Текст книги "Плеть богини (СИ)"

Автор книги: Максим Шейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

С последними словами Бенно громко хлопает раскрытой ладонью по столу. В распахнувшуюся дверь тотчас протискиваются бесстрастные рожи драбантов, которым шеф, указав пальцем на дорогого гостя, тут же выдаёт руководящие указания:

– Доставить к передовым постам, вернуть личные вещи и оружие, дать свежего коня и жратвы на дорогу.

Затем, едва за бодигардами, без лишних церемоний выволокшими из помещения скребущего пятками по полу посланника, захлопывается массивная окованная железом дверь, командир, улыбаясь как обожравшийся котяра, обводит нас с Валли насмешливым взглядом:

– Есть вопросы?

– Только один. – Я задумчиво кошусь на супругу, которая предпочитает взять паузу, вернувшись к изучению фруктового ассорти и лишь искоса поглядывая в нашу сторону. – Ты действительно собираешься договариваться с виннерцами?

Улыбка Бенно становится шире.

– Ещё не решил. Посмотрим, сколько они готовы отдать нам без борьбы, а потом прикинем, стоит ли отбирать оставшееся.

– А не боишься, что ле Трайду может не понравиться такая вольная трактовка ваших устных договорённостей?

Бенно в ответ невесело хмыкает:

– Только дурак не боится того, кто имеет впятеро больше солдат. Но пока что мы ничего не нарушили и даже не дали повода подозревать. Мы всего лишь возвращаем своё. А дальше... дальше – видно будет.

Надо же – герр генерал изволит практически точно цитировать недавнее высказывание моей ненаглядной по сходному поводу. Эко они синхронно-то! Кто кого накрутил в нужную сторону, интересно? Или само совпало? Схожий образ мыслей рождает схожие решения и всё такое. Хотя раньше Валька, помнится, куда осторожней была. И в мыслях, и в высказываниях. Долгое общение с солдатнёй (в моём лице) повлияло, что ли? Кстати!

Улучив момент, я подхватил какую-то цитрусовую диковинку из стоявшей перед супругой вазы с фруктами, за что немедленно получил по рукам.

– Эй, не жадничай! Ты же всё равно не ешь!

Валли, невозмутимо вернув на место отбитый фрукт, со вздохом поясняет:

– Тебе легко говорить, это ж не тебя пытались отравить три раза за последние три месяца.

Бенно на такое заявление уважительно посвистывает.

– Неплохо. Меня всего дважды с начала весны.

Жена равнодушно пожимает плечами.

– Так это потому, что в твоей семье никто не догадался публично опозорить и убить эльфийского посла.

После этого замечания супруга с шефом одаривают меня одинаково сочувствующими взглядами.

– А чё сразу я? В меня за последний год только пьяный арбалетчик разик выстрелил, да и то потому, что принял за своего покойного сержанта, который ему три талера должен остался! По крайней мере, он так объяснил, когда Гест его наизнанку вывернул. И вообще – этот убивец даже в сарай не попал, мимо которого я тогда проходил, так что не считается!

Ле Кройф завистливо вздыхает:

– Дуракам везёт...

– Нихрена! Кишкомот этому стрелку всю требуху наружу выпустил и на уши намотал, чтоб по полу не волочилась. Так что на счёт везения я бы так категорично не утверждал.

– Да я не про него...

А вот это уже обидно! Я почти собрался выдать в ответ нечто ехидное, но в нашу шуточную перепалку вклинилась Валиан.

– Просто за публичное оскорбление посла отвечать положено перед королём. И обычного отравления, пусть даже весьма изобретательного, тут совершенно недостаточно. Такой позор может смыть только принародная казнь, да и то не каждая.

– Ну и отлично! Значит, я спокойно могу жрать всё подряд, главное – с вами за один стол не садиться.

– Ага. Я и говорю...

– Не-не-не! Это я вам говорю и на собственном примере демонстрирую, что заводить врагов надо уметь! Вот я – личный враг эльфийского короля. Это же престижно! И очень удобно. Я могу жить в своё удовольствие и спокойно заниматься делами, не опасаясь всяких мелких неурядиц и ожидая, когда его величество соизволит организовать моё похищение из самого центра охраняемого армейского лагеря и последующую доставку в Эльфланд для торжественного судилища и жуткострашной казни. А вы – мелкие неудачники!

– Зараза.

Супруга произносит это беззлобно и как бы даже с уважением, сопровождая комментарий метким броском крупной сливы, которую я без особого труда ловлю на лету.

– Спасибо, любимая, мне уже расхотелось.

Бенно, подперев рукой щёку, молча созерцает нашу пикировку со стороны. Затем всё же подаёт голос:

– Вот смотрю я на вас и удивляюсь: сколько лет уже вместе, а любовь такая, что аж скулы сводит...

– А ты не завидуй, командир. Лучше наслаждайся последними холостыми деньками, их у тебя, судя по всему, немного осталось.

– Ну-у, это если виннерцы нам без боя уступят.

– Да куда они нахрен денутся? У них почти вся армия на берегах Бозеса осталась. Здесь одни новобранцы да тыловики. И тех кот наплакал. Если сдуру вздумают побрыкаться, так их добрые танарисцы сами же засапожными ножами и вырежут, лишь бы из-за них под осаду и штурм не угодить. А нам они вообще на полпинка. Спорим, Мелло к нам прислали, только чтоб понять: будем ли мы вообще с ними разговаривать или сразу глотки резать начнём? Местный гарнизон мы под нож не отправили, валланских командиров выпустили, Скользкого этого самого за ноги на воротах не повесили... Значит, можно еще поторговаться! Так что выведут они гарнизоны и герцогиню тебе пришлют – с красивым бантиком и документом о разводе.

Бенно в ответ пожимает плечами:

– Кто б возражал? Хорошая герцогиня в хозяйстве еще никому не мешала. Тем более с... красивым бантиком!

Произнося последнюю фразу, Бенно очерчивает в воздухе нечто, весьма напоминающее женский силуэт. Причём, на мой взгляд, достаточно достоверно воспроизводит анатомические параметры обсуждаемой герцогини. Валли на это тихо фыркает. Слово "кобель" буквально повисает в воздухе, хотя произнести его в адрес будущего монарха супруга всё же не решается.

А то, что Бенно без пяти минут король – даже не обсуждается. Отдадут нам милейшую герцогиню ле Марр или нет, а задница командира "мертвецов" максимум через месяц будет сидеть на танарисском троне и не ёрзать. У нас уже и списки дворян заготовлены, и приглашения на большую ассамблею распечатаны, и даже всенародно одобренное решение об избрании нового короля давно готово. Брак с Ноэль, конечно, добавит такому решению "лучших представителей народа Танариса" аристократического лоска, сделав ситуацию почти нормальной в глазах ревнителей старых традиций и сняв изрядную долю напряжения в высшем обществе. Но на само решение брак не влияет никак. Ибо "соль земли танарисской" по определению может выбрать новым правителем лишь достойнейшего из достойнейших, знатнейшего из знатных – графа Леймаргенского, маршала и героя Танариса, принёсшего стране долгожданную независимость. Если, конечно, хотят и дальше оставаться "солью земли", а не вялеными тушками, развешанными вдоль Северного тракта.

В этом месте Ле Кройф, словно почувствовав смену настроения, прервал мои размышления, плавно закруглив наши спонтанные посиделки:

– Ладно, шутки в сторону. Пора навести порядок в Танарисе, нравится это кому-то или нет.

Глава CIV

Я вздохнул и бросил тоскливый взгляд на улицу. За окном шёл дождь и военный патруль. Дождь был летний – тёплый и тихий, а патруль мокрый и злой. Картина в целом неплохо отображала суть недавних событий, последовавших за внезапным визитом Скользкого Мелло.

Бенно планы менять не стал, и поход на север начался в точном соответствии с графиком – аккурат на следующий день после отбытия виннерского эмиссара. Тогда же начались и дожди. Да так и продолжаются до сих пор. Под вкрадчивый шелест падающих капель походные колонны "мертвецов", тихо матерясь, медленно тянулись по постепенно размокающему Северному тракту. А виннерцы со своими прихлебателями изо всех сил старались поскорее свалить с нашего пути. Получалось это у них далеко не всегда, поскольку добрые танарисцы, смекнув откуда ветер дует, сплошь и рядом стремились воспользоваться изменениями в политической обстановке. Кто-то желал выслужиться перед новыми хозяевами, кто-то спешил свести старые счёты, накопившиеся за время оккупации, а кто-то просто не мог упустить случай половить рыбку в мутной воде.

Доблестные дворяне, до того сидевшие тихо, как мышь под веником, теперь гордо садились на коней, сбивались в отряды и смело наезжали на уходящие в Виннерд обозы и даже небольшие конвои. Набранные в герцогстве рекруты дезертировали, а городская стража отказывалась выполнять приказы виннерских чиновников. И даже распущенное было муниципальное ополчение кое-где стало собираться вновь. Причём, собравшись, первым делом норовило прибрать к рукам склады с оружием, а затем, если удавалось выполнить предыдущий пункт, начинало ловить и арестовывать не успевших удрать виннерцев. Временами это выливалось в довольно-таки кровавые, хотя и скоротечные стычки, но до серьёзной потасовки дело так и не дошло. Наши же полки, не обращая особого внимания на эту мышиную возню, день за днём продвигались к столице, методично занимая по пути все мало-мальски значимые пункты. Пока сегодня утром армейский авангард под моим чутким руководством не оказался у стен славного городишки Линдгорн.

Бойкий провинциальный городок, где когда-то в давние и почти легендарные времена (пять лет и три войны назад) начиналась моя военная карьера, встретил нас гостеприимно распахнутыми воротами, уныло повисшими мокрыми штандартами и преувеличенно бодрыми приветствиями неожиданно многочисленного гарнизона. Причём старые, но тщательно надраенные кольчуги городской стражи почти растворились на фоне набивных "фуфаек" ополченцев, чьи носители при моём появлении разразились дружным воплем: "Слава Морольду-северянину!". После этого я уже даже не удивился, опознав в главе встречающей делегации старину Раска, который улыбаясь во все свои оставшиеся 26 (или около того) зубов, не без некоторой гордости отрекомендовался как командующий гарнизона и военный комендант Линдгорна.

Дальше последовали стандартная процедура передачи города, сильно сокращённая по случаю дождя, и долгожданный отдых. Солдаты получили возможность обсушиться у огня и согреться доброй порцией грога или подогретого вина, а я окопался в недавно очень кстати опустевшем особнячке бургомистра с твёрдым намерением заняться важными и неотложными делами. Вместо этого пришлось полтора часа кряду выслушивать занимательные байки, житейские истории и всевозможные исторические свидетельства в исполнении временного городского головы. Раск умело сплетал словестные кружева, бесхитростно, но увлекательно повествуя о событиях, происходивших в Линдгорне и окрестных краях за время моего отсутствия. Рассказ легко и плавно тёк под аккомпанемент падающих за окном капель...

Ещё немного и этот прохвост окончательно вогнал бы меня в сон. Но, по счастью, прежде чем это случилось, в болтовне заслуженного прапорщика всея ополчения проскочила одна любопытная фраза, за которую я поспешил ухватиться:

– Говоришь, ветераны наших походов не прочь вновь прогуляться до Ирбренда?

– Ещё бы! Да с графом ле Бреном они готовы хоть до самой имперской столицы прогуляться! Я когда только намекнул, что ваша милость скоро к нам в гости пожалует, так даже сбор ополчения объявлять не пришлось – сами со всех окрестностей посбегались. Кое-кто так даже и с оружием. Я-то на две сотни надеялся – ха! Триста сорок рыл! Как будто сам Илагон наворожил!

– Слушай, Пройдоха, тебя ничего не смущает в этой ситуации?

Раск замолкает на полуслове, и я, даже не оборачиваясь, отлично представляю, какое озадаченное выражение принимает его плутоватая рожа.

– Э-э-э... есть немного, только это... того!

Я тихо усмехаюсь, продолжая глядеть в окно и спиной ощущая лихорадочные попытки старого проныры понять, чем чреват столь внезапный поворот разговора.

– Сколько мы с тобой уже знакомы? Лет пять? И каждый раз как мы встречаемся, тут же отправляемся походом на Ирбренд...

Раск осторожно поддакивает:

– Оно, конечно...

Развивать мысль вечный зам не решается, поскольку явно не уверен, что верно понял мой идеологический посыл, так что приходится продолжать самому:

– Не знаю как тебе, а мне надоело через год ходить войной на этот чёртов город.

– Так я ж это, мы ж ничего...

– Нет, я всё понимаю: торговые интересы и тому подобное. Города всегда стремятся к самостоятельности и очень не любят платить налоги кому бы то ни было. Если бы дело было только в этом, то я бы особо и не возражал прогуляться лишний раз до Ирбренда, чтобы вправить мозги тамошним бюргерам. Я же, в конце концов, наёмник – это моя работа. Но! Во время последнего восстания эти тупоголовые бараны подняли руку на свою собственную графиню... и мою жену. Хрупкая беззащитная женщина вынуждена была зимой бежать через охваченную войной и мятежом страну. Ей пришлось скрываться от бесчинствующих на всех дорогах банд разбойников и дезертиров, терпеть невероятные лишения, а затем еще и выносить все тяготы походного существования ради спасения своей жизни и свободы. Такое не прощается!

Произнеся последнюю фразу, я резко поворачиваюсь к насторожившемуся Раску.

– Согласен?

Непотопляемый заместитель истово кивает:

– Ещё бы! Уж на что я человек отходчивый, но за такое...

Я разочарованно цокаю языком:

– А жена вот не согласна...

– Э-э-э...

– Понимаю, нелогично. Но Валиан в своей бесконечной доброте готова простить ирбренским бюргерам даже это поистине неслыханное предательство, которым они отблагодарили её за то, что она своим заступничеством фактически спасла их от гнева герцогини, собиравшейся отдать город на разграбление наёмникам. Несмотря ни на что, бургграфиня Ирбренская не держит зла на горожан и, вполне возможно, будет вновь просить о снисхождении к своим неразумным подданным. А ты же понимаешь, что я не смогу отказать любимой супруге в столь бескорыстной просьбе, тем более накануне рождения нашего первенца...

Раск вновь энергично кивает:

– Ну дык! Бабы-то, когда в положении, они ж таво...

Я вопросительно вскидываю бровь, и Раск тут же поправляется:

– Прошу прощения! Хотел сказать, что не стоит волновать сиятельную графиню по такому поводу!

– Вот и я о том же... А раз так, то собирайся, друг мой, в дорогу. Сам понимаешь – война, время не ждёт. Так что прямо завтра с утра и отправишься. А мои егеря тебя проводят.

– Так я это... я ж завсегда! А куда ехать-то?

– Для нас с тобой все дороги ведут в Ирбренд. Вот туда и поедешь. Встретишься с магистратами и скажешь им, что не позднее, чем через пять дней её сиятельство Валиан ле Аск в безмерной милости своей посетит этот сраный городок. И для них же будет лучше, если путь сиятельной будет устлан цветами, а все жители, от мала до велика, будут на коленях молить её о прощении. Ибо ныне доброта графини – единственное, что может защитить горожан от ярости "мертвецов".

Не знаю, что в итоге наплёл Раск ирбренским смотрящим, но их явно проняло!

Затянувшиеся дожди за три дня до торжественного въезда наконец-то завершились, выглянувшее солнышко подсушило лужи, а перепуганные бюргеры не то что вымели всю грязь, но и, кажется, даже отдраили с мылом стены домов и уличную брусчатку. И украсили, как могли.

Слова о дороге, устланной цветами, видимо, были восприняты буквально. Букеты чуть ли не охапками летели под ноги марширующих по улицам солдат и копыта рейтарских коней. Из окон домов на открытую карету, из которой Валли приветствовала встречающих её горожан, сыпались разноцветные лепестки. Толпы ликующих ирбренцев, собравшиеся вдоль улиц, по которым проезжал кортеж графини, размахивали зелёными ветвями, не то намекая на свои мирные намерения, не то просто добавляя торжеству дополнительного колорита. Даже алебарды почётного караула городской милиции, выстроенного на главной площади перед ратушей, были увиты цветочными гирляндами!

От здравиц и торжествующих воплей буквально звенело в ушах. Взрослые поднимали повыше или сажали на плечи детей, давая мелюзге возможность хотя бы мельком взглянуть на виновницу торжества, благосклонно улыбающуюся своим подданным и сдержанно помахивающую ручкой в ответ на особенно бурные приветствия. Народный энтузиазм выглядел настолько натурально, что непредвзятый наблюдатель даже мог заподозрить добрых ирбренских обывателей в искренней привязанности к графине. Если, конечно, на пару секунд забыл бы про три баталии "мертвецов" и шесть конных эскадронов, занявших накануне все ключевые точки города.

Я про такие нюансы помнил, потому на счёт народной любви особо не обольщался, хотя некоторой симпатии к красивой и вроде как доброй эльфийке, усугублённой надеждой избежать с помощью оной плановых военных эксцессов, тоже не исключал. Ну не настолько ж простые ирбренские бюргеры на самом деле испорченные, чтобы всерьёз ожидать крупной подляны от беременной женщины?! Вот непростые – другое дело. Впрочем, эти хитро... гм... сделанные товарищи тоже наперегонки демонстрировали чудеса лояльности и преданности общетанарисскому делу вообще и графине Валиан в частности.

Сразу после невероятно пышной церемонии приветствия вернувшейся правительницы состоялось торжественное вручение ей всех мыслимых и немыслимых регалий, символизирующих передачу в заботливые руки моей супруги верховной исполнительной и судебной власти. Затем графиню заботливо препроводили в её резиденцию, буквально заваленную подарками от благодарных горожан. И лишь напоследок "лучшие люди города" из состава встречающей делегации выразили робкую надежду, что богоравная в своём милосердии благодетельница осталась довольна оказанным ей приёмом. Если же вдруг сиятельная, отдохнув с дороги, пожелает более детально ознакомиться с состоянием дел в своих владениях, то магистрат в полном составе готов собраться в Новой ратуше по первому слову графини, чтобы дать ей самый полный и беспристрастный отчёт. К некоторому разочарованию "комитета лучших" подробный отчёт понадобился их сиятельству уже к вечеру...

Впрочем, ничего такого уж страшного на заседании магистрата тоже не случилось. Валли весьма благосклонно выслушала достаточно детальные отчёты о текущем состоянии дел в основных сферах городской жизни вкупе с очередной порцией лести и уверений в преданности, а также огласила основные принципы политики новых властей. При этом единственной действительно неприятной новостью для бюргеров оказалось требование об уплате внушительной контрибуции, деликатно замаскированной под единоразовый военный сбор для поддержки освободительной армии ле Кройфа. Поскольку такое требование было хоть и неприятным, но, безусловно, ожидаемым, а сумма репараций – укладывалась, пусть и с трудом, в пределы разумного, то встретили это известие достаточно спокойно. Магистраты, натянув на морды резиновые улыбки, даже заверили сиятельную графиню, что, осознавая свою ответственность и учитывая сложную политическую ситуацию в стране, приложат все усилия для сбора указанной суммы в кратчайший срок! После такого проявления верноподданического рвения Валиан оставалось только поблагодарить собравшихся и объявить о завершении первого заседания обновлённого городского совета, что она, собственно, и проделала. После чего настал мой звёздный час.

Едва Валли покинула зал, а вставшие в знак уважения при её уходе магистраты зашевелились, намереваясь расходиться, как я подал знак стоящей вдоль стен почётной страже. Старая гвардия из первой баталии "мертвецов" дружно сделала шаг вперед, со стуком скрестив алебарды перед испуганно отпрянувшими городскими толстопузиками. Двустворчатые двери в обоих концах зала с грохотом захлопнулись, подводя своеобразную черту под только что завершившимся мероприятием, и в наступившей тишине я объявил о начале нового действа:

– Садитесь, господа. У нас осталось ещё одно неотложное дело, которое должно быть рассмотрено немедленно.

Дождавшись, когда магистраты, опасливо косясь на стоящих по периметру зала "мертвецов", расселись по своим местам, я, шагнув вперед, занял место во главе стола рядом с пустующим креслом на возвышении, где только что восседала Валиан. Садиться на место супруги я не стал, вместо этого демонстративно, с лязгом положил на стол свой двуручник, после чего, оперевшись кулаками на столешницу, неторопливо обвёл притихших бюргеров недобрым взглядом.

– Её светлейшее сиятельство бургграфиня Валиан ле Аск своим заступничеством спасла Ирбренд от разорения, а его жителей – от гибели. Ваша чёрная неблагодарность прощена и забыта – слава графине!

– Слава светлейшей!

Не на шутку озадаченные происходящим магистраты старательно подхватили озвученную мысль, но я тут же погасил волну энтузиазма нетерпеливым взмахом руки.

– Графиня прощает вас – это её право. Но вы предали не только свою законную правительницу. Сдав город врагу, вы преступили законы страны и присягу короне, а такое уже не прощается... Именем Беннарда ле Кройфа – вашего будущего короля, я, Морольд Плеть Богини, объявляю, что все виновные в сдаче Ирбренда будут разысканы и покараны! Из уважения к её сиятельству вам даётся последний шанс искупить вину, самостоятельно выдав изменников для предания их справедливому суду. У вас есть три дня.

Для наглядности я даже поднял вверх левую руку с оттопыренными большим, указательным и средним пальцами.

– К исходу этого срока ВСЕ виновные должны быть закованы в кандалы и переданы моим людям. Иначе...

Я распрямляюсь и, придав лицу максимально зловещее выражение, на которое только способен, демонстративно берусь левой рукой за рикассо своего меча, поднимая его горизонтально над столом.

– Время пошло.

После чего разворачиваюсь и, махнув рукой страже, покидаю зал, давая возможность почтенным отцам города обсудить новые вводные. Пусть поболтают. Да и мне кое с кем парой слов перекинуться не помешает...

Глава CV

Валиан обнаружилась в своих покоях. Когда я зашёл, жёнушка возлежала на тахте, с мечтательным видом разглядывая лепные узоры на потолке. Вся прислуга куда-то предусмотрительно смылась, оставив своенравную графиню наедине с собственными мыслями. Причём, судя по робкой улыбке на губах, мысли были довольно приятными... и я даже догадываюсь какие.

– Лучший момент любого путешествия наступает, когда оно заканчивается и ты возвращаешься домой...

Улыбка супруги становится чуть шире и заметно теплее.

– Знаешь, я даже не представляла, насколько привязалась к этому месту – столько приятных воспоминаний...

Произнося эту фразу, Валли бросает игривый взгляд в сторону спальни, вызывая у меня понимающую ухмылку.

– Кстати, спасибо тебе за сегодняшнюю встречу – это было просто шикарно. Столько цветов!

Валли, притянув меня за руку поближе, нежно чмокает в щёку и эротично шепчет на ухо:

– Ты такой романтик!

И тут же, лишь слегка отстранившись, безо всякого перехода вопрошает:

– Как всё прошло?

Смена интонации подсказывает, что в данный момент её интересуют вовсе не особенности организации "цветочной церемонии", но я всё равно предпочитаю сделать вид, что не понял намёка:

– Это было несложно. Оказалось, что достаточно просто намекнуть на твою любовь к живым цветам...

Взгляд супруги становится укоризненным, и я сдаюсь:

– Да нормально всё прошло. Думаю, первые доносы поступят в твою канцелярию уже этим вечером. Ну а остальные завтра отпишутся. К утру третьего дня у тебя будет полный комплект компромата на всех уважаемых людей города. Сама выберешь кого тебе надо. Вернее, кого НЕ надо.

– Да я уже выбрала.

Улыбка супруги становится чуточку кровожадней, на что я только дежурно пожимаю плечами:

– Ну и отлично. Ты там только не увлекайся особо. А то мы "мертвецов" тут надолго не оставим.

– Ты за кого меня принимаешь?!

Возмущение Валли выглядит вполне искренним, хотя я-то отлично знаю, что оно наигранное.

– Я – добрая графиня! Это ты у нас никого не щадишь, а я такой роскоши себе позволить не могу.

– Ну да, зачем тебе, если есть я?

Мы оба усмехаемся, а Валли игриво лохматит рукой мой чуб.

– Что там с Бенно?

– Не знаю. Затаился наш капитан. Делает вид, что весь в заботах о скорейшем захвате Танариса, а про дальнейшие планы – ни слова. Может, он и сам еще не всё решил. От Ноэль, кстати, что-то было?

– Последнее письмо только вчера получила. Но от неё сейчас мало что зависит, сам понимаешь.

– Мало – лучше чем ничего.

– Тоже верно. Не волнуйся, я намекнула ей, в чём сейчас главная опасность для нас, так что всё возможное она сделает.

– Уверена?

Валли вновь улыбается, на этот раз снисходительно.

– Не такая уж она и дура.

Я невесело хмыкаю, после чего в комнате воцаряется приятная тишина, помогающая сосредоточиться и стимулирующая полёт мысли. Причём думаем мы явно об одном и том же.

Позавчера пришло очередное сообщение из штаб-квартиры ле Трайда – Серая армия, начав наступление на пятнадцать дней позже нас, уверенно продвигается на Север, снося слабые заслоны и блокируя все более-менее стоящие крепости, отказывающиеся сдаваться. Последних, кстати, было не так уж и много, что не могло не наводить на мысли о ближайшем будущем. Потому как такими темпами "внешние враги" из Северной лиги очень скоро кончатся, а как только это случится, Хассо с Бенно тут же примерят на себя роль двух приснопамятных пауков в банке. Оно бы и ладно – се ля ви, как говорится, и пусть победит сильнейший... если бы только мы с Валькой не сидели в той же банке!

К тому же супруге скоро рожать, так что как минимум на ближайшее время благоверная выбывает из активной политической жизни. Максимум, что она еще успеет сделать – поприсутствовать на коронации Бенно. Ибо для неявки на это событие у любого представителя танарисской аристократии, независимо от пола и возраста, может быть только одна уважительная причина – безвременная смерть. То есть, как ни крути, а разруливать ситуацию придётся мне. Знать бы еще как...

Увы, следующие три дня так и не внесли ясности в создавшуюся ситуацию. Потому из Ирбренда я уезжал в состоянии глубокой задумчивости, в каковом и оставался всю дорогу до Линдгорна, где окопался Бенно с главными силами нашей армии. Ле Кройф, кстати, пока я разбирался со своим семейным хозяйством, тоже времени даром не терял. Отряды "мертвецов" заняли все основные пункты Танариса и установили пограничные посты на северных рубежах. А наш первый конник ле Крайт, помимо прочего, ещё и выполнил поручение особой важности, доставив в лингорский лагерь её герцогскую светлость Ноэль.

Сам я это волнующее событие пропустил, но по рассказам очевидцев и непосредственных участников действо вышло достаточно символичным. По такому случаю наличествовавшие в лагере силы были выстроены по-парадному, а Ле Кройф самолично вышел на преторий встречать виновницу торжества. Герцогиня же, выгрузившись из кареты, с гордо поднятой головой проследовала между шпалер пикинёров к поджидавшему её Бенно, который приветствовал бывшую нанимательницу и будущую жену учтивым полупоклоном (и не более!). Со стороны это выглядело так:

– Моя герцогиня.

Ноэль в ответ приседает в глубоком реверансе:

– Мой король!

Коротко и ясно. После чего ле Кройф вежливо подаёт герцогине руку, помогая ей занять место на небольшом возвышении рядом с собой, одновременно поднимая другую руку в приветствии. Несколько тысяч солдат отвечают дружным рёвом одобрения. Будущая королевская чета "улыбается и машет", демонстрируя единство и полное взаимопонимание. Так продолжается несколько минут кряду, а затем Бенно провожает свою почти супругу до шатра и все потихоньку начинают расходиться.

Вот так скромно, можно сказать, по-семейному встретилась дважды опальная герцогиня с самозваным королём. Примерно так же, по-свойски, отметили и мой приезд. То есть прибытие бургграфа Ирбренского в ставку своего суверена с известием об успешном приведении к присяге последнего крупного города королевства, конечно же.

– Много инсургентов покрошил?

Бенно, приняв официальный рапорт, лениво выпытывает "грязные подробности". Причём даже постороннему человеку было бы заметно, что делает он это скорее по привычке, а мыслями витает где-то далеко от своей штабной палатки, в которой происходит наша беседа.

– Ни одного!

Мой самодовольный ответ всё-таки пробивает ледяную стену его задумчивости, заставляя удивлённо вскинуть бровь в немом вопросе.

– Валли всех осуждённых помиловала прямо на эшафоте. Точнее, заменила смертную казнь пожизненной каторгой, но это уже нюансы. Главное – "защитница и покровительница Ирбренда не пролила ни капли крови". Даже после того, как городской суд настоятельно ходатайствовал у графини о смертном приговоре для всех осуждённых. Я не удивлюсь, если горожане ей скоро статую в храме воздвигнут.

Командир понимающе хмыкает:

– Вечно вы что-то понапридумываете, а мне потом расхлёбывать!

– Не понял! Тебе-то что до наших маленьких радостей?

– А то, – Бенно наставительно поднимает палец, – что весь Танарис только и говорит, что про ваш цветочный парад. "Ах, какое грандиозное событие! Ах, какое невиданное зрелище!". Ноэль мне вчера все уши прожужжала этими сраными цветами. Говорит, что её свадьба с Этельгейром и то бледно выглядит на фоне того, как вы там, в Ирбренде, развлекались.

– Зависть – плохое чувство...

Я уже понял, куда клонит шеф, и следует честно признаться, направление его мыслей мне крайне не понравилось.

– Вот именно! Так что зря ты его вызвал. Тем более у будущей королевы.

Бенно окидывает меня оценивающим взглядом, как будто принимая какое-то важное решение, после чего озвучивает полученные выводы:

– В общем, так – ты это всё затеял, тебе и разгребать. Завтра отправляешься в столицу. У тебя есть семь дней, чтобы организовать торжественный въезд нового короля в Ландхейм. И учти, что это историческое для Танариса событие просто обязано затмить всё и вся. Включая и ваши дурацкие эксперименты с флористикой. Понял?

А что тут непонятного? Яволь, мой фюрер, всё будет сделано... чтоб тебе пусто было... и жене твоей будущей заодно!

Хотя понять нашего дорогого главкома тоже можно. Не каждый день королём становишься, тем более путём самозахвата трона. В таком деле мелочей не бывает. А торжественный въезд в столицу и последующая коронация – это, если подумать, далеко не мелочи. Первое впечатление – оно ведь самое сильное зачастую. Вот и нервничает наше величество, к славе чужой ревнуя. А мне, значит, устранять последствия. Ситуёвина, мнда-а...

Но нет таких ситуаций, которые не разрулил бы скромный ордонанс-офицер, если его правильно мотивировать и снабдить необходимыми полномочиями!

По дороге в столицу, пораскинув как следует мозгами и перебрав целую кучу известных мне вариантов всяческих торжественных культурно-массовых мероприятий от факельных шествий и первомайских демонстраций до латинских карнавалов и американских парадов с марширующими оркестрами, я в конце концов пришёл к выводу, что римских триумфов всё равно не переплюнуть. Благо там как раз центральной фигурой был сам виновник торжества, то есть формат действа полностью отвечал поставленной задаче. А антураж и дополнить можно.