Текст книги "Ирландский обет (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Оставайся поблизости, Ральф. Я позову тебя, если ты мне понадобишься.
Прежде чем он успевает задать ненужные вопросы или возразить, я выхожу из машины, все еще сжимая пакет, и начинаю пробегать два квартала до отеля трусцой, уворачиваясь от прохожих. На улице пока не слишком жарко, но к тому времени, как я добираюсь до дверей в вестибюль, мои пуговицы уже липнут к телу от пота, и я слегка запыхался. Очевидно, что мне нужно заменить некоторые занятия тяжелой атлетикой на кардио-тренировки.
Я открываю дверь, игнорируя вопрос консьержа, не нужна ли мне помощь, и направляюсь прямо к лифту. Александр дал мне номер комнаты по телефону. Ничто в мире не может замедлить или остановить меня, когда я поднимаюсь, хватаясь за поручни лифта, как будто я могу каким-то образом заставить его двигаться быстрее одним усилием воли.
Если он причинил ей боль, я убью его.
Когда двери открылись, я выскочил из лифта и направился прямо к 546 номеру, который дал мне Александр. У меня возникает краткий, мимолетный страх, что он, возможно, дал мне неверную информацию и отправил меня в погоню за несбыточным, в то время как сам уводит Ану туда, куда ему, возможно, захочется ее увезти, но логика подсказывает мне, что это неправда. Приезжай сюда немедленно, сказал Александр. Здесь мы решим вопрос о том, кому принадлежит Ана. Хватит этой чепухи.
Если он говорил правду, то Ана здесь. И он, по крайней мере, закончил играть в игры. Я могу только надеяться.
Когда я добираюсь к номеру 546, я решительно стучу в дверь, мое сердце бьется где-то в горле, но я стараюсь казаться как можно более спокойным. Я не могу придушить мужчину в ту минуту, когда открывается дверь, как бы сильно мне этого ни хотелось, но, когда она распахивается, и я вижу лицо Александра, мрачное и спокойное, мне требуется вся моя сила, чтобы не сделать именно это.
Он выглядит потрясенным, как будто испытывает ту же боль, что и Ана, что и я, как будто он человек с разбитым сердцем, борющийся с потенциальной потерей своей любви. Как он смеет так думать об Ане, я внутренне киплю, протискиваюсь в комнату и пригвождаю его сердитым взглядом.
– Что, черт возьми, происходит…
Слова замирают у меня на губах, когда я вижу Ану, сидящую на краю кровати, ее лицо такое бледное, что ярко видны красные пятна на обеих щеках в тех местах, где кто-то ее ударил, они выглядят почти нарисованными. Я поворачиваюсь к Александру, черная ярость поднимается во мне, когда я делаю два шага к нему, и только голос Аны останавливает меня на полпути.
– Лиам, нет, он меня не бил. Это была Иветт.
Я резко оборачиваюсь, мгновенно замечая темноволосую сучку на другом конце комнаты. Я вижу красный шрам на ее лице, портящий ее внешность модели, но этого недостаточно, чтобы компенсировать тот факт, что она все еще дышит.
– Я думал, что убил тебя, – рычу я на нее, стиснув зубы.
Иветт холодно улыбается мне.
– Я не умираю легко.
– Ясно. Но это ошибка, которую я могу исправить. Особенно после того, как ты снова посмела поднять руки на Ану…
– Лиам, нам нужно кое-что обсудить. – Голос Александра прорезает воздух, острый, как нож. – Или ты больше беспокоишься об Иветт, чем о женщине, которую, по твоим словам, любишь?
– Конечно, нет. – Я сердито поворачиваюсь к нему. – Но ты даже не можешь защитить ее от этой пизды, так как ты смеешь предлагать мне, что у тебя есть право голоса в…
– Что это? – Александр указывает на пакет в моей руке, и я чувствую, как все в комнате с визгом останавливается.
Я бросаю взгляд на Ану, которая почему-то стала еще бледнее, каким бы невероятным это ни казалось. Ее голубые глаза расширены от ужаса, и я ничего так не хочу, как подойти к ней и обнять, притянуть ее в свои объятия и пообещать ей, что все будет хорошо. Но по тому, как Александр встал между нами, становится ясно, что он не позволит мне так легко добраться до Аны.
Ана качает головой, на ее лице застыло испуганное выражение, но по тому, как сузились глаза Александра, переводящие взгляд с аптечного пакета в моей руке на мое лицо и обратно, становится ясно, что он не собирается так просто это отпускать.
– Что. Находится. В. Пакете? – Александр повторяет вопрос сквозь стиснутые зубы, его острые челюсти плотно сжимаются от раздражения из-за того, что я не сразу ответил на его вопрос. – Я не люблю, когда меня заставляют ждать, Лиам…
– Я не один из твоих питомцев, – огрызаюсь я на него. – Я не обязан подпрыгивать, когда ты говоришь "прыгай", и я, конечно же, не обязан разглашать тебе личную информацию.
Александр выхватывает пакет у меня из рук, прежде чем я успеваю остановить его, прежде чем я даже успеваю отреагировать, одним удивительно быстрым движением.
– Я узнаю сам, – шипит он, и я слышу тихий вскрик Аны от страха, когда он открывает пакет и заглядывает внутрь.
Я вижу, как его лицо тоже бледнеет, когда он просматривает содержимое, на каждой черте написано потрясение, когда он медленно поднимает глаза, сначала на меня, затем на Ану, а затем снова на меня.
– Что это значит? – Тихо спрашивает он. – Это для твоей невесты, Лиам? Сирши? В конце концов, ты лишил ее драгоценной девственности перед свадьбой, солгав милой Ане о своей связи с другой женщиной?
Я слышу слабую надежду в его голосе, что это что-то настолько непристойное, что навсегда разделит нас с Анной. Это, возможно, отправило бы ее обратно в его объятия, и именно поэтому я не могу использовать эту ложь. Это удобная ложь, она избавила бы нас от необходимости признаваться Александру, что Ана беременна. Но если я скажу вслух, что был с Сиршей, я чувствую, что Ана никогда не сможет полностью забыть мои слова, даже если это неправда. Доверие между нами хрупкое, оно все еще крепнет, и я не могу заставить себя сказать что-либо, что могло бы каким-либо образом навредить ему, особенно после моей ошибки прошлой ночью, когда я повел ее на балет, но я также не могу заставить себя сказать Александру правду, сообщить ему что-либо, что могло бы заставить его думать, что у него есть права на Ану больше, чем они уже есть.
– Скажи нам правду, Лиам. – Губы Александра кривятся в ухмылке, как будто он уверен, что я колеблюсь из-за Сирши, а не из-за правды, что беременность Аны все намного усложнит.
– Я… – я с трудом сглатываю. – Это личное дело, я…
– Меня вырвало прошлой ночью. – Ана выпаливает это сдавленным голосом, и моя голова мгновенно поворачивается в ее сторону.
– Ана, не надо…
– Он собирается вытянуть это из нас, – говорит она несчастным голосом. – Мы останемся здесь, пока не скажем правду, так что мы можем это сделать. И он заслуживает того, чтобы знать. Я знаю, ты ненавидишь его, Лиам, но он не был… он не был жесток ко мне. В некотором смысле, он спас меня от Алексея. Так что я не могу сидеть здесь и лгать. У меня задержка, – добавляет она, глядя на Александра. – Но это ничего не значит. Я слишком худая. Это может быть…
– Ты правда слишком худая, малышка. Я пытался тебя кормить. – Выражение его лица нежное, когда он смотрит на Ану, такое заинтересованное, что меня покалывает от гнева. Я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, смотрел на Ану таким образом.
– Это не беременность, Александр, я почти уверена в этом…
– О, черт возьми, – выплевывает Иветт, ее глаза сужаются, когда она смотрит на нас троих. – Теперь эта маленькая сучка вынашивает потомство, после всего этого? Кто бы хотел иметь ребенка от нее… – Она морщит нос, и Александр бросает на нее острый, сердитый взгляд.
– Придержи язык, Иветт, – резко говорит Александр.
– Я не беременна! – Ана выдыхает эти слова с отчаянием в голосе. – Я не…
– Очевидно, это не то, что думает Лиам. – Александр встряхивает пакет с тестами. – Очевидно, Лиам думает, что есть достаточно хороший шанс…
– Он слишком остро реагирует! – Голос Аны умоляющий. – Александр, давай просто обсудим, о чем ты хотел поговорить с Лиамом, а потом мы сможем уйти. Между нами все кончено. Мы больше не будем вместе. Я же сказала тебе…
– Ты никуда не уйдешь. На это есть простой ответ. – Александр достает одну из коробок и протягивает ее Ане. – Пройди тест, куколка. И тогда мы узнаем.
К этому моменту Ана становится белой как мел, как будто в ее лице не осталось ни капли крови.
– Александр, пожалуйста. Я не хочу делать это здесь.
– Отцом может быть любой из нас, куколка, если ты беременна. Тебе следует сделать это здесь, в присутствии обоих потенциальных отцов. Или… – кажется, на его лице появляется новая мысль. – Неужели Лиам не…
– Я не кончал в нее, – быстро говорю я, надеясь, что это его отпугнет. – И прошло уже несколько недель с тех пор, как она была в Париже. Наверняка ты предохранялся с ней. Ана права. Есть какое-то другое объяснение ее болезни.
Я, конечно, блефую. Я не кончал в Ану, но я был внутри нее дважды, довольно долго, без презерватива. Любой, кто проходил базовое обучение сексу, знает, что, хотя этого может быть недостаточно, чтобы забеременеть, это, безусловно, может привести к залету. И во второй раз я вышел из нее как раз в тот момент, когда начался мой оргазм. Я слишком отчетливо помню вид ее испачканных спермой бедер, и всего несколько дней назад я довел себя до оргазма на ее киске, покрывая ее своей спермой, не думая о возможных последствиях. Последнее не может быть причиной вероятной ситуации с Анной, но я не был осторожен. Никто из нас не был. Не настолько осторожен, как следовало бы, если бы мы пытались предотвратить беременность Аны. Но, честно говоря, я об этом не думал. Мысль о том, что Ана беременна моим ребенком, хоть и пугает в каком-то абстрактном смысле, но и возбуждает. Я всегда знал, что у меня будут дети. Я просто еще не думал об этом каким-либо реальным, конкретным образом. У меня не было для этого никаких причин. Беременность Аны расстраивает меня не сама по себе. Это может еще крепче привязать ее к Александру… и вполне может, здесь и сейчас, если он заставит ее пройти тест.
Александр ухмыляется, на его лице появляется выражение довольного ликования, вероятно, при мысли о том, что я не наслаждался теми же удовольствиями с Анной, что и он.
– О, я не предохранялся, месье. – Его холодная, немногословная улыбка становится только шире. – Возможно, ты и не кончал в ее сладкую киску, но я, безусловно, кончал. И не один раз. Что только делает меня еще более настойчивым, куколка. Ты будешь проходить тест здесь.
Я поворачиваюсь к нему, черная ярость поднимается в грозовом облаке почти неконтролируемого гнева при мысли о нем внутри Аны, заполняющем ее…
– Ты не принимал никаких мер предосторожности? – Огрызаюсь я. – Ты пытался сделать ее беременной? – От одной мысли об этом мне становится дурно. Александр мрачно усмехается.
– Не пытался, месье, нет. Но почему бы и нет? Анастасия была, есть и будет моей. И у нее, конечно, не было права голоса, чтобы сказать иначе.
При этих словах Ана сильно бледнеет, ее глаза нервно перебегают на меня.
– Лиам, я…
Я поднимаю руку, не в силах больше это слушать.
– Ана, нет. Я не хочу об этом слышать. Я понимаю, это произошло. Но я не могу… – Я делаю глубокий вдох. – Это не имеет значения, – с трудом выговариваю я. – Он больше никогда к тебе не прикоснется.
– Посмотрим, месье, – огрызается Александр. – Тест, Анастасия?
– Лучше всего делать утром, – протестует Ана. – Сейчас может быть неточно…
– Твой ирландец был очень скрупулезен. – Александр снова встряхивает пакет. – Здесь еще пять коробок. Всего двенадцать тестов, включая тот, что у меня в руке. Все двенадцать не могут ошибаться. Ты будешь использовать их, пока мы не будем знать наверняка. Пока мы не увидим четкую разницу между результатами.
– Я не могу. – Ана качает головой, явно на грани слез. – Пожалуйста, Александр, не при Иветт. Я не могу этого сделать. Это слишком личное, это… у меня будет приступ паники, а я знаю, как сильно ты ненавидишь мои припадки. Пожалуйста, просто отпусти меня домой, и я тебе позвоню. Я обещаю.
– Ты бросила меня, куколка. Мне жаль говорить, что я не доверяю тебе так, как доверял когда-то. – Александр действительно выглядит так, как будто сожалеет, его рот сочувственно кривится. – Я не доверяю тебе.
– Но…
Он поднимает руку, полностью игнорируя меня в пользу Аны.
– Но, если тебе так будет удобнее, куколка, я попрошу Иветт уйти.
– Ты не сделаешь этого! – Иветт начинает протестовать, ее глаза расширяются от потрясенного гнева, но Александр пригвождает ее холодным взглядом. Именно в этот момент я понимаю, что, возможно, она не так сильно влияет на него, как я думал или, по крайней мере, не всегда. Для него есть вещи более важные, чем одобрение Иветт.
– Ты уйдешь, Иветт, чтобы мы могли обсудить это дело наедине. Ана права в одном: это глубоко личное и касается нас троих. Пожалуйста, спустись в вестибюль, зайди в бар, выпей чего-нибудь в ресторане, мне все равно, лишь бы ты была вне пределов слышимости этой комнаты. Я позвоню тебе, когда мы здесь закончим.
– Александр… – Иветт начинает протестовать, выглядя одновременно шокированной и более чем немного обиженной, тем, что он ее выгоняет. Тем не менее, выражение лица Александра настолько холодное и бесстрастное, насколько я мог надеяться в данной ситуации.
– Сейчас же, Иветт.
– Я этого не забуду, – шипит Иветт в сторону Аны, уходя и захлопнув за собой дверь. Александр ждет, пока ее шаги удалятся по коридору, а затем протягивает коробку Ане.
– Больше никаких оправданий, куколка, – говорит он. – Пройди тест.
Ана печально смотрит на меня, но мы оба также знаем, что ни у кого из нас больше нет оправданий. Александр неподвижен, его рука протянута. Когда проходит такт, а затем другой, а он не вздрагивает и не отстраняется, она, наконец, забирает коробку у него из рук, ее пальцы сжимаются вокруг коробки, когда она делает глубокий вдох.
– Хорошо, – шепчет она. – Мы сделаем, по-твоему.
– Я рад, что ты понимаешь причину, куколка. – Александр отступает назад, ставя пакет с оставшимися тестами на тумбочку рядом с кроватью. – Скоро у всех нас будут ответы.
15
АНА
Вот и ответы.
Некоторое время спустя я смотрю на ряд из десяти тестов на беременность, выложенных на роскошном столике в ванной, их тонкий пластик резко контрастирует с темно-серым гранитом столешницы. Все, кроме одного, дают одинаковый результат– две розовые линии или знак плюс, отображаемые в крошечном окне.
Положительный. На всех, кроме одного, есть линия, а затем слабое розовое мерцание рядом с ней, такое светлое, что невозможно сказать, настоящая это вторая линия или просто мираж. И все же я цепляюсь за эту хрупкую ниточку надежды, даже когда Александр настойчиво протягивает мне последнюю коробку.
– Еще два, куколка.
– Просто дай мне минутку. – Я прижимаю пальцы к вискам. – Я пока не хочу в туалет.
– Принеси ей еще воды. – Лиам сейчас почти так же встревожен, как и Александр, он вертится рядом со мной и смотрит через мое плечо на ряд тестов.
– Просто, пожалуйста… – Я прижимаю руку ко рту, пытаясь дышать. Пытаясь не паниковать. Александр выскальзывает из ванной, и это дает мне кратчайший момент побыть наедине с Лиамом, пока я стою там, глядя на все доказательства того, что я на самом деле беременна. – Я не могу, – шепчу я. – Я не могу быть беременна, Лиам. Я просто не могу. Я не знаю, смогу ли я быть матерью, если я вообще буду хорошей матерью…
– Шшш. – Лиам целует меня в макушку, его рука успокаивающе ложится мне на поясницу на короткое мгновение. – Ты будешь прекрасной матерью, Ана, если это то, чего ты хочешь. У тебя есть выбор, и я не собираюсь его у тебя отнимать. Но сначала нам нужно разобраться с Александром. Давай сначала разберемся с этим, а потом обсудим ребенка.
– Если есть ребенок. Может быть, они неисправны, может быть… – Я надеюсь, что последние два будут явно отрицательными, чтобы посеять настоящие, определенные сомнения. Девять тестов на беременность из десяти не могут быть ошибочными, но, возможно, из двенадцати…
Этого было бы достаточно, чтобы отодвинуть любой реальный ответ, по крайней мере, до тех пор, пока я не смогу обратиться к врачу. Я могла бы настоять на том, что хочу вернуться на Манхэттен к своему доктору. Даже Лиам мог бы пойти со мной. Что угодно, лишь бы подальше от Александра, пока мы разбираемся с этим.
Александр приносит мне бутылку с водой, крышка уже отвинчена, и рука Лиама мгновенно покидает мою спину. Я скучаю по его прикосновению, как только оно исчезает. Я знаю, что мы не можем позволить себе настраивать Александра против себя еще больше, чем он уже настроен. И все же, в то же время, я так сильно хочу показать Александру, как все изменилось, что я уже не та девушка, которая была с ним в Париже, что это больше не может сработать.
Еще два теста.
Я наполовину ожидаю, что мужчины будут настаивать на том, чтобы подождать в ванной, пока я пописаю, но, к счастью, по крайней мере, за это они дают мне уединение. У меня есть несколько минут на то, чтобы собраться с эмоциями и мыслями, пока обе пластиковые палочки не присоединятся к остальным десяти на прилавке, и мы ждем, пока сменятся дисплеи. Позади себя я чувствую, как взволнованы оба мужчины, и от этого у меня начинает подташнивать.
Или, может быть, это вызывает ребенок.
Ожидание кажется мучительным. Я смотрю на маленькие окошки, молясь, чтобы по мере появления одной розовой линии в каждом из них не появилось еще одной. Но, конечно же, секунда и она начинает отчетливо проявляться в обоих, и я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, головокружительная тошнота захлестывает меня, пока у меня не остается выбора, кроме как бежать в туалет, падая на колени и рыдая, захлебываться в нем снова и снова.
Я беременна. В этом нет никаких сомнений. Одиннадцать явно положительных тестов и один неубедительный. С этим не поспоришь. Позади меня, сквозь звуки моей рвоты, я слышу, как Лиам и Александр начинают спорить.
– Ребенок точно мой, месье, – огрызается Александр. – Он не только может быть моим, это почти наверняка так и есть. Я спал с куколкой несколько раз, дважды в первую ночь, снова на следующий день и много ночей после этого, в ее комнате перед званым ужином…
– Мне не нужен подробный список всех случаев, когда ты трахал ее! – Голос Лиама повышается, грохоча в ванной, которая внезапно кажется слишком маленькой для нас троих. – Я тоже трахал ее, Александр. Твой французский член, не единственный, который у нее был с тех пор, как…
– Пожалуйста, прекратите. Пожалуйста… – Я опускаюсь на мягкий коврик на краю унитаза, вытирая рот салфеткой, но мужчины слишком заняты спором, чтобы слушать меня. – Пожалуйста, Александр, Лиам…
– Ты не кончал в нее. Ты сам так сказал…
– Я начал! – Рычит Лиам. – И в любом случае, ты не хуже меня знаешь, что не обязательно пичкать этим женщину, чтобы она забеременела. Ребенок вполне может быть моим…
– О, я напичкал ее своей спермой, месье, – ухмыляется Александр. – Даже после того, сколько моей спермы она выпила…
Лиам замахивается прежде, чем Александр успевает это предвидеть. Его кулак попадает прямо в челюсть француза, звук эхом разносится по комнате, когда Александр приходит в себя, наклоняясь вперед, чтобы нанести свой удар в сторону Лиама. Но Лиам тренированный боксер, Александр может быть подтянутым и мускулистым, но он не боец. Он не знает, как двигаться или уклоняться, и пропускает оба удара, которые пытается нанести, прежде чем Лиам хватает его за рубашку и швыряет на стойку, тесты на беременность разлетаются повсюду, когда двое мужчин дерутся. Мыльница отлетает в сторону, ударяется о кафельный пол и разбивается вдребезги. Я ахаю, медленно отступая назад, подальше от драки, когда Лиам швыряет Александра в двери душа, стекло дрожит так, что на мгновение мне кажется, что оно может расколоться.
– Остановитесь! – Кричу я, прикрывая рот руками, пытаясь не разрыдаться. Александру удается нанести удар, его кулак попадает Лиаму в челюсть, и я вскрикиваю, вскакиваю на ноги и бросаюсь к двум мужчинам. – Пожалуйста, остановитесь! Остановите это! Стоп!
Я кричу это снова и снова, и Лиам получает еще один удар, заставляя Александра растянуться на кафельном полу, прежде чем он понимает, что я бросилась в драку, и отступает назад, тяжело дыша, когда он смотрит вниз на избитого мужчину на полу.
– Вставай, Александр, – еле слышно говорю я, чувствуя себя ошеломленной тем, как быстро обострилась ситуация. Пластиковые тесты разбросаны по полу, как остатки того ужасного кошмара, в котором мы оказались.
– Я должен был убить тебя в Париже, – рычит Лиам Александру. – Я должен был убедиться, что ты, блядь, мертв, ты…
– Стоп! – Кричу я это снова, переводя взгляд с одного мужчины на другого. – Александр, вставай.
– Я пытаюсь, – коротко отвечает Александр, поднимаясь с медлительностью человека, у которого болит каждый сустав. – Твой ирландский любовник застрелил меня в Париже, или ты не помнишь? Эти раны все еще заживают, и теперь он снова ранил меня.
– И все же ты продолжаешь выживать. Как таракан, ты и эта заядлая курильщица. – В голосе Лиама и на его лице безошибочно угадывается черная ярость. – Я разорву вас обоих на части…
– Послушайте меня, вы оба. – Я встаю между ними, пока Александр шатко стоит, держась за стену для равновесия. – Любой из вас может быть отцом. Мне это не нравится, но это правда. Является ли один более вероятным, чем другой, это не то, о чем мы собираемся говорить прямо сейчас. Я та, кто носит вашего потенциального ребенка, а это значит, что вы не хотите расстраивать меня прямо сейчас. Мне нужно, чтобы вы оба остановились, мне нужно подумать. Мне нужна минута.
К моему удивлению, оба мужчины действительно замолкают. Я делаю глубокий вдох, прижимая ладони к глазам и отчаянно пытаюсь не расплакаться. Я медленно пробираюсь мимо них, подбирая с пола тест за тестом и складывая их стопкой на столешнице. Затем, так же медленно, я снова поворачиваюсь лицом к двум мужчинам, используя все оставшиеся у меня силы, чтобы не рухнуть в панике растекающейся лужей на полу.
Мне нужен кто-то прямо сейчас, и, кажется, никто не в состоянии быть рядом со мной. Внезапно я отчаянно хочу Софию, мою лучшую подругу, человека, который не заинтересован в этом бою, кроме того, знающий, что лучше для меня. Но ее здесь нет, и я знаю, что и Лиам, и Александр в этот момент слишком поглощены своими эмоциями, чтобы обращать внимание на мои.
– Мне нужно поговорить с вами обоими, – тихо говорю я. – Но по отдельности.
– Я… – начинает говорить Александр, но я решительно качаю головой, стиснув зубы в попытке сохранить спокойствие.
– Лиам, ты не мог бы, пожалуйста, выйти на минутку? – Спрашиваю я как можно спокойнее, хватаясь за края столешницы и прислоняясь к ней спиной. – Я хочу поговорить с Александром.
На лице Лиама мгновенно появляется выражение шокированной обиды. Я знаю, он не ожидал, что я отправлю его за дверь первым. Но я хочу закончить разговор с Александром, прежде чем поговорю с Лиамом. Конечно, я не могу сказать это вслух, поэтому бросаю на Лиама умоляющий взгляд, надеясь, что он поймет. Мне нужно, чтобы он понял.
Он на мгновение замолкает, но затем кивает.
– Хорошо, Ана, – мягко говорит Лиам. – Все, что тебе нужно. – Он шагает к двери в ванную, но затем останавливается, держась за ручку. – Я не буду подслушивать, – уверяет он меня. – Но, если я тебе понадоблюсь, Ана, я буду прямо за дверью.
Лиам бросает на Александра еще один пронзительный взгляд, его губы при этом поджимаются, а затем он выходит, плотно закрыв за собой дверь ванной.
Сейчас, здесь только мы с Александром… одни.
16
АНА
В тот момент, когда Лиам уходит, Александр направляется ко мне, протягивая руки.
– Малыш, – бормочет он, его голос снова низкий и приятный. – Это замечательные новости. Я…
– Стоп. – Я поднимаю руку, качая головой. – Это не какой-то праздник, Александр. Это… – Я тяжело сглатываю, опускаюсь на край джакузи и смотрю на стопку тестов на раковине. – Это безумие.
– Это замечательно, куколка, – настаивает он. – У нас будет ребенок. Ты должна понять, что должна вернуться со мной в Париж прямо сейчас, чтобы мы могли вместе пережить беременность, чтобы мы могли вместе растить нашего ребенка…
– Ты не знаешь, твой ли он. Я и сама не уверена. – Я опускаю голову на руки, потирая ими лицо, пытаясь сдержать слезы разочарования и страха.
– Куколка, пожалуйста… – Он делает еще один шаг ко мне, протягивая руку, как будто хочет коснуться моего плеча, но я отстраняюсь.
– Остановись, Александр. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Не сейчас. Просто…нам нужно это обсудить. Мы не знаем, твой ли это ребенок. Но если бы он был… – Я делаю глубокий вдох, не в силах смотреть прямо на него. Я не могу вынести счастья на его лице, того, с каким энтузиазмом и радостью он смотрит на возможность того, что у нас будет общий ребенок.
– Я знаю, ты скажешь, что не хочешь обсуждать шансы, куколка, но ты должна понять, ты и я…
– Как ты думаешь, какая именно жизнь была бы у нас двоих с ребенком? – Слова вырываются из меня, и я наконец поднимаю на него взгляд, полный разочарования. – Как ребенок мог вписаться в твою жизнь в Париже? У нас не было нормальных отношений, Александр! Что, ты собираешься встречаться сейчас? Сделаешь меня своей девушкой или женой? Ты не можешь завести ребенка от своей маленькой куклы, своей сломанной игрушки. Ты не можешь держать меня как домашнее животное и просить, чтобы я родила тебе ребенка! Ты не можете заставлять меня есть с пола, одеваться и купаться, контролировать каждое мгновение моего бодрствования, когда мне нужно заботиться о ребенке! – Мои глаза наполняются слезами, и я сердито вытираю их. – Наши отношения были не такими, Александр. Это было все о собственности, травмах, удовольствии и боли, унижении и да, извращенной, испорченной любви, но не той любви, которая делает детство здоровым!
Я качаю головой, втягивая воздух и пытаясь успокоиться, прежде чем снова начну выходить из-под контроля.
– Мы оба облажались, Александр. Мы оба через многое прошли, были сильно травмированы другими. Я даже не знаю, могу ли я быть матерью или просто разрушу жизнь этого ребенка так же, как была разрушена моя. Но я точно знаю, что, если я решу произвести на свет этого ребенка, двое сломленных людей не смогут быть хорошими родителями для другого человека. Мы не можем этого сделать, Александр, ты и я. Мы просто не можем.
– Лиам не сломан? – Голос Александра саркастичен, почти злобен. – Значит, твой ирландец цел? Никак не пострадал? Чист от всех повреждений?
– Если он и поврежден, значит, это ты с ним сделал, – огрызаюсь я в ответ, прищурив глаза. – Ты заставил его трахнуть меня на глазах у незнакомцев, приставив пистолет к моей голове. Сказал ему, что это его вина, если он откажется, его вина, если он сделает это, если я умру в любом случае. Ты сделал это с ним. Так что не предполагай, что это чья-то вина, кроме твоей. Ты хотел уничтожить любой шанс, что мы с Лиамом будем вместе, заставив его чуть ли не изнасиловать меня. Вместо этого ты просто уничтожил наши возможности… твои и мои. Не имеет значения, как сильно я когда-то любила тебя…сейчас я не могу смотреть на тебя, не вспоминая об этом. Не вспоминая, как ты позволил Иветт использовать тебя, потому что она ревновала.
Александр на мгновение замолкает.
– Ты сказала “любила” куколка – говорит он после нескольких секунд молчания. – Ты меня уже не любишь?
Я колеблюсь. Я не должна была этого делать. Я должна была поклясться ему, немедленно, вдоль и поперек, до самой могилы, что вся моя любовь к нему умерла, но вместо этого я делаю паузу, мое сердце подскакивает к горлу, когда я пытаюсь произнести слова, которые не совсем правдивы, и Александр хватается за них, как за спасательный плот для утопающего.
– Пока я верю, что у тебя есть хоть капля любви ко мне, куколка, пока есть шанс, что ребенок мой, я не уйду. Я не вернусь в Париж и не брошу тебя. Ты моя, малышка, и я не уйду, пока у нас есть хоть малейший шанс.
– Я не книга и не картина! – Я неуверенно поднимаюсь на ноги, мое сердце бешено колотится в груди. Я знаю, он хотел, чтобы эти слова были романтичными, но в моем нынешнем эмоциональном состоянии все, что я чувствую, это паника. – Я не принадлежу тебе, и мой малыш тоже, неважно, сколько ты за меня заплатил! – Теперь я тяжело дышу, чувствуя, что краснею. – Я также не принадлежу Лиаму. Если я выберу кого-то из вас, это будет для меня и, возможно, для ребенка. Я не буду принадлежать никому. Не после всего, что я пережила.
Александр хмурит брови, и я вижу вспышку гнева, омрачающую его красивые, артистичные черты.
– Что ты хочешь этим сказать, куколка? – Спрашивает он, в его голосе появляются опасные нотки. – Ты рассматриваешь возможность не оставлять этого ребенка?
Я в отчаянии вскидываю руки, испуская резкий, сердитый вздох.
– Я узнала, что беременна, меньше часа назад, Александр, – парирую я. – Так или иначе, я никак не могу знать прямо сейчас, что я собираюсь делать.
– Ты не выберешь ничего, кроме этого ребенка! – Александр рычит, и я отшатываюсь, чуть не падая в ванну от внезапного испуганного шока. Я восстанавливаю равновесие, но наклоняюсь вперед, падая на колени на плитку, и от удара у меня перехватывает дыхание. Я начинаю плакать, слезы текут по моим щекам, когда я содрогаюсь от нескольких внезапных, судорожных всхлипываний. Прежде чем я успеваю подняться, Александр оказывается на полу рядом со мной, тянется ко мне, снова нежно.
– Я сожалею о своей вспышке, куколка – шепчет он срывающимся голосом, и когда я поднимаю глаза, я тоже вижу дорожки от слез на его щеках.
– Александр… – Я моргаю, глядя на него, невольно протягивая руку, чтобы коснуться влажной линии на его щеке, чуть ниже острой кости. – Что…
– Мне жаль, – повторяет он. – Я…моя сводная сестра Марго, которую я любил и с которой у меня был роман в подростковом возрасте. Она… – Он тяжело сглатывает, и я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как это слетает с его губ.
– Она забеременела от тебя? – Шепчу я, и Александр кивает, его голубые глаза снова наполняются слезами.
– Наш отец узнал об этом, – говорит он приглушенным тоном, его руки сжимаются в кулаки. – Он заставил ее сделать аборт. Он также не повел ее к врачу… сказал, что такая шлюха, как она, этого не заслуживает. Он сделал это прямо в сарае. Он заставил меня смотреть. – При этих словах лицо Александра искажается, его голова опускается мне на плечо.
Я застыла в шоке, не в силах пошевелиться. Ужас от этого ощущается как лед в моей крови, боль Александра смягчает меня по отношению к нему вопреки мне самой. Что бы ни было между ним и мной, какая бы боль, обида и история… не имеет к этому никакого отношения. Его сводная сестра определенно этого не заслуживала, и я вижу, что боль Александра реальна. Его плечи трясутся, когда он плачет, кадык дергается, когда он наконец поднимает на меня взгляд, судорожно сглатывая, его глаза покраснели.
