Текст книги "Фронтера"

Автор книги: Льюис Шайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Телефон снова зазвонил.

– Да слышу я, – пробормотала она по-русски, цепляясь за скамейку. – Ёб твою мать, я тебя слышу.

Взрывом от купола оторвало крупные грязные куски беловатого пластика, но почему-то не продырявило совсем. От скального выступа не осталось ничего, кроме уплотнения в облаке красновато-коричневой пыли.

Ей вспомнились импортные кожаные пальто в витрине ГУМа, угрюмый красный гранит Мавзолея Ленина на другой стороне вымощенной булыжниками улицы, буйное разноцветье куполов собора Василия Блаженного на южной стороне Красной площади, византийская пышная вычурность Исторического музея на северной стороне. Через полтора часа все это тоже станет пылью.

Телефон продолжал трезвонить.

– С вами все в порядке? – спросил ее Такахаси. У него из ноздри текла тоненькая струйка крови. Она кивнула и посмотрела через его плечо на собравшуюся толпу зевак.

– Вы! – крикнул чей-то голос, женский, но непонятно кому принадлежавший. – Это ваша работка?

Маяковская лишь глядела на них. Такахаси заслонил ее собой.

– Нет, – проговорил он. – Это Кёртис. Ваш парень. Но все уже кончилось. Все будет в порядке.

– Ничего не кончилось, – произнесла Маяковская, но так тихо, что ее не услышали. Когда ей снова удалось поднять голову, толпа уже рассеялась в скопище перепуганных и озадаченных колонистов, бесцельно снующих в искусственных сумерках.

Она встала со скамьи.

– Надо это прекращать. Я вызываю корабль.

– Я бы на вашем месте заглянул в пещеру, – сказал Такахаси.

– В пещеру?

– Кёртис должен быть там. Первое поселение. Системы оттуда феноменально нагружает. Наверняка они именно там.

Маяковская покосилась на телефон, который наконец смолк.

– Хорошо, – сказала она. Поднялась. Ноги дрожали, но она сохраняла способность передвигаться. – Я остановлю его. Я обещаю.

Дом – жилой модуль, в американской терминологии – С-23 словно перенесли сюда из комедийного телесериала более чем полувековой давности. Пригородный коттедж, так это называется, если Маяковская правильно запомнила. Фасад здания был зачем-то ослаблен крупными прозрачными пластиковыми вставками, а вокруг высадили бесполезные декоративные кустарники.

Среди кустарников лежало тело.

– Блок? – окликнула она его осторожно.

– Ага, это я, – отозвался Блок. Маска у него съехала, под глазом набухал синяк. – Риз ушел. В пещеру подался.

– Значит, в пещере транспортер. Блок, ты мне ничего не сказал.

– Там… дети. Не хотел, чтоб им… навредили.

– Заходи внутрь, – сказала она, – времени мало.

Она помогла ему перебраться в дом и уложила в одной из спален. Блок плохо соображал, его отдубасили основательно, но не критично.

– Валентин? – позвала Маяковская.

Он сидел в гостиной и смотрел на нее широко раскрытыми глазами, правая нога нервически подергивалась. Амфетамины, подумала Маяковская.

– Идем. Тебе нужно это услышать.

Она пошла к себе в спальню и вызвала орбиту.

– 22:00, код Памир, код Памир. Перенаправьте меня на «Зарю».

«Заря» была кодовым обозначением калининградского ЦУПа. На базе Фронтера Солнце уже зашло, и приходилось ретранслировать сигнал через порядком потрепанный американский спутник локальной связи, обращавшийся на дальней стороне Марса.

– Вас слышу, – сказал Чаадаев. – Что там внизу творится? Несколько минут назад мы зафиксировали какой-то взрыв. С вами все в порядке?

– Нет, – ответила она. – Все очень плохо…

Кейн вырвался из хватки ребенка-переростка в тот самый миг, когда Риз замерцал и исчез. Он побежал к сияющему порталу, срывая с головы шлем с инфракрасным визором.

– Нет! – заорал он.

Он споткнулся обо что-то во тьме и полетел вверх тормашками, головой в стену пылающих частиц.

Правая рука дернулась в сторону этой огненной стены, приблизившись к ней так, что волоски на тыльной стороне встали дыбом и зашевелились. Затем Кейн обнаружил, что валяется на пенопластовом полу пещеры, а металлический проем портала высится над ним. Энергия, питавшая портал, отключилась. Риза нигде не было видно.

Кейн приподнялся на четвереньки и огляделся. Конусы света выхватывали из тьмы мониторы и всевозможную научную аппаратуру. Зеленые символы сверкали практически со всех экранов. Иллюзия бескрайнего звездного пространства, замеченная Кейном еще от воздушного шлюза, исчезла, не оставив никаких зацепок к расшифровке своей природы: была то голограмма или очередная навеянная имплантом галлюцинация?

Однако высокие чистые голоса продолжали мелодично звенеть в его черепе.

Дети медленно выбирались из сумрака. Некоторые были в лохмотьях, другие – с ортопедическими скобками на конечностях. Кое у кого глаза блестели яростным любопытством, у иных заслюнявленные губы вяло обвисли, выдавая органическое поражение мозга. Одна девочка приблизилась на расстояние нескольких футов и остановилась перед Кейном, склонив набок тяжелую деформированную башку.

– Добро пожаловать в Синхронизированный Город, – изрекла она.

Кейну почудилось, что девочка улыбается.

– Ты Кейн? – спросила она.

– Где Риз? – прохрипел Кейн. – Ты что с Ризом сделала?

Жутковатая девочка покачивалась из стороны в сторону, точно ее тянуло пуститься в пляс от восторга и возбуждения.

– Мы переслали его, – сообщила она. – Мы переписали его и передали по широкополосному каналу.

– Передали по широкополосному каналу? – Кейн сел на пятки и на всякий случай отодвинулся от нее. – Ты сдурела.

– Ты так думаешь? – уточнила она, и Кейн понял, что задел ее за живое, прямо по старой ране. – Ну, я тебя уверяю, я его переслала. Я дала ему единственное, чего он хотел от Вселенной.

– Куда? – спросил Кейн. – Куда ты его переслала?

– Он показал мне базу данных, из которой следовало, что у звезды Барнарда может существовать планета, пригодная для жизни[16]16
  Планет у звезды Барнарда пока не обнаружено. Однако в период создания романа пользовалась большой популярностью гипотеза астронома Питера ван де Кампа, который утверждал, что ему удалось обнаружить свидетельства существования в системе звезды Барнарда трех планет. Впоследствии результаты ван де Кампа были проверены на новом оборудовании, в том числе на космическом телескопе имени Хаббла, и опровергнуты. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Если все сработает как надо, он там… будет воссоздан.

Накопитель данных, подумал Кейн. Значит, вот для чего он все это затеял. Значит, Ризу было известно о происходящем на базе еще до высадки, а может, и до отлета с Земли. Очередное предательство.

– Звезда Барнарда?

– Он узнает, как там дела, через 5.886 лет. Конечно, ему самому так долго ждать не придется.

– Господи Иисусе, – произнес Кейн.

Значит, вот он, источник силы, куда большей силы, чем Кейну представлялось. Электричество, заставившее волоски на руке встать дыбом у портала, пронизывало все вокруг. Он стоял в пупе этого мира, у омфала. Корни древа жизни у него под ногами. Отсюда должно излиться водам, наполняющим Вселенную благодатью, жизненною силой и светом преображения.

Он поднялся и ощутил, как электризовалось его внимание: так заряжается конденсатор.

Внезапно девочка дернула головой, и Кейн проследил направление ее взгляда к воздушному шлюзу, где зеленый индикатор сменился красным.

– Кто-то идет, – сказал он.

– Кёртис.

– Откуда ты знаешь?

Она снова помотала головой и указала на лестницу у ближней стены.

– Там мостик наверху. Ты сможешь следить за ними, а они тебя не заметят.

Кейн помедлил.

– Лучше уходи туда сейчас, – приказала она.

Кейн стал подниматься; напряжение рук, необходимое для этого, переходило в болевые импульсы, распространявшиеся по грудным мышцам и проникавшие глубоко внутрь. Наверху действительно обнаружился перфорированный алюминиевый мостик по периметру пещеры. Ширина его не превосходила ярда, а расстояние от потолка – шести футов, так что Кейн был вынужден цепляться за поручень и передвигаться на полусогнутых.

Он переместился в переднюю часть пещеры и замер, когда нога коснулась податливой плоти.

– Здравствуйте, – сказал голос. – Вы с Земли?

Кейн прищурился. На него внимательно глядел мальчишка лет восьми-девяти, сидящий у перил. Верхнюю губу и всю левую сторону носа пересекал грубый шрам от неумелой операции по устранению волчьей губы.

– Да. Меня звать Кейн.

– Avec plaisir[17]17
  Очень приятно (франц.).


[Закрыть]. Я – Перо Моего Дяди. А вы говорите по-французски?

В пятнадцати футах под ними открылась дверь шлюза, и в пещеру стали заходить новые люди, по двое: Кёртис и Молли, затем Лена с Ханаи, после них двое из охраны Кёртиса. При виде Молли Кейном овладели страсть и печаль, быстро сменившиеся тревогой. Происходило что-то важное, определяющее; Кёртис готов был сделать свой ход. Кейн с трудом сконцентрировался на словах мальчишки.

– Нет, – ответил он. – Я говорю по-английски, по-японски и немного по-русски.

– Прагматичный выбор, – сказал ребенок. – Французский – чухня на постном масле, пользы от него почти никакой, кроме как для экзистенциализма. Но русские хороши, хороши, чего уж там. Вы читали Успенского?

– Я мало читаю, – ответил Кейн. Девочка с гротескно увеличенной головой говорила с Кёртисом и Молли. Кейн не слышал, о чем именно, поскольку давление в пещере было слишком низким, но понимал, что назревает эмоциональная буря; на глазах Молли выступили слезы.

– Успенский – любимый философ Глаголи. Она оттуда черпает идеи для своей физики, из его работ.

Под потолком стали зажигаться лампы, Кейн отступил в полумрак.

– Кто такая Глаголь? – спросил он.

– А вон, там внизу. Вы не в курсе, что она дочка Кёртиса и Молли?

Кейн покачал головой.

– Это странно. Такое впечатление, что тут все взаимосвязано, соединено некими линиями взаимодействия…

– Успенский пишет: Каждая отдельная человеческая жизнь есть момент сознания большого существа, которое живет в нас.

Кейна ошеломили слова мальчишки. Они на миг пробили мембрану, отделявшую его видения от реальности. Он чувствовал, как его глазами наблюдают за происходящим Парсифаль, доведенный до безумия собственным несовершенством и потерей Грааля, Ямато-Такэру, чей дух пошатнулся, а еще Ясон, фанатичный мореплаватель, которому не удалось проникнуть в суть Сюжета.

– Сюжет, – произнес Кейн.

– Ну да, это некий сюжет. Мы все существуем в пространстве-времени, реализуя его. Просто сюжет. Пройдет семь лет, и в твоем теле не останется ни единой прежней клетки. Что же уцелеет? Сюжет. Сюжет продолжает себя.

– Угу, – протянул Кейн. Мозг его охватило лихорадочное возбуждение, подобное степному пожару. Нейроны активировались будто все разом, прилив электрического потенциала перенес сознание на психоделический уровень. – Сюжет Героя продолжает себя.

– Успенский считает, что героические персонажи – это всего лишь отражения человеческих типов, существовавших еще десяток тысячелетий назад. Он говорит, что мистические силы, управляющие судьбами мира, заставляют их воспроизводиться снова и снова. Вечное возвращение.

На полу пещеры под ними Глаголь вывела Кёртиса и Молли к неожиданно включившемуся световому конусу. Проявилась складная деревянная ширма японской работы, а за ней – алюминиевые корпуса, платы и микросхемы, мотки проводов, дисковые накопители, чипы памяти на цилиндрических магнитных доменах.

Взгляд Кейна приковала одна из плат: лист текстолита размерами восемнадцать дюймов на двадцать четыре, утыканный чипами и увенчанный темно-синей керамической коробочкой величиною с ладонь.

Он начал галлюцинировать по-настоящему.

Откуда-то с тыльной стороны глаз проявилась и очертила себя призрачными линиями схема, раскрутилась, заполнила все поле зрения, медленно поворачиваясь вокруг пространственных осей, и уплыла прочь, вниз, к своему физическому аналогу.

Кейн смежил веки, но сверкающий чертеж не исчез: очерченный зрительным пурпуром на сетчатке, он продолжал поворачиваться и удаляться.

Он покачнулся, открыл глаза и с трудом сохранил равновесие, вцепившись в поручень. Фантомная проекция поравнялась с реальной платой, и под взглядом Кейна, который в восторге и ужасе наблюдал за нею, диаграмма совместилась с оригиналом.

На миг всю пещеру залил ослепительный золотой свет, а нервную систему Кейна пронзил импульс чистейшего наслаждения.

Он пал на колени и затрясся мелкой дрожью.

Он только что узрел свой Грааль.

Молли чудилось, что на ее глазах бабочка претерпевает обратную метаморфозу в гусеницу. Десять лет назад Кёртис был полон сил, красив и благороден, однако в коконе изолятор-бака на контрольном посту превратился в другого человека, сухого и язвительного, эрратического и аморального.

Взрыв скального карниза снаружи довершил трансформацию.

Пока скальное основание не задрожало под ее ногами, Молли не вполне верила, что у них получится. Кёртис ни на миг не утратил самообладания, не растерялся, не предоставил ей шанса преодолеть страх и попытаться остановить его, нарушить равновесие, отогнать висевшее над ними видение приговора судьбы. А если бы такой момент и представился, размышляла Молли, то спутники Алонсо сделали бы все, чтоб помешать ей им воспользоваться.

В продолжение приготовлений к демонстрационному взрыву Кёртис восседал, держа одной рукой телефон, и отдавал в трубку приказы своим подручным под куполом. Молли видела, что Кёртису недостает камер наблюдения; взрыв не покажется ему окончательной реальностью, пока он его на видеоэкране не воспроизведет.

Она была шокирована, поняв, что у Глаголи уже имеются образцы антивещества, чьи удерживающие поля можно отключить. Глаголь сказала, это для опытов или для расширения пещеры. Они приготовили их просто на всякий случай – вдруг пригодится? Молли сочла бы смертельной наивностью создавать нечто, с такой легкостью доступное трансформации в оружие.

Они сидели вплотную друг к другу – отец и дочь-полукалека. Кёртис наблюдал, как Глаголь вводит в компьютер координаты Москвы и модифицирует настройки. Думай, приказала себе Молли. Положение не безнадежно. Молли представляла себе устройство машины и достаточно хорошо знала уязвимые места, чтобы при удачном стечении обстоятельств отключить ее.

Самое очевидное – блок питания и синяя керамическая банка с антивеществом внутри. Молли стояла за спиной Кёртиса, в пяти-шести метрах от стойки с мониторами, дисками и рулонами распечаток. Плата на другой стороне. Если добраться туда, можно полностью выдернуть ее из установки, словно огромную вилку из розетки.

Трудность заключалась в том, что Кёртис не выпускал из рук пушки. Она не боялась умереть, дойди дело до такого, она опасалась напрасной смерти, при которой и до платы-то добраться не удастся.

Молли отклеилась от столешницы, на которую опиралась, и пошла ко входу в пещеру, демонстративно держась подальше от критических частей транспортера. В целом установка занимала участок длиной почти десять метров, а шириной четыре-пять, и ширма в восточном стиле стояла точно в центре, будто увеличенная в размерах доска для сборки детских наборов электроники. На дальней стороне установки, вне пределов досягаемости Молли, находился сам портал. Толстые черные провода вели от него только к главному блоку питания.

Она продолжала перемещаться по пещере, впервые заметив, как в действительности та обширна. Большую часть времени здесь горели точечные источники света, а иногда тускло-красные лампы под потолком, словно Глаголи было неприятно видеть нерушимые каменные стены. Как ни тусклы были потолочные лампы, а они производили впечатление очередного вмешательства в естественную среду, не чуждого жестокости.

У входа в пещеру что-то сверкнуло. Индикатор возле шлюза. Кто-то хотел войти.

Молли покосилась на Кёртиса, который этого не заметил. Алонсо смотрел поверх плеча Кёртиса на дисплей, а за шлюзом наблюдала только Ханаи. Молли как могла быстро двинулась к открытой внутренней двери тамбура, стараясь не привлекать внимания Кёртиса, но не успела подойти и на десять метров, как Ханаи заступила ей дорогу.

– Молли, – сказала та, – не делай этого.

– Ты не понимаешь, что происходит? Ты не осознаешь, что пытаются сделать Кёртис и его слуги?

Ханаи покачала головой.

– Это неважно. Держись подальше от люка.

– Я не пытаюсь выйти наружу. Я просто хочу его закрыть.

– Я индикатор не хуже твоего вижу. Ты не знаешь, кто там. А что, если это русские?

– Ну и что, если русские? – сказала Молли. – Кёртис безумен. Он совсем чокнулся. Он собирается уничтожить Москву. Ты понимаешь, что это означает? Мы не только Фронтеру потеряем – это само собой, – мы начнем войну, атомную войну. Бомбы полетят на города, настанет конец всему. Русские будут вынуждены нанести ответный удар, втянется Морган, даже если не желает того, и так всему придет конец. Все погибнут.

Не успела Ханаи ответить, как Молли аккуратно отодвинула ее в сторону и быстро пересекла отделявшее их от шлюза открытое пространство. Переступив через лежавший на полу пустой скафандр Кёртиса, она нажала кнопку интеркома на стене, переключилась на стандартную частоту связи скафандров и сказала:

– Это Молли. Кто здесь?

– Такахаси. Внутреннюю дверь заклинило или что-то такое. Вы не могли бы ее закрыть?

Молли покосилась на все еще колеблющуюся Ханаи.

– Ладно, закрою. Но проходите внутрь быстро и как можно скорее перебирайтесь в укрытие. У нас проблем не оберешься.

– Об этом мне уже известно, – ответил Такахаси.

Она закрыла внутреннюю дверь и встала спиной к тамбуру, наблюдая за действиями Кёртиса в дальнем углу. Держи голову опущенной, думала Молли, просто не поднимай взгляда. Она услышала, как открывается люк за ее спиной, и выгнула шею оглянуться на Такахаси, который переместился в тень металлического стеллажа.

Ханаи медленно двинулась к нему, словно преодолевая какие-то инстинкты. Такахаси снял шлем и перехватил взгляд Ханаи. Та быстро отвернулась.

– Она все еще на стороне Кёртиса? – спросил Такахаси у Молли.

– Не знаю. Но думаю, что она пытается собраться с мыслями. Думаю, вы знакомы.

– Сегодня утром познакомились, – сказала Ханаи. – Я нашла Диану – то бишь труп Дианы. Думаю, ее Кёртис убил.

– Да, – проговорила Молли, – и я того же мнения.

– Можно ли его остановить? – спросил Такахаси.

– Не знаю, – ответила Молли. – У него пушка. Он способен убить нас обоих. И вообще любого из нас, если давить на него станем.

– А как насчет Кейна? – спросил Такахаси.

– Кейна?

Молли рискнула бросить новый взгляд на Кёртиса; он все еще не поднял головы, но мог в любой момент это сделать. Лена заметила их и направлялась к ним из дальнего угла.

– Если Кейн где-то тут, – объяснил Такахаси, – мы можем его использовать. Он в состоянии остановить Кёртиса. Он на это запрограммирован.

Молли медленно обернулась и окинула взглядом тени у стен пещеры, в лабиринте аппаратуры и мебели. При мысли о Кейне, который мог прятаться там, одурманенный, одержимый навязчивой идеей, порабощенный биотехнологией в собственном мозгу, ее продрал мороз.

– У Кейна прошивка глючит, – сказала Лена. – Он себя воображает в какой-то греческой мифологической фэнтези. Нельзя на него полагаться.

– А на тебя? – спросил Такахаси.

– Смотря чего ты хочешь, – сказала Лена, и Молли ощутила в неожиданном приливе ее гнева накопившееся за время перелета с Земли напряжение. – Я с тобой в этом деле, против Кёртиса.

– Тогда, пожалуйста, придумайте что-нибудь, – проговорила Молли. – Бога ради. Меньше часа остается.

– А с ней что? – Такахаси указал на Ханаи.

– Я помогу, – ответила Ханаи, – но мне нужна защита от Кёртиса. Чего бы это ни стоило. Даже если вам придется забрать меня на Землю.

– С тобой все будет в порядке, – сказала Молли.

– Этого недостаточно. Пообещайте.

– Обещаю, – сказала Молли. – Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы тебя защитить от него.

– Нужно узнать, где Кейн, – проговорил Такахаси. – Я по-прежнему считаю, что это наш лучший шанс.

– Здесь он, – ответила Лена. – По крайней мере, направлялся сюда.

– Тогда я пойду поищу его, – Такахаси сбросил скафандр и бесшумно утянулся в сумрак.

– Лучше разойдемся, – сказала Ханаи. Она смотрела поверх левого плеча Молли. Та обернулась и увидела, что к ним направляется один из телохранителей Кёртиса. Это был Йен. Молли припомнилось, что в качестве подвига Йен предпринял одиночную вылазку к мемориалу Матча[18]18
  Томас Матч (1931–1980?), американский геолог и сотрудник НАСА, руководитель группы, занимавшейся анализом марсианских фотоснимков «Викинга-1». После того, как Матч пропал в Гималаях (предположительно погиб, сорвавшись со скалы), место посадки этого зонда было переименовано в его честь. Предполагается, что после высадки человека на Марсе там будет возведен полноценный мемориал.


[Закрыть], на месте посадки «Викинга-1», отсоединил штангу автоматического грунтозаборника и вернулся с этим трофеем.

– Что тут такое? – спросил он. Молли помотала головой.

– Ничего, – сказала она.

– Тогда отойдите от шлюза, гм? – произнес он. – А ты, Молли, иди со мной. Я хочу видеть, чем ты занята.

Он взял Молли за плечо, та яростно стряхнула его руку.

– Не прикасайся ко мне.

Он поднял руки.

– Ну хорошо, хорошо, только отойди, ладно?

Сторонясь его, Молли прошла по захламленному полу и остановилась рядом с Кёртисом. Они с Алонсо рассматривали странного вида многоугольник на экране. Форма эта на миг напомнила Молли «Аполлон», с отведенным немного вправо и вверх теплозащитным кожухом. Затем она различила знакомые линии. Кремль и верхний правый угол Красной площади.

– Феноменально, – произнес Кёртис. – Это какая-то гребаная фантастика.

– Кёртис? – сказала Молли.

– Не начинай.

– Ты можешь уделить мне тридцать секунд? И подумать о том, что делаешь? Ты что, вообразил, будто это видеоигра?

Кёртис оторвался от экрана и оглядел диспозицию своей охраны.

– Йен, – проговорил он, – заткни ее, а?

Молли зыркнула на Йена. Тот нерешительно затоптался с ноги на ногу.

– Что именно я должен сделать?

Кёртис вручил ему «люгер».

– Уведи ее отсюда и присмотри за ней. Если понадобится, используй пушку по назначению. Только, Бога ради, оборудование не повреди.

– Все правильно, Йен, – сказала Молли, – ничто ценное пострадать не должно.

Кёртис развернулся на стуле и бросил на нее взгляд, полный гнева и нетерпения.

– Заткнись!

В углу экрана она видела индикатор времени. 23:11.

Оставалось девятнадцать минут.

– Москва на связи, – сказал Чаадаев.

– Прием, – откликнулась по радио Маяковская. Сердце у нее прыгало, она не знала, ужасаться или кому-то молиться.

– Госпожа Маяковская? – проговорил новый голос. Она узнала его: вице-президент в очках с цветной оправой и джинсах. Она чуть не ответила, позабыв, что задержка в разговоре с Землей составит восемнадцать минут.

– Комитет гос… совет директоров решил не прислушиваться к вашим рекомендациям. Мы заключили, что механизм, скорее всего, размещен где-то на базе Фронтера, а не в отдаленной пещере. Мы также считаем абсурдной идею, что такое сложное устройство могли построить дети.

– Идиоты, – по лицу Маяковской текли слезы гнева. – Идиоты!

– Ваши инструкции таковы. Если вы уверены, что Кёртис не отступит от своих намерений, вам следует уничтожить базу Фронтера лазером. Вы сделаете это прежде, чем истечет названный им срок, и никого на поверхности предупреждать не станете. Кроме того, начиная с настоящего момента и до завершения операции вы обязаны поддерживать постоянную связь с ЦУПом, отчитываясь во всех действиях. Я полагаю, вам все ясно?

– Чаадаев? – позвала Маяковская. Это ему предстояло активировать лазер. – Ты слушаешь?

– Да, – сказал Чаадаев.

– Они спятили. Ты видел, что может натворить это оружие. Пожалуйста, приготовься к отлету.

– Извините, – сказал Чаадаев.

– Что это значит?

– Я согласен с Москвой. К тому же я не вправе подвергать сомнениям отданные мне приказы. Я предложил бы вам заранее подготовиться к заключительному разговору с Кёртисом, надеть скафандр, отослать Валентина в модуль и приготовить его к старту. Мы начнем обстрел с северной стороны купола ровно в 23:25. У вас будет время эвакуироваться на корабль и встретиться с нами.

– Чаадаев, я приказываю тебе отключить боевую установку и приготовиться лечь на обратный курс.

– Извините, – сказал Чаадаев. – Мне правда очень жаль.

Радио отключилось.

Маяковская глянула на часы. Десять сорок пять. Модуль был в режиме ожидания, все системы готовы к немедленному запуску на случай ЧП. Постоянное ускорение, низкая орбита… может сработать.

В гостиной по-прежнему царил сумрак. Валентин мерял шагами комнату, притворяясь безразличным.

– Бьюсь об заклад, ты подслушивал, – сказала ему Маяковская.

Он зыркнул на нее, потом пожал плечами.

– Случайно так вышло.

У нее не было времени с ним ссориться.

– Что скажешь? Каково твое мнение?

– В мои обязанности не входит иметь свое мнение.

Она кивнула и пошла к Блоку. Тот спал с открытым ртом, на лице выделялись синяки и усталые, болезненные морщины. Она аккуратно разбудила его.

– А-а-а-а… что такое? Что?

– Блок, пожалуйста, внимательно выслушай меня. В одиннадцать пятнадцать, то есть через полчаса, ты выйдешь наружу. Ты подойдешь к ближайшей сигнальной панели и нажмешь кнопку эвакуации. Ты понял?

– Эвакуация? – промямлил он сонно. – А что происходит? Почему…

– Ты обязан мне довериться, но не позволь никому и ничему помешать тебе.

Он сел, взялся за шею и со стоном покрутил головой. Хрустнули позвонки.

– Они что, собираются взорвать купол?

– Не задавай вопросов. Как в армии. Ты сделаешь это для меня?

– Да, но…

Она приложила палец к его губам.

– Как только услышишь сигнал тревоги… в общем, проследи, чтобы Валентин выбрался наружу. Если получится.

– Ваш любовник, – произнес Блок.

Маяковская передернула плечами.

– Ах, полковник, эта ваша извечная слабость к потеряшкам… Сделаю, что смогу.

Она ушла и сказала Валентину:

– Я наружу. Нужно внимательно осмотреть то место. Чтобы исключить всякую вероятность ошибки.

– Я с тобой, – сказал он и полез за маской.

– Нет, – сказала она. – Ты… в 23:00 очередной сеанс связи.

– Какое это, блин, теперь имеет значение?

– Все должно быть как обычно, – ответила она. – Понял?

– Ну ладно, – сказал он.

– Код Таймыр. 23:00.

Она устремилась к воздушному шлюзу. Ноги распухли и ныли от прилива крови, вызванного гравитацией. Они не слушались мозга. Маяковская споткнулась на ровном месте и влетела в сырую грядку молодого шпината. Когда поднялась, чуть не вывихнув саднившую голень, комбинезон уже пропитался аммиачными удобрениями.

Она захромала к раздевалке, с трудом влезла в скафандр и протиснулась через шлюз. Ветер набрал полную силу и яростно хлестал ее, вынуждая переносить вес тела на больную ногу. В скафандре, впрочем, она не обоняла ничего, кроме горьковатого аммиачного запаха и потных ноток собственного ужаса.

Она дважды падала во мраке, но поднималась. Позади продолжали маячить огни Фронтеры, позволяя ориентироваться, но модуля она никак не могла отыскать.

Она ударилась шлемом о что-то металлическое, твердое, прищурилась и обнаружила, что это американский МЭМ. Значит, их собственный недалеко. Она поплелась туда, где он должен был стоять, и спустя мгновение заметила кружок света из иллюминатора.

Она прижалась к корпусу, чувствуя, как молча дергает буря за руки и ноги, и откинула крышку магнитного замка. Набрала неверную комбинацию, чертыхнулась, собралась с мыслями и попробовала снова. Каждая лишняя секунда, каждая новая ошибка отдаляли ее от последнего шанса на успех.

Люк откинулся, Маяковская полезла внутрь, а за ней туда проник пылевой вихрь. Захлопнув люк, она рухнула в пилотское кресло, и пальцы сами метнулись к тумблерам на консоли.

Остановить их, только и вертелось в голове, их надо остановить. Далекой частью сознания она понимала, что может быть уже слишком поздно, однако отвергала это понимание. Пока что следует попытаться долететь до «Салюта», проникнуть на борт и помешать экипажу выполнить залп.

Любыми средствами.

Компьютерная система модуля запустила обратный отсчет. Оставалось пятнадцать секунд. Маяковская в лихорадочной спешке возилась с параметрами быстрейшего подъема к «Салюту», а когда модуль качнуло при первом ударе ускорения, прервалась лишь на миг, потуже затянуть ремни.

Вокруг свирепствовал ветер, обстреливал корпус корабля камнями и песком, угрожал нарушить хлипкое равновесие тяги и послать ее кубарем в неизвестном направлении. Она сражалась с регуляторами крена и рыскания, положившись на заржавевшие от бездействия инстинкты летчицы.

– Выше, сука, выше, – прошипела она яростно.

Перегрузка вцепилась в нее, накатила тошнота, но спустя пару секунд турбулентность прекратилась. Маяковская осторожно убрала руки от консоли и стала наблюдать, как автопилот выводит модуль на быструю низкую орбиту. Мимо неслись безжизненные промерзшие равнины. Она мчалась на закат и думала: я сделала все, что могла.

Хотелось бы ей верить, что этого хватит.

Кейн расстегнул нагрудник ПСЖ и достал оттуда «кольт».

Мальчик, назвавшийся Пером Моего Дяди, прижался к стене пещеры.

– Ой бля, – произнес он.

Кейн не обратил на него внимания. Пушка замкнула нейронную цепь, он теперь мог видеть на шаг вперед. Сначала плата, затем, понимал он, все придет само.

Он направился по круговому мостику к лесенке, а ребенок шмыгнул к противоположной стене пещеры.

Но кто-то уже поднимался к ним.

Кейн отступил под прикрытие сумрака, выставив перед собой «кольт» и держа палец перчатки на курке.

– Кейн? – проговорил Такахаси. – Кейн, ты там?

– Заходи, – сказал Кейн. – Медленно. И не заставляй меня нервничать попусту.

Такахаси взобрался на мостик и неуверенно, отведя руки от тела, остановился там. Он обливался потом, а ноздри подрагивали от сдерживаемого напряжения. Кейн никогда еще не видел его в таком разбалансированном состоянии.

– Ты в порядке? – спросил Такахаси.

– В порядке ли я? – переспросил Кейн. – В порядке ли я? Ты вообще чем думаешь, задавая такой вопрос? Вы с дядей меня использовали, точно заводского робота. Вы переставляли меня туда-сюда, словно предмет мебели. Вы даже пытались перепрошить мои гребаные мозги, и после этого ты спрашиваешь, в порядке ли я?

– Остынь, – произнес Такахаси. – Ты думаешь, это была моя идея?

– Ты об этом знал. Ты девять месяцев проторчал на тренажерах, ты знал, что они все еще живы, что у меня в башке гребаный чип, ты знал про ту машину, которая… которая забрала Риза, что его как ветром сдуло… – Метаболизм Кейна пожирал внутренние ресурсы. Он шатался и утирал лоб от пота, а нос от соплей.

Такахаси был в немногим лучшей форме. Его глаза метнулись к фигурам внизу.

– Ты умирал. Имплантация спасла тебе жизнь.

В его словах ощущалась тревожная, требовательная искренность.

– А что касается прошивки, то это дело рук Моргана.

– Какая, на хрен, разница? Я видел твое личное дело. Ебанутая корпоративная лояльность. Морган тебя с потрохами поимел, как и меня. Вот только в твоем случае даже чипа не нужно в башку вставлять.

– Кейн, у меня мало времени…

Кейн повернул револьвер так, что тусклый свет блеснул на металле и очертил барабан.

– В данный момент у тебя ровно столько времени, сколько я пожелаю тебе отпустить. Я могу убить тебя прямо сейчас.

– Кейн, я тебе не враг. И Корпорация тебе не враг.

Такахаси вдруг успокоился, и это испугало Кейна больше, чем если бы тот впал в истерику.

– В Японии, – произнес Такахаси, – компания стала мне отцом и матерью. Ты думаешь, что «Палсистемс» в Хьюстоне почти всем заправляет, но, поверь, в сравнении с тем, как обстоят дела в Японии, это детский лепет. Японский филиал всю Корпорацию уже десять лет в основном и обеспечивает. И там мы не просто за свою зарплату работали. Корпорация взрастила меня, дала мне дом, одежду и машину, а еще то, во что я мог верить, то, для чего я мог работать, то, чему я мог себя посвятить.