Текст книги "Плеть богини (СИ)"

Автор книги: Максим Шейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Сами же северяне медлили, нерешительно топчась на границе коренных провинций империи. Иннгарская дефенестрация и смена командующего эльфийской армии скомкали все планы, заставив выжидать дальнейшего развития событий на западе. К тому же Вигбольд ле Бьёрг – маршал Валланда и новый главнокомандующий Великой армии считал многие подразделения своей разношерстной группировки недостаточно лояльными и стремился укрепить единоначалие в войсках перед стартом решающих операций. Откровенно говоря, валландец, скорее всего, вообще предпочел бы обойтись без генеральных сражений, заняв свою могучую, но несколько своевольную орду осадой крепостей и разграблением городов, что наилучшим образом обеспечивало бы сплачивание коллектива. А заодно поспособствовало бы и организации нормального снабжения, с которым, по причине сильного опустошения прифронтовой местности, в последнее время возникали всё большие и большие проблемы. По крайней мере, так считала наша разведка, а также все командиры, так или иначе знакомые с Виги (а таковых имелось немало, начиная с самого ле Трайда).

Сомнительную честь столкнуться лбами с неуступчивым наёмничьим воинством ле Бьёрг с удовольствием уступил бы своим остроухим союзникам, но увы. Эльфы не то и впрямь оказались не готовы к резкой смене командующего походом перед самым началом кампании, не то просто использовали этот казус как удачный предлог... Что бы ни было причиной, с места они не двигались, ограничиваясь диверсионными рейдами кавалерии и небольших пеших отрядов полупартизанского типа.

В результате такой негласной договоренности между Лигой и Эльфландом инициатива открытия активных боевых действий оказалась отдана на откуп Серой армии. И лишь когда мы двинулись на север, Вигбольд, матерясь про себя, начал собирать в кулак свои разбросанные для облегчения фуражировки отряды. Великая армия Севера готовилась к решительному сражению, ибо громкая победа была нужна новому командующему и особенно его валланским хозяевам, пожалуй, даже больше, чем нам. Отступление же было просто неприемлемо, в первую очередь по политическим мотивам, а значит, нас ожидала битва не на жизнь, а на смерть.

–

* Фрагмент из «Фауст» И. В. Гёте

Глава XCV

– Всё решится здесь.

Ле Трайд произносит это как-то буднично, словно речь идет о какой-то мелочи, а не исходе предстоящего генерального сражения. Затем, прикрыв глаза ладонью, некоторое время смотрит на коснувшийся земли диск солнца. Местное светило уходит за горизонт во всем своём золотистом великолепии – достаточно красноречивая примета, о чём Хассо тут же и сообщает:

– Утро будет безветренным, а ночь – прохладной. Над долиной наверняка встанет туман.

Я киваю, соглашаясь с озвученным прогнозом:

– Нам это на руку.

Тонкие губы маршала кривит скупая усмешка.

– Боги на нашей стороне.

Не удержавшись, отвечаю ответной ухмылкой:

– Боги всегда на стороне больших баталий.

Улыбка ле Трайда становится чуть шире и... искренней, что ли?

– Завтра увидим.

Бросив эту дежурную фразу, маршал дергает повод, заставляя лошадку развернуться, и, слегка тронув бок скотинки шпорой, направляет свой копытный транспорт в сторону лагеря. Я и остальные офицеры свиты молча направляемся следом. Последняя рекогносцировка окончена, решения приняты, осталось лишь претворить замысел в жизнь.

А началась вся эта бодяга еще несколько терций назад, когда Серая армия выступила в свой первый поход. Шли мы быстро, как заведено у наёмников, но не просто пёрли на север, а двигались замысловатым зигзагом. При этом армия разбилась на несколько колонн непостоянного состава, идущих параллельными маршрутами, и центр тяжести всей группировки постоянно смещался путем перетекания отдельных частей из одной колонны в другую. Генеральный маршрут также периодически менялся. Такой нетривиальный способ перемещения в совокупности с традиционной быстротой и прекрасной организацией маршей по задумке должен был ввести противника в заблуждение относительно наших дальнейших планов и в идеале растянуть силы Великой армии, подставив их под разгром по частям.

Столь сложная тактика требовала филигранной работы штаба, великолепной маршевой подготовки частей и высочайшего уровня дисциплины, но наёмничья армия благополучно выдержала этот экзамен. Чего нельзя сказать о Великой армии Лиги. Герр Вигбольд наверняка не раз взвыл, пытаясь на основании вала противоречивых разведданных определить наш реальный маршрут и, как следствие, главную цель начатого наступления. Стремясь перехватить все возможные пути продвижения Серой армии, северяне бестолково метались взад-вперед. В результате этих судорожных движений изначально компактная группировка расслоилась на ряд изолированных отрядов различной численности, превратившись в идеальную цель для решительной атаки.

К нашему величайшему сожалению, Виги осознал это слишком быстро. А осознав, не стал медлить и колебаться, как поступило бы на его месте множество менее опытных или решительных полководцев. Когда ле Трайд, в очередной раз резко сменив маршрут, бросил сомкнутую массу своей армии на прорыв растянувшегося фронта северян, валланский маршал немедленно скомандовал общий отход. В результате сокрушительный удар наёмников пришелся в пустоту. Всё что нам удалось – слегка потрепать один из вражеских отрядов, оказавшийся наименее расторопным. Но даже тут дело ограничилось мимолетной стычкой с нашим авангардом, по итогам которой противник, понимая всю опасность промедления, просто бросил обоз да несколько сот отставших, вскоре ставших пленными, после чего стремительно рванул прочь. Правда, от главных сил мы их всё-таки отрезали, но это был слишком малый успех, чтобы придавать ему какое-либо значение. Куда важнее было то, что большинство отрядов Великой армии, пусть и ценой отступления, снова слились воедино.

Гоняться за отрезанными от основных сил аланарцами было чревато потерей времени и темпа, да и цель оказалась откровенно мелковата, так что Хассо просто плюнул на удравших от нас засранцев, тут же перейдя к плану "Б". Серая армия двинулась прямиком на главные силы северян... чтобы через пару дней неспешного наступления резко свернуть в сторону, начав форсированный марш на Гвинбранд. Авангард еще сутки двигался по прежнему маршруту, изображая лобовую атаку на армию ле Бьёрга, но затем также свернул, образовав тем самым фланговое прикрытие основной группировки.

Если бы задуманный обход удался и наша армия вышла к Гвинбранду раньше северян... В таких вещах никогда нельзя быть уверенным на 100%, но учитывая весьма тесные отношения ле Трайда с "лучшими представителями" городского магистрата, скорее всего, столица наёмников просто открыла бы нам ворота. А это, в свою очередь, радикально меняло весь расклад сил на театре военных действий. Ибо Гвинбранд был не просто крупнейшим городом региона, он был еще и главным транспортным узлом и основной базой снабжения Великой армии. Его потеря означала бы, что лучшие силы Лиги теперь лишены большей части запасов и отрезаны от родины посреди враждебной страны, разоренной войной и постоянными реквизициями. После такого фиаско в самом лучшем для северян случае им пришлось бы с немалыми потерями (в том числе и репутационными) отступать к старой границе, оставляя занятые имперские провинции. В худшем случае отступление с армией наёмников на хвосте привело бы к зеркальному повторению прошлогоднего разгрома имперцев ле Дейна под Фрайверком и Фоллингдейлом.

Видимо, валланский маршал понимал это слишком хорошо, так как, едва заслышав о нашем фланговом марш-манёвре, не стал разбираться и выяснять ложное это движение или нет, а сразу бросился к Гвинбранду. И успел. Правда, в основном благодаря тому, что Великая армия имела возможность идти по прямой, в то время как мы вынужденно двигались по широкой дуге, но успел. В результате, когда серая пехота всё-таки вышла к наёмничьей столице, под стенами города уже располагались основные силы северян... превосходящие нас по численности раза так в полтора. Тут уже пришлось крепко задуматься ле Трайду.

Атаковать в лоб при таком соотношении сил чревато весьма неприятными последствиями. Особенно с учетом того, что противник в краткосрочной перспективе имеет в целом больше возможностей для восполнения понесенных потерь. К тому же, даже в случае гипотетического успеха, полностью разгромить врага, скорее всего, не удастся. Ле Бьёрг просто отойдёт, оставив в Гвинбранде сильный гарнизон, способный в случае чего ударить нам в спину или перерезать коммуникации, если мы, наплевав на всё, ринемся преследовать отступающую полевую армию. Патовая ситуация. И это если повезет. Иначе же...

Потому неудивительно, что Хассо, дав своей армии сутки отдыха, чтобы слегка отдышаться после форсированных маршей предыдущих дней, начал отступление, так и не решившись попробовать на зуб оборону неприятеля. Ле Бьёрг, простояв для верности под стенами Гвинбранда еще пару деньков, неспешно двинулся за нами следом. Впервые с начала кампании Великая армия перешла в наступление.

Сложно сказать, что подвигло валланца на этот поступок. Может быть, его приободрило наше явное нежелание вступать в открытый бой с главными силами Лиги, помноженное на подтвердившийся факт существенного численного превосходства северян. А может, ле Бьёрг наконец-то вспомнил, что инициатива на войне приносит немало преимуществ и куда лучше навязывать свою волю противнику, а не реагировать на его действия, судорожно пытаясь предугадать следующий ход неприятеля. Как вариант, после всех предыдущих выкрутасов Виги просто боялся выпускать нас из виду, опасаясь нового неожиданного маневра. Не исключено также, что свою роль сыграл политический момент. Ведь, как ни крути, Великая армия вынуждена была отступить к самым стенам Гвинбранда – не лучшая реклама для командующего и стоящего за его назначением королевства, за которую господину Вигбольду вполне могли все волосья на жопе повырывать.

Как бы то ни было, северяне начали осторожное преследование отступающей Серой армии, которое спустя полтерции привело их на широкую равнину близ Ринии. Именно здесь, по новой задумке ле Трайда, и должен был определиться исход кампании, а возможно, и всей войны.

Поле грядущей битвы представляло собой обширную луговину, протянувшуюся с северо-востока на юго-запад вдоль правого берега реки Бозес, на которую опирался левый фланг нашей позиции. Река была глубокой и с довольно сильным течением, мостов отсюда и до самого Гвинбранда не наблюдалось (вернее, один имелся, да мы его предусмотрительно сожгли, когда проходили мимо), так что обхода с этой стороны можно было не опасаться.

На некотором удалении от речного берега начиналась цепочка искусственных прудов, соединенных системой проток и дамб в единую систему. На дальнем конце этой цепочки, среди небольших рощ и покатых холмов живописно раскинулась Риния – относительно многолюдное селение, обитатели которого специализировались на выращивании и засолке рыбы. Окрестные водоёмы, часть из которых благодаря тёплым ключам идеально подходила для разведения мальков, а также близость и легкодоступность (всего пара дней плавания на речной барке) Гвинбранда, где всегда можно приобрести соль и с легкостью сбыть готовую продукцию, причем в неограниченных количествах, весьма способствовали процветанию местных жителей. Потому, несмотря на специфический рыбный запашок, деревенька выглядела весьма основательно и зажиточно. Даже война, бушевавшая в окрестностях уже второй год, до сих пор обходила эти места стороной. По крайней мере, во время рекогносцировки мне не удалось заметить явных следов пожарищ или сильных разрушений.

Впрочем, уровень благосостояния местных аборигенов интересовал нас в последнюю очередь. Гораздо важнее было то, что протянувшаяся на несколько лиг система прудов надежно прикрывала наш правый фланг. Межозёрные дефиле требовали минимум сил для защиты, серьезно осложняя задачу охвата основной позиции. Фактически открытым для атаки оставался лишь сравнительно узкий промежуток между речным берегом и ринийскими прудами. Здесь, на заливных лугах, могли всласть порезвиться и пехотные баталии, и конные эскадроны. Единственным достойным упоминания препятствием служило русло ручья, проложившего свой путь через луговину почти перпендикулярно к течению реки. Но даже эта преграда являла собой скорее условную черту, зримо разделявшую поле боя пополам. Берега безымянного ручейка были пологи, дно песчано, глубина невелика. Русло заполнялось, лишь когда ринийские пейзане спускали воду со своих рыбных садков. Сейчас же в большинстве мест я смог бы перейти эту канаву, даже не замочив колени.

Наш основной лагерь раскинулся на берегу Бозеса примерно в паре лиг к югу от разграничительного ручейка. Оборонительная позиция представляла собой тупой угол, сформированный двумя условно прямыми линиями – руслом ручья и каскадом рыбных прудов. Межозерные дефиле были наспех укреплены и заняты достаточно сильными отрядами с большим количеством стрелков. Главные же силы готовились к фронтальному противостоянию на приречных заливных лугах.

Противник, однако, в атаку отнюдь не рвался. Догнав нас, Великая армия разбила собственный лагерь в нескольких лигах от нашего, вниз по течению реки. После чего простояла целых два дня, не трогаясь с места. Боевые действия с обеих сторон ограничивались рассылкой по окрестностям небольших легкоконных отрядов да вялыми попытками северян прощупать нашу оборону в районе озер. Убедившись, что оборона там в полном порядке, герр Вигбольд встал перед нелегким выбором: попытаться проломить позиции наёмников фронтальным ударом вдоль реки либо постараться осуществить широкий охват правого фланга Серой армии, двинув значительные силы в обход Ринийских прудов.

Оба варианта, как водится, имели свои плюсы и минусы. Лобовой удар сводил риски к минимуму, позволяя держать все силы в кулаке. Но и особых шансов на успех также не сулил. Относительная стесненность пространства не давала в полной мере реализовать существенное численное превосходство северян, особенно заметное в кавалерии. К тому же, даже в случае удачи, такой план приводил лишь к оттеснению наёмников дальше к югу – до следующей удобной позиции.

Охват, напротив, манил сияющими перспективами. Успешное обходное движение не только способствовало реализации полуторного перевеса Великой армии в численности, но и приводило к окружению наших основных сил, что, в свою очередь, сулило быстрый и эффектный финал кампании. Оборотной стороной этих преимуществ был возрастающий риск, поскольку столь масштабный марш-маневр неизбежно приводил к растягиванию боевых порядков северян. А это не только затрудняло и без того архисложную задачу управления в бою столь колоссальной военной машиной, но и таило в себе угрозу поражения по частям.

Неудивительно, что Виги понадобилось аж двое суток, чтобы как следует взвесить все "за" и "против". Но тянуть до бесконечности, отдавая инициативу в руки противника – тоже не лучшее решение. Особенно, когда у тебя аж 31000 пехоты и 13000 конницы против 24000 и 6000 соответственно. Как говорится, если сомневаешься – атакуй. И к вечеру второго дня "стояния на безымянном ручье" ле Бьёрг всё же решился.

Глава XCVI

Началось всё с аккуратного нажима на передовые посты наёмников, охранявшие подходы к дамбам. Причем атаковавшие отряды были не слишком велики – как раз такой численности, чтобы гарантированно смять оборону наших tete de pont* и ни солдатом больше. Для прорыва через дамбы выделенных Вигбольдом сил явно не хватало. Собственно, они и не пытались. Как только части прикрытия Серой армии почти без боя откатились на главную линию обороны за водным рубежом, противник тут же остановился, занявшись расчисткой наших заграждений и установкой собственных. Межозерные дефиле и дамбы, таким образом, превратились в ничейную зону, с обеих сторон простреливаемую арбалетчиками.

Смысл такого маневра был кристально ясен. Пока дамбы оставались под нашим контролем, мы всегда могли их открыть, мигом превратив полусухой ручей в бурный поток. То есть имели возможность на время обезопасить себя от любых вражеских атак с этой стороны. Теперь же, когда дамбы оказались на нейтральной полосе, такая возможность исчезла.

Само по себе, однако, такое поведение северян еще ничего не значило. Поскольку лишить нас столь важного козыря им следовало в любом случае, какой бы способ наступления они не избрали. Такие, по выражению Бенно, "предварительные ласки" просто сигнализировали о том, что Виги таки решился на что-то конкретное и "скоро начнется". Зато вывод крупных сил из лагеря, начавшийся ещё до полуночи, был уже вполне конкретным шагом.

Обход Ринийских озер требовал немало времени, а многотысячная армия наёмников – не тот противник, которого можно надеяться опрокинуть одним ударом. Летний день длинен, но даже его может не хватить на всё, если начать обходной марш-манёвр только с рассветом. С другой стороны, ночь достаточно светла – на небе ни облачка, большая луна только начала убывать и заливает землю серебристым сиянием, кроваво-красное Илагоново Око** вносит в это освещение мрачноватые багровые нотки. Темновато, чтобы сражаться, но вполне достаточно для марша по относительно ровной и неплохо разведанной местности. Так что попытка развернуть силы затемно, чтобы с рассветом атаковать наш правый фланг – вполне логичный и, как следствие, ожидаемый ход, который, в отличие от захвата предмостных плацдармов, абсолютно недвусмысленно указывал на замысел герра Вигбольда. Теперь дело было за нами.

Впрочем, наёмники не слишком торопились с ответом. Главный лагерь Серой армии мирно спал, за исключением усиленных караулов и передовых пикетов. Стороннему наблюдателю такое поведение могло бы показаться излишне беспечным, но на деле всё упиралось в необходимость дождаться, когда начатый северянами охватывающий маневр достигнет нужной стадии и силы противника окажутся в достаточной мере рассредоточены. План Хассо был весьма рискован, помимо прочего, еще и потому, что требовал идеально точного расчета времени для выбора оптимального момента перехода к активным действиям. Пока же этот момент не наступил, войска могли спокойно спать, переваривая плотный ужин с двойной порцией мяса и греясь у тлеющих бивачных костров. Когда придет пора, наши солдаты пойдут в бой сытыми и отдохнувшими, а их противниками будут измотанные ночным маршем, не выспавшиеся и в лучшем случае наспех перекусившие, причем перед самым сражением, бойцы. Вроде бы мелочь, но кто знает, как сильно это, в конечном счете, скажется на стойкости и боевом духе тех и других...

Вопрос о стойкости был отнюдь не праздным. Фактически от ответа на него и зависел исход всей битвы. Замысел ле Трайда, максимально упрощая, сводился к нехитрому принципу: совершающий обход неизбежно растягивает свои порядки, что позволяет обороняющимся создать локальный перевес в силах и попытаться прорвать вражескую линию в наиболее тонком месте. Главное, сделать это достаточно быстро, пока заходящая с тыла группировка противника не сломила сопротивление сдерживающих её движение заслонов. Звучит достаточно банально, но на деле всё куда сложнее.

Основная трудность заключается в том, что у северян просто-напросто больше войск. Даже если они пошлют в обход примерно половину своей армады, оставшаяся часть окажется практически равной той группировке, которую мы сможем собрать для контрудара. То есть сможет противостоять нашим атакам достаточно долго, чтобы дождаться того светлого момента, когда нам в тыл ударит другая половина Великой армии.

Вторая трудность стала видна с рассветом, когда удалось рассмотреть флаги и значки над колоннами Лиги, выходившими из лагеря и неспешно строившимися на поле за безымянным ручьем. Если верить штандартам, для обороны ключевого дефиле между Ринийскими озерами и берегом Бозеса ле Бьёрг оставил свои лучшие части – валланские пехотные полки и большую часть шеволежеров – элиту Великой армии. Не то чтобы мы не предполагали такого варианта, но всё же оставалась некоторая надежда на то, что хотя бы некоторые ударные части будут выделены в состав обходящей колонны. Увы, Виги, будучи по натуре достаточно осторожным человеком, предпочел подстраховаться и, принимая относительно рискованный план сражения на окружение, всё же придержал в резерве наиболее надёжные и верные войска. Так что теперь нам предстояло помериться силами с его собственными соотечественниками – теми самыми, что еще два года назад, в самом начале этой войны, прославились своей невиданной стойкостью и непревзойденным умением держать удар. Неприятная перспектива, что и говорить. Хотя это уже неважно – отступать всё равно никто не собирается.

Хассо, выслушав последний доклад, лишь мрачно усмехнулся, после чего резко взмахнул рукой, давая знак стоящим наготове сигнальщикам.

"И мановением руки, он посылал на смерть полки". Так, наверное, об этом моменте напишут будущие летописцы. Если, конечно, мы сегодня победим. В противном случае все пафосные фразы достанутся проклятому валланцу. Хотя не будем о грустном. Пока что всё идет как надо, а дальше – посмотрим. И это не фигура речи. Согласно диспозиции мне надлежит быть наблюдателем от главнокомандующего при ударной колонне – этакий представитель ставки с особыми полномочиями. Так что, дождавшись, когда штабной горнист закончит дудеть, а его собратья по ремеслу – дублировать сигнал, я молча отсалютовал расположившемуся на небольшом бугорке маршалу, взгромоздился на свою верную кобылку и, свистнув эскорту, отправился вслед за двинувшимися вперед колоннами.

Слава Эйбрен, я нынче уже не в тех чинах, чтобы рубиться в первом ряду баталии, как в старые добрые времена, но всё же, всё же... Без всякой видимой причины вдруг зачесался шрам на боку – прощальный "подарок" покойного сира Лориана. Неглубокая рана заросла на диво быстро и чисто, оставив лишь тонкий белый рубец, как деликатное напоминание о том, что удача штука переменчивая, а сам я – ни разу не бессмертный. Забывать об этом и вправду не стоит, но вот именно сейчас оно как-то совсем не ко времени, если честно. Да и почесаться через кирасу – та ещё задачка... К счастью, мы довольно быстро догоняем хвост марширующей колонны "мертвецов" и посторонние мысли тут же выветриваются из башки, уступая место куда более насущным проблемам.

Я ведь уже говорил, что наш план сражения довольно рискованный, если не сказать авантюрный? Так вот, глядя на огромные колонны серой пехоты, головы которых теряются в туманной дымке, висящей над руслом ручья, такого в жизни не подумаешь. Один лишь вид этих закованных в сталь и ощетинившихся остриями пик людских масс навевает несокрушимую уверенность в благополучном исходе любого столкновения. Четкость и мерность движений внушают почти благоговейный восторг, создавая иллюзию непобедимости. Столь гигантская и идеально отлаженная махина не может проиграть! Она сомнет и растопчет любого, кто встанет у неё на пути, потому что по-другому просто не может быть!

Такие же или весьма похожие мысли наверняка шевелились в мозгах валланцев, когда наши исполинские штурмовые колонны, словно чудовищные дикобразы, вынырнули из туманной завесы и двинулись на их боевые порядки. Враг всегда кажется сильнее и многочисленнее, даже если ты точно знаешь, что это не так. А когда видишь бесконечные ряды безликих, одинаково-серых фигур, неумолимо наступающих на тебя из предрассветной мглы, словно ночные кошмары, внезапно обрётшие плоть... В такие моменты чувство собственного бессилия и страха должно возрастать многократно. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.

Когда ле Трайд впервые высказал на военном совете общий план предстоящего сражения, сразу несколько старших командиров тут же указали на очевидную слабость замысла. Относительная узость доступного для наступления участка на берегу Бозеса позволит противнику создать там плотную и глубоко эшелонированную оборону, даже уступая нашей группировке в численности. А ведь план требовал добиться успеха быстро и по возможности малой кровью, чтобы успеть парировать обходное движение левого крыла северян... Уповать только на прекрасные боевые качества наёмных полков было бы слишком самонадеянно. Тем более что, положа руку на сердце, далеко не все наши части действительно превосходили регуляров Лиги. Вот тут-то и влез Бенно со своим предложением.

Идея возникла в беспокойной голове моего лучшего товарища позапрошлой зимой, которую "мертвецы" провели в только что захваченном Леймаргене. Тогда полк впервые длительное время квартировал в одном месте, что естественным образом толкало пытливый ум ле Кройфа к различным экспериментам в области тактической подготовки своего любимого детища. Помимо прочего, для улучшения взаимодействия различных подразделений в порядке эксперимента отрабатывалось движение трёх баталий единой фалангой – плечом к плечу, либо колонной – в затылок друг другу. По итогам учений опыт был признан удачным, хотя дальнейшего развития и не получил. До поры до времени.

О зимних экспериментах вспомнили спустя полгода, когда в эпическом сражении у Фоллингдейла войска Лиги помножили на ноль имперскую армию ле Дейна. Пытаясь вырваться из намечавшегося окружения, один из коронных полков империи выстроил все 3 свои баталии одной огромной штурмовой колонной и пошел напролом. Его с немалым трудом остановили, атаковав с обоих флангов, а затем добили повторяющимися атаками пехоты и конницы со всех четырех сторон. Общий итог сражения, ставшего самым жестоким разгромом за всю историю империи Рейнар, затмил этот достаточно незначительный эпизод, но кое-кто всё же обратил внимание на то, что изолированный и окруженный со всех сторон полк регуляров продержался на удивление долго против явно превосходящих сил неприятеля.

Дальше – больше. Из опроса пленных и перебежчиков, благо ни в тех, ни в других недостатка не было, выяснилось, что имперцы еще в предвоенное время экспериментировали с большими баталиями и даже отрабатывали такие построения на учениях. Чему явно способствовали наличие огромного по численности, в сравнении с любой из армий северных королевств, контингента панцирной пехоты и зацикленность тогдашних руководителей на дисциплине и строевой подготовке. Считалось, что крупные боевые формации будут обладать большей ударной мощью и устойчивостью к вражеским атакам. Оборотной стороной были меньшая маневренность на поле боя, худшая управляемость, большая чувствительность к рельефу и повышенные требования к подготовке командного и рядового состава. Когда дошло до дела, то выяснилось, что бои, как правило, происходят на довольно-таки пересеченной местности, а не на тренировочном плацу. К тому же большое количество стандартных баталий позволяет куда более гибко реагировать на изменения обстановки и неизбежные в любой битве случайности. Потому-то нововведение, казавшееся довоенным теоретикам весьма перспективным, с началом активных действий так и не нашло широкого применения. Большинство командиров Лиги вообще склонно было считать столь масштабную задумку простой блажью выживших из ума от длительного безделья паркетных генералов.

Однако ле Кройф, привыкший класть с прибором на любые авторитеты, такого скептицизма не разделял. Отлично понимая слабости нового строя, Бенно всё же считал, что в определенных условиях он может быть весьма полезен и востребован. Потому во время зимовки в Эборсесе "мертвецы", разросшиеся к тому времени до двух полков, продолжили отработку тактики "больших баталий". Ле Трайд этому никак не препятствовал, но и распространить данный опыт на остальные части Серой армии не спешил. К тому были свои причины, главной из которых служило отсутствие у большинства наёмных отрядов должной строевой подготовки, позволявшей держать единый строй в составе столь огромного каре. В отличие от "мертвецов", большинство наёмных отрядов представляли собой всего лишь баталии или даже роты, но никак не полки и просто не имели возможности отрабатывать взаимодействие на таком высоком уровне. Хассо прилагал массу усилий, чтобы преодолеть эту раздробленность, но довести дело до конца в столь короткие сроки всё же не успел.

Зато имперцы продолжали держать марку. Прибыв в военный лагерь под Польцином для принятия командования остатками коронных полков, Бенно с некоторым удивлением обнаружил, что рейнаровские ландмейстеры по-прежнему отрабатывают довоенные тактические приёмы. Правда, не столько в надежде на применение, сколько из желания улучшить строевую подготовку вверенных частей и занять подчиненных как можно более разнообразной работой, чтобы отвлечь от ненужных мыслей о дезертирстве. Тем не менее факт оставался фактом – имперские регуляры пока что не утратили навык использования больших колонн, чем ле Кройф не преминул воспользоваться, проведя с новоявленными подчиненными ряд масштабных тактических учений. Теперь же нам предстояло применить экспериментальные наработки в реальном бою.

Теоретически всё должно было сработать просто идеально, как оно выйдет на практике оставалось неясно.

–

* укрепленный предмостный плацдарм

** более яркий из двух малых спутников

Глава XCVII

Для решающего удара Хассо выделил все части, освоившие новую тактику «больших колонн», и еще немного сверх того – шесть полков бывших имперских регуляров, два полка «мертвецов», две сводные баталии, сформированные уже весной из небольших вольных отрядов, и немножко конницы. Всего восемнадцать с половиной тысяч пехоты и чуть более полутора тысяч кавалерии – две трети армии. В резерве оставались сущие слёзы – «висельники Трайда» да несколько кавалерийских эскадронов. Так что если наш удар провалится, парировать ответный ход противника будет просто нечем.

Впрочем, Бенно был уверен в успехе, а я за последние годы привык доверять его феноменальному тактическому чутью. "Сумрачный военный гений" ле Кройфа еще ни разу нас не подводил, так почему это должно случиться сейчас?

Словно желая поддержать мой растущий оптимизм, со стороны противника донеслась серия криков и сигналов, а затем и ни с чем несравнимый шум, возвещающий о столкновении баталий – Ринийская битва началась.

В центре нашего построения действовали две штурмовые суперколонны, сформированные из первого и второго полков "мертвецов". Они наступали практически плечом к плечу, составляя как бы сверхбаталию. Правее и левее их наступало по три полка имперцев, между которыми выдерживались куда более широкие промежутки. Когда эти гигантские "ежи" перешли ручей и, не сбавляя шага, навалились на первую линию валланцев, те, должно быть, испытали изрядный шок. Утренняя мгла и легкий туман, смешанный с дымом многочисленных бивачных костров, до поры скрывали истинные размеры наших атакующих формаций, а затем стало уже поздно.