Текст книги "Испанские каникулы"

Автор книги: Маделин Уикхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

   – Ну что вы, это совершенно не трудно! – отрывисто проговорила Аманда. – Я думаю, вам не терпится устроиться. Я совершенно не хочу вас задерживать!

   Она подошла к гардеробу и принялась сдергивать одежду с плечиков. Хлоя посмотрела на Филиппа и состроила гримасу.

   – Кстати, насчет того, кому где спать, – быстро произнес Филипп. – А сколько тут вообще спален?

   – Всего четыре, – ответила Аманда, не оборачиваясь. – К сожалению.

   – Значит, если поместить наших мальчишек в одну комнату и ваших двоих детей в другую… – Филипп посмотрел на Хлою. – По-моему, все получается.

   – Вообще-то у нас еще няня, – сказал Хью.

   – А… – протянул захваченный врасплох Филипп. – Ну да.

   – Конечно, у вас няня, – пробормотала Хлоя, отворачиваясь. – Как же без няни!

   – Ей отдельная комната не нужна, – заявила Аманда, сваливая груду футболок в свой чемодан. – Она может спать с девочками. Или в той маленькой задней комнате. Там есть диван-кровать.

   – Вы уверены? – переспросил Филипп. – Она не будет возражать?

   – Ей платят не за то, чтобы она возражала, – отрезала Аманда. – Да и все равно эти австралийцы выносливые, словно солдатские сапоги. У меня когда-то была домработница…

   – Аманда! – предостерегающе произнес Хью.

   – Что?

   Аманда обернулась и увидела стоящую за ее спиной Дженну.

   – А, Дженна! – произнесла она не моргнув глазом. – А мы как раз о вас говорили.

   Филипп с Хлоей переглянулись.

   – Я пришла взять детский крем от загара, – сказала Дженна. Она взглянула на Филиппа с Хлоей. – У нас гости?

   – Тут небольшие… изменения, – кашлянув, произнес Хью. – Так получилось, что эти люди, Филипп и Хлоя, проведут эту неделю здесь, на вилле.

   – Вот и замечательно! – весело сказала Дженна. – Чем больше народу, тем веселее.

   – Да, конечно, – протянул Хью. – Но есть одна проблема… со спальнями. У них двое мальчиков, а здесь всего четыре спальни.

   Возникла напряженная пауза. Филипп неловко потер лицо и снова посмотрел на Хлою; та приподняла брови. Лишь Аманда, одна из всех, не выглядела смущенной.

   – Ага, понятно, – произнесла наконец Дженна обвиняющим тоном. – Вы хотите, чтобы я уступила свою комнату этим людям. Вот вы о чем тут говорили, да? – Она обвела присутствующих суровым взглядом. – Договаривались выставить меня из моей комнаты. Выгнать на диван. – Она выпятила подбородок. – Подумай хорошенько, приятель! Если тут мало места, почему бы вам не снять для меня номер в гостинице?

   Воцарилось пораженное молчание.

   – Послушайте, – выпалила наконец Аманда. – Давайте кое-что проясним. Во-первых…

   – Шутка! – сказала Дженна и улыбнулась, глядя на изумленные лица присутствующих. – Можете переселять меня куда хотите! Мне без разницы, где спать. Или с кем, если на то пошло. – Она подмигнула ошеломленному Филиппу, и Хлоя с трудом сдержала улыбку. – Вот это средство от загара? – Дженна взяла с туалетного столика пластиковую бутылочку. – Ладно, увидимся попозже.

   Она отбросила с лица косички и неспешной походкой вышла из комнаты. Остальные переглянулись, испытывая неловкость.

   – Ну, – произнес в конце концов Филипп. – Кажется, она… – Он кашлянул. – Кажется, она… позабавилась.

   Сэм и Нат тем временем обнаружили плавательный бассейн.

   – Ух ты! – воскликнул Нат, когда они свернули за угол и увидели, как голубая вода обрушивается маленьким водопадиком, сверкая на солнце. – Ничего себе!

   – Клево, – признал Сэм, неспешно двинувшись к шезлонгу.

   – Потрясный дом. – Нат остановился, увидев в сотне ярдов впереди двух маленьких девочек. Ему вдруг показалось, будто он без спроса забрался на чужую территорию. – Как по-твоему, а это кто?

   – Без понятия, – сказал уже усевшийся в шезлонг Сэм, закинув руки за голову. – А какая разница?

   Нат посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на девочек. Они были младше его, и обе в одинаковых купальниках, голубых с маргаритками. Нат узнал девочек – это были те самые, из самолета.

   – Привет, – осторожно сказал он старшей. – Вы будете купаться?

   – В бассейн без взрослых нельзя, – строго сообщила ему девочка.

   – Ладно, – согласился Нат. – Мне все равно переодеться не во что.

   Он осторожно присел на шезлонг и стал смотреть на девочек, сидящих на траве.

   – Как ты думаешь, они тут живут? – негромко спросил он у Сэма.

   – Без понятия.

   – Как ты думаешь, а чего сейчас делают папа с мамой?

   – Без понятия. – Сэм скинул одну кроссовку, потом другую. И вдруг застыл. – Ух ты!

   Нат проследил за его взглядом. Из-за угла дома вышла девушка с рыжими косичками-дредами.

   – Это она! – прошептал он Сэму. – Та самая, которая нас поддержала!

   Но Сэм не слушал брата. Он смотрел на рыжеволосую незнакомку, онемев от потрясения и восторга.

   Девушка непринужденным жестом стянула с себя футболку, выставив на обозрение стройное загорелое тело в миниатюрном черном бикини. В пупке у нее блестело серебряное кольцо. На бедре была вытатуирована змея, вызывающе тянущаяся к крохотному треугольнику бикини. Сэм почувствовал, как у него затвердело в паху. Он заерзал в шезлонге, ни на миг не отрывая взгляда от девушки. Тут она, словно услышав его мысли, огляделась и увидела их.

   – Привет, парни, – весело произнесла она. – Это не вас я видела в самолете?

   – Нас! – отозвался Нат. – Мы будем тут жить. Я – Нат, а это мой брат Сэм.

   – Привет, Нат, – сказала девушка. Ее весело поблескивающие глаза скользнули по Сэму и на несколько секунд задержались на нем. – Привет, Сэм.

   – Привет, – отозвался тот, небрежно подняв руку для приветствия. – Как дела?

   – Спасибо, хорошо.

   Она наклонилась, подобрала бутылочку с кремом от загара, еще раз улыбнулась мальчишкам и направилась к двум девочкам, сидящим на траве.

   – Ну-ка, – донесся до братьев ее голос, – кого намажем первой?

   – Она и вправду классная, – сказал Нат, повернувшись к Сэму. – Правда ведь?

   Брат не ответил, и Нат озадаченно нахмурился.

   – Сэм!

   – Она не классная, – отозвался Сэм, не повернув головы. – Ничего она и не классная. Она… просто офигенная красотка, чтоб мне пусто было!

   Он еще несколько мгновений смотрел на девушку, затем, кажется, принял какое-то решение. Уселся, снял футболку, самодовольно взглянул на свой загорелый, мускулистый торс и улыбнулся Нату.

   – И я, – он снова откинулся на спинку шезлонга, – намерен ее заполучить.

   Багаж они распаковали к вечеру. Хлоя стояла на балконе, глядя на пышный, ухоженный сад. Солнце больше не заливало его ярким светом, и краски сделались приглушенными. Никого не было видно вокруг. Тишина и покой.

   Но Хлоя нервничала, и ей было тревожно. Потом ее взгляд скользнул от сада к виднеющимся за ним горам, и ей захотелось уйти туда. Уйти прочь, прямо сейчас…

   – Ну как? – произнес Филипп у нее за спиной. – Что ты думаешь?

   Хлоя обернулась к нему.

   – Ты о чем?

   – Об этом отпуске. – Филипп погладил ее по волосам. – Получилось не совсем то, что мы планировали, верно?

   – Да, – помолчав, отозвалась Хлоя. – Не совсем.

   – Но они, похоже, довольно милые люди. Мне кажется, мы поладим.

   Хлоя промолчала. Ее переполняли чувства, которых она сама не понимала до конца. Раздражение и злость на Филиппа, так легко смирившегося с этой ситуацией. Гнев из-за того, как все обернулось. И более всего – разочарование. Ей отчаянно хотелось забыться в чужеземной стране, среди иных горизонтов, в новой атмосфере. Она так мечтала, чтобы им с Филиппом удалось стряхнуть с себя все проблемы, изводившие их дома, полежать на солнышке и просто поговорить, заново узнавая друг друга.

   А вместо этого им предстоит провести всю неделю, разыгрывая роль перед другой семьей. У них не будет возможности ни поговорить, ни вести себя непринужденно. Вся неделя превратится в сплошное шоу: никакого уединения и никакого времени для себя. Это не бегство, это мучение!

   И что хуже всего – это не семья незнакомцев. Она даже не может утешиться анонимностью.

   Тут Хлое вспомнилось, какой потрясенный вид был у Хью, когда он увидел ее выходившей из машины, и она с силой потерла лицо, пытаясь освободиться от этого воспоминания. Избавиться от противоречивых чувств, терзающих ее с того самого момента, и от приступов любопытства. «Это было в другой жизни», – строго напомнила себе Хлоя. Давным-давно. Они теперь совершенно другие люди. Она больше не испытывает к нему никаких теплых чувств. Она даже не почувствовала потрясения, увидев его. В конце концов, они с Хью оба жили в Лондоне – хотя и в разных районах. Удивляться следует, как это они не столкнулись друг с другом прежде.

   «Но чтобы такое произошло в эту самую неделю?» – тоскливо подумала Хлоя, закрыв глаза. В ту самую неделю, которая так отчаянно нужна была им с Филиппом?

   – А что мы думаем насчет ужина? – Филипп прошелся до угла балкона и посмотрел в сад. – Мальчишки, кажется, сами о себе позаботились. Они нашли в холодильнике какую-то пиццу. Но мы, возможно, захотим чего-то большего.

   Хлоя промолчала. Сейчас никакие мысли о еде ей в голову не лезли. Она была в состоянии думать лишь о собственном смятении.

   – Хлоя! – Филипп пересек балкон и уставился на нее. – Хлоя, с тобой все в порядке?

   – Давай уедем. – Хлоя повернулась к Филиппу и посмотрела на него с внезапной настойчивостью. – Давай просто сядем в машину и уедем куда-нибудь. Оставим эту виллу. – Она махнула рукой в сторону гор. – Мы найдем где-нибудь место. Ну, какой-нибудь пансион или что-нибудь в этом духе.

   – Уехать? – Филипп с изумлением воззрился на нее. – Ты это серьезно?

   Хлоя несколько мгновений молча смотрела на него, подбирая слова, чтобы выразить свои противоречивые чувства. Пытаясь пробудить в нем отклик, какого она желала, – хотя сама не могла понять, чего же именно хочет. А потом, вздохнув, отвернулась. Она сорвала какой-то бледно-розовый цветок и принялась обрывать с него лепестки, один за другим.

   – Даже не знаю. Я понимаю, что это глупо. Просто… – Хлоя умолкла, глядя на почти ощипанный цветок. – Это не то, чего мы хотели. Мы хотели провести время вместе, наедине. Получить возможность что-то утрясти, в чем-то разобраться.

   Она резко оборвала все оставшиеся лепестки и бросила через перила балкона.

   – Я понимаю. – Филипп приблизился и обнял ее за плечи. Он взглянул на голый стебелек в руке Хлои и приподнял брови. – Бедный цветок.

   «А как насчет бедной меня? – подумала обозленная Хлоя. – Как насчет бедных нас?»

   Вдруг ей показалось, что она сейчас закричит. Ее угнетало присутствие Филиппа, его апатия. То, что он смирился с обстоятельствами. Почему он не сердится, как она? Почему не разделяет ее возмущение? У Хлои было такое ощущение, будто ее слова проваливаются в мягкую, безразличную пустоту.

   Взглянув искоса на лицо Филиппа, она заметила, что тот смотрит куда-то вперед и морщит лоб, погрузившись в свои тревожные мысли. Хлоя вдруг осознала, что он размышляет вовсе не об отпуске. Он по-прежнему мыслями в Англии, в своем бесплодном беспокойстве. «Даже не пытается отвлечься!» – с возмущением поняла Хлоя.

   – О чем ты думаешь? – спросила она, не сдержавшись, и вид у Филиппа сделался виноватый.

   – Ни о чем, – ответил он. – Так, просто.

   Он повернулся к Хлое и изобразил улыбку, но Хлоя на нее не ответила.

   – Я выйду, – сказала она внезапно и отстранилась от его прикосновения. – Поброжу в саду.

   – Ладненько, – отозвался Филипп. – А я спущусь на кухню и сооружу для нас чего-нибудь на ужин.

   – Отлично, – сказала Хлоя, не оглядываясь. – Как хочешь.

   Хью стоял у ванной комнаты во второй спальне, наблюдая, как Аманда смывает солнцезащитный крем с плеч Октавии.

   – Отвратительно, – отрывисто произнесла Аманда. – Только посмотри на нас! Запертые тут, как в клетке…

   – Вообще-то клеткой это назвать трудно, – возразил Хью, оглядев просторную ванную комнату, отделанную мрамором. – И они имели полное право занять ту комнату.

   – Я понимаю, – процедила Аманда. – Но мы не затем ехали на отдых, чтобы нас выжили из нашей комнаты люди, которых мы первый раз в жизни видим. В смысле – это же даже не наши друзья. Мы ничего о них не знаем!

   – Ну, на вид – милые люди, – помолчав, произнес Хью. – Очень милые.

   – Тебе все кажутся милыми, – отмахнулась от его слов Аманда. – Тебе даже та женщина через дорогу казалась милой.

   – Мама! – взвыла Октавия. – Больно!

   – Аманда, может, давай я? – предложил Хью, шагнув к ванне.

   – Не надо, все в порядке, – вздохнув, ответила Аманда. – Пойди выпей джина с тоником. Я скоро. И Дженна вот-вот подойдет.

   – Да мне не трудно, – сказал Хью. – Я могу и уложить детей спать.

   – Послушай, Хью, – произнесла Аманда, повернувшись вполоборота. – У меня и так был долгий день. Я просто хочу отправить их в кровать как можно скорее, а потом, может быть, нам удастся расслабиться. Ладно?

   – Ладно, – помедлив, отозвался Хью. Он заставил себя улыбнуться. – Ну, спокойной ночи, девочки. Приятных сновидений.

   – Спокойной ночи, папа, – хором послушно отозвались малышки, едва взглянув на него, и Хью тихо вышел из ванной, ощущая привычную боль в груди.

   У двери он столкнулся с Дженной, которая несла две пижамы.

   – Привет, – сказала она и сунула пижамы ему. – Вы не знаете, это те, что надо?

   Несколько мгновений Хью смотрел на узорчатые хлопчатобумажные пижамы, на крохотные рукава и миниатюрные карманы.

   – Пожалуй, да, – некоторое время спустя ответил он. – Но это вообще-то не в моей компетенции.

   И он быстро двинулся прочь, пока девушка не сказала ему еще чего-нибудь. Он прошел на кухню, отыскал там шкафчик, заполненный бутылками, и медленно, методично принялся смешивать себе джин с тоником.

   Не в его компетенции. Печальная истина заключалась в том, что все касающееся дочерей было не в его компетенции. Каким-то образом за пять лет, прошедших с момента рождения Октавии, он превратился в отца, не знающего собственных детей. В отца, который столько времени проводит в офисе, что зачастую целую неделю вообще не видит дочерей. В отца, который понятия не имеет, во что его дочери любят играть, какие передачи смотрят по телевизору или даже что они любят есть. А спрашивать теперь было уже как-то неловко.

   Хью глотнул джина, закрыл глаза и с наслаждением вдохнул запах. Ежевечерний джин с тоником сделался одной из его опор наряду с газетой и, позднее, электронной почтой. Когда Беатриса отказывалась идти с ним слушать вечернюю сказку и ударялась в рев, требуя маму, Хью отворачивался и прятал бесстрастное лицо за газетой. Когда Аманда с девочками уходили в субботу по утрам на занятия балетом, Хью садился за компьютер, проверял почту и печатал ненужные ответы. Иногда он перечитывал одно и то же сообщение по десять раз кряду.

   Когда с почтой бывало покончено, а они все еще не возвращались, Хью брался за какую-нибудь корпоративную задачу, привлекшую его внимание за последнее время. Он читал данные, обрабатывал информацию, затем закрывал глаза и погружался в мир, который знал лучше всего. Он сидел в тишине, разрабатывая альтернативные стратегии, словно шахматист или штабной генерал. Чем сложнее была задача, чем больше внимания она требовала – тем лучше. Некоторые из самых удачных его работ были выполнены по субботам.

   Хью знал, что Аманда частенько называла его трудоголиком, закатывая при этом глаза. Ее подруги сидели в безукоризненной кухне, пили кофе и отпускали сочувственные замечания. «Ты же все равно что мать-одиночка, – негодующе говорили они. – И что только творится с современными мужчинами?»

   Три года назад Хью явился домой замерзший и усталый с предложением, которое он обдумывал всю дорогу. Он собрался оставить свою нынешнюю работу в компании и сделаться независимым менеджером-консультантом. Конечно, деньги будут не те, но зато можно будет работать дома и проводить больше времени с ней и детьми.

   Редко ему доводилось видеть Аманду в таком ужасе.

   Хью сделал еще глоток, затем перешел из кухни в гостиную, а потом вышел через балконную дверь в сад. Небо сделалось темно-синим, а воздух – теплым и недвижным. Да, за садом Джерарда ухаживал человек, смыслящий в своем деле. Кусты были подстрижены, цветы аккуратно рассажены по клумбам, из маленького источника с каменистым ложем текла холодная чистая вода. Хью стало любопытно, далеко ли течет ручеек. Он свернул за угол и застыл.

   У стены стояла Хлоя, спрятав лицо в ладони, словно при молитве. Хью тут же попытался отступить, но Хлоя услышала шум и подняла голову. На щеках у нее играл румянец, а голубые глаза полыхали каким-то чувством, непонятным Хью. Несколько мгновений они молча глядели друг на друга, затем Хью, не придумав ничего лучшего, приподнял бокал.

   – Твое здоровье. За…

   Он пожал плечами.

   – За удачный отдых?

   От сарказма, прозвучавшего в голосе Хлои, Хью передернуло.

   – Да, – отозвался он. – За удачный отдых. Почему бы и нет?

   – Отлично, – сказала Хлоя. – За удачный отдых.

   Хью глотнул еще джина с тоником. Но теперь у напитка был какой-то неправильный вкус, резкий и диссонирующий. Лучше было бы пить какое-нибудь некрепкое красное вино.

   – Зачем ты солгала? – спросил вдруг он. – Зачем притворилась, будто мы незнакомы?

   Некоторое время Хлоя молчала, запустив пальцы в легкие вьющиеся волосы. Хью вдруг подумалось, что она выглядит напряженной. И вымотанной.

   – Я приехала сюда с семьей ради смены обстановки, – сказала наконец Хлоя, подняв взгляд. – Чтобы уйти от всего. Забыть обо всех наших неприятностях… и заново найти себя. Побыть в одиночестве. С семьей.

   – Что за неприятности? – Хью опустил бокал и шагнул вперед. – Что-то неладно?

   – Не важно, – отрезала Хлоя. – Тебя наши трудности не касаются. Суть в том… – Она приостановилась и закрыла глаза. – Суть в том, что нам с Филиппом, да и мальчикам тоже, – нам нужно это время. Очень нужно. И я не хочу, чтобы у нас поперек дороги стояли еще какие-то сложности. – Она открыла глаза. – И уж тем более – дурацкий, бессмысленный юношеский роман.

   Хью уставился на нее.

   – По-твоему, это было бессмысленно?

   – Тогда я так не думала. – Лицо Хлои несколько напряглось. – Но время объясняет нам, что на самом деле важно, а что нет. Время много чему учит. Не находишь?

   Воцарилось напряженное молчание. Какой-то поникший белый цветок над головой у Хлои чуть качнулся под вечерним ветерком, а потом тихо уронил лепесток. Хью проводил его взглядом; тот опустился на потемневшую землю.

   – У меня никогда не было возможности объясниться как следует, – сказал Хью, подняв взгляд и осознавая, что в голосе его звучит смущение. – Я… я всегда чувствовал себя скверно.

   – Ты объяснился вполне ясно, Хью, – уничтожающе произнесла Хлоя. – Я бы сказала, предельно ясно. И сейчас это не важно.

   Хью открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Хлоя остановила его движением руки.

   – Просто занимайтесь своими делами, а мы будем заниматься своими. Идет? Может, это нам поможет.

   – Мне вправду хотелось бы поговорить, – начал Хью. – Хотелось бы получить возможность…

   – Мне тоже много чего хотелось бы, – оборвала его Хлоя.

   И прежде чем Хью успел хоть что-то ответить, она ушла, оставив его одного в сгущающихся сумерках.

Глава 5

   На следующее утро Хью чувствовал себя измученным. Накануне вечером он отыскал бутылку «Риоджи» и почти опустошил ее в одиночку, сказав себе, что отдыхает. Теперь он лежал в шезлонге, накрыв лицо панамой, и передергивался всякий раз, когда лучик света пробивался сквозь опущенные веки. Откуда-то издалека до него доносился голос Аманды и время от времени – отвечающей ей Дженны.

   – Не забудьте намазать девочкам кремом от загара еще и шею, – говорила Аманда. – И ноги сзади.

   – Обязательно.

   – И ступни.

   – Уже сделано.

   – Вы уверены? – Хью смутно осознал, что Аманда садится на соседний шезлонг. – Я не хочу рисковать.

   – Миссис Стрэттон, – Дженна говорила нарочито сдержанно. – Если я что-то и знаю твердо, так это насколько опасно солнце. Я не стану рисковать ни в чем.

   – Вот и хорошо.

   Последовала пауза. Затем Аманда улеглась на свой шезлонг.

   – Ну что, – негромко сказала она Хью, – их пока что не видать.

   – Кого? – пробормотал Хью, не открывая глаз.

   – Их. Других. Должна сказать, что я понятия не имею, как все будет происходить.

   Хью убрал панаму. Щурясь от солнца, он кое-как уселся и посмотрел на Аманду.

   – В каком смысле – «будет происходить»? – спросил он. – Вот бассейн, вот шезлонги, вот солнце.

   – Я просто хотела сказать… – Аманда слегка нахмурилась. – Может получиться неудобно.

   – С чего бы вдруг? – удивился Хью, наблюдая, как Дженна сводит Октавию с Беатрисой по пологим ступенькам в бассейн. – Я говорил с… – Он на миг запнулся. – С Хлоей. С женой. – Он посмотрел на Аманду. – Вчера вечером, пока ты купала девочек.

   – В самом деле? И что же она сказала?

   – Они не меньше нашего хотят существовать обособленно. Не вижу, с чего бы вдруг нам мешать друг другу.

   – Мы уже помешали друг другу вчера вечером, разве нет? – напряженно произнесла Аманда. – Вчерашний вечер превратился в натуральный кошмар!

   Хью пожал плечами, улегся обратно и зажмурился. Вчера вечером он не заходил больше на кухню и не присутствовал при инциденте, который имела в виду Аманда. Судя по всему, Филипп с Дженной, каждый по отдельности, принялись готовить ужин для своих семей и положили глаз на одного и того же цыпленка. И в какой-то момент обнаружили этот факт. (Интересно, они что, одновременно за ним потянулись? Столкнулись, когда попытались ухватить его за шею? Или осознание пришло к ним постепенно?) Едва Филипп это обнаружил, как тут же сказал, что возьмет что-нибудь другое, и Дженна его поблагодарила.

   С точки зрения Хью, это трудно было назвать кошмаром. Но Аманда восприняла этот мелкий инцидент как подтверждение того, что весь отдых пойдет насмарку – точнее, уже пошел. Пока они обедали в столовой (Филипп с Хлоей устроились на террасе), Аманда повторяла это раз за разом, с незначительными вариациями, до тех пор, пока у Хью не лопнуло терпение. Он удалился на балкон их спальни, прихватив бутылку «Риоджи», и сидел там, потягивая вино, пока не стемнело. Когда Хью вернулся в комнату, Аманда успела лечь и уже уснула, не досмотрев какой-то фильм по кабельному телевидению.

   – А вот и они, – вторгся в его размышления негромкий голос Аманды. Она повысила голос: – Доброе утро!

   – Доброе утро, – донесся до Хью ответ Филиппа.

   – Чудесный день, – послышался голос Хлои.

   – Да, не правда ли? – бодро произнесла Аманда. – Просто потрясающая погода.

   Затем воцарилось молчание, и Аманда снова улеглась на свое место.

   – По крайней мере, они не пытаются выгнать нас с наших шезлонгов, – вполголоса сказала она Хью. – Во всяком случае, пока.

   Последовала пауза, заполненная поскрипыванием шезлонга: Аманда устроилась поудобнее и надела наушники. Секунду спустя она сняла их и подняла голову.

   – Хью!

   – М-м-м?

   – Передай, пожалуйста, мой «Фактор восемь».

   Хью открыл глаза, сел и оцепенел. На другой стороне бассейна Хлоя, сидевшая спиной к нему, расстегивала свое простенькое хлопчатобумажное платье. Оно соскользнуло на землю; Хью смотрел, не в силах отвести взгляд. На Хлое был старомодный купальник в розах, а в светлые волосы она воткнула цветок. Ноги у нее были стройные и бледные, а плечи – хрупкие и узкие, словно у ребенка. Она обернулась, и Хью, не удержавшись, скользнул взглядом по ее телу к белизне груди.

   – Хью!

   Аманда начала приподниматься, и в тот же самый момент Хлоя взглянула через бассейн прямо в глаза Хью. Их взгляды встретились, и Хью пронзило желание. Или чувство вины. Казалось, что это почти одно и то же. Хью поспешно отвернулся.

   – Вот, держи, – сказал он, подхватил наугад какую-то бутылочку и сунул Аманде.

   – Это не «Фактор восемь»! – нетерпеливо произнесла она. – Большая бутылочка.

   – А, да.

   Хью схватил нужную бутылочку, сунул жене и улегся обратно с бешено бьющимся сердцем. У него не шло из головы лицо Хлои и обжигающий, слегка презрительный взгляд голубых глаз. Конечно, она знала, о чем он думает. Хлоя всегда безошибочно угадывала его мысли.

   Они встретились пятнадцать лет назад в Лондоне, на вечеринке студентов выпускного курса; вечеринка проходила в совместно снимаемой квартире в Стоквелле, и там было полно медиков и экономистов. Джерарда туда пригласили как приятеля одного из экономистов, а поскольку это был Джерард, он притащил с собой без приглашения целую толпу народу с его курса в Институте искусств Куртольда. Среди них была и Хлоя.

   Теперь, задним числом, Хью казалось, что он влюбился в нее сразу. На ней было платье довольно оригинального фасона, и это выделяло ее из толпы. Они принялись беседовать о живописи, в которой Хью разбирался плохо, а потом как-то перескочили на костюмы различных эпох, в которых он разбирался еще хуже. Хлоя как бы между делом упомянула, что она сама придумала и сшила платье, в котором пришла.

   – Я вам не верю, – заявил Хью, подогретый несколькими бокалами вина и к тому же стремившийся увести разговор подальше от крючков для застегивания пуговиц, которые употреблялись в девятнадцатом веке. – Докажите.

   – Ну ладно, – рассмеявшись, сказала Хлоя. Она наклонилась и приподняла подол платья. – Посмотрите на шов, на стежки. Я выполнила их, все до единого, вручную.

   Хью послушно посмотрел, куда ему было велено, но не увидел ни единого стежка. Его взгляд упал на стройные ноги Хлои, обтянутые чулками-«паутинкой», и его охватило поразительное, непреодолимое желание. Он пригубил вино, пытаясь восстановить самообладание, потом осторожно взглянул Хлое в глаза, ожидая увидеть в них безразличие, если не враждебность. А вместо этого увидел понимание. Хлоя прекрасно знала, чего он хочет. Она и сама этого хотела.

   Тем же вечером, позднее, в его спальне в Килбурне, она заставила Хью снять с нее платье медленно, задерживаясь, чтобы она показала ему каждый выполненный вручную шов на изнанке. К тому моменту, когда платье наконец-то было снято полностью, он желал ее, как ни одну женщину в своей жизни.

   Потом они лежали в молчании. Хью уже принялся размышлять про следующее утро – про то, как ему удержаться и не провести в обществе Хлои весь день. Когда Хлоя что-то пробормотала и выбралась из постели, он едва это заметил. И лишь когда она уже наполовину оделась, Хью с искренним изумлением осознал, что она собирается уходить.

   – Мне пора, – сказала Хлоя и нежно поцеловала Хью в лоб. – Но, возможно, мы еще увидимся снова.

   Когда дверь за нею затворилась, Хью, к немалой своей досаде, осознал, что впервые это он остался в пустой постели, а его партнерша извинилась и ушла. И, к собственному его удивлению, ему это не понравилось.

   При следующей их встрече Хлоя точно так же покинула его постель. И при следующей. Пару недель спустя Хью небрежно поинтересовался, чем это вызвано, и Хлоя вскользь бросила, что живет вместе с тетей на окраине Лондона и что ее тетя очень нервная. Она никогда больше ничего не объясняла и всегда действовала одинаково. За те три летних месяца, которые во всех прочих смыслах были безукоризненны, Хлоя ни разу не провела с Хью всю ночь. Постепенно он позабыл о гордости и стал упрашивать подругу остаться до утра.

   – Я хочу видеть, как ты выглядишь, когда просыпаешься, – сказал он и засмеялся, чтобы скрыть, что говорит правду.

   Но Хлоя осталась непреклонна. Искушение, как он теперь понимал, было огромно, но девушка наотрез отказалась поддаваться ему. Даже теперь Хью, закрыв глаза, мог припомнить шуршание ее джинсов, шорох хлопчатобумажной рубашки, щелчок пряжки ремня. Звуки, с которыми она собирала свои вещи в темноте и исчезала, уходила туда, куда никогда не приглашала его.

   Она выглядела изящной и хрупкой, словно эльф. Но на самом деле была одной из самых сильных людей, каких только знал Хью. И даже тогда он это оценил. В то время один из его друзей погиб в горном походе. Они с Грегори никогда не были особенно близки, но Хью его гибель потрясла до глубины души. Он никогда прежде не сталкивался со смертью, и сила собственных чувств испугала его. После первоначального шока он погрузился в депрессию, затянувшуюся на несколько недель. Хлоя сидела с ним часами напролет, выслушивая, советуя, успокаивая. Она никогда не торопилась, никогда не проявляла нетерпения и постоянно оставалась рассудительной и сдержанной. Хью до сих пор недоставало этой рассудительности и этой силы. Ему никогда не приходилось ничего объяснять – Хлоя всегда понимала ход его мыслей. Казалось, будто она понимает Хью куда лучше, чем он сам.

   Хью вышел из того черного, горестного периода полным новых жизненных сил. В нем окрепла решимость брать от жизни все, пока жив. Достичь успеха. Заработать денег. Добиться всего, чего только сможет. В нем начали зреть честолюбивые устремления; он принялся читать напечатанные на глянцевой бумаге брошюры различных корпораций и наведываться в центр занятости Лондонского университета.

   Примерно в то же самое время, как Хью стал встречаться с менеджерами по набору персонала, Хлоя впервые начала хоть как-то упоминать о своей жизни. О тете и кузинах-школьницах. И о каком-то Сэме, с которым ей очень хотелось познакомить Хью.

   Хью до сих пор помнил тот день во всех подробностях. Поездка в лондонское предместье. Одинаковые аккуратные тихие улочки. Они остановились у маленького псевдотюдорского домика, Хлоя будто нерешительно отворила дверь и пропустила Хью внутрь. Он слегка поеживался от предполагаемого сценария знакомства с семейством и тем не менее ободряюще улыбнулся ей через плечо и прошел в узкий коридор, а оттуда – в гостиную. И застыл от удивления. На ковре сидел младенец и улыбался ему.

   Хью машинально улыбнулся в ответ. Он подумал, что это очередной племянник или ребенок кого-то из друзей. Ему и в голову не пришло, что малыш имеет какое-то отношение к Хлое. Хлое же всего двадцать лет. Она сама выглядит ребенком. Хью обернулся, собираясь отпустить какое-то легкомысленное замечание, и увидел, как ее лицо осветилось любовью.

   – Ты ему понравился. – Она обошла Хью и взяла малыша на руки. – Сэм, поздоровайся с Хью.

   Хью озадаченно уставился на радостную мордашку малыша – и постепенно, словно камень, падающий в глубь воды, до него дошла ужасающая истина.