Текст книги "Испанские каникулы"
Автор книги: Маделин Уикхем
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
По правде говоря, Филипп привязался к Сэму почти так же быстро, как влюбился в Хлою. Да и кто не привязался бы к такому дружелюбному, живому, покладистому трехлетнему человечку? Малышу, который ходит по воскресеньям на футбол и восторженно вопит всякий раз, как ты пинаешь мяч, который просит мороженое посреди зимы, который виснет у тебя на ноге, когда ты собираешься уходить? Когда Сэм впервые назвал его папой, Филипп напрягся и взглянул на Хлою. Но та отвела взгляд, не давая ему никакой подсказки. Лицо ее застыло; она ждала, затаив дыхание.
– Папа! – повторил Сэм.
– Что? – спросил у него Филипп, чуть повысив голос от переполнявших его чувств. – Что такое, Сэм?
– Гляди!
Сэм указал на что-то непонятное вдали, и Филипп притворился, будто глядит в ту сторону. Но на самом деле он не отрывал взгляда от Хлои и от румянца, постепенно проступающего на ее щеках. Она взглянула на Филиппа, и он вопросительно поднял брови. И она медленно кивнула в ответ.
Они редко разговаривали о настоящем отце Сэма. Они вообще редко разговаривали о прошлом, где у каждого остались былые возлюбленные. Филипп лишь знал, что Хлое пришлось испытать много боли. Она когда-то сказала, что хотела начать с ним все сначала – с чистого листа. Филипп не спорил. Он готов был помочь Хлое всем, что только в его силах.
Тут его отвлек от размышлений знакомый заливистый смех, и Филипп поднял голову. Он не сразу отыскал взглядом своих мальчиков – лишь после того, как Сэм засмеялся снова. К удивлению и легкому ужасу Филиппа, мальчишки о чем-то оживленно беседовали с женщиной лет сорока, крашеной блондинкой. Она была одета в облегающее белое платье и держала в руках золотую дамскую сумочку на цепочке, да и вообще походила на владелицу одной из этих больших роскошных яхт.
Когда Филипп перевел взгляд на Сэма, тот как раз, ухмыляясь, задрал футболку и ткнул пальцем в фирменный знак на поясе своих шортов. Филипп поспешно поднялся и пересек дорогу.
– Извините, – произнес он, подойдя к женщине. – Мои сыновья, должно быть, докучают вам.
– Вовсе нет, – отозвалась женщина; говорила она со скандинавским акцентом. – Они очаровательны. И очень забавны.
Она улыбнулась Филиппу.
– Что ж, приятно это слышать, – неловко произнес Филипп. – Однако нам уже и вправду пора…
– Я как раз предложил Агнете выпить, – нахально сообщил Сэм. – Можно, мы выпьем вместе?
– Сэм! – воскликнул Филипп, не зная, то ли ужаснуться, то ли расхохотаться. – Я не думаю…
Он взглянул на Агнету, ожидая, что та откажется и он воспользуется этим, чтобы увести мальчишек прочь. Но Агнета улыбалась и, когда Филипп взглянул на нее, приглашающе подняла брови. Филипп почувствовал, что краснеет.
– Нам и вправду пора, – резко произнес он. – Пошли, мальчики.
– Пока, Агги! – сказал Нат, когда они двинулись прочь, и Филипп посмотрел на него с отчаянием.
– Она сама сказала, что я могу называть ее Агги! – обороняясь, возразил Нат. – Все равно я ее настоящее имя не выговорю.
– Агнета, – с удовольствием произнес Сэм. – Агнета – ангел. Я ее закадрил!
– Надеюсь, на самом деле ты ничего подобного не сделал.
– Нет, сделал! Верно, Нат? Она повелась! – с довольным видом добавил Сэм.
– Сэм! – возмутился Филипп.
– Он ее закадрил, – подтвердил Нат. Скользнув взглядом по ближайшей вывеске, он замедлил шаги. – Па!
– Что? – Филипп посмотрел на сына сверху вниз. Неужели когда-нибудь и Нат тоже станет подходить к чужим женщинам лет на двадцать пять старше его и предлагать им выпить? Почему-то ему так не казалось.
– Купишь пакетик чипсов?
– Ладно, – согласился Филипп. – По пакетику на каждого. – Он потрогал лежащий в кармане сверточек. – А потом едем обратно, к маме.
Хлоя сидела напротив Хью, едва дыша; сердце ее лихорадочно билось. У нее кружилась голова от солнца, светящего ей в лицо, от трех выпитых бокалов вина, от взгляда, устремленного на нее с немым вопросом. Всякий раз, как Хью касался ее руки, сердце Хлои трепетало. А где-то в глубине своего существа она ощущала более примитивную пульсацию. То и дело накатывали волны желания, с каждой секундой все более подчинявшего ее себе.
Они с Хью перекинулись от силы тремя репликами с того момента, как он подсел за ее столик. В недвижном воздухе между ними шел безмолвный диалог, постепенно становясь все более интимным и все более напряженным. Каждый жест и каждый взгляд были исполнены смысла. И сомневаться в том, что это означает, не приходилось.
Хью заказал что-то, но блюда с едой стояли между ними, нетронутые.
Ресторан постепенно заполнялся людьми, и во дворике группа гитаристов заиграла какой-то новый пульсирующий мотив. Сам воздух пьянил Хлою: коктейль из жары, света и звенящей, чувственной музыки пробудил в ее теле томление. Хлоя закрыла глаза, вздохнула и почувствовала запах чеснока, тимьяна и розмарина. И еле уловимый аромат лосьона после бритья, доносящийся с другой стороны стола, от Хью. Даже столько лет спустя от его кожи исходил все тот же острый, мускусный запах.
От этой мысли ее пронзило желание – такое сильное, что Хлоя даже испугалась. Она сделала пару глотков вина, потом подняла взгляд и увидела, что Хью смотрит на нее. Их взгляды сомкнулись, словно в безмолвном, бестелесном объятии. Она попыталась сглотнуть и поняла, что не может. Хью молча наполнил ее бокал вином. Официант унес нетронутую тарелку с едой; они даже не взглянули в его сторону.
– Тут трудно говорить, – сказал Хью некоторое время спустя. – Эта музыка, и вообще… – Он умолк, не договорив, и уставился, нахмурившись, на стол, словно решал какую-то математическую задачу. Потом поднял голову. – Я могу спросить, нет ли у них более… уединенного помещения.
Последовало молчание. Потом Хлоя медленно кивнула.
Когда машина направилась обратно в горы, Сэм помрачнел. Ему понравилось гулять вдоль берега, глазеть на европейских женщин и с восхищением разглядывать машины их мужей. А теперь приходится возвращаться обратно к бассейну и жалкому набору передач по кабельному телевидению!
– Может, заедем в Сан-Луис? – предложил он, когда они проезжали мимо указателя. – Посмотрим, как там?
– Не сейчас. Я хочу вернуться на виллу.
– Но там скучно!
– Если ты скучаешь, Сэм, – отрезал Филипп, – я с легкостью найду для тебя занятие.
Сэм надулся и откинулся на сиденье.
Они подъехали к железным воротам, ведущим с дороги на поле. Сэм лениво взглянул в окно. И, к собственному удивлению, увидел сквозь железную решетку лицо Дженны. Она как раз запрокинула голову и расхохоталась. И еще она курила. А рядом с ней виднелись чьи-то головы. Она была не одна.
«Вот это да! – подумал Сэм. – Что-то происходит. Самое время чему-то произойти. И я намерен в этом поучаствовать!»
Когда машина была припаркована на подъездной дорожке, Сэм взглянул на часы и посмотрел на Ната.
– Кажется, сейчас по девятому каналу «Симпсоны», – небрежно произнес он. – Две серии.
– Клево! – обрадовался Нат.
– Значит, ты так стремился посмотреть телик? – скептически поинтересовался Филипп у Сэма.
– «Симпсоны», па! – воскликнул Нат, закатив глаза в точности как Сэм, и выбрался из машины.
Сэм тоже вышел из машины, но не последовал за Натом в дом. Он небрежно наклонился, как будто перевязать шнурок на кроссовках, и проследил за исчезающим в доме братом. Несколько секунд спустя ушел и Филипп – обогнув виллу, в сторону бассейна, и Сэм встал. Он быстро взглянул на свое отражение в окне машины, затем направился к полю.
И сразу же увидел эту компанию. Дженна и тот парень-испанец, который плюнул на ворота, сидели на земле и курили одну сигарету, передавая ее друг другу. А рядом с ними – сердце Сэма забилось быстрее – сидела девушка. Испанка лет шестнадцати в обтягивающих голубых джинсах и черной футболке.
Сэм приблизился к ним с некоторой опаской. Испанцы посмотрели на него с ухмылками. Что им Дженна про него нарассказывала?
– Привет, – сказала Дженна, когда Сэм подошел на расстояние слышимости. – Где вы были?
– В Пуэрто-Банусе.
Дженна пожала плечами, давая понять, что это название ей ни о чем не говорит.
– Присоединяйся.
Она передала ему сигарету. Сэм с удивлением осознал, что это сигарета с марихуаной.
– А разве… – Он кашлянул. – А разве тебе можно, пока ты на работе?
– А я не на работе, – фыркнула Дженна. – У меня обеденный перерыв, и это мое дело, чем я во время него занимаюсь. Ясно?
Она взглянула на Сэма. Глаза ее зловеще блестели. Сэм сглотнул.
– Абсолютно.
Дженна посмотрела на него и внезапно расплылась в улыбке.
– Не волнуйся. Я знаю, что ты не станешь на меня жаловаться. Ведь не станешь, Сэм? – Она осторожно протянула руку и провела пальцем по его груди. – М-м-м… Ты в хорошей форме. – Она взмахнула рукой. – Давай покури.
Сэм затянулся, благодаря Бога, что он уже курил марихуану раньше и не будет сейчас выглядеть полным придурком, как некоторые парни в школе. Дженна внимательно посмотрела на него, словно выискивая, над чем бы посмеяться, а потом слегка улыбнулась.
– Нам надо идти, – сказала испанка, вставая и глядя на большие мужские часы у себя на запястье.
Сэм в смятении поднял взгляд.
– Но почему? – спросил он. – Оставайтесь!
– Извини. – Девушка пожала плечами. – Пока, Дженна.
– Пока, – повторил парень.
– До встречи, – сказала Дженна.
Сэм смотрел, как они идут к воротам, потом на дорогу.
– А кто они? – спросил он, помолчав.
– Они? – переспросила Дженна. – Их зовут Ана и Хосе. Они живут чуть дальше по дороге. Их мать тут убирает.
– Ага, – сказал Сэм. – А почему они…
– У нас с ними небольшая сделка, – объяснила Дженна и одарила Сэма ленивой улыбкой.
– А! – Сэм сердито выпустил дым, глядя на сухую землю. И почему только он не приехал раньше? Это несправедливо!
– Я у них кое-что разузнала, – сообщила Дженна, разглядывая свой наманикюренный ноготь. – Чертовски интересное.
– Что, правда? – переспросил Сэм, поднимая взгляд. – Насчет ночной жизни?
– Нет, – отозвалась Дженна, глядя на него как на чокнутого. – Про нашего хозяина, Джерарда Какбишьеготам. И всю эту катавасию, в которую мы угодили.
Она забрала сигарету у Сэма и затянулась, зажмурившись от удовольствия.
– Ты думал, это ошибка – что ваши семьи приехали сюда в одно и то же время?
Сэм настороженно посмотрел на нее.
– Ну да. Это была ошибка.
Дженна выпустила облачко дыма и покачала головой.
– He-а. Никакой ошибки. Джерард это запланировал.
– То есть как это – запланировал? Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, – произнесла Дженна таким тоном, как будто что-то объясняла совершенному тупице, – что он вас подставил. Он нарочно пригласил обе семьи на одну и ту же неделю, а потом сделал вид, будто это вышло случайно.
Сэм уставился на девушку. Это что, очередная дурацкая шутка, которая закончится для него полнейшим унижением?
– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросил он.
– Джерард сказал их матери, что на этой неделе на вилле будет восемь человек. Велел ей закупить побольше продуктов.
– Ну и что? Это еще ничего не доказывает.
– Сэм, да пошевели же ты мозгами! Восемь человек – это не одна семья, а две. Он определенно устроил все это нарочно. – Дженна усмехнулась. – Это была шутка. И на мой взгляд, чертовски неплохая шутка.
Сэм пришел в ярость.
– Ни хрена себе неплохая шутка! – возмутился он. – Изгадить людям отпуск просто прикола ради – это… это свинство! Я не верю, что Джерард стал бы такое делать. – Сэм посмотрел на дорогу, но Ана и Хосе уже скрылись из виду. – Они просто пытаются насолить ему. Видимо, они не любят Джерарда.
– Да, они его ненавидят, – согласилась Дженна. – Похоже, через эту территорию проходила какая-то тропинка, а Джерард, когда купил эту землю, перекрыл проход. Его тут все ненавидят.
– Ну вот видишь!
– Но это не отменяет фактов. – Глаза Дженны блеснули. – Джерард знал, что вы прибудете сюда одновременно, но сделал вид, будто не знает. И что из этого вытекает? – Она глубоко затянулась сигаретой. – Да то, что он явно намеревается сам появиться здесь.
– Появиться здесь?
Сэм уставился на Дженну. Та пожала плечами.
– Так сказала Ана.
Сэм нахмурился.
– Все это бред собачий. Я так думаю. На кой ему это?
– Да кто же его знает, – отозвалась Дженна. – Наверное, он думал, что тут что-нибудь произойдет. – Она насмешливо улыбнулась. – Возможно, думал, что вы передеретесь.
Сэм покачал головой.
– Чушь какая-то. В смысле – мы же совершенно друг друга не знаем. Наши две семьи даже не знакомы.
Комната располагалась под крышей: светлая, в пастельных тонах, с простой деревянной мебелью и с высокой старомодной кроватью. Ванны при ней не было, как объяснил хозяин ресторана, вручая им ключ, потому-то она и не популярна среди туристов. Но возможно, сеньору…
– Все в порядке, – перебил хозяина Хью. – Спасибо.
Они молча поднялись по узкой скрипучей лестнице, отдаляясь от ресторанного шума, от всего остального мира. Когда дверь за ними затворилась, Хлоя ощутила внутреннюю дрожь, подобную отдаленному раскату грома или землетрясению, бушующему в каком-то дальнем, неведомом краю.
Пол вибрировал от музыки, звенящей внизу, во дворе, и эта дрожь шла от ступней Хлои – и по всем жилам. Люди внизу, в реальном мире, по-прежнему смеялись, ели и разговаривали. А тем временем они с Хью стояли под самыми стропилами в безмолвной неподвижности, чуть отстранившись и не глядя друг на друга. Выжидая.
Хью медленно протянул руку и коснулся ее плеча, и в Хлое вздыбилась почти непереносимая волна желания. Пришлось закрыть глаза и прикусить губу, чтобы не закричать. Но она не шевельнулась. Она не шевелилась, пока могла держаться.
Наконец она повернулась к нему. Вторая рука Хью легла ей на талию, и они начали медленно двигаться в ритме музыки, все больше сближаясь. Хью повернул голову и легонько коснулся губами ее губ, и Хлою захлестнула новая волна возбуждения. Она отодвинулась от Хью, намеренно мучая себя, затягивая это ощущение, упиваясь сознанием того, что должно произойти.
Внизу, во дворе, гитаристы доиграли мелодию, и воцарилась тишина. Мгновение никто не двигался. От тишины у Хлои зазвенело в ушах. Губы Хью снова встретились с ее губами, на этот раз более настойчиво, более страстно. Когда внизу снова заиграла музыка, Хлоя уже позабыла обо всем, погрузившись в изучение, прикосновения, воспоминания и желание. В конце концов, выкрикнув его имя, она всхлипнула и медленно и легко, словно пушинка, опустилась на кровать.
Глава 9
Казалось, они целую вечность лежали молча и недвижно. В полузабытьи-полусне. Обвитые общим теплом – а воздух вокруг них постепенно становился прохладнее. Потом Хлоя моргнула, пошевелилась и огляделась. И увидела, что комната изменилась, наряду со всем прочим. Яркий белый свет сменился более мягким. На пол легли длинные золотистые тени. Снаружи гитары перестали играть. Какие-то девушки-испанки, наверное накрывая столы к ужину, болтали между собой.
На мгновение Хлое показалось, будто она не сможет пошевелиться – такая во всем теле ощущалась тяжесть. Она чувствовала себя медлительной и вялой, и ей совершенно не хотелось ничего делать. На краю сознания маячило понимание того факта, что за пределами этой комнаты существует мир, но ей не хотелось ни постигать, ни признавать его существование. Несколько минут она лежала неподвижно, глядя в потолок и витая в нереальности.
Потом, пустив в ход всю силу воли, ведущей ее по жизни, Хлоя села. Не глядя на Хью, она встала и медленно прошла туда, где на полу валялось ее платье. Ее новое обтягивающее черное платье. Подняв его, Хлоя поняла, что не хочет его надевать. Что это чрезмерная, вызывающая привлекательность сейчас раздражает ее. Но у нее не оставалось выбора. Надеть больше было нечего.
– Хлоя! – ударил сзади голос Хью. – Хлоя, что ты делаешь?
Хлоя обернулась к кровати, сжимая в руках платье, и несколько мгновений молча смотрела на Хью, потом ответила:
– Собираюсь одеться.
– Нет! – сказал Хью. Его лицо потемнело. – Не сейчас.
Хлоя на миг прикрыла глаза.
– Нам нужно идти. Мне нужно.
Она подобрала нижнее белье и секунду смотрела на него, потом уселась на край кровати. Хью положил руку ей на плечо.
– Не уходи, – попросил он. – Не исполняй свою пьесу с исчезновением. Хоть на этот раз.
– О чем ты? – раздраженно поинтересовалась Хлоя. – Какая пьеса с исчезновением?
– Ты всегда исчезала. – Хью потянулся и поцеловал ее в шею. – Ты всегда одевалась в темноте. Исчезала в ночи. Я даже не знал, куда ты уходишь. – Он провел рукой по ее груди и нежно обвел сосок. – Я больше всего на свете хотел провести с тобой целую ночь. Но ты всегда меня покидала. Всегда уносилась прочь.
Хлоя медленно повернулась к нему.
– Я всегда уносилась прочь, – произнесла она и рассмеялась, словно бы не веря своим ушам. – Отлично сказано, Хью. – Она отстранилась от него и встала. – Я уносилась прочь.
Ее слова пронзили теплый воздух, как брошенный вызов. Внезапно атмосфера сгустилась, будто кто-то захлопнул окно. Отвернувшись от Хью, Хлоя отыскала босоножки и поставила их рядом на пол, приготовившись обуваться. Собираясь уйти. Она посмотрела на них и почувствовала, как волнение все больше охватывает ее и слезы подступают к глазам. Вот она, цена пятнадцатилетнего сдерживания эмоций – теперь они грозили разорвать ее на части.
– Я бы закурила, – сказала Хлоя внезапно. – У тебя, конечно же, нет сигареты?
Она повернулась и увидела, что Хью смотрит на нее со странно непроницаемым лицом.
– Не было ни единого дня, когда я не пожалел бы о том, что сделал, Хлоя, – негромко произнес он. – Ни единого.
– Или выпила бы, – словно не слыша его, продолжала Хлоя. Она громко сглотнула, пытаясь взять себя в руки. – Выпивка тоже сойдет.
– Я был молод, – сказал Хью. – Я был тогда другим человеком. Я ничего не знал ни о детях, ни о семьях – да ни о чем. – Он остановился, словно пытаясь что-то сообразить. – Когда я увидел Сэма, сидящего на ковре, – когда я сообразил, что ты пыталась мне сказать, – я запаниковал.
Он посмотрел на Хлою. В глазах его светилась безжалостная к себе искренность.
– Мне было двадцать лет, Хлоя. Двадцать. Всего на четыре года больше, чем сейчас Сэму. Я подумал, что ребенок в моей жизни… ну, не знаю. Все испортит. Лишит возможности…
Он осекся.
– Добиться успехов и высот, – договорила за него Хлоя. – В твоей невероятной карьере. Что ж, возможно, ты был прав. Возможно, это стало бы помехой. – Она недружелюбно улыбнулась. – Ты поступил абсолютно верно, Хью. Для себя.
– Нет, я поступил неверно, – произнес Хью как нечто само собой разумеющееся и посмотрел на Хлою. – Я поступил неверно.
Воцарилось напряженное молчание. Хлоя ощутила болезненный укол в сердце. Послание от ее внутреннего «я», толкающее ее в ту сторону, куда она старалась даже не смотреть. Влекущее ее к скользкому туннелю, который вел вниз и прочь, в какое-то совершенно иное место.
– Мне нужно идти, – сказала она, обуваясь.
Сандалии больно сдавили ноги, но Хлоя даже не поморщилась. Ей нужны были эти болезненные ощущения. Нужно было вернуться назад, к реальности.
– А если ты не пойдешь? – спросил Хью. – Что, если мы останемся здесь на всю ночь?
Он встал и подошел к Хлое, неотрывно глядя ей в глаза.
– Что, если мы впервые в жизни проведем всю ночь вместе, Хлоя? Что произойдет? Небо обрушится на землю?
Хлоя ощутила боль в груди от переполняющего ее желания.
– Не надо, – с трудом выговорила она. – Мы не можем… – Она потерла лицо. – Нам нужно идти. Нужно возвращаться к…
– Я люблю тебя, – произнес Хью.
На миг Хлоя застыла, не в силах шевельнуться.
– Ты меня не любишь, – сказала она в конце концов, отвернувшись. Голос ее был хриплым, лицо горело.
– Я люблю тебя, Хлоя. – Хью убрал пряди волос с ее лба. – Я люблю тебя. И я хочу провести всю ночь рядом с тобой. Я хочу проснуться, баюкая тебя в объятиях.
– Мы не можем, – негромко, хрипло произнесла Хлоя. – У нас нет выбора.
– У нас есть выбор. – Хью мягко приподнял ее подбородок так, чтобы она посмотрела ему в глаза. – Хлоя, мы можем начать сначала.
Хлоя долго смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова. Потом, так и не ответив, отвернулась и стала дрожащими руками натягивать на себя платье.
Филипп сидел в шезлонге у бассейна, потягивал пиво, смотрел на воду и лениво размышлял, куда это все подевались. Вся вилла словно бы вымерла. Хлою никто не видел, Сэм исчез без следа, Нат, как предполагал Филипп, приклеился к телевизору. Да и второе семейство куда-то сгинуло.
Беззаботно хлебнув пива, Филипп откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Наставало его любимое время суток на отдыхе. Самое начало вечера, когда жгучие солнечные лучи сменялись теплым сиянием, а на воде появлялись сине-золотые блики. Когда люди снова оживали после целого дня валяния на солнце, в искусственной спячке. Когда энергия возрастала, разливались напитки и в голове начинали шевелиться приятные мысли о предстоящей ночи.
Филипп подумал, что день выдался хороший. Он заново осознал, насколько же ему нравится общество мальчиков и какими занятными они бывают. И ему, пожалуй, было полезно провести какое-то время подальше от Хлои. У него появилось такое ощущение, словно его проблемы и мелочное раздражение унесло океанским ветром. Расстояние дало ему перспективу, в которой он нуждался. Сегодня вечером они начнут все сначала. Возможно, даже поужинают вместе.
Тут внимание Филиппа, погрузившегося в ленивые размышления, привлек какой-то звук. Он поднял голову и увидел, что к бассейну приближается Аманда с пачкой бумаг и мобильником в руках. Лицо у нее было обеспокоенное.
– Здравствуйте, – коротко произнесла Аманда и уселась.
– Здравствуйте, – отозвался Филипп. Некоторое время царила тишина, потом он поднял взгляд. – Хорошо ли вы провели день?
– Честно говоря, нет, – сказала Аманда. – Не день, а кошмар. Беатриса плохо себя чувствует, а Дженна во второй половине дня куда-то подевалась, как раз тогда, когда была очень нужна. И у меня настоящий кризис с моим дизайнером по цвету.
– С кем, с кем? – переспросил Филипп, слегка улыбнувшись.
– С моим дизайнером по цвету, – повторила Аманда, обратив на него ясный, лишенный тени юмора взгляд. – Которая работает у нас дома. Там очень многое нужно успеть, пока мы в отъезде.
– А! – отозвался Филипп и глотнул пива. – Понятно.
– Я позвонила ей сегодня утром, просто проверить, как идут дела. Случайно упомянула про спальню для гостей, и тут она принялась говорить про бирюзовый. Бирюзовый! – Аманда прикрыла глаза, словно была не в силах даже думать об этом. – В то время как я совершенно четко сказала, что в ту комнату нужен бледно-аквамариновый!
Она открыла глаза и посмотрела на Филиппа.
– И теперь я просто не могу быть уверена, что она не наляпала на наши стены совершенно не то! Какой-нибудь ужасный цвет. Я всю вторую половину дня пыталась связаться с ней по факсу, но она даже не потрудилась ответить.
– Я уверен, что все будет хорошо, – сказал Филипп. Он подумал мгновение и добавил: – Наверняка она использовала правильный цвет, только назвала его иначе.
Аманда с подозрением взглянула на него.
– По-вашему, бирюзовый и аквамариновый – это одно и то же?
– Ну, они довольно-таки схожи, разве нет? Для… для несведущего глаза.
– Возможно. – Аманда с силой выдохнула. – Возможно, вы правы. Но даже не потрудиться ответить на мои факсы! Это же просто вопиющая невежливость! При том что я – заказчик, я плачу деньги…
– А я даже и не знал, что здесь есть факс, – сказал Филипп, пытаясь сменить тему. – На этой вилле есть все, правда?
– Он стоит в кабинете над холлом, – сообщила Аманда. – Там устроен небольшой офис. – Она возвела глаза к небу. – На самом деле я просто поражаюсь, как это Хью еще не присвоил его.
Она улеглась в шезлонг и с минуту молчала. Потом порывисто вздохнула.
– О господи, до чего же я устала! Беатриса полночи не спала. Ее невозможно было оставить. А всю вторую половину дня пришлось просидеть на телефоне.
– А теперь ей лучше? – спросил Филипп. – Если хотите, я попробую позвонить врачу.
– О нет. – Аманда покачала головой и слабо улыбнулась. – Спасибо. Она просто вчера немного перегрелась на солнце. А сегодня еще жарче.
– Кажется, тридцать четыре градуса, – сказал Филипп. – Синоптики это называют переносом теплых воздушных масс. Хотя здесь, в горах, вроде как должно быть попрохладнее.
Он пошевелил рукой в горячем вязком воздухе.
– Сегодня было очень жарко, – пожаловалась Аманда. – Мне пришлось отправить детей в дом. – Она провела рукой по волосам. – Слава богу, есть кондиционеры. Иначе мне ни за что не удалось бы уложить Беатрису спать.
– С Натом в отпуске тоже непросто, – с сочувствием произнес Филипп. – Он подолгу не может приспособиться на новом месте.
Он взглянул на собеседницу и увидел, что та прикрыла глаза.
– Может, ваш муж подежурит сегодня ночью, – сказал Филипп. – Даст вам отдохнуть.
– Хью? – Аманда приоткрыла один глаз. – Ой, я вас умоляю! Хью и близко не подходит к детям.
– Что, в самом деле? – Филипп приподнял бровь. – Вообще?
– Он законченный трудоголик. Никогда не приходит домой раньше восьми. Я все равно что мать-одиночка.
Мобильник, который Аманда положила рядом с собой, принялся попискивать.
– А, черт! – Аманда села. – Чего им теперь еще надо?
– Может, не обращать на него внимания? – предложил Филипп, но Аманда уже нажала кнопку.
– Привет, – сказала она. – Да. Да. – Короткая пауза. – Ну, все это замечательно, но что она имеет в виду под терракотой? Да, мне хотелось бы пояснений, если это не слишком сложно.
Потом она на некоторое время замолчала и, взглянув на Филиппа, возвела глаза к небу.
– Опять проблемы с цветом? – поинтересовался Филипп.
– Честное слово, если бы я знала, сколько с этим будет проблем, я бы лучше оклеила стены обоями! По крайней мере, там ты видишь, что… Да, Пенни? Меня не волнует, что она собирается домой. Я хочу поговорить с ней! – Аманда прикрыла трубку рукой. – О господи, ну что за люди! Совершенно безнадежны! В смысле, вы только гляньте на меня! Это что, можно назвать отпуском?
Тут телефон снова привлек ее внимание.
– Да, Пенни. Да, я могу подождать. Кстати, – это уже было обращено к Филиппу, – вам тут некоторое время назад звонили. Когда вас не было.
Филиппу понадобилось несколько секунд, чтобы слова Аманды дошли до его сознания.
– Мне звонили? – тупо переспросил он.
– Ну да, я сняла трубку, когда была в кабинете. Какой-то Крис. – Аманда слегка нахмурилась. – Не могу вспомнить его фамилию. Он сказал, что у него есть новости. Я оставила ему номер… Да, Маргарет! Это Аманда Стрэттон. Нет, я просто хочу поговорить с вами об оттенках.
Филипп невидяще смотрел куда-то вдаль. Сердце его бешено колотилось. Легкость, так радовавшая его, исчезла бесследно. Все надежды, которые ему удалось обрести за сегодняшний день, мгновенно были утрачены. У него не осталось ни перспектив, ни уверенности. Одни лишь обнаженные нервы.
Он глубоко вздохнул и посмотрел на Аманду. Та погрузилась в телефонный разговор и больше не обращала на него внимания.
– Ну что ж, – произнес Филипп, пытаясь говорить непринужденно и состроить хорошую мину. – Спасибо, что сообщили. Пожалуй… Пожалуй, я пойду ему перезвоню прямо сейчас.
Когда Филипп вошел в здание, золотистое сияние резко поблекло, сменившись прохладным полумраком. Он отворил дверь в маленький кабинет – здесь он прежде не бывал, – и его глазам предстало зрелище, вызывающее замешательство: лицо Джерарда, растиражированное во множестве экземпляров. Большой портрет на столе, фотографии, расставленные на журнальном столике, постер с винного фестиваля и несколько статей из газет, заботливо вставленные в рамки. Филипп задержался у фотографии, на которой Джерард стоял рядом с каким-то известным шеф-поваром и поднимал бокал прямо в объектив.
– Самодовольный ублюдок, – произнес он вслух.
Филипп несколько мгновений смотрел на фотографию, потом двинулся дальше, к телефону. Проходя мимо факса, он краем глаза заметил несколько листов, исписанных, как он предположил, почерком Аманды.
«Прошу прощения, – написано было на одном, – вы что, положили трубку? Смею вам напомнить, вы находитесь в МОЕМ доме и красите МОИ стены».
Несмотря на взвинченное состояние, Филипп не сдержал улыбки. Он уселся за стол, несколько раз глубоко вздохнул, потом потянулся за телефоном. Он набрал домашний номер Криса по памяти, и через несколько гудков трубку сняли.
– Привет, Крис, – произнес Филипп, стараясь говорить непринужденным тоном. – Это Филипп.
– А, Филипп! Рад тебя слышать! – отозвался Крис. Филипп представил себе, как его заместитель стоит у себя на кухне со стаканом пива в руке. – Слушай, я не хотел тебя беспокоить. Просто подумал, что раз ты просил держать тебя в курсе дела, то захочешь знать последние новости.
– Конечно! – сказал Филипп с едва ощутимым облегчением. – Ну так что за новости?
– Судя по всему, отзыв от Маккензи поступил, – сообщил Крис.
– Ага, – произнес Филипп, пытаясь совладать с заполонившим его страхом.
Все так долго говорили об этом треклятом отзыве, что он стал восприниматься как некое мифическое существо. Медуза, Минотавр, отзыв Маккензи. Объявленный крайний срок миновал уже трижды, и Филипп почти перестал верить, что этот документ вообще когда-либо появится.
– Ну и как, известно нам, что в нем говорится?
– Нет, – ответил Крис. – Мы понятия не имеем. А тот тип, который им занимается, до следующей недели в отпуске.
– Замечательно, – сказал Филипп. Он посмотрел на фотографию, на которой Джерард целовал руку кому-то из второстепенных членов королевской семьи, и снова отвел взгляд. – Значит, мы опять сидим и ждем.
– Похоже на то. Но я полагаю, мы на шаг ближе к знанию.
– Думаю, да, – согласился Филипп. Он вдруг осознал, что его ладонь, сжимающая трубку, мокра от пота. – Ладно, спасибо, что держишь меня в курсе, Крис. А остальные знают?
– Да все знают, – легко проговорил Крис. – Настроение у народа бодрое. Анжела собрала пятьсот подписей под своей петицией.
