Текст книги "Плеть богини (СИ)"

Автор книги: Максим Шейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

А багрянородный император, правитель величайшего государства Илааля, несмотря на всё своё нежелание ввязываться в столь масштабный конфликт, вынужден был объявить Северной лиге войну. И сделал он это отнюдь не от хорошей жизни. Просто альтернативой было разорение ряда торговых домов, обнищание целых провинций вплоть до городских восстаний и голодных бунтов черни, а также резкое уменьшение налоговых поступлений в имперскую казну, что в перспективе грозило ещё большими последствиями вроде сокращения коронных полков и расходов на содержание двора. По сравнению с этим война, пусть даже в не самой выгодной политической конфигурации, выглядела меньшим злом.

Тут я позволяю себе невесёлый смешок.

– Великая война за право продавать соседям дешёвый хлам с городских мануфактур – забавно, не правда ли?

– К чему ты клонишь?

– Пошлины ввели северные короли, войну объявил император, но виной всему не монархи, а простые бюргеры. Магистраты, купцы, лавочники, трактирщики, приказчики и мастеровые – те, кто производят, покупают и продают дешёвый мануфактурный ширпотреб.

– И что дальше?

Маршал выглядит уже не на шутку заинтригованным. Я украдкой перевожу дух, после чего честно пытаюсь сформулировать ключевой тезис своей программной речи.

– Бюргерское сословие набирает силу и оно не успокоится, пока не получит власть. Едва какой-нибудь посёлок увеличивается до мало-мальски заметных размеров, как в нём тут же начинаются попытки учредить выборный магистрат. Если это удаётся, то сразу же разворачивается борьба за получение статуса вольного города. После чего магистрат незамедлительно принимается требовать от местного монарха налоговых послаблений, торговых привилегий и прочих благ. И так происходит повсюду.

Горожане ощущают свою растущую значимость, но при этом почти не участвуют в государственном управлении, поскольку там традиционно царит нобилитет. Пока что бюргеры могут влиять на политику лишь опосредованно, как в случае с ограничительными пошлинами, но такая ситуация не может сохраняться вечно. А значит, войны, восстания, заговоры и подкупы будут продолжаться до тех пор, пока законы и государственное устройство не окажутся так или иначе приведены в соответствие с фактическим состоянием дел.

– Ты предлагаешь вместо договора с монархами опереться на города?

Голос Хассо буквально переполнен скепсисом, но категорического неприятия всё же не чувствуется – уже неплохо.

– Мы и так опираемся на города. Восемьдесят из ста офицеров и девяносто из каждой сотни сержантов Серой армии – потомки бюргеров. Младшие сыновья лавочников и мелких купчишек, чьи родители были достаточно состоятельны, чтобы обучить своих лоботрясов грамоте, кормить их досыта и не гробить с самого детства на слишком тяжёлых работах. Но не настолько богаты, чтобы пристроить на тёпленькое местечко в городской страже или завести отпрыскам собственное дело.

В городах мы зимуем и отдыхаем между походами, вербуем пополнения и закупаем снаряжение, сбываем добычу и берём ссуды под грядущие кампании. Нравится нам это или нет, все наёмничьи армии – порождение расплодившихся горожан, их ответ зажравшейся аристократии. И если сейчас мы не оправдаем их ожиданий, они будут пробовать снова и снова. В империи уже сформированы городские полки, полностью укомплектованные бюргерами и оснащённые на средства магистратов. А значит, рано или поздно они начнут диктовать Рейнару свою волю. Причём, скорее, всё-таки рано.

Нам стоит быть умнее. Пусть бюргеры платят за наших солдат, а не за своих. К кройгам Велнарда и прочих королей – они всё равно никогда до конца не смирятся с кем-то выше себя, несмотря ни на какие меморандумы! Отобрать у них все войска, кроме дворцовой стражи, лишить права на введение и сбор определённых налогов, передав эту обязанность верховному правителю, а также запретить заключение любых государственных союзов и формирование коалиций. Сделать Серую армию единственной законной силой на севере, создать единую администрацию и ликвидировать таможенные границы между королевствами. Но главное – учредить ландтаг из выборных представителей всех сословий, соответствующих определённому имущественному цензу.

– Ландтаг?

– Что-то вроде городского магистрата, только в масштабах страны. В империи сейчас есть Большой императорский совет, куда входят выборные делегаты из всех марок и вольных городов независимо от происхождения. Но он фактически не может влиять на государственную политику, являясь, по сути, совещательным органом. В таком виде Ландтаг будет бесполезен. Зато если дать ему реальные полномочия, например, право утверждения новых или изменения размера старых налогов...

Хассо издевательски хмыкает.

– Зачем им тогда мы?

Но я не поддаюсь на такую простую подначку:

– Мы нужны им точно так же, как и они нам, если не больше. Ибо тот, кто не желает кормить свою армию, будет кормить чужую.

– Хм-м-м...

Красивая фраза явно не оставила старого маршала равнодушным, и я спешу закрепить обозначившийся успех:

– Тут есть и ещё один нюанс. Короли никогда не признают над собой никого, кроме императора, даже формально. А нового императора по соседству с собой никогда не потерпит Рейнар. Да и эльфы вряд ли будут в восторге. Зато бюргерам на это плевать. Главное, чтобы было стандартизировано налогообложение, ликвидированы внутренние таможенные барьеры и сохранены внешние заградительные пошлины. А государство и его правитель при этом могут называться как угодно. Например, Великая Северная уния во главе с лордом-протектором. Звучит вполне нейтрально, следовательно, у имперцев будет шанс отступить, не теряя лица. К тому же лорд-правитель, в отличие от императора, вполне может быть выборной, а не наследственной должностью, что в нашем случае позволит существенно сгладить проблемы с преемственностью...

Я многозначительно замолкаю, но ле Трайд не спешит с ответом. Маршал молча стоит, сложив руки на груди и не мигая глядя в лишь ему одному ведомые дали. Так продолжается где-то с минуту. Причём с каждой утекающей секундой я чувствую себя всё более и более неуютно. Вдруг ни с того, ни с сего принимается чесаться спина, резко запершило в пересохшем от долгой болтовни горле, а обычный осенний ветерок начинает пронизывать до самых костей. Когда Хассо, наконец, прерывает затянувшуюся паузу, мне лишь с немалым трудом удаётся подавить вздох облегчения, сохранив невозмутимую морду лица.

– Хорошо излагаешь. Тебе бы в этом самом ландтаге выступать.

Старый вояка скупо усмехается. Вроде бы добродушно, однако мне за внешне безобидной улыбкой всё равно видится волчий оскал.

– Но это всего лишь слова. Пусть даже красивые и правильные. А против них – императорская корона, которую я уже практически держу в своих руках...

–

* Столица Лигранда

Глава CXVI

Наверное, я должен был испугаться. По крайней мере, это было бы логично. Вместо этого возникло устойчивое чувство дежавю. Год назад, в Гвинбранде, когда я звал Хассо возглавить армию наёмников, он точно так же требовал обосновать решение, которое давно уже принял. И тогда, и сейчас я почему-то твёрдо знал: маршал согласился с озвученными доводами. Просто старик, как бывалый профессор на экзамене, не может отказать себе в удовольствии помучить не в меру ретивого студента дополнительными вопросами. Но ответить тем не менее всё равно нужно и желательно правильно. Причём на сей раз одними красивыми фразами уже не отделаться – на это мне намекнули практически открытым текстом.

Я внутренне поморщился. Прибегать к последнему доводу королей откровенно не хотелось. В конце концов, всё, что я наговорил до сих пор, ещё можно, хоть и с натяжкой, назвать дружеской беседой. Стороны в неформальной обстановке обсудили последние политические события в стране и обменялись мнениями о наиболее целесообразных способах государственного устройства, так сказать. А вот дальше начинается уже прямой шантаж... Хотя чего уж теперь?

Вздохнув, я нехотя извлёк из пришитого специально для таких случаев внутреннего кармана мундира аккуратно сложенное письмо с храмовой печатью и вежливо протянул его выжидающе поглядывающему на меня маршалу. После чего осталось лишь следить, как ле Трайд, хмурясь, изучает ровные строчки послания, в котором мой давний друг Ролло повествовал о большом летнем курултае, на который съехались орочьи вожди со всей Великой степи. Причём съехались клыкастые Чингисханы не только браги похлебать да песни поорать (хотя и это тоже). Больше всего лучших представителей кочевого сообщества интересовало: доколе их воины будут безучастно взирать на всеобщую резню, охватившую людские земли, и не пора ли уже сынам степи принять в ней посильное участие? Поскольку вопрос был не шуточный, то в процессе его обсуждения делегаты чуть не передрались, но в конце концов большинством голосов всё же постановили – войне быть! А это, в свою очередь, означало, что весной, когда поднимется трава, орочьи кланы начнут собираться в путь, чтобы в начале лета, откормившись после тяжёлой зимы, начать свой великий поход к берегам океана. Причём основной их удар (вот же неожиданность!) должен был прийтись на территории, подконтрольные ле Трайду, о чём в письме Ролло говорилось открытым текстом.

О международной обстановке за пределами Великой степи в письме не говорилось ни слова, но Хассо явно не составило труда домыслить то, что я так и не решился произнести вслух. На востоке – орда, на севере – недобитые остатки Лиги во главе с Валландом, на юге – встающая с колен империя Рейнар, а на западе, точнее, даже на юго-западе – занявший весьма уклончивую позицию Танарис. И это ещё не считая эльфов! Стоит ле Трайду нацепить на себя алмазную корону, как его новоявленная империя, не успев толком сформироваться, мигом окажется в кольце врагов. Нерадостный расклад.

Кстати, не факт, что Хассо проиграет даже в такой незавидной ситуации. Лучший полководец эпохи во главе сильнейшей армии этого мира, да ещё и действуя по внутренним операционным линиям, способен на многое. В том числе и на победу. Но, скорее всего, попытка примерить корону приведёт к тому, что последние годы своей жизни маршал-император проведёт в бесконечных походах и сражениях, отбиваясь от внешних и внутренних врагов на всех возможных фронтах. При этом Север будет обескровлен, опустошён и разграблен, а после смерти ле Трайда немедленно скатится в пучину очередной братоубийственной войны. В случае же принятия моего предложения возможны варианты... Как минимум Танарис перейдёт из разряда потенциальных противников в стан безусловных союзников. Да и противодействие со стороны Рейнара Пятого с остроухими наверняка ослабнет.

Все эти мысли довольно отчётливо читались в оценивающем взгляде, которым старый вояка окатил меня, едва закончив чтение. Тем не менее сдаваться маршал не спешил.

– Откуда?

Хассо демонстративно встряхивает письмом, предпочитая не тратить лишних слов. Я пожимаю плечами.

– Буквально накануне войны малый конклав почитателей Всеведущего постановил, что введённая Рейнаром Пятым после известных событий* монополия на любые сношения с клыкастыми – не угодна Сатару. Жрецы решили исправить это досадное недоразумение, в чём и преуспели. В результате один малоизвестный служитель стал предстоятелем столичного храма, а помогавший ему наёмник – старшим ордонанс-офицером Серой армии. Ну и побратимом орочьего вождя не из последних.

– Насколько достоверны сведения?

– Мой благочестивый друг – возможно, единственный из людей, кто имеет право присутствовать на межплеменных сборищах красномордых, так что в письме не пересказ чьих-то баек. К тому же сей клирик изрядно мне задолжал. И это не тот случай, когда можно расплатиться деньгами. Не думаю, что он захочет увеличивать свой долг без крайней нужды.

– Даже так?

Ле Трайд не то иронично, не то удивлённо вскидывает бровь, но тут же возвращается к основной теме:

– И всё-таки... уж очень вовремя орки собрались в свой великий поход.

Маршал подозрительно щурится, но я старательно игнорирую столь демонстративные проявления недоверия.

– Что тут странного? Они не слепые и не тупые. И вполне способны заметить тот бардак, что творится на сопредельных территориях. Если же вспомнить о тех дружеских отношениях, которые установила империя с некоторыми из великих вождей клыкастых, странным покажется не то, что они наконец-то решились напасть, а то, что они тянули с этим целых два года. Впрочем, система межплеменных связей хоть и весьма стабильна, но отличается огромной инерцией. Быстро продавить через многочисленные советы вождей какое бы то ни было решение, тем более столь глобальное – попросту невозможно. Так что они ещё неплохо справились.

Хассо выслушивает мои пояснения, продолжая задумчиво перечитывать письмо и машинально почёсывая свободной рукой гладко выбритую щёку. По идее, стратегическое чутьё и колоссальный военный опыт сейчас должны буквально кричать старому полководцу о том, что нашествие степняков в сложившихся условиях не только весьма вероятно, но и практически неизбежно. Ведь не зря же он ещё в прошлом месяце без каких-либо видимых причин двинул в нищие восточные земли к границам Великой степи корпус Мерцига, полностью исключив его из грядущего наступления на решающем северном направлении!

– В послании указано, что не все вожди рвались в поход, но на курултае воинственные в итоге переорали осторожных. Как думаешь, ещё есть шанс отсоветовать их от этого дела?

Маршал ненадолго отрывается от письма, и я пользуюсь этим моментом, чтобы вновь пожать плечами. Нет, ну а что тут скажешь?

– Можно попробовать. Интересы различных племён совпадают далеко не во всём. Полностью переиграть ситуацию, конечно, не удастся, но если внести некоторый разлад...

Взгляд ле Трайда становится задумчиво-оценивающим.

– Как я понимаю, говорить с кем попало клыкастые не будут. Нужен кто-то, кого они уже знают.

Хассо многозначительно замолкает, а я так же молча вытягиваю из кармана орочью пайцзу и начинаю неспешно накручивать прикреплённый к ней витой шнурок на указательный палец.

– Я мог бы попробовать...

– Цена вопроса?

– Лорду-протектору достаточно просто приказать...

Маршал понимающе усмехается, но затем всё же уточняет:

– А императору?

Я возвращаю ле Трайду его же хитроватую ухмылку:

– Как-то раз я уже сказал Рейнару Пятому, что не считаю его приказы обязательными, так что, если потребуется, смогу повторить это и любому другому императору.

Старик в ответ лишь молча кивает, как будто думая о чём-то своём, затем, встрепенувшись, вновь поворачивается ко мне.

– Будет тебе приказ. Позже. Нам ещё многое предстоит обсудить, так что сегодня вечером я жду тебя на совещании штаба. Уверен, там твоё красноречие будет не лишним, потому постарайся не ударить в грязь лицом.

Я выслушиваю указания (теперь уже именно указания) маршала, изо всех сил борясь с желанием заорать что-то нечленораздельно-радостное и тут же пуститься в пляс. У меня получилось! Вашу мать, у меня получилось!! Я сумел!!! В итоге, пытаясь не дать воли разбушевавшимся эмоциям, просто киваю с сосредоточенным видом и, сделав морду кирпичом, разворачиваюсь, чтобы по-тихому свалить из ратуши, но меня останавливает негромкая реплика ле Трайда:

– Да, вот ещё что... Как ты верно заметил, лорду-протектору Великой Северной унии, в отличие от императора, не обязательно иметь прямых наследников. Но преемник всё же не помешает... и теперь он у меня есть.

Свои слова Хассо сопровождает жестом, не оставляющим особого простора для фантазии, попросту указав на меня пальцем.

По-прежнему стоя вполоборота к маршалу, я смерил его подозрительным взглядом, после чего открыл рот. Потом закрыл. Затем снова открыл, но первый шок к тому времени уже был успешно преодолён, и вместо истеричного "За что?!" прозвучало лишь обречённое "Почему?". Довольный, как слон, ле Трайд лишь небрежно передёрнул плечами, всем своим видом как бы говоря: "А почему бы и нет?". Затем, не прекращая ехидно ухмыляться, пояснил:

– Ты умеешь договариваться, а лорду-протектору без этого никуда... Или ты думал, что я один буду расхлёбывать ту кашу, которую мы собрались заварить?

И вот что ему на это ответить? Конечно влезая в большую политику, я не надеялся остаться при этом в стороне. Это попросту невозможно. Да и старый, как мир, принцип, описывающий взаимодействие инициативы с инициатором, ещё никто не отменял. Так что к неприятностям я готовился заранее, причём не только морально, но и практически. В частности, постарался превратить проект Великой хартии вольностей (фактически, первой илаальской конституции!) из рыхлого набора благих пожеланий в нерушимую цепь чеканных юридических формулировок – чтобы дорогому и всенародно любимому лорду-протектору было с чего начинать своё славное правление. К слову, тут мне здорово помогла Валли, благо в последние месяцы у супруги появилось довольно много свободного времени, что вкупе с определённым ограничением свободы перемещения привело к локальному кризису самореализации. Потому вдумчивая работа над законодательной базой будущего государства пришлась как нельзя более кстати.

Но одно дело играть роль серого кардинала, оставаясь в тени могучей фигуры несокрушимого маршала, и совсем другое – стать практически вровень с сильнейшим правителем современности, получив статус официального преемника! Вот уж на что я точно не рассчитывал, так это на должность наследника и, следовательно, будущего правителя Севера. Но и отвертеться, уйдя огородами, теперь не вариант. Разве что...

– Великая честь, мой маршал! И огромный соблазн...

Хассо довольно скалится:

– Немалые. Но ты справишься.

Мда, не получилось. Хотя попробовать стоило. Ну раз нет, то нет – остаётся только отсалютовать благодетелю и с достоинством свалить восвояси готовиться к вечернему совещанию, что я, собственно, и сделал.

Сам же совет высших командиров армии, которого я, признаться, несколько опасался, ожидая очередной порции непредвиденных сюрпризов, прошёл в итоге без сучка, без задоринки. Хассо беззастенчиво давил подчинённых своим безразмерным авторитетом вкупе с позаимствованным у меня и несколько переработанным набором аргументов, особо напирая при этом на ненадёжность любых королевских обещаний. Так что в сухом остатке никто из генералов не выказал явного неприятия по поводу внезапного отказа от коронации. Как, впрочем, и восторга от перспективы переформатирования Северной лиги в Северную же Унию. Подавляющее большинство просто пожало плечами, типа маршал умный, ему виднее.

Зато предложение о создании некоего совета представителей всех земель под патронажем лорда-правителя вызвало самый горячий отклик – видать, вояки весьма живо представили себе, как будут помыкать заседающими там торгашами. По предыдущему опыту это занятие представлялось им куда более лёгким и многообещающим, чем бодание с пользующейся несоизмеримо большим авторитетом, да к тому же ещё и опирающейся на многовековую традицию королевской властью. Что ж, не будем их пока что разочаровывать, тем более они могут оказаться отчасти правы.

В целом же, как говорилось ранее, военный совет прошёл довольно-таки конструктивно, а закончился и вовсе на позитивной ноте. Господа наёмники единогласно постановили предложение лигранского монарха отклонить, впредь на подобные провокации не поддаваться и ни на какие соглашения с представителями Лиги не идти вплоть до полного разгрома неприятеля. Но самое интересное началось на следующий день, когда Велнард Четвёртый был вызван на ковёр для оглашения официального вердикта по его "императорской инициативе".

Король Лигранда явился пред светлы очи герра фельдмаршала, сияя, как свеже отчеканенный талер, что, в общем-то, и неудивительно. Когда предлагают императорскую корону, отказ не предполагается в принципе. И первая реакция ле Трайда полностью это подтверждала, так что тут всё логично. А вот то, что лиграндец продолжал излучать оптимизм после моей героической эскапады и, главное, после судьбоносного совещания высшего комсостава, узаконившего новый политический курс руководства Серой армии, безусловно, радовало. Ибо говорило об определённой сплочённости нашей дружной команды – раз уж за ночь никто не соизволил просветить его величество на тему внезапной смены жизненных приоритетов. Ну либо Велнард гениальный актёр, необычайно умело скрывающий наличие инсайдерской информации – такой вариант тоже нельзя исключать. Дальнейшее развитие событий расставило всё по своим местам.

Пока происходило официальное представление с перечислением всех положенных титулов, и зачитывались уже отлично известные всем заинтересованным лицам предложения, лигранский монарх сохранял истинно королевское достоинство, из под которого нет-нет да и выглядывало тщательно скрываемое самодовольство. Но как только с преамбулой было покончено и стороны перешли к сути вопроса, монаршее высокомерие тут же пошло трещинами.

Когда Хассо с непрошибаемым выражением лица заявил, что "в виду преклонного возраста и отсутствия прямых наследников" не видит смысла возлагать на себя имперские клейноды, Велнард ощутимо напрягся. Когда наш генералиссимус, добавив в голос ясно различимые покровительственные нотки, поведал, что, несмотря на отказ от императорской короны, ощущает определённую ответственность за судьбу северных королевств и потому намерен позаботиться о даровании справедливого государственного устройства всем бывшим членам Лиги, лиграндец занервничал уже по-настоящему. А уж когда ле Трайд начал тезисно излагать, как он представляет себе это самое "справедливое устройство"...

В общем, к моменту окончания маршальской речи Велнард Четвёртый больше всего напоминал глубоководного кальмара, внезапно оказавшегося на ёлке в зимнем лесу и лихорадочно пытающегося как-то приспособиться к новым обстоятельствам. Занятное зрелище, что и говорить. Жаль, лиграндец довольно быстро очухался и последующие разглагольствования Хассо, представлявшие собой слегка завуалированный вежливыми оборотами ультиматум, выслушал уже относительно спокойно. Не то смирился с поражением, не то просто впал в прострацию. Впрочем, под конец аудиенции, когда народ уже начал расходиться, его величество слегка оживилось, бегло переговорило с кем-то из своих сопровождающих, после чего изволило кинуть в мою сторону несколько настороженных взглядов, чем тут же зародило у меня некие нехорошие подозрения.

Подозрения полностью подтвердились, когда Велнард перехватил меня на выходе из ратуши. Вежливо раскланявшись, король, немного помявшись, выдавил одно единственное слово:

– Как?

Я только вздохнул. Конечно, можно было технично отморозиться, изобразив неподдельное удивление. Но ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы связать кардинальный разворот политики ле Трайда с неожиданным прибытием в его ставку первого ордонанс-офицера армии. И даже если сейчас у короля Лигранда на этот счёт есть лишь ничем не подтверждённые догадки, то это ненадолго. Как только Хассо официально объявит меня своим преемником, всё станет даже слишком очевидно. Так стоит ли ломать комедию?

– Ты дал ему то, что он хотел, я – то, что ему было нужно.

Выдав эту глубокомысленную фразу, я снисходительно похлопал Велнарда по плечу и, повернувшись к нему спиной, спокойно спустился с крыльца особнячка, демонстративно не обращая на короля никакого внимания. А что? Могу себе позволить. Я вообще теперь много чего могу, так что пусть привыкают.

–

* Морд намекает на масштабные пограничные инциденты, происходившие за 15-20 лет до описываемых событий.

Интерлюдия 5

Зима на центральных землях империи слегка задерживалась, так что в последние дни уходящего года старые кварталы и предместья столичного Иннгарда вместо того, чтобы спокойно спать под мягким снежным покрывалом, продолжали зябко ёжиться от промозглой осенней сырости. Густой, как молоко, туман, смешиваясь с горьковатым дымом из многочисленных печных труб, лениво колыхался над острыми коньками черепичных крыш, высасывая из стылых стен остатки тепла и пропитывая холодной влагой одежду прохожих. Но гости, собравшиеся хмурым зимним вечером под гостеприимным кровом роскошного особняка маркграфини Ренны ле Орн, не обращали на капризы погоды ни малейшего внимания, будучи всецело поглощены куда более тревожными мыслями.

Первый из них – высокий подтянутый господин с орлиным носом, лихими кавалерийскими усами и заметной сединой на висках – командующий имперской конницы граф Реджинальд ле Бурк, сидя в мягком кресле с бокалом подогретого вина в руке, хмурясь, изучал весьма любопытный документ, украшенный подписью Рейнара Пятого и малой императорской печатью. Закончив чтение, он аккуратно отложил письмо на низкий столик и, задумчиво разгладив щёгольские усы, озвучил наиболее очевидный из теснившихся в голове вопросов:

– Откуда у вас это письмо?

Ответ пришёл от второго гостя – рослого плечистого брюнета лет тридцати-тридцати пяти с волевым подбородком и упрямым взглядом, нервно мерившего шагами комнату, ещё недавно бывшую изысканным дамским будуаром, а ныне превратившуюся в импровизированный зал для совещаний.

– Я давно слежу за этой крысой, у меня есть верные люди в имперской канцелярии... Да по большому счёту уже и не важно... главное, что это письмо сейчас здесь!

– И его содержимое выставляет нашего дорогого императора в не самом лучшем свете...

– Не в лучшем свете?!

Собеседник ле Бурка буквально взорвался.

– Наш богоизбранный монарх, сожри его кройги, натравливает орков на своих собственный подданных! Орков!!! Причём делает это тайно, через своё доверенное лицо! И это в то время, когда эльфы угрожают нам с запада, а проклятые наёмники продолжают оккупировать север страны! Да половины от перечисленного достаточно, чтобы лишиться короны вместе с головой!!!

Первый конник империи, досадливо поморщившись на это излишне экспрессивное, по его мнению, выступление, бросил ещё один задумчивый взгляд на злополучное письмо. В своём послании Рейнар требовал от маркграфа Эйбера ле Вольда, считавшегося в империи главным специалистом по связям с клыкастыми, организовать силами орочьих отрядов массированный набег на восточные земли империи. На первый взгляд нелогично, но определённая логика тут всё же была и Реджинальд отлично её понимал.

Восток империи мало походил на центральные провинции, являвшиеся главной опорой нынешней династии. В результате нашествия орды во времена предыдущей Великой войны эти территории, и без того не слишком многолюдные, подверглись наиболее сильному опустошению, практически лишившись коренного населения. Их повторное заселение происходило медленно, и в настоящее время они продолжали оставаться самым слабо развитым регионом империи. Урбанизация почти не затронула так называемый Восточный предел. Города были невелики и, в отличие от мегаполисов севера, юга, запада и центра страны, не пользовались правами самоуправления. На малолюдных и не шибко зажиточных землях Востока безраздельно властвовала старая аристократия.

Неудивительно, что маркграф Делвин – главный смутьян империи и последовательный поборник дворянских вольностей, пользовался наибольшей поддержкой именно на востоке. Там он родился и вырос, там же располагались его родовые владения. И именно там формировалась его нелегальная "армия графств". Так что логику Рейнара Пятого, решившего под шумок, да ещё и чужими руками решить одну из своих наболевших проблем, ле Бурк прекрасно понимал. Благо за последний год, постоянно вращаясь в высшем свете, бывший провинциальный барон, а ныне граф империи немного поднаторел в хитросплетениях государственной политики.

Но и возмущение лорда Делвина, сыпавшего обвинениями и проклятиями в адрес собственного суверена, главному кавалеристу империи было близко и понятно. Ведь он и сам был уроженцем Востока...

– Я понимаю ваше недовольство и даже разделяю его, но то, к чему вы призываете, во все времена называлось мятежом и каралось соответственно...

При этих словах ле Бурка Делвин прекратил своё броуновское движение по залу и, резко затормозив, развернулся к собеседнику.

– Граф, давайте на чистоту. Рейнар заигрался. Он влез в большую войну без единого союзника и умудрился её проиграть. Теперь он мечется из стороны в сторону, пытаясь интригами натравить одних на других, а самому остаться в стороне. При этом готов идти на поклон к кому угодно, лишь бы его задница и дальше оставалась на троне. Так не может продолжаться вечно! Империя гибнет, а каждый день промедления только ухудшает ситуацию. И дело тут не только во внешних угрозах.

Наш "славный" император, стараясь обмануть всех, перехитрил сам себя. Я предлагал реформировать Большой совет, дав ему полномочия утверждать наиболее важные для государства решения вроде объявления войны, подписания мира, заключения стратегических союзов... Это послужило бы защитой от некомпетентных действий самодержца, позволяя достойнейшим людям страны участвовать в принятии решений открыто и явно, а не посредством заговоров и тайных договорённостей. Да, представители марок составили бы в совете большинство и получили возможность влиять на политику государства, но разве это не справедливо? Ведь это были бы лучшие и знатнейшие дворяне империи!

Рейнар не пожелал делиться властью с советом, зато теперь вынужден плясать под дудку толстобрюхих бюргеров и натравливать орков на собственных подданных, имевших смелость усомниться в правильности его политики. Терпеть его произвол дальше – бессмысленно. И поскольку наш монарх не желает слушать увещевания достойнейших из своих подданных, я намерен открыто выступить против тирании, ведущей страну в пропасть. Не ради славы и власти, а чтобы попытаться спасти то, что ещё можно спасти. Но для этого мне понадобится помощь. Ваша помощь, Реджинальд.

Закончив свою патетическую речь, маркграф Делвин выжидающе уставился на собеседника, но кавалерист не спешил с ответом, продолжая задумчиво крутить в руке полупустой бокал. Затем, когда пауза слишком затянулась, с лёгкой полуулыбкой уточнил:

– Вернее было бы сказать, что вам нужна помощь реестровых полков...

Делвин в ответ энергично мотнул головой в общепринятом жесте отрицания.

– Это не так. Не скрою, помощь ваших шеволежеров будет весьма кстати, но дело не только в них. Будем откровенны, собранным мною отрядам далеко до регулярных полков. И я очень рассчитываю на ваш опыт и способности в нелегком деле создания армии графств.

– И кто же будет командовать этой будущей армией?

В вопросе ле Бурка прозвучала неприкрытая ирония, но ответ маркграфа был абсолютно серьёзен: