Текст книги "Жестокий хозяин (ЛП)"
Автор книги: Люси Смоук
Соавторы: Э. Дж. Мейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 12
Эванджелин Прайс была у меня в голове. Опасное место, чтобы держать ее, но, тем не менее, она была там. Прошло еще несколько дней, и благодаря ее собственным заслугам – ела, когда ей приказывали, больше никаких припадков, как раньше, – она постепенно вернула себе привилегии. Простыни и стеганое одеяло на ночь. Ночная рубашка – тонкая, но без нижнего белья, – которая идеально обрисовывала ее тело, когда она стояла у окна и любовалась закатом каждый вечер. Она привыкла к груше страданий в своей заднице и великолепно принимала ее снова и снова, когда я вынимал ее, чтобы почистить и позволял ей делать перерывы на душ и другие дела. После третьего дня, когда она была вставлена, я решил, что, вероятно, пришло время подготовить ее другими способами. Из-за этого решения мы оказались в тупике: она скрестила руки на груди и посмотрела на меня с искоркой сопротивления в глазах.
– Нет. – Она покачала головой. – Гейвен, я не буду этого делать.
– Это была не просьба, – спокойно ответил я, поднимая пакет. – Мы можем сделать это либо трудным путем, либо легким. Уверяю тебя, все пройдет гораздо гладко, если ты просто сдашься.
– Я могу сделать это сама, – сказала она, ее лицо вспыхнуло, когда ее глаза проследили за свертком в моей руке.
Я покачал головой.
– Ты не можешь принимать это решение, – сказал я.
– Гейвен.
Мне следовало бы наказать ее за то, что она продолжала использовать мое имя, но мне нравилось как оно звучит в ее устах. На самом деле, я хотел услышать его по-другому. Я хотел услышать, как она прокричит это.
– Пожалуйста, это унизительно. Я была хорошей. Я не пыталась сбежать. Я ела все, что мне давали. Пожалуйста, если ты настаиваешь, я сделаю это, но не заставляй меня…
Ее маленькие попытки вернуть себе контроль были забавными, но я не сдался, и она это знала. Я указал на ванную.
– Давай, любимая, – сказал я. – Если ты справишься с этим, возможно, я дам тебе награду.
– Ты выпустишь меня из этой богом забытой комнаты? – спросила она, разглядывая упаковку, прежде чем перевести взгляд на мое лицо.
Я выгнул бровь, когда она прикусила нижнюю губу. Я уже знал ответ на этот вопрос. У меня были планы на нее позже на этой неделе, планы, которые дали бы ей немного больше свободы, чем она привыкла. Если она воспринимала это как свою награду, кто я такой, чтобы говорить ей обратное?
– Возможно, – уклонился я от ответа.
Ее зубы еще глубже впились в нижнюю губу, а взгляд перебегал с упаковки на мое лицо и обратно. Наконец, она повернулась. Ее плечи поникли, когда она направилась в ванную, и я понял, что мне придется придумать лучшую награду для моей хорошей девочки.
– Подойди к раковине и наклонись, – приказал я, наблюдая, как покачиваются ее бедра, когда она выполняет мои команды.
Бросив на меня ответный взгляд, Ангел подчинилась. Наклонив голову перед зеркалом, она наклонилась над раковиной и ухватилась за мраморную столешницу с обеих сторон. Вид ее округлой попки, выставленной вперед и наклоненной в мою сторону заставило мои внутренности сжаться от желания. Я резко вдохнул и приблизился.
Мои пальцы сжали упаковку, и я осторожно положил ее на прилавок рядом с ней, прежде чем провести ладонью по заднице своей жены.
– Ты так хорошо вела себя в последнее время, – пробормотал я, просовывая руку между ее ягодиц и поворачивая грушу, вставленную в ее крошечное отверстие.
Звук ее прерывистого дыхания эхом отдавался от гладких стен ванной комнаты. Это было как музыка для моих гребаных ушей. Я закрыл глаза и насладился этим, прежде чем закончить скручивание грушу полностью, так, чтобы она закрылась изнутри и позволила мне вытащить ее.
Низкий стон вырвался из ее горла, более глубокий, чем ее естественный голос, и звук отдался прямо в моем члене, когда я медленно двигал гладкой металлической грушей взад и вперед. Я вытащил ее из ее дырочки, слушая ее пронзительный стон, когда она снова растянула тугое кольцо мышц. Наконец, после нескольких долгих секунд, она высвободилась, и она прислонилась к стойке с еще одним вздохом – на этот раз облегчения.
Новичкам часто было трудно взять "грушу страдания", но я был достаточно любезен, чтобы найти тот, который был меньше среднего. Хотя я был уверен, что моему Ангелу это, вероятно, не показалось проявлением доброты. Тем не менее, мне нравилось творчески подходить к своим наказаниям для нее. В глубине души, думаю, ей это тоже нравилось.
Я погладил ее попку, обхватив ладонями холмики, раздвинул ее ягодицы и уставился вниз на ее слегка приоткрытую дырочку.
– Бьюсь об заклад, спать в этом было неудобно, – сказал я.
– Ты, черт, не представляешь, – фыркнула она.
При этих словах из меня вырвался смешок. Я редко находил что-либо забавным, но именно поэтому она идеально подходила мне. Независимо от того, насколько сильно я доводил ее до предела, Ангелу удавалось преодолевать их каждый раз. День, когда ее отец предложил мне ее руку и сердце, был самым счастливым днем в моей жизни, а она даже не подозревала об этом. То, что начиналось как не более чем инструмент для достижения моих самых смелых мечтаний, странным образом превратилось во что-то, из-за чего я изо дня в день боролся.
Ради нее. Моей жены. Ангел.
– В конце концов, это будет того стоит, – заверил я ее, опуская палец ближе к ее дырочке. Я обвел ее, и она снова напряглась. – Когда я трахну свою тугую девственную попку, ты поблагодаришь меня за то, что я тебя растянул.
Ее дыхание снова участилось, когда я поиграл с ее дырочкой, обводя ее пальцем, прежде чем сильнее надавить на нее и погрузить один палец поглубже. Грязные светлые волосы скользнули заколке по спине, когда она подняла голову и захныкала. Из ее горла вырвались грязные гребаные звуки, но никакого сопротивления. Да, она начинала привыкать к этому, как я и хотел.
Я засунул второй палец в ее попку и раздвинул их ножницами, заставляя ее внутренности напрягаться и сжиматься вокруг меня, когда она издала резкий звук. Ее бедра прижались ко мне, ноги беспокойно задвигались. Крепко положив одну руку ей на поясницу, я удержал ее на месте и засунул пальцы в ее анус.
В зеркале, когда лицо Ангела запрокинулось, я увидел вспышку белых зубов, когда она стиснула их и впилась в мои пальцы. Боль превратилась в удовольствие и удивление, а затем, в конечном счете, в стыд. Прелестный розовый румянец залил ее щеки, а губы приоткрылись, когда она низко и протяжно застонала.
– Вот так, малышка, – настаивал я. – Ты так хорошо держишь мои пальцы. Ты знаешь, что будет дальше.
Ее голова снова опустилась, и ее лицо скрылось из виду, когда я высвободил пальцы, а затем отошел в сторону, чтобы вымыть руки, прежде чем взять упаковку, которую я взял ранее, и вскрыть ее. Содержимое рассыпалось по стойке, заставив ее слегка подпрыгнуть там, где она стояла, все еще согнувшись, но головы не подняла. Я улыбнулся. Какая нервная маленькая девочка.
Вынимая маленькую трубочку, которая прилагалась к расходным материалам. Я надел прилагаемые перчатки и хорошо смазал торец, прежде чем закончить приготовления. Мгновение спустя я вернулся к Ангелу.
– Протяни руку назад, – приказал я. – Держи себя открытой для меня.
– Нам действительно обязательно это делать? – захныкала она.
Я промолчал и вместо этого ответил ей резким шлепком по бедру сбоку. Она взвизгнула и тут же отскочила назад, ее рука зацепилась за одну ягодицу и распахнула ее для меня.
– Хорошая девочка, – пробормотал я, приставляя конец короткой насадки к ее дырочке и вдавливая его внутрь. Она сжалась вокруг него и снова захныкала. – Может быть холодно.
Я сжал пальцами конец трубки, и вода хлынула ей во внутренности. Ее прерывистое дыхание наполнило комнату, и я стоял там, наблюдая, как ее темная дырочка сжимается и освобождается от насадки внутри. Это был интимный акт – вычищать ее внутренности для моего последующего использования. Это было то, что мне бы понравилось, если бы мы были чем-то большим, чем притворяющимися доминантами и сабмиссивами, в роли которых мы себя изображали. За этим поступком последовали бы доверие и забота, но теперь к ним добавилось напоминание о том, что она предала меня и сбежала. Вместо того, чтобы довериться мне настолько, чтобы рассказать, что сделала ее сестра – чему она, вероятно, была свидетельницей, – Ангел сделала то, что я думал, мы можем избежать. Она сбежала и до сих пор не выказала ни малейшего раскаяния. Нет, она не сожалела о своих действиях, и никто из нас не мог двигаться вперед, пока она не пожалеет.
– Это странное ощущение, – сказала она, прижавшись щекой к стойке, в то время как ее пальцы сжались на ягодицах.
– Ты привыкнешь к этому, – ответил я.
– Я должна сделать это снова?
Ее голова резко поднялась, и она оглянулась, широко раскрыв глаза. Я кивнул и снова сжал конец, направляя свежую струю воды в ее попку. Она застонала и снова опустила голову.
– Ты дьявол, – пожаловалась она.
Мои губы дрогнули. Только моя жена могла сказать такое и сделать так, чтобы это прозвучало так, будто она жалуется на то, что мои носки лежали где попало. Я нажимал и отпускал конец клизмы до тех пор, пока не убедился, что все готово, только потом я двинулся вперед и освободил ее от насадки в заднице.
– Сожми и держи это внутри, – скомандовал я.
– У меня странное ощущение в животе, – ответила она, когда я вытащил ее, но все равно сделала, как я сказал.
– Подожди несколько минут, а потом можешь идти в ванную, – сказал я, отходя в сторону и убирая оставленные принадлежности и порванную упаковку.
Полчаса спустя она была свежевымытая – внутри и снаружи – мокрая после недавнего душа и сидела на кровати, пока я вытирал полотенцем ее волосы, закатав рукава рубашки до локтей. Ее голова склонилась набок, а глаза закрылись. Несколько оставшихся капель воды скользнули по ее обнаженным грудям и между ними к впалому животу. Мои губы скривились при напоминании о том, как сильно она похудела с тех пор, как я видел ее в последний раз. Вероятно, следовало провести еще одно обследование.
Мои глаза скользнули по ее предплечью, и было ясно, что она все еще не заметила там небольшой порез – и к настоящему времени он практически полностью зажил. Если она еще не осознала, что ее организм больше не находится под воздействием отвратительных химических средств контроля рождаемости, то скоро узнает, когда мой ребенок будет находиться у нее в животе.
Я быстро закончил свою работу и отложил полотенце в сторону. Ее глаза открылись и поднялись, чтобы встретиться с моими. Между нами пробежала тихая пауза. Я хотел приказать ей повернуться и подставить мне свою задницу. Я хотел отшлепать ее, черт возьми, до кроваво-красного цвета, а затем воспользоваться ее теперь полностью растянутой и вычищенной задницей. Я хотел быть тем монстром, за которого она меня принимала.
В отместку. В предательстве. В обиде и страдании.
Я стиснул зубы и подавил это желание, вместо этого решив дать ей хоть капельку отдыха от меня.
– Мы идем кое-куда сегодня вечером, – заявил я.
Ее глаза вспыхнули, и она, моргая, посмотрела на меня.
– Мы, то есть ты и я? – уточнила она.
Я кивнул, отворачиваясь от ее ангельского личика, и направился через комнату в ванную, где оставил свой пиджак после того, как снял его, чтобы помочь ей принять душ. Мои рукава были слегка влажными, но я все равно переоденусь.
– Я закажу платье позже, – сказал я, забирая пиджак и принес его в комнату. – Ты наденешь его без жалоб.
– ЕСЛИ это означает выбраться из этой комнаты, – ответила она. – Я, блядь, буду ползать по полу.
При этом замечании на моем лице появилась злая усмешка.
– Правда? – Я склонил голову набок.
Казалось, она осознала, что сказала – и кому она это сказала.
– Я не имела в виду это буквально, – быстро сказала она, но было слишком поздно.
– Увидимся позже вечером, любимая, – сказал я с коварной ухмылкой на лице.
– Гейвен, подожди…
Матрас заскрипел, когда я услышал, как она встала позади меня. Я остановился у двери, положив руку на ручку.
– Это не мое имя, Ангел, – напомнил я ей. – Я многое спускал тебе с рук, но ты должна знать, что чем больше ты сопротивляешься называть меня по титулу, тем больше мне придется наказать тебя за это позже.
Последовало молчание, а затем:
– Да… хозяин.
Мои внутренности сжались от удовольствия. Ощущение этого было настолько сильным, что, черт возьми, чуть не поставило меня на колени. Однако каким-то невероятным усилием воли я остался стоять. Более того, я обнаружил, что могу повернуть ручку и выйти из комнаты, закрыв и заперев дверь за своей спиной.
Она никогда не узнает, что значит услышать от нее это единственное произнесенное с придыханием слово для меня, и пока она не доверится мне, она никогда это не узнает.
Глава 13
Хозяин.
Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но каждый раз, когда это слово слетало с моих губ, я не могла отрицать, что оно вызывало у меня покалывание, похожее на прилив или трепет, который отдавался эхом глубоко внутри меня. Даже несколько часов спустя, когда я лежала на уже не голом матрасе в комнате, которую я воспринимала только как свою тюремную камеру, напоминание об этом на моем языке заставило меня подумать о нем.
Шаги затихли за запертой дверью. Я даже не потрудилась поднять голову, пока звук ключа, поворачивающегося в скважине с другой стороны, не предупредил меня о незваном госте. Я встала, когда дверь приоткрылась, и вместо Гейвена, как я и ожидала, вошла пожилая женщина. Ее седые волосы были собраны сзади в строгий пучок на затылке, а простое черное платье закрывало ее от воротника до бедер. Если бы длинный белый фартук в тон, обернутый вокруг ее талии, не подсказал мне, что она горничная, то разумное и деловитое выражение ее лица подсказало бы.
Она и глазом не моргнула, увидев мою наготу, и я даже не вспомнила об этом факте, пока она не была уже на полпути в комнату и дверь снова не закрылась. Румянец залил мои щеки, и я скрестила руки на груди. Смущение сильно задело меня, но женщина даже не потрудилась взглянуть в мою сторону, когда она торопливо вошла в комнату с длинной белой сумкой в руке – вешалка торчала с верхней стороны.
Пожилая женщина прошла прямо мимо меня и остановилась только тогда, когда подошла к кровати и положила сумку, которую держала в руках. Когда ее морщинистые пальцы потянулись к молнии на верхней части сумки, я придвинулась к ней. Я подумывала о том, чтобы задать ей вопросы. Где я? Были ли мы все еще в Нью-Йорке? Или где? Сколько человек здесь работало? Было очень мало того, что мне удалось почерпнуть из единственного окна, которым хвасталась комната, – только то, что мы были далеко от любых других зданий и что моя комната находилась высоко – в окружении деревьев.
Однако, когда я приблизилась, мой взгляд метнулся к камерам. Было бы разумнее просто позволить этой женщине делать свою работу. Невозможно было предугадать, в какие неприятности я могла бы ее втянуть, если бы попыталась втянуть ее в свои неприятности. Поэтому вместо этого я отошла к стулу сбоку и схватила единственную ночную рубашку, которую мне дали. Это было не так уж много, но, по крайней мере, я могла испытывать некоторое уважение к пожилой женщине, которая в данный момент расправляла простыни вокруг сумки, которую она поставила на землю.
Женщина ничего не сказала. Ее взгляд остановился на мне, когда я подошла к ней и уставилась на содержимое сумки, прежде чем вернуться к своему занятию. Ловкими движениями она расстегнула молнию и достала платье, прежде чем положить его рядом с сумкой на кровать. Мои глаза расширились.
– Срань господня, – пробормотал я.
Вырастив дочерью Рафаэлло Прайса, мне было позволено больше, чем полагалось по справедливости. Я не была непривычна к бесценной брендовой одежде и украшениям, но это платье было на другом уровне. Это выглядело как нечто такое, что должно было бы украшать тело модели, расхаживающей с важным видом по подиуму на неделе моды. Все платье, от груди до подола, было сшито из мерцающей темно-синей ткани, которая блестела. Выглядело так, словно бриллианты были раздавлены и вшиты в каждый дюйм поверхности, и когда я протянула руку и прикоснулась к нему, то обнаружила, что он мягкий, как шелк, но не прилипает к коже моей ладони так, как это сделал бы шелк.
Я была так сосредоточена на платье, что едва заметила, как горничная повернулась к двери, пока звук ее открывания не привлек мое внимание. Обернувшись, я разинула рот, когда она быстро выскочила из комнаты и затем вернулась через долю секунды с несколькими коробками в руках. Дверь за ней закрылась, и по привычке я посмотрела на нее.
Скоро. Скоро я сбегу, но сначала мне нужно получить кое-какую информацию от Гейвена. Я должна заставить его думать, что я попалась в его ловушку и отказалась от своей свободы. Он все еще был слишком подозрителен. Даже если его руки стали более нежными, когда он касался меня, я не сомневалась, что все это было из-за моего кажущегося отсутствия сопротивления.
Женщина хмыкнула, снова проходя мимо меня, и бросила коробки на кровати рядом с платьем, которое она показала. Надписи на крышках заставили меня задуматься, что, черт возьми, Гейвен запланировал на сегодняшний вечер. Очевидно, это было что-то важное, если судить по вечернему платью, украшениям от Тиффани и коробочкам от Лабутена.
Она распахнула его, обнажив эффектные черные туфли на каблуках с красной подошвой. Морщинистые пальцы отодвинули в сторону тонкие белые страницы упаковочной бумаги, прежде чем достать туфли и поставить их рядом с платьем. Женщина по-прежнему молчала. Ее губы оставались плотно сжатыми, когда она засуетилась у кровати и сняла маленькие шкатулки с драгоценностями, лежавшие поверх больших. У меня закружилась голова.
Я сделала шаг назад, потом еще один и еще, пока мои ноги не уперлись в спинку стула, с которого я сняла свою ночную рубашку, и я опустилась на него, прижав ладонь ко лбу. Женщина работала с головокружительной скоростью, разложив все вещи, которые я должна была надеть сегодня вечером, на кровати, прежде чем схватить теперь уже пустую сумку для платья и пустые коробки и вынести их из комнаты.
Мне было мало смысла пытаться извлечь какую-либо информацию у женщины. Очевидно, она была хорошо обучена и проявляла ко мне очень мало интереса, поскольку усердно работала. Когда она закончила свою работу – несколько долгих минут спустя – раскладывая подарки от моего мужа, она кивнула в мою сторону, а затем исчезла тем же путем, каким пришла – прямо за дверью.
Когда я снова осталась одна, я, наконец, встала и вернулась к кровати, чтобы просмотреть вещи, которые мне дали. Само по себе платье было явным признаком того, что это был не выбор, но было множество других вещей. Было больше обуви, чем в той оригинальной паре, которую я видела горничная уходит. Несколько пар обуви от Louboutin, Manolo Blahniks и многое другое.
Были коробки от Tiffany & Co., Cartier и Harry Winston.
– Куда, черт возьми, он меня везет? – поинтересовалась я вслух.
Старая поговорка "любопытство сгубило кошку" повторилась у меня в голове, даже когда я заметила оставленный там белый конверт. Я подняла его и перевернул, чтобы найти свое имя – Ангел Прайс – написанное на неповрежденной поверхности. Я заметила, что оно было написано от руки, а не напечатано. Разорвав обратную сторону, я вытащила письмо из конверта и развернула его.
Это были инструкции.
Надень это платье. Выбери себе аксессуары. Нейтральный макияж. Я заеду за тобой в 7 часов вечера.
Хозяин.
Он даже подписал инструкции своим титулом, а не именем. По какой-то причине это заставило меня улыбнуться. Я положила конверт и письмо с инструкциями обратно на кровать и потянулась за платьем. Однако по-прежнему не было никаких указаний на то, куда мы направимся, но это не остановило всплеск возбуждения при мысли о том, чтобы выбраться из этой комнаты, пусть даже всего на одну ночь.
Я снова прикоснулась к ткани платья, поднимая его с кровати и держа перед собой. Был глубокий вырез с вырезами по бокам, чтобы длина платья сидела на моих бедрах. Я крутила и переворачивала его, замечая полоски, которые должны были удерживать его сзади, и ничего больше. К нему не было ни бюстгальтера, ни комплекта нижнего белья. Не удивительно. Я начинала понимать, что Гейвен Бельмонте был еще большим извращенцем, чем я его знала.
Вздохнув, я натянула ночную рубашку через голову и начала надевать платье. Нижняя половина платья достаточно легко встала на место, как только оно оказалось на мне, но верхняя провисла вперед, пока я возилась и изо всех сил пыталась переплести полоски от спины к переду, чтобы оно держалось. После нескольких неудачных попыток и последующих неудач я, наконец, сдалась и просто завязала шнурки на шее, чтобы они не спадали.
Просьба Гейвена о нейтральном макияже была без проблем – не то чтобы я действительно могла сделать что-то еще с тем, что мне дали. Среди коробок была приготовлена одна-единственная палитра косметики, а также все остальные инструменты, необходимые для создания полного лица. Обычно я бы предпочла не наносить такой макияж, надевая явно бесценное платье, опасаясь испортить его какими-нибудь осадками, но если только я не хотела стоять в ванной с обнаженными сиськами, то это было самое лучшее, что могло получиться. То, что я была вынуждена так долго оставаться обнаженной, определенно заставило меня ценить одежду больше, чем я думала.
Стоя перед зеркалом, я вспомнила о том, что Гейвен сделал со мной всего несколько часов назад. Я вздрогнула от этого воспоминания, нахлынувшего и от того, что унижение и возбуждение скапливаются внизу моего живота. Теперь, после нескольких дней стимуляции, моя задница чувствовалась странно. Я никогда не задумывалась о том, хотелось бы мне вернуться туда или нет, но после того, через что заставил меня пройти Гейвен, я знала одно наверняка.
Я была такой же извращенкой, как и он.
Я закончила подготовку к приезду Гейвена в рекордно короткие сроки, и ровно в 7 часов вечера дверная ручка повернулась, и он появился. У меня перехватило дыхание. Мое сердце подскочило к горлу, и я застыла при виде него – безупречно одетого в сшитый на заказ костюм черного цвета. На нем не было галстука, был носит набор колец, которых я никогда раньше на нем не видела – четыре из них на костяшках пальцев правой руки. Массивное серебро привлекло мое внимание, ненадолго отвлекая, когда он вошел в комнату и встал передо мной.
– Ты выглядишь потрясающе. – Слова Гейвена вернули меня к реальности, и я резко подняла взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом, когда он уставился на меня в ответ, в его глазах было что-то удивительное. Развлечение. – Хотя, – его рука поднялась, и он дотронулся пальцем до того места, где я завязала тесемки ткани сзади платья вокруг шеи. – Не думаю, что его надо носить.
Он легко развязал узел, и ткань, прикрывающая мою грудь, упала вперед. Мое сердце выпрыгнуло из горла обратно на свое место и начало набирать темп, колотясь о внутреннюю поверхность груди, когда мои соски затвердели под его горячим взглядом.
– Повернись.
Одно слово. Приказ. Команда. И я повинилась, медленно поворачиваясь, пока не оказалась к нему спиной. Он протянул руку вокруг моего тела и собрал полоски ткани, прежде чем скользнуть ими вверх по моим рукам. Я посмотрела вниз, когда верхние складки платья сошлись вместе, а затем почувствовала, как они стягиваются вокруг моей спины, перекрещиваясь на мои плечи и вниз по бицепсам – почти прижимая мои предплечья к телу. Резко дернувшись, я ахнула и чуть не наткнулась спиной на твердое тело у себя за спиной.
– Вот так, – сказал Гейвен, его голос был низким и полным гравия. – А теперь повернись и дай мне посмотреть на тебя.
Повернувшись на каблуках, которые я выбрала, – к чему я определенно привыкла за последние несколько лет, – я запрокинула лицо вверх. Наполненный удовольствием смуглое лицо Гейвена, его глаза были прикованы к тому, как полоски ткани обхватывали мои груди и приподнимали их, создавая ложбинку между грудями.
У меня внутри все задрожало, когда он наклонился надо мной и посмотрел на матрас, где лежали остальные неиспользованные украшения.
– Еще несколько деталей, – сказал он, беря что-то в руки.
Холодный металл коснулся моей спины, заставив меня выгнуться навстречу ему, когда он надел что-то похожее на изящную цепочку вокруг моей талии, а затем прикрепил бриллиантовую брошь к середине платья, где полоски соединялись, прежде чем нижняя половина ниспадала к вырезам по бокам на бедрах. Он закрепил его на месте, прежде чем дотянуться до чего-то еще и поднести к моей шее.
Не в силах отвести взгляд от его глаз, я стояла совершенно неподвижно, пока он надевал колье мне на шею.
– Ну вот, теперь ты само совершенство, – заявил он. – Пойди посмотри.
Моргая, когда он отодвинулся от меня, я нетвердыми шагами направилась в ванную и вошла, чтобы посмотреть на себя в зеркало от пола до потолка. Вид меня заставил мой разум перенестись назад во времени. С моими волосами, собранными в беспорядочный, бесхитростный шиньон – лучшее, что я могла сделать с моими ограниченными запасами, – бриллиантовое колье на шее выделялось еще больше.
Я решила не носить ожерелье просто потому, что оно напоминало мне о первом подарке, который он мне когда-либо сделал. Это ожерелье было поразительно похоже. Я протянула руку и дотронулась до него, когда в дверном проеме позади меня появилась тень. Мне не хотелось признаваться в этом – даже самой себе, – но ожерелье ощущалось прямо у меня на шее. Это было похоже на возвращение домой. Странно, учитывая, что я знала Гейвена совсем недолго, считалась его женой всего одну ночь, прежде чем все это взорвалось у меня перед носом.
Словно почувствовав мрачный поворот моих мыслей, Гейвен подошел и положил руку мне на плечо. Контраст его широкой, покрытой шрамами ладони с моей кожей был очевиден. Он сохранял тот же вид, что и пять лет назад. Сильный. Компетентный. Пугающий.
Мои глаза встретились с глазами Гейвена в зеркале, и стук моего сердца отдавался в ушах. Его голодный взгляд скользнул вниз по моему телу в отражении. Жар прилился к моей коже. Я с трудом сглотнула. Он был грозной фигурой за моей спиной.
– Как ты думаешь, ты готова? – спросил он.
Я сомневалась, что когда-нибудь буду готова к безумию, на которое он постоянно толкал меня, но я должна играть по его правилам, если у меня был хоть какой-то шанс выжить.
Повернувшись к нему лицом, я подняла руку, и он пожал ее. Мой ответ, когда он прозвучал, был такой же ложью, как и в ту ночь, когда мы поженились.
– Я готова.
