Текст книги "Ирландский обет (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Я открываю глаза, зная, что даже когда я это сделаю, он воспримет это как подтверждение его слов, что он все еще мой, что я все еще принадлежу ему. Но я не могу думать, моя голова затуманена горем, болью и замешательством, а мужчина, которого я когда-то любила, прикасается ко мне, обнимает меня, успокаивает.
Так легко попасть в это снова. Попасть в него.
– Вот и все, куколка, – шепчет он. – Я знал, что ты вспомнишь нас, как только увидишь меня снова. Я знал, что ты вспомнишь все, чем мы были друг для друга. – И затем, прежде чем я успеваю остановить его, прежде чем я могу даже вздохнуть, его руки притягивают мое лицо к своему, мои губы к его губам, и его рот опускается на мой, теплый, нежный и твердый, целуя, прогоняя боль.
Мои пальцы непроизвольно разжимаются, и туфли падают на пол.
Я должна оттолкнуть его. Я должна сказать ему нет. Но вместо этого мои руки прижимаются к его груди, к хрустящему льну его черной рубашки на пуговицах, и Александр стонет, притягивая меня ближе к себе, его рот наклоняется к моему.
– Я скучал по тебе, малыш, – хрипит он, и я чувствую это в каждой линии его тела, напряженного от желания, в твердой линии его члена, уже прижатого к моему бедру. – Я скучал по всему этому… по твоим рукам, твоим губам, твоему телу…
Его собственные руки скользят вниз, по шелку, облегающему мою талию, вниз к бедрам, когда он притягивает меня к себе. Я чувствую, как он ведет меня назад, подталкивая к кровати, и часть моего разума кричит мне, что я должна остановить его, что это необходимо прекратить, а другая часть меня помнит только Париж, помнит только нашу первую ночь в его постели, ночи, которые последовали за этим, прошептанные обещания любви и забвение о том, что я принадлежу ему, помня только то, что я верила, что он любит меня.
– Ты обещала, что не бросишь меня, малышка, – шепчет Александр, его губы касаются моих, когда он прижимает меня спиной к кровати, мягкое пуховое одеяло касается задней части моей ноги, когда моя юбка откидывается в сторону. – Но я могу простить тебя за это. Ты совершила ошибку, но ты снова здесь, в моих объятиях. Здесь, со мной…
Он укладывает меня на кровать, следуя за мной вниз, так что сам растягивается на мне, и даже когда мой рот начинает складываться в слова "нет, я не могу, мы не можем", мои пальцы расстегивают пуговицы на его рубашке, расстегивая ее, чтобы я могла прикоснуться к гладким мышцам под ней, проследить линии его тела, о которых я почти забыла, вытаскивают ее из-за пояса его брюк, чтобы дотронуться еще ниже.
– Да, малыш, боже мой, я и забыл, как приятно твое прикосновение. Черт возьми, ах! – Стонет Александр, когда мои пальцы скользят по поясу его брюк, играя с волосами там, мои губы припадают к его губам, когда он целует меня, сильно и напористо, пожирая мой рот.
– Это только ты, куколка, только ты…
Всегда только ты. Я слышу голос Лиама в своей голове, ясный как день, и я отшатываюсь назад, реальность снова обрушивается на меня, когда я понимаю, что мы делаем.
– Александр…
Я собираюсь толкнуть его в грудь, но он сжимает мою руку в своей, другой рукой гладит мою щеку и снова целует меня.
– Я хочу быть внутри тебя, малыш. После стольких лет мне это нужно. Скажи да…
Его рука тянет мою вниз, к его толстому бугорку, прижимая к ширинке, и мои пальцы бессознательно смыкаются вокруг нее, слегка поглаживая его, когда я откидываю голову назад, чтобы его губы скользнули по моему горлу. Кажется, что почти невозможно остановиться, невозможно сказать ему нет. Я чувствую себя так, словно меня разрывают на части, голос в моей голове кричит, что я должна остановиться, что я изменяю Лиаму во всех отношениях, которые имеют значение, что я не могу позволить этому продолжаться дальше, что через несколько минут я зайду так далеко, что уже никогда не смогу вернуться назад, и я потеряю Лиама навсегда. И другая часть меня хочет уложить Александра на себя, впиться в него ртом, раздвинуть для него бедра и позволить ему погрузиться в меня, снова ощутить удовольствие от растворения в нем, от осознания того, что мне не нужно ничего делать, кроме как ублажать его, ничего, кроме как быть его, и этого будет достаточно…
Сегодня вечером я сбежала от ошибки Лиама и упала прямо в объятия Александра. Это либо судьба, либо ужасное везение, и я не знаю, что именно, но одно я знаю точно. Для Александра нет другой женщины. Мне не с кем соперничать, не перед кем чувствовать вину, не с кем сравнивать себя.
А как насчет Иветт?
Он ее не любит…
Меня пронзает воспоминание, острое и режущее, об Иветт с пистолетом у моей головы, когда Лиам с несчастным видом занял свое место между моих бедер. Ее зловещая улыбка, когда она смотрела, как Лиам заставляет меня кончить, зная, что это может означать мою смерть, и надеясь, что так и будет. И Александр, стоящий там и позволяющий этому случиться. В какой-то степени это даже поощряется.
– Ты предал меня, – сначала я шепчу это, потом громче. Я убираю руки от его члена, реальность обрушивается на меня, когда я толкаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. – Ты сказал, что защитишь меня, и ты обманул. Ты отдал меня Лиаму, ты почти позволил Иветт убить меня, ты…
– Ошибки были допущены с обеих сторон, куколка. – Александр выглядит взволнованным, его темные волосы беспорядочно падают на лицо. Это всегда заставляет его выглядеть моложе, невиннее, больше похожим на мальчика, которым он когда-то был, пока жестокость отца не искалечила его. – Прости, я не должен был отпускать тебя, но ты вернулась ко мне, Анастасия. Ты здесь, сейчас, и ты нужна мне…
– Нет. – Я толкаю его сильнее, пытаясь вывернуться из-под него, и настоящий страх пронзает меня, когда я думаю, к чему это может привести. – Александр, пожалуйста, дай мне подняться. Я этого не хочу. Пожалуйста, отстань от меня, пожалуйста…
Он слегка отстраняется, на его лице написано замешательство.
– Куколка, нет. Не делай этого. Позволь мне любить тебя, позволь мне любить тебя, пожалуйста…
– Отпусти меня! – Я толкаю его, мои глаза расширяются от страха. – Александр, не делай мне снова больно, пожалуйста. Пожалуйста, отпусти меня…
Мы оба просим друг друга о разных вещах. Я думаю, он понимает это, его лицо становится очень неподвижным, когда он внезапно отстраняется от меня, опускаясь на колени между моих раздвинутых ног, моя юбка запуталась вокруг бедер. Он тверд как скала, его эрекция почти разрывает ширинку брюк, но он, кажется, на мгновение не осознает этого.
– Куколка…
Я вскакиваю с кровати, торопливо поправляю платье и хватаю упавшие туфли и клатч.
– Мне нужно идти, Александр. Я не должна была позволять тебе приводить меня сюда…
– Нет! Не уходи, Анастасия, только не снова. – Александр сполз с кровати, направляясь ко мне, но я поспешно отступаю, вытягивая руки и выставляя перед собой свои вещи, как будто могу защититься от него обувью и сумочкой. – Останься со мной, куколка, пожалуйста.
– Я не могу. Прости. – Я бросаюсь к двери, молясь, чтобы она была открыта, и это так. Я не знаю, последует ли он за мной, когда я выбегаю в холл, но я бегу к лифту, подхватив юбку и совершая безумный рывок к нему.
Я не слышу его шагов за спиной. Как будто теперь, когда я снова сказала ему нет, он действительно меня послушал. Я оглядываюсь один раз, когда нажимаю кнопку вызова лифта, и мое сердце падает, когда я вижу, что он стоит там, за дверью, в все еще расстегнутой рубашке, и смотрит мне вслед. Но он не идет за мной. Он стоит там, наблюдая, как я захожу в лифт, и не говорит ни слова. Он не двигается, и когда двери лифта закрываются, я задаюсь вопросом, не последний ли это раз, когда я вижу его.
11
АНА
Я позвонила Лиаму. Больше я ничего не могла сделать. Я стояла на тротуаре, с трясущимися руками, босиком в изумрудно-зеленом платье, которое, я готова была поспорить, стоило трехмесячной аренды моей старой квартиры, и у меня не было ни цента за душой. Никаких наличных, даже карточки, которую дал мне Лиам. Мы собирались куда-нибудь вместе сегодня вечером, поэтому я предположила, что они мне не понадобятся.
Каждый шаг, каждый звук открывающейся двери позади меня заставляет меня подпрыгивать, в ожидании, что это Александр спускается, чтобы затащить меня обратно в свою комнату, чтобы закончить то, что мы начали. Я даже не могу полностью винить его за это, я тоже участвовала. Всего на мгновение я потеряла себя в этом, в том, что у нас было раньше, и я чуть не совершила ужасную ошибку. О чем, я уверена, я бы сожалела вечно, потому что это стоило бы мне Лиама.
Я не знаю, как примирить то, что произошло ранее сегодня вечером. Я не уверена, погорячилась ли я или была права, расстраиваясь. Я не могу отделаться от ощущения, что он должен был знать, что ему следовало подумать перед тем, как вести меня на балет, когда все, что я когда-либо говорила ему об этом, было пронизано болью. Но единственное, что я знаю наверняка, это то, что я не должна быть здесь. Я не должна быть с Александром. Не сейчас и, вероятно, никогда больше.
Когда машина Лиама подъехала к обочине, и он выходит, мое сердце подпрыгивает в груди, желудок скручивается узлом, когда он молча берет меня за локоть, помогая сесть в машину. Он абсолютно молчалив, но я вижу боль, написанную на его лице, и я боюсь всего, что должно произойти, всего, что я должна ему сказать.
Реальна ли сегодняшняя ночь? Такое ощущение, что это совершенно другая ночь, как будто это случилось с кем-то другим. Как будто я смотрела фильм.
Я сижу в тишине, как можно дальше от Лиама, на противоположной стороне машины, и он не делает никаких попыток дотянуться до меня, прикоснуться или придвинуться ближе. Тишина в машине кажется густой и гнетущей. Это не прерывается до тех пор, пока мы не оказываемся в пентхаусе, даже не в лифте или коридоре, пока Лиам не открывает дверь и не впускает меня внутрь, закрывая и запирая ее за собой поворачиваясь ко мне лицом.
– Где это я тебя подобрал? – Спрашивает он, и его голос убийственно тих. – Чей это был отель?
Прежде чем ответить, я понимаю, что он уже знает правду. Нет смысла лгать.
– У Александра, – тихо говорю я, и вижу как кривится его лицо, хотя он явно пытается не показать мне этого.
– Скажи мне одну вещь, Анастасия – говорит Лиам, и в его голосе слышится предупреждение. – И не лги мне.
Он никогда не называет меня полным именем. От этого у меня по спине пробегает дрожь, страх и трепет одновременно, и я понимаю, что с ним я на острие ножа. То, что произойдет в следующие моменты, определит все. Я должна сказать ему правду. Это все, что я могу сделать.
– Ты позвонила ему? – Спрашивает Лиам низким и опасным голосом, и я качаю головой.
– Нет, – шепчу я и вижу, как он прищуривается, приближаясь ко мне со смертоносной грацией пантеры, его зеленые глаза устремлены на меня.
Его рука тянется ко мне, но это не нежно. Он не причиняет мне боли, не совсем, но его пальцы смыкаются на моем подбородке, удерживая мое лицо неподвижным, пока он смотрит на меня сверху вниз с таким мрачным выражением, что впервые я немного боюсь Лиама Макгрегора.
– Сегодня вечером ты подтолкнула меня к самому краю, Ана, – бормочет он. – Не лги мне.
– Я не лгу, – отвечаю я дрожащим голосом. – Я не звонила ему. Я убегала из театра, а он вышел из переулка и схватил меня. Он следил за нами. Он подобрал меня и посадил нас обоих в такси, и…
– И тебе не пришло в голову закричать? Сказать водителю, что он тебя похищает? Позвать на помощь? – Лиам смотрит на меня сверху вниз. – Ты только что вышла из его отеля?
– Я думала об этом, – признаюсь я. – Но я…
– Но часть тебя хотела этого. Скажи мне правду, Ана, всю. Ты хотела пойти с ним.
На мгновение слова зависают между нами, его пальцы крепко сжимают мой подбородок, когда он смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую, что дрожу всем телом. Я в ужасе. И еще я ужасно, ужасно возбуждена.
– Да, – шепчу я, глядя на него снизу вверх. – Часть меня хотела вернуться к нему.
– Потому что часть тебя все еще любит его, даже сейчас. И ты была зла на меня.
– Да.
– Ты хотела причинить мне боль.
Мои глаза закрываются, мое сердце снова разрывается от слов, о правдивости которых я не подозревала до этой секунды. Я думала, Лиам не знает меня, но это так. Возможно, он не знал, что балет расстроит меня, но он знает кое-что более глубокое. Он знает ту часть моей души, которую даже мне стыдно видеть. Одной из причин, по которой я пошла в комнату Александра, одной из причин, по которой я была так близка к тому, чтобы совершить ту ужасную ошибку, было то, что Лиам причинил мне боль сегодня вечером, пусть и невольно.
И я хотела причинить ему боль в ответ.
– Прости, – шепчу я, мои глаза все еще закрыты. Я не хочу открывать их и видеть выражение, которое, я знаю, должно быть на лице Лиама. Я не хочу видеть, что причинила ему боль, видеть в его глазах возможность положить всему конец.
Его рука все еще лежит на моем подбородке, удерживая его.
– Ты трахалась с ним? – Его голос мрачный, злой. – Скажи мне правду, Ана.
– Нет, – шепчу я, крепче зажмуривая глаза от наворачивающихся слез. – Я клянусь…
– Посмотри на меня и скажи это снова, – рычит Лиам, его пальцы сжимают мою челюсть. – Скажи мне, что ты с ним не трахалась.
– Я не…
– Открой глаза, Ана!
Его голос доносится до моей кожи, и я распахиваю глаза, глядя в его проницательный зеленый взгляд, мрачно поблескивающий в полумраке прихожей.
– Скажи мне.
– У меня не было с ним секса, Лиам. Я клянусь. Клянусь тебе. Он не… мы не…
– Но ты хотела. – Это не вопрос, я слышу уверенность в его голосе. – У тебя все еще есть чувства к нему. Вот почему ты позволили ему отвезти тебя в отель без криков и истерики.
– Я… – Я тяжело сглатываю, пытаясь придумать, как объяснить это Лиаму, как заставить его понять. – Я подумала, что, возможно, так и есть. Я не знала… я была расстроена. С тобой, с ним, со всем этим, но я остановила его! Я не позволила этому зайти так далеко, потому что думала о тебе, и я знала, что потеряю тебя, и я не… я не смогла…
Я запинаюсь на словах, пытаясь найти способ заставить Лиама понять, и я почти уверена, что у меня это ужасно получается. Я не вижу ни понимания, ни прощения в его зеленых глазах, только боль. Я чувствую, что раскалываюсь на миллион кусочков, зная, что сама во всем виновата.
– Он целовал тебя? – Голос Лиама резкий, скрипучий. – Так?
– Да, он…
Рука Лиама сжимает мою челюсть, притягивая меня к себе, мои губы приближаются к его губам, когда его рот опускается на мой. Я задыхаюсь от шока, и это все, что ему нужно. Другая его рука ложится на мою поясницу, прижимая меня к себе точно так же, как его губы прижимаются к моим, его язык погружается в мой рот, переплетаясь с моим, как будто для того, чтобы стереть любой остаточный вкус Александра. Это поцелуй более собственнический, чем любой, который он когда-либо дарил мне раньше, яростный и голодный, и я чувствую, как бешено колотится мое сердце, когда я наклоняюсь к нему, несмотря на то, что хочу его. Я хочу ощутить вкус его рта и жар его тела. Я хочу, чтобы он прошел через это до конца, сделал меня полностью своей, показал мне, что на самом деле ему нужна я, а не Сирша.
Я не могу не задаться вопросом, когда удовольствие от поцелуя разливается по моим венам и горячит кровь, не хотела ли я подсознательно каким-то образом заставить его ревновать. Страшно даже подумать, и это не та игра, в которую я хотела играть. Но случайно мне пришлось. И я не могу отделаться от мысли, что вот-вот увижу Лиама с той стороны, с которой раньше не сталкивалась. Одной этой маленькой мысли достаточно, чтобы пульсировать прямо между моих бедер, боль желания распространяется по мне, когда Лиам жадно целует меня.
– Ну вот, – мрачно говорит он, когда наконец прерывает поцелуй. – Теперь ты можешь сказать мне наверняка, кто из нас лучше. Кого ты предпочитаешь целовать, Ана? Меня или Александра? Мне отправить тебя к нему, чтобы он попробовал еще раз, просто для уверенности?
– Лиам…
– Я не отдам тебя ему. – Рука Лиама убирается с моей челюсти, теперь обе его руки на моих бедрах, прижимают меня к себе. Я уже чувствую, какой он твердый после поцелуя, толстый и твердый у моего бедра, и я не могу не выгибаться ему навстречу. Я все еще расстроена из-за него, но я тоже хочу его. Я хочу вернуться к тому, какими мы были до его поездки, до того, как я узнала о Сирше, до злополучного свидания. Я хочу…
– Я не хочу, чтобы ты делал это, – шепчу я. – Лиам, сегодняшняя ночь причинила мне боль по ряду причин, но я не должна была убегать. Я должна была остаться, чтобы мы могли поговорить об этом. Я хочу поговорить об этом с тобой, разобраться во всех этих вещах, как нормальная пара, поссорились, помирились, наделали ошибок и помирились снова…
– За исключением того, что ты сбежала. Возвращаясь прямо к нему.
– Я этого не делала! Он следил за нами, наблюдал за мной…
– Это ты так говоришь. – Лиам мрачно смотрит на меня, и я тут же вижу, что он не совсем верит моей истории о том, как я оказалась в руках Александра. – Ты должна отпустить его, Ана. Если ты не можешь отпустить его, тогда у нас нет будущего.
– Лиам, пожалуйста, – умоляю я, мои руки поднимаются к его груди, пальцы скользят по его коже в вырезе пуговицы. – Клянусь, я ему не звонила. Я не просила его приезжать за мной. У меня не было с ним секса. Мы поцеловались, и было несколько прикосновений, но дальше этого дело не пошло, а потом я ушла. Я сбежала от него и позвонила тебе. Лиам…
Я делаю глубокий, прерывистый вдох, заставляя себя выдержать его взгляд, хотя то, что я вижу там… глубину боли, от которой, боюсь, я не смогу нас спасти, разрывает меня на части.
– Прости, – шепчу я. – Я знаю, что была плохой девочкой. Я знаю, что причинила тебе боль, даже если пыталась этого не делать. Пожалуйста, Лиам, не переставай любить меня. Ты можешь наказать меня, если хочешь. Ты можешь делать со мной все, что захочешь, я это заслужил. Только не говори мне, что все кончено, не тогда, когда я, наконец, чувствую такую уверенность, что это ты, что это всегда должен был быть ты…
Руки Лиама сжимаются на моих бедрах, когда он смотрит на меня сверху вниз.
– Ты хочешь, чтобы я наказал тебя? – Мрачно спрашивает он.
– Да, пожалуйста, – шепчу я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя в глубине души я одновременно напугана и так возбуждена, что едва могу это вынести. То, что Лиам сделал со мной на днях в наказание, было мучительным удовольствием, превосходящим все, что я когда-либо представляла, но прямо сейчас я знаю, что он имел в виду не это. Прямо сейчас ему больно, и я вижу, как в нем сгущается тьма, какая-то его сторона, которую он никогда раньше мне не показывал. Я не причиню тебе вреда, он обещал мне раньше, но теперь я думаю, что ему, возможно, придется сделать это, пусть и немного, ради нас обоих.
– Ты можешь сделать мне больно, если тебе нужно, – шепчу я, и глаза Лиама расширяются. – Ты можешь отшлепать меня, ты можешь трахнуть меня в горло, ты можешь делать все, что захочешь. Все, что ты считаешь лучшим для меня, и для тебя. Что бы ни заставило тебя поверить, что я твоя, Лиам, чего бы, по твоему мнению, я ни заслуживала за то, что позволила ему забрать меня сегодня вечером, за то, что позволила ему прикасаться ко мне, целовать меня…
– Ана, я… – В его голосе слышен слабый протест, но по тому, как его твердый член пульсирует у моего бедра, я могу сказать, что эта идея заводит его, возможно, он знает, что бы сделал, даже сейчас. Что, возможно, он…
– Ты думал об этом? – Мягко спрашиваю я, протягивая руку, чтобы убрать прядь каштановых волос с его глаз. Мое сердце бешено колотится в груди, адреналин пульсирует в венах. – Как бы ты меня наказал, если бы я когда-нибудь была такой непослушной?
Лиам тяжело сглатывает, и я чувствую, как под моей ладонью тоже колотится его сердце.
– Я…
– Все в порядке, – тихо бормочу я. – Я хотела, чтобы ты вознаградил меня, когда я была хорошей девочкой для тебя. Поэтому ты должен наказать меня сейчас, когда я была плохой. Пожалуйста, Лиам. Я думаю, тебе это нужно, чтобы справиться с этим, и, если честно… – Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как дрожь желания пробегает по мне. – Мне это тоже нужно. Пожалуйста.
Я чувствую дрожь, которая проходит по нему, чувствую, как его член набухает у моего бедра, как все его тело напрягается от желания. Его руки скользят с моих бедер на талию, и я вижу в его взгляде что-то темное и повелительное, от чего у меня подкашиваются колени.
– Тогда иди в мою комнату, Ана, – хрипло говорит он. – И жди меня там, у кровати.
Я киваю, отворачиваясь от него с колотящимся сердцем. Я хочу этого, хочу его, и в каком-то смысле я почти чувствую, что это может стать для нас новым началом. Я ушла от Александра, вернулась к Лиаму. Я должна верить, что Лиам уйдет от Сирши и останется со мной. И сегодня вечером Лиам может показать мне, что он может сделать меня своей, что он может удовлетворить ту темную сторону меня, которую, похоже, вызвала моя травма, ту часть, которую подпитал Александр.
Медленно я захожу в его спальню, слишком отчетливо вспоминая, чем мы занимались, когда я была здесь в последний раз, удовольствие, которое Лиам выжимал из моего тела снова и снова, пока я не заплакала от абсолютного изнеможения. Я знаю, что сегодняшний вечер не будет таким же, но я знаю, что будет удовольствие. Лиам не может прикоснуться ко мне, не доставив мне удовольствия, даже если это причиняет боль. Я чувствую, что дрожу от предвкушения, гадая, что он будет делать и каково это будет для Лиама, когда он полностью овладеет моим телом.
Я жду его рядом с кроватью, как он и попросил…нет, приказал, босиком, с мягким ковром между пальцами ног, мягким на покрытых шрамами ступнях, со сцепленными перед собой руками и склоненной головой. Я чувствую, как кровь бежит по моим венам, как второе сердцебиение. Я хочу его так сильно, что это почти причиняет боль, у меня перехватывает дыхание, когда я слышу, как со скрипом открывается дверь спальни, и вижу его черные итальянские кожаные туфли, направляющиеся ко мне по тускло поблескивающему деревянному полу.
Лиам останавливается передо мной, и я чувствую, как его пальцы скользят по моему подбородку, приподнимая мое лицо так, чтобы я смотрела на него. Он поворачивается и включает лампу у кровати, так что теплый свет льется из нее, мягко освещая комнату. Я вижу на его лице выражение, которого никогда раньше не видела.
– Скажи мне еще раз, что ты хочешь этого, малышка, – мягко говорит он. – Что ты хочешь любого наказания, которое я решу тебе назначить.
Я киваю, во рту у меня так пересохло, что я едва могу говорить, слова застревают у меня в горле.
– Я хочу этого, Лиам. Мне нужно, чтобы ты наказал меня, чтобы завтра мы могли проснуться и попытаться начать все сначала. Чтобы не было затяжных обид. Ты накажешь меня за то, что я была плохой девочкой, за то, что позволила Александру прикоснуться ко мне, за то, что хотела его. Ты заберешь у него мое тело, и тогда будем только мы. Я хочу этого, Лиам. И ты, я думаю, тоже.
– О, девочка, ты понятия не имеешь. – Голос Лиама хриплый от желания. – Я раньше не делал ничего подобного, но я думал об этом. Я думал о том, чтобы сделать это для тебя. – Его пальцы поглаживают мою щеку. – Но сегодня я не буду трахать твою сладкую киску, девочка, если ты на это надеешься.
Мои глаза расширяются, и я знаю, что он видит в них разочарование.
– Лиам…
– Шшш. – Он прижимает палец к моим губам. – Когда мы сделаем это в первый раз, Ана, это не будет наказанием. Это, конечно, произойдет не в ту же ночь, когда я чуть не потерял тебя из-за другого мужчины, даже если это для того, чтобы ты стала моей. Но это не значит, что я не буду внутри тебя, девочка. – Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза полны такого темного желания, что у меня по спине пробегают мурашки. – Ты примешь все, что я захочу с тобой сделать?
Я безмолвно киваю, мое горло так сдавило от желания, что я не могу говорить.
– Я думаю, тебе понадобится слово, если этого будет слишком много. – Его взгляд становится задумчивым, а другой рукой он гладит меня по боку, собирая в кулак волнистую материю моего платья. – Изумруд, я думаю, будет твоим словом, Ана. Скажи его, и я остановлюсь. Но я не могу обещать, что ты останешься, если мы не доведем эту ночь до конца. – Зеленые глаза Лиама ищут мои, и я вижу, что под желанием все еще скрывается боль. – Я не могу продолжать любить тебя, если ты все еще любишь другого мужчину, Ана, если ты не совсем моя.
– Хорошо, – шепчу я. – Я понимаю.
– Хорошо, – хрипло бормочет Лиам, его рука скользит вверх по моей спине. Он находит молнию на моем платье, его пальцы слегка дергают за нее. – Тогда, маленькая девочка, пришло время для твоего наказания.
12
АНА
Лиам медленно расстегивает молнию на моем платье. По его прикосновениям я чувствую, что он хочет продлить это, что он специально затягивает. Часть меня задается вопросом, думает ли он, что это может быть наша последняя ночь вместе, и от одной мысли об этом у меня сжимается сердце.
Если ты воспользуешься этим, я не могу обещать, что ты останешься. Лиам устал ждать, и я не могу полностью винить его. Если то, что он сказал о Сирше, правда, если он никогда не планировал жениться на ней, то все это время он сильно рисковал, ожидая, в основном терпеливо, пока я забуду Александра, оставлю его в прошлом, чего, как я показала сегодня вечером, я еще не сделала. Не полностью.
Итак, это мой шанс показать Лиаму, что я полностью принадлежу ему, что я доверяю ему не заходить слишком далеко, не давить на меня дальше, чем я могу справиться. Шанс для него показать, что, даже если он допустил ошибку с балетом, он понимает меня. Что он понимает мою суть, то, что мне нужно прямо сейчас, чтобы мы оба могли начать все сначала.
Его пальцы скользят по теплой обнаженной коже моего позвоночника, когда он расстегивает молнию, и я дрожу. Я чувствую, что не могу дышать, мое сердце бешено колотится, кожу покалывает от предвкушения. Я уже мокрая, я чувствую это на своей обнаженной киске под платьем, на мягкой внутренней поверхности бедер. Лиам довел меня пальцами до оргазма в ресторане, такое чувство, что это случилось в другой жизни, но я помню, как это было приятно. Как часть меня хотела, чтобы он сделал именно то, чем угрожал, и разложил меня на столе, чтобы весь ресторан наблюдал, как он доставляет мне удовольствие.
– Ты дрожишь, девочка, – хрипло бормочет Лиам. – Ты напугана, но ты тоже этого хочешь. Я чувствую, как сильно ты этого хочешь.
Он протягивает руку, снимая хрупкие бретельки платья с моих плеч, позволяя им соскользнуть вниз по рукам, в то время как его пальцы ласкают нежную кожу там, обводят мои ключицы, спускаются по v-образному вырезу к ложбинке между грудями.
– Я не сделаю с тобой больше, чем ты сможешь вынести, Ана, – мягко говорит он. – Ты просила боли, но ее никогда не будет слишком много. – Его руки сжимают атлас по обе стороны от моей талии. Он дергается вниз, одним плавным движением срывая с меня платье, так что оно окутывает мои ноги, оставляя меня полностью обнаженной. – Ты доверяешь мне, Ана?
– Да, – шепчу я, с трудом сглатывая. – Хочу доверять, Лиам.
– Хорошо. – Его руки скользят по моей обнаженной талии, по моему стройному, дрожащему телу, пока я стою там обнаженная и смотрю на него снизу вверх. И снова я совершенно голая, в то время как он все еще полностью одет, и я не могу полностью описать, насколько это возбуждает меня, насколько сильно, ранимо эротично это ощущается.
Он расстегивает ремень, и у меня перехватывает дыхание, когда он вытаскивает его из петель, слыша шорох кожи по ткани.
– Дай мне свои запястья, девочка, – говорит Лиам, и я молча поднимаю руки, ладони прижаты друг к другу, запястья вытянуты. Он обматывает их кожаными петлями, и я ахаю от ощущения их прикосновения к моей коже, когда он туго натягивает их, не настолько туго, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы связать мои запястья вместе.
– Ляг поперек кровати, – инструктирует он. – Лицом вниз и раздвинь для меня ноги. Я хочу увидеть, насколько ты уже влажная для меня.
Я краснею, когда он говорит это, потому что знаю, насколько я влажная, насколько глубоко возбуждена, и через мгновение он тоже это почувствует. Но в отличие от прошлого, когда я жалела, что не могу скрыть это от него, сегодня я хочу, чтобы он знал. Я хочу, чтобы он увидел доказательство того, как сильно я хочу его, позволю моему телу быть доказательством того, что я чувствую.
– Я не собираюсь привязывать тебя к кровати, Ана, – говорит Лиам. – Твои запястья связаны для моего удовольствия, так что ты не можешь преодолеть себя и прикоснуться к себе или ко мне, но в противном случае я не собираюсь тебя сдерживать. Я хочу, чтобы ты склонилась над этой кроватью по собственной воле, добровольно приняв свое наказание. Я хочу видеть, что ты здесь, потому что в глубине души ты этого хочешь. Потому что ты просила меня об этом, а не потому, что я связал тебя.
Его голос глубокий, акцент сильнее, чем когда-либо, отчего желание разливается по мне волнами.
– Ты собираешься предстать перед своим наказанием, Ана, и ты собираешься сделать это сейчас.
Я чувствую, что вся дрожу от желания, когда подчиняюсь, поворачиваюсь лицом к кровати так, что передняя часть моих бедер прижата к ней, и наклоняюсь вперед, мои запястья свисают с другой стороны. Пока я не поверну голову под этим углом, я не смогу его увидеть. Это только усиливает мое возбуждение, я гадаю, когда произойдет его первое прикосновение, каким оно будет.
Я послушно раздвигаю бедра, когда слышу, как он делает шаг ко мне, и я слышу звук, который он издает глубоко в горле, когда я выставляюсь перед ним, влажная и набухшая, ожидающая его прикосновений. Я чувствую, как его рука поглаживает заднюю часть моего бедра, заставляя меня напрячься в предвкушении. Я слышу легкий стон, который срывается с губ Лиама, когда его пальцы поднимаются выше, ощущая липкую плоть внутренней поверхности моего бедра, поглаживая мягкую припухлую плоть внешних половых губок.
– Я вижу, как ты сияешь для меня, – бормочет он. – Такая влажная, такая нуждающаяся в своем наказании. Ты была плохой девочкой, но здесь ты всегда так хороша для меня. Влажная и желающая точно так, как ты мне нравишься.
Я тихо стону, моя спина выгибается дугой, когда я прижимаюсь к его руке, желая большего. Я хочу, чтобы он просунул пальцы между моих складочек, погладил мой пульсирующий клитор и вонзил их в меня. Тем не менее, его прикосновения легки, он дразнит меня, даже не проникая внутрь, прежде чем его рука возвращается к моему бедру, и я хнычу в знак протеста.
