Текст книги "Жестокий хозяин (ЛП)"
Автор книги: Люси Смоук
Соавторы: Э. Дж. Мейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава 4
Мягкие черты лица Ангела напряглись во сне, когда я вынес ее из машины и отнес в дом, который специально для нее обустроил. Доктор уже ждал нас у входа. В ту секунду, когда он увидел меня, худощавый мужчина подскочил к двери и придержал ее открытой для меня, когда я вошел, только для того, чтобы мгновение спустя последовать за мной по пятам.
Я прошел через дом и направился в спальню, где моя милая, предательская жена будет проводить все свое время, пока я полностью не обучу ее способам домашнего послушания. Я осторожно положил ее на кровать, и ее ресницы затрепетали.
– Дай ей что-нибудь, чтобы она уснула, – приказал я.
Доктор прыгнул вперед, когда я отступил назад. Его сумка опустилась на пол, когда он наклонился и достал маленький флакон с прозрачной жидкостью и предварительно упакованную иглу. Я наблюдал за ним, как ястреб, прекрасно понимая, что мои люди топчутся у двери, и только один шагнул вперед, рискнув войти в комнату.
Пока врач готовил лекарства, я вернулся к своей правой руке. Несмотря на свой рост и каменное лицо, Маттео Ванини, несмотря на свои итальянские корни, не заботило, что в их мире я американец. Он был с мной большую часть последних четырех с половиной лет – покинув дом Рафаэлло вскоре после кончины этого человека.
– Я хочу, чтобы люди вышли, – скомандовал я. – Я не хочу, чтобы она увидела их, когда проснется.
Взгляд Маттео переместился с кровати на меня.
– Ты думаешь, она испугается?
Нет. Она, вероятно, узнала бы некоторых из них – большинство последовали за Маттео со времен правления Рафаэлло. Я хотел, чтобы они ушли по другой причине, и им не нужно было знать почему. Все, что им нужно было делать, – это повиноваться.
– Просто убери их, – рявкнул я, прежде чем повернуться обратно как раз в тот момент, когда доктор воткнул иглу ей в руку, заставив вздрогнуть ее спящую фигуру.
Ее ресницы затрепетали, но когда врач сжал шприц и успокоительное попало в ее кровь, сочетание этого и легкого замешательства, которое она, вероятно, испытывала, быстро вернуло ее в сон. Я наблюдал, как ее брови сошлись вместе, а затем, в конце концов, снова расслабились. Казалось, она еще глубже погрузилась в постель, когда все ее тело расслабилось, и она погрузилась в более глубокий сон. Позади меня Маттео выкрикивал приказы, подходя к двери и жестом отдавая приказы остальным.
Как только врач закончил вводить успокоительное, которое должно было продержать ее без сознания еще некоторое время, он приступил к физическому осмотру. Я практически ощущал запах тела, исходивший от этого мужчины, когда он потел. Без сомнения, отчасти это было вызвано тем фактом, что теперь я нависал над ним, наблюдая за каждым его движением. Казалось, я ничего не мог с собой поделать. Прошло пять лет с тех пор, как я был так близок к своей собственной гребаной жене. Мне любопытно узнать, что она делала с телом, которое все это время должно было носить моих детей.
После измерения ее температуры, кровяного давления и частоты сердечных сокращений доктор нервно оглянулся.
– Эм, сэр? Мне… мне нужно провести более инвазивное обследование. Возможно, вы могли бы выйти из комнаты, пока я…
– Нет, – Слово вырвалось у меня, когда я бросил на него мрачный взгляд. – Я буду помогать. Что тебе нужно?
Доктор заметно сглотнул и с трепетом повернулся обратно к спящей Ангел.
– В соответствии с вашей просьбой, – сказал он. – Мне… мне нужно раздеть ее и… э-э-э… проверить на наличие признаков полового акта.
– Понятно.
Выскользнув из куртки, я бросил ее на ближайший стул, прежде чем обойти кровать и забраться на нее. Игнорируя широко раскрытых глаз доктора я приподнял обмякшее тело Ангела и начал расстегивать ее блузку, стягивая ее с ее тела, пока я спускался к остальной одежде. Как только я закончил и она предстала перед моим взором обнаженной, я снова бросил взгляд на доктора.
– Ты будешь смотреть только на то, что тебе нужно, чтобы закончить свой осмотр, – прорычал я. – Ты будешь прикасаться только к тому, к чему тебе нужно. Это ясно?
Он резко кивнул.
– Да, сэр. Конечно, сэр. Я… я бы никогда…
– Простого "да" достаточно, – сказал я, обрывая его.
Он кивнул и перевел взгляд на Ангела. Я откинулся на спинку ту сторону кровати, которая не была занята лежащей женщиной, и уставился на ее запрокинутое лицо. Мой взгляд опустился ниже, когда пальцы доктора ощупали ее живот, а затем он поднял ее руку, поворачивая ее сначала в одну сторону, затем в другую, прежде чем опустить и достать блокнот, чтобы что-то записать.
Она была худее, чем я помнил. Слишком худой. Мягкость ее щек выровнялась. Ребенка, которым она, возможно, когда-то была, давно не было, и на его месте была женщина – коварная, убегающая беглянка. У нее были шрамы, которых раньше не было. Неглубокие линии поперек одного запястья и еще один на животе. Следы от лезвия? Кто бы посмел причинить ей боль? Мужчина? Враг? Было ли что-то еще, о чем мне нужно было знать?
Как бы то ни было, я скоро узнаю. Я бы оторвался от самых ее губ, даже если бы это означало, что мне пришлось бы вытягивать это из нее пытками. Да поможет ей Бог, если она отдалась другому, я найду их всех и убью прямо у нее на глазах.
– Я-я собираюсь начать осмотр нижней части тела, – заикаясь, пробормотал доктор, подходя к краю кровати.
Стиснув зубы, я как-то странно кивнул. Одно неверное движение и "Глоку", лежащему в кобуре у меня на груди, предстояло впервые за долгое время потренироваться. Я взглядом призывал его сделать хоть одно неверное движение, но он этого так и не сделал. Как только этому человеку дали добро, он стал настоящим профессионалом.
Осторожными, но нежными руками он раздвинул ноги Ангела, а затем натянул пару перчаток.
– Это было бы легче сделать в больнице, сэр, – сказал он.
– Она не пойдет в больницу, – сказал я.
Он кивнул.
– Понял. Однако я просто говорю, что в случае, если вам понадобится повторное обследование, это должно быть сделано, когда женщина бодрствует и в подходящей и продезинфицированной обстановке.
– В этой комнате чисто, – огрызнулся я.
Доктор не ответил, он двинулся вперед и пальцем в перчатке прикоснулся к ее киске. Ярость захлестнула меня при виде того, как другой мужчина прикасается к ней в месте, принадлежащем только мне. Несмотря на то, что это был мой выбор, несмотря на то, что я заказал его здесь, мне следовало пригласить женщину-врача. Тогда, по крайней мере, у меня в голове не звучал бы этот непрекращающийся голос, приказывающий мне зарезать мужчину у изножья кровати.
Я задержал дыхание и на мгновение закрыл глаза, ущипнув себя за переносицу в ожидании, когда это закончится. К счастью, доктор действовал быстро. Не прошло и нескольких минут, как я услышал характерный звук снимаемых с него перчаток. Мои глаза резко открылись, и я сел, когда доктор потянулся за одеялом, свисавшим с края кровати. Он прикрыл им Ангела, прежде чем вернуться к своей сумке.
– Женщина вполне здорова, сэр, – начал он свои наблюдения. – Она выглядит подтянутой, и у нее нет никаких текущих проблем, которые заметны внешне, – Мужчина что-то записал в своем блокноте, продолжая. – Однако без сознания пациентки я не смогу определить, есть ли какие-либо другие проблемы с ее здоровьем.
– Она была с другим мужчиной?
Вопрос застрял у меня в горле, но я должен был знать. Мой взгляд снова наткнулся на спящую фигуру Ангела. Я должен был знать, как далеко зашло ее предательство. Я бы осушил трупы любого, кому пришло бы в голову прикоснуться к моей гребаной жене, и выбросил бы их в залив, не колеблясь ни секунды.
Доктор покачал головой.
– Нет никаких свидетельств недавнего полового акта, – ответил он, сделав паузу, прежде чем оторвать голову от своего блокнота. – А что касается другого вашего беспокойства, то я также не увидел никаких признаков родов.
У меня в груди полегчало, но лишь слегка, потому что в следующее мгновение его слова вызвали еще одну волну гнева, захлестнувшую меня.
– Срок ее противозачаточного имплантата, похоже, подходит к концу – если она хочет продолжать, я рекомендую привезти ее в больницу, чтобы его удалили и установили новый.
Противозачаточные? Мой взгляд метнулся вниз, к женщине, так мирно дремавшей рядом со мной. О, нет, так не пойдет. Теперь, когда Ангел снова в моих руках, она выполнит свою часть нашей маленькой сделки. Об этом я бы позаботился.
– Убери его, – приказал я.
Доктор остановился и уставился на меня, разинув рот.
– З-здесь?
Оторвав свое внимание от жены, я сосредоточился на тонком мужчине.
– Да, – прорычал я. – Я хочу, чтобы эта штука исчезла из нее сейчас же.
Уронив свой блокнот, доктор повернулся в мою сторону.
– Сэр, для этого требуется безопасная и чистая обстановка. Мне нужно будет разрезать кожу, чтобы удалить ее скальпелем.
– У тебя скальпель? – потребовал я.
Мужчина продолжал таращиться на меня, как будто не мог поверить в услышанные слова.
– Д-да, – наконец ответил он, – но я…
– Тогда проведи процедуру.
– Без ее согласия? – Он уставился на меня.
Мои губы искривились в жестокой улыбке.
– Ты здесь, не так ли, док? – спросил я. – Не начинай вести себя так, будто у тебя сейчас есть совесть.
Доктор задрожал.
– Это неэтично, – сказал он. – Я… я просто не могу…
– Также неэтично давать лекарства пациенту, который уже находится без сознания, – Мой гнев быстро нарастал. Я слез с кровати и встал во весь рост, обогнув ее, когда доктор, спотыкаясь, отступил назад. Большие глаза под очками округлились еще больше. Я протянул руку и впечатал его в стену напротив кровати, крепко схватив за горло. – Я советую тебе сделать все, что я тебе скажу, и не задавать больше никаких гребаных вопросов, док. Тебя привезли сюда, чтобы ты выполнил свои обязанности, а не давал непрошеные советы.
– Как врач…
– Как врач, ты уже предал свое ремесло и ту дерьмовую клятву, которую давал, когда получал свою маленькую модную степень, – Я пресек его жалкую попытку сохранить уверенность в своей правоте. В этом мире для этого не было места. Я наклонился к нему и крепче сжал, пока его лицо не покраснело. – Вытащи. Эту. Штуку.
Слова проскальзывали сквозь мои стиснутые зубы, как осколки стекла. Ничто не встанет между моим семенем и гребаной утробой моей жены. Если она будет беременна на этот раз, то, может быть, просто, может быть, она будет слишком привязана, чтобы снова уехать.
Наконец доктор прохрипел что-то в знак согласия, и я отпустил его. Он рухнул передо мной, хватая ртом воздух и ощупывая свое горло. Я отошел и направился к двери, открывая ее.
– Приступай, – приказал я.
Мужчина больше ничего не сказал, взял сумку и поставил ее на кровать, прежде чем приступить к работе. Повернувшись, я прислонился спиной к твердой деревянной двери и наблюдал, как он вытащил ее руку из-под покрывала, а затем ткнул пальцем во внутреннюю часть предплечья. Несмотря на очевидный страх, его руки были тверды, когда он потянулся к своей сумке и достал кожаный футляр. Он вытащил другую иглу, а затем вынул лекарство, прежде чем нанести обезболивающее средство.
Ожидая – по крайней мере, я так предположил, – пока это подействует, он начал разворачивать кожаный футляр. Блеснул металл, когда он вынул острое лезвие и, бросив на меня быстрый взгляд, приставил его острие к коже Ангела и быстро надрезал.
Я оттолкнулся от дверного косяка, двигаясь вперед, пока мои руки не ухватились за нижнюю часть матраса, и я наблюдал, как он осторожно вынимает что-то похожее на крошечный стержень. Он был едва ли длиннее дюйма. Мои ноздри раздувались, пока я сохранял свою стойку, в то время как доктор быстро положил его в маленький пластиковый пакетик, а затем намазал чем-то еще маленький разрез, прежде чем закрыть его бинтом.
Вот и все. О последнем маленьком предательстве Ангела позаботились. То, что она вложила в свое тело, чтобы помешать мне забрать то, что принадлежало мне, исчезло. Когда она проснется и все поймет, то, скорее всего, разозлится, но это не имеет значения. Я получил то, что хотел – как и всегда, когда дело касалось ее.
– Это все, – сообщил я доктору. Он кивнул один раз и не сказал больше ничего, когда начал собирать свои вещи. Я обошел кровать и подошел к ней, когда доктор встал со своей сумкой в руке. – Ты можешь забрать свою плату у моего человека в коридоре, – сказал я. – Ты же понимаешь, что произойдет, если ты хоть словом обмолвишься об этом, да?
Издав почти мышиный писк, мужчина резко кивнул мне в ответ и быстро сказал "Да", прежде чем выбежать из комнаты.
Когда дверь закрылась, я остался наедине – наконец-то – с женщиной, на поиски которой потратил последние пять лет. Это пьянящее чувство. Все, что я искал, было прямо здесь, передо мной, распростертое на кровати, которую я приготовил для нее. Я провел пальцем по ее щеке, когда она глубоко вздохнула.
Моя рука опустилась, отодвигая одеяло в сторону, когда обнажил ее тело. Ее груди были едва заметны, но ее жадный маленький сосок был твердым под моей ладонью, когда я схватил ее за грудь и сжал. Скоро я покажу наказание, которого она заслуживает за свои действия. Скоро у меня будут ответы на все вопросы, которые до сих пор ускользали от меня. Даже если это означает, что мне придется сломать ее, чтобы заполучить их.
Глава 5
Я медленно просыпаюсь, темнота рассеивается, и реальность вторгается в меня. Что за черт? Мое тело напряглось, когда я кое-что поняла, когда мои ресницы поднялись, и я, наконец, открыла глаза. Я голая. Не просто голая, а связанная и выставленная напоказ прохладному воздуху комнаты, в которой я нахожусь. Вспышка страха поразила меня за долю секунды до того, как это сделали мои воспоминания. Как я потеряла сознание. Как я оказалась здесь. Единственное, чего я не помню, так это где именно это находится.
Глядя вниз, туда, где каждая из моих рук была связана чем-то вроде джутовой веревки – мягкой, но прочной, – было трудно не почувствовать штуку, которая прижималась к моим бедрам. Я нахмурилась, пытаясь осмыслить это. Я сижу в кресле. Мои запястья снова были привязаны к подлокотникам с каждой стороны, а лодыжки и икры привязаны к ногам. Я почувствовала приступы боли во всем теле. Верхняя часть моей левой руки. Мой желудок. Моя голова. Однако все это исчезло, когда я поняла, что мои бедра широко раздвинуты и связаны. Я посмотрела вниз и увидела у себя между ног округлую большую головку вибратора "Хитачи". Какого хрена? Я подняла глаза, осматривая комнату. Темные, мужественные тона. Деревянные и бордовые шторы. Она была скудно оформлена во все, что могло бы хоть как-то намекнуть на его владельца. Ни фотографий, ни безделушек, ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что в нем жил реальный человек.
– Ты прекрасна, как всегда, дорогая, – внезапно произнес чей-то голос.
И хотя голос был знакомым, внезапность его звучания заставила меня вскрикнуть от шока. Все мое тело дернулось. Я немедленно попыталась поджать ноги, только чтобы понять, что было практически невозможно оттолкнуть от себя вибратора, который торчал прямо вверх через какое-то отверстие в сиденье стула. Он не был включен, но я все равно не хотела к нему прикасаться. Он слегка прижался ко мне, раздвинув мои ноги, но даже попытка сомкнуть их привела к тому, что он прижался прямо к моему клитору – сильно и настойчиво. Я выругалась и все равно сжала ноги вместе вокруг него, мои колени не соприкасались, несмотря на все мои напряженные усилия, когда я вскинула голову и встретилась со зловещим взглядом человека, которого, как я думала, никогда больше не увижу.
– Гейвен.
Я произнесла его имя, когда он поднес сигару к губам и зажал ее между зубами. Он сунул руку в карман и достал зажигалку. Шок срикошетил от меня, хотя этого не должно было быть. Он выглядел точно таким, каким он был в моей памяти. Высокий. Темный. Порочно красивый. Мерзкий блеск в его глазах говорил об опасности. Мое дыхание стало прерывистым. Он захватил меня в плен. Старые воспоминания всплыли на поверхность. Смогу ли я справиться с тем, что он запланировал? Смогу ли я сбежать в третий раз? Паутина опутала мои мысли, затуманивая все в моем сознании.
Гейвен, однако, продолжал втягивать меня обратно. Его волосы были светлее по бокам, чуть выше ушей – седина только начинала пробиваться в прядях. Это придавало ему еще более грозный вид, чем есть на самом деле. Вокруг его глаз и губ появились новые морщинки. Не из-за смеха, а скорее всего вызванные из-за стресса. У меня защемило в груди. Я опустилась к его груди, массивной груди, прикрытой тем, что выглядело как дорогой костюм без галстука. Только пиджак, брюки и рубашка на пуговицах – все темное, конечно.
– Ты будешь называть меня по-другому, – небрежно сказал он, прикуривая и убирая зажигалку обратно в карман.
Я моргнула и еще раз посмотрела ему в лицо. Хотя он был единственным мужчиной, который когда-либо по-настоящему видел меня обнаженной, который был внутри меня, я все еще чувствовала себя неловко. Конечно, на данном этапе моей жизни я могла бы притвориться уверенной в себе, сексуальной мегерой. Я могла бы притвориться опытной, но глубоко внутри я такой не была. Я никогда такой не была. Потому, что он был единственным мужчиной, который у меня когда-либо был, и я никогда не собиралась заводить другого после того, как ушла.
Его слова поразили меня.
– Что? – потребовала я.
Гейвен сидел напротив меня в том, что казалось гораздо более удобным и менее грязным предметом мебели. Это был широкий диван, обтянутый зеленой тканью, выглядевшей бархатистой. В отличие от сиденья, к которому я в данный момент была пристегнута ремнями, его никто не переделывал и не оснащал какими-либо вибрирующими секс-игрушками, подобными той, что я имею сейчас.
– С этого момента ты будешь обращаться ко мне "Хозяин", – сказал он. – И ты не будешь общаться ни с кем, кто входит или выходит из этой квартиры, потому что тебе не разрешено с ними разговаривать. Ты утратила эту привилегию.
Несмотря на свой дискомфорт, я заставила себя рассмеяться. Он же на самом деле не думал, что я просто склонюсь перед ним, несмотря на то, что ему удалось поймать меня, верно? Ничего не изменилось, или, скорее, изменилось слишком многое. Я покачала головой.
– Я не буду тебя так называть.
– Еще как назовешь, – сказал он без запальчивости, как будто не имело значения, что я сказала, на что я претендовала или чего хотела.
Вероятно, больше это и не имеет значение. Больше нет. Прошло пять лет с тех пор, как я в последний раз видела Гейвена Бельмонте, и в то время я пыталась убедить себя, что мое влечение к нему было только в моей голове, что это было не что иное, как отчаянное желание молодой девушки превратить чудовище, за которого ее заставляли выйти замуж, в кого-то, с кем она могла бы прожить всю оставшуюся жизнь. Теперь, когда я сидела напротив него – голая, если не считать веревки, которая удерживала меня, – мне пришлось взглянуть в лицо ужасной правде. Я была мокрой, и это было из-за него.
Гейвен был не менее красив, чем в тот день, когда я встретила его, и затем, вскоре после этого, в тот день, когда я вышла за него замуж. Его сильная челюсть, его льдисто-голубые глаза. Холодные и опасные. Что-то внутри меня, что, как я думала, я давным-давно похоронила, снова пробудилось к жизни. Все те ночи в одиночестве в любом городе, в котором мне удавалось спрятаться, нахлынули на меня. Каждый раз, когда я мастурбировала, опускала пальцы ниже и сжимала ими свою киску, или поглаживала свой клитор, я думала о нем. Каждый раз, когда я видела пару, независимо от того, чем они были в своей личной жизни, молодоженами, с детьми, ссорящимися или даже стариками – я думала о нем.
– Есть вещи, которых ты не знаешь обо мне, Ангелочек, – сказал Гейвен. Вещи, которыми я бы с радостью поделился, если бы нам дали соответствующее количество времени, чтобы получше узнать друг друга. Теперь, к сожалению, прошло пять лет и моя жена только вернулась домой.
То, как он произнес "моя жена", прозвучало одновременно как молитва и проклятие, как будто он ненавидел это и желал одновременно.
Чувство вины разъедало мое сердце.
Нет! – сказала я себе. Ты должна быть сильной. Не имеет значения, чего он хочет от тебя. Неважно, что он с тобой делает. Тебе нужно найти способ сбежать и снова исчезнуть, чтобы он никогда не смог тебя найти.
– Я был готов к тому, что чтобы подождать, чтобы ты привыкла к моему образу жизни, – продолжил Гейвен небрежным тоном, откидываясь еще дальше на своем диване. – Теперь я вижу, что поступать так было неправильно, возможно, если бы я исправил твое поведение раньше, чего-то подобного никогда бы не случилось…
Я попыталась остановить его.
– Гейвен, я…
– Помолчи.
Он не кричал и не лаял. Он не стоял и не возвышался надо мной, угрожая мне своими размерами и силой. Ему и не нужно было этого делать. Одно это слово, произнесенное глубоким мужским вибрато, заставило меня остановиться. Это заставило мои губы сжаться, а взгляд остановиться на нем. Внутри него бушевала ярость – нечто, созданное мной, и когда он обратил свои холодные, как камень, глаза на меня, то мне пришлось с трудом сглотнуть, чтобы не отпрянуть назад и не опустить свой собственный. Было трудно поддерживать зрительный контакт. Наконец, я больше не могла, и моя голова опустилась на колени, а взгляд остановился на краешках моих коленей.
– У тебя было время высказаться, – медленно произнес он. – Пять лет. Ты могла бы вернуться за это время. Объяснить. Попросить у меня помощь – у своего мужа, – но ты этого не сделала. Ты убежала. Ты спряталась. Сейчас мне от тебя ничего не нужно, кроме твоего послушания.
Я покачала головой и прикусила губу. Я, блядь, не могла себе этого объяснить. Если бы я сказала ему правду, он был бы в опасности, и как бы я ни пыталась убедить себя, что это не имеет значения, в конце концов я согласилась выйти за него замуж. В горе и в радости. В болезни и в здравии. Я не хочу, чтобы его смерть была на моей совести, не тогда, когда я знала, что, держа его в неведении, могу предотвратить это. Это была небольшая жертва. Тот, который он, похоже, не очень-то хотел позволить мне сделать, черт возьми.
Мне также пришлось признать, что я не возвращалась в то место, где выросла. Я не возвращалась домой, не присутствовала на похоронах собственного отца – и все это для того, чтобы он оставался вне подозрений.
Он продолжил после нескольких секунд молчания.
– Ты останешься здесь, в этой квартире, и будешь делать в точности то, что я тебе скажу, – Я услышала, как скрипнул пол, когда он встал. Прислушиваясь к звукам его шагов по полу, когда он приблизился ко мне, и вдох, когда он вдохнул и выпустил дым из легких. Твердые пальцы схватили меня за подбородок и приподняли мою голову так, что мое лицо оказалось обращено к нему. – Тебе предстоит провести здесь много времени, детка, – сказал он. – Пока ты не сможешь возместить хотя бы малую часть того, во что ты мне обошлась, ты принадлежишь мне. И, Ангел? – Я встречаюсь с ним взглядом. – Я хочу, чтобы тебе потребовалась вечность, чтобы вернуть мне свой долг. В конце концов, мы же договорились посвятить себя друг другу на всю жизнь. Обладать и не отпускать, пока смерть не разлучит нас.
– Ты не можешь держать меня здесь, – фыркнула я. – Я найду способ освободиться.
Он ухмыльнулся.
– О, не беспокойся об этом, любимая, – Он повернул сигару и поднес ее к моим губам, и, растерянно моргая, я приоткрыла их. – Вдохни, – приказал он.
Повинуясь инстинкту, я так и сделала. Я почувствовала, как дым проникает в мои легкие, заполняет меня, а затем почувствовала затуманенность в глубине сознания. Когда он убрал сигару, я закашляла. Я кашляла, кашляла и качала головой, когда он повернулся и взял с дивана пепельницу, раздавив сигару, которая не была докурена даже наполовину, о дно.
– Что… – снова накатил кашель, и я почувствовала, как мои ноги расслабляются. Что-то было не так. Эта сигара была не обычной.
– Тебе понравился один из моих новых продуктов? – спросил он.
– Новых продуктов? – повторила я, и еще большее замешательство охватило мой мозг.
– Да, – сказал он. – Несмотря на твое предательство, мне удалось сохранить довольно много власти. Я начал распространять свою деловую хватку на другие рынки, и это новый тип препарата, который мы продвигаем на рынок. Он создан для того, чтобы заставить тебя расслабиться. Особенно тебя, дорогая, это заставит забыть обо всех своих тревогах и просто принять то, что происходит. Будь благодарна, что я предложил это. Я все еще могу быть добрым, если ты будешь хорошей девочкой для меня – то есть, если ты сможешь быть хорошей дольше, чем требуется, чтобы нанести мне удар в спину.
Горечь в его тоне не ускользнула от меня, но из-за густого дыма было трудно думать.
– Я не предавала тебя… я бы не стала, – вырвался стон из моей груди. Почему было так трудно составлять предложения? – Что происходит? – спросила я, когда его слова, наконец, дошли до моего сознания. Как только я вдохнула этот дым, мой разум помутился.
Воздух над моей кожей почему-то стал холоднее, прежде чем стал горячим. Невероятно жарким. Миллион огненных иголочек поднялись к поверхности моей кожи. Моя голова наклонялась то в одну, то в другую сторону, как будто моя шея изо всех сил старалась удержать ее. Казалось, я не могла сосредоточиться ни на одной точке в комнате.
– Это быстродействующее средство, – объяснил Гейвен, закончив то, что делал, и повернувшись ко мне лицом. Он вытащил из кармана маленький черный квадратик и подержал его в руке. – Это улучшит для тебя кое-что.
– Н-но ты его…
Разве он не курил его? По крайней мере, он сделал один-единственный вдох. Неужели все остальное время он просто держал его между губами? Почему он не реагировал так, как я? Моя голова наклонилась вперед и опустившись, я поняла, что снова позволила своим ногам раздвинуться, выставляя на всеобщее обозрение свою киску. Воздух овевал мою открытую, влажную плоть. У меня вырвался вздох, и я снова захлопнула их – во всяком случае, настолько, насколько смогла.
У него вырвался тихий смешок.
– О нет, мы не можем этого допустить.
Большой палец Гейвена нажал на центральную кнопку пульта дистанционного управления, который он держал в руке, и вибратор у меня между ног ожил. Я закричала, когда оба моих колена подогнулись, а нижняя часть позвоночника прижалась к спинке стула, но это было бесполезно. Хотя мои раздвинутые ноги не прижимали устройство так сильно к моему клитору, ее было невозможно вынуть. Я запрокинула голову и снова закричала, когда вибрация усилилась. Эта чертова штуковина колотила по моему клитору, отправляя те немногие познания, которые еще оставались в моем мозгу, в стратосферу.
Я не могла думать. Я не могла дышать. Все, что я могла делать, – это чувствовать. Чувствовать, какой насквозь влажной была моя киска. Чувствовать жесткую, быструю стимуляцию, жужжащую у меня между ног. Дерьмо. Блядь. Что я должна сделать? Я знала, что если Гейвен когда-нибудь догонит меня, он разозлится, но я никогда не ожидала что он сделает это. Будет держать меня в плену в какой-нибудь комнате и пытать вот так. Я ожидала выдергивания ногтей, избиения или даже пытки водой.
Ненависть.
Боль.
Насилие.
В конце концов, он был убийцей. Но это? Сексуальные пытки? Этого даже не было на моем списке. И, о, это была гребаная пытка.
Гейвен стоял там и наблюдал, как я извиваюсь, безуспешно пытаясь вывернуться из-под давления игрушки. Мои губы приоткрылись, и я тяжело задышала от усилий, которые потребовались, чтобы не потерять свой вечно любящий разум. Как раз в тот момент, когда это чуть было не отправило меня за край, вибрации прекратились. Я судорожно вдохнула и свернулась калачиком. Я чувствовала, как мое тело покрывается потом, благодарная за некоторое облегчение и в то же время слегка разочарованная тем, что не достигла этого великолепного порога. Моя грудь содрогнулась, когда я втянула воздух с такой силой, что он проскрежетал в моем пересохшем горле. Мои груди трепетали от усилии, а мои соски превратились в затвердевшие точки.
– Ты не подвергалась воздействию этого препарата, – осторожно объяснил Гейвен, как будто он только что не заставил меня чуть не развалиться на части под его, казалось бы, безразличным взглядом всего лишь нажатием кнопки. – Переносимость и масса тела также принимаются во внимание. Кому-то нужно вдохнуть гораздо больше этого, чтобы оно подействовало – ты, однако, весьма восприимчива, дорогая. Ты подтянулась, стала немного меньше ростом с тех пор, как мы виделись в последний раз, – Я поднял глаза и впилась в него взглядом, но его глаза были не на моем лице. Они были на моем теле, и его губы были опущены – как будто он был недоволен словами, слетавшими с его губ. – Этот наркотик тебя совершенно убаюкивает – ну, то есть до тех пор, пока я его не уберу.
Подтянулась? Ха. Это было не совсем по моей воле. Я должна была быть в форме. Оставалось либо овладеть навыками, необходимыми для выживания, либо рискнуть быть найденным, схваченным и, возможно, убитым. Но, несмотря на его слова, я сейчас думала не об этом. Меня трясло. На самом деле я дрожу. Я чувствовала жар его взгляда под моей кожей. Это была проблема – большая проблема. Мне нужно было выбраться, убраться подальше.
Я считала, что Гейвен может когда-нибудь догнать меня. У меня были определенные планы. Однако теперь, чем усерднее я пыталась вспомнить, что я планировала сказать в этой ситуации, тем больше это ускользало от меня. Еще один стон вырвался из моей груди. Мне было так чертовски жарко, что, готова поклясться, языки пламени лизали мою кожу. Моя голова наклонилась вперед, и я изо всех сил старалась не опускать ее.
Если Гейвен планировал держать меня на наркотиках в течение длительного времени, то мне крышка. Рональд нуждался во мне. Мне все еще нужно было подумать о нем, но более чем это… пребывание рядом с Гейвеном в течение любого периода времени подвергло бы его опасности, особенно если то, что он сказал, было правдой, и он все еще был вовлечен в империю Прайсов. Я не сомневалась, что моя сестра разнюхает о моем местонахождении, и в ту секунду, когда она узнает, что я снова с ним, начнется сущий ад. Я не могла этого допустить. Я должна убедить его отпустить меня.
– Гейвен, – сказала я, моя грудь вздымалась и опускалась. Теперь мне было все равно, что я стояла перед ним голая, что он мог видеть твердые кончики моих сосков, округлости бедер или даже свидетельства моего возбуждения, который покрывает мою киску. – Гейвен, что бы ты ни думал получить от меня…
– Я точно знаю, что я собираюсь получить от тебя, Ангел, – сказал Гейвен, прерывая меня. Его ботинки тяжело застучали по полу, когда он подошел ближе, а затем наклонился. На этот раз, вместо того чтобы приподнять мой подбородок, его рука зарылась в мои волосы, сильно сжала и дернула, пока мне не пришлось выгнуть спину и выпятить грудь, чтобы не было больно. Он ухмыльнулся мне сверху вниз, его улыбка была кривой и злой – но даже за пределами этого гнева я знала правду. Ему было больно, и он наказывал меня. – Я собираюсь вернуть последние пять лет моего брака, – заявил он. – Все злые поступки, которые я запланировал для тебя, ты совершишь. Ты останешься в этом кресле и будешь принимать свое наказание до тех пор, пока не научишься поступать так, как я скажу, и когда ты это сделаешь, ты научишься продолжать служить мне до конца своей жизни. Будешь плохо себя вести, и ты сразу же вернешься сюда. В клетку. Никакой свободы что-либо делать – даже в туалет не будешь сама ходить. Это ясно?
