Текст книги "Зачарованная"
Автор книги: Люсинда Эдмондз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
Глава 50
Монкс Рисборо – милая очаровательная деревенька всего в семи милях от Сток Мандевилля. Коттедж, который принадлежал другу Себастиана, располагался на земельном участке в пол-акра, в окружении прекрасных деревенских пейзажей Бакингемшира. Нижний этаж дома состоял из уютной гостиной с большим старинным камином, кабинета, в котором поставили рояль, и ванной комнаты. На первом этаже находилась спальня Мадди. Наверху были еще две комнаты и другая ванная.
– Ну, как тебе тут, девочка? – Себастиан поставил клетку с Шехерезадой на колени Мадди и покатил кресло к входной двери.
– Очень мило, – равнодушно сказала Мадди.
– Очень мило? – Себастиан открыл дверь и улыбнулся. – Святые угодники! Вот это да! Слушай, женщина, я обыскал все на свете, перерыл горы бумаги и обходил все окрестности, лишь бы найти для тебя и твоей треклятой кошки уютное жилище, а ты говоришь «очень мило»!
Еще утром он дал себе клятву, что какой бы недружелюбной и капризной ни была Мадди, он не потеряет выдержки и останется спокойным и терпеливым.
– Ну, вот и мы, – толкая перед собой кресло, он вошел в гостиную. – Дом! Милый дом! Как там говорят, дома и стены помогают, да? Хочешь увидеть свою комнату?
Мадди пожала плечами:
– Все равно…
Себастиану пришло в голову, что если она скажет еще раз то же, самое, он возьмет ее за плечи и хорошенько встряхнет. Оказалось, что выдержки у него значительно больше, чем он предполагал, потому что ответил он очень спокойно:
– Ну, как хочешь, я тебе ее все равно покажу.
Мадди пришлось осмотреть милую, уютную спальню, оклеенную веселенькими обоями. Но и тогда она ничего не сказала, говорил пока Себастиан:
– Все равно, это лучше, чем сидеть в этом дурацком госпитале. Я пока тебя ненадолго оставлю, разгружу машину, вытащу все сумки и баулы. Я накупил кучу консервов и разных продуктов на случай снежных заносов.
Она изумленно посмотрела на него.
– Себастиан, не будь идиотом, сейчас июнь.
– Ах, милая моя, всем известно, что хороший хозяин готовит сани летом. Сейчас я вернусь. – Себастиан подмигнул девушке и вышел из комнаты.
– Ну, хочешь выйти погулять? шепотом спросила Мадди, обращаясь к пушистой мордочке, глядевшей на нее сквозь прутья клетки. Затем она расстегнула кожаные ремни и открыла дверцу. Кошка осторожно выбралась на колени хозяйки, и Мадди, поставив клетку на пол, прижала Шехерезаду к груди. – Прости меня, милая, что пришлось покинуть тебя, но теперь я вернулась, – глаза девушки наполнились слезами, но тут за дверью послышались шаги Себастиана, и она торопливо смахнула предательскую слезу.
Доктор предупреждал Себастиана, чтобы он не ждал слишком быстрого улучшения. Мадди требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что она никогда больше не сможет заниматься балетом.
– Это похоже на смерть близкого родственника, – сказал врач. – Мадди так привыкла к жизни в балете, что сейчас, когда ее будущее, как ей кажется, ужасно, она испытывает жестокое потрясение, а это угрожает полным расстройством нервной системы. Она думает, что больше жизнь ей ничего не сможет предложить, и впереди у нее беспросветное серое будущее. Но это обязательно пройдет.
Итак, надежда все-таки есть. Но когда прошло дней десять, Себастиан стал беспокоиться, не переоценил ли он свои силы. У него появилось и крепло ощущение, что веселая жизнерадостная девушка, которую он знал раньше, превратилась в незнакомку, только внешне напоминавшую прежнюю Мадди.
Каждое утро он на руках относил ее в ванную и помогал умыться и одеться. Но после этого она сидела там, где он ее усаживал, уставившись в пространство, пока не наступало время ехать на лечение. Себастиан ломал голову, как занять Мадди, чтобы вывести ее из заторможенного состояния. Он покупал ей книги, брал видеокассеты, предлагал поездки в Олсбери или в деревенскую пивнушку, но она лишь пожимала плечами и говорила, что ей все равно.
Доктора говорили Себастиану, что Мадди должна разрабатывать ноги, сидя в коляске, а он обязан помочь ей в этом. Однако, всякий раз, когда Себастиан предлагал девушке заняться упражнениями, она поджимала губы и говорила, что очень устала. Самое ужасное заключалось в том, что Мадди могла приготовить себе кофе и кое-какую еду в специально оборудованной для этого кухне, но не прилагала ни малейших усилий к тому, чтобы сделать что-то для себя. Себастиан знал, что если он не даст ей еды, она просто не обратит на это внимания.
В один из дней, когда Себастиан зашел в госпиталь, чтобы забрать Мадди после процедур, врач-физиотерапевт, женщина средних лет, подошла к нему. Она сказала, что тело Мадди вполне может восстановить свои функции, ее физическое состояние это позволяет, но Мадди, похоже, сама не хочет улучшений. Себастиан сказал, что попытается с ней поговорить. Он усадил ее в машину, девушка, как обычно, молча уставилась в окно, и его решимость сразу пропала.
Была еще одна проблема. Себастиан думал, что коттедж, где они жили, будет для него идеальным местом, и ему удастся, наконец, заняться работой, однако все его время было занято заботами о Мадди. Когда же она находилась в больнице, он садился за рояль, но его голова была так занята мыслями о Мадди, что он начинал путать ноты.
Единственное, что вызывало ее эмоциональную реакцию, была ее чертова кошка. Себастиан приходил в бешенство при одном виде проклятого животного. Он испытывал настоящие муки от безразличного отношения Мадди. Пусть бы она пела, орала, бушевала, – все, что угодно, только не это мертвое выражение глаз, не этот безжизненный взгляд с утра до вечера.
Ему с огромным трудом удавалось сдерживать себя. Было совершенно ясно, если в ближайшее время не наступит улучшение, то он вынужден будет признать, что проиграл, и предложит Кристоферу найти для Мадди более профессиональную помощь. Возможно, он был слишком наивен, думая, что ей нужна его любовь. Она стала совсем чужой.
Однажды утром, когда прошло уже недели три их пребывания в Монкс Рисборо, Себастиан готовил на кухне завтрак, а Мадди была в ванной, завершая утренний туалет. Шехерезада крутилась возле его ног, выпрашивая следующую порцию еды.
– Нет, кошляндия! Я уже дал тебе целую тарелку «Вискас». Не ври, что голодна.
Он поставил стакан с молоком для Мадди на кухонный стол и отвернулся, чтобы намазать булку маслом. Когда он повернулся к столу, то обнаружил, что мерзкая скотина уже залезла мордой в стакан с молоком.
– Брысь! – Себастиан сердито замахнулся на кошку и случайно опрокинул стакан. – Ах, чтоб тебя… Проваливай отсюда! Брысь!
Он легонько поддал Шехерезаде ботинком и опустился на колени, чтобы вытереть молоко, пролившееся на пол. В это мгновение до него донесся свистящий шепот Мадди.
– Как ты смеешь!
Себастиан поднял голову и увидел разъяренное лицо Мадди. Она побелела от ярости, однако он этого сначала не заметил.
– Привет, завтрак почти готов. Вот только Шехерезада…
– Я сказала, как ты посмел!
– Что ты имеешь в виду? – Себастиан почувствовал ее раздражение, поэтому сам заговорил как можно спокойнее.
– Если ты еще хоть раз, слышишь, хоть раз, прикоснешься к моей кошке, я… – Девушка так сжала руки, что у нее побелели пальцы.
– Мадди! Ради всего святого! Да я же до нее едва дотронулся! Она залезла в твое молоко, а я…
– Впредь оставь ее в покое. Она моя. Как ты смел? Как ты только посмел!?
И тут Себастиан не выдержал.
– Мадди, может, ты не заметила, хотя не представляю, как ты умудрилась не обратить на это внимания, но я кормлю твою проклятую кошку вот уже два месяца. Я снял этот дом потому, что надеялся тебе помочь, и я с тех пор делаю все, что в моих силах, чтобы как-то поддержать тебя, вернуть к жизни. Господи! Я же не хочу и не жду никакой благодарности. Она мне не нужна, потому что я люблю тебя и делаю все это только из любви к тебе. Но ты же не сказала мне за три недели ни одного слова, кроме этого упрека за то, что я выгнал твою поганую кошку. Все-таки, это немного не то, а? Я понимаю, тебе сейчас жизнь опостылела, но, Господи! Я же старался сделать все, что можно.
Себастиан вытер лоб, смахнул волосы с лица и печально сказал:
– Видимо, ты не хочешь, чтобы я был рядом, и все, что я делаю, тебе не нравится, все плохо. Давай позвоним Кристоферу, попросим его приехать и забрать тебя. Он отвезет тебя в Лондон, раз тебе так плохо со мной.
Себастиан взглянул в лицо Мадди, но она опять сидела с отсутствующим выражением. Помолчав немного, он вздохнул.
– Все, я сдаюсь, проиграл. Завтрак готов, если я тебе нужен, я буду в кабинете. Извини, пожалуйста.
С этими словами Себастиан ушел к себе и закрыл дверь. Он сел за рояль, и комната наполнилась громкими отрывистыми звуками.
Прошло два часа после этой сцены, но Себастиан так и не записал ни одной ноты. Его душила обида, но он ругал себя за то, что накричал на Мадди. Проведя в полном бездействии столько времени, безучастно глядя на веселый пейзаж за окном, он снова и снова спрашивал себя, во что может вылиться его несдержанность. Наконец он не выдержал, решив послать к черту свою гордость и пойти узнать, как чувствует себя Мадди.
Было ясно, что он потерпел поражение. Теперь остается только позвонить Кристоферу и попросить, чтобы тот приехал в ближайший уик-энд и забрал Мадди.
Прошло еще полчаса. Себастиан больше не мог выдержать ужасной тишины, воцарившейся в доме. Он встал и направился к двери, но, открыв ее, с удивлением обнаружил Мадди. Сейчас она казалась более спокойной, хотя и была все так же бледна.
– С тобой все в порядке? Я как раз собирался пойти к тебе.
Она молча кивнула, и он сказал:
– Послушай, мне очень жаль, что я накричал на тебя. Я был неправ…
– Нет, Себастиан, пожалуйста, не извиняйся. Это я виновата. Я вышла из себя и, честное слово, сожалею.
Мадди избегала смотреть на него, и тогда Себастиан склонился к ней и взял ее руки в свои.
– Не надо, родная. Все это так ужасно.
– Все равно, это не извиняет меня. Ты так заботливо ко мне относишься с того дня, а я настолько ушла в свои страдания, что удивительно, как ты терпел это столько времени. Я же знаю, что у тебя дел по горло, а тут еще я. Это настоящая обуза. Я позвоню папе, попрошу его приехать и забрать меня в Лондон. Ты был просто удивительно заботлив, Себастиан, и будет нечестно…
– Дорогая моя, ты не обуза для меня. Я рвал на себе волосы, что ты стала так далека, и мне никак не удавалось помочь тебе. Мадди, пожалуйста, не уезжай в Лондон. Я люблю тебя и хочу быть с тобой!
– Ты очень добр, Себастиан, но я сейчас совсем не та, что была раньше, и сомневаюсь, что когда-нибудь стану прежней. Ты же не хочешь возиться с инвалидом, который во всем зависит от тебя.
Себастиан попытался заглянуть ей в глаза.
– Мадди, – попросил он, – пожалуйста, посмотри на меня.
Но она сжала руки и покачала головой.
– Ну, пожалуйста!
Он встал перед ней на колени и осторожно приподнял ее голову за подбородок.
– Девочка, я люблю тебя, и мне все равно, в кресле ты или в инвалидной коляске. Твое состояние не будет длиться вечно. Самое главное, это любишь ты меня или нет.
– Но я же ничего не могу тебе предложить, Себастиан, – дрожащим голосом сказала Мадди. – Я калека, у меня нет будущего. Ты достоин лучшей участи.
Он улыбнулся.
– Может, ты и не обратила внимания, но я влюбился в тебя задолго до того, как стали говорить, что ты талантливая балерина. Я люблю тебя, потому что ты – это ты.
И тогда Мадди посмотрела на него сквозь пелену слез, застилавших ей глаза, и вдруг громко разрыдалась.
– О, Господи! Себастиан! – выкрикивала она, содрогаясь всем телом. – Как я буду жить, если мне нельзя танцевать!
Вместо ответа он поднял ее на руки и, прижимая к себе, словно маленького ребенка, стал ходить по комнате, не зная, что ей сказать. Постепенно рыдания девушки стали тише, она успокоилась. Тогда он сел в кресло, все так же бережно и нежно держа ее в объятиях. Мадди прижалась к его груди и, всхлипывая, пробормотала:
– Обними меня, Себастиан, пожалуйста, обними!
– Я здесь, родная, здесь. Я от тебя никуда не уйду, – прошептал он, а девушка говорила и говорила, словно желая выговориться за все долгие недели своего молчания.
– Я просыпалась каждое утро, лежала и думала, зачем мне вставать. Все, чего я могу ожидать, это новая боль и разочарования от невозможности сделать что-то. Я чувствую себя жалкой развалиной.
– Уверяю тебя, ты на нее совсем не похожа, – нежно сказал Себастиан, взъерошив ей волосы. – Тебе же говорили врачи, что кресло-каталка – только на время. Я убежден, как только ты начнешь заниматься, очень скоро встанешь на ноги.
– А зачем? Чтобы все время помнить, чего я лишилась?
– Значит, ты хочешь провести остаток своей жизни в инвалидном кресле, которое на самом деле тебе не нужно, и даже не будешь пытаться исправить положение?
Мадди грустно посмотрела на него, не зная, как объяснить, что она чувствует, и, наконец, сказала:
– Балет – моя жизнь. Сейчас мне кажется, что она окончена.
– Дорогая, мне понятно, о чем ты говоришь, но разве для тебя все кончилось?
– А ради чего мне жить? Что мне осталось?
– Ну, во-первых, ты осталась жива, и это уже важно. Если ты постараешься, то очень скоро дело пойдет на поправку, и ты станешь ходить, пусть сначала и на костылях. Не вижу причин, почему бы тебе не вернуться к полноценной нормальной жизни. Наконец, у тебя есть я!
Себастиан замолчал, а Мадди посмотрела на него и, положив ему голову на плечо, робко спросила:
– Я, кажется, излишне упиваюсь своими страданиями, да?
– Ну, в общем-то, это понятно, но, по-моему, ты излишне увлеклась.
– Да, ты прав. Мне действительно надо взяться за себя. Если бы еще знать, ради чего. Я сейчас ни о чем не могу думать, кроме того, что у меня в будущем одна пустота. Но все же обещаю попытаться. Многим людям бывает еще хуже, чем мне.
Себастиан улыбнулся и поцеловал ее.
– Правильно. Сейчас я отнесу тебя в кресло, ты поедешь в ванную и приведешь себя в порядок. А потом, для начала, вернешься на кухню и поможешь мне приготовить ленч.
– Я люблю тебя, Себастиан. Прости, что я так надоедала.
– Надеюсь, что когда-нибудь сумею простить тебя, – он встал с кресла и понес девушку в инвалидную коляску. – А вообще, давай просто надеяться на лучшее. Ладно?
Наконец-то и Мадди улыбнулась.
– Ладно, давай.
Себастиан пошел на кухню, взял из холодильника сыр, помидоры и стал их резать. Он знал, что сделан самый важный шаг, однако путь к выздоровлению Мадди будет еще долгим и тернистым, а борьба за ее будущее только начинается.
К несчастью, у нее исчезла цель в жизни, и Себастиан знал, что отдал бы все, лишь бы отыскать эту нить, которая поможет его любимой вернуть интерес к окружающему миру.
Глава 51
Утром Кейт проснулась с чувством, будто ей снился кошмарный сон, длинный и удушающий, но стоит ей открыть глаза и отдернуть шторы, как кошмар развеется, словно дым…
К несчастью, это чувство оказалось ложным. Дела не только не улучшились, кажется, стали еще хуже.
В средствах массовой информации набирала силу буря разоблачений, вызванная расследованием деловой активности ее отца. Кейт искренне жалела, что не предвидится никакой катастрофы, которая могла бы стереть назойливую прессу с лица земли. Все время девушка чувствовала себя, как загнанный кролик в окружении своры собак.
После утомительных и изматывающих нервы похорон, во время которых все смотрели на нее, как на врага нации, Кейт хотела было вернуться на работу в антикварный магазин. Однако газетчики взяли ее в такой оборот, что мистер Беннет, хозяин магазина, предложил ей переждать это суровое время и выйти на работу через месяц-другой, когда все уляжется. Однако недели шли за неделями, а шумиха вокруг нее не утихала.
Каждое утро, разворачивая газеты, Кейт, как и все ее сограждане, видела новые разоблачения финансовых махинаций ее отца. Оказывается, десятки миллионов фунтов стерлингов были незаконно изъяты им из оборота компаний и нелегально размещены за границей. Две недели назад компанию отца официально объявили банкротом, и армия кредиторов бросилась спасать свои деньги. Родительский дом на Фитцджон Авеню был продан с молотка, все банковские счета отца арестованы, а Кейт пришлось выдержать многочасовые допросы, на которых кредиторы отца и многочисленные акционеры пытались выяснить, знает ли она хоть что-нибудь о местонахождении пропавших денег. Ей приходили по почте послания, полные ненависти и угроз, разоренные бизнесмены обрушивали проклятия на ее голову.
В довершение всего она не услышала ни слова от Джулиана с той минуты, как он покинул ее в самолете.
Кейт не удивилась этому. Ей было ясно, что член королевской фамилии вряд ли свяжет себя узами брака с дочерью преступника-самоубийцы, запятнавшего себя таким громким скандалом.
Сказать, что ей было плохо, значило не сказать ничего. Три самых дорогих для нее человека бросили ее и оставили одну перед лицом ужасной враждебной жизни.
Дни Кейт были наполнены отчаянием. Лучшим выходом было покинуть Британию и подождать, пока все стихнет, но для этого нужны деньги, а ее счет в банке был тоже арестован в тот день, когда деловую империю отца признали неплатежеспособной. В итоге у Кейт осталось несколько сот фунтов, которые она успела вовремя взять из банка.
Большую часть суток она проводила в своей квартире, безуспешно пытаясь отвлечься от того, что происходило за стенами дома, или пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Чаще всего, утомленная бесплодными размышлениями, девушка находила забвение в вине. Доктор прописал ей валиум и снотворное, и она, принимая лекарства в неограниченном количестве, проводила дни в бессознательном состоянии.
Кейт не могла сказать, сколько она еще так выдержит. Просыпаясь среди ночи, девушка часто думала о том, что самоубийство было бы лучшим выходом, но ей также было ясно, что ничего у нее не получится. Чтобы лишить себя жизни, требовалось мужество, которого у нее не было…
Тишину пустой квартиры нарушил телефонный звонок, но Кейт давно уже не поднимала трубку. Ей теперь звонили только журналисты или кредиторы отца, желавшие задать вопросы, на которые у нее не было ответа.
Включился автоответчик.
– Кейт, привет, это Мадди. Я… о, черт! Тебя нет дома, а я терпеть не могу автоответчики… Я хотела…
Кейт, услышав голос подруги, стремглав бросилась к телефону.
– Привет, Мадди. Я дома.
– Кейт, как ты?
– Бывало и лучше, – тихо ответила она.
– Кейт, мне очень жаль, что я не могла с тобой связаться раньше, но у меня были проблемы. Я позвонила, чтобы сказать, что… Мне очень жаль, что все так получилось.
– Спасибо. – У Кейт перехватило дыхание, и голос ее дрогнул. – Мадди, ты не представляешь, как приятно слышать голос друга.
– Как ты со всем этим справляешься?
– Если сказать по правде, то никак. Спряталась в квартире и тихонько схожу с ума. Ты не поверишь, какими ужасными выдались последние недели. Я пыталась тебе дозвониться, но никто не отвечал.
– Меня с марта не было дома. А ты что… не слышала об этой истории?
– Нет. Что за история?
– Я должна была танцевать Одетту в Королевской опере, но накануне премьеры на генеральной репетиции на меня рухнула одна штуковина, и я два месяца пролежала в больнице. Я еще сейчас лечусь в Сток Мандевилле и учусь заново ходить.
– О, Господи, Мадди! Прости меня! – воскликнула Кейт. – Меня, наверное, не было в Англии, когда все произошло. Похоже, нам крепко не везет последнее время.
– Да уж, – голос Мадди прервался. – Я бы очень хотела тебя увидеть, но, к сожалению, не могу добраться до Лондона на поезде. Может, ты могла бы приехать повидаться со мной?
– Господи, Мадди! Да я под любым предлогом готова удрать из своей тюрьмы, которую кто-то называет квартирой. Твое предложение для меня просто манна небесная. Когда можно приехать?
– Можешь в этот уик-энд?
– Конечно. А как туда добраться? Мне сейчас даже горючего для машины не продадут.
Мадди объяснила подруге, куда ехать, и та напоследок спросила:
– А ты одна или с отцом?
– Со мной Себастиан.
– Да, понимаю, – кивнула Кейт. – Ну, что же, поплачем друг у друга на груди и будем весь выходной жаловаться на жизнь. И то неплохо. Жду, очень жду этого уик-энда.
Впервые за много недель Кейт почувствовала себя немного лучше. Вырваться из Лондона, из этого опостылевшего города, чтобы увидеть лучшую подругу, – в данной ситуации ничего не могло быть лучше.
Глава 52
В пятницу утром Кейт проснулась очень рано в отличном, насколько это было возможно, настроении. Она приняла душ, оделась и быстро уложила вещи в маленькую сумку, намереваясь выехать часов в десять, чтобы успеть в Монкс Рисборо к ленчу. Выходя из комнаты, она обратила внимание на груду писем, адресованных ей и лежащих на столике в фойе, но махнула рукой и оставила их там, где они лежали. Письма имели официальный и неприветливый вид, а Кейт не хотелось, чтобы плохие новости испортили ей настроение. Сегодня оно у нее впервые за много дней было приподнятым и даже радостным, и на сердце тоже было легко.
А когда она оставила позади Лондон и выехала на загородную дорогу, выглянуло солнце. Кейт включила радио и стала насвистывать в такт мелодии, которую передавала какая-то станция. Она чувствовала себя счастливой.
– Себастиан! Она приехала! – из гостиной раздался голос Мадди, и молодой человек поспешил к ней из кабинета. Поцеловав девушку в макушку, он легонько подтолкнул ее кресло по направлению к двери и сказал:
– Вот и хорошо. Иди-ка сама открой.
Мадди была совершенно не готова к тому, что увидела, настолько осунувшейся, бледной и болезненной казалась Кейт. Но и Кейт отшатнулась при виде подруги, беспомощно сидящей в кресле-каталке.
– Здравствуй, Кейт.
– Мадди! – Кейт бросилась к подруге и прижалась к ней. Когда девушки вошли в гостиную, Себастиан увидел на глазах у них слезы.
– Кейт, как хорошо, что ты приехала! – Себастиан тепло расцеловал старую знакомую. – Рад тебя видеть!
– Я вам тоже рада! Не могу выразить, как у вас тут хорошо. – Она улыбнулась. – Какая тут идиллия! Знаете, я купила по дороге шампанское, чтобы поблагодарить за приглашение и заодно отметить нашу встречу. Давайте выпьем за то, что мы, наконец, встретились после пережитого кошмара.
Кейт передала Себастиану свои покупки. Он воскликнул:
– Отличная идея! Неплохая добавка к кулинарному шедевру, который я приготовил для ленча. Поставлю бутылку в холодильник, пусть охладится. Извините.
Себастиан вышел, а Кейт села на диван, ее глаза улыбались.
– Он еще и готовит! Неплохо ты его обучила. Слушай, конечно, нельзя вот так в лоб спрашивать, но все-таки, вы двое… вдвоем… ну, это самое…
Мадди кивнула.
– Конечно.
– И сколько месяцев вы вместе?
– Почти шесть.
– Ты счастлива?
Глаза Мадди засияли.
– Да. Себастиан просто чудо. После этой трагедии я была в таком шоке, так подавлена, просто ужас. Ему было очень тяжело со мной, но он такой терпеливый, такой деликатный. А сейчас я с его помощью чувствую, что снова начинаю жить. Честно говоря, если бы не он, не знаю, как бы я со всем этим справилась.
– Ну, и когда же ты снова сможешь почесать ногой за ухом? – Раньше, чем Мадди заговорила, по ее потухшему взгляду Кейт поняла, какой будет ответ.
– Боюсь, что никогда. Я повредила позвоночник, так что, если повезет, у меня останется легкая хромота. Танцевать я уже не смогу, это точно.
– Ой, Мадди, прости, пожалуйста. Как же это случилось?
Мадди рассказала о том, что произошло в тот ужасный день. Когда она закончила, Кейт заметила:
– Ты все-таки держишься молодцом и кажешься довольно спокойной.
– Было совсем по-другому, смею тебя уверить. Да и сейчас еще бывает, что тело мне не повинуется, хочется волком выть и послать все к чертовой матери.
– Но ты получила хоть какую-то компенсацию? В конце концов, это же вина администрации.
– Да, они мне дали щедрые отступные, если я не обращусь в суд. Себастиан говорит, что мне следовало бы все-таки подать в суд и пустить этих сукиных детей по миру. Ты же знаешь, Себастиан на редкость деликатный. – Мадди улыбнулась и пожала плечами. – Честно говоря, Кейт, мне совсем не хочется иметь дело с судом. Эти несколько тысяч все равно не вернут мне здоровья.
– Ну, знаешь ли, должна сказать, я согласна с Себастианом, – сердито сказала Кейт. – Тебе следовало взыскать с них все, до последнего пенни. Это твое право, знаешь ли, деньги всегда пригодятся. Я это только сейчас начинаю понимать.
Мадди накрыла ладонью руку подруги и спросила:
– Кейт, ты можешь говорить о том, что с тобой случилось? Не хочу быть любопытной, но…
– Нет, все нормально. Говоря по правде, я и сама хотела выплакаться кому-нибудь. Боюсь только, если я заведусь, то не скоро остановлюсь, буду говорить и говорить…
– Так, леди, ленч на столе в кухне. – Себастиан просунул голову в дверь и пригласил их к столу.
– Ладно, потом расскажу, – сказала Кейт, вставая. – Не хочу тебе портить аппетит.
И обе девушки отправились в кухню.
Они сидели за столом, ели, пили шампанское и болтали. Себастиан рассказал гостье, что работает над своими песнями из мюзикла. Если все пойдет по плану, то примерно через год на полках магазинов появится его первый альбом.
После ленча он повернулся к Мадди.
– Так, милая леди, вам пора спать. Тихий час.
– Ой, Себастиан, может, не сегодня? Все-таки это особый случай, не так часто у нас бывают гости.
– Приказы доктора не обсуждаются! – не терпящим возражений голосом заявил Себастиан и встал, чтобы выкатить кресло Мадди из-за стола.
– Ну, ты видишь, что мне приходится терпеть! Это же настоящий деспот!
Не слушая ее шутливого возмущения, молодой человек помог Мадди перебраться в ее комнату, а Кейт начала убирать со стола. Вдруг она почувствовала, как пуста стала ее жизнь. Какие бы трудности ни испытывала Мадди, рядом с ней был человек, который ее обожал. Вся атмосфера этого маленького коттеджа была наполнена такой любовью, которая давно исчезла из ее жизни.
Себастиан вернулся на кухню и стал помогать Кейт убирать. Закончив, он сказал:
– Я приготовлю кофе, и мы выпьем его в нашем маленьком дворике.
– Может, не надо? – с сомнением в голосе спросила Кейт. – У тебя и так много работы, не буду тебя отвлекать. Я могу и сама чем-нибудь заняться.
– Не говори глупостей, – заулыбался он. – Я использую любую возможность, чтобы удрать от этого ящика с черно-белыми клавишами.
Они сидели, наслаждаясь тихим теплым днем и вкусным крепким кофе.
– У Мадди, похоже, отличное настроение, – заметила Кейт.
– Да, ты знаешь, у нее были и черные дни, и дни получше, но сейчас дело идет на поправку, особенно последние четыре недели.
– А что в будущем? У нее есть какие-нибудь планы?
Себастиан огорченно покачал головой.
– Нет, никаких. Принимаем каждый день таким, каков он есть. Стараемся сосредоточиться на том, чтобы как можно скорее поправиться. Но, уверен, очень скоро она начнет задумываться над своим будущим, и это меня чертовски беспокоит. Ты же знаешь, что у нее с детства была одна страсть. Мне очень жаль, но как я ни ломал голову, ничего не могу придумать, что предложить ей взамен.
– Может, она могла бы преподавать?
– Возможно, – Себастиан пожал плечами, – но она еще слишком слаба. Да и потом, не знаю, как отразится на ее душевном состоянии вид балерин, выполняющих те же самые движения, которые давались ей с такой легкостью.
– Мадди говорила, что балетная администрация выплатила ей большую компенсацию за отказ от судебного разбирательства. Может, ей стоит открыть свое дело, заняться бизнесом?
– Рано пока еще говорить об этом, Кейт. Для начала я хочу, чтобы она научилась ходить, восстановила силу и ловкость, а там посмотрим. Да, кстати, – глаза Себастиана озорно заблестели, – специально для тебя сообщаю, что есть одна цель, ради которой ей стоит постараться.
– А что такое? Какая цель?
– Я собираюсь повести Мадди под венец на Рождество, – улыбнулся он.
Кейт всплеснула руками и воскликнула:
– Себастиан, отличная новость. Вы просто созданы друг для друга.
– Это точно! Но, Кейт, никому ни слова, договорились? И тогда, обещаю тебе, нам понадобятся твои услуги в качестве подруги невесты.
Себастиан сделал жест рукой, словно отметал все, о чем они говорили до сих пор, и, серьезно посмотрев на Кейт, сказал:
– Ладно, хватит о Мадди. Как ты поживаешь? Выглядишь ты очень измотанной.
Кейт сцепила пальцы, не имея сил ответить сразу. Наконец, она проговорила:
– Все это просто ужасно, Себастиан.
– Могу себе представить. Ты не догадывалась, каково истинное положение дел отца?
– Не имела ни малейшего представления.
– Все это, должно быть, стало для тебя ужасным потрясением. А есть хоть кто-нибудь, кто поддержал тебя в эти месяцы?
Кейт печально покачала головой.
– К сожалению, никого рядом не оказалось. Я собиралась замуж, но мой будущий супруг исчез в тот момент, когда разразился этот скандал. Мне кажется, что именно это ранило меня больнее всего.
– Бедная Кейт, – Себастиан сочувственно положил руку на ладонь девушки.
– Ну, что теперь говорить о том, что могло быть, но не сбылось. Бывали дни, когда я думала, что не выдержу, но теперь я уверена… – Кейт вздохнула, словно собираясь нырнуть. – Я молю Бога, чтобы это скорее кончилось. Кажется, есть признаки. Во всяком случае, уже почти неделю возле моего дома нет ни одного репортера. Надеюсь, что они нашли себе другую жертву. Теперь они в основном публикуют интервью с кредиторами, но даже эти люди начинают понимать, что у меня нет спрятанных миллионов.
Они немного посидели в тишине, потом Кейт вновь заговорила.
– Мадди не одинока, по крайней мере, в том, что касается будущего. Мне бы тоже хотелось начать все заново где-нибудь далеко от Лондона, но для этого нужны деньги, а у меня их сейчас нет. Недавно мне пришлось отказаться от работы из-за того, что вокруг магазина шныряли толпы репортеров. Ладно, что-нибудь придумаю.
Себастиан посмотрел на Кейт так, словно видел в первый раз. В ее облике было что-то новое. Не скрывая симпатии и восхищения, он произнес:
– Ты знаешь, Кейт, если ты опустился на самое дно, значит, тонуть больше некуда, глубже не опустишься. Думаю, самое худшее у тебя позади. По-моему, ты поправляешься. Во всяком случае, ты сейчас говорила о своих делах так, словно медаль получила.
Кейт улыбнулась и, пожав плечами, сказала:
– Может быть, мой отец обманщик и вор, так пишут, но я обнаружила, что по крайней мере, мне остались в наследство его мужество и энергия. Ты верно сказал, я все потеряла. Мне терять больше нечего.
В субботу, перекусив в местном пабе, Кейт, Мадди и Себастиан вернулись домой, и Мадди погрузилась в полуденный сон.
– Не будем мешать ей. Пойдем в кабинет, и ты мне сыграешь что-нибудь из своего мюзикла, – попросила Кейт.
