свиту, – сказала Вдова Нэр. – Желательно ваше присутствие на первой аудиенции и обеде. Не годится, чтобы Львята из Лянчина решили, будто наши женщины боятся их или мужчины боятся представить своих подруг.

– А они – Львята? – спросила Госпожа Ит-Ор, и Сестричка тут же уточнила:

– А почему они – Львята, Уважаемая Госпожа?

– Они – Львята, потому что Дети Льва и Братья, – сказала Вдова Нэр. – Лев – Государь Лянчина, а Львята – его дети и внуки – Круг Ближайших Родственников. Считается, что при Лянчинском дворе вообще не может быть чужих: титулов и званий там не жалуют за заслуги, все Львята друг с другом в тесном родстве. Пойдёмте со мной, пожалуйста.

Сестричка смущённо спрятала порозовевшее лицо в муфту, поклонилась и убежала с террасы в дворцовую галерею. Вдова Нэр с чуть заметной улыбкой проводила её взглядом – Сестричка трогала гранитные сердца высших аристократов и тем, что порой вела себя, как добрая и наивная деревенская девочка, и драматической красотой своей истории, и вышитым защитными знаками капотом, который начала носить, ещё не успев заметно округлиться.

Ра и Госпожа Ит-Ор вошли в тёплый покой. Женщины из свиты забрали их плащи; на минутку остановившись перед зеркалом, чтобы дать Госпоже Смотрительнице Покоев поправить церемониальную причёску своей Государыни, Ра не удержалась от нового вопроса:

– Как же они могут быть в тесном родстве вообще без чужих? А их жёны? Они ведь не могут вызывать на поединки своих родных братьев? Говорят, Небеса карают за такой грех тяжело и страшно...

Вдова Нэр усмехнулась невесело и, пожалуй, жестоко – но ласково сказала Ра:

– Вы проницательны и умны, моя дорогая Племянница. Поединок с Братом – преступление в землях Братства, как и поединок с Настоящим Мужчиной или Прирождённым Мужчиной вообще...

– "Прирождённый" – это Всегда-Господин?

– Да. И это сам Лев, конечно, это Львята, это Волки-воины со своими Волчатами, это вся знать Лянчина поголовно. Двое лянчинских аристократов не запятнают себя, скрестив клинки в поединке за любовь – они же считаются кровными братьями, даже если это не совсем так.

Сестричка и Забияка Ю-Ке, подойдя ближе, слушали слова Вдовы Нэр, как недобрую сказку; Госпожа Ит-Ор скрестила руки на груди, прикрывая душу от зла. Ра спросила, хотя чувствовала – ответ будет неприятен:

– Но, дорогая Тётушка, вы не ответили, с кем они вступают в брак. Если со своими нельзя, то с чужими, очевидно, низко?

– Вы будете настоящей Государыней, – сказала Вдова Нэр нежно. – Вы понимаете суть и задаёте правильные вопросы. Всё верно. Жён у них нет, и в брак они не вступают.

– А дети?

– Как же можно без детей? Ведь им нужны новые Львята и Волчата, хищники, рождаемые для грабежей и убийств, натаскиваемые на грабежи и убийства, готовые грабить и убивать, стоит их Льву подать знак. Грабители и убийцы, расширяющие границы войнами – вот кто они. Их очень много, все они зовут себя Прирождёнными Мужчинами, а их несчастные рабыни, те, кто рожает им детей, никогда не становясь возлюбленными – это любые Юноши, не входящие в Братство и оказавшиеся на дороге Братьев в недобрый час.

– Хок! – не выдержала Сестричка. – Как это возможно?!

– Боевые трофеи, – продолжала Вдова Нэр. – Пленные. Дети крестьян, дети ремесленников, дети купцов, дети всех работяг Лянчина, которые считаются рабынями хищных зверей просто потому, что звери имеют право их взять – потому, что несчастным не повезло родиться Настоящими Мужчинами. Государыня должна знать, с кем именно граничат наши южные земли. Они впервые прислали послов, наши добрые соседи. До этого они лишь вламывались на нашу территорию с боями.

– Что же привело их теперь? – спросила Ра. – У них проснулась совесть или появилась добрая воля?

Госпожа Ит-Ор рассмеялась, и Вдова Нэр улыбнулась.

– Маленькая Племянница, – нежно сказала Вдова, – таких приводит лишь страх и ненависть. В последней приграничной стычке в руки наших солдат попал Львёнок, молодой зверёныш, ещё не научившийся остерегаться. Мой покойный Брат написал Льву письмо, где пообещал поступить с этим зверёнышем, как с воришкой, попавшимся на мелкой кражонке – если Лев не начнёт переговоры. Это подействовало. Они же – Братья: бросить Брата в таком положении, если есть шанс что-то изменить – тяжкий грех. Если бы мы обещали убить маленького мерзавца, они огорчились бы, но не приехали бы сюда; мысль о том, что их Прирождённый Мужчина, да ещё львиной крови, будет рабыней какого-нибудь простака, если не хуже – нестерпима их самолюбию.

– Уважаемая Госпожа Нэр, – сказала Госпожа Ит-Ор, – я подумала, что лянчинцам вряд ли понравится присутствие женщин на аудиенции... Хотя они и привезли с собой свою женщину, всё же...

– Среди послов женщин нет, – сказала Вдова Нэр. – И не может быть. Женщина – грязная вещь, интимная принадлежность. Такое не показывают Государю враждебной державы.

– А мне тоже показалось, – сказала Ра. – В свите были люди без оружия, мы подумали...

– Это никудышники, – сказала Вдова Нэр. – Милая Сестричка Лью, учитесь властвовать чувствами – если вас затошнит в зале для аудиенций, будет нехорошо.

– Простите, Уважаемая Госпожа, – Лью смущённо прикрыла лицо рукавом. – Это не я, а ребёнок. Мне только удивительно – как это никудышники могут быть в свите Ближайших Родственников Государя? Если им женщины – грязны, неужели никудышники чище?

Вдова Нэр поправила Лью выбившийся локон, как собственной дочери.

– Вам будет тяжело понять, дорогая девочка, – сказала она. – Никудышники чище именно потому, что не касаются женщин. Именно никудышники служат их единственному богу – все прочие люди, по общему мнению лянчинцев, недостаточно хороши для этого. Вам, вероятно, будет ещё удивительнее узнать, что жрецы Творца-Отца и советники Льва проделывают с собой это увечье по доброй воле и чуть ли не самостоятельно.

– Теперь уже тошнит и меня, хотя я и не жду ребенка, – заметила Госпожа Ит-Ор.

– Я говорю вам это вовсе не для того, чтобы ваша неприязнь к южанам усилилась, – сказала Вдова Нэр. – Теперь время переговоров, вы узнаете о лянчинцах многие вещи, скрытые прежде – но то, что мы уже знаем, вам хорошо бы иметь в виду, дабы высказать все опрометчивые суждения среди своих, а не в зале для аудиенций.

– Я поняла, – сказала Ра. – Это всё равно, что этикет перед боем.

– Это должен быть этикет вместобоя, – возразила Вдова Нэр. – Мы должны победить, не обнажая клинка – от этого зависит спокойствие наших границ и счастье подданных.

– Мы ведь не отдали ни клочка земли за последние сто пятьдесят лет! – воскликнула Забияка Ю-Ке. – Варвары получают отпор всякий раз, когда суются через наши границы! Отчего нам любезничать с разбойниками? Мой Отец, Старший Брат и Муж – порукой тому, что врагов вышвырнут снова!

– Да, – кивнула Вдова Нэр. – Пойманный убийца будет казнен. Это спасёт от его руки других людей – но возвратит ли мёртвого домой живым? Солдаты Государя вышвырнут врагов прочь, но рабских клейм с лиц наших соотечественников не сотрут. Каково жителям приграничных земель оплакивать своих детей, погибших или похищенных во время набегов, даже если эти земли и не отошли Лянчину?

Забияка Ю-Ке пристыженно замолчала. Её, выросшую в Семье военных, жену юного офицера, всегда подводила горячность. Сложись поединок по-другому, Ю-Ке из Семьи Хен-Я ждала бы военная карьера – дипломатия никогда не была её сильным местом. Даже в нынешнем положении Ю-Ке без малейших сомнений отправилась бы за Господином О-Лэ на войну: слова Вдовы Нэр заставили её нахмуриться, она играла ножом, как прочие придворные дамы – веерами.

– Мы отправляемся в зал для аудиенций, а после нас ждёт обед, – продолжала Вдова Нэр. – Наша Государыня подаёт всем Дамам пример похвальной выдержки и спокойного разума – а я надеюсь, что ему последуют все её подруги. Госпожа О-Лэ, спрячьте нож – не стоит заставлять гостей чувствовать себя мишенями.

– А я не прочь заставить их так себя чувствовать! – проворчала Забияка Ю-Ке, но вернула нож в ножны и обдёрнула широкий рукав.

Ра тронула её за плечо.

– Забияка, милая, – сказала она тихо, – мы с вами отличаемся от варваров тем, что не показываем обнажённый клинок всякому, кто нам не по вкусу, правда? Даже если очень хочется...

– Наши мужчины тоже обречены терпеть их общество из гостеприимства, – вздохнула Забияка.

– Оэ, что за упрямство и боевой азарт! – воскликнула Госпожа Ит-Ор. – Мы еле заманили сюда этих робких южан, они с трудом преодолели страх, а теперь, завидев Забияку с её тесаком, непременно сбегут в ужасе – и пропали годы дипломатической работы!

На сей раз рассмеялась даже Вдова Нэр. Мгновения смеха позволили всем расслабиться и принять непринуждённый вид. Дамы, сопровождаемые Смотрительницей Покоев, шелестя шелками и распространяя запах лилий, розовой акации и хмеля, прошли Зимний Сад, отделяющий жилой флигель от официальных помещений, прошли Галерею Предков и Малый Храм – и оказались в зале для аудиенций. Гвардейцы отсалютовали обнажёнными клинками; Юноши и Мужчины, стоящие вдоль стен зала живописными группами, оживились – прибыли дамы, украсив встречу собой.

Вэ-Н, Государь и Супруг, улыбнулся Ра – можно было подойти и, чуточку нарушая этикет, прилюдно прикоснуться к его руке. В конце концов, чужих ещё только ждали – а свои скрыли улыбки и подумали: "Любовь в Чете Государевой – десять урожайных лет". Предвесеннее солнце сияло сквозь диковинные свинцовые стёкла в огромных окнах, прозрачные, как чистая вода – в солнечных лучах сияли оружие и украшения, сияло золотое шитьё... Ра, присев на ступеньку Престола Государева, покрытого алым шёлком со священными охранными знаками, опираясь спиной на колено Вэ-На, успела встретиться взглядами со всеми, кто был ей дорог, – с Отцом, со Старшим Братом, с Маленьким Фениксом, с Господином О-Лэ и с неизменным Ником, который никак не мог пропустить такой важный момент, не включив его в свою книгу, – перед тем, как Господин Церемониймейстер объявил:

– Послы Лянчина в Кши-На – Львёнок Льва Эткуру ад Сонна и Львёнок Львёнка Анну ад Джарата со своими советником и наставником!

Послы вошли, грохоча сапогами, как плебеи – Ра невольно вспомнила деревенскую шуточку о том, что дальше всего слышно необрезанного осла. Они даже не взглянули на аристократов, пришедших встретить гостей – остановились непосредственно перед Престолом Государевым и уставились на Государя и самоё Ра, как деревенский мужик – на балаганную невидаль.

Только ледяная светская выдержка северян спасла послов от недобрых смешков в их адрес – южане выглядели вызывающе неприлично. Одетые в чёрное и серое, как на похороны, покрытые железными бляшками, как упряжные лошади, вооружённые до зубов, словно собирались прямо здесь драться с неприятелем, остриженные под гребёнку – они добили аристократов Кши-На коваными львиными мордами из закалённого железа, заменяющими им гульфики. Увидев эти морды, Ра принялась считать про себя от тридцати трёх задом наперёд, чтобы не прыснуть.

Советник и наставник оказались вполне под стать послам. Толстяк в мешке из грубой чёрной шерсти от шеи до пола, с широченными рукавами, с толстой витой золотой цепью на груди и тяжеленной бляхой – львиной мордой в солнечном диске, висящей на цепи – изображал из себя бурдюк со спесью; тщедушный старик в таком же балахоне, едва справляясь с тяжестью бляхи, сгибающей его тощую шею, зыркал по сторонам умно, злобно и остро, как маленький хищник. Вся эта компания сильно пахла лошадьми, козьей шерстью, потом и ещё чем-то удушливым.

Сейчас Сестричке станет худо, и она выскочит из зала, подумала Ра – и тут Вэ-Н нарушил молчание, грозящее стать опасным.

– Я и все мои родственники и подданные – мы рады вас видеть в этих стенах, – сказал он. – Мы рады, что лянчинцы – наши гости. Мы ждали этого много лет.

– Мы не гости, – хмуро отрезал младший Львёнок, тот, что был выше рангом, высокий, плотный, с торчащими ушами и светлым боевым рубцом на тёмной щеке. – И тебе, Снежный Барс, не годится делать вид, что мы прибыли по доброй воле. Это вы, язычники, заманили нас презренными хитростями – но мы уйдём, едва закончим дела. Ваша радость – она преждевременна, Снежный Барс.

Речь Львёнка, почти правильная, тем не менее, строилась по плебейским образцам, а его гортанный акцент делал вызывающие слова просто оскорбительными. Северяне собрались и приготовились ко всему, продолжая светски улыбаться – но Вэ-Н сказал совершенно безмятежно:

– Я знаю и о ваших делах, и о вашем отношении ко мне, Уважаемые Господа. Мне жаль, что мой Отец покинул земную юдоль до беседы с вами – он был настоящим Снежным Барсом – но, надеюсь, и мы поладим. Дела решатся к общей выгоде – а вам лучше чувствовать себя гостями: вас охраняет от любого зла этот статус.

– Где наш брат? – спросил младший Львёнок, не снижая тона.

– Я послал за ним, – ответил Вэ-Н по-прежнему безмятежно. – Вы увидите, что он жив, здоров – насколько возможно для пленного – и цел. Пока. Вы сможете побеседовать с ним – а потом мы поговорим с вами. О будущем наших приграничных земель.

Ноздри младшего Львёнка раздулись, а его тёмное лицо потемнело ещё больше.

– Вы должны вернуть человека львиной крови! – почти выкрикнул он. – Все остальные разговоры – после этого!

– Он – ваш родственник? – спросил Вэ-Н. – Я сожалею. Он – мой враг. Если он вам дорог, вы должны предоставить очень веские аргументы в его пользу. И свою дружбу. И дружбу Льва Лянчина – иначе ничего не получится.

Младший Львёнок шагнул вперёд, и старший попытался остановить его, схватив за рукав. Младший раздражённо отмахнулся и продолжал, глядя на Вэ-На с ненавистью:

– Дружбы не будет! Какая дружба между правоверными и язычниками, Снежный Барс?

– Понятно, – сказал Вэ-Н покладисто. – Тогда вашего родственника доставят сюда, вы посмотрите, как мои подданные будут играть с ним, проводите свою несчастную сестрицу в тот притон, который её купит, и вернётесь на войну. Вы приехали ради этого?

– За его честь твои безбожные подданные заплатят жизнями, – бросил младший Львёнок сквозь зубы.

– Своими жизнями и жизнями других ваших братьев? Разве это разумно? Разве разумно, войдя в чужой дом, начинать речи с угроз? Я ведь готов выслушать любое здравое слово – к общей пользе.

Младший Львёнок остановился, сжав кулаки и тяжело дыша. Его советники неслышно перешёптывались за его спиной. Старший Львёнок негромко сказал:

– Это подло – так делать политику, Снежный Барс. Ты бесчестен, как язычник, и воюешь, как язычник. Хочешь долгих гарантий за жизнь одного человека? Может, ещё и земель – за жизнь одного человека? И надеешься, что глаза гуо-твари заставят нас принять твои условия?

Вэ-Н тихо рассмеялся.

– Да, Уважаемый Господин Анну, я, с вашей точки зрения, – язычник, а значит, живу и воюю, как язычник. Но жизнь вашего брата – это лишь предлог для разговора о других жизнях. Человеческая жизнь – парадоксальная вещь, не имеющая постоянной цены: грош она стоит под копытами вашего боевого коня – и всех сокровищ мира – в сердце любящего. Вот о чём я хотел говорить. А кто – гуо, демон, околдовывающий взглядом? Я этого не знаю.

– Она вот! – бросил младший Львёнок, ткнув в сторону Ра так, будто в его руке был метательный нож. – Трофей с глазами победителя, не человек. Хочешь говорить – и между нами гуо?! Всё – ложь!

Ра так удивилась, что оглянулась – и Вэ-Н улыбнулся ей.

– Я не лгу, – сказал он южанам. – Моя жена, подруга и возлюбленная – не демон, моя честь тому порукой. Я изменил её; из ран на её теле течёт кровь, она чувствует радость и боль, как любой из смертных. У неё природа живого.

– Трофеи не смотрят на мужчин так! – возразил младший Львёнок. – Половина ваших женщин одержима злыми силами. Эти ваши языческие чары – они мешают, они развращают праведных. Вы не знаете истины. Истинная вера – она несёт всем свободу. И вам – тебе и твоим подданным она несёт свободу, Снежный Барс.

– Мы говорим не о вере. Мы говорим о вашем брате. О его будущем – и, в какой-то мере, о будущем наших народов.

– Мой брат сражался за истину. А истина спасёт и твою душу, Снежный Барс. Мы сражаемся за истину. Ты не должен торговаться и думать, как бы унизить его и нас.

– Он сражался за истину и за мою душу, забирая имущество моих подданных? – улыбнулся Вэ-Н. – Хорошо. Мы ещё побеседуем об этом, пока вашего брата везут в Столицу. Мы будем говорить о границах и о вере, пока не придём к выводу, приятному всем. Вы готовы считать себя нашими гостями, если будет так?

Львята переглянулись. Тощий старик что-то чуть слышно шепнул.

– Если перестанете грозить страшными оскорблениями Прайду Льва, – сказал младший.

– Мне незачем грозить гостям, – сказал Вэ-Н. – Я приберегу угрозы для врагов.

Львята снова переглянулись, и младший склонил голову.

– Пусть будет так. Мы гости – и ведём себя, как гости, так. Но ты сказал, Снежный Барс – никакого злого колдовства! Никакой порчи. Ты сказал – надо разговаривать, так и будем разговаривать, как творения Бога.

– Конечно, – в голосе Вэ-На послышалось облегчение. – Ни колдовства, ни порчи. Я зову вас обедать, Уважаемые Господа – и выпью вина из ваших чаш. Вы увидите – мы не хотим причинить зла гостям.

Кажется, советники лянчинцев были не вполне довольны – но Львят заверения Государя вполне устроили. Во всяком случае, когда северные аристократы направились в трапезную, Львята тоже туда пошли – не слишком удаляясь от Вэ-На, косясь на дам то ли опасливо, то ли гадливо, и чересчур пристально рассматривая юношей.

Наблюдая за южанами, Ра подумала, что можно заставить человека ощутить себя мишенью, не обнажая клинка...

***

Запись N134-08; Нги-Унг-Лян, Кши-На, Тай-Е, Дворец Государе в.

Ри-Ё влюблён в нашу Государыню, как почти любой юнец, которому удалось её увидеть.

После аудиенции он сам не свой. В ответ на какой-то простой вопрос цитирует балладу о Букашке и Звезде – и логично сообщает, что умрёт за Государыню с радостью.

– Как всякий добропорядочный подданный, – смеюсь я.

– Не только... в смысле – не просто, – начинает он, запинается и смущается.

– Лучше подумай не о Государыне, а о чём-нибудь попрактичнее, – говорю я.

Он смущается окончательно, краснеет и бормочет: "Да, Учитель, я что-то растерялся". Думает, что я им недоволен – но, по-моему, он совершенно естественно себя ведёт. Всё правильно: Букашка может смотреть с правильным уважением на Звезду "условно-мужского" пола или пожилого возраста, но почти шестнадцатилетняя Ра во всём королевском блеске – это чересчур для такого парня, как Ри-Ё. Она недавно стала "выходить в свет", окончательно оправившись от метаморфозы – и даже у меня расплывается физиономия, когда Государыня улыбается. Потрясающая девочка, тоненькая, сильная и гибкая, и её золотые косы, уложенные в высокую причёску, выглядят ярче всякой короны. Не девочка, а оружие массового поражения. На Земле из-за таких начинались войны.

Я смотрю на Ра и думаю, что, вероятно, Ар-Нель видел эту девочку, вернее – её возможность, её тень – внутри нагловатого пацанёнка. И Государь её тоже моментально разглядел, стоило ему впервые увидеть Ра – поэтому у него и не поднялась рука убить или серьёзно ранить. Вот смысл задумчивых взглядов аборигенов на мальчишек Времени Любви – они прикидывают, какова будет девчонка, если повезёт в поединке...

Если это так, то сам милый-дорогой Ча должен бы, в случае случившегося случая, стать очень интересной барышней... Цепляющей, опасной, разумной барышней... леди-вамп... Но это я отвлёкся.

Какого труда мне стоит вытянуть из Ри-Ё его печальную историю – ух! Легче вычистить свинарник. Он молчит, как партизан; мне приходится долго объяснять, что посвятить меня – в его интересах. Но и после объяснений этот скрытник только мнётся, кусает губы и пытается объясняться совершенно непонятными мне эвфемизмами.

Он и в суде молчал. Некоторые вещи просто не идут у аборигенов с языка. Разумеется, его попытки оправдаться без аргументов никто всерьёз не принял. "Обвиняемый украл у потерпевшего шесть золотых и яшмовую тушечницу, потому что считает последнего подлецом и сумасшедшим". Поди докажи, что тебя подставили, если не можешь ввести следствие в суть дела!

– Я просто не верю Всегда-Господам, – говорит Ри-Ё и тут же спохватывается. – Кроме вас, Учитель. Но вы – святой, вы Государыне служите...

Ну что ты будешь делать...

После долгой кропотливой работы я вытягиваю у Ри-Ё какой-то намёк на случившееся. У него вышел конфликт с Господином Сборщиком Налогов. Ясно. Дальше? Упомянутый вельможа – Всегда-Господин, да ещё и наследственный. Сначала-то никакого конфликта не было, потому что налоги, положенные ремесленникам, не слишком велики, а Семья Най не бедствовала, платили аккуратно: отец Ри-Ё считался мастером очень высокого класса, мать – попроще, а у него самого оказался своеобразный художественный талант. Видал я цветущую веточку розовой акации на сложенном письме – пресс-папье из цветного стекла, удивительной элегантности вещь. Ри-Ё её создавал для своего Официального Партнёра – но вещица с правильным намёком, в которую вложили много живого чувства, осталась не подаренной; её купил Смотритель Столицы, для своей любимой рабыни, дёшево...

Цветное стекло – вообще традиционное ремесло в Тай-Е и, пожалуй, традиционное искусство. Технологии изготовления – на диво, а разновидностей масса: от стаканов с толстыми стенками и тяжёлым дном, в которых подают чай по придорожным трактирам и на которые идёт полупрозрачное стекло с вкраплениями и пузырьками, до великолепных сияющих ваз из "свинцового стекла", напоминающего земной хрусталь. Витражи для окон, конечно, – в городских зданиях оконные стёкла почти заменили традиционный разрисованный пергамент. Посуда, статуэтки божеств и всякая забавная мелочь, вроде детских игрушек из какого-то особого сорта стекла, почти небьющегося, матового – самый ходовой товар, вдобавок здесь умеют делать линзы для разжигания огня и очень приличную оптику вроде подзорных труб. Я видал даже очки – этакий аналог земного пенсне – такой товар создаётся индивидуально и стоит немалых денег. Стеклодувы – в цене и в чести, цех в фаворе и у чиновников, и у населения. Откуда проблемы?

– Он, – в разговоре Ри-Ё упорно не называет своего врага ни по имени, ни титулом, – он заказал мне несколько флаконов для ароматического масла... в виде лилий, в виде снежных колокольчиков... Сказал, что тонкие вещицы у меня выходят даже лучше, чем у покойного Отца... Я сделал... он заплатил больше, чем Мать просила, а потом приходил много раз...

– Ему хотелось вызвать тебя на поединок, а статус запрещал, – смеюсь я. – Он здорово старше?

– Да, – бросает зло. – Он старше моего Отца. И даже не думал о поединке. Им – Господам-Ржавый-Клинок – в голову такое не приходит...

– Не заводись, успокойся – это ведь в прошлом, он больше не сможет сделать ничего дурного...

– Конечно, не сможет! Уже сделал всё, что мог!.. простите, Учитель. Он как-то пришёл, когда мы играли с И-Цу... ну, играли в бой, на тростнике.

– С твоим Официальным?

– Да. А он... в общем... приказал мне зайти к нему домой и ушёл. Кинул приказ сквозь зубы, как рабу. Я не хотел идти... Мама велела, сказала, что не годится ссориться с Важной Особой, которая ещё и платит... лучше бы я не ходил.

– Плохо встретили?

– Хорошо! Простите, Учитель, я знаю, не стоит кричать... он налил жасминового настоя, сказал, что может мою жизнь устроить...

– В наложницы позвал?

Краснеет – пятнами. Сжимает кулаки, отворачивается, говорит в стену:

– Хуже. Я подумал, что в наложницы. Ещё сказал, вежливо, мол, это лестно, но у меня Официальный Партнёр, поединок назначен... Тогда он сказал... Учитель, можно не повторять? Что он не собирается меня резать, а... нет, я не могу, простите.

У меня в голове появляются некоторые проблески. Я улыбаюсь.

– Понятно. Он предложил тебе кое-какие грязные вещи, а ты съездил ему по физиономии – я догадался? Ты подумал обо мне то же самое, там, в Доме Порока – поэтому заодно решил врезать и мне? На всякий случай?

Усмехается, невесело.

– Да... Он говорил такое... и так... я не знаю, как так можно... делается мерзко от одной мысли... Ну да, я его ударил. А он позвал слуг, меня заперли. И донесли... в общем, донесли, что меня остановил его привратник и отобрал какое-то его барахло и деньги. А дальше вы знаете.

– Наверное, не стоило сразу его лупить?

– Я больше не мог быть вежливым. Я... я удивился. И разозлился. И... не мог, в общем. Ну да, у меня не было шансов. И вообще... я написал отцу И-Цу, а он прислал несвёрнутый лист с оборванным краем. С одной строчкой: "В моей Семье воров не будет". А сам И-Цу вообще не написал ни слова... я думал, сдохну... Мама продала дело и уехала в Э-Чир, к дальним родственникам – не захотела, чтобы Братишкам всю жизнь тыкали в лицо этим...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю