Текст книги "Испанские каникулы"

   – Я не знаю, – сказал Хью. Он посмотрел на напряженное, гневное лицо Филиппа и сглотнул. – Поверьте, я правда не знаю.

   Он перевел взгляд на факс, который держал в руках, и проглядел сообщение от Деллы.

   «Уважаемый Хью, надеюсь, вы получили мое сообщение. Прилагаю соответствующие страницы из отзыва Маккензи.

Всего хорошего, Делла».

   Ниже следовало официальное уведомление, гласящее, что содержимое данного факса является конфиденциальным и предназначается исключительно для того лица или юридического субъекта, которому он адресован.

   Хью пока что даже не взглянул на следующие страницы. Но было совершенно очевидно, что они означают для Филиппа. «О господи! – снова ужаснулся Хью, которого слегка мутило. – Чем Делла вообще думала?!» Для любого служащего Национального южного увидеть этот отзыв своими глазами – настоящий шок. Не говоря уже об этом мужчине, стоящем тут перед ним в одних шортах и босиком. Об этом человеке, которого он знал – и не знал, чью жизнь он уже намеревался разрушить – но совершенно иным путем…

   – Филипп, я понятия не имел, что вы работаете в Национальном южном, – сказал Хью. Голос его окреп – благодаря тому факту, что хотя бы это утверждение действительно было чистой правдой. – Сначала не знал.

   – Ну а это как понимать?

   Филипп невежливо ткнул рукой в факс. Хью подумалось, что сейчас он совсем не похож на того дружелюбного парня, с которым они вчера напились за компанию. Этот человек был напряжен, рассержен и исполнен подозрений, и смотрел он на Хью без малейшего дружелюбия. Они словно бы встретились в первый раз.

   «В некотором смысле, – подумал Хью, – так оно и есть. Все эти договоренности о том, чтобы не говорить о работе, переодеться в футболки, расслабиться и позабыть о реальной жизни, – дерьмо, и ничего больше. От реальной жизни не убежишь, даже во время отпуска. Она все время крутится рядом и поджидает тебя. Приходит к тебе по факсу, по телефону, по телевизору. А если ты к этому не готов – тем хуже».

   – Я ничего не знал до сегодняшнего дня, – продолжал он. – Я понятия не имел, кто вы. Потом случайно встретился с Натом, а у него была папка с логотипом ПБЛ. Я спросил, откуда это у него, и когда он мне сказал… – Хью покачал головой. – Сумасшедший дом. Мы оба работаем в одном и том же учреждении…

   – Национальный южный и ПБЛ – не одно и то же учреждение, – напряженно произнес Филипп. – Вы нами управляете. Это не одно и то же.

   Его враждебность застала Хью врасплох, и он уставился на Филиппа.

   – Слияние произошло мирным путем…

   – На уровне правлений – может быть.

   Хью покачал головой.

   – Не только на уровне правлений. Наша группа по регулированию переходного периода отслеживает уровень удовлетворенности персонала по всей организации, и они выяснили, что…

   – Хочешь знать, как мои люди называют ваших? – сказал Филипп, не обращая внимания на слова Хью и внезапно переходя на «ты». – Ублюдки.

   Хью умолк на несколько секунд.

   – Филипп, я на твоей стороне, – сказал он наконец. – Я только хотел…

   – Ты только хотел выяснить обо мне все, что можно. – Филипп ткнул в факс. – Ты собираешься сказать мне что-либо об этом?

   – Конечно! – воскликнул Хью. – О господи! Я хотел выяснить, что говорится в этом отзыве, ради тебя. Я хотел… предупредить тебя…

   – Ну так давай! – Филипп резко указал на страницы факса. – Давай, мистер Стратегия корпоративного развития. Почему бы тебе не прочитать его и не выяснить, светит ли нам счастливый конец?

   Он с вызовом взглянул в глаза Хью. Тот, помедлив, перевернул лист. Он прочел первые несколько строк, потом поднял голову.

   – Ист-Ройвич. Это вы?

   Филипп недоверчиво посмотрел на него.

   – Да, – сказал он. – Да, мы. Небось для тебя это всего лишь еще одно название?

   Хью не ответил, лишь поджал губы. Откуда ему знать, что Филипп работает в Ист-Ройвиче? Господи, да он даже понятия не имеет, где этот самый Ист-Ройвич расположен! Хью быстро проглядел страницу, потом следующую. По мере того как он читал одну недвусмысленную фразу за другой, лицо его делалось все более хмурым. Ист-Ройвич даже не относился к спорным случаям. Его намеревались упразднить. И весьма быстро, судя по всему.

   – Я верно понял выражение твоего лица? – спросил наблюдающий за ним Филипп. – Наше отделение будет закрыто?

   Хью перевернул последнюю страницу и взглянул на заключительный абзац, не сказав ни единого слова. И что ему теперь говорить этому человеку? Дьявол, он ведь не специалист по связям с общественностью!

   – Цель этого слияния, – произнес он, не поднимая глаз, – создание новых возможностей. Для ПБЛ – и для Национального южного. Чтобы максимально расширить эти возможности…

   – Вы собираетесь закрыть наше отделение, – оборвал его Филипп. – Вы собираетесь нас сократить. Так вы это называете?

   – Оптимизировать, – машинально поправил его Хью, поднял голову и увидел, что Филипп смотрит на него с выражением, граничащим с презрением. – О господи, – пробормотал Хью и потер лицо. – Послушай, Филипп! Мне очень жаль. Мне вправду жаль. Не я принимал это решение. Это даже не мой район…

   – Но это произойдет, – сказал Филипп, напряженный и бледный. – Или это лишь предположение?

   Хью вздохнул.

   – Если только правление по каким-либо причинам не решит игнорировать данный отзыв, что…

   – Невероятно?

   – Маловероятно, – сказал Хью. – Очень маловероятно.

   – Понятно.

   Филипп медленно опустился в кресло. Он широко расставил пальцы и несколько мгновений молча смотрел на них. Потом поднял взгляд на Хью, и на лице его промелькнула тень надежды.

   – И даже глава отдела корпоративной стратегии не сможет их убедить?

   Голос его звучал непринужденно, почти шутливо. И тем не менее в нем проскользнула искорка надежды. Нотка мольбы. У Хью упало сердце. Он снова принялся перечитывать факс, уже более внимательно, силясь отыскать какие-нибудь утешительные детали, что-нибудь оптимистичное.

   Но ничего такого он не нашел. Ист-Ройвич оказался пригородом, который и сам переживал упадок. Ист-Ройвичское отделение отлично себя зарекомендовало в середине девяностых и даже получило пару внутренних наград. Однако с тех пор, как в трех милях оттуда выстроили новый торговый комплекс, Ист-Ройвич потерял свою роль местного центра – и эффективность деятельности Национального южного резко упала. Число клиентов уменьшилось, доходы снизились, несколько маркетинговых ходов провалились. В общем, с какой стороны ни посмотри – дело дохлое.

   – Мне очень жаль, – сказал Хью, поднимая голову. – Я ничего не смогу сделать. Если основываться исключительно на производительности…

   – Производительности? – резко переспросил Филипп.

   – Я не имел в виду лично твою производительность, – быстро произнес Хью. – Безусловно нет. Я имел в виду отделение в целом.

   Он встретил напряженный взгляд Филиппа и почувствовал, как у него багровеет шея, а пальцы судорожно стискивают листки факса. Господи, до чего же это тяжело – сообщать простую коммерческую истину человеку лицом к лицу. И в особенности – человеку, которого знаешь…

   – Согласно этому анализу, – поспешил продолжить Хью, – данное отделение действовало не совсем так, как можно было бы надеяться…

   – И тебя это удивляет?! – с пылом парировал Филипп. – О господи, да вы с этими вашими расчетами, планами и всем прочим… – Он не договорил и запустил пальцы во встрепанные волосы. – Ты вообще понимаешь, что творилось в последние месяцы? У нас не было вообще никакой связи с вами. Работники тревожились, клиенты каждый день спрашивали, не закрываемся ли мы… У нас был задуман местный маркетинговый проект, который спустили в унитаз, прежде чем мы поняли, что происходит. Мы все эти три треклятых месяца пытались удержаться на плаву. А теперь ты мне говоришь, что нас собираются закрыть из-за упавшей производительности!..

   – Период, следующий сразу за слиянием, – всегда трудное время для всех, – сказал Хью, уцепившись за деталь, которую он мог объяснить. – Это понятно. – Он указал на факс. – Однако эти цифры говорят об оптимизации деятельности…

   – Так значит, для тебя это было трудное время? – перебил его Филипп. Лицо его было бледным и напряженным, губы дрожали от гнева. – Ты лежал по ночам, не в силах уснуть, беспокоился, размышлял и жаждал получить хоть клочок реальной информации? Клиенты донимали тебя вопросами каждый день? Моральное состояние твоих работников сползло до полного нуля? Может, твой брак едва не рухнул из-за того, что ты никак не мог перестать мучительно думать о том, что там решат эти ублюдки из ПБЛ? А, Хью?

   Его голос, резкий и саркастический, рассек воздух. Хью смотрел на него в замешательстве. Успокаивающие слова все куда-то делись. Ему нечего было сказать этому человеку. Он ничего не знал о его жизни, о повседневной реальности, с которой ему приходилось справляться. «Черт, – внезапно подумал Хью, – а я вообще хоть что-то о чем-то знаю?»

   Тут тишину нарушил звук приближающихся шагов. Мгновение спустя из-за угла дома показалась Дженна. Она приостановилась и с любопытством взглянула на мужчин.

   – Я ищу Сэма, – сказала Дженна. – Вы не знаете, где он?

   – Нет, – сказал Хью.

   Филипп лишь молча качнул головой.

   – Ну ладно.

   Дженна пожала плечами и, бросив на них еще один любопытный взгляд, удалилась.

   Когда ее шаги стихли вдали, мужчины молча посмотрели друг на друга. Атмосфера была нарушена. Они словно бы начали все сначала.

   Хью подумал, что ему следовало бы ненавидеть Филиппа Мюррея. Если рассуждать рационально, он просто должен его ненавидеть. Этого человека любит Хлоя. Филипп – его соперник. Но, глядя на напряженное, раздраженное лицо сидящего напротив мужчины, его встрепанные волосы, вспоминая минуты общения с этим, в общем-то, славным парнем, Хью понял, что не может. Не может ненавидеть Филиппа. А еще, взяв свой бокал и осторожно глотнув вина, он понял, что не в силах просто стоять и наблюдать, как тот теряет работу.

   Это не был шкурный интерес в чистом виде. Хью захотелось помочь этому человеку удержаться на плаву отнюдь не из одного лишь желания увеличить свои шансы на успех у Хлои. Слова Филиппа ударили его по нервам. Перед ним стоял трудолюбивый, порядочный человек с большим опытом работы. Человек, который явно искренне интересовался своей работой, заботился о своих клиентах, о будущем компании. Таких работников ПБЛ стоило холить и лелеять, а не вышвыривать за борт. Вот и шанс.

   – Я сейчас позвоню кое-кому, – сказал вдруг Хью. Он допил вино и посмотрел на Филиппа. – Я хорошо знаю нашего кадровика. Посмотрим, что можно сделать.

   После яркого солнца кабинет казался темным и плохо освещенным. Хью направился прямиком к столу, снял трубку и набрал номер.

   – Я пойду, ладно? – сказал Филипп, неловко застыв в дверном проеме.

   Хью покачал головой.

   – Он может захотеть поговорить с тобой. Останься на всякий случай. – Лицо его изменилось. – Алло! Кристина? Это Хью Стрэттон. Да, все в порядке. А у тебя как дела? Отлично. Могу я перекинуться парой слов с Тони? Он на месте? Отлично!

   В трубке наступила тишина. Хью оглянулся на Филиппа, пристроившегося на краешке кресла в углу комнаты.

   – Мы с Тони давние знакомые, – успокаивающе произнес Хью. – Он отличный малый. Очень компетентный. Если кто и может помочь, так это он.

   Последовала новая пауза. Филипп сидел неподвижно, сцепив руки так, что костяшки побелели. Затем он встал.

   – Знаешь, Хью, брось это дело, – сказал он вдруг. – Это… так неправильно. Я не хочу, чтобы ты ради меня дергал за ниточки. Если отделение и вправду закрывается и я не смогу сохранить работу благодаря собственным достоинствам, значит, так тому и быть. Лучше уж так, чем такое… кумовство.

   – Дело вовсе не в кумовстве, – возразил Хью. – Поверь мне, Филипп: если бы все обстояло так, я бы не стал этого делать. Поверь.

   Филипп немного помолчал, потом поднял взгляд и попытался улыбнуться.

   – Ну, – небрежно произнес он, – и каково это – держать в руках чужую жизнь?

   Хью посмотрел на Филиппа, и у него к горлу подступил комок. В памяти вспыхнули картины: Хлоя – обнаженная, расслабленная, белокожая – на смятых белых простынях. Чужая жена, чужая жизнь… О господи! Ладонь, сжимавшая трубку, внезапно вспотела. Ему отчаянно захотелось сделать ну хоть что-нибудь хорошее для этого человека. Ему очень нужно было справиться с этой задачей.

   – Алло!

   Спокойный голос Тони встряхнул Хью, и он с благодарностью перенес внимание на трубку.

   – Алло! Тони? Это Хью.

   – Хью! Чем могу помочь?

   – Я хотел поговорить с тобой о… о проблеме персонала, – сказал Хью и кашлянул. – Я тут читаю отзыв Маккензи…

   – Как и мы все, – перебил его Тони. – Теперь я понял, что ты имел в виду, когда говорил с Аллистером о реализации. Мы все согласны с тем, что ключ к успеху – скорость, и могу тебя заверить, мы намерены действовать как можно быстрее. Если все пойдет хорошо, реструктуризация завершится к… дай-ка взглянуть…

   Тони прервался, и Хью тут же вклинился в образовавшуюся паузу.

   – На самом деле, Тони, – сказал он, – именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Об одном отделении Национального южного.

   – В самом деле? – В голосе Тони проскользнуло легкое удивление. – И о каком же?

   – Ист-Ройвич, – сказал Хью. – Насколько я понимаю, оно близко к закрытию?

   – Дай-ка я возьму полный текст отчета, – сказал Тони. – Кристина…

   Он исчез с линии, и Хью многозначительно приподнял брови. Филипп попытался улыбнуться в ответ.

   – Сейчас посмотрим… – вновь послышался голос Тони. – Ага, вот. Ист-Ройвич. И что с ним такое?

   – Ну, – произнес Хью и заколебался, обнаружив, к собственному удивлению, что слегка нервничает. Он взял карандаш и принялся рисовать маленькие аккуратные кубики на джерардовских зеленых листках для записей. – Я знаком с управляющим этого отделения. Он очень способный и преданный делу работник, из тех, кого нам следует держаться. Я хотел узнать, не планируете ли вы перевести его на другую работу.

   – Понятно, – помедлив пару секунд, отозвался Тони. – Сейчас посмотрим… – Голос его изменился. – Ага… да, ты прав. В Ист-Ройвиче действительно есть способный малый – и мы только что поставили его руководить присоединенным отделением в Саут-Драйтоне. Крис Харрис. Он приходил к нам на интервью на прошлой неделе. Я лично с ним беседовал. Производит очень приятное впечатление, стремится к сотрудничеству, отлично владеет компьютером…

   – Э-э… я не его имел в виду, – сказал Хью, вонзив карандаш в листок бумаги. – Я говорил о Филиппе Мюррее, управляющем отделением.

   – А! – Похоже, Тони не понравилось, что его перебили. Хью услышал шорох переворачиваемой страницы и, на заднем плане, звонок другого телефона. – Ага, Филипп Мюррей. Я с ним лично не общался, но по записям возникает впечатление, что он немного староват и несколько закостенел во взглядах, чтобы влиться в ПБЛ. Да и уровень его зарплаты, само собой, выше… С экономической точки зрения совершенно нецелесообразно его оставлять.

   – На бумаге, может, и нецелесообразно, – не отступал Хью. – Но ты ведь должен понимать, что он обладает ценным опытом. И знаниями. Нам в правлении нужны люди, знакомые с образом действий Национального южного…

   – У нас в правлении множество людей, знакомых с образом действий Национального южного, – холодно произнес Тони. – На мой взгляд, даже слишком много. Хью, я ценю твою заботу, но в данном случае…

   – Послушай, Тони! – попытался настоять Хью, ощутив приступ паники. Ему нельзя было потерпеть неудачу! Просто нельзя! – Ну ведь должно же найтись какое-нибудь место для него. Нельзя же просто взять и выбросить человека за борт!

   – Никого выбрасывать не будут, – сказал Тони. – Он получит очень щедрое выходное пособие. Чрезвычайно щедрое. Или, если захочет, сможет, наряду со многими другими работниками Национального южного, присоединиться к обучающей программе ПБЛ-Телеком.

   – А это что такое?

   – Продажа и маркетинг в сфере телекоммуникационного оборудования, – сказал Тони. – Три недели обучения, отличное предложение…

   Хью захлестнул гнев.

   – Тони, брось! – оборвал он собеседника. – Это просто оскорбление, и ты сам это прекрасно понимаешь! Речь идет не о каком-нибудь кассире. Это высокообразованный, квалифицированный финансист… Его отделение в середине девяностых получало внутренние награды. Он проработал на Национальный южный шестнадцать лет. Неужто мы не можем найти ничего лучше, чем всучить ему кучу сраных телефонов на продажу? О господи!

   Он умолк, тяжело дыша. Его собеседник ошеломленно молчал.

   – Хью, – сказал Тони в конце концов, – откуда ты звонишь?

   Хью, сбитый с толку, оглядел полутемный кабинет.

   – Я… я в отпуске, – произнес он наконец. – В Испании.

   – Ага, ясно, – сказал Тони, и в трубке снова повисла тишина. – Ну я вот что тебе скажу. Я вижу, ты принимаешь это близко к сердцу. Потому давай, когда ты вернешься, встретимся и обговорим это, идет?

   – Нет. Я хочу разобраться с этим сейчас. Я хочу получить ответ.

   – Я попрошу Кристину позвонить твоей секретарше и что-нибудь придумать, – сказал Тони. – Ее зовут Делла, да?

   – Да, но…

   – Приятного отдыха, Хью. Желаю тебе хорошо провести отпуск. А после твоего возвращения мы обязательно с тобой поговорим, обещаю.

   Трубка умолкла, и Хью уставился на нее, оцепенев от потрясения и унижения. Несколько мгновений он не мог заставить себя пошевелиться. Потом очень медленно поднял голову и встретил взгляд Филиппа.

   – Филипп…

   Он умолк, не в силах подобрать слова. Не в силах поверить, что его вот так отшили.

   – Не волнуйся, – сказал Филипп. – Пожалуйста, Хью, не переживай так. Ты сделал, что мог. Куда больше, чем сделало бы большинство людей на твоем месте. Я тебе искренне признателен.

   – Я поговорю с ним, – пообещал Хью. – Сразу же, как только вернусь. Пойду к нему и объясню ситуацию…

   – Хью, не надо. – Филипп поднял руку. Хью почувствовал себя идиотом. – Мы оба понимаем, что это бессмысленно. С моей работой покончено. Окончательно и бесповоротно. И знаешь, что?

   Воцарилась тишина. Филипп вытянул руки перед собой, потом встал.

   – Со мной все в порядке, – сказал он наконец, взглянув на Хью. – На самом деле я сейчас чувствую себя куда лучше, чем в последние месяцы. Первое потрясение было тяжелым, да, но теперь я испытываю прежде всего облегчение. По крайней мере, теперь я знаю. Я знаю!

   Он подошел к окну и посмотрел на улицу.

   – Ведь меня убивало именно это. Неведение. Но теперь все кончено, я ничего не могу с этим поделать, и я смотрю на все более оптимистично. – Филипп взял с журнального столика резную деревянную фигурку слона, повертел в руках и поставил обратно. – Мы с Хлоей с этим справимся. Мы найдем выход.

   Заслышав имя Хлои, Хью вскинул голову. Он посмотрел на Филиппа, и внезапно его пробрал озноб; он напрягся, осознав более глубокие последствия своей неудачи. Филипп потерял работу. Хлоя поддержит его и останется с ним – в этом можно не сомневаться. Все кончено.

   – Речь, кажется, шла о ком-то еще из Национального южного, да? – вспомнил Филипп. – О ком-то из моего отделения?

   – Крис… Крис Харрис, – ответил Хью, заставив себя вернуться мыслями к текущему моменту. – Они предложили ему руководство одним из присоединенных отделений.

   – Крис? – переспросил Филипп, и у него вырвался смешок. – Он не согласится!

   – По-видимому, он уже согласился, – возразил Хью. – Он на прошлой неделе прошел собеседование.

   Филипп, захваченный врасплох, уставился на него.

   – На прошлой неделе?! Но на прошлой неделе я его видел, и он мне ничего не сказал! – Он недоверчиво покачал головой. – Это игра, верно? Грязная игра. Честно говоря, я думаю, что удачно отделался.

   – Пожалуй, да, – отозвался Хью и, когда Филипп направился к выходу из кабинета, поспешно добавил ему в спину: – Ты собираешься рассказать об этом Хлое?

   – Да, конечно. Пойду найду ее.

   – А она… как она это перенесет? – спросил Хью, не в силах удержаться.

   Филипп обернулся и улыбнулся, и лицо его озарилось любовью. «Он любит ее! – с внезапной вспышкой ревности подумал Хью. – Он вправду любит ее».

   – С ней все будет в порядке, – сказал Филипп. – Хлоя… не такая, как остальные женщины.

   – Да, – произнес Хью, когда дверь затворилась за Филиппом. – Да, она не такая.

   Хлоя сидела на клочке травы под стеной виллы и тупо смотрела в землю. После вспышки Сэма она ни с кем еще не говорила. Она не была уверена, что способна сейчас нормально, по-человечески общаться. Во всяком случае, в ее нынешнем состоянии неопределенности. Она ощущала себя как человек на грани безумия, который в любой момент может выдать себя неадекватной реакцией или удариться в слезы. А главное – она чувствовала себя слабой. Слишком слабой, чтобы командовать другими или принимать решения.

   Хлоя подняла голову, увидела идущего к ней Филиппа и вздрогнула. Филипп сел рядом с ней, и некоторое время они молчали.

   – Что ж, я все узнал, – проговорил Филипп наконец, и Хлоя внутренне задрожала – так сильно, что она сама поразилась.

   Хлоя подняла голову; ее замутило от страха. Что он узнал? Как ему удалось?..

   – Они закрывают наше отделение. Я остался без работы.

   Хлоя тупо уставилась на него. Затем, когда эти слова постепенно проникли в ее сознание и обрели смысл, она ощутила, как внутри у нее поднимается горячая волна. По лицу ее покатились слезы, она всхлипнула.

   – Хлоя! – потрясенно воскликнул Филипп. – Хлоя…

   Хлоя открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова. Все эмоции вмиг вырвались наружу бурными слезами.

   Она знала, что Филипп не привык видеть ее упавшей духом. Обычно в такие моменты она показывала себя с наилучшей стороны. Сколько раз она принималась за дело – брала командование на себя, поднимала дух окружающих, проводила семью через разнообразные кризисы. Когда умер отец Филиппа. Когда у Ната были проблемы с почками. Она всегда была сильной – всеобщей поддержкой и опорой. Но сейчас никого не могла поддержать. Ее сила исчезла, разлетелась вдребезги.