Текст книги "Зачарованная"

Автор книги: Люсинда Эдмондз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Глава 46

Мадди не представляла, сколько времени провела в больнице. Она помнила, что ее везли в машине скорой помощи, но ей казалось, что это было уже целую вечность назад. Комната, куда ее перевели, была значительно уютнее первой. Мадди все время спала, спать хотелось постоянно.

Однажды утром, чувствуя себя не такой слабой, как обычно, она открыла глаза и окинула взглядом пространство вокруг. Внезапно до нее донесся чей-то удивительно знакомый голос.

– Привет, дорогая! Как дела? – Себастиан улыбнулся девушке и наклонился, чтобы ее поцеловать.

– Спасибо, ужасно, – простонала она. – Кажется, я тут уже целую вечность.

– Нет, всего лишь неделю.

Мадди облизнула губы, чувствуя, какие они потрескавшиеся и запекшиеся. – Я хочу пить.

– Отлично! Значит, тебе стало хоть немного лучше, – Себастиан налил из графина в стакан немного воды и поднес к ее губам.

– Может, мне лучше сесть? – спросила она, чувствуя, как по подбородку потекла вода, но Себастиан предостерегающе покачал головой.

– Нет, девочка моя, тебе строго-настрого приказано лежать.

Мадди робко и осторожно попыталась пошевелить пальцами ног, но с раздражением поняла, что ничего не получается. Тогда она попробовала приподнять голову, чтобы посмотреть на свои ноги, но и на это у нее не хватило сил. Себастиан смотрел на нее и по лицу девушки догадывался, о чем она думает. Рано или поздно она все равно узнает правду. Он бережно взял ее за руку и спросил:

– Ты хочешь знать, что с тобой случилось, правда, малышка?

– Ты думаешь? – ответила она. – Судя по моим ощущениям, мне лучше не знать и оставаться в счастливом неведении.

– Тебе стало лучше, дорогая. Скоро ты поправишься, – успокаивающим тоном сказал он.

– Да? Значит, на следующей неделе я уже смогу танцевать в «Лебедином озере»?

– Ну, не совсем, но… – Себастиан не представлял, как ей объяснить то, что случилось. Любому человеку трудно сказать, что понадобится целый год, прежде чем он сможет ходить, да и то с костылями. А ведь это предстояло объяснить девушке, у которой вся жизнь зависела от возможности танцевать и легко управлять своим телом. И все-таки он должен ей сказать.

– Ты упала с лодки и очень сильно ушиблась. К этому добавилось то, что часть конструкции упала на тебя. Тебя привезли в отделение хирургии спинного мозга, кажется, это так называется. Дело в том, что у тебя поврежден позвоночник, но при интенсивной терапии все скоро наладится.

Мадди внимательно посмотрела ему в глаза.

– Слушай, а почему ты говоришь, будто это очень хорошие новости?

– Ну, видишь ли, врачи сказали нам, что ты снова будешь ходить. Конечно, нужно время, покой, затем…

Себастиан увидел взгляд Мадди и осекся.

– Что значит «снова будешь ходить»? О, Господи, Себастиан! И это ты выдаешь за хорошую новость? Лучше скажи, когда я снова буду танцевать.

– Милая, но это же бывает по-разному, – тщательно подбирая слова, начал он, в отчаянии понимая, что все не так, а слова не те… Глаза девушки наполнились слезами.

– Ты пытаешься мне сказать, что я, возможно, не смогу больше заниматься балетом, так ведь? – прошептала она.

Вместо ответа Себастиан взял ее ладонь и слегка сжал.

– Нет, дорогая. Просто я хочу сказать, что за эти несколько дней были такие минуты, когда мы с твоим папой ожидали самого худшего…

– Ты советуешь мне благодарить счастливую звезду, что я вообще осталась жива, да?

– Я говорю о том, что ты должна принимать каждый день таким, какой он есть, и надеяться.

Мадди отвернулась от него и тихо, пытаясь сдержать крик, произнесла, отчетливо выговаривая каждое слово:

– Пожалуйста, уйди и оставь меня одну.

– Мадди, не прогоняй меня. Я…

– Уйди. Ну, пожалуйста, Себастиан.

– Ладно. Скоро придет твой отец…

От ее ледяного тона у него холодок прошел по спине.

– Я никого не хочу видеть.

– Не говори так, пожалуйста…

– Буду. Буду говорить.

Себастиан встал, чувствуя себя совершенно потерянным из-за того, что не сумел найти нужные слова. Надо будет попросить врача поговорить с ней, а пока нет смысла оставаться здесь и дальше ее расстраивать.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

– Абсолютно.

Мадди слышала, как он вышел из комнаты, как в коридоре прозвучали его шаги. И все стихло. Она вздрогнула, чувствуя, как отчаяние леденит ей кровь и сжимает сердце, словно обручем.

На кой черт ей знать, будет она ходить или нет? Это совсем неважно. Если она не сможет танцевать, ей незачем жить.

Глава 47

Как Кейт прожила неделю после смерти своих родителей, она не поняла. В тот день, приехав домой, она увидела, что часть улицы оцеплена полицейскими.

Какой-то констебль провел мертвенно бледную Кейт в кабинет ее отца и, усадив в кресло, сказал:

– Наберитесь мужества, мисс Джонсон. Сейчас к вам подойдет детектив Уилкинс.

Кейт кивнула, непослушными пальцами достала из сумочки сигарету и попыталась закурить, но руки так дрожали, что ничего не вышло. Тогда констебль достал свою зажигалку и поднес огонек к кончику ее сигареты. В этот момент в комнату вошел лысеющий мужчина и протянул девушке руку.

– Я инспектор Уилкинс. Понимаю, насколько ужасно вы себя чувствуете. Мы звонили в Хитроу и просили сообщить пилоту, что вам было бы лучше незаметно покинуть аэропорт. Видимо, нашу телеграмму не успели передать.

Кейт с горечью подумала, что она дошла, просто в самолете был человек, который больше нее нуждался в защите от скандала.

– Я… – Кейт сглотнула комок в горле, пытаясь найти мужество заговорить. – Я понимаю, что мои родители мертвы. Но что произошло?

– Пока эксперты не провели исследований, нет анализов найденных улик, трудно утверждать со всей определенностью, но, к сожалению, я должен сказать, что все свидетельствует о самоубийстве. Мы полагаем, что ваш отец сначала убил вашу мать, а затем выстрелил в себя.

– Это невозможно! – закричала она. – Мой отец никогда бы не поднял руку на мать или на самого себя. Это неправда. Вы так говорите, потому что у вас нет никаких улик, и вы ничего не можете сделать.

Кейт попыталась встать, но ноги подкосились, и она снова села.

– Я понимаю, мисс Джонсон, как вам горько все это слышать, но, поверьте мне, если ваших родителей убили, мы обязательно найдем преступников. Вы знали, что деятельность вашего отца расследовала комиссия по экономическим преступлениям?

– Да, знала. Но не понимаю, какое это имеет отношение к убийству моих родителей.

– Результаты расследования должны быть опубликованы сегодня, – детектив пристально смотрел на девушку, стараясь увидеть ее реакцию. Но она сидела совершенно растерянная, практически парализованная случившимся.

– Ну и что?

– Может быть, в этой связи…

– Да вы же не знаете точно, самоубийство это или нет! – вырвалось у Кейт. – У моего отца было много врагов, потому что он был на вершине успеха.

– А вы знаете, что империя вашего отца находилась на грани банкротства?

– А вам откуда это известно? Или вы посвящены в деловые тайны моего отца?

Детектив печально посмотрел на девушку.

– Мисс Джонсон, к несчастью, в деловые тайны вашего отца с завтрашнего дня будет посвящена вся Британия.

Глаза Кейт наполнились слезами, а лицо покраснело от гнева.

– Они наверняка ошибаются! Компании моего отца стоят миллионы, а если бы возникли проблемы, я уверена, он сказал бы мне об этом.

Она достала из сумочки салфетку и вытерла слезы.

– Сожалею, мисс Джонсон, однако нам бы хотелось, чтобы вы ответили на несколько важных вопросов. Отец говорил вам когда-нибудь о затруднениях на работе?

– Нет, никогда.

– А мать?

Кейт уже хотела отрицательно покачать головой, но вдруг вспомнила тот вечер, когда приехала навестить свою мать. Теперь не было сомнений, что тогда мать была чем-то страшно расстроена.

– Мама упоминала о том, что собираются проводить расследование, но она сказала, что мне не о чем беспокоиться.

– А вам не показалось, что отец был как-то особенно обеспокоен в последние месяцы? Я имею в виду, у вас не было такого чувства, будто его что-то беспокоит?

Кейт попыталась вспомнить, когда она виделась с отцом в последний раз, но так и не смогла припомнить ничего определенного. Последние месяцы, когда она изредка заезжала в родительский дом, отец отсутствовал.

– Я давно не видела его, – растерянно пробормотала Кейт. Ей пришло в голову, что всего несколько часов назад она с такой радостью и нетерпением ждала встречи с родителями, мечтая рассказать им, что она обручена… У нее на глазах снова показались слезы.

– Думаю, что на сегодня достаточно. Боюсь, что мне придется попросить вас выполнить еще одну ужасную формальность. Необходимо провести опознание ваших родителей.

Детектив участливо посмотрел на девушку и мягко сказал:

– Будет лучше, если мы покончим с этим как можно скорее. Есть у вас кто-нибудь, кому я могу позвонить от вашего имени? Может, вам станет легче, если рядом будет кто-нибудь из родственников?

Кейт печально покачала головой.

– Кроме родителей у меня никого нет.

В морге, когда подняли простыни, и Кейт увидела белые безжизненные лица матери и отца, ей показалось, что она не выдержит и потеряет сознание. В это невозможно было поверить, но там, в этой холодной комнате, неподвижные и равнодушные ко всему, действительно лежали ее родители.

– Может быть, констебль проводит вас домой? – тихо спросил детектив.

Кейт кивнула:

– Да, пожалуйста.

– Раз у вас нет родственников, может, я позвоню кому-нибудь из друзей, чтобы побыли с вами?

Девушка подумала о Джулиане. Он ей поможет, поддержит ее в трудную минуту. Она ему позвонит, когда приедет домой.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Я сама.

– Я свяжусь с вами в ближайшие дни. Необходимо задать вам несколько дополнительных вопросов. Я вам советую переехать на другую квартиру. Сейчас газетчики буквально осаждают ваш дом.

– Куда едем, мисс Джонсон? – спросил констебль, когда они вышли на улицу и сели в машину. Кейт все же решила вернуться к себе на квартиру, по крайней мере, на время. Она позвонит Джулиану, а он придумает, где ей устроиться, пока все успокоится.

Как и предсказывал детектив, возле ее дома стояла огромная толпа журналистов. Полисмен взял ее вещи, и с его помощью девушка прорвалась в свою квартиру, не обращая внимания на град вопросов, обрушившихся на нее. Вздохнув с облегчением, она вошла в дом, задернула шторы и упала на диван. Затем она дотянулась до телефона и набрала номер Джулиана. В следующую минуту Кейт вскрикнула от отчаяния, услышав голос автоответчика. Она оставила сообщение с просьбой срочно позвонить ей. Он наверняка уже слышал о том, что произошло. Может быть, он уже на пути к ней. Боже, как ей сейчас нужна его поддержка.

Кейт долго сидела в сумерках, вслушиваясь в тишину. Несколько раз ей хотелось позвонить матери, чтобы сказать, что она знает, как теперь поступить, но в следующую секунду девушка вспоминала, что у нее больше нет матери, и никогда уже она не услышит ее милый голос. Кейт душили рыдания, ужасно болела голова.

– Успокойся, ты должна держать себя в руках, – снова и снова твердила она себе. На ватных ногах, покачиваясь, девушка подошла к бару и налила себе большой стакан бренди, выпила его и сморщилась. У нее просто шок, вот и все… это пройдет.

Через два часа Кейт позвонила Джулиану, потом еще четыре раза, но всякий раз в трубке слышался голос автоответчика. Ей надо было услышать хоть чей-нибудь голос, поговорить с кем-нибудь. Она позвонила Мадди, но снова безрезультатно.

Девушка посмотрела на часы. Они показывали еще время Антигуа, и она переставила их на местное время. Затем она включила телевизор, чтобы отвлечься, пока позвонит Джулиан. Загорелся экран, и на нем появились лица отца и матери. Вскрикнув, Кейт выключила телевизор.

В десять часов она все еще сидела совершенно одна в полной темноте. Бутылка с бренди была почти пуста, по щекам девушки катились слезы.

– Мама, папа, как же вы могли оставить меня одну, зачем вы так со мной поступили? – всхлипывала она. Вскоре незаметно Кейт уснула. Неизвестно, сколько времени она спала, но проснулась от того, что у нее болело все тело. Кейт встала, умылась холодной водой и снова подошла к телефону, чтобы позвонить Джулиану. Теперь-то он, конечно, дома!

Услышав металлический голос автоответчика, она повесила трубку. Ей было абсолютно непонятно, где он может быть, почему не звонит и не приезжает.

А может… Нет, конечно, нет! Джулиан ее любит. Что бы ни случилось с ее родителями, это не имеет ни малейшего отношения к их будущему.

Однако, через четыре дня следствие подтвердило, что отец действительно сначала выстрелил в мать, а затем убил себя. Был опубликован отчет комиссии по расследованию деятельности ее отца. Газеты были переполнены историями падения империи Джонсона и рассказывали о его подпольном бизнесе. Прочитав их и безрезультатно прождав еще несколько дней, Кейт поняла, что Джулиана она никогда больше не увидит.

Глава 48

Саша быстро шел через Хэмпстед Хиз, опасливо посматривая по сторонам. Он знал, что рискует каждый раз, когда приходит сюда. Стоило кому-нибудь узнать его и рассказать газетчикам, и его тайна будет раскрыта, а карьера в Британии обречена на провал. Николь расскажет властям, что их брак был фиктивным, и тогда он сразу окажется в самолете, направляющемся в Россию.

Сегодня его привело сюда неудовлетворенное желание. Жаль, что Игорь еще не вернулся из Нью-Йорка, в последнее время Саше стало не хватать его. Он получал удовольствие от новых знакомств, от того, что к его плоти прикасается чужая плоть. Было что-то возбуждающее в том, что ради наслаждения ему приходилось считаться с опасностью и риском быть застигнутым.

Через пять минут к нему подошел чрезвычайно привлекательный юный блондин. Они обменялись взглядами и, не говоря ни слова, направились в мужской туалет.

Еще через сорок минут Саша шел по Хиз Стрит, пытаясь поймать такси, чтобы проехать в Ковент Гарден. Двадцать минут изнурительной активности, которую он только что проявил, смогут, как он надеялся, обеспечить ему удовлетворительное состояние духа хотя бы на неделю.

Конечно, были и другие причины, из-за которых ему приходилось скрывать свои тайные наклонности. За последний год, как он слышал, в Нью-Йорке от СПИДа умерли трое его друзей. А сейчас ходили слухи, что СПИД, словно лесной пожар, распространяется среди сексуальных меньшинств здесь, в Англии, хотя он пока не слышал, чтобы кто-то из его друзей заболел. Конечно, он играл со своей жизнью в русскую рулетку, но об этом думать не хотелось.

Сев в такси, Саша стал думать о предстоящем спектакле, в котором они с Николь должны танцевать сегодня вечером.

После спектакля Николь сидела в своей артистической гримерной, обновляя грим на лице. Она посмотрела на свое отражение в зеркале и вздохнула.

У нее было все, о чем она мечтала и чего желала последние два года, – лучшая артистическая уборная в театре, блестящая многообещающая карьера и прекрасный талантливый партнер по сцене.

И все же она чувствовала себя глубоко несчастной. Радость от сценического успеха была омрачена тем, что она в глубине души прекрасно знала, кому должны были достаться эти похвалы. Чувство огромной вины, впервые появившееся в тот ужасный день, когда Мадди отвезли в больницу, не исчезало. Оно еще сильнее мучило ее после памятного разговора с Сашей, когда он рассказал ей о прогнозах докторов относительно Мадди.

После шестинедельного пребывания в больнице Мадди, казалось, должна была встать на ноги. Но она все еще находилась в кровати и лишь иногда пересаживалась в инвалидную коляску. Не говоря о ее танцевальном будущем, врачи вообще ни в чем не были уверены.

Для Мадди карьера балерины теперь была закрыта. Именно Николь разрушила ее, и Саша получал странное болезненное удовольствие от того, что во всех подробностях описывал бедственное состояние Мадди. Он рассказывал жене, что Мадди почти не разговаривает, поэтому врачи опасаются за ее душевное здоровье, хотя в общем она начала немного поправляться.

А тут еще Иветта! Она уже несколько раз спрашивала у дочери, когда та собирается навестить Мадди, но Николь все время находила какие-то жалкие отговорки, понимая, что не вынесет вида сводной сестры, сидящей в инвалидной коляске.

Отношения с Сашей тоже не улучшались. Николь изо всех сил старалась не думать о нем, презирать его и не переставала испытывать физическое влечение, хотя он большую часть времени игнорировал ее, а если и говорил с ней, то на его лице присутствовало неприязненное выражение. Николь была уверена, что у него есть любовники. Саша постоянно куда-то исчезал, и она очень страдала от того, что ее воображение подбрасывало ей бесстыдные картины его любовных утех.

Николь чувствовала, что стала некрасивой, потеряла свою привлекательность. А ей сейчас нужен был кто-то, кто подошел бы, обнял и сказал ей, что она по-прежнему прекрасна.

Когда Николь уже подходила к служебному входу, ее окликнул Стэн и передал записку.

– Спасибо, – машинально сказала она, взяла конверт с посланием и вышла на улицу к ожидавшим ее любителям автографов.

В такси по дороге домой она вспомнила про конверт и достала сложенный вдвое листок. После первого же взгляда на бумагу у нее перехватило дыхание, а сердце часто забилось. В записке говорилось:

«Дорогая мисс Делиз! Как вы, может быть, знаете, меня недавно уволили из Королевского Оперного театра из-за несчастного случая, который произошел с Мадлен Винсент. Я думаю, имеет смысл поговорить о том, что я имею право на компенсацию за потерянное место. Зная, какого успеха вы достигли после этой истории с Мадлен Винсент, я понимаю, что вам со мной не очень хочется встречаться, да и мне не хотелось бы доставлять вам какие-то затруднения. Это понимание, как и мое молчание, стоит денег. Считаю, что двести фунтов в месяц – не очень высокая цена за ваше спокойствие. Об остальном поговорим позже. С нетерпением жду первого взноса на мой счет в банке».

Подписи не было. Вместо этого Николь нашла в конверте расчетный счет банка, куда следовало перевести указанную сумму. От гнева и отчаяния она вздрогнула. Это был шантаж, но она ничего не могла поделать.

Ей было ясно, что все могло быть еще хуже. Этот негодяй просил не так уж много, даже если ей и придется платить ему до самой смерти.

Но цена, которую Николь приходится платить за успех, оказалась непомерно высокой. В последнее время она все чаще начинала думать, что все, чего она добилась, не стоит ее нравственных страданий.

Глава 49

Себастиан бросил окурок в кофейную чашку, стоявшую на крышке фортепиано, и убрал волосы с лица. Зевнув, он бросил взгляд на часы. До того, как он пойдет в больницу к Мадди, осталось два часа, но вначале нужно повидать Кристофера.

Себастиан ночи напролет просиживал над мюзиклом, чтобы компенсировать время, которое ему приходилось проводить в больнице у Мадди или в дороге. В июле должен приехать в Лондон Джаспер Конрад, и ему нужно дать послушать переработанные песни. Работа была напряженная. Себастиан понимал, что до завершения этого произведения ему нужно скрыться от всех на два-три месяца. Но времени не было.

Он быстро умылся, надел свежую рубашку, положил в тарелку немного еды для Шехерезады, которая подозрительно посмотрела на него и понюхала пищу. Вскоре после несчастного случая с Мадди Себастиан согласился с Кристофером, что ему следует перебраться на квартиру Мадди. Необходимо было ухаживать за Шехерезадой, которая затосковала без хозяйки.

– Что будешь пить? – спросил Кристофер, когда Себастиан вошел в маленькую пивную рядом с госпиталем.

– Чего-нибудь покрепче.

– Отлично.

Отец Мадди направился в бар, а Себастиан сел на уютную обитую бархатом банкетку и стал ждать. Они часто заходили сюда последнее время.

– Ну вот, – Кристофер поставил на обшарпанный пластиковый стол два бокала. – За тебя!

– За тебя, – эхом отозвался Себастиан и сделал глоток горького густого пива.

– Сегодня утром я видел лечащего врача Мадди. Он говорит, что нет смысла дольше держать ее в больнице. Ему кажется, что ей пойдет на пользу смена обстановки. Он предложил направить ее в санаторий, но мне кажется, что ей лучше остаться у нас с Иветтой. Мы бы могли переоборудовать столовую, там рядом есть туалет, и Иветта говорит, что можно встроить еще и душ, так что Мадди будет удобно. А если Мадди не сможет быстро научиться пользоваться костылями, то мы сделаем лифт.

– Гм-гм, – Себастиан понимал, что ему сейчас надо тщательно подбирать слова и быть максимально деликатным. – Пойми меня правильно, Кристофер. Я не думаю, что Мадди имеет что-нибудь против Иветты, но хорошо ли будет привезти ее в дом, где живет одна из лучших балерин последнего десятилетия? Ведь дочь Иветты заняла сейчас место Мадлен. Конечно, ей нужно регулярно проходить курс лечения в Сток Мандевилль, а путь туда из вашего дома неблизкий.

– Я тебя понимаю, но не хочу, чтобы Мадди лежала в больнице или в другом казенном учреждении, – ответил Кристофер. – Думаю, что она должна жить в домашней обстановке.

Себастиан кивнул.

– Согласен, но у меня есть предложение. Один мой друг-музыкант владеет уютным коттеджем неподалеку, в районе Монкс Рисборо. Там жила парализованная мать моего знакомого, поэтому дом оборудован для перемещения кресла-коляски. Друг предлагал мне снять этот дом на любой срок. Места нам хватит, я смогу поставить там рояль, работать и ухаживать за Мадди. Кроме того, оттуда до госпиталя всего двадцать минут езды.

Кристофер помолчал, обдумывая это предложение.

– Вообще говоря, звучит неплохо. Но, Себастиан, ты уверен, что сможешь ухаживать за Мадди? Дело ведь не только в том, что ей нужна чисто физическая помощь, у нее к тому же ужасная депрессия, она так угнетена к подавлена. Я знаю, что ты скоро должен сдавать в «Конрад Корпорейшн» свой мюзикл…

– Я люблю Мадди. И я хочу быть с ней.

– Но тут есть еще проблема. У тебя нет машины.

– Куплю.

– Ну, что ж, – Кристофер потер подбородок, – если моей дочери нравится эта идея, я уверен, мы с Иветтой поможем вам деньгами. Конечно, я буду навещать вас как можно чаще.

– Ну, это естественно. – Себастиан поставил бокал на стол. – Я надеюсь, что ты не будешь думать, будто я собираюсь украсть у тебя Мадди.

– Ладно, ладно. Давай-ка лучше посмотрим, что на этот счет скажет сама Мадди. Хорошо?

– …Итак, девочка, выбор за тобой, – подытожил Кристофер. – Что ты думаешь по этому поводу?

Мужчины внимательно наблюдали за реакцией девушки, неподвижно сидевшей в инвалидном кресле, но лицо Мадди осталось бесстрастным. Она равнодушно посмотрела на них и отвела глаза.

– Мне все равно.

– Чего тебе больше хочется, жить со мной и Иветтой или остаться в коттедже с Себастианом?

– Я же сказала, что мне все равно, – таким же равнодушным голосом ответила девушка.

– Если мы поедем в коттедж, с нами вместе могла бы поехать и Шехерезада. Она без тебя ужасно тоскует, Мадди, – мягко сказал Себастиан.

Мертвый отсутствующий взгляд скользнул по его лицу, и он увидел, как тень улыбки промелькнула на ее губах.

Мадди, наконец, проговорила:

– Тогда я, пожалуй, поеду с Себастианом.