Текст книги "ПрозаК"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Экспонат седьмой: “Сипатый Уилли” Уотсон (бумажный носитель). Убил человека и был осужден, а затем, передав прошение о помиловании губернатору штата, записанное на обороте пластинки, был отпущен на волю (впоследствии сын губернатора так впечатлился этим рассказом, что стал составителем книги про блюз).

Уотсон дивился славе будто младенец: “как-то, запасшись бухлом, я несся по городу на своем “Кадиллаке” и отовсюду лились мои песни. И мне казалось, что я в раю, что я уже мертв”. Но вскоре он был позабыт. Когда его разыскал меломан из Парижа, Уилли перебивался с макарон на мякину недалеко от притона, превратив в дом брошенный грузовик. Его поклонник принадлежал к негласному сообществу собирателей “плит”.[9]9
  Так на слэнге одно время назывались пластинки.


[Закрыть] Это был исхоженный вдоль и поперек граммофонной иголкою мир – годовыми кольцами или вехами на стволе жизни являлись пластинки, а сама жизнь полнилась счастьем, когда удавалось пополнить собрание статей о любимом певце. Винил пьянил почище любого вина.

Поклонник, скупив все записи Уилли, устроил ему гастроли в Европе, однако, расхлябанный хистрионик[10]10
  Хотя это слово образовано от прилагательного histrionic (англ.), обозначающего человека, любящего быть в центре внимания, а также психиатрическое заболевание, связанное с данным личностным аспектом, здесь оно используется в качестве существительного.


[Закрыть] Уилли ни в Париже, ни в Амстердаме не преуспел. Возвратясь домой, он заболел пневмонией и умер. Говорят, что как раз в тот самый день Поклонник, чьи следы позднее затерялись где-то в Восточной Европе, еще не зная о смерти Уилли, проигрывал его последний альбом. А когда прознал, то на вечере в честь Уилли сказал: “я не зря его тогда слушал – видимо, он неспроста мне звучал”.

Экспонат восьмой: Яишница Джек (бумажный носитель, чехол). Незадолго до смерти поселившись у бывшей жены, как-то ночью вытолкавшей его на мороз, Уилли сдружился с квартировавшим у нее поваренком, которого за игру на гармошке, а заодно за глазунью, похвалил сам Сэмми Ли “Слон”.

Когда Уилли предложил Джеку вместе с ним прошвырнуться в бордель, тот неделю где-то скрывался – ведь он даже гулящих девок стеснялся, что уж говорить не о блядующих, а о блюдущих себя! После того, как Сипатый Уилли рассказал ему про блюзмена, продавшего Дьяволу душу, Джек неожиданно стал серьезным, как смерть. Заранее облюбовав показавшийся ему знаменательным перекресток (вокруг отрешенно шептались деревья), он спозаранку явился туда и плюхнулся в пыль. В полдень из-за горизонта выехали неприметные дрожки. С них соскочил громаднейший негр. Он вразвалку приблизился к Джеку и, чуть не потеряв равновесие, пнул ботинком валявшийся рядом с Джеком чехол. Джека била мелкая дрожь. Незнакомец взял у Джека гитару и настроил ее на свой вкус, а затем исполнил диковинный блюз, в котором невозможно было разобрать ни единого слова, однако Джек догадался, что блюз был про него. После этой встречи он стал знаменит.

Экспонат десятый – Модник Макс (бумажный носитель).

Когда дела на земельном участке пошли совсем плохо (все валилось из рук), взял в руки гитару. Стал терзать ее по нужде, а в результате прогремел на весь свет. Не умея читать, сам сделал себя (self-made man), сам собрал инструмент (а иногда мастерил диддли бо[11]11
  Однострунный музыкальный инструмент, пользующийся популярностью в южноамериканских штатах, аналог африканской умаквейаны.


[Закрыть] прямо на сцене). Когда обрывалась струна, он завязывал ее узелком. Пробавлялся массовкой, а жил под мостом. Шум входил в одно ухо и выходил из другого. Музыка внутри него звучала так явно, что перекрывала весь шум. А по голове шли поезда.

Сорок восьмой, воскресенье, два часа ночи, возвращался из бара. Выбит глаз, череп проломлен. Пропали шестиструнка, шляпа, часы. Позже болтали, что рядом с местом ограбления видели проезжавшего на велосипеде здоровенного негра с гитарой, напоминающей ту, на которой играл Макс. Ему было тридцать четыре. Речь пузырилась на его рту. Ввалился к подружке: “Бог, будь милостив”. Мертв.

Экспонат девятый: Грег Глузман (диск для ПК, аудио: интервью, воспоминания старшего брата).

– Сочиняя, пью только соки. Обмываюсь три раза в день прохладной водой. Ломкие волосы, блеклая кожа, дряблые десна… малейший изъян в себе выбивает меня из седла. Когда я пишу, я должен быть божеством.

Перед нами Грег Глузман, белый блюзмен. Его мать умерла, когда он был совсем молодым, а отец дожил до того возраста, когда стал выглядеть одних лет со своим сыном. И не переставал костерить. Грег перепробовал – и перепортил – кучу профессий: стоял за прилавком, ночью спал под тем же прилавком, не умея играть на пианино, грузил пианино, и все это время не переставал совершенствовать свое мастерство[12]12
  …


[Закрыть]

* * *

Карьера брата подходила к концу, но из него по-прежнему пытались выжать все деньги. А вот что писали газеты: “на сцену выполз немощный старичок, которому рев фанатеющих рэйверов, казалось, не внушал ничего кроме страха. А ведь когда-то Грег Глузман запускал ложку во все вкуснющие джем-сессии искусников блюза, не говоря уже о том, что шафером на его свадьбе был сам Сэмми Ли “Слон”! ”.

Под брата подкапывались все, кому было не лень. Однажды его обвинили в том, что он торговал на черном рынке поддельными воспоминаниями бывших рабов. Разумеется, это было неправдой. Теперь – про последний концерт. Грег исполнил пять песен и его унесли. Таблоиды налились гневом и краской. На следующий день он пошел за молоком в магазин и, увидев злобные заголовки, упал. “Я чувствую себя хорошо” – так назывался один из его самых удачных хитов.

Непронумеровано: Малкольм Браун, представляется “Лестером”. Год рождения 1931, место рождения – город Нью-Йорк. Род занятий: выступает на свадьбах и в барах. Подыгрывает сам себе на гитаре, поет. Участвует в благотворительных выступлениях в домах престарелых. Посещает музеи и пляжи, имеет библиотечный билет. Шрамов нет, принимает лекарство от сердца. На плече наколка с женским именем “Бланка”. Опасен, страдает аллергией на пенициллин и на мед. Разыскивается за нападение на инкассатора банка. Звоните по телефону (662) 621-21-21.

Экспонат одиннадцатый: Билли Делта (бумажный носитель). Этот блюзмен родился бродягой – страсть к перемене мест у него бродила в крови. Убегая от правопорядка, несколько раз менял свое имя, но не изменил своей музыкальной звезде. Играл в пятнашки с законом, но не запятнал свою честь. Однажды, когда его товарища ошибочно посадили, Билли сам пришел с повинной к судье. Популярностью пользовался его блюз о шерифе, упекшем его в каталажку. Нечистый на руку полицейский был за руку схвачен и произошла рокировка – пока с Билли заигрывали владельцы радиостанций, коп[13]13
  Полицейский (разговорный американский язык).


[Закрыть] кормил клопов в местной тюрьме.

Когда какой-то пьянчуга обозвал его манеру играть на гитаре “говняной”, произошла перестрелка. Раненный в ногу, Билли запил. Продавал виски. Вывеска и прилавок – вот и все, из чего состоял магазин. Завидев на пороге клиента, Билли просил его обождать, а сам хромал за спиртным в ближайший ларек. Когда испанка унесла живущую где-то далеко, на расстоянии писем, семью, у него не осталось ничего, кроме собственных песен.

Его подобрали на улице. Он лежал в ослепительно белом костюме на белом снегу. В непростительную непролазную темень ковыляя домой, он заблудился и, обессилев от борьбы с поземкой и ветром, замерз. Неизвестно, где он похоронен, и поэтому на двух кладбищах города установлены мемориальные доски. Рядом с ними всегда лежат медиаторы и сидюки начинающих музыкантов, надеющихся, что сильные мира того как-то посодействуют им обрести мгновенный успех. Одна из условных “могил” соседствует с захоронениями Кукурузного Короля и Модника Макса и если вы чуть задержитесь тут, то как из-под земли вырастет вдруг шебутной мужичок и расскажет про то, как, разыскивая пропавшую во время разбойного нападенья гитару и отправив на поиски своего друга-могильщика, Модник Макс заполучил ее к себе на тот свет.

Благодарственное письмо музыковеда, отправленное всем предоставившим биографии блюзменов, за исключением господина, приславшего экспонат #9:

Здравствуйте, дорогие друзья!

Мне хотелось бы поблагодарить Вас за помощь, а также довести до Вашего сведения, что музыканты, чьи свидетельства о рождении, жизни и смерти Вы предоставили нам, завалив весь пол и столы нашей редакции гранками, грамотами, граммофонными трубами и семейными фото —

и те, кто родился в

селе, маленьком городке

семье сезонных рабочих

собирателей риса и хлопка

почитателей книг

и те, кто был ребенком

из многодетной семьи

нежданным, но подающим надежды

появившимся на свет на холщовом мешке

нелюбимым, но долгожданным

И те, кто работал

на каучуковой фабрике, в казино, в кафе, канителился в кабаках и борделях,

в составе паровозной бригады или раскатывал с вошью в кармане на грузовых поездах

И те, кто, не выдержав

славы или отсутствия оной

оставил музыку, став пастором, пастухом, парией, трактористом

отринул призванье блюзмена, боясь потерять свою душу

не перестав исполнять музыку Дьявола, церковью был отлучен

И тот, кто был/стал слепым

с детства, и поэтому ничего больше не оставалось, кроме как петь

из-за плохого питания, бедности, по болезни (вместо темных очков носил абсолютно простые чистые стекла с таким выражением, будто пытался что-то разглядеть вдалеке – интересно, что он там видел?)

И те, кого в суматохе ударили

ножом в печень

в плечо

в живот, но так, что мучился еще несколько часов, холодеющими губами произнося “Господи, помилуй, спаси, пощади”

в кисть руки, да так, что не смог больше играть

по голове, но почему-то жена, увидев убитого, но все еще хрипящего мужа, не вызвала неотложку, а лишь сплюнула “да что поделаешь с алкашом”

Или те, кто был отравлен

каким-нибудь мудаком

музыкой, мегаломанией, мнительностью, мускатным вином (мечтал умереть прямо на сцене, но когда вдруг представился такой случай, правда, не при помощи высших сил, а от яда из рук разведенки, струхнул)

И те, кто

обменял порося на гитару

проголодавшись, заложил шестиструнку в ломбард

приобрел ее за один доллар

по дешевке умудрился за три

или те, чью гитару однажды сперли в районе, куда белым лучше не соваться даже посреди самого белого дня

или тот, кому не заплатили за две с половиной недели, хотя он полностью оттрубил положенный срок и затем, отчаявшись, умыкнул инструмент, а когда в помещении суда кто-то сказал, что, дескать, “не можешь без музыки – ну так сыграй!”, он принялся наяривать так вдохновенно, что его без лишних звуков и слов оправдали —

все эти люди были, безо всяких сомнений, очарованы блюзом, являясь кумирами элиты, любимцами черни, предметом гордости своих домочадцев или наслаждением истинных знатоков… тем не менее, опасаясь расстроить Вас, мы все же должны заявить, что, пытаясь найти их записанные обычно на негодных устройствах альбомы (ведь “рэйс-рекордс”[14]14
  Уничижительное название пластиночной индустрии для черных.


[Закрыть] это тебе не “роллс-ройс” и никто на них не спускал сумасшедшие деньги), мы облазили все библиотеки, сельские клубы, архивы, музеи, посетили распродажи и антикварные лавки, навестили дилеров и самых дельных диджеев в надежде обнаружить пластинки из шеллачных смол, валики или покрытые тонким слоем воска диски из цинка, но ничего не нашли.

©Маргарита Меклина, 2004

Марина Москвина. Мусорная корзина для алмазной сутры

Люсе Захаровой

1.

Мои благомудрые друзья! Если прослушав эту проповедь, вы отбросите свои заблуждения, то в тот же миг из козла и профана превратитесь в просветленного Будду!

Предупреждаю: все черти преисподней бросятся зажимать вам уши. Поэтому слушайте меня не ушами, а исключительно сердцем. Не упустите свой шанс вырваться из круга рождений и смертей и пробудиться к жизни вечной. Будьте внимательны: истинная природа людей в этом мире изначально пуста и чиста! Но вся тьма вещей находится в вашей истинной природе.

Люди этого мира! Услышьте меня! Ваша собственная природа содержит в себе и солнце и луну, все звезды и планеты, великую землю, горы и реки, травы и деревья, плохих и хороших людей, плохие вещи и хорошие. Вся тьма вещей – вот что такое истинная природа человека. Но при этом она всегда остается сияющей, чистой и пустой.

Наверное, у кого-то возникнет вопрос: соотносится ли Божественное Сияние, о котором мы толкуем, с каким-нибудь видавшим виды опытным злодеем, способным с легкостью зарезать родного папу?..

Что ж, я отвечу вам: это подобно тому, как солнце и луна всегда светлы, а снизу кажутся затемненными, и тогда мы не видим солнца и луны, звезды и планеты… Но лишь только ветер разгонит облака – мгновенно, вы слышите меня? Мгновенно! – проявится чистота природы людей этого мира, подобная голубому Небу, их интуиция, подобная Солнцу, и мудрость, подобная Луне.

2.

Я не могу, я с ума схожу от людей этого мира. Я так их люблю, причем всех без разбору! Всё в них восхищает меня: от жажды почестей и богатства, желанья славы и чувственных наслаждений до жажды Истины, жизни вечной и вечной же и неизменной любви.

Их голоса, лица, руки, разнообразные походки, их взгляд, исполненный тоски, и то, как они обреченно плывут по реке своей судьбы.

Сама я давно не ощущаю себя человеком, поскольку с годами я превратилась в некрупную короткоухую таксу. Это произошло незаметно и совсем не больно.

Знакомые перестали меня узнавать на улице, муж уехал в Париж и позабыл обо мне, сын вырос и стал знаменитым режиссером неигрового кино.

Что-то окончилось для меня в этом мире.

Рождение и смерть меня больше не интересуют. Я ем, когда голодна, а ночью забираюсь на скамейку в каком-нибудь парке и сплю на свободе.

Порой и меня охватывают приступы тоски, и я, закинув морду к небу, вопрошаю Господа нашего Иисуса Христа:

– Кто я, в конце концов, черт побери, дитя человеческое или короткоухая такса?

И голос свыше мне отвечает:

– Ни то, ни другое!

– Но кто ж я тогда???

А он отвечает мне:

– Ты никто.

3.

Теперь я, не задерживаясь, прохожу сквозь людей этого мира. Отличный фокус, знаете ли, более того – великое чудо для тех, кто даже не подозревает о своей нереальности.

С другой стороны, меня всегда поражало, как в этом призрачном сновидении – ну просто полностью иллюзорном! – как тут все четко нарисованы!..

Да! Вот что удивительно: люди этого мира, будучи по природе своей абсолютным блаженством, одним блаженством и больше ничем, считают изначальным уделом человека тяготы и горести и – как о чем-то недостижимом – грезят о счастье. Причем все уровни населения!

Недавно в Москве на Рождественском бульваре я слышала, опустившийся мужчина неопределенного возраста – клошар – говорил своей подруге (они сидели на лавочке поздним вечером, одни на весь бульвар, их заметала пурга):

– Знаешь, в чем его счастье, этого Андрея? – он спрашивал.

Я специально замедлила ход и навострила ухо. Мне показалось, что на примере какого-то неведомого мне Андрея сейчас приподнимется завеса над жгучею тайной всего человечества.

И я услышала:

– …В том, что он педик.

4.

Мои наблюдения за людьми этого мира я хочу расположить по центрической окружности, вначале потревожив близкие мне тени.

Нет, ни на миг мы с вами не забыли о том, что “далекое” и “близкое”, “до” и “после”, да само пространство и время – просто вымыслы нашего собственного ума.

Это подтверждает современная наука, заподозрив наконец, что Вселенная, которую здравомыслящие люди мира привыкли считать существующей, на самом деле не существует.

Не знаю, в чем там дело – кажется, что-то не в порядке с атомом. Вроде бы возникла неясность насчет происхождения его элементарных частиц. Я ничего не смыслю в подобных вопросах, но ходят слухи, что разные протоны и электроны, собственно составляющие материальный предметный мир, вместо положенной твердости и незыблемости обнаружили в себе только энергетическое излучение. А сам Источник этого излучения – мне так показалось – я уж не знаю, правда это или нет, – сам Источник, можно сказать, целой жизни на Земле для физиков, даже имеющих крупное дарование в своей профессии, – тайна, покрытая мраком.

Так где же создатель Вселенной?

Не кто иной, как ваш ум, вот кто создатель Вселенной, – так отвечают нам будды и патриархи прошлого, настоящего и будущего.

Эту истину о плодотворнейшей умственной деятельности людей хорошо проиллюстрировать следующим случаем из жизни мира.

Служила я как-то в районе Майкопа в одной из военных частей в должности обычного сторожевого пса. Однажды нашу военную часть предупредили, что главнокомандование на вертолете собирается облететь с инспекцией военные части области. Не приземляясь. Так, сверху посмотреть и улететь.

А в нашей военной части была свиноферма. Солдаты разводили свиней. Свиньи у нас были белые в черное пятно.

Прямо перед проверочным облетом майор Предыбайло Василий Васильевич так разнервничался, что собрал нашу часть и приказал:

– Выгнать из павильона свиней гулять на лужок! А то генерал полетит над нашей частью с инспекцией и подумает, что у нас с вами нет никаких свиней!

– Второе: выкрасить наших пятнистых свиней в чистый белый цвет!

Тут все несказанно удивились. А свиновод Виктор Трухан по прозвищу Зайчик даже потребовал объяснений, хотя он был ниже Предыбайло по званию.

Но майор Предыбайло охотно объяснил:

– Да вот я подумал, – сказал Василий Васильевич, – увидит генерал из вертолета пятнистых свиней и подумает: “Кто это там? Собаки или кто?”. А так сразу будет ясно, что это белые свиньи.

– А что эти свиньи про нас подумают, об этом вы подумали? – спросил Трухан.

О том, что думали свиньи, когда их красили в белый цвет, они ничего не сказали, хотя можно было догадаться по их красноречивым взглядам. Зато генерал-инспектор, пролетая над нами на вертолете, подумал вот что:

“Все военные части находятся в удовлетворительном состоянии, – писал он в своем отчете. – Но особенно отличилась часть (номер я не называю, это военная тайна). Они не только готовят себя к защите родного отечества, но и занимаются мирным сельскохозяйственным трудом: поскольку у них на лугу, я видел из вертолета, паслись очень жирные белые гуси!”.

5.

Мой прапрадед Семен Кириллович Посиделкин, хотя и не был образцом благоразумия, добродетели, осмотрительности и красоты, всю свою жизнь старался, никуда не сворачивая, двигаться по Дороге постепенного просветления, денно и нощно усовершенствуясь в духовной практике. Беден он был, как церковная мышь, ни кола ни двора, бессребреник, часто голодал, ночевал где придется, носил башмаки без подошв! И тем не менее он обладал ужасающей, прямо циклопической силой. Он преспокойно гнул пятаки, разгибал подковы, подбрасывал с легкостью пудовые гири, и хотя на вид он не был таким уж Геркулесом – он был небольшой рыженький человек, – никто из окрестных силачей, даже человек-гора кузнец Мефодий, нашего Семена Кирилловича ни разу не припер к стене и не уложил на лопатки!

Промышлял Семен Кириллович Посиделкин ремеслом, в котором он творил чудеса: ходил по деревням, ездил в город и устраивал повсюду сногсшибательные силовые представления.

Обычно в финале он вызывал на бой смельчаков, причем сразу по двое, а то и по трое!

Один богач, потрясенный зрелищем борьбы Семена Кирилловича, подарил ему мельницу и единственный в жизни шанс стать оседлым зажиточным мельником.

Мой прапрадед прогулял ее за ночь. Вся деревня пировала. До сих пор там в деревне Семёнково живет легенда, как мельницу! – в ночь прогуляли.

История умалчивает о том, сколько было в ту достопамятную ночь Семеном Кирилловичем Посиделкиным выпито и съедено, сколько раз он пускался в пляс и сколько песен перепел, до нас дошли только очень странные слова, которые он произнес на излете праздника:

– Вы не должны быть привязаны к вещам, – сказал он своим подгулявшим односельчанам. – Но должны выработать сознание, которое нигде не пребывает!..

Это удивившее жителей деревни Семёнково изречение со всем подобающим смирением они высекли на его могильном камне.

А дичайшее буйное бескорыстие, которое мой прапрадед довел до саморазрушительных крайностей, он строго и торжественно завещал, будучи на смертном одре, своим потомкам передавать из поколения в поколение и от сердца к сердцу, чтобы оно не прерывалось в веках.

6.

Мой прадед Кирилл Семенович Посиделкин был носильщик. Он свято чтил заповедь отца, и чтобы хоть как-то отплатить долг благодарности своим родителям, кутил напропалую и не вылезал из трактира, стараясь таким образом пробудить первозданную мудрость сокровенного ума.

Он очень преуспел в дзенской практике и никогда не упускал возможности напомнить всем присутствовавшим в трактире, что великое просветление, исполненное Мира и неизреченного Блаженства, постигается нами в наших повседневных поступках и земных обстоятельствах.

Вот стихотворение, которое он оставил нам, своим потомкам, его нашли у прадеда в нагрудном кармане, а самого старика нашли в канаве, но он уже при жизни был целиком погружен в Нирвану, и смерть тела, наступившая 7 марта 1889 года, не имела для носильщика Кирилла Семеновича Посиделкина никакого значения.

Стихотворение написано ужасными каракулями, но все слова можно разобрать, что удивительно: мой прадед совсем не знал грамоты, не умел ни читать, ни писать, а вместо подписи ставил крест!

 
Вот оно – от слова до слова:
В темном жилище страстей
Всегда должно сиять солнце мудрости.
Ложные взгляды возникают из-за страстей.
И когда Истина приходит, то страсти исчезают.
Ищите! И природу чистоты
Найдете в самом центре омраченности!
 

7.

Мою бабушку звали Фаина Кирилловна Посиделкина. Когда Фаина была молодой, она служила сестрой милосердия у легендарного певца Федора Шаляпина. И вечно поклонники Федора Ивановича упрашивали ее пойти к Шаляпину поставить автограф на его фотографическую открытку.

Она приносила ему открытку, просила автограф, а он безотказно расписывался размашистым почерком. Так прямо и писал на каком-нибудь образе Мефистофеля:

“Ф.И. ШАЛЯПИН”.

Однажды он у нее спросил:

– Сестричка! Вы деньги-то с них берете?

– Господь с вами, Федор Иванович! – ответила Фаина.

– Вот те на! – удивился Шаляпин. – Мои лакеи на этом себе дворцы построили и стали независимыми людьми.

Фаина – мгновенно – Шаляпину:

– Независимость – это внутреннее обстоятельство или внешнее???

При этих словах на Шаляпина Федора Ивановича нашло великое озарение. Он встал, поклонился и сказал:

– Сестричка! Прошу вас из сострадания и милосердия дать мне свои наставления.

А она:

– Давайте лучше, Федор Иванович, с вами что-нибудь споем.

Фаина хорошо пела. Как ветер в печной трубе.

8.

Фаина была обалденной красавицей. Но даже и слышать не хотела ни о каком замужестве. И все-таки один раз она по-настоящему влюбилась – во время Великой Октябрьской социалистической революции, когда пришла на выступление вернувшихся из ссылки политкаторжан.

– Худые – кожа да кости! – она рассказывала. – Но зато какие пламенные речи.

– “Долой буржуев!”

– “Да здравствует власть рабочих и крестьян!”

Вдруг в этакой возбужденной обстановке один очень рыжий и конопатый каторжанин вышел на трибуну и вот с какими словами обратился к бушующей, революционно настроенной толпе:

– Товарищи! Век мирских невзгод подобен сну, иллюзорен и недостоин никакого внимания. Закройте рты и зажмурьте глаза: погрузитесь хоть раз в свою собственную сокровенную природу. Это вам поможет, товарищи, искоренить желания, глупость, зависть и злобу. А также слишком серьезное отношение к вашим рождениям и смертям.

Все онемели. А он сделал паузу и добавил:

– Товарищи! Вы устали. Пожалуйста, отдохните.

Как сообщает стенографистка, после его слов среди многолюднейшего собрания не было ни одного, кто бы в эту минуту не обрел просветления.

Естественно, моя будущая бабушка Фаина влюбилась в него до полусмерти, поэтому с трибуны, на которую этот тип всходил еще неизвестно кем, спустился уже не кто иной, как мой родной и любимый дедушка Степан.

9.

Это была пара – нимфа и сатир. Сам себя дед называл мордоворотом.

– Я иду, а на меня все морды воротят, – с гордостью говорил он.

10.

В ссылку дед попал еще при царизме. За распространение листовок революционного содержания. К нему явилась полиция с ордером на обыск и на арест.

Полиция колотит в дверь. Он им:

– Иду, иду!

А сам не открывает. Он решил быстро и незаметно съесть листовки.

Когда полиция ворвалась, он съел почти весь тираж. Осталось несколько листовок. Полицейские схватили их и жадно стали читать. Там было написано:

 
Если идет дождь —
Пусть идет.
Если грянет буря —
Пусть грянет.
 

Оба полицейских, прочтя листовку, обрели просветление, которым они, как всякое живое существо, изначально обладали, но были погружены во м рак неведения.

В то же мгновение в их полицейских сердцах вспыхнуло ответное стихотворение – одно на двоих – об Истинной Реальности и иллюзии, движении и покое:

 
Арестовали тебя
Или нет,
На свободе ли
Или в темнице,
Ты – океан, который не знает вериг!
 

– продекламировали полицейские. С этими словами они сдали деда в участок и отправили на каторгу.

11.

Будучи в заключении, мой дед оказался в камере с образованнейшим человеком своего времени. Звали его Карл Иосифович Сафьяни. Двадцать иностранных языков он знал в совершенстве, а остальные тридцать четыре так-сяк: умел на них читать и писать.

Шесть долгих лет просидели они в одной камере со Степаном. И все свободное время уважаемый профессор Московского университета Карл Иосифович Сафьяни посвящал тому, что обучал Степу разным иностранным языкам: английскому, польскому, итальянскому, латинскому и древнегреческому, даже персидскому и японскому.

Дедушка Степан оказался на редкость способным и трудолюбивым, он не только все схватывал на лету, но и очень старался, учил слова, записывал в тетрадочку, и они подолгу с Карлом Иосифовичем упражнялись в устной речи. К концу заключения Степан уже с гордостью подумывал про себя, что попал он в тюрьму совершенно необразованным пролетарием, простым чаеразвесчиком (он работал на чаеразвесочной фабрике), а вернется интеллигентом, как Карл Иосифович Сафьяни – широко образованным человеком своего времени.

Он даже поделился с Карлом Иосифовичем своими мечтами, что когда он выйдет отсюда, то не составит ли Карл Иосифович ему протекцию на должность преподавателя иностранных языков, ну, он пока не знает куда – в гимназию или Московский университет…

– Да тебя, Степа, Кембридж примет как родного! – подбадривал его Карл Иосифович. – Я уж не говорю про Сорбонну.

И вот пришла им пора прощаться. (Дедушку выпустили намного раньше.) Обнялись они на прощанье, Степа чуть не плачет от благодарности к своему учителю – такие тот перед ним раздвинул неслыханные горизонты.

Гремя ключами, конвоир открыл тяжелую дверь.

И тут Карл Иосифович говорит:

– Степа, послушай, я перед тобой виноват.

И признается, что все, чему он его научил, – полная туфта, он это на ходу придумывал и шесть лет дурил дедушке мозги.

– Как? – проговорил изумленный Степан, буквально не веря своим ушам. – Вы же профессор!..

– Это моя кличка такая “профессор”, – отвечает Карл Иосифович. – А сам я карточный шулер, карманник, мошенник и шарлатан. Плохо я поступил с тобой, – он говорит. – Но ты, Степа, зла на меня не держи. У меня есть смягчающее обстоятельство: все, чему я тебя учил, мне потом самому приходилось заучивать, иначе нам бы с тобою не удавалось так ловко упражняться в устных беседах.

– Нет, это как понимать? – говорит потрясенный Степан. – Вы хотите сказать, что все, чему я учился шесть долгих лет – столь прилежно и старательно, – этого… вообще… нет в природе?!!

Карл Иосифович молча развел руками.

– Ни вашего “английского”, ни “японского”, ни “персидского”?.. Ни “древнегреческого”, ни “итальянского”??? – перечислял Степан побледневшими губами, прямо на глазах из широко образованного человека своего времени превращаясь обратно в темного пролетария и простого чаеразвесчика.

– Степа, – сказал Карл Иосифович, отступая за конвоира, – прости, я хотел пошутить, я слышал, в тюрьмах давали подобные уроки интеллигенты и аристократы, если сидели с такими лопухами, как ты. Но ты, Степа, до того устремился к знаниям, что напрочь отрезал мне путь к отступлению. И тогда я сжег мосты.

– Ах ты, сукин сын! – закричал возмущенный Степан и только хотел Карла Иосифовича двинуть по физиономии, как внезапно от страшного потрясения в своем собственном сознании вдруг узрел природу Будды!

Тут в душе у него вместо жажды мести и безумного желания напоследок хорошенько отдубасить Карла Иосифовича расцвела звенящая тишина, мир, блаженство и великое сострадание к каждой маковке на Земле, в том числе и к вооруженному до зубов конвоиру и этой шельме Карлу Иосифовичу.

– Патриархи не обманули меня! – прошептал Степан, и стоит весь сияет, глаза вытаращил, с места тронуться не может.

– А ну, давай, выкатывайся! – сказал грубый конвоир и вытолкал его из камеры.

– Вот так номер! – удивился Карл Иосифович и стал дальше сидеть скучать.

12.

Освободившись от омраченности иллюзиями, Степан Степанович Гудков стал еще больше любить ходить в гости, веселиться, гулять и выпивать. Причем на все случаи жизни у него были припасены какие-нибудь стихотворные приветы, довольно графоманские по форме и хулиганские по содержанию.

Скажем, шел он на именины. Тогда это звучало так:

 
Птичка какает на ветке,
Баба ходит за овин,
Разрешите вас поздравить
Со днем ваших именин.
 

13.

Когда Степан Степанович хотел наглядно показать Изучающему Путь, что тот слишком привязан ко внешним признакам вещей, а не созерцает их общий корень в глубинах собственной сокровенной природы, он выражался красноречиво и убедительно. Короче, он так говорил:

 
– Мелко плаваешь по луже,
Вся задница снаружи.
 

И им везде восхищались.

14.

После того как в России победила Великая Октябрьская социалистическая революция, мой дед Степан, несмотря на внезапное просветление, был назначен на крупный руководящий партийный пост.

Он, обладавший неразличающим сознанием (Степан Степанович Гудков все вокруг считал самим собой, то есть Богом), Он – воплощение Славы Бытия, иной раз для некоторого самосохранения делал вид, что так же, как и все миряне, делит жизнь на добро и зло, победы и поражения, ошибочное и правильное, знание и невежество, движение вперед и отступление, живых и неживых, прямое и кривое, большевиков и меньшевиков.

Единственное, что ему никогда не удавалось, это заявлять такие вещи всерьез. Когда, выступая на многолюдной партконференции, он хотел подчеркнуть отличие одной политической фракции от другой, он всегда находил очень яркие и запоминающиеся образы. Например:

– Вот задница и вот задница, а какая разница!

15.

Осенью 1919 года Степана Гудкова призвали на Южный фронт. Здесь Красная Армия переживала тяжелые поражения, которые поставили под угрозу самое существование Советской республики.

С востока рвался к Волге Колчак. На Западном фронте Юденич уже занял Гатчину и подходил к Петрограду. После разгрома генерала Краснова Деникин объединил под своим командованием контрреволюционные силы Юга. К концу августа он завладел почти всей Украиной с Киевом и Одессой. В сентябре Деникин занимает Курск, в октябре – Орел.